Очерки теории культуры: локально-исторический подход

В то же время, на парламентских выборах 1932 и 1933 гг. Шпенглер голосовал за НСДАП, а на президентских выборах 1932 г. поддержал кандидатуру Гитлера. Известны его слова, обращённые к недоумевающей по этому поводу сестре: «Гитлер - болван, но движение следует поддержать».

После встречи с Гитлером начинается кампания критики, переросшая в травлю мыслителя. 31 августа 1933 г. с критикой Шпенглера выступила главная нацистская партийная газета «Vцlkischer Beobachter». Имя Шпенглера было запрещено упоминать на радио и в прессе. Отношения взаимной вражды между философом и нацистским режимом были закреплены «ночью длинных ножей» (30 июня 1934 г.), которая стала отправной точкой репрессий не только в отношении левого крыла НСДАП во главе с вождём «штурмовиков» Э. Рёмом, но и в отношении консерваторов. Среди убитых оказались друзья и единомышленники Шпенглера. Во время похорон одного из них, музыкального критика Вилли Шмидта, он произнёс речь, в которой осудил политические методы нацистов. Ответом стали нелестные отзывы о Шпенглере в речи Гитлера 1 мая 1935 г. на митинге в Темпельхофе. Фюрер поставил под сомнение саму идею «заката» европейской цивилизации, обвинив Шпенглера в пессимизме и пораженческих настроениях.

Шпенглер умер в ночь на 8 мая 1936 г. в Мюнхене. В гроб положили его любимые книги - «Фауст» Гёте и «Так говорил Заратустра» Ницше.

2.1 Сущность культуры

В учении Шпенглера сущность культуры проясняется вполне в духе идей «философии жизни» - через противопоставление природного и исторического, или, в терминах самого Шпенглера, «мира-как-природы» и «мира-как-истории». Что же понимает немецкий мыслитель под «природой» и под «историей»?

Говоря о природе, Шпенглер всегда имеет в виду неживую, неорганическую природу, физическую реальность. Мир-как-природа - это мёртвое царство, мир ставшего, уже произошедшего, статичного, «механически ограниченного и установленного». Важнейшая природная характеристика - пространство.

Историческую реальность Шпенглер сближает с биологической. Мир-как-история - мир живых форм, находящихся в процессе становления. Сущность исторического бытия определяется временем. Высшим выражением живого, органического Шпенглер считает культуру. Соответственно, история понимается им как измерение, в котором реализуются культурные формы: мир-как-история оказывается тождественным миру-как-культуре.

Из качественной разницы объектов проистекают различия в их познании. Познающий природу использует аналитический метод, излагая полученное знание в виде понятий, законов, формул и схем. Живая ткань культурно-исторического бытия находится по ту сторону измерения, её нельзя разложить на числа, свести к формуле. Она «лежит вне границ области причины и действия, закона и меры» [48, с. 151]. Постижение культуры - это вживание, интуитивное проникновение. Оно сродни поэтическому творчеству, поэтому изучающий культуру должен быть не холодным, рассудочным аналитиком, а знатоком человеческого сердца. Опыт, полученный таким путём, излагается на языке образов и символов.

Подобно Данилевскому, Шпенглер обрушивается на «идолов» европейской науки, препятствующих адекватному познанию исторической реальности - идею единого человечества и европоцентрический подход.

Согласно Шпенглеру, у человечества «нет никакой цели, никакой идеи, никакого плана, так же как нет цели у вида бабочек или орхидей. «Человечество» - пустое слово. Стоит только исключить этот фантом из круга проблем исторических форм, и на его месте перед нашими глазами обнаружится неожиданное богатство настоящих форм. Тут необычайное обилие, глубина и разнообразие жизни… Вместо монотонной картины линейнообразной всемирной истории, держаться за которую можно только закрывая глаза на подавляющее количество противоречащих ей фактов, я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны, к которой они строго привязаны на всем протяжении своего существования, и каждая из них налагает на свой материал - человечество - свою собственную форму и у каждой своя собственная идея, собственные страсти, собственная жизнь, желания и чувствования и, наконец, собственная смерть. Вот краски, свет, движение, каких не открывал еще ни один умственный глаз. Есть расцветающие и стареющие культуры.., но нет стареющего человечества. У каждой культуры есть свои собственные возможности, выражения, возникающие, зреющие, вянущие и никогда вновь не повторяющиеся. Есть многочисленные, в самой своей сути друг от друга отличные, пластики, живописи, математики, физики, каждая с ограниченной жизненной длительностью, каждая замкнутая в себе, подобно тому, как у каждого вида растений есть свои собственные цветы и плоды, свой собственный тип роста и смерти… Во всемирной истории я вижу картину вечного образования и изменения, чудесного становления и умирания органических форм. А присяжный историк видит в ней подобие какого-то ленточного червя, неутомимо наращивающего эпоху за эпохой» [48, с. 31-32].

Итак, согласно Шпенглеру, культура - всегда конкретна. Она представляет собой самостоятельное Я, личность, «действующий и мыслящий индивидуум высшего порядка», проживающий свою особую жизнь.

Другой интеллектуальный идол, с которым призывает бороться Шпенглер - европоцентризм, подчиняющий исторические изыскания схеме, «невероятно скудной и лишенной смысла» - «Древний мир - Средние века - Новое время». «По этой схеме страны Западной Европы являются покоящимся полюсом (математически говоря, точкою на поверхности шара), вокруг которого скромно вращаются мощные тысячелетия истории и далекие огромные культуры. Причем для всего этого нет другого основания, кроме разве того, что мы, авторы этой исторической картины, находимся как раз в этой точке. Это очень своеобразно придуманная планетная система. Один какой-то уголок принимается за центр тяжести исторической системы. Здесь солнце и центр этой системы. Отсюда события истории почерпают настоящий свет. Отсюда устанавливается их значение и перспектива. Но в действительности это голос несдерживаемого никаким скепсисом тщеславия западноевропейского человека...

Конечно, вполне понятно, что для культуры Запада… существование Афин, Флоренции и Парижа важнее, чем многого другого. Но возводить это обстоятельство в принцип построения всемирной истории потому только, что мы живем в данной культурной среде, значило бы обладать кругозором провинциала. Это давало бы право китайскому историку со своей стороны составить такой план всемирной истории, в котором обходились бы молчанием, как нечто неважное, крестовые походы и Ренессанс, Цезарь и Фридрих Великий» [48, с. 24-25].

Шпенглер называет европоцентрический подход «птолемеевой Птолемей Клавдий (ок. 90 - ок. 160), древнегреческий астроном, создатель геоцентрической теории мироздания, согласно которой планеты движутся вокруг неподвижной Земли. В ходе Научной революции XVI-XVII вв. теория Птолемея будет отвергнута в пользу гелиоцентрической теории Н. Коперника. системой истории», а декларацию и утверждение принципа вариативности культурно-исторического процесса ставит на одну ступень с открытием Коперника. По его мнению, в глазах исследователя ни одна культура не должна иметь преимущества: «всё это отдельные миры становления, все они имеют одинаковое значение в общей картине истории…» [48, с. 26-27]. Исследователь должен осознать относительность достигнутых им результатов, понять, что они выражают не всеобщее, а локальное, а именно, опыт его собственной культуры, что «его «неопровержимые истины» и «вечные убеждения» истинны только для него и вечны только в его аспекте мира, и что его обязанностью является за пределами их искать других истин, высказанных людьми других культур» [48, с. 34].

Культурные организмы автономны, но все они подчиняются универсальному принципу: их жизнь подчинена судьбе, которая реализуется несмотря ни на что, «вне всякой зависимости от наших личных идеалов или идеалов нашего времени» [48, с. 60]. Исторический путь культур задан, подобно тому, как задан жизненный цикл какого-либо биологического вида. Во-первых, запасы жизненной силы и жизненные пределы локальных культур ограничены. Бесконечный рост невозможен. Истощение жизненной энергии и наступающая вслед за этим смерть - неизбежны. Во-вторых, в жизни культур выделяются определённые стадии наподобие возрастов человека: детство, юность, возмужалость и старость.

2.2 Морфология культуры

Для обозначения субстанции культуры, вместилища её важнейших бытийных характеристик Шпенглер использует понятие «душа». В первую очередь, душа - это витальное начало, выражение жизненной стихии. Соответственно, исторический процесс - реализация и исчерпание душевных возможностей. Зарождение души является отправной точкой культуры, её угасание запускает механизм умирания культурного «тела». Душевная жизнь всегда таинственна, сокровенна, непроницаема для интеллекта («бодрствующего духа», по выражению Шпенглера), невыразима на языке научных понятий. Это «чистое переживание», которое можно прочувствовать, но нельзя объяснить.

Душа и культура соотносятся между собой как сущность и явление, внутреннее и внешнее. «В каждой душе, будь то душа народа, сословия или отдельного человека, с момента ее рождения в мире становления и судьбы вплоть до ее угасания, живет одно не знающее покоя стремление вполне себя осуществить, создать свой мир, как полную совокупность своего выражения…» [48, с. 241] Душа - возможность культуры, некая идея, которая нуждается в осуществлении. Культура - само это осуществление, претворение в действительность, реализация в чувственно познаваемой форме.

Самобытность культуры предопределена самобытностью её душевной первоосновы. Души общечеловеческой, «души вообще» не существует: она всегда конкретно-исторична. Каждый субъект исторического процесса имеет собственную душу. Сам процесс познания задан культурной принадлежностью субъекта, несёт на себе отпечаток его души. Если исследователю кажется, что «он познал движения античной, индийской, арабской души, не по их действиям, а в самих себе, то и тогда он видит их через посредство своих собственных, в образе своих собственных душевных движений; он ассимилирует их с имеющимся уже образом, и немудрено, что он находит везде одни и те же формы» [48, с. 437]. Попытки психологов вывести общую душевную формулу, которая подошла бы всем людям, культурам и эпохам, Шпенглер считает пустым занятием.

Отсюда скептицизм Шпенглера в вопросе о межкультурной коммуникации. Чужая душа - загадка. Пытаясь проникнуть в неё, мы исходим из собственного душевного опыта и автоматически подменяем чужое мироощущение своим собственным. Думая, что мы можем адекватно постичь чужую культуру, мы впадаем в самообман. «…Невозможно усвоить себе силами собственной души исторический аспект мира чуждых культур... Здесь всегда останется какой-то недоступный остаток...» [48, с. 199]

Гибель культуры - это не столько разрушение и исчезновение артефактов, сколько смерть души, способной адекватно их воспринимать. Лишившись душевной подоплёки, культурные явления превращаются в мёртвые тела, в музейные экспонаты, которые интересно наблюдать, но которые не будят у чужака душевных движений, не берут за живое. «Придет день, когда прекратится существование последнего портрета Рембрандта и последнего такта Моцартовской музыки, хотя, пожалуй, и будет еще существовать закрашенное полотно и нотный лист, так как не будет уже ни глаза, ни уха, которым был бы доступен их язык форм. Гибнет всякая мысль, всякий догмат, всякая наука, когда угасают души и умы, в мирах которых их «вечные истины» с необходимостью переживались как нечто непреложное. Преходящи даже и звездные миры, которые созерцали астрономы с Нила и Евфрата, потому что наша - столь же преходящая - видимая глазу западного человека, возникшая из его чувства система мира, установленная Коперником, есть нечто совершенно от них отличное» [48, с. 248].

Итак, непосредственное и полное постижение чужой души невозможно. Что же остаётся историку культуры? Сторонний наблюдатель вынужден довольствоваться знакомством с внешним выражением душевного - стилем культуры. Стиль - это «черты лица» соответствующей культуры, её «почерк», «жест». Он не может быть намеренным, его нельзя придумать или выбрать. Это данность, «метафизическое чувство формы», «бессознательное следование», непроизвольное, подчиняющее себе волю субъекта. Это не продукт творчества, а то, что предшествует ему и направляет.

Трактовка стиля, предложенная Шпенглером, отличается от привычных нам интерпретаций. Во-первых, исторический путь всякой культуры обладает стилистическим единством. Так, готика, барокко, рококо - отнюдь не самостоятельные стили, а различные фазы одного и того же западного культурного стиля. Во-вторых, Шпенглер выводит это понятие за пределы эстетического дискурса и помещает его в более широкий контекст. По его мнению, элементами стиля являются любые продукты душевного самовыражения - государственное устройство и хозяйственный уклад, научные и философские идеи, религия и мораль, облик городов и орнамент. «Вообще все, что стало, все, что проявляется, есть символ, есть выражение души» [48, с.160]. Таким образом, изучение чужой культуры - это всегда герменевтика, толкование, а историк культуры подобен физиогномисту, который пытается познать внутреннее через внешнее, стремится увидеть душу за её телесным, предметным выражением.

Синоним «стиля» - «габитус» (Habitus), понятие, заимствованное у Гёте. В биологическом и натурфилософском контексте под габитусом понимают видовые черты растений и животных. Габитус культуры - это совокупность внешних черт, жизненных проявлений, придающих ей индивидуальность. К формам габитуса Шпенглер относит продолжительность жизни и темп развития, предпочтение или неприятие определённых видов деятельности. Через посредство габитуса воплощается определённое мироощущение, душевный склад. «Как листья, цветы, ветви и плоды выражают во внешнем виде, форме и способе произрастания существование растения, так и этические, математические, политические и хозяйственные образования играют ту же роль в существовании культуры» [48, с. 172].

Рассматривая соотношение души и стиля, Шпенглер вводит понятие «прасимвол» (вариант - «прафеномен»), по смысловому наполнению близкое платоновской «идее» и юнговскому «архетипу». Это нечто, лежащее по ту сторону мира феноменов, укоренённое в душевной стихии. Прасимвол предшествует «стилю жизненных проявлений» как целому и отдельным символам данной культуры. В то же время, он лежит в их основе, определяет их. Согласно Шпенглеру, прасимволом древнеегипетской культуры была дорога, античной - статуя, а западной - беспредельное пространство.

2.3 Динамика культуры

В жизни культурного организма Шпенглер выделяет три возраста. Основанием для выделения стадий является жизненный потенциал души, степень душевной зрелости народа как субъекта культурно-исторического процесса.

Первая стадия - «весна», бессознательное бытие. На арену выходят пранароды, племена и племенные объединения, «нестойкие и разнообразные объединения, которые, не подчиняясь никаким видимым законам, возникают и распадаются в круговороте вещей, которые в предчувствии ещё не рождённой культуры… объединяют население в группы…» [48, с. 884] Пранароды не обладают рефлексией, не знают сложной культурной жизни. Этническая идентичность в равной мере присуща всем членам общности. Это материал, из которого впоследствии родится более совершенная этническая форма. Поселенческим выражением данной стадии является деревня.

Вторая стадия - «лето», пробуждение души. Пранароды переплавляются в культурные народы, или нации, объединённые общей идей, общей исторической целью и единым стилем. На этом этапе рождаются великие культуры. Носителем высокой национальной идеи всегда является меньшинство, сословие, обладающее «самой сильной душой»: «На протяжении всей истории лишь отдельные круги в различных вариациях живут, чувствуют, действуют и умирают от имени и во имя народа…» [48, с. 889] Сначала эту миссию выполняет дворянство, затем - буржуазия. Символом культурного народа является город.

Третья стадия - «осень», угасание, переход к цивилизации. Своеобразие шпенглеровской концепции цивилизации в определённой мере связано с немецкой традицией использования этого понятия. Если в англо-французской литературе слова «культура» и «цивилизация» рассматриваются как взаимодополняющие, а иногда как синонимы, то в Германии уже с XVIII в. они довольно чётко разграничивались. Под «культурой» здесь понимали интеллектуальные, художественные моральные характеристики общества, а под «цивилизацией» исключительно материальное измерение социума.

Шпенглер в данном вопросе не просто выступил продолжателем немецкой философской и научной традиции - он абсолютизировал смысловую границу между «культурой» и «цивилизацией». В его понимании, цивилизация знаменует собой упадок культуры, начало её конца.

Поселенческий тип, определяющий дух цивилизации - «мировой город». Пространство и население за пределами мировых городов низводятся до уровня провинции, чьим единственным предназначением является поставка «высшего человеческого материала». Провинциями могут становиться целые страны, не вошедшие в «круг излучения» мировых городов. Мировой город - это паразит, «точка, в которой сосредоточивается вся жизнь обширных стран, в то время как все остальное увядает» [48, с. 49].

Переход к цивилизации знаменует рождение нового антропологического типа. На смену «сросшемуся с землей народу» приходит «феллах» Общепринятое значение понятия «феллахи» - оседлое население арабского мира, крестьяне-земледельцы. Шпенглер вкладывает в него новый, откровенно уничижительный смысл., человек «после культуры». Это «новый кочевник», то есть человек без родины и без традиции, не укоренённый в родной почве. Он отчуждён от национальных интересов и великих исторических задач: ему ближе космополитические идеи.

Человек цивилизации не знает сильных влечений и больших культурных запросов. Религиозные и философские споры прекращаются - практичному «феллаху» они не интересны. На смену преданию приходит болтовня. (На закате античности воплощением болтовни была риторика, на закате Запада - «журнализм»). Единственным мерилом жизни становится материальный успех. Культ денег вытесняет благоговение перед землёй, столь характерное для предыдущих стадий культурного процесса. Шпенглер определяет людей цивилизации как «совершенно неметафизических».

Духовный упадок сопряжён с невиданным прежде материальным приростом, стремлением к мировому могуществу («империализмом», в терминах Шпенглера). Распространение вовне - это единственное, на что способен человек эпохи цивилизации. «Энергия культурного человека устремлена во внутрь, энергия цивилизованного - на внешнее… Тенденция к расширению, - это рок, нечто демоническое и чудовищное, охватывающее позднего человека эпохи мировых городов, заставляющее его служить себе…» [48, с. 56]. Но самоутверждение во внешнем мире не должно обманывать: это всего лишь «символ начала конца».

К числу универсальных культурных закономерностей Шпенглер относит гомологический принцип, согласно которому фазы одной культуры имеют соответствия в других. Биологи под гомологией понимают морфологическую равноценность органов. Например, к одному гомологическому ряду относятся плавники у рыб, крылья у птиц, руки у человека. Гомологичны рыбий плавательный пузырь и человеческие лёгкие. Действие этого принципа на уровне культуры означает не только одинаковое количество стадий развития, но и их типологическое сходство. Отсюда происходит параллелизм событий, персоналий и культурных форм - проявляясь в одной из культур, они имеют соответствие в других культурах, выполняют схожие функции, являются как бы «одновременными».

Так, в понимании Шпенглера «одновременными» являются индийский брахманизм, греческая религия Диониса и протестантизм западного мира, так как все они, по его мнению, являются попытками религиозной реформации, выражением народного протеста против древних религиозных форм. Дорическому стилю античной архитектуры соответствует западная готика - они выразили «юное», «примитивное» мироощущение, свойственное самым ранним стадиям культуры. В политическом плане «современниками» являются «империалисты» Александр Македонский и Наполеон.

Гомологичными могут быть культурные формы, казалось бы, мало связанные между собой. Согласно Шпенглеру, в западной культуре с определённого момента главной выразительницей душевного склада становится музыка - и в этом плане она играет для Запада ту же роль, какую в отношении античного мира играли скульптура и архитектура. Статуям Праксителя парадоксальным образом соответствует музыка Бетховена - в обоих случаях мы имеем дело с разложением «больших форм». Другой пример того же рода: эллинистическому пластическому искусству соответствует музыка Берлиоза, Листа и Вагнера, отразившая умонастроение перехода к цивилизации.

В объяснении культурно-исторического процесса Шпенглер - фаталист. Как восхождение, так и последующее нисхождение - это судьба, неизбежность. Всё, что рождается и живёт, должно умереть. «Когда цель достигнута и идея, то есть всё изобилие внутренних возможностей, завершена и осуществлена во внешнем, тогда культура вдруг застывает, отмирает, ее кровь свертывается, силы её надламываются... И она, огромное засохшее дерево в первобытном лесу, ещё многие столетия может топорщить свои гнилые сучья…

Усталая, вялая и остывшая, она теряет радость бытия и стремится… из тысячелетнего света обратно в потёмки перводушевной мистики, назад в материнское лоно, в могилу» [48, с. 167-169].

2.4 Типология

К числу культур, прошедших весь свой жизненный цикл, Шпенглер относит китайскую, вавилонскую, египетскую, индийскую, античную, арабскую, западную и культуру майя. Культуры, не достигшие полноты самореализации - персидская, хеттская и культура кечуа (инков). На стадии становления находится русская культура.

Наибольшее внимание Шпенглер уделяет трём культурным типам: античному, западному и арабскому. Первые два философ рассматривает в связке, в качестве оппонентов, оттеняющих качества друг друга. Он считает их порождениями противоположных по всем жизненным устремлениям душевных стихий.

Античная культура - это объективация аполлоновской души. Её прасимволом является изваяние обнажённого человека, осязаемое тело, чувственно познаваемое, имеющее чёткие границы, линии и контуры. Его можно охватить одним взглядом. По Шпенглеру, статуя символизирует приверженность наличному, ставшему бытию. Статика, отказ от внутреннего развития является для античного человека фундаментальным жизненным принципом.

Западная культура зародилась на фаустовской душевной основе. Её прасимвол - беспредельное пространство. Наиболее полно фаустовская душа выражает себя в музыке, прежде всего, в фуге. Западная живопись также подчинена единой цели - «обесплочиванию мира», динамическому преодолению пространства, выходу за пределы данности. Она знает перспективу, творит пространство при помощи света и тени.

Установку, заданную аполлоновской душой, мы обнаруживаем в античной религии и мифологии. Мир гомеровских эпосов состоит из отдельных, чувственно познаваемых вещей. Он непосредственно доступен глазу. Само течение гомеровского стиха - это «ритм материи». Сакральное пространство греков имеет чёткую локализацию: Олимп - это вполне конкретное место в Греции. Греческие боги вполне материальны, телесны, чётко очерчены. Их телесность более высокого порядка, нежели у человека, их тела более совершенны, но Зевс, Аполлон, Афина - это, прежде всего, тела. Именно телесность сближает мир людей с миром богов.

Истоки фаустовского мироощущения Шпенглер ищет не в христианстве, а в «недрах северных стран», в германском язычестве. По стихам «Эдды» «Старшая Эдда» - древнеисландский сборник мифологических и героических песен, бытовавших в устной традиции германских народов. «Младшая Эдда» - трактат о языческой скандинавской мифологии, написанный исландским поэтом-скальдом Снорри Стурлусоном (1178 - 1241). можно составить представление о западной картине мира. Древнегерманский поэтический язык - это язык «силы, безудержной воли, страсти побеждать и уничтожать сопротивление» [48, с. 274]. Рай древних германцев (Валгалла) не привязан к определённому месту, потерян в беспредельности. По мысли Шпенглера, именно древнегерманская основа определила своеобразие западных форм религиозности - католичества и, особенно, протестантизма. В протестантской картине мира божественные силы окончательно развоплощаются, утрачивают телесность. Протестантский Бог - это «безличный принцип, недоступный представлению, неосязаемый, таинственно действующий в бесконечности. Всякий остаток личности растворяется в несозерцаемой абстракции…» [48, с. 587] Иконоборческий пафос Реформации - предельно полная реализация германской ментальной установки на бесконечность. В споре живописи и музыки побеждает вторая: «Язык форм живописи оказывается бессильным перед этой реальностью, и инструментальная музыка становится единственным и последним средством религиозного выражения» [48, с. 276-277]. Не икона, а орган и фуга становятся выразителями западной набожности.

Антропологический принцип античности - осознание собственной слабости перед внешними силами. Удел человека - сносить превратности судьбы. В его поступках нет дерзновения, воли к борьбе. Красивым поступком считается принятие величественной позы в любой ситуации, в том числе, в поражении. Причём античный человек терпит поражение, ещё не вступив в борьбу - заранее, в своём сознании, признавая превосходство внешних сил над собой. Он боится жизни и стремится уклониться от неё. Это конформист, который стремится приспособиться к наличности - она его вполне устраивает. Такова философия киников, эпикурейцев и стоиков, «скрытая трусость», по выражению Шпенглера. И в этом смысле стоическая проповедь самоубийства вполне вписывается в аполлоновскую систему координат - в ней читается доведённая до крайности идея бегства от жизненных тягот. В том же духе (как малодушие) Шпенглер толкует античные идеи умеренности и самоограничения: если мир изменить невозможно, незачем попусту расходовать силы, нужно быть реалистом и держаться за настоящее. Стремлением уклониться от проблем, на сей раз тектонических По всей видимости, Шпенглер имеет в виду не тектонику (отрасль геологии), а архитектонику - строительное искусство, художественное выражение закономерностей строения. , Шпенглер объясняет соразмерность и мелкий масштаб греческой архитектуры.

Суть фаустовского антропологического типа выразил Шекспир, в произведениях которого человек ведёт борьбу с внешними обстоятельствами. Это мироощущение получает развитие в готической и барочной архитектуре с их стремлением преодолеть тяжесть.

Сама душа трактуется аполлоновским и фаустовским сознанием по-разному. Античная психология статична. Душа для неё - «телоподобное целое», «некий сложившийся в устроенную группу прекрасных частей космос.., благоустроенная совокупность осязаемых предметов» [48, с. 439-440]. Душа умершего, попавшая в Аид - тень, имеющая вид тела.

В динамической психологии Запада акцентированы не структуры, а процессы: чувственные, мыслительные и волевые. И особая роль принадлежит теме «воли», которая осталась незамеченной античностью. Душевная жизнь - это деятельность. Здесь кроется ответ на вопрос о происхождении западного экспансионизма. Обладатель такого душевного типа - покоритель мирового пространства. Колумб, Коперник и Наполеон - наиболее яркие выразители этого мироощущения. Но этот экспансионизм западного человека имеет оборотную сторону: платой являются безграничное одиночество и постоянное душевное беспокойство.

Обладатель статичной души, аполлоновский человек, вывел формулу познания: «Человек есть мера всех вещей». Эта формула часто толкуется как апофеоз антропоцентризма, но, по мнению Шпенглера, в ней отразилась гносеологическая нерешительность, рабство у внешних впечатлений. Фаустовскому человеку мало быть мерой вещей. Его амбиции лежат дальше - он видит себя творцом всех вещей. Речь здесь идёт не о творении в духе библейского креационизма («В начале сотворил Бог небо и землю…»), а об активности познающего субъекта, конструирующего реальность в себе самом, как бы пересоздающего её заново.

Античный человек - это объект, находящийся во власти внешних сил, игрушка судьбы, более того - он осознаёт это и сознательно отказывается от борьбы. Аристотелевскую формулу человека как «общественного животного» Шпенглер трактует следующим образом: античный индивид - ничто, он имеет хоть какое-то значение только в совокупности ему подобных. Только в общности он обретает относительную уверенность в собственных силах, хотя бы на время побеждает страх перед бытием. Только в общности «каждый отражается в другом и только через это приобретает подлинно реальное существование» [48, с. 459].

Фаустовский человек - всегда субъект, деятель, обладающий сильным характером. Западная этика в качестве идеала выдвигает образ активного, борющегося, идущего вперёд человечества. Западная этика - энергетическая по сути; наиболее полной и радикальной её версией является ницшеанство.

Восприятие трагического также разделяет античную и западную культуру. В центре античной трагедии - красивый жест, эффектная поза проигравшего, отказавшегося от борьбы человека. Трагедия парализует волю к борьбе, подрывает корни человеческого существования. Цель человека, оказавшегося в трагической ситуации, состоит в обретении равновесия и покоя.

Фаустовская трагедия - это трагедия воли, преодолевающей препятствия. Трагическая ситуация только раззадоривает героя, провоцирует его на энергетический порыв, пробуждает для действия. Его цель - победа.

Символом аполлоновской пассивности является маска. Символом фаустовской активности - мимика. Персонаж фаустовской трагедии не боится остаться один на один с ситуацией, поэтому трагическое действо построено на монологе (по Шпенглеру, даже диалоги в фаустовской трагедии - это монологи de facto). Слабый и нерешительный, античный персонаж нуждается в поддержке, в свидетелях его жизненных коллизий, поэтому огромную роль в постановке играет хор. Его назначение - помочь индивиду преодолеть страх перед безграничностью бытия.

Античное изобразительное искусство не имеет связи со зрителем. Статуя лишена взгляда, она рядом с человеком, но не взаимодействует с ним. По наблюдению Шпенглера, в античных групповых композициях головы всегда обращены друг к другу, а глаза не имеет зрачков.

Фаустовская живопись, напротив, «не остаётся самой по себе, она не обращается к зрителю - она втягивает зрителя в свою сферу» [48, с. 485].

В античной картине мира положительно оценивается только то пространство, в котором человек может обрести покой, найти убежище. Шпенглер видит в геоцентрической концепции мироздания не столько научное заблуждение, сколько типичное порождение аполлоновского душевного склада. Для античного человека вселенная тождественна статичной Земле. Бесконечная вселенная была бы для него кошмаром. На той же душевной основе вырастает греческий полисный идеал. В полисном сознании мир - это то, что видно с крепостных стен родного города. Дальше простирается чужое пространство. Восточный поход Александра Великого Шпенглер считает исключительным событием, которое при жизни македонского царя так и не получило поддержки у его греческих подданных. Так называемая «Великая греческая колонизация» всегда ограничивалась освоением прибрежной зоны. «Эллинский переселенец подобен ребёнку, который держится за фартук матери» [48, с. 492]. География римских завоеваний также объяснима с позиций аполлоновской логики: римляне не выходили за пределы ойкумены, земель, освоенных культурными народами.

