Взаимотношения кыргызов с народами Центральной Азии

Как сообщают источники, эта часть кыргызов, в 1731 г. оправившись от ударов джунгарских феодалов, контролировала торговые пути, соединяющие Джунгарию с Восточным Туркестаном. И, по-видимому, это обстоятельство послужило причиной нового похода джунгарских войск на Кетмень-Тюбе в 1732 г.

Между независимой частью кыргызов и джунгарами нередко бывали и перемирия, устанавливались дипломатические (посольские) отношения. Во время встреч решались спорные политические вопросы и производился обмен пленными. Данные об этом содержатся в русских архивных документах за 1732--1733 гг. и 1741-- 1742 гг. В частности, переводчик Ф. Девитярский по возвращении из Джунгарии в 1741 г. сообщал: «Буруты не под владением Галдан Чирина, а находятся жительством особливо, подобно тому как и Казачья орда и с оными зенгорскими калмыками воюются завсегда, и которые буруты оными зенгорцами бывают взяты в полон, и те уже обратно к ним бурутам без размены не отда-ютца, а когда де между ними о пленниках бывает размена, тогда и оные буруты в их бурутцкую землю отдаются обратно». П. И. Рычков в 50-х годах XVIII в. пишет, что «их несколько состоит под зенгорским владением, а большая часть ни от кого не зависит. С зенгорцами имеют они частные войны и хоть их на войну збирается не более как около тридцати тысяч человек, но по ситуации жилищ их, зенгорцы и никто из тамошних владетелей преодолеть их не могут».

Таким образом, при изучении взаимоотношений кыргызов с ойратами, Цинской империей и народами Восточного Туркестана следует различать две группы: независимые и покоренные кыргызы. Это позволит более полно осветить роль и позицию кыргызов на последующих этапах политической истории Средней и Центральной Азии.

Господство джунгар не повлияло на способ хозяйствования завоеванных ими народов. Они лишь обложили покоренных кыргызов данью (алман). Так, по сведениям В. В. Григорьева, в период правления Галдан Церена кыргызский род чон багыш и один из казахских родов ежегодно, чередуясь, платили дань в 26000 тенге, выполняли различные трудовые и военные повинности, для гарантии кыргызы вынуждены были предоставлять джунгарскому хану заложников (аманатов). Иссык-кульские кыргызы в местности Какшаал откармливали 800 ойратских коз (серке), а переселенные в Джунгарию из Андижана и районов Ак-Су Восточного Туркестана заботились о соколиной охоте джунгарского хана, содержа для этой цели охотничьих птиц.

Самой тяжелой была для кыргызов дань кровью -- предоставление хану воинов во время частых походов джунгарских войск. Так, «около 1736 или 1738 г. калмыки, буруты и алтайские урянхайцы ходили войной под предводительством нойона Еренцена в моллорскую землю (Боллор)», т. е. район современного Бадахшана. Причем в 30-х годах XVIII в. джунгары совершили в сторону Бадахшана три похода, где в борьбе за власть местных феодалов поддержали Мир Зияуддина и его родственников. Во время возвращения из третьего похода джунгарских войск в районе Каратегина все они были уничтожены кыргызами,, неподвластными ойратам.

Галдан Церену, по-видимому, дипломатическими путями, и прежде всего путем породнения с кыргызскими феодалами, удалось развить отношения зависимости и вражды до степени сотрудничества. Одна из жен Галдан Церена была по происхождению, буруткой (т.е. кыргызской) . Возможно, она попала в плен в походе на кыргызов в 1725 г., так как ее сыну Лама Доржи в 1745 г. -- в год смерти Галдан Церена -- исполнилось 19 лет. Кыргызские же предания рассказывают, что Калдан Щэрэн, которого также называли Калдан-Тентек (Калдан-озорник), насильно взял в жены Эбрешим -- сестру Джаныл-мырзы -- героини одноименного эпоса кыргызов. По другим сведениям, калмакокий хан женился на красавице Агача, дочери Мондок, из рода саруу, заселивших Таласскую долину. Обстоятельства женитьбы Галдан Церена на пленнице Кара-кыз отразились и в преданиях алтайских калмыков, собранных в середине прошлого века И. Вербицким, В них говорится, что брат Галдан Церена Шуно Даба известный по походам на кыргызов и казахов в 1722-- 1723 гг., «жил с наложницей Кара-кыз, в которую влюбился брат его и женился на ней». Сам же Шуно Даба, опасаясь гнева отца и брата, в 1726 г. бежал в Россию к волжским калмыкам.

Следует отметить, что родственные связи кыргызов с ойратами не ограничивались выдачею девушек первых в жены вторым, имела место и женитьба многих кыргызов на ойратках (калмычках). Например, некоторые представители рода таздар (из сарыбагышей) называли калмаков «таяке», т. е. родственники со стороны матери. Благодаря завязавшимся родственным связям, в первую очередь с джунгарским ханом, кыргызские феодалы находились в номинальной зависимости от завоевателей, особенно в период правления Галдан Церена (1727--1745 гг.). А вся тяжесть трудовых и военных повинностей ложилась на плечи рядовых тружеников.

Экономическое положение последних все более ухудшалось, в связи с чем они искали пути избавления и были готовы к открытой борьбе против насилий иноземцев.

Материалы кыргызского устного творчества указывают на культурные кыргызско-ойратские связи. В частности, во время праздников, поминок и при других мирных дипломатических встречах кыргызские и ойратские богатыри состязались в силе и ловкости, устраивали скачки на конях и т. д.

Таким образом, в конце XVII -- первой трети XVIII в. политическая обстановка в Кыргызстане была сложной и драматичной для кыргызского народа. Потеряв обширные территории на востоке, а вместе с ними торгово-экономические привилегии в Китае, джунгарские правители стремились восполнить их на западе и юго-западе путем завоевательных походов в Восточный Туркестан, Среднюю Азию, в частности в Кыргызстан и Казахстан. Но здесь их интересы сталкивались с интересами других крупных государств -- Цинской империи и России. Походы джунгарских феодалов имели грабительский характер, несли беды и страдания трудовым массам казахов, кыргызов, каракалпаков и др. Здесь они встретили решительное сопротивление местных народов. И все же в результате многочисленных экспансионистских акций джунгарским феодалам удалось временно установить контроль в отдельных районах этого региона. Объектом экспансий джунгарского правителя стали и некоторые территории, населенные кыргызами, которые вели активную борьбу с иноземными захватчиками. Под натиском превосходящих сил джунгар большинство населения северной части Кыргызстана, не пожелавшего признать иноземную власть, было вынуждено переместиться в труднодоступные горные районы Южного Тянь-Шаня, на Памир, Алай и в Ферганские предгорья, отчасти заселенные кыргызами раньше. Избежав таким путем иноземного ига, эти кыргызы сохранили за собой независимость, (что было известно соседним странам) и активно продолжали борьбу за возвращение временно покинутых территорий. Они, вступая с Джунгарским ханством в полйтические и экономические отношения, как независимые друг от друга стороны, осуществляли наряду с частыми военными акциями посольско-дипломатические и культурные связи. Взаимоотношения этой части кыргызов с Джунгарским ханством складывались по форме «сюзерен к сюзерену».

Часть иссыккульских, восточнотуркестанских и других кыргызов, захваченных джунгарскими феодалами в период нашествия на районы их кочевий, попала в зависимость от джунгарского хана. Они были принуждены предоставлять джунгарам заложников (аманатов, платить дань (алман), выполнять различные трудовые повинности и поставлять воинов в джунгарское войско. Их взаимоотношения с Джунгарским ханством складывались в некоторой степени в форме: «сюзерен--вассал». Но вскоре благодаря установившимся родственным связям феодальной верхушки обеих сторон и другим обстоятельствам их отношения переросли в отношения сотрудничества. Как всегда, в таком положении больше всего страдали рядовые труженики кыргызского общества, на плечи которых ложилась вся тяжесть иноземного ига. Именно они составляли ту импульсивную силу, которая искала пути избавления от иноземного засилья.

В период наступления ойратских феодалов на Среднюю Азию и Казахстан местные народы -- казахи, каракалпаки, кыргызы, узбеки и другие -- одинаково подвергались притеснениям захватчиков, что стало той почвой, на которой в ходе совместной освободительной борьбы крепли ростки их сближения.

1.2 Совместная борьба центральноазиатских народов против экспансии Джунгарского ханства

На протяжении всего XVIII в., как и в предыдущее время, свободолюбивый кыргызский народ продолжал упорную борьбу за свою независимость против агрессивных действий со стороны правителей соседних государств, несмотря на относительную слабость своего социально-экономического положения.

Действительно, одной из примечательных страниц истории борьбы кыргызов за свою независимость является борьба против захватнических действий Джунгарского ханства. Сложившееся в 30-е годы XVII в. как объединение монгольских племен и просуществовавшее до 1758 г. ханство играло приметную роль в международной жизни Средней, Центральной и Юго-Восточной Азии Златкин И. Я. Истоия Джунгарского ханства. М., 1964 г. С. 3. Завоевательные походы джунгарских феодалов тяжело отражались на исторических судьбах народов, населявших эти регионы. Заметный след оставили они в общественной жизни кыргызов: борьба с захватчиками нашла яркое отражение в их устном народном творчестве, высшим творением которого является героико-эпическая трилогия «Манас» и такие произведения кыргызского фольклора, как поэмы «Сарынджи-Бокой», «Джаныл-Мырза», а также эпосы малых форм--«Курманбек», «Жаныш и Байыш», «Эртабылды» и другие, в которых запечатлена упорная и мужественная борьба кыргызского народа за свою независимость.

Захватническая политика джунгарских феодалов являлась прямой угрозой жизненным интересам кыргызов и казахов, игравших активную роль в Моголистане. До образования Джунгарского ханства (1635 г.) нередкие столкновения джунгарских феодалов с кыргызскими и казахскими были безуспешными для первых. Но с созданием сильного Джунгарского ханства перевес в этой борьбе постепенно переходит на сторону джунгарских властителей, которые совершают частые походы на территории, населенные кыргызами, казахами и другими народами Средней Азии и Казахстана, а также Восточного Туркестана. Борьба кыргызов, казахов и народов Восточного Туркестана против Джунгарского ханства была длительной и напряженной. Об этом, в частности, говорят события конца XVII и первой половины XVIII в., когда внутреннее и внешнее положение Джунгарского ханства сильно осложнилось в результате военной неудачи его правителя Галдана на востоке против Цинской империи. Потери обширных пастбищных угодий и традиционных торговых связей на Востоке Джунгарское ханство намеревалось восполнить за счет расширения своих владений в Средней Азии и Восточном Туркестане, начав усиленные и настойчивые продвижения в этом регионе. Однако активное сопротивление народов Средней Азии и Казахстана, а также усиление угрозы со стороны Цинской империи вынудили правителей Джунгарского ханства начать военные действия в 1714 г. против Цинов. В условиях джунгаро-цинской войны также шла решительная борьба на западе между джунгарами и племенами кыргызов и казахов за пастбища, вследствие чего джунгарам приходилось держать здесь значительные военные силы, что мешало им вести обширные действия на востоке. Мадуманов С. Взаимоотношения казахов с другими народами Центральной Азии в XVIII-начале XXвв. (политический м социально-экономические аспекты). -Алматы 1995 г. С. 142

Положение Джунгарского ханства еще более осложнилось в связи с обострением русско - джунгарских отношений, вызванным новой волной освоения Россией Сибири. В этой сложной для Джунгарского ханства обстановке правительство России предприняло ряд дипломатических мер для убеждения правителей его в необходимости принять покровительство России. Примечательным событием в этом отношении было посольство капитана И. Унковского. Хотя политического успеха его миссия не имела, но именно он и его спутники, по всей вероятности, являются одними из первых представителей России, побывавших на территории Кыргызии. Следуя за кочевой ставкой Цэван Рабтана в июне--сентябре 1723 г., Унковский прошел по течению рек Тюп, Джергалан, Каркыра, собрав наиболее ценные и интересные сведения о природе, населении, а также о сложившейся здесь политической обстановке.

В дневнике капитана Унковского отмечено, что «буруты кочуют около озера, именуемого Тускель, и с казачьей ордою граничат. А оных народов около 5000 кибиток находится, а войска их около 3000 доброго собраться может». Взаимосвязи киргизского народа с народами России, Средней Азии и Казахстана (конец XVIII-XIX в.). Фрунзе, 1985 г. С. 19

Как свидетельствуют кыргызские предания, в Труднодоступных горных ущельях нижнего Нарына некоторые роды кыргызов племени саяк закрепились и держались «во все времена калмыцкого владычества и что отдел сол в крайности уходил от калмыков с верховьев Таласа на Чаткал». Остававшиеся на прежних кочевьях Прииссыккулья и других местах кыргызские племена представляли собой внутреннюю взрывоопасную силу для джунгар, способную в любой момент прийти в движение. Временно же оттесненные кыргызские племена поддерживали с ними постоянную связь, ведя активную борьбу с джунгарскими феодалами. Златкин И. Я. Истоия Джунгарского ханства. М., 1964 г. С. 78

В самом начале XVIII в., воспользовавшись трудным положением Джунгарского ханства военные действия между ним и Цинской империей, казахи и кыргызы предприняли несколько серьезных выступлений с целью возвратить утраченные кочевья на границе с Джунгарпей. Однако правители Джунгарского ханства, убедившись в том, что новый цинский император, вступивший на трон в 1722 г., не намерен продолжать с ними войну, в 1723 г. организовали очередной поход против казахов и кыргызов, совпавший с джутом (бескормицей) в Семиречье. В устной истории кыргызов и казахов, в памяти народной этот год сохранился как «время великого бедствия». По сведениям И. Унковского, этот поход был совершен сыном Цэван Рабтана Шуна-Лаба. Кыргызские и казахские феодалы, действовавшие разрозненно, не оказали серьезного сопротивления 60-тысячной калмыцкой коннице. В частности, казахи вынуждены были переместиться с обжитых своих пастбищ на юг и на запад, а также в центральные области Средней Азии. Хотя это тяжело отразилось на хозяйственном положении казахов, но побудило их к объединению. Им удается нанести в 1728-- 1729 гг. ряд поражений войскам джунгарского правителя. Однако эти успехи все же не устранили для казахов и кыргызов полностью угрозы с его стороны. К тому же вскоре, в начале 30-х годов XVIII в., в лагере казахов возникают разногласия из-за престола умершего правителя Старшего жуза Болот-хана. Опасаясь возможных нападений со стороны джунгарских феодалов, часть казахов решила откочевать на запад, другая--на север. Только казахи Старшего жуза остались «близ зюнгаров». В начале 30-х годов XVIII в. вновь обострилась борьба Цинской империи против Джунгарского ханства, чем не преминули воспользоваться казахи и кыргызы, укрепив свое положение. Независимо чувствовали себя также кыргызы, находившиеся на юге Тянь-Шаня и в Фергане, а особенно кочевавшие в долине Кетмень-Тюбе. Следует заметить, что между кыргызами и калмыками наблюдались не только военные столкновения, но и периоды мирных и союзнических отношений. Посланное в 1732 г. против казахов джунгарское войско потерпело поражение. В 1740 г., после заключения мирного договора между цинским Китаем и Джунгарским ханством, джунгарские феодалы, нанося ощутимые удары казахам, устремились в Фергану, где еще в начале XVIII в. стало возвышаться Кокандское владение.

В середине 40-х годов XVIII в. наблюдается совместная борьба кыргызов, казахов и узбеков против натиска Джунгарского ханства. В рапорте Правительствующему Сенату из Сибирской губернской канцелярии от 10 августа 1745 г. говорится, что по сведениям «И. Неплюева объявлено и подтверждается, что венгерский владелец со всех азиатских сторон, кроме Китая, в такой войне привлекается, что одного кыргыз-кайсацкого владельца Барак салтана принужден был и о примирении просить. Организатором совместной борьбы народов Средней Азии был правитель Коканда--Абд ал-Керим-бий (1734--1751 гг.). В этой борьбе одну из ведущих ролей играли кыргызы. В рапорте из Сибирской канцелярии от 7 июля 1749 г. сказано, что «кочующие буруты с абдулкеримцами согласие имеют и им против зенгорцев в войне вспомогают, от которых зангорские калмыки стоять не могут и от пятидесяти человек побеждены бывают...». Златкин И. Я. Истоия Джунгарского ханства. М., 1964 г. С. 82

В 1748--1749 гг. кыргызы дважды наносили поражение джунгарским войскам: первый раз последними командовал Зайсан Доржи, а в 1749 г. во главе джунгар стоял брат хана Лама Доржи. Эти победы явились приметным событием в истории кыргызско-джунгарских отношений и как бы прологом окончательного освобождения Кыргызов от влияния Джунгарского ханства.

Таким образом, попытки джунгарских правителей усилить наступление на Тянь-Шань в 40-х годах XVIII в. успеха не имели. Внутриполитическая борьба в ханстве, а также неустанная борьба кыргызов, казахов и узбеков за свою независимость.

В 1748--1749 гг. произошли новые большие столкновения между калмаками и кыргызами. Известно, что вели их в основном кашгарские кыргызы. Джунгарские войска, возглавляемые сначала Зайсаном Доржи, а затем Ламой Доржи, были разбиты. Потери в живой силе были значительны. В 1749 г. калмаки выставили против кыргызов 27-тысячное войско. Однако после трех месяцев сражений борьба снова закончилась поражением захватчиков. Эти крупные победы стали переломным этапом в истории кыргызско-калмыкских отношений, началом освобождения кыргызской земли от захватчиков. Тем не менее, Джунгарское ханство представляло еще сильную угрозу для раздробленных кыргызских и казахских племен. Поэтому живущие на захваченных джунгарами землях народы, начиная со второй половины XVII в. и вплоть до первой половины XVIII в., были в зависимости от калмаков и платили тяжелую дань.

Политический разлад внутри ханства и непрекращающаяся борьба народов Средней Азии и Восточного Туркестана, в том числе кыргызов, казахов и узбеков, за независимость подорвали былое могущество Джунгарского ханства. Во главе выступлений кыргызов стояли такие предводители, как Маматкул, Тынай, Жанболот, Качыке, Кошой, Нышаа, Бердике, Туубий, Каработо и др.

В 1757--1758 гг. джунгары подверглись такому разрушительному нападению со стороны Китая, что ханство перестало суще ствовать как государство. Около миллиона человек, т.е. 70 процентов населения (по другим сведениям - половина), было жестоко уничтожено. Оставшиеся в живых бежали в Россию, Среднюю Азию. Часть из них нашла пристанище во владениях кыргызов и позднее сформировала племя сарт-калмак. Их потомки до сих пор живут в окрестностях города Каракол (Пржевальск). Захватив Восточный Туркестан, династия Цинь переименовала этот регион в Синьцзян (кырг: новый край, новое владение). Бывший правитель Кашгара -- Кожо успел скрыться в Фергане.

