Вероучения федосеевского согласия

Таким образом, собор 1809 г. являлся продолжением прений, возникших по поводу содержания «Отеческих завещаний», идейной доминантой которого стал Польский устав. По-видимому, наставники петербургской федосеевской общины проанализировали устав 1751 г. и все разъяснения и уточнения его положений, предпринятые в сборнике, и им показалось, что этого недостаточно, так как они не охватили всех особенностей современной жизни общины. Поэтому можно говорить о том, что статьи 1809 г. изначально задумывались как дополнение к уже существующему сборнику «Отеческие завещания». Особенно это заметно по тем из них, которые регламентируют поведение федосеевцев в миру.

По-видимому, эта проблема стала особенно актуальной для общин, живущих в больших городах. Об этом было чётко заявлено в 7-й статье Петербургского постановления: «Многия во граде здешнем християны на одном столе и из одних сосудов ядят и пиють с еретиками, и Отче наш говорят не над пищею, но во ином покое». Таким образом, новые условия существования федосеевской общины приводили к необходимости ввести регламентирующие правила. Осуждая такое поведение федосеевцев, подчёркивая его массовый характер, участники собора 1809 г. отмечали, что «ослабляется от сего в православных вера и истребляется в них крепость благочестия». Образ жизни отдельных членов общины являлся одним из критериев её привлекательности для потенциальных федосеевцев, то есть их благообразное поведение было важно для поднятия престижа общежительства. Поэтому уличённых в «сообщении на одних трапезах с иноверными» следовало наказывать «не щадя». Допускалось даже отлучение.

Вопрос о сообщении с внешним миром нашёл отражение ещё в нескольких положениях Петербургского постановления. Например, статья 10-я запрещала иконописцам иметь у себя в помощниках «мирских работников и мастеров». В следующей, 11-й статье, в очередной раз была поднята проблема чиноприёма для приходящих «от поморского монастыря» в федосеевское согласие. Напомним, что 4-е положение Польского устава в этом случае предусматривало совершение трёхсот поклонов при соборе. Теперь, согласно Петербургскому постановлению, поморцы могли быть приняты только «с шести недельным покаяния постом». Но ещё более красноречиво недоверчивое отношение федосеевцев к оппонентам показывает дальнейшее содержание рассматриваемой статьи, где предусматривалось наказание в том случае, «ежели кто долгое время в молении, ядении и питии с ними пребудут и возвратятся».

Одним из основных вопросов для федосеевского согласия оставалась проблема брака. Она довольно подробно была рассмотрена в Польском уставе, поэтому статьи постановления 1809 г. в основном носили уточняющий характер. Иногда они подтверждали сформулированные ранее положения. Например, в 1-й статье Петербургского постановления была подтверждена традиционная позиция федосеевцев по вопросу о «старожёнах».

Особенно показательно отношение к «родителям новожёнским», нашедшее отражение в 3-й статье Петербургского постановления. Здесь чётко было определено наказание, которое применялось в случае, если родители разрешали своим детям заключить брак в «никонианской» церкви, и «иконами их благославляли» на это. «Таковых зломерзностных законопреступников» и «правоверных християн соблазнителей» 3-я статья предписывала отлучать на три лета и им было достаточно сложно вновь вернуться в согласие по истечении этого срока. Проявление такой жёсткости объясняется в статье следующим образом: «…от совета их и со иконным благословением, и ещё беззаконие к беззаконию начнут прилегати и нечестие к нечестию будут прибавляти; браковенчание оно с музыками и ворганами и плясанием будут провождати». То есть, благословение детей на брак было частью целого комплекса нарушений, что усугубляло вину родителей. В уставе 1751 г. этот вопрос вообще не поднимался.

В Петербургском постановлении была рассмотрена дополнительно проблема «О половинках», то есть брачных федосеевцах, когда один из супругов - «верный», а другой не принадлежит к согласию, но желает стать его членом. Статья 6-я в этом случае предлагала следующее: «Ежели неверная из них часть обратится в веру, то по исполнении надлежащего поста и поклонов крестить ю со обещанием целомудреннаго жития». В дальнейшем, в случае нарушения «чистого жития» или «целомудреннаго обета», как сказано в тексте, супругов следовало «причислити к новожёнам». Ранее вопрос «О половинках» вообще не поднимался. Кроме того, содержание 6-й статьи показывает, что стало возможным вступление в согласие человека, состоящего в браке.

С проблемой брака был тесно связан вопрос крещения и воспитания детей. В 30-й статье Польского устава было предписано следующее: «Младенцов здравых у новожёнов ни духовным ни мирским людем отнюдь не крестить», хотя 29-я статья позволяла совершение таинства, но только над тяжело больными детьми и с условием, что «новожёны» после этого разойдутся. Польский устав считал невозможным в этом случае воспитание детей собственными родителями, наоборот, их следовало разлучать. В Петербургском постановлении вопросу о крещении и воспитании посвящена 4-я статья, - «О детях новожёнских», - которая начинается со слов: «С таковыми предлогами крестити их подобает…». Далее следует ряд рекомендаций, как их воспитывать согласно федосеевскому учению вплоть до «совершеннаго возраста», а именно: «С миром им не сообщатися, среды и пятки и прочие посты, по преданию святыя Церкви хранити, и немецкого платья им не носити… ни с собою их в молении и ядении и питии не смешивати». При этом за процессом воспитания должен был наблюдать специальный «поручитель». Если «новожёны» соглашались с предложенными им условиями, то детей таких родителей разрешалось крестить без требования их развода.

Этот вопрос получил дальнейшее развитие в следующей, 5-й статье Петербургского постановления, которая рассматривала случаи неверного воспитания. Например, осуждалось при обучении детей чтению использование «вместо псалмов и молитв святых, сказкам и песням бесовским в душетленных книжках». В этом случае запрещалось «от таковых рождаемых детей впредь не крестити, дондеже первых детей своих не исправят». Таким образом, участники собора 1809 г. проблему видели уже не в рождении детей у «новожёнов», а в неправильном их воспитании родителями.

Для регламентации жизни общины и поддержания внутреннего порядка важной оставалась проблема внешнего вида и поведения её членов. Ранее, при анализе текста Польского устава, мы уже цитировали 41-ю его статью, согласно которой за присутствие «на молении» в ярких, броских нарядах, следовало «300 поклонов до земли» совершить. В Петербургском постановлении эта проблема сведена уже к запрету носить «немецкое платье», под которым, судя по всему, подразумевалась на тот момент любая светская одежда. При этом было оговорено, что в таком виде нельзя появляться не только во время посещения «моления», но и в повседневной жизни. За нарушение правила могло последовать отлучение. Настоятели имели право проявить некую самостоятельность при назначении провинившемуся наказания.

К проблеме внешнего вида относится и рассмотренный в Петербургском постановлении вопрос о «власах». В 15-й статье устава 1751 г. в ряде других проступков упоминаются «растящии власы», за что в качестве наказания причитается «поклонов 100; аще же не престанут таковых обычаи, сицевых от церкви отлучить». В Петербургском постановлении 9-я статья просто предлагала «таковых на общее моление не пущати». Следовательно, отношение к внешнему виду со временем изменилось. По вопросу о носимой общинниками одежды произошло ужесточение, а к «растящим власы» стали относиться более лояльно.

Судя по всему, игра в карты стала актуальной проблемой. В 18-й статье Польского устава она обозначена в комплексе с другими развлечениями и каралась 500-ми поклонами до земли. В постановлении 1809 г. этой теме посвящена отдельная, 14-я статья. Играющих она называет «дневными грабителями» и предписывает их «наказывати по 1000 поклонов на соборе». Такие изменения были связаны, скорее всего, с новыми условиями жизни в городе, где значительно увеличилось число общинников, увлекающихся азартными играми.

Влияние городской среды на поведение федосеевцев нашло отражение и в следующей, 15-й статье Петербургского постановления. Здесь посещающих «маскерады», «театры», «оперы» и «комедии» следовало наказывать 500-ми поклонами на соборе. В Польском уставе эта проблема вообще не поднималась, а в условиях жизни в городе она превратилась в весьма актуальную.

В заключительной, 17-й статье, отмечалось, что в том случае, если федосеевские наставники по какой-то причине не станут руководствоваться сформулированными на соборе 1809 г. положениями, то будут наказаны, «окроме зело опасных и нечаяных случаев». За первое «упущение» предполагалось 300 поклонов на соборе, за «второе же презрение» наказание удваивалось. Возможно было и отстранение провинившихся от «духовных дел», «ежели окажется с намерением их преступление».

Постановление Петербургского собора не прекратило прений. Они продолжались, в том числе уже и по поводу его результатов. Н. Попов в «Сборнике для истории старообрядчества» опубликовал текст, который носит название «Прения или борьба за Устав Польский». Он включает в себя сочинение, обозначенное как «Объяснения». Оно было реакцией на статьи Петербургского постановления 1809 г. А.И. Мальцев отмечает, что это сочинение составлено федосеевским наставником Я.В. Холиным, который, судя по всему, отличался своей начитанностью. «Объяснения» представляют собой анализ 17-ти статей, принятых на Петербургском соборе.

Автор этого текста редко соглашается с участниками собора 1809 г. При анализе его результатов он ссылается на положения, сформулированные Феодосием Васильевым и на другие авторитетные тексты. Например, он поддерживал традиционную позицию федосеевцев о «старожёнских» браках, выраженную и аргументированную Феодосием Васильевым, считая при этом, что такие браки ни в коем случае нельзя приравнивать к «новожёнческим», то есть заключённым после перекрещивания в «старую» веру. Свою точку зрения он доказывал тем, что в авторитетных текстах против браков, заключённых до «познания веры» ничего не сказано, в то время как «новожёны» уже «по крещении в отступнических церквах браком сквернятся».

Заключение

В течение XVIII в. вероучение федосеевского согласия претерпело значительную эволюцию. Это нашло отражение в большом количестве соборных постановлений, сочинений разного жанра. Отказ некоторых общин от следования правилам, сформулированных основателем согласия Феодосием Васильевым, нарушал единство согласия. После организации в 1771 г. в Москве Преображенского кладбища, которое стало претендовать на роль центра согласия, появилась необходимость подвести определённый итог в развитии идеологии согласия, сформулировать отличительные особенности вероучения и богослужебной практики. Нужен был текст, который бы принимался всеми в качестве безусловного авторитетного руководства по организации религиозной жизни общины. В начале XIX в. была предпринята колоссальная работа по сбору текстов, которые к этому времени считались наиболее значимыми. Старообрядческие сочинения подбирались таким образом, чтобы их содержание не только не противоречило, но и дополняло друг друга.

Результатом проделанной работы стал сборник постоянного состава «Отеческие завещания». Он был соборно одобрен в 1805 г. на Преображенском кладбище и включал на тот момент 44 главы, которые представляли собой тексты соборных постановлений, сочинений уставного характера, посланий, полемических сочинений, написанных федосеевскими, поморскими и филипповскими авторами в конце XVII - начале XIX вв.

Сборник, по замыслу составителей, должен был разрешить накопившиеся противоречия, прекратить споры, начавшиеся на Преображенском кладбище, и стабилизировать обстановку в согласии. В «Отеческих завещаниях» нашла отражение эволюция федосеевского вероучения, начиная от сформулированных на Новгородских соборах 1692 и 1694 гг. положений, составивших его основу, до современного состояния.

Оформление вероучения федосеевского согласия и его дальнейшая эволюция проходили в рамках полемики с поморским согласием. Разные подходы к решению возникавших вопросов стали причиной произошедшего в 1706 г. разделения на два самостоятельных согласия, но, несмотря на это федосеевцы продолжали считать себя последователями первых поморских учителей, называя себя «старопоморцами». Этим объясняется тот факт, что после организации Преображенского кладбища, его лидер Илья Алексеевич, осознав необходимость в регламентации жизни общины, попытался ориентироваться на сборник первой половины XVIII в. «Выгорецкий чиновник», который был составлен на Выгу из сочинений уставного характера, написанных первыми поморскими учителями.

Поскольку к концу XVIII в. выговские «большаки» сильно отошли от следования этим правилам, из «Выгорецкого чиновника» было взято только несколько основополагающих текстов, которые целиком или фрагментарно вошли в состав «Отеческих завещаний». А в основу решено было положить Польский устав, так как его статьи, сформулированные специально для федосеевского согласия, были способны определить жизнь как общины в целом, так и модель поведения конкретного человека. На Преображенском кладбище этот документ признали как основной федосеевский свод правил, наиболее полно отражающий вероучение согласия. Устав 1751 г. явился идейной доминантой сборника «Отеческие завещания». Об особом отношении составителей к этому тексту свидетельствует тот факт, что в 6-й главе представлены два варианта устава, расположенные в двух столбцах. В левом скопирован Польский устав, который составитель считал первоначальным вариантом, а в правом приведена копия с более позднего списка, где правила сформулированы более чётко и несколько уточнены.

Последующие главы сборника «Отеческие завещания» раскрывают историю создания Польского устава, его принятия и превращения во всеобщий свод правил. Более поздние по времени появления тексты, включённые в состав сборника, должны были уточнить, а иногда изменить некоторые статьи Устава 1751 г. Необходимость в этом была обусловлена происходившими трансформациями реальности, связанными, например, с существованием общины в условиях большого города, и требовавшими реакции федосеевцев.

Несмотря на соборное одобрение «Отеческих завещаний», в федосеевском согласии начались прения по поводу статей Польского устава. Эти прения продолжались как минимум 7 лет. В этот период петербургские федосеевцы пришли к выводу, что предпринятых в сборнике разъяснений устава 1751 г. недостаточно, так как они не охватывают всех особенностей современной жизни общины. По этой причине в 1809 г. был созван собор, участники которого сформулировали 17-ть статей Петербургского постановления. После этого в согласии начались прения и по поводу результатов этого собора.

Дезинтеграционные процессы, происходившие в федосеевском согласии, чётко осознавались и наставниками Преображенского кладбища, и региональными общинами. Они значительно усилились в ходе полемики по поводу сборника «Отеческие завещания». В результате этих прений его текст в 1813 г. был расширен до 60-ти глав, последняя из которых представляла собой копию с Петербургского постановления 1809 г., одобренного на Преображенском кладбище. Обсуждение содержания сборника продолжалось в согласии ещё длительное время и после.

Сборник «Отеческие завещания» является результатом коллективного творчества. В нём нашли отражение результаты бурных дискуссий по поводу обсуждения текста, должного стать общепринятым руководством к организации религиозной жизни общины, а также были зафиксированы особенности вероучения, богослужебной и обрядовой практики федосеевского согласия. Этот сборник с полным правом можно назвать памятником старообрядческой мысли начала XIX в.

Литература

федосеевский вероучение васильев согласие

1. Андреев В.В. Раскол и его значение в народной русской истории. Пr., 1870.

2. Барышников М.Н. Деловой мир России. Историко-биографический справочник. СПб., 1998.

3. Беспоповцы // Православная энциклопедия. Т. 4. М., 2002. С. 702-724.

4. Большой собор у безпоповцев федосеева согласия в Москве // Братское слово, 1883, №4. С. 207-212.

5. Бударагин В.А., Понырко Н.В. Автографы выговских писателей // Древнерусская книжность. По материалам Пушкинского дома. Л., 1985. С. 174-200.

6. Быковский М.К. Преображенский приход старообрядцев-федосеевцев старопоморского благочестия в Москве. М., 1907.

7. Быковский М.К. Преображенский приход старопоморского благочестия в Москве. М., 1907.

8. Васильев В. Организация и самоуправление федосеевской общины на Преображенском кладбище в Москве (по архивным материалам) // Христианское чтение. 1887. Т. 2. С. 568-615.

9. Введение. Из корректуры книги В.Г. Дружинина «О поморском литье» (1919 г.) // Русское медное литьё. Сборник статей. Вып. 2. М., 1993. С. 106-120.

10. Вишняков А. Старообрядческая Покровская молельня и Филипповская часовня в Москве. СПб., 1865.

11. Вургафт С.Г., Ушаков И.А. Старообрядчество: Лица, события, предметы и символы. Опыт энциклопедического словаря. М., 1996.

12. Гурьянова Н.С. Крестьянский антимонархический протест в старообрядческой эсхатологической литературе периода позднего феодализма. Новосибирск: Наука, 1985.

13. Гурьянова Н.С., Крамми Р.О. Историческая схема в сочинениях писателей выговской литературной школы // Старообрядчество в России (XVII-XVIII вв.) М., 1994. С. 120-138.

14. Дружинин В.Г. Несколько автографов писателей-старообрядцев: С приложением фототипических таблиц. СПб., 1915.

15. Дружинин В.Г. Писания русских старообрядцев. Перечень списков, составленных по печатным описаниям рукописных собраний. СПб., 1912.

16. Дружинин В.Г. Раскол на Дону в конце XVII века. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1889.

17. Ершова О.П. Старообрядчество и власть. М., 1999.

18. Журавлёв (Иоаннов) А.И. Полное историческое известие о раскольниках. СПб., 1794.

19. Журавлёв (Иоаннов) А.И. Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках, так называемых старообрядцах, их учении, делах и разногласиях. СПб., 1799.

20. Заволоко И.Н. История Церкви Христовой. Рига, 1991.

21. Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. Т. 1-2. М., 2006.

22. Зеньковский С.А. Старообрядчество, церковь и государство // Русское старообрядчество. Т. 1-2. М., 2006. С. 532-538.

23. Зеньковский С.А. Старообрядцы и Соловецкий монастырь // Русское старообрядчество. Т. 1-2. М., 2006. С. 593-594.

24. Из истории Преображенского кладбища // Русский вестник. 1862. №1-2. С. 747-797.

25. Исполняют ли федосеевцы свои соборныя постановленияи клятвы? // Братское слово. 1884. Т. 1. №3. С. 140-145.

26. Иустинов П.Д. К истории федосеевского толка // Богословский вестник. 1910. №9. С. 135-148; №11. С. 483-497; №12. С. 680-694; 1911. №5. С. 194-208.

27. Иустинов П.Д. Федосеевщина при жизни её основателя // Христианское чтение. 1906. №2. С. 256-281; №3. С. 391-414; №4. С. 604-615.

28. Кириллов И.А. Правда старой веры. М., 1916.

29. Клибанов А.И. Народная социальная утопия в России. М., 1977.

30. Кожурин К. Духовные учителя сокровенной Руси. СПб., 2007.

31. Круглов Ф.Д. Первые деятели Преображенского кладбища и их лжеучения. М., 1887.

32. Куандыков Л.К. Рукопись №3 из собрания И.Н. Заволоко в Древлехранилище Пушкинского Дома // Сибирское источниковедение и археография. Новосибирск, 1980. С. 121-135.

33. Кудрявцев В.В. Лекции по истории религии и свободомыслия. Минск, 1998.

34. Ливанов Ф.В. Раскольники и острожники: Очерки и рассказы. Т. 3. СПб., 1872.

35. Макарий. История русского раскола, известного под именем старообрядчества. СПб., 1855.

36. Макаров В.Е. Очерк истории старообрядчества от Никона до наших дней. М., 1911.

37. Мальцев А.И. Догматические вопросы во внутренней полемике старообрядцев-федосеевцев (1710-е - 1730-е гг.) и проблема примирения федосеевцев и поморцев (1727 г.) // Общественная мысль и традиции русской духовной культуры в исторических и литературных памятниках XVII-XX вв. Новосибирск, 2005. С. 407-415.

38. Мальцев А.И. К истории создания федосеевского сборника постоянного состава «Отеческие завещания» // Гуманитарные науки в Сибири. 2003. №4. С. 27-35.

39. Мальцев А.И. Союзное соглашение 1780 г. старообрядцев филипповского и федосеевского согласий в оценке соременников // Исторические источники и литературные памятники XVI-XX вв.: Развитие традиций. Новосибирск, 2004. С. 61-79.

40. Мальцев А.И. Старообрядческие беспоповские согласия в XVIII - начале XIX в. Новосибирск, 2006.

41. Маркелов Г.В. Дегуцкий летописец // Древлехранилище Пушкинского дома. Материалы и исследования. Л., 1990. С 166-241.

42. Маркелов Г.В. О сборнике «Выгорецкий чиновник» // http://odrl.pushkinskijdom.ru/

43. Маркелов Г.В. Памятники старообрядческой историографии в фондах Древлехранилища Пушкинского Дома // Труды Отдела древнерусской литературы. LV. СПб., 2004. С. 146-152.

44. Материалы для истории беспоповщинских согласий в Москве, федосеевцев Преображенского кