История безумия в классическую эпоху

Случай Винсента Ван Гога должно считать важным, тем не менее, рассматривать его на порядок сложнее из-за отсутствия паторгафии как таковой. Источники в виде писем и некоторые исторические данные находятся в открытом доступе, однако та часть его жизни, которая представляется наиболее значимой для текущего анализа, не имеет под собой прочного описательного фундамента, все же это отнюдь не исключает попытки совершить определенного рода операцию в рамках данной работы. Сам художник по своей натуре был тихим и склонным к уединению человеком. Об этом можно судить исходя не только из его писем брату Тео, но также из некоторых биографических источников.Ясперс, К. «СтриндбергиВанГог». - М., 1999 с. 100Религиозное воспитание, полученное им в детстве, повлияло на его последующую жизнь. Интересный факт биографии Ван Гога состоит в том, что у него наблюдались проблемы с самоопределением, это неоднократно отмечалось в нескольких источниках - он не знал, какую профессию избрать, и так как не смог работать продавцом произведений искусства и учителем, избрал путь духовника в Боринаже.

С 1886 по 1888 годы Ван Гог проживал в Париже у родного брата Тео, где и познакомился с течением импрессионистов. Отношения с братом занимают отдельное место в жизни художника, поскольку Тео понимал его как никто другой и всячески оказывал помощь, в том числе и материальную. В данный период здоровье Ван Гога нельзя назвать удовлетворительным. Даже перебравшись в Арль, он слабо чувствует улучшения, напротив, художник все чаще претерпевает состояние психической нестабильности. В одном из писем Тео он отмечает: “Мои кости изношены. Мой мозг совсем спятил и уже не годится для жизни, так что мне впору уже бежать в дурдом”Ibid. 101Проявление подобных симптомов может быть обусловлено пристрастием художника к абсенту. Его собственные ремарки относительно самочувствия достаточно красноречивы: “И я чувствую, что могу исчерпать себя, и время творчества минует, и что вот так вот вместе с жизнью уходят и силы. Довольно часто я просто сижу и смотрю в одну точку”.

В третьей главе “Истории безумия” Фуко имеется пассаж, посвященный “открытию” маниакально-депрессивного цикла или, иначе чередованию мании и меланхолии. Упоминает он также и то, что близость последних двух болезней было известно почти всем врачам XVIII века. Именно на данном этапе происходит “становление” или констатация того вида расстройства, который в XXI веке именуют биполярным аффективным расстройством.См. ICD-10, F31,.F33

В дальнейшем описание Ван Гогом собственного состояния приобретет больший объем, к нему добавятся новые образы, но они уже не будут играть основополагающей роли, внося с собой лишь метафорическую ясность:

“Я не болен, но, без всяких сомнений, заболею, если не буду лучше есть и не прекращу на несколько дней писать. Я уже почти такой же сбрендивший, как Гуго ван дер Гус на той картине Эмиля Вотерса, и если б у меня не было этой вроде как бы двойной природы: полумонах-полухудожник, так я бы давно уже, как он, превратился бы в полную огородину, целиком и со всеми дольками. Хотя я не думаю, чтобы моя дурь сделалась бы манией преследования, потому что то, что я чувствую в состоянии возбуждения, всегда направлено на все эти дела с вечностью и вечной жизнью. Но как бы там ни было, моим нервам я доверять не должен”.Ibid.с. 102

Проявление первых по-настоящему серьезных признаков болезни было отсрочено приездом Поля Гогена в Арль в 1888 году. В этот же период происходит известная ссора между художниками, которая, предположительно может являться одним из наиболее ярких случаев проявления безумия Ван Гога:

“На следующий вечер Гоген встретил Ван Гога на улице, и тот бросился к нему с раскрытой бритвой в руке. Гоген пристально посмотрел на него, и Ван Гог побежал прочь. Потом он отрезал себе кусок уха и положил его в конверт. Его нашли в кровати, окровавленного и без памяти, и увезли в больницу. Брат разыскал его”Ibid. 1999 с. 103

Винсент был помещен в психиатрическое отделение, где у него случился еще более сильный приступ, после которого он был перенаправлен в крыло для «особо буйных» больных с диагнозом «эпилепсия височных долей».англ. Temporallobeepilepsy, TLE -- форма эпилепсии, для которой характерны периодически повторяющиеся неспровоцированныеприступыслокализациейвмедиальнойлиболатеральнойвисочнойдолемозга. Гоген же покинул Арль, сообщив о произошедшем брату Ван Гога. В ремиссионные периоды художник делал неоднократные попытки вернуться назад в мастерскую, однако жители Арля выступили с просьбой об изоляции Ван Гога от общества, поэтому ему предложили отправиться в поселение для душевнобольных, находившееся в Сен-Реми недалеко от Арля, где он находился около года. Данный период можно назвать очень богатым в его творчестве, которое было направлено в основном на натюрморты и пейзажи. Важно отметить, что именно тогда формируется его знаменитая манера прорисовки в технике импасто(итал. Impasto - тесто) - густая, сочная накладка красок, нередко употребляемая в живописи масляными красками, в особенности для усиления светового эффекта.(См. Приложение 2), которая и дает эффект неимоверного нервного напряжения и динамизма в его полотнах. Временами между сильнейшими приступами и легкими изменениями было много переходных состояний, при желании можно отделить от приступов относительно спокойные промежутки, краткие упоминания о которых у Ван Гога встречаются часто.Ibid. 105 Его стиль меняется окончательно и становится более гнетущим. К своему творчеству он относится крайне критично, почти никогда не испытывая удовлетворения от результата. Всякая работа художника для него самого носила некий сакральный характер, поскольку он был достаточно суеверен, что неоднократно отмечал сам: “Меня удивляет, что я, с моими современными идеями, с моим восхищением Золя, Гонкурами и искусством, подвержен таким суеверным приступам, в которых у меня появляются сумасбродные религиозные идеи”.Ibid.с. 104

Ван Гог часто предпринимал попытки осмыслить свое состояние и существование в целом. Далее, он находится под дружеским наблюдением доктора Поля Гаше Овере-сюр-Уаз близ Парижа. Известно, что между медицинской практикой и мыслью XVII-XVIII вв. существовал некий зазор. Во Франции и в Англии формируются первые лечебные учреждения для душевнобольных, уход за которыми доверяется надзирателям, нежели врачам. В одном из своих интервью Foucault M, “The lost interview” Фуко упоминает о полотне “Регентши гарлемской богадельни” Франса Хальса, известного нидерландского художника, датируемое 1644-м годом (См. Приложение 3), говоря о том, что данная картина являет собой наиболее емкое приложение к его “Истории безумия”, ибо наглядно иллюстрирует ситуацию, описанную в главе “Врачи и больные” [ фр. Mйdecins et malades].

До данного периода времени сохраняются тесные связи с целым пластом внемедицинского врачевания, который считался традиционным, влиял на самих врачей. Тем не менее, в приемах и методиках лечения безумия имеется аспект, который являет себя в чистом виде и дает некий виток к отрыву от мифа о панацее. Всякое лечение являет собой не только совокупность мер, применяемых на практике, но также спонтанное осмысление самого себя, своей болезни, а также отношения, в котором они находятся. Подобного рода попытки можно отметить в случае Ван Гога, в котором большое значение придается самому рассуждению, некому диалогу, который завязывается между врачом и его больным вне зависимости от применения медикаментозного лечения.

В июле 1890 года Ван Гог вышел на пленэр и выстрелил себе в область сердца из револьвера. Так как пуля прошла ниже, художника удалось госпитализировать. На вопрос доктора Гаше относительно мотивов его попытки самоубийства Ван Гог только пожал плечами, не сказав ничего. Через несколько дней художник скончался.

В источниках говорится о том, что возможно художник страдал не просто эпилепсией, а скорее от какого-то особенного нарушения психики, и проводит некое разграничение между периодами развития его недуга: “Течение болезни (продромальная стадия -- 1888, первый острый период -- декабрь 1888, затем -- частые приступы с просветлениями вплоть до самоубийства в июле 1890) соответствует изменению интенсивности работы. В продромальной стадии она возрастает, превышая прежний «здоровый» уровень; после острого периода такая повышенная работоспособность утрачивается, однако художественная творческая способность сохраняется и даже продолжает развиваться.”Ibid. с. 154Однако, возвращаясь к третьей главе “Истории безумия” Фуко и его оценке относительно сведения в XVII-XVIII веках мании и меланхолии в единую разновидность болезни, которую можно будет рассматривать как нечто монолитное, а также к тому, что “они имеют один и тот же источник и одну и ту же причину”Фуко М. История безумия в классическую эпоху/ Пер. с фр. И. Стаф под ред. В. Гайдамака. -- СПб.: Университетская книга, 1997c 284,также можно сделать предположение о наличии у Ван Гога маниакально-депрессивного психоза, поскольку симптомы и течение фаз достаточно схожи с описанием болезни. Важно отметить на данном этапе, что подобная форма сумасшествия, описанная Аристотелем еще в античности, обрела популярность не просто так. Гениальность, заложенная в болезни, считалась чем-то вроде «полезного безумия», именно поэтому данному аспекту уделялось особое внимание в творчестве.

Тем не менее, мы не имеем достаточного количества материала и самого больного среди живых, чтобы в точности диагностировать у него данный вид психического заболевания.

Заключение

В данном исследовании мы обратились к довольно противоречивой, по современным меркам, теме: анализу соотношения понятий гениальности и безумия через призму философии французского философа Мишеля Фуко. Его труд «История безумия в классическую эпоху» представляет собой анализ феномена безумия вообще, использующий исторический контекст как фундамент. Данное же исследование было направлено на анализ того, как безумие влияло на творчество великих художников сообразно с выводами, которые сделал Фуко в своих основных работах, посвященных проблеме безумия. Сам философ не рассматривает «гениальность» настолько же широко, как понятие «безумия», что представило некую сложность для данной работы, тем не менее, упоминания об исходном соотношении все же имеются, а именно в главе «Антропологический круг».Ibid. с. 500Исходя из проведенного анализа, нам стало понятно, что образ безумия во всем своем многообразии доступен многим, в то время как некие «особые» формы и случаи неразумия стираются со сменой исторического контекста. Для христианской культуры эпохи Возрождения смысл безумия был заключен в религиозном опыте, в моменте расплаты за свои грехи перед Богом. При близком рассмотрении отношения двух феноменов становится понятно, что развитие безумия, явившееся результатом изоляции индивида, как в случае Гуго ван дер Гуса, является примеромнекой когерентности системы противоречий, которая была присуща эпохе того времени. Моральное безумиеПрим. Согласно Фуко, субъекты, пораженные этой разновидностью безумия, «судят о вещах, рассуждают и ведут себя правильно, но от любой мелочи, зачастую без всякого повода, лишь в силу неодолимого влечения, какого-то извращения нравственных чувств, они впадают в маниакальное возбуждение и высказывают склонность к неистовым поступкам и вспышкам буйства». Ibid. 511[MoralInsanity] соприкасалось не только с главными структурами безумия религиозного, но и целостной структурой данного понятия вообще, в контексте, опять же, временной эпохи (XV-XVIIвв.).В жизни в изоляции, как было уже отмечено ранее, фигуре врача не было места. В XVIIIже веке медицинская справка становится обязательным физическим документом в вопросах изоляции больного, к подобному выводу приходит Фуко в своей «Истории безумия».Ibid.с. 493 Фигура врача подтверждается совокупностью объективного медицинского знания, которое делает его главной фигурой подобного учреждения. В случае Ван Гога, отношение «Врач-пациент» просматривалось через его контакт с Полем Гаше, который согласился ухаживать за ним.

Таким образом, стоит отметить, что эволюция безумия в мире изоляции совпадает со сдвигами в базовых общественных институтах, таких как психиатрическая больница, в частности. Лечебница, будучи замкнутой в системе введенных обществом ценностей, становится убежищем, которое поначалу скрывает безумие от исторических процессов, вырывая человека из того положения, в котором он находится. В убежище безумец находился под присмотром, однако подобного рода «наблюдение» лишало его возможности видеть себя вне пространства, заданного безумием, иметь власть над собой и распоряжаться своим «гением» сообразно возникающим порывам. Конечно, стоит включить оговорку про ряд пациентов, которые сопротивляются воздействию, осуществляемому в ходе лечения. Подобных людей подвергают вторичному заключению внутри самой лечебницы. Понятия «безумца» и «гения» в современном мире имеют иной удел, поскольку язык, на котором говорит современное безумие вкупе с гениальностью, проговаривает истину человека, открываясь ему лишь в катастрофе безумствования, и исчезает при первых же появлениях примирения между человеческим нутром и разумом. Гений и безумец связаны между собой в современном мире прочнее, чем `звериные метаморфозы'Ibid. 516изображенные на полотнах Босха. Они связаны посредством несовместимости истин, указывая друг другу на сущность которых, обрекают их же на моментальное исчезновение в контексте, прежде всего, социальном. Современная гениальность в данном случае может быть соотнесена с прогнозами Фуко на счет "заключения в безумстве"Ibid. 518. Одновременно с формированием представлений о безумии возникает и определенный “образ” человека, который отклоняется от условной нормы. Поиск “сущности” человека оборачивается парадоксом, который, в итоге, на нее и указывает.

Библиография

Фуко М. Психическая болезнь и личность / Пер. с фр., предисл. и коммент. О. А. Власовой. Изд. 2-е, стереотип. -- СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2010

Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. М.: Прогресс, 1977

Фуко М. История безумия в классическую эпоху/ Пер. с фр. И. Стаф под ред. В. Гайдамака. -- СПб.: Университетская книга, 1997

Фуко М. Рождение клиники. М.: Смысл, 1998

Фуко М. Психиатрическая власть: Курс лекций, прочитанный в Коллеж де Франс в 1973--1974 уч. году / Пер. с фр. А. Шестакова. -- СПб.: Наука, 2007

Фуко М. Нужно защищать общество: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975--1976 уч. г. -- СПб.: Наука, 2005

Ясперс, К. «Стриндберг и Ван Гог». - М., 1999

Приложение 1

Ян ван Эйк, Губерт ван Эйк

Гентский алтарь, 1425-1432

375х520

Приложение 2

Винсент Ван Гог. 

Звездная ночь, 1889. 

Холст, масло, 73х92

Приложение 3.

Франс Хальс Регентши гарлемской богадельни, 1664

Размещено на Allbest.ru