Разгромив Джунгарское ханство, правители Циньской империи избрали новым объектом своей завоевательной политики Восточный Туркестан и Среднюю Азию. Над народами этих регионов вновь нависла угроза.

Глава 2 Взаимоотношения кыргызов с соседними народами в Центральной Азии в XVIII- первой половине XIX века

2.1 Кыргызско-казахские отношения

Продвижение Цинской империи к рубежам Центральной Азии вызвало вполне обоснованную тревогу и опасение среднеазиатских народов. По поступившим в июне 1758 г. в Оренбург сведениям, «войска де китайского в тамошней стороне находитца осемнадцть Санов (сто восемьдесят тысяч.) и располагаются на границе той пустой калмыцкой земли к вершине Сырь-Дарьи, два сана против киргизов в горах живущих, два сана против степи киргис-кайсацкой, шесть санов против Средней орды, шесть же против Сибирских линий и последним двум санам находящимся указано бегающих калмык в Россию и в тое Среднюю орду, располагаясь партиями, не допущать... И тако от толь немалочисленного народа и киргас-кайсаки все ныне в великой опасности и боязни находяться, дабы оные войска нечаянно на них нападения учинить не могли». Военные приготовления цинского двора с целью изоляции восставших восточнотуркестанцев от среднеазиатских народов еще более обнажили их далеко идущие завоевательные планы.

В создавшейся обстановке среднеазиатские народы-- кыргызы, казахи и узбеки -- стремились сохранить свои земли в неприкосновенности. Для этих целей были применены все средства, не исключая и посольско-дипломатические. Так, некоторые кыргызские и казахские правители, откликнувшись на призыв цинского двора об установлении дипломатических связей, отправив своих послов в Пекин, одновременно исподволь начали переговоры между собой о союзе для совместного отпора на случай вторжения иноземцев. Об этом свидетельствуют строки из сообщения купца А. Шихова от 29 августа 1758 г.;

«Июня 1 числа приезжал к Аблай солтану посол от узбяков, кои называются и киргисцами, а кочуют оные за бухарским городом Ташкенд, коих там состоят весьма многолюдно, коими владеет Ирденяби (Ирдана-бий.) Регимбиев сын, от которых посольство было в такой силе, что к реченному узбякскоу владельцу Ирде-няби приезжали ис китайского войска послы и спрашивали, что они узбяки в согласии (ли) с Аблай солтаном находяться. И естли де в согласии, то они китайцы их уз-бяков разорять не станут. А ежели в не согласии, то всех искоренить намерены. И они узбякитем послам, объявили (что) с Аблай солтаном состоят в согласии. Чего ради и к Аблай солтану то посольство учинили, дабы и он об них китайцам объявил против чего Аблай солтан о том объявлении и учинить обещался и подписками объязался». О заключении дружественного договора между Ирданой и кыргызским Аджи-бием в июне 1758 г. сообщается в «Пиндин чжуньгээр...» (гл 78, с. 13а): «Во главе с беком (Ирданой) четыре человека все под водительством бия адыгене Хаджи заключили дружбу с кокандским Ирдана беком».

В начале 1759 г. восточнотуркестанцы, ожидая нового наступления цинской армии, присылали своих послов к кыргызам, казахам и узбекам с просьбой о помощи. А когда эти послы прибыли в Ташкент, то, по свидетельству купца Усена Сеюшева, «ташкенцы против китайцев с ними яркенцами обще воевать и друг друга не выдавать обещались».

Примечательно, что русское правительство не осталось безучастным к судьбе среднеазиатских народов и проявило заинтересованность в создании антицинской коалиции. В начале апреля 1759 г. оренбургские власти получили указание из Коллегии иностранных дел послать в Среднюю Азию и Восточный Туркестан «под приличным претекстом нарочного» с целью, во-первых, выяснить «что там происходит», чтобы «для безопасности здешних границ потребные меры принимать было можно», и, во-вторых, постараться «бухарского хана и старшину его к сопротивлению против китайцев побудить»; чтобы «оной по единоверию ево и Малою Бухарию (Восточный Туркестан.) от китайского нападения и Подданства защитить постарался». Эти усилия кыргызов и узбеков, а также России, оказались не напрасны. Осенью 1759 г., когда цинские карательные войска, преследуя беженцев из Восточного Туркестана, вышли к рубежам Средней Азии, они встретили организованный отпор среднеазиатцев. Об этом свидетельствуют строки из «объявления» А. Шихова от 30 августа 1760 г. В нем указывалось, что гнавшееся за беженцами 9-тысячное цинское войско было послано «до самых узбяцких мест, но токмо те узбяки собравшись обще с кыргызами или называемыми бурутами ис того китайского войска побили тысячи до семи... против де чего те узбяки и с протчи-ми ближайшими к тем городам ордами согласились ко отмщению за китайское войско, коего узбяцкого народа га/со же и кыргызов якобы по собрании на тех своих границах состоит тысяч до ста... (выделено нами). Собранное же узбяцкое и протчих орд до ста тысяч войско на против китайцев в их землю идти не намерено, и имеют состоять и к себе ожидать того китайского войска на своих границах в пристойных местах, где тому войску следовать должно». Возможно, здесь информатор допускает некоторое преувеличение численности войск, но о действительно происшедшем сражении военных сил среднеазиатцев с цинской армией в это время свидетельствует и тот факт, что до 1764 г. в плену у Ирдана-бия находился цинский солдат Лю Вэй, который был участником карательного похода Чжао Хоя в 1759 г. Так благодаря сплоченности кыргызов и узбеков удалось остановить дальнейшие захватнические устремления Цинов на естественных рубежах Средней Азии.

Получив решительный отпор на склонах Ферганских гор, цинские отряды в 1760 г., претендуя на так называемые «Джунгарские земли», пытались «инспектировать» приграничные кыргызские кочевья на Ат-Баши, но встретили вооруженное сопротивление кыргызов под предводительством бия Черикчи. Последний, кстати, был в числе кыргызских послов в Пекине в 1758 г., и даже удостоился от императора Китая знаков чиновничьего достоинства. Плоских В. М. Киргизы и Кокандское ханство… С. 83 Столкновения такого же характера цинских войск с казахами происходили в районе р. Или в Восточном Казахстане. Все это означало, что планы цинского двора прибрать к рукам все территориальное «наследство» джунгарских ханов окончилось провалом, ибо на этих землях, являвшихся исконными кочевьями кыргызов и казахов, уже довольно прочно обосновались их прежние хозяева.

Тем не менее Цинская империя, всегда ставившая новые территориальные приобретения на первый план, временно отказавшись от политики прямого вторжения в Среднюю Азию и Казахстан, стала придерживаться своей традиционной внешнеполитической доктрины разобщения народов -- «руками врагов уничтожать врагов» и стремилась осложнить обострившиеся отношения между феодальной верхушкой кыргызов, казахов и узбеков.

После разгрома Джунгарского ханства границы кыргызских кочевий стали тесно соприкасаться с владениями казахских жузов, особенно Среднего, причем в пограничных районах иногда возникали и мелкие стычки на почве барымты. Хорошо осведомленные цинские власти использовали их для разжигания вражды между казахскими и кыргызскими феодалами. Наверное, неслучайно, что между среднеазиатскими правителями, еще недавно совместно выступавшими против иноземных завоевателей, летом 1759 г. (т. е. со времени установления соседства с цинами) начались первые довольно серьезные военные столкновения. Об этом свидетельствует рапорт Полковника Т. Томаса на имя бригадира сибирских войск фон Фрауендорфа от 19 января 1760 г., в котором говорится, что «в прошедшее лето (1759 г.) ушли от них (казахов Среднего жуза.) в поход киргис-кайсакские дети хана Абулмамета Абулмечит да умершего хана Барака султан Ханбаба в пятнадцати тысячах на киргиз, которые живут за Ташкениею по тому случаю, что те киргизы у них киргиз-кайсаков отгоняют лошадей и производят другие разные обиды и чтоб их привесть к себе в подданство или ради верности взять у них аманатов... Киргизы де пахотные живут между китайцев и ташкентцев под владением старшины Наурус батыра, киргис-кайсак не допускают сатоваться (вести торговый обмен.) с китайцами и ташкентцами» Сапаралиев Д. Взаимоотношения кыргызского народа с русскими и соседними народами в XVIII Бишкек, 1995 г. С. 90.

Как видим, одной из главных причин раздоров кыргызских и казахских феодалов было соперничество из-за торговых привилегий в Синьцзяне и Ташкенте. А отсюда, конечно, и стремление тех и других идти по пути легкого обогащения. Столкновения такого характера в 1761-- 1762 гг. наблюдались и в Приферганье между кыргызским Аджибием и кокандским Ирдана-бием. Плоских В. М. Киргизы и Кокандское ханство… С. 89

Если первоначально политика разобщения народов, проводимая цинским двором в среднеазиатском регионе, была небезуспешной, то в последующем она стала давать явный сбой. По данным русских источников, осенью 1762 г. из цинских войск, расположенных на оз. Баркуль, прибыли посланцы «с листом Абулмамет-хану, Аблай солтану» от императора с требованием, чтобы они «вооруженных о два конь десяти тысяч киргисцов с их запасом» были готовы к весне 1763 г. для совместного похода с маньчжуро-китайской армией в «сороки санах» (т. е. 400 тыс. человек) в «Самаркант и Туркестан для завоевания под свою протекцию». Такое требование новых соседей действительно вызвало у казахских владетелей «всякое сумнительство», и они, посоветовавшись между собой, а также заручившись поддержкой России, решили в этом требовании цинских «посланцев отказать».

Видимо, посланцы казахов были и у кыргызов, так как, по сведениям синьцзянского наместника Минжуя. кыргызские старшины после взаимных столкновений с казахами решили было лично встретиться с казахскими султанами Аблаем и Абулфеизом. Последний же в свое время «дружил с Ирданой». В связи с этим Минжуй допускал возможность сговора между Ирданой, казахскими и кыргызскими владетелями против Цинской империи. Именно так и случилось, ибо в результате достигнутого компромисса был приостановлен готовящийся поход объединенных сил северо и южнокыргызских феодалов во главе с Маматкулу, Арзаматом, Черикчи и Темиржаном на кокандского Ирдана-бия для возвращения городов Ош и Узген. Последний, видимо, осознав опасность удара с двух сторон, а возможно и с третьей -- от казахов, был вынужден в 1763 г. временно вернуть требуемое кыргызскими феодалами без боя, а не так, как представляли авторы цинских хроник, в которых преднамеренно возвеличивалась роль маньчжуро-китайского двора в так называемом «ошском инциденте».

Судя по сведениям источников, получив такое известие от казахов, Ирдана-бий, вероятно, взял на себя одну из ведущих ролей по организации антицинской коалиции «мусульманских» народов. Используя момент следования посольства афганского Ахмет-шаха в Пекин, откликнувшегося на призыв цинского двора об установлении дипломатических связей еще в 1762 г., он пустил по Средней Азии слух о том, что Ахмет-шах выступает в защиту всех мусульман от притеснений Цинской империи. В результате среднеазиатским «мусульманам» действительно удалось присоединить своих посланцев К Миссии афганского Ходжо-мирха (по русским источникам -- Худшумир-хана), принятого в Пекине в начале 1763 г.

В это же время синьцзянским властям поступали сведения о завязавшихся дипломатических отношениях афганского двора и кокандского Ирдана-бия, вызвавшие их тревогу. В Среднюю Азию и Казахстан поступали известия о якобы предстоящем выступлении афганского войска против Цинов в конце 1763 -- начале 1764 гг. Благодаря такому единодушию среднеазиатских народов казахские феодалы на востоке (Казбек-бий и др.), начиная с осени 1762 г., смело пресекали попытки цинских властей вести переговоры с Аблаем. А в 1763 г. в Казахстане был перебит весь состав цинского посольства. Так безуспешно окончились первые попытки цинского двора использовать Аблай-султана для разжигания противоборства среди казахских феодалов из-за пастбищ в бывшей «зенгорской земле», куда на поселение его «просьба» якобы была прислана еще в 1761 г. На западе внешнеполитическим акциям цинского двора противодействовал Ирдана-бий.

И хотя антицинская коалиция «мусульманских» правителей Средней Азии и афганского Ахмет-шаха окончательно не сложилась, но перед серьезной угрозой порабощения Цинской империей среднеазиатские народы еще раз проявили свою сплоченность. Примечательно, что антицинская коалиция активно поддерживалась Россией. Это свидетельствует о небезучастности русского народа, Российского государства к судьбам среднеазиатских народов и говорит об их давних связях. Но надежды на Ахмет-шаха не оправдались, так как афганский правитель увяз в войне с Индией. И тем не менее именно антицинское движение «мусульманских» народов было «сдерживающим моментом для маньчжурских завоевателей».

Когда миновала непосредственная угроза цинского вторжения в Среднюю Азию и Казахстан, среди феодалов снова возобладали узкоклассовые интересы, что вскоре позволило Цинам усилить происки по разобщению среднеазиатских народов.

Подобные столкновения феодалов приносили бесчисленные страдания рядовым кочевникам соперничающих сторон и приводили к взаимному ослаблению казахов и кыргызов. Пользуясь межфеодальными усобицами; цинский двор пытался усилить нажим на казахов и кыргызов, кочевавших в пограничных землях. И тем не менее свидетельством полной независимости кыргызов явилось прибытие в их кочевья в начале 1765 г. посланцев цинского двора. Об этом говорится в архивном документе, составленном 6 июля 1765 г. в Омске. В нем указывалось, что весной 1765 г. к Аблай-султану прибыл казах Сарыбаян-батыр и объявил: «От китайского хана к диким киргизцам сто человек посланцев прибыли, которые от них не возвратились» 37. Хотя из этого факта информатор безосновательно утверждал будто бы все кыргызы подклонились в подданство китайскому хану, однако действительная цель этой китайской миссии в кочевья кыргызов была иная. По всей вероятности, она была связана с вспыхнувшим в начале 1765 г. антицинским восстанием восточнотуркестанцев в г. Уч-Турфане. А цинский двор, как и в 1758-- 1759 гг., стремился изолировать восставших восточнотуркестанцев от кыргызов. Не исключено, что в этих целях цинские посланцы подстрекали кыргызских феодалов на организацию очередного похода в Казахстан. Это можно предполагать, исходя из сообщений архивных документов, где отмечается столкновение между кыргызскими и казахскими феодалами как раз в пору пребывания цинской миссии в кочевьях кыргызов. В результате в октябре 1765 г. Аблай-султан, напав на кыргызов, подвластных Карабута-бию, «несколько добычи получил, и притом к верному их постоянству взял в аманаты девять человек старшинских детей с женами и кибитками». Нападению Аблай-султана подверглись также казахи Старшего жуза «сванского рода Балды бека», жители Ташкента, где «владельцем Мулла Самой», Ходжента во главе с Фазыл-бием. Но вскоре Аблай потерпел поражение в Коканде от Ирдана-бия и «оттоль отступил» на урочище Каратау, а затем, весной 1767 г., вернулся в свои кочевья.

С этого времени Аблай-султан, избранный в 1771 г. ханом, осознает, что не только все казахи, но и среднеазиатские народы в условиях феодальной раздробленности и постоянных междоусобиц не в состоянии противостоять внешней опасности, и лавирует между Россией и Цинской империей. Он всячески стремился подчинить своей власти как казахские жузы, так и другие соседние владения в Средней Азии. «Токмо все киргизы, казахи такому предприятию Аблая возвратные мысли приходят и не согласны», -- сообщал 28 марта 1768 г. Мамбетеев в Троицкой крепости. Набеги казахской феодальной верхушки на соседние среднеазиатские земли не пользовались поддержкой рядовых кочевников-казахов.

Как видно из вышеназванного документа, Аблай тщательно готовился к походу на кыргызов и не случайно требовал дать определенное время. Направив послов в Петербург, Аблай просил военной помощи у России, но «получил отказ в присылке к нему русского войска для войны с дикими киргизцами...». Только в 1779 г. Аблай-хан сумел выступить в поход на кыргызов. В связи с этим представляют интерес и сведения из письма казахского старшины Кульбак-батыра, полученного 5 августа 1780 г. в Омске командиром сибирских войск Н. Г. Огаревым . В нем сообщалось, что Аблай-хан в 1779 г. отправил послом в цинский двор своего сына, с известием о своем приезде в Семиречье для совершения похода на кыргызов и что «сил его в этом не достает». Он просил у цинского императора помощи, «от которого и прислано войско ныне Аблаю тысячу человек». По другим сведениям, Аблаю в этом было отказано. Как бы то ни было, но, очевидно, начальный этап действий против кыргызов для Аблая складывался не совсем удачно. И главным образом из-за того, что это намерение казахского хана, как и прежде, не получило поддержки у его же подданных, т. е. рядовых общинников. Об этом говорится в «объявлении» переводчика М. Бекчурина, поданном на имя Н. Г. Огарева 16 июня 1780 г. В нем указывалось, что когда Аблай расположился в шести днях пути от Ташкента на берегу р. Талас в ожидании результатов поездки сына к Цинам, то бывшие при хане казахи «все от него по своим улусам разъехались».

Впрочем, Аблай-хану не удалось одержать решающей победы над кыргызскими феодалами. После смерти Аблай-хана в 1781 г. до середины 80-х годов XVIII в. в кыргызско-казахских взаимоотношениях наступает определенное затишье. Наблюдается расширение торгово-экономических связей России со среднеазиатскими народами, и в том числе с кыргызами. Торговые караваны кыргызских феодалов свободно проходили по казахским кочевьям, торгуя в Семипалатинске и Петропавловске. Влияние России в среднеазиатских владениях укреплялось. И не случайно кыргызы, оказываясь в затруднительном положении, особенно перед угрозой экспансии Цинской империи, возлагали свои надежды на Россию, видя в ней надежного покровителя. Как известно, кыргызы, стремясь установить, с Россией политические отношения, отправили еще в 1785 г. свое первое посольство в Петербург. Это стало возможно лишь в условиях стабилизации кыргызско-казахских взаимоотношений и при содействии казахского султана Букея (из рода каракесек в Среднем жузе) . Видимо, успешное завершение посольства не устраивало цинский двор и некоторых казахских феодалов, которые увидели в этом угрозу своим интересам.

К концу 1785 г. наблюдается усиление открытого нажима цинской пограничной администрации на кыргызов. Как и прежде, она пыталась привлечь на свою сторону некоторых казахских феодалов. В октябре 1785 г. Цинам удалось добиться согласия на совместные действия против кыргызов казахского старшины Берди-Ходжо. По этому поводу И. Андреев в своем сочинении писал, что казахи (рода чанкашлы) под начальством Берди-Ходжо шли в сторону кыргызов и встретились с маньчжуро-цинскими войсками в количестве 1500 человек и «китайский начальник просил его (Берди-Ходжо), чтоб он постарался с ним в усмирении диких (кыргызов), а причину сказывал, что они украли у них (Цинов) 2500 лошадей, и так оной согласившись с ним, напал на диких от реки Азгуз.

Цинские военные власти пытались использовать в борьбе против кыргызов и другого казахского султана -- Хан-Ходжо (из найманского рода Среднего жуза). Об этом свидетельствуют показания торговца К. Календерова, данные 14 февраля 1786 г. в Усть-Каменогорске. В них говорится, что цинские командиры «просили, чтоб он ('Хан-Ходжа.) уговаривал подвластных ему старшин и киргисцов (казахов.) за разные от каменных киргисцов шалости китайцам в войне помогать». Однако из собранных Хан-Ходжой 100 человек, когда дошли до реки Кызыл-Су, 88 человек отказались идти в поход и возвратились в свои кочевья, «и с ним осталось только двенадцать человек», -- передавал в Семипалатинске 10 апреля 1786 г. переводчик Мамкин слова Кулубая -- участника этого похода. Так простые кочевники-казахи перед лицом внешней опасности проявляли солидарность с кыргызами, вынуждая своих феодалов идти на заключение мира с ними.

Таким образом, благодаря объединению усилий среднеазиатских народов и при поддержке Российского государства был дан отпор захватническим устремлениям Цинской империи. Кыргызы, казахи и узбеки не только сохранили свои земли в неприкосновенности, но и активно противостояли внешнеполитическому нажиму нового соседа. Попытка цинского двора использовать помощь казахов для покорения Средней Азии окончилась провалом. Она, напротив, вызвала сплочение среднеазиатских народов перед лицом реальной угрозы вторжения иноземцев. А это, несомненно, являлось сдерживающим фактором в осуществлении завоевательных планов Цинской империи в Средней Азии.

Однако такое единодушие среднеазиатские народы проявляли не всегда. Временами у феодалов брали верх узкоклассовые интересы, чему способствовало и подстрекательство со стороны Цинской империи, заинтересованной в ослаблении соседних с нею народов.

Своеобразно и нередко противоречиво складывались в данный период кыргызско-казахские взаимоотношения. Рядовые кыргызы и казахи, в своей массе издавна живущие в соседстве и близкие по языку, типу хозяйствования и образу жизни, были заинтересованы в мирном добрососедстве. Борьба за сохранение своей политической независимости и установление устойчивых связей с оседло-земледельческим населением являлась главным в их взаимоотношениях. Хотя во второй половине XVIII в. кыргызы и казахи неоднократно объединяли свои усилия в борьбе с внешними завоевателями, внутри их феодального общества наблюдалась родоплеменная разобщенность, что обуславливало общую нестабильность их политического положения. С установлением соседства Цинской империи участились столкновения между кыргызскими и казахскими феодалами, приносившие лишь беды и страдания рядовым труженикам. Все это определенно сдерживало рост производительных сил и в Кыргызстане, и в Казахстане, будучи бесспорно отрицательным явлением в их истории.

Несмотря на известные противоречия между феодалами в событиях того времени, ясно прослеживается общность исторических судеб кыргызского и казахского народов. Понимание этого особенно проявлялось в период возникновения опасности завоевания их Цинской империей. Тогда кыргызы и казахи стремились выступить сообща для отпора агрессору. Причем кыргызские и казахские трудовые массы нередко проявляли свою волю, вынуждая собственных феодалов отказаться от попыток расстроить в целом добрососедские отношения между среднеазиатскими народами. И только благодаря этому кыргызский и казахский народы сумели отстоять самостоятельность во второй половине XVIII в., связав в дальнейшем свою судьбу с русским и другими народами России.

2.2 Кыргызско-узбекские отношения и начало завоевательных походов Кокандского ханства в Кыргызстан

В начале XVIII столетия от Бухарского эмирата отделяется самостоятельное владение в Ферганской долине с центром в Коканде. Кокандское ханство, обособленное в самостоятельную политическую единицу во второй половине XVIII в. и первоначально состоящее только из территории Ферганской долины, в начале XIX в. превратилось в обширное государство.

Основателем правящей здесь династии Минг в 1709 г. стал узбек Шахрух-бий. Население ханства (сначала оно скромно именовалось бекством) составляли кочевые и оседло-земледельческие племена узбеков, таджиков, кыпчаков и кыргызов. Они редко были между собой в согласии, соперничавшие друг с другом партии то и дело меняли правителей. После смерти Шахруха на престол был возведен его сын Абд-ар-Рахим-бий, которого, несмотря на то, что он имел наследника -- сына Ирдану, заменил брат, затем племянник и т. д., пока наконец не был провозглашен бием обделенный в свое время Ирдана. Все это время государство лихорадило, постоянные междоусобные войны и войны с соседями несли народу одни бедствия.

Когда миновала реальная опасность вторжения джунгарских ханов в Фергану, начали проявляться первые противоречия между кыргызскими и кокандскими феодалами. Борьба кыргызов в 1753--1755 гг. за возврат исконных кочевий в Прииссыккулье и других районах, вызвавшая большой отток кыргызского населения из Ферганы, значительно ослабила здесь их позиции. Плоских В. М. Киргизы и Кокандское ханство. С. 91 Этим не замедлил воспользоваться Ирданабий, стремившийся ослабить политическое влияние кыргызских феодалов в Коканде. В 1754 г. «глава кыргызов» Кубат-бий из племени кушчу, «являвшийся опорой Ирдана-бия», был заподозрен в измене кокандскому правителю во время совместного похода последнего с бухарским эмиром Мухаммед Рахимом в г. Ура-Тюбе. Кубат-бий, попав в немилость Ирданы-бия, охотно откликнулся на призыв кашгарского правителя Юсуфа-ходжи о помощи в борьбе за освобождение от джунгарского ига. В конце 1754 г. он, взяв «своих киргизов, удалился» в Восточный Туркестан, где стал активным участником в политических событиях в этой стране.

Однако вскоре опасность нового вторжения цинской армии вновь сплотила кыргызов и узбеков. События 1758--1959 гг. выдвинули на политическую арену в регионе Аджи-бия -- правителя кыргызского родоплеменного объединения адыгене, занимавшего горную местность между Кокандом и Кашгаром. Перед лицом цинской опасности в июне 1758 г. был заключен «договор дружбы» между Аджи-бием и Ирдана-бием. В 1759 г. в кочевья кыргызов адыгене прибыл посланник цинского двора с предложением установить дипломатические связи с Пекином. Он вручает Аджи-бию «декрет и печать», вероятно, дававшие «некие права» их обладателю... Ободренный таким неожиданным вниманием со стороны соседних правителей и будучи предводителем только одного племени, Аджи-бий решил подчинить своей власти и другие кыргызские племена, в частности, находившиеся в Фергане. В августе 1760 г. в кочевья кыргызов прибыл новый посол цинов Соному Чэлин, который далее проследовал в Коканд. Оттуда он возвратился в Кашгар 7 ноября того же года с послом Ирдана-бия. Узнав от них о противоборстве правителей Коканда и Ходжента, Аджи-бий счел это подходящим моментом для наступления на Фергану. Одним из поводов к походу явилось стесненное положение андижанских и ошских кыргызов, среди которых было немало их собратьев -- беженцев из Восточного Туркестана. Об этом свидетельствовал и факт содержания в плену у Ирданы в 1760 г. брата кыпчакского бия Эмура-Амана. Плоских В. М. Киргизы и Кокандское ханство. С. 88

Видимо, действия Аджи-бия в Фергане оказались безуспешными. В 1762 г. в кочевьях адыгене были ограблены кокандские купцы. Ирдана-бий использовал этот инцидент в качестве предлога для захвата кыргызских городов Ош и Узген. Выступившее против кокандского правителя сборное войско кыргызов из адыгене, монголдар и группы племен «ичкилик» во главе с Аджи-бием потерпело поражение и отступило в горы. Таким образом, прибытие в 1762 г. в пределы Сяньцзяна Нарбута-бия из племени кушчу, искавшего здесь спокойной жизни, было прямым следствием столкновения кыргызско-кокандских феодалов и хитрых посулов цинского двора.

После этих событий Аджи-бий послал к главе северокыргызских племен Маматкулу-бию своего соплеменника Арзымата с просьбой о помощи против Ирдана-бия. Маматкулу откликнулся и начал готовить поход на Фергану, призвав под свои знамена кыргызских биев са-рыбагышей Черикчи и Темиржана. Но развернувшаяся антицинская кампания среднеазиатских народов в 1762--1764 гг. заставила Ирдана-бия пойти на соглашение с кыргызскими феодалами и в 1763 г. мирно вернуть г. Ош и другие местности. Достигнутый компромисс длился недолго. Весной следующего, 1764 года Аджи-бий, воспользовавшись очередным выступлением Ирдана-бия в поход на Ходжент и, вероятно, не без подстрекательства цинского двора, появляется в Оше. Но попадает в плен к кокандскому правителю, успевшему заключить перемирие с ходжентским Фазыл-бием. Так Ош и другие земли кыргызов вновь попадают под власть Коканда. На этот раз подчинение ферганских кыргызов Ирдана-бию произошло, скорее всего, дипломатическим путем, продиктованным в значительной степени политической ситуацией в регионе. Да и хозяйственно-экономическая заинтересованность кочевого и оседлого населения, трудящихся кыргызов и узбеков в добрососедских отношениях была не на последнем месте. Так, по сообщениям перебежчиков и кокандских купцов, прибывших в Синьцзян в 1764 г., в Фергане «из уст в уста передается весть о предстоящем вторжении войск богдыхана». И в такой обстановке выступление Аджи-бия против Ирдана-бия, видимо, вполне объективно было расценено местным кыргызским населением как пренебрежение общими интересами безопасности народов Ферганы перед лицом иноземного вторжения. Именно это обстоятельство и последующие события привели затем кыргызских и узбекских феодалов к союзническим отношениям.

Скорее всего, после этого г. Туркестан, как и г. Ташкент, попал под власть Коканда и кыргызских феодалов.

Союзнические отношения между кыргызскими феодалами и Ирдана-бием дали возможность в 1765 г. возвратиться в Фергану Нарбута-бию из кушчу, который за три года пребывания в Синьцзяне уже вкусил все «сладости» господства там новых хозяев. Цинский двор тщетно требовал от Ирданы возвращения Нарбуты в Синьцзян. Это означало, что планы цинского двора -- столкнуть кыргызов с узбеками -- окончились провалом. Тогда цинские власти решили действовать с помощью военной силы. Эта акция Цинов не принесла результатов: уж слишком непрочен был их тыл в Синьцзяне, а кокандские правители, как и прежде, вели себя независимо.

По-прежнему поддерживались и союзнические отношения кыргызских феодалов с преемником Ирданы --Нарбута-бием, вступившим на кокандский престол в 1770 г. Они были обусловлены тем, что Нарбуте первые два десятилетия пришлось вести напряженную борьбу с отпрысками своего предка Шахруха. Проявлением лояльного отношения Нарбута-бия к кыргызским феодалам стали события, происшедшие здесь после 1783 г. и связанные отчасти с антицинскими освободительными устремлениями Сарымсак-ходжи -- потомка белогорцев.

Такие частые и свободные перемещения кыргызских феодалов, наблюдавшиеся в те времена, исследователи объясняют тем, что у кочевого населения приграничной полосы Средней Азии, Казахстана и Синьцзяна, благодаря общности быта, религии и языка, зачастую отсутствовало представление о государственных территориальных границах. Но несомненно и то, что они имели и политические мотивы. Попытки же цинского двора установить «контроль» за традиционными перемещениями кыргызского кочевого населения вызывали возмущение последних, а иногда приводили и к осложнению их отношений с соседним Кокандским владением. Усиление эмиграции из Синьцзяна было признаком политического кризиса цинской администрации. Этим решил воспользоваться Нарбута-бий, который стремился если не подчинить, то хотя бы распространить свое влияние на Восточный Туркестан.

Известие это дошло до цинского двора и вызвало переполох не только среди синьцзянских чиновников, но и в Пекине. Начались репрессии синьцзянских властей в поисках связей Сарымсака, что привело к недовольству местного населения. Первыми жертвами Цинов стали кыргызы племени кыпчак.

В результате таких «предупредительных» мер синь-цзянских властей ожидавшееся антицинское восстание населения Кашгарии не состоялось. Сарымсак и его союзники после первых же столкновений с цинскими войсками были вынуждены отступить.

Пользуясь временным затишьем, цинский двор решил нанести удар по Сарымсаку и лишить его союзников. Так, в 1788 г. цинские власти, щедро наградив Нарбута-бия, через своих послов безуспешно пытались убедить кокандского правителя схватить и выдать Сарымсака.