Очаги в структуре жилищных комплексов культур эпохи бронзы Западной Сибири

· Характеристика внутренней структуры жилого комплекса (расположение входа, нар и других элементов). Необходимо учитывать следы зональной планировки жилища (по характеру распределения материала, по наличию столбовых ям, свидетельствующих о разделении помещения). Организация жилого пространства - это система взаимосвязанных элементов, поэтому нам необходим комплекс сведений относительно всех составляющих компонентов.

Характеристика очага:

· Форма прокала (округлая, овальная, аморфная, прямоугольная, подквадратная) зависит от дополнительных элементов очага, от принципа функционирования. Прокалы с четкими геометрическими формами предполагают наличие ограничивающей конструкции (например, оконтуривающей канавки, глиняного бортика, каменной обкладки и др.).

· Вид очага: на возвышении, наземный, углубленный (критерий классификации - отношение очага к древней дневной поверхности). В первом случае огонь разводился на материковом выступе, глинобитном «пьедестале» или на каменной вымостке. Расположение очага на возвышении позволяло увеличить бездымную зону в жилище. Наземные очаги представляли собой обыкновенные кострища, но могли также быть снабжены дополнительными элементами: каменная обкладка, глиняные бортики; площадка для разведения огня могла быть обмазана глиной, выложена мелкими камнями или окружена канавкой. Углубленные очаги располагались в ямах. Стены ямы могли обмазываться глиной, выкладываться камнями или глиняными кирпичиками, в некоторых случаях камни обмазывались глиной. Дополнительное укрепление стен очажной ямы предохраняло очаг от деформации в процессе эксплуатации.

· Характеристика свода (при его наличии) включает в себя несколько признаков: материал, используемый для устройства свода (глинобитный, вымощенный из камней или глиняных кирпичиков, которые дополнительно могли быть скреплены глиняным раствором), стратиграфическая ситуация (фиксация всех прослоек позволяет, например, отличить фрагменты рухнувшего каменного свода от разрушенной каменной кладки), предполагаемый объем топочной камеры, форма и мощность прокала (слабый прокал может быть свидетельством хорошей тяги), наличие/отсутствие следов дымохода. Все эти данные позволят с максимальной степенью достоверности реконструировать устройство сложного очага, а значит, попытаться определить его основные технические параметры.

· Характер заполнения очага позволяет, в некоторых случаях, определять условия его функционирования (длительность, интенсивность горения), вид топлива (древесный уголь или кальцинированные кости) и особенности использования (например, периодичность чистки очага, фиксация изменений в конструкции).

· Находки в очаге и в непосредственной близости от него позволяют конкретизировать его функциональное назначение (льячки, шлаки, керамический брак, техническая керамика предполагают производственный характер очага, а фрагменты керамической посуды могут свидетельствовать об использовании очага для приготовления пищи).

· Дополнительные конструкции могут быть представлены несколькими вариантами: оконтуривающие канавки (вариант устройства «земляного стола», предохраняющее пространство при наличии дощатого пола, следы от рамы из бревен или дерновых блоков), следы надочажной или околоочажной конструкций в виде неглубоких и небольших по диаметру ям (предположительно от жердей), сопутствующие очагу ямы (для выгребания золы, для хранения продуктов при определенной температуре, для приготовления пищи на углях и т.д.). Назначение сопутствующих ям определяется по характеру их заполнения.

Особую проблему представляет определение функций очага. Во-первых, следует определить набор этих функций:

Ш для поддержания температурного режима;

Ш для освещения;

Ш для приготовления пищи;

Ш производственный.

Археологически мы можем фиксировать с большой долей вероятности только признаки двух последних функций. В случае приготовления пищи в заполнении очага могут фиксироваться фрагменты керамической посуды, следы пищи. Способ приготовления мог варьироваться в зависимости от типа теплотехнического устройства. Надежным свидетельством приготовления пищи также можно считать околоочажные ямки от жердей для подвешивания или установки котла. Производственные очаги, как правило, представляли собой довольно сложные конструкции, предназначенные для плавки металла или обжига керамики. В них могут быть обнаружены следы этого самого производства (керамический брак, льячки, литейные формы, шлаки, крицы, капли металла и т.д.).

Функции освещения и обогрева помещения не требуют никаких дополнительных элементов, поэтому можно считать, что любой очаг выполняет их. Тем не менее, характер этих процессов различается: освещение помещения с помощью простого наземного или возвышенного очага заключается в простом распространении света; очаги с глиняными бортиками и каменной обкладкой отражают свет, к тому же эти ограничители обеспечивают пожарную безопасность; углубленные очаги небольших размеров создают легкий отсвет и могли использоваться как ночники. Относительно функции обогрева можно предположить следующие варианты: простые очаги равномерно распространяют тепло; дополнительные элементы могут действовать как экраны, также защищают от выветривания; углубленные очаги способствуют длительному сохранению тепла; использование глиняных или каменных элементов предполагает дополнительную аккумуляцию тепла, а камни могли использоваться как калорифер.

Планиграфический анализ может помочь разграничить функции в случае наличия нескольких очагов в жилище. Например, небольшие кострища на периферии жилого пространства, у предполагаемых нар, могли использоваться для дополнительного обогрева спальных мест; а аналогичные устройства в дальних углах жилища, напротив входа, вероятно, служили источником дополнительного освещения. Если же в жилище был только один очаг - то, очевидно, он совмещал в себе несколько функций одновременно. Что касается ритуальных функций очага, то стоит помнить об особом семиотическом статусе всех объектов в древности. Любая искусственно созданная вещь обладала и утилитарными, и символическими свойствами. Да и сам огонь считался сакральным. Неслучайно, вплоть до этнографии и даже современности все, что связано с очагом, огнем, сакрализовано, священно [Байбурин А.К., 1983, с.160]. Значит, выделять специализированные очаги ритуального назначения не вполне оправданно без достаточных на то аргументов. В любом случае, для определения функции очага необходимо учитывать комплекс данных, включая планиграфическую характеристику, анализ самого отопительного устройства, заполнение и находки.

При исследовании древних теплотехнических устройств важно учитывать условия среды обитания. Характер очага детерминировался температурным, световым, ветровым режимом местности, количеством осадков, характером рельефа, поэтому необходимо привлечение данных по палеоэкологии и палеоклиматологии.

Для создания графических реконструкций возникает необходимость использования этнографических данных. Также они привлекаются для объяснения некоторых процессов, связанных с характером адаптации человека к окружающей среде.