Выражение фаустовского духа в области астрономии и космологии - гелиоцентризм, по Шпенглеру, «древнее северное жизнечувствие, свойственное викингам стремление к беспредельному» [48, с. 485]. Символом этого стремления философ считает обычай отправлять горящие корабли с прахом умерших в открытое море. Если в античном сознании души умерших - это неподвижные, обессиленные тени, то умерший германец присоединяется к «дикому полчищу» «Дикая охота» - в германской мифологии сборище призраков и злых духов, проносящихся по небу во время зимних бурь. , которое неустанно носится в воздушном пространстве» [48, с. 488-489]. Только западная наука с её жаждой беспредельного могла создать телескоп. Для фаустовского человека бесконечная вселенная - это нечто возвышенное, величественное, вызывающее трепет и восхищение. Только фаустовской тягой к беспредельному можно объяснить западный экспансионизм: западный человек стремится превратить «всю поверхность Земли в одну колониальную область» [48, с. 492].

Центральным понятием античного естествознания является форма. Соответственно, всё то, что её отрицает, отсекается. Поэтому химия, выражающая «глубокое научное сомнение в пластической действительности вещей» [48, с. 567], в античном контексте невозможна. Той же логике подчинена античная математика, не знающая абстрактных величин, изучающая наличное, ставшее бытие - величину и форму физических тел. Число здесь не может существовать вне телесной, осязаемой оболочки. Античность знает только естественные (положительные, целые) числа. Пределом античной геометрии является изучение оптически-конечного.

Иначе смотрит на мир фаустовская наука. Главное понятие фаустовского естествознания - сила. Западная математика стремится постичь не обладающее наглядностью, безграничное пространство. Высшей точкой развития фаустовской науки Шпенглер считает рождение декартовской геометрии, свободной от «оптических приёмов конструкции».

Шпенглеровская интерпретация арабского культурного типа вызывает наибольшее количество вопросов. Дело в том, что понятие «арабская культура» философ трактует крайне широко, включая в него помимо арабо-мусульманской традиции все культурные формы, зародившиеся и бытовавшие на Ближнем Востоке начиная с I в. н.э.: еврейско-иудейскую культуру, зороастризм, гностицизм, манихейство, позднеантичные культы и религиозно-философские учения, например, неоплатонизм, а также византийский (шире - восточно-христианский) мир.

Арабская культура возникла на магической душевной основе. Её прасимволом является пещера, образ, выражающий дуализм магического мироощущения: проникая в пещеру, свет вступает в борьбу с тьмой. Согласно Шпенглеру, в арабской культуре особенно акцентирована тема противостояния добра и зла, Бога и дьявола.

В центре магической картины мира находится абсолютный, всемогущий Бог, представляющийся «неопределённой и загадочной небесной силой, которая по своему усмотрению может карать и миловать…» [48, с. 972]. В магических религиях Бог - первопричина всего. Он повелевает временем, устанавливая его начало и конец. В его власти отменить законы природы.

Человек как таковой не обладает полноценной субъектностью и обретает её только в союзе с Богом, отсекая собственную воли в пользу воли божественной. Милость Божья - вот необходимый толчок, делающий человека деятелем.

Центральным понятием магической антропологии Шпенглер считает «пневму» («дух», в переводе с греческого). Через посредство пневмы человек оказывается причастным Божеству. «Телом и душой он принадлежит только самому себе, но в нём живёт ещё нечто другое, чуждое и более высокое…» [48, с. 971]

Магическая скульптура несёт на себе эту пневматологическую печать. По наблюдению Шпенглера, уже в эпоху Константина Великого Константин I Великий (ок. 285-337), римский император с 306 г. Признал христианство официальной религией Римской империи. Основал новую столицу Константинополь на месте греческого города Византий. Символический основатель Византийской империи. глаза статуй и портретов были устремлены на зрителя. Акцентирован зрачок. Голова всегда обращена к зрителю и устремляет на него одухотворённый взор, изливает пневму, переориентирует его на «мир иной». Глубоко символична так называемая «обратная перспектива», которой подчинена христианская иконопись: каждое изображение ориентировано по-своему, оно как бы отказывается подчиняться земным, физическим законам, живёт по законам Царства Божия.

Пневма является предпосылкой для религиозного сообщества - Церкви и её магических аналогов. Адепты магической религии растворяются в Мы, в целостности, живущей единым духом. В этом вопросе, как считает Шпенглер, христианство с его кафоличностью (соборностью) и ислам с его идеей «иджма» (единения в истине) вполне солидарны. Община, а не индивид объявляется носителем истины. Человек «ощущает себя со всеми своими воззрениями и убеждениями только членом консенсуса, который, благодаря Божьему духу, исключает любую ошибку…» [Там же] Целостность ставится во главу угла, соответственно, разобщённость в вопросах веры рассматривается как нечто катастрофическое в своих последствиях, а значит недопустимое и преступное. Из идеи религиозной тотальности естественным образом вытекает идея нерасчленённости религиозного и политического. В этом контексте государство рассматривается как часть мистического целого.

Благодаря пневме становится возможной сама познавательная деятельность человека. Подлинное познание - это всегда откровение Божества, его самораскрытие. В откровении Слово Божье вливается в человека, как в сосуд. Религиозный опыт магического человека достигается в созерцании (суфизм) или экстазе (неоплатонизм), когда человек как бы растворяется в Божестве. Результат откровения фиксируется в Священном Писании: здесь «невидимая истина… выражена в видимом способе бытия» [48, с. 984]. Таким образом, самостоятельно мыслящее и познающее Я в магическом контексте невозможно. «…Методы познания, основанные на собственной единичной оценке, для него являются безумием и заблуждением, а достигнутые с их помощью научные результаты - делом рук злых сил, смущающих дух и искажающих его замыслы и цели» [48, с. 971-972]. Более того, человек в принципе не способен познать всё, особенно, если это касается богопознания: здесь всегда будет оставаться некий осадок, недоговорённость, тайна.

2.5 Псевдоморфозы

По Шпенглеру, межкультурная коммуникация не только затруднительна, но и опасна, особенно, если контактируют разновозрастные культуры. Результатом такого контакта становится нежизнеспособное новообразование - «псевдоморфоза». Это понятие Шпенглер позаимствовал из минералогии. «В горную породу вкраплены кристаллы какого-то минерала. С течением времени в ней возникают щели и трещины, в которые проникает вода, постепенно вымывая кристаллы, так что от них остаются только пустоты. Затем в результате вулканических событий, взламывающих горы, туда прорываются раскалённые массы лавы, застывают и тоже кристаллизуются, но они несвободны в выборе формы, им приходится заполнять уже имеющиеся пустоты. Так возникают фальшивые формы, кристаллы, чья внутренняя структура противоречит внешнему строению - вид одной горной породы в облике другой…

Историческими псевдоморфозами я называю случаи, когда чужая старая культура настолько сильно довлеет над страной, что местной молодой культуре нечем дышать, и она не в состоянии не только создать своей выразительной формы, но даже не приходит к полному разворачиванию собственного самосознания. Всё, что поднимается из глубин молодой души, отливается в пустоты чужой жизни. Молодые чувства застывают в устаревших произведениях, и вместо подъёма собственного формообразования (Gestaltungskraft) вырастает до невиданных размеров только ненависть к чужой и далёкой силе» [48, с. 910].

Примером является эллинизация Востока после походов Александра Македонского, когда дряхлеющая античная цивилизация оказалась тем инородным телом, которое грозило погубить только что появившуюся арабскую культуру. Другой пример - петровская Россия. Петра I Шпенглер считает «злым гением», а начатую им вестернизацию трактует как попытку втиснуть юную русскую душу в чуждые культурные формы.

Контрольные вопросы

1. Чем, согласно О. Шпенглеру, различаются «мир-как-природа» и «мир-как-история»?

2. Как соотносятся «душа» и «стиль» культуры?

3. Что такое «прасимвол»?

4. Какие возрасты культуры выделяет О. Шпенглер?

5. Что такое «цивилизация» в понимании О. Шпенглера?

6. В состоит «гомологический принцип» периодизации культуры?

7. Охарактеризуйте «аполлоновский», «фаустовский» и «магический» душевные типы.

8. В чём суть «псевдоморфозы»?

ГЛАВА 3. ТЕОРИЯ ЛОКАЛЬНЫХ ЦИВИЛИЗАЦИЙ А. ТОЙНБИ

Арнольд Джозеф Тойнби (Toynbee) родился 14 апреля 1889 г. в Лондоне. Получил классическое образование, пройдя обучение в Уинчестерском колледже и Бейллиол-колледже Оксфордского университета.

Как учёный-историк, Тойнби реализовал себя в двух ипостасях. Во-первых, он известен как эллинист и византинист, автор нескольких монографий, посвящённых данной проблематике: «Западный вопрос в Греции и Турции» (1922), «Греческая историческая мысль» (1924), «Константин Багрянородный и его эпоха» (1973). В 1919-24 гг. Тойнби был профессором византиноведения, греческого языка, литературы и истории Лондонского университета.

Другое направление интеллектуальной деятельности Арнольда Тойнби - сфера международных отношений. Считается, что именно оно оказало решающее влияние на формирование его мировоззрения и научного кругозора, определило масштабность его мышления, глобальный характер исторических построений, заострило внимание к проблемам межнационального и межкультурного взаимодействия.

Долгие годы Тойнби сотрудничал с британским Министерством иностранных дел. Это сотрудничество началось в годы Первой мировой войны. Поработав недолго на американском направлении, Тойнби становится экспертом-востоковедом, специалистом по Османской империи. Именно в этом качестве Тойнби присутствовал на Парижской мирной конференции 1919-20 гг., подведшей итоги Первой мировой войны. С 1925 по 1955 г. он возглавлял Королевский институт международных отношений. В 1925-65 гг. Тойнби - составитель ежегодных обзоров политических событий в мире («A survey of international affairs»). В годы Второй мировой войны он занимает должность директора научного отдела МИД Великобритании. Был в его карьере международника ещё один эпизод - в начале 1920-х гг. он работал на Ближнем Востоке в качестве военного корреспондента газеты «Манчестер гардиен». И ещё один штрих к биографии Тойнби. Когда в 1929 г. его пригласили в Японию для участия в работе Института Тихоокеанских отношений, он совместил сугубо академическую командировку с путешествием по Дальнему Востоку. Так что международную проблематику он знал не понаслышке.

Наиболее известная работа Арнольда Тойнби - «Постижение истории» (A Study of History). Первый том этого монументального труда вышел в 1934 г., последний, двенадцатый - в 1961-м. В работе над книгой ему пригодились навыки как классического историка, свободно ориентирующегося в древней и средневековой истории, так и знатока актуальных современных проблем, таких например, как вестернизация восточных обществ.

На специфику «Постижения истории» повлияла религиозная эволюция самого Тойнби. Выходец из англиканской семьи, он, тем не менее, не отличался особенной религиозностью. Известно высказывание Тойнби-студента: «Религия - это не имеющая значения иллюзия». Но в годы работы над «Постижением истории» его отношение к религии было уже совсем иным. Любой внимательный читатель этой книги обратит внимание на обилие в ней библейских цитат. Что было главной причиной обращения Тойнби к Богу - семейные неурядицы (смерть матери, самоубийство сына, развод с женой) или же воспринятое апокалиптически нарастание международной напряжённости накануне Второй мировой войны - нам знать не дано. Тем не менее, исследователи отмечают нарастание религиозности автора «Постижения истории» от тома к тому. Это принципиальный момент, без учёта которого мы не сможем понять многих важных идей Тойнби.

Примечательно, что учение Тойнби популярно в большей степени в США, чем на родине, в Англии, где у него больше критиков, чем поклонников.

Умер Тойнби 22 октября 1975 г. в Йорке.

3.1 Понятие и типология цивилизаций

Тойнби не даёт положительного определения локальной цивилизации - он определяет её «от противного», в соотнесении с чем-то иным.

Во-первых, цивилизации отличаются от примитивных (т.е. первобытных) обществ. «Сравнивать цивилизацию с примитивным обществом - это всё равно, что сравнивать слона с кроликом», - замечает Тойнби. «Примитивные общества обладают сравнительно короткой жизнью, они ограничены территориально и малочисленны. Жизнь цивилизаций… более продолжительна, они занимают обширные территории, а число людей, охватываемых цивилизациями, как правило, велико. Они имеют тенденцию к распространению путём подчинения и ассимиляции других обществ - иногда обществ собственного вида, но чаще всего примитивных обществ» [42, с. 80].

Во-вторых, пространственно-временные границы цивилизаций не совпадают с государственными и национальными границами. Цивилизации - единицы более крупного масштаба, чем нации или государства. Последние могут быть рассмотрены как составные элементы цивилизаций.

В-третьих, цивилизация не тождественна человечеству. Тойнби считает идею единой цивилизации ложной. Ни одна из цивилизаций, даже самая масштабная (например, современный Запад), не охватывает всего человечества - ни в пространстве, ни во времени.

Типология цивилизаций, предложенная Тойнби, представляет собой весьма сложную и громоздкую конструкцию, которая на протяжении времени работы над «Постижением истории» неоднократно подвергалась авторской правке и вполне заслуженной критике со стороны коллег по цеху.

Первоначально Тойнби выделил двадцать одну развившуюся цивилизацию, затем довёл их число до двадцати трёх. Они делятся на три поколения. Одни из них являются «полностью независимыми», другие связаны родственными отношениями.

Первое поколение:

1. египетская,

2. андская Её политические границы совпадают с империей инков.,

3. шумерская,

4. минойская Цивилизация древнего Крита. Название происходит от имени легендарного критского царя Миноса.,

5. индская Имеется в виду доарийская цивилизация, сложившаяся в долине реки Инд в III тыс. - I тыс. до н.э.,

6. шанская Китай в правление династий Шан (Инь) и Западная Чжоу (XVII-VIII вв. до н.э.) ,

7. майянская,

Второе поколение:

8. вавилонская,

9. хеттская,

10. эллинская Тойнби включает в неё не только древнюю Грецию, но и Рим.,

11. сирийская Идентификация сирийской цивилизации весьма спорна. Согласно Тойнби, её политические границы заданы персидской империей Ахеменидов, а носителями культурного и религиозного начала были семитские народы (финикийцы, арамеи, евреи, арабы). Высшей точкой этой цивилизации Тойнби считает рождение ислама и создание Арабского халифата. ,

12. индийская Сложилась в результате арийского завоевания Индии. Её очаг - долина реки Ганг. ,

13. китайская Китай в правление династий Цинь и Хань (III в. до н.э. - III н.э.),

14. юкатанская,

15. мексиканская Её политические границы совпадают с империей ацтеков.,

Третье поколение:

16. православная христианская основная Зона византийской культуры.,

17. православная христианская, русская ветвь,

18. западная,

19. арабская мусульманская Зона суннитского ислама.,

20. иранская мусульманская Зона шиитского ислама.,

21. индуистская Индия после II в. до н.э.,

22. дальневосточная основная Китай начиная с III в. н.э.,

23. дальневосточная, японская ветвь.

Дальнезападная христианская Мир британских кельтов., дальневосточная христианская Несторианская цивилизация, сложившаяся в V-XIII вв. в Центральной Азии. Несторианство - учение, основанное константинопольским патриархом Несторием, согласно которому Иисус Христос, будучи рождён человеком, лишь впоследствии воспринял божественную природу. Осуждено как ересь на Эфесском соборе (431). К XIII в. было вытеснено исламом и буддизмом., скандинавская Скандинавы в «эпоху викингов» (VIII-XI вв.) и I сирийская цивилизация Цивилизация племён Сирии, Палестины и Синая до их вхождения в сферу влияния египетской цивилизации в сер. II тыс. до н.э. отнесены к разряду «неродившихся»: они не смогли в полной мере развиться из-за того, что их поглотили более развитые цивилизации. Эскимосскую, номадическую (кочевую) Охватывает кочевников Центральной Азии., османскую и спартанскую цивилизацию Тойнби относит к числу «задержанных». Особо выделены реликтовые общества, то есть ныне существующие осколки умерших цивилизаций. Это иудеи, парсы Парсы - потомки выходцев из Ирана, бежавших от арабского завоевания и поселившихся в Индии в VII-X вв. Исповедуют древнюю персидскую религию зороастризм, поклоняются огню., несториане Несторианские общины сохранились в Иране, Ираке и Сирии. , монофизиты Монофизиты (монофиситы) - сторонники учения, возникшего в V в. Они трактовали соединение двух природ во Христе как поглощение человеческого духа божественным. Монофизитство осуждено Халкидонским собором (451). Господствует в армянской, эфиопской, коптской и «яковитской» сирийской церкви. (реликты сирийской цивилизации), ламаисты Тибета и Монголии (реликт индской цивилизации).

К концу работы над «Постижением истории» (рубеж 1950-60-х гг.) перечень локальных цивилизаций изменился:

1) центральноамериканская Охватывает майянскую, мексиканскую и юкатанскую цивилизации из первоначального списка.,

2) андская,

3) шумеро-аккадская Цивилизация древней Месопотамии; охватывает шумерскую и аккадскую цивилизации из первоначального перечня.,

4) египетская,

5) эгейская Охватывает минойскую цивилизацию и доклассический период древнегреческой цивилизации. Полностью совпадает с использующимся в отечественной литературе понятием «крито-микенская цивилизация».,

6) индская,

7) китайская Охватывает шанскую, китайскую и дальневосточную (основную) цивилизации из первоначального списка.,

8) сирийская,

9) эллинская,

10) индийская Охватывает индийскую и индуистскую цивилизации из первоначального перечня.,

11) православная христианская,

12) западная,

13) исламская,

14) миссисипская (?),

15) юго-западная Цивилизация индейцев, располагавшаяся в доколумбову эпоху на территории юго-запада США.,

16) североандская Индейская цивилизация, располагавшаяся на территории нынешних Эквадора и Колумбии.,

17) южноандская Цивилизация, располагавшаяся на севере Чили и на северо-западе Аргентины. ,

18) эламитская Элам - государство, располагавшееся в юго-западной части Иранского нагорья в III тыс. - сер. VI в. до н.э.,

19) хеттская,

20) урартская Урарту - государство, в IX-VI вв. до н.э. располагавшееся на территории Армянского нагорья.,

21) иранская,

22) корейская,