Таким образом, данный подход можно обозначить как системный. Результаты исследования теплотехнических устройств в таком случае могут быть использованы для реконструкции некоторых элементов системы жизнеобеспечения, связанных с организацией хозяйственной деятельности древнего населения и условиями их обитания, стратегиями адаптации.

Глава 2. Анализ структуры внутреннего пространства жилого комплекса

Структура внутреннего пространства жилища исследовалась методами статистического анализа. Для этого были систематизированы опубликованные работы о поселенческих комплексах эпохи бронзы Западной Сибири. Данные анализировались комплексно для определенного периода (ранняя, развитая, поздняя бронза, переходное время), для каждой культуры индивидуально, а также (при наличии достаточного материала) с учетом ландшафтно-климатических и хозяйственно-культурных различий. Поскольку целью работы не является выработка культуродиагностирующих критериев, нами использовались авторские определения принадлежности поселенческих памятников к той или иной археологической культуре. В некоторых случаях информации хватало лишь на то, чтобы определить преобладающие типы жилищ и отопительных устройств конкретных культур. Эти сведения использовались для сравнения с жилищными комплексами синхронных культурных образований, а также для построения схемы развития того или иного типа очага. В большинстве случаев выборка являлась достаточной для вычисления суммарной характеристики, для определения территориальных особенностей распространения различных видов очагов. В единичных случаях репрезентативность выборки позволяла вычислять коэффициент связи между признаками. Описание анализируемых объектов содержится в прилагаемых таблицах.

1. Ранний и развитый бронзовый век

Раннебронзовый период датируется исследователями концом III тыс. до н.э. - первой третью II тыс. до н.э. [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 128]. Из-за малого количества источников целесообразнее рассматривать этот период вместе с материалами развитой бронзы (XVII-XIV вв.). Эту эпоху обозначают как доандроновскую [Корочкова О.Н., Стефанов В.И., Стефанова Н.К, 1991, с. 71]. При этом следует иметь в виду, что в это время уже начинает распространяться андроновская культурно-историческая общность, которая вскоре занимает значительную территорию Западной Сибири, вплоть до границы тайги, ассимилируя автохтонные культуры. В историческом плане ранний и развитый период совпадают с формированием в некоторых районах Западной Сибири производящего хозяйства и установлением многоотраслевой экономики. К этой эпохе относятся следующие археологические культуры: одиновская, елунинская, кротовская, самусьская, ташковская (Приложение 1, таблица 3). Некоторые исследователи предполагают их взаимодействие между собой, основываясь на общности типов инвентаря, сходных особенностях бронзолитейного производства [Кирюшин Ю.Ф., 2004, с. 41].

Елунинская культура была выделена Ю.Ф. Кирюшиным на материалах Елунинского могильника. Территория распространения ограничивается районами Барнаульско-Бийского Приобья. Культура датируется серединой второй половины III тыс. до н.э. [Зах В.А., 1997, с. 20]. Известно порядка 30 поселений, находящихся, как правило, на берегах небольших заливов или мысах (Ляпустин Мыс, Коровья пристань I, II, Озерки Восточные, Березовая Лука). Они незначительны по площади и мощности культурного слоя [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 113-114]. Преобладающим типом жилищ являлись временные наземные конструкции, не оставляющие заметных следов в культурном слое, которые фиксируются лишь по скоплениям елунинской керамики [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 115]. Единственное раскопанное жилище с очагом исследовано на поселении Березовая Лука в Алтайском крае. В полуназемной подпрямоугольной конструкции площадью 160 кв. м. находился один углубленный очаг (Приложение 2, рис. 1.1). Интересной особенностью данного теплотехнического устройства является небольшая ямка, фиксируемая на дне. Вероятно, она предназначалась для сохранения углей на ночь [Кирюшин Ю.Ф., Малолетко А.И., Тишкин А.А., 2005, с. 87].

Одиновская культура зачастую рассматривается как предшествующий кротовским памятникам хронологический пласт. Она была выделена на материалах поселения Одино [Молодин В.И., 1985, с. 33-34; Голдина Р.Д., Крижевская Л.Я., 1971, с. 73-77]. Ареал распространения - Центральная Бараба и Приишимье. Генетически племена связаны с обитателями этих территорий эпохи позднего неолита-энеолита (байрыкская культура). Какой-то промежуток времени они сосуществовали с племенами кротовской культуры. Очаги зафиксированы только на поселении Одино (Приложение 2, рис. 1.2). В жилище исследовано два углубленных очага, один в центре, другой у стенки [Голдина Р.Д., Крижевская Л.Я., 1971, с. 73].

Кротовская культура была выделена В.И. Молодиным, основой послужил выделенный М.Н. Комаровой кротовский тип керамики (поселение Кротово 7/8) [Молодин В.И., 1977, с. 49]. Ареал распространения культуры - территория лесостепного Обь-Иртышья, Кулундинская лесостепь. Северной границей ареала обитания кротовцев является таежная зона. Нижняя хронологическая граница -- к III тыс. до н.э., верхняя - первая четверть II тыс. до н.э. (предполагает сосуществование с андроновской культурно-исторической общностью). Известно более 20 поселений, которые располагаются, как правило, на первой или второй надпойменных террасах. Площадь их варьирует от 500 до 2500 кв. м. [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 126]. В выборку были включены материалы следующих поселений: Преображенка-3 [Молодин В.И., 1974, с. 101-104; Молодин В.И., 1977, с. 50-51], Черноозерье-IV [Генинг В.Ф., Стефанов Н.К., 1982, с. 53-64], Саранин-II [Глушков И.Г., 1984, с. 33-57; Глушков И.Г., 1985, с. 196], Инберень-X [Стефанова Н.К., 1985, с. 54-62; Стефанова Н.К., 1988, с. 53-75], Крохалевка-1 [Глушков И.Г., 1983, с. 139-143; Молодин В.И., Глушков И.Г., 1989, с. 26-27], Венгерово-2 [Молодин В.И., Полосьмак Н.В., 1978, с. 17-19]. Всего проанализированы материалы одиннадцати жилищ (четырнадцать очагов). Большинство сооружений представляют собой однокамерные подпрямоугольные полуземлянки. Площадь их варьирует от 55 до 192 кв. м. Как правило, в однокамерных жилищах размещался один очаг (восемь случаев). На поселении Венгерово-2 зафиксировано однокамерное жилище с двумя очагами, один из которых находился в центре, другой у стены (Приложение 2, рис. 1.3). В двухкамерных конструкциях (2) теплотехническое устройство размещалось в центре каждой камеры (Приложение 2, рис. 1.4). Шесть очагов (43 %) -- наземные кострища округлой, овальной или подпрямоугольной формы. Четыре очага (28,5 %) были расположены в углубления подпрямоугольной формы (Приложение 2, рис. 1.5). Четыре очага (28,5 %) представляли собой округлой углубление, оконтуренное глиняным бортиком. Такие ограничители могли создаваться для концентрации тепла, для предотвращения от выветривания, а также с целью пожарной безопасности. В Средней Азии на такие бортики укладывали каменную плоскую плиту для нагрева, на которой потом пекли хлеб [Писарчик А.К., 1982, с. 77]. В заполнении очагов обнаружены фрагменты керамики, обломки тиглей, всплески бронзы. Это свидетельствует об их использовании не только для приготовления пищи, но и в производственных целях. Очаг в жилище 4 поселения Саранин-II был оконтурен неглубокой канавкой шириной до 0,2 м., стенки и дно которой сильно прокалены. На центральной площадке самого очага располагался сосуд. Такое теплотехническое устройство могло использоваться, вероятно, и для обжига керамики.

Самусьская культура была выделена по материалам яркого поселения Самусь-IV [Матющенко В.И., 1973], локализуется в южно-таежном Приобье и датируется концом III -- началом II тыс до н.э. (верхняя граница определяется приходом андроновского населения) [Кирюшин Ю.Ф., 2004, с. 29]. В настоящее время лишь два поселения раскопаны большими площадями -- Самусь-IV и Крохалевка-I [Глушков И.Г., 1983, с. 139]. Четыре жилища, вскрытых на этих поселениях, а также жилище 1 поселения Южное Андреевсоке Озеро-X (ЮАО), составили выборку для анализа комплексов самусьской культуры (пять жилищ, шесть очагов). Все конструкции однокамерные, углубленные на 0,4-0,7 м., как правило, подквадратной формы, площадью от 35 до 64 кв. м., с одним очагом. Только в жилище 1 поселения Самусь-IV зафиксировано два очага: наземный и углубленный. В остальных случаях преобладают очаги, углубленные в пол на 0,3-0,4 м. Никаких дополнительных элементов для отопительного устройства не использовалось.

Ташковская культура датируется концом III -- началом II тыс. до н.э., локализуется в районах Нижнего Притоболья. Была выделена Т.В. Ковалевой на материалах поселения Ташково-II на Исети [Ковалева Т.В., 1988]. Эта культура сложилась, вероятно, в результате миграции индоевропейского населения на восток и северо-восток и колонизации им местного энеолитического (сосновоостровская, андреевская, липчинская культуры) [Ковалева Т.В., Рыжкова О.В., 2000, с. 3-5]. Ташковские поселения представляют собой значительные по площади (от 1000 до 3000 кв. м.) круглые площадки с полуназемными бревенчатыми домами, расположенными кольцом [Ковалева В.Т., Рыжкова О.В., 1999, с. 216-219]. Опорными памятники являются поселения Ташково-II [Ковалева В.Т., 1988, с. 29-47] и ЮАО-XIII [Ковалева В.Т, Рыжкова О.В, Шаманаев А.В, 2000, с. 25] (двадцать восемь жилищ, двадцать девять очагов). Жилища представляют собой полуназемные (40%) и полуземляночные (60%) конструкции подпрямоугольной формы, размеры варьируют от 25 до 54 кв. м. Во всех случаях в жилище устраивался один очаг на центральной площадке, иногда он был немного смещен к стене (Приложение 2, рис. 2). И только в жилище 4 поселения Ташково-II фиксируются два очага. Возможно, причиной этого исключения является особый статус и функция этого помещения, которое выделяется из общей планировки. Фиксируются два основных типа очагов: округлые кострища диаметром до 1,4 м (41%) и округлые или овальные ямы, углубленные на 0,05-0,2 м. В пяти случаях рядом с очагами размещаются специальные углубления-зольники. О производственной деятельности в пределах жилища свидетельствуют находки тиглей, фрагментов литейных форм, металлического лома в очагах.

Таким образом, выборка по данному периоду составляет пятьдесят два очага (двенадцать поселений, сорок шесть жилищ). Размеры конструкций варьируют от 30 до 160 кв. м. Как правило, это неглубокие подпрямоугольные (68 %) или подквадратные (32 %) полуземлянки. В центре устраивался углубленный (63,5 %) или наземный (36,5 %) очаг. В тех случаях, когда очагов было два, один из них располагался у входа. Размеры очага были достаточно значительными (0,5-1,5 ? 0,8-2,65 м.), прокал имел округлую (71 %), овальную (11,5 %) или подпрямоугольную (13,5 %) форму. Фиксируются канавообразные очаги (4 %), вероятно, их форма была связана с характером и способом использования топлива. Существенных связей между признаками не выявлено. В целом, строительные традиции являлись достаточно однородными.

Андроновская культурно-историческая общность (АКИО) -- одно из самых крупных археологических явлений евразийских степей. Западная граница распространения андроновских памятников проходит по р. Урал, восточная -- по Енисею, северная граница совпадает с линией лесов Западной Сибири, а южная подходит к подножию горных систем Памира, Тянь-Шаня, Алтая. Согласно современному административному делению она охватывала Челябинскую и Оренбургскую области Южного Урала, Курганскую, Тюменскую, Омскую, Новосибирскую, Томскую области Западной Сибири, Алтайский край, значительные районы Красноярского края, весь Казахстан [Зданович Г.Б., 1988, с. 3-5]. В связи с этим при рассмотрении жилищных комплексов мы выйдем из обозначенных территориальных рамок, поскольку без учета всей совокупности сведений об АКИО выводы будут весьма условными.

Памятники этого типа первоначально были объединены под названием «андроновская культура». В настоящее время у большинства исследователей не вызывает возражения факт существования в пределах АКИО таких самостоятельных культур, как федоровская и алакульская, с присущими им специфическими культурными признаками, представляющими собой две параллельные ветви развития на смежных территориях, активно взаимодействующих на всем протяжении своего существования [Потемкина Т.М., 1983, с. 8; Малютина Т.С., 1990, с. 100]. Существование АКИО датируется первой половиной II тысячелетия [Зах В.А., 1995, с. 3-5].

Материалы сгруппированы по культурному и территориальному признакам. В настоящее время известно порядка 130 федоровских поселений. Исследованы они неравномерно. В восточных районах распространения федоровской культуры поселения изучены слабо, как правило, федоровские горизонты выделяются лишь по керамике [Молодин В.И., 1977, с. 114]. Все же в некоторых случаях зафиксированы следы конструкций: Куделька [Зах В.А., 1997, с. 43], Ляпустин Мыс, Тух-Сигат [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 134], Жарково-3 [Кирюшин Ю.Ф., Папин Д.В., Федорук А.С., 2008, с. 166-168]. Лучше изучены поселения федоровской культуры Тоболо-Иртышского междуречья: Черноозерье-I селище [Викторов В.П., Борзунов В.А., 1974, с. 19-23], Черноозерское городище [Генинг В.Ф., Стефанов В.И., 1993, с. 67-111], Черемуховый куст [Зах В.А., 1995], Инберень-IV [Корякова Л.Н., Стефанов В.И., 1981, с. 178-196], [Корочкова О.Н., Стефанов В.И., 1983, с. 141-153], Дуванское-XVII, XVIII [Малютина Т.С., 1990, с. 100-127; Стефанов В.И., 1980, с. 234-235]. Третий регион распространения памятников федоровской культуры -- Казахстан: Барашки-1 [Ткачева Н.А., 2008, с. 28], Усть-Нарым, Павловка, Атасу, Нижнеспасское, Бишкуль-IV, Бугулы [Малютина Т.С., 1990, с. 100-127]. Алакульские поселения известны как в Казахстане (Петровка-2 [Зданович С.Я., 1988, с. 41-42], Новоникольское [Малютина Т.С., 1990, с. 100-127]), так и в лесостепном Зауралье (Камышное-1, Язево-I [Потемкина Т.М., 1985], ЮАО-VI, Ук-3 [Стефанов В.И., Корочкова О.Н., 2000], Кипельское селище, Замараевское селище [Сальников К.В., 1954], Мирный-II, III [Стефанов В.И., 1996, с. 43-63]). Всего в выборку включены материалы двадцати восьми поселений: пятьдесят семь жилищ, сто очагов (Приложение 1, таблица 4).

Андроновские жилища представляют собой полуназемные (50%) или полуземляночные (50%) каркасно-столбовые конструкции, размеры которых варьируют от 20 до 300 кв. м. Большинство жилищ, площадь которых превышает 150 кв. м., локализуются на территории Казахстана (75 %). Среди алакульских жилищ преобладают полуземлянки, углубленные на 0,5-1 м. Котлованы федоровских жилищ, напротив, углублены слабо. В жилых помещениях размещалось от 1 до 7 очагов (один очаг в 59 % случаев, два -- 28 % (Приложение 2, рис. 4.1), три -- 8,7 %, от 4 до 7 -- 4,3 %). Между площадью котлована и количеством функционирующих в нем очагов зависимости не прослеживается. В большинстве случаев очаги располагались на центральной площадке (38 %), в 29 % случаев очаг находился у стенки, в 14 % - в углу. В остальных случаях место расположения очага не указано.

Очажные устройства андроновских жилищ представлены двумя основными типами: наземные (57 %) и углубленные (43 %). Среди наземных очагов преобладают кострища без дополнительных конструкций, фиксируемые в виде пятен прокала (Приложение 2, рис. 3.4). В некоторых случаях рядом с такими очагами располагались ямы-зольники. В жилищах алакульской культуры лесостепного Зауралья (Камышное-1, ЮАО-VI, Замараевское) встречаются очаги, выложенные из глиняных кирпичиков овальной или округлой формы (Приложение 2, рис. 4.3-4). Еще один такой очаг обнаружен в жилище 10 Новоникольского поселения (алакульская культура Казахстана). Кирпичики также использовались для сооружения печей в межжилищном пространстве. Камень для сооружения наземных очагов также использовался преимущественно алакульцами (девять очагов: Петровка-2, Камышное-1, Ук-3 (Приложение 2, рис. 3.5), Замараевское). К.В. Сальников предположил, что глиняные кирпичики имитировали камень в тех ландшафтных зонах, где его не хватало [Сальников К.В., 1954, с. 239]. Отличительной чертой федоровских памятников Тоболо-Иртышского междуречья являются очаги, устраиваемые на глиняных площадках, укрепленных по периметру кольями (три очага: Черноозерье-1селище, Черноозерское городище (Приложение 2, рис. 3.4)). Эта традиция сохраняется до XIX в. в жилищах якутов [Ионова О.В., 1955, с. 239-307].

Углубленные очаги в 49 % случаев представляли собой простые ямы, выкопанные в материке на глубину от 0,2 до 0,6 м. Отличительной чертой алакульских памятников Казахстана является обкладка дна и стен очажной ямы кусками мергеля (три очага: Новоникольское). А для алакульских очагов Зауралья зафиксирована обмазка ямы глиной (два очага: Камышное-1, Кипельское селище). Кольцевые каменные выкладки вокруг углубленных очагов обнаружены преимущественно на федоровских памятниках Казахстана (шесть очагов: Барашки-1, Усть-Нарым, Бишкуль-4, Бугулы). Иногда камнями выкладывалось и дно (Приложение 2, рис. 3. 1-2; рис. 4.2). В двух случаях фиксируются своды (Новоникольское, Атасу). Их появление связывается с некоторыми импульсами культурного взаимодействия с земледельческим населением Средней Азии, где очаги-камины были широко известны [Малютина Т.С., 1990, с. 105]. Еще одной особенностью андроновских теплотехнических устройств является комплекс из нескольких ям, зачастую связанных между собой канавками, использующийся как одна отопительная система. Вероятно, такое устройство очага позволяло равномерно прогревать воздух в жилище, а также пол. Каждая из этих ям могла использоваться для разных целей, но их объединение помогало поддерживать комфортный режим в жилище. Необычный случай (единственный для всей эпохи бронзы Западной Сибири) зафиксирован на поселении Тух-Сигат. Очаг был углублен в материк на 0,4-0,5 м. и имел форму усеченного конуса, нижняя часть которого имела диаметр 0,6-0,8 м, а верхняя -- 0,3-0,4 м. Вероятно, такое устройство улучшало тягу, прогревало пол жилища [Кирюшин Ю.Ф., 2003]. Ближайшие аналогии такому очагу мы находим в этнографии народов Средней Азии. Таджики называли такое устройство чагдон, оно использовалось не только в качестве открытого костра, но и как сандали [Писарчик А.К., 1982, с. 78-79]. Еще одним свидетельством контактов андроновских племен со Средней Азией можно считать устройство канавок-дымоходов, перекрытых плоскими каменными плитками, с помощью которых прогревался пол жилища. Иногда они выходили наружу, что предотвращало задымление помещения. Вероятно, модернизация такого способа устройства очага привела к появлению системы отопления типа кан. Если говорить о дополнительных источниках освещения и обогрева помещения, то необходимо упомянуть о находках в жилищах федоровского поселения Павловка керамических подставок с треугольными отверстиями, служивших мобильным источником огня. Такие приспособления тоже могли использоваться для устройства сандали.

Следующим этапом работы стало вычисление тесноты связи между различными признаками (Q). Выборка составляет 100 очагов, значит, существенным будет считаться Q > 0,2.

В некоторых случаях коэффициент сопряженности помогает выделить преобладающие типы жилищ для определенных территорий. Например, федоровские жилища Обь-Иртышья были полуназемными (Q = 0,28), тогда как в Казахстане преобладали полуземлянки (Q = 0,21). Самые большие конструкции исследованы на федоровских памятниках Казахстана (Q = 0,34), а средние размеры жилищ характерны для алакульского населения Зауралья (Q = 0,28).

Значимы связи признака «подпрямоугольная форма котлована» с параметрами «два-четыре очага» (Q = 0,30) и «наземный тип очага: кострище» (Q = 0,37). Соответственно, в подпрямоугольных конструкциях, как правило, устраивалось несколько кострищ. Возможно, это позволяло лучше прогреть помещение. Существенными можно считать связи признака «углубленный тип очага: комплекс ям» с характеристикой размеров котлована: 80-120 кв.м. (Q = 0,29) и 150-200 кв.м. (Q = 0,31). Использование комплекса ям для обогрева и освещения жилого пространства требовало значительной площади помещения. Если в жилище устраивался только один очаг, располагался он, чаще всего, в центре (Q = 0,27). При наличии в жилище от двух до четырех очагов, при их устройстве использовались камень (Q = 0,23) и глина (Q = 0,22). Сильны связи между признаками «овальная форма очага» и «углубленный тип очага: яма» (Q = 0,28). Значит, в большинстве случаев очажная яма была овальной. Возможно, это позволяло компактнее размещать на огне емкости для приготовления пищи. Сопутствующие ямы разного назначения размещались в большинстве случаев рядом с углубленными очагами. Судя по характеру их заполнения, они предназначались для выгребания золы.

Анализ жилых комплексов АКИО выявил значительное многообразие строительных традиций. Преобладание определенных типов жилищ и очагов в каждом отельном случае объясняется различными причинами, начиная от культурной неоднородности и заканчивая разнообразной ландшафтно-климатической обстановкой.

очаг бронза древний жилой

2. Поздний бронзовый век

Заключительный период бронзового века отмечен формированием в западносибирской лесостепи на основе АКИО целой группы андроноидных культур. Этнической основой новой общности явилось местное население, в состав которого вошли ранее переселившиеся в лесостепь пастушеские андроновские группы (федоровские и смешанные алакульско-федоровские) [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 138]. В формировании андроноидных культур наблюдается некоторая неравномерность. К северу и северо-западу от районов распространения АКИО (Приуралье и Зауралье) сформировалась черкаскульская культура, которую нередко называют «лесным андроном» [Хлобыстин Л.П., 1976, с. 62; Матвеев А.В., 2007, с. 4-41]. Относительно теплый и сухой климат во второй половине II тыс. до н.э. способствовал продвижению скотоводческого лесостепного населения на север. Это не исключало также встречного движению южно-таежных групп охотников и рыболовов в лесостепное Тоболо-Иртышье. Здесь они наряду с аборигенным населением приняли участие в формировании андроноидной пахомовской культуры. Позднее андроноидные культуры появляются в Западной Сибири (сузгунская, генетически связанная с пахомовской, еловская). В лесостепной части формируется ирменская культура [Зах В.А., 1997, с. 61], в Зауралье синхронна с ней межовская культура. В северо-таежных областях Западной Сибири, не тронутых андроноидным влиянием, продолжалась местная линия развития обществ рыболовов и охотников: лозьвинская, атлымская культуры [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 140].

Черкаскульская культура занимала территорию Среднего и Южного Зауралья, датируется XV-XII вв. до н.э. Черкаскульские жилища были исследованы на поселении Липовая Курья [Хлобыстин Л.П., 1976, с. 62], Ольховка [Матвеев А.В., 2007, с. 4-41] (два жилища, два очага). Как правило, это были неглубокие каркасно-столбовые конструкции, которые отапливались округлым по форме кострищем диаметром до 1 м. Вокруг очагов фиксируются следы от кольев, которые, вероятно, составляли надочажную конструкцию для размещения посуды. Отопительные устройства размещались на центральной площадке или у стены. В жилище 1 Липовой Курьи очаг отгораживался от стены вертикально установленной гранитной плитой (Приложение 2, рис. 6.2). Это объясняется боязнью строителей укреплять стены возле очага деревом [Хлобыстин Л.П., 1976, с. 12].

Зоной распространения пахомовских памятников является северная лесостепь и южная окраина лесов Тоболо-Иртышского междуречья. Основные памятники (Пахомовская пристань, Ир-II, Ново-Шадрино-VII, Инберень-IV [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 148], Оськино Болото (Приложение 2, рис. 5) [Ткачев А.А., Ткачев Ал.Ал., 2009, с. 81-89]) находятся на некотором удалении от основных водных артерий, занимая преимущественно низкие террасы мелких рек и озер. Жилища и отопительные системы достаточно разнообразны. Всего учтено восемь жилищ (шестнадцать очагов). В слегка углубленных подпрямоугольных постройках площадью 30-45 кв.м. размещалось от одного до трех очагов (Ир-II, Ново-Шадрино-VII, Оськино Болото). В большинстве случаев это были простые кострища округлой или овальной формы, размещенные в центре жилища или у стены. Отмечены также четыре подпрямоугольных очага, слегка углубленных в грунт, дно которых было выложено овально-приплюснутыми глиняными кирпичиками. Жилище 1 на поселении Инберень-IV состоло из двух камер. В первой камере наземный очаг завален камнями, возможно, это каменная вымостка. Во второй камере кострище окружено узкой неглубокой канавкой. На Пахомовской пристани в жилищах помещалось от 7 до 11 очагов. К сожалению, качество публикации не позволяет провести полноценный анализ, поэтому ограничимся приведением выделенных авторами основных типов. В подквадратных полуземлянках пространство вдоль стен, дальних от входа, углублялось на 10-15 см. В этой полосе располагалась основная часть очагов. Один или несколько очагов находились в центре. Периферийные очаги были, как правило, наземные, а центральные размещались в больших овальных или подпрямоугольных ямах. Очаг в жилище 2 был выложен глиняными кирпичиками. Необъяснимым пока остается значительное количество очагов в жилищах Пахомовской пристани. Это могло быть связано и с разновременностью, и с разнофункциональностью их использования.

Основной массив памятников еловской культуры локализуется в Васюганье. Южная граница доходила и до Верхнего Приобья. Но продвижение ирменских племен на север в конце IX -- начале VIII вв. привело к вытеснению еловского населения в таежные районы Приобья [Кирюшин Ю.Ф., 2004, с. 94-95]. Культура датируется последней четвертью II тыс. до н.э. Исследованы поселенческие памятники Тух-Эмтор-I, IV, Тух-Сигат-VII, Крохалевка-7А [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 154-159], Еловка (Приложение 2, рис. 6.1) [Матющенко В.И., 1973]. Выборка включает в себя материалы восьми жилищ (одиннадцать очагов). Жилища еловской культуры представляют собой однокамерные подпрямоугольные конструкции, площадь которых варьирует от 13 до 125 кв.м. (Крохалевка-7А). В жилищах устраивалось один-два очага. Теплотехнические устройства представлены несколькими вариантами: наземные кострища овальной формы (3), округлая площадка, выложенная камнем (5), овальные ямы, углубленные на 0,15-0,65 м. (3). Располагались очаги в центре котлована или у одной из стен. Недостаточное количество выборки не позволяет выделять преобладающие типы.

Сузгунская культура была выделена по материалам памятника Сузгун-II В.И. Мошинской [Мошинская В.И., 1957, с. 114-135]. Ареал ее распространения определяется районами Тобольского Прииртышья. Южный компонент в ее составе соотносится с андроноидными комплексами пахомовского типа предтаежного Тоболо-Иртышья. Воздействие на сузгунскую культуру также оказывалось ирменским населением из районов лесостепного Прииртышья. Время существования культуры определяется в интервале XII-VIII вв. до н.э. [Потемкина Т.М., Корочкова О.В., Стефанов В.И., 1995, с. 117-133]. В выборку включены материалы поселений Прорва [Евдокимов В.В., Стефанов В.И., 1980, с. 41-45; Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 153], Надеждинка-V [Тихонов С.С., 2006, с. 486-488], Чудская гора [Косарев М.Ф., Потемкина Т.М., 1985, с. 32-38; Потемкина Т.М., Корочкова О.Н., Стефанов В.И., 1995], Заводоуковское-11 [Агапетова Т.А., 2009, с. 92-93]. Общий объем выборки -- восемь жилищ, двадцать три очага. Однако следует очень осторожно относиться к полученным выводам из-за своеобразия сузгунских памятников. Культовый характер конструкций на памятниках Чудская гора, Прорва, Сузгун-II не вызывает сомнений.

Большинство конструкций однокамерные, подпрямоугольной формы, незначительно углублены в землю. Их площадь варьирует от 24 до 90 кв. м. В жилищах размещалось от одного (5 случаев) до шести очагов (2 случая). В сооружении 2 Чудской горы фиксируется семь очагов. Преобладают наземные очаги (90% случаев). 47 % наземных очагов -- кострища овальной или округлой формы, размерами 0,5-0,6-0,7-1,1 м., прокаленные на 0,1-0,15 м. (что свидетельствует о достаточно длительном и интенсивном горении). Некоторые наземные очаги представляют собой овальную глиняную площадку размерами 0,4 ? 0,7 м. (29 %). Как правило, они располагались у стены. 24 % наземных очагов фиксировались в виде округлых или овальных площадок, сложенных из небольших округлых кирпичиков. Распространение таких конструкций может быть свидетельством преемственности культурных традиций от АКИО. Углубленные очаги зафиксированы только в двух случаях (Чудская гора, жилище 2, очаг 5; Заводоуковское-11, жилище 1). Это овальные ямы, углубленные в пол до 0,3 м. В большинстве очагов или рядом с ними находились сосуды (иногда перевернутые). Это в очередной раз подтверждает специфический характер памятников сузгунской культуры.

Среди культур эпохи бронзы ирменская является наиболее изученной. Обнаружено и частично исследовано более 40 поселенческих комплексов. Большая часть памятников расположена в бассейне Верхней Оби и Кузнецкой котловине, значительно меньше их в Барабе [Бобров В.В., 2000 с.8]. Традиционно время бытования ирменской культуры укладывалось в промежуток X-VII вв. до н.э. [Ковалевский С.А., 2000, с. 4]. Однако последние радиоуглеродные датировки материала с поселения Чича-1 удревняют время ее существования: нижняя граница - XIV в. до н.э., верхняя - XI-X вв. до н.э. [Чича - городище…, 2009, с. 72]. Несмотря на достаточно хорошую изученность поселенческих комплексов, в выборку были включены лишь материалы десяти поселений (двадцать два жилища, сорок девять очагов): Милованово-3 [Сидоров Е.А., Новикова О.И., 2004, с. 104-124], Ирмень-1 [Грязнов М.П., 1956, с. 27-42], Быстровка-4 [Матвеев А.В., Сидоров Е.А., 1985, с. 29-54; Матвеев А.В., 1993], Омь-1 [Мыльникова Л.Н., Чемякина М.А., 2002], Сибсаргатка-1 [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 175]; Куделька-2, Линево-1 [Зах В.А., 1997, с. 66], Красный Яр-1 [Троицкая Т.Н., 1974, с. 32-46], Новочекино-1 [Молодин В.И., Зах В.А., 1985, с. 71-75], Новочекино-3 [Молодин В.И., Чемякина М.А., 1984, с. 40-62]. Связано это с недостаточным объемом информации в публикациях.

А.В. Матвеев выделил три основных типа жилищ ирменской культуры: восемнадцать жилищ (80 %) из анализируемых нами являются большими каркасно-столбовыми конструкциями; четыре жилища (20 %) относятся к типу больших срубных. Следует отметить, что в малых каркасно-столбовых жилищах (третий тип) следов очагов не зафиксировано. Возможно, это связано с характером самой постройки. Три жилища из двадцати двух являются двухкамерными, остальные - однокамерные. Причем, в двухкамерных жилищах очаги располагаются только в одной из камер, вторая, вероятно, имела характер хозяйственной пристройки (Приложение 2, рис. 9.4). Количество очагов в жилищах различно - от одного до восьми. Для облегчения вычисления суммарной характеристики мы разделили все случаи на три группы: один очаг в жилище, от двух до четырех очагов (Приложение 2, рис. 9.1-3), от пяти до восьми очагов (в последнем случае большое количество отопительных устройств обусловлено их разновременным использованием). В двенадцати жилищах фиксируется один очаг, в семи - от двух до четырех очагов, в трех - от пяти до восьми очагов. Максимально возможное число одновременно функционирующих очагов - четыре (например, Милованово-3, жилище 10, где только один из пяти очагов перерезан хозяйственной и столбовыми ямами (Приложение 2, рис. 7.2)). Но цифра эта является условной, так как сложно установить относительную хронологию схожих по конструкции очагов. Например, в жилище 5 поселения Быстровка-4 можно выделить два этапа «обитания»: к первому относятся три канавообразных очага, располагающихся вблизи друг от друга на центральной площадке, которые частично срыты и засыпаны плотным желтым суглинком, ко второму - два наземных очага, один из которых располагается за пределами центральной площадки (Приложение 2, рис. 8.2). В данном случае не представляется возможным установить разновременность канавообразных очагов, возможно, они функционировали одновременно, но нельзя исключать и вариант их поочередного использования.

Очаги могли располагаться на центральной площадке (70 %), в углу (8 %), у входа (4 %) или у одной из стен (8 %). В остальных случаях местоположение не указано. При наличии нескольких очагов их местоположение может свидетельствовать о внутренней планировке жилища, выделении отдельных зон. Например, в жилище 3 поселения Быстровки-4 один из очагов был вынесен в боковую часть, где, согласно реконструкции А.В. Матвеева, располагалась хозяйственная зона, предназначенная, в том числе для содержания скота (Приложение 2, рис. 8.1) [Матвеев А.В., 1995, с. 31]. Такая же ситуация отмечена в жилищах 5 и 11 поселения Милованово-3. Интересны также случаи расположения очагов относительно друг друга. Как правило, очаги располагались на одной линии, вытянутой вдоль длинной оси жилища, необычным представляется случай в жилище 11 Милованово-3, где канавообразные очаги расположены друг к другу под углом 90 градусов (Приложение 2, рис. 7.1) [Сидоров Е.А., Новикова О.И., 2004, с. 119-120]. В заполнении обоих очагов встречены обожженные камни, которые, вероятно, представляли собой выкладку по дну очага. Аналогичный случай зафиксирован на поселении Усть-Алеус-6 (Приложение 2, рис. 7.4) [Матвеев А.В., 1993, с. 24]. Возможно, это были элементы одного сложного устройства, предназначенного для производственной деятельности.

Наземные очаги в двенадцати случаях представляли собой обыкновенные кострища, в двух - площадка была обмазана глиной (Приложение 2, рис. 10.1), и в трех случаях очаг располагался на каменной выкладке (Приложение 2, рис. 10.2). Для ирменских поселений углубленный тип очажного устройства составляет 65% от общего количества очагов. В семнадцати случаях они представляли собой обыкновенные ямы без каких-либо дополнительных элементов. В шести случаях стены и дно ямы были выложены каменными плитами небольшого размера. В двух случаях стены очажной ямы обмазаны глиной. Семь очагов представляли собой ямы с каменной кладкой, обмазанной глиной. Сочетание двух типов обусловлено, вероятно, функционально: и камень, и глина являются хорошими аккумуляторами тепла. Восемь из сорока девяти рассмотренных очагов (причем, только углубленные) имели своды нескольких типов. Остановимся на них подробнее.

Четыре очага имели глинобитный свод толщиной от 3 до 10 см. Необычным является очаг из жилища 9 Милованово-3, который имел двухкамерное устройство (Приложение 2, рис. 7.3; 10.3). Очажная яма длиной 2 м. и шириной 1,06 м. была разделена материковыми выступами на две камеры. Над одной из камер был сооружен глинобитный свод длиной 1 м. и шириной 1,1 м. Свод имел почти белый цвет, в глине присутствовали обломки мелких кальцинированных костей. Обломки рухнувшего свода имеют толщину 0,1-0,15 м. Вторая камера представляла собой яму с подбоем (напротив устья свода), заполненную золой. На материковых выступах, разделяющих камеры, лежали плоские камни (аналогичное устройство имел очаг из 3-го жилища). Несомненно, очаг использовался как производственный. По классификации А.А. Бобринского - это горн с неполной ветрозащитой. Каменный свод фиксировался в одном случае (Быстровка-4, жилище 5). Остатки очага 2 и стоявшего в нем сосуда были погребены под мощным завалом камней (1,1 ? 0,8 м.), среди которых преобладали плитки размером 0,15 ? 0,1 ? 0,03 м. в центре камни лежали в 4-5 рядов плотно друг к другу, а по краям - всего лишь в один ряд. Все они имели ярко выраженные следы огня, многие растрескались. Всего из завала удалено более 600 каменных осколков не менее чем от 100 камней [Матвеев А.В., 1993, с. 54-56]. Вероятно, данный очаг представлял собой вариации на тему «каменки» - полузакрытого очага со стенками, перекрытием и топочным отверстием. Значительный размер завала камней может свидетельствовать о наличии каменного дымохода. Также встречается каменный свод, обмазанный глиной (Милованово-3, жилище 7), свод, сложенный из глиняных кирпичиков прямоугольной и овальной формы, толщиной около 5 см., размеры сохранившихся обломков примерно 8 ? 10 см. (Милованово-3, жилище 5 и 9).

Количественный объем выборки, а также исключительность среди синхронных культур (связанная с особым хозяйственно-культурным типом и уровнем экономического и социального развития) позволяют индивидуально для ирменских материалов посчитать тесноту связи между признаками (Приложение 1, таблица 8). При подсчете коэффициента сопряженности для опровержения нулевой гипотезы в данном случае нужно Q > 0,32.

Между признаками «округлая форма очага» и «расположение очага у стены» Q = 0,29. Независимо от типа устройства очага (яма, кострище, каменная кладка), ему придавали округлую форму, что связано, вероятно, с системой дымовыводящих устройств. Сильны связи между признаками «подквадратная форма котлована» и «овальная форма очага» (Q = 0, 38). Объяснить это можно особенностями распространения тепла очагов разных форм. Существенной можно считать связь признака «наличие свода» с «расположением очага в центре» (Q = 0,32). Все сложные конструкции устраивались в ямах в центре помещения. Это подтверждает их интерпретацию как переходных типов от очагов к печам (печь предполагает наличие дымохода, а устроить его легче было у стены или в углу).

Таким образом, ирменские комплексы тоже отличаются многообразием, в них в том или ином виде фиксируются все известные в Западной Сибири варианты устройства очагов. Широкое распространение получают очаги со сводами. Такая вариативность свидетельствует не только о культурных контактах, но и об определенной эволюции традиции сооружения очагов. Наиболее ранние - это углубленные очаги канавообразного типа, которые впоследствии сменились простыми кострищами округлой и овальной формы.

Основной территорией распространения памятников межовской культуры являлись горно-лесные районы Зауралья. Эта культура генетически была связана с черкускульской. Хронологические рамки этих памятников определяются XII-XI вв. до н.э. [Обыденнов М.Ф., Шорин А.Ф., 1995, с. 86-97]. Западносибирские межовские поселения и постройки исследованы довольно слабо. В выборку включены материалы поселений Камышное-2 [Потемкина Т.М., 1976, с. 97-106] и Язево-1 [Потемкина Т.М., 1985, с. 35-37]: пять жилищных комплексов, около тридцати очагов.

В подпрямоугольные полуземлянках значительных размеров (от 112 до 330 кв.м.) устраивалось от двух до десяти очагов. Фиксируются следующие виды теплотехнических устройств: округлые наземные кострища, размерами 0,8-0,9 ? 1-2 м., вымостки из глиняных кирпичиков (как правило, в один ряд), глинобитные наземные очаги диаметром до 0,8 м., толщиной 0,06-0,08 м. Наземные кострища были насыщены скоплениями мелких кальцинированных костей. Это может свидетельствовать об их использовании для приготовления пищи, так как кость в качестве топлива выделяет много жара. Оригинальным является очаг-камин, расположенный в жилище 1 поселения Камышное-2. Очажная яма диаметром 1,4 м., глубиной 0,6 м., была сооружена в небольшой нише в середине западной стенки жилища. Вероятно, это устройство представляло собой примитивный камин, бытовавший в то время у земледельческих племен Средней Азии. Значительная площадь конструкций, а также большое количество очагов могло свидетельствовать об усложненной внутренней планировке жилища. К сожалению, отсутствие планов жилищ не позволяет говорить об этом с уверенностью.

Памятники бархатовской культуры расположены компактной группой в пограничной зоне тайги -- лесостепи Притоболья. Время существования определяется в рамках XI-VIII вв. до н.э. Сложение этих комплексов происходило на местной андроноидной основе в условиях широких контактов с населением сопредельных территорий [Корочкова О.Н., Стефанов В.И., Стефанова Н.К., 1991, с. 85-87; Аношко О.М., Берлина С.В., 2003, с. 101-104]. Учтены материалы тринадцати жилищ (двадцать четыре очага), исследованных на поселениях Ново-Шадрино-II [Стефанов В.И., Корочкова О.Н., 1984, с. 79-90], Коловское селище [Матвеева Н.П., Берлина С.В., Рафикова Т.Н., 2008, с. 49], Усть-Утяк 1 [Кайдалов А.И., Сечко Е.А., 2007, с. 76-84]; Щетково-2, Заводоуковское-9, Красногорское городище [Матвеев А.В., Аношко О.М., 2009]. Традиционные однокамерные постройки с подпрямоугольными котлованами, площадью от 30 до 210 кв.м., углублялись в грунт на 0,1-0,35 м. Очаг располагался в центре (9 случаев), у стены (11) или в углу (2) Для построек бархатовской культуры характерны и наземные (62,5 %), и углубленные на 0,05-0,16 м. «чашевидные» очаги (30 %). Имеются очаги, сложенные из глиняных овальных кирпичиков (Ново-Шадрино, жил 2; Щетково-2, жил. 6). Очаг в жилище поселения Палатки-II был облицован небольшими, специально подработанными гранитными плитками. Такие очаги известны на поселениях эпохи бронзы Приуралья. Большинству очагов сопутствуют маленькие ямки (от кольев), что свидетельствует об особой системе организации околоочажного пространства (Приложение 2, рис. 11.1-2).

Поселения северной тайги практически не исследованы. Лозьвинская культура междуречье Тавды и Лозьвы была выделена В.Д. Викторовой. Несмотря на то, что известно более сотни поселений этой культуры, все они исследованы только разведками. Опубликованы материалы раскопок поселения Низями-8 [Очерки культурогенеза..., Т.1, кн. 1, 1993, с. 177], где вскрыто две небольших постройки, в каждой из которых зафиксировано по два очага. Отопительные устройства представляли собой округлые или овальные углубления, окруженные по периметру или с одной из сторон неглубокими канавками. В одном из очагов были обнаружены куски колотого кварца, использующегося для аккумуляции тепла.

Атлымская культура X-VII вв. до н.э. развивалась в Нарымском и Сургутском Приобье. Известно более 20 городищ и поселений [Очерки культурогенеза..., Т. 1, кн. 1, 1993, с. 182-186]. Выделяется два основных типа сооружений: наземные овальные или прямоугольные в плане жилища, укрепленные у основания песчаной подсыпкой. Площадь их колеблется от 50 до 270 кв.м. Очаги-кострища располагались в центре. Второй тип сооружений представлен небольшими строениями (20-50 кв м), в центре которых также использовался очаг-кострище [Чемякин Ю.П., 2008, с. 54-55].

Барсовская культура Сургутского Приобья сложилась на базе местных племен в последней четверти II тыс. до н.э., просуществовала, предположительно, до VII в. до н.э. Основные известные барсовские памятники сосредоточены на Барсовой горе: Барсова Гора I/50 [Чемякин Ю.П., 1996, с. 65-76], Барсова Гора I/40 [Очерки кульутрогенеза..., Т. 1, кн. 1, 1993, с. 177]. Площадь наземных барсовских конструкций колебалась от 35 до 90 кв.м. При строительстве жилищ пол почти не углублялся. Остатки очагов представляли собой линзы бурой супеси, насыщенные угольками, многочисленными жжеными косточками рыб, иногда животных и птиц. Располагались они в центре [Чемякин Ю.П., 2008, с. 49-50].

Таким образом, общая выборка по комплексам позднего бронзового века составляет сто двадцать пять очагов (шестьдесят одно жилище, тридцать поселений; Приложение 1, таблица 9). Можно выделить три основных группы по размеру жилищ: до 25 кв.м. (46 %), 30-65 кв.м. (27%), 80-120 кв.м. (18,5 %). Конструкции, как правило, однокамерные, преобладает прямоугольная форма котлованов. В 56 % в жилище располагалось два и больше очагов, в 44 % - один. В целом преобладают наземные очаги (56,8 %), но для ирменской культуры более характерны углубленные. При сооружении двенадцати очагов (9,6 %) использовались глиняные кирпичики. Обмазка очажной площадки или ямы глиной встречается только на ирменских поселениях. Значительная часть очагов обкладывалась камнями или каменными плитами (20 %). Очаг мог располагаться в центре (43,2 %), у одной из стен (34,4 %) или в углу (22,5 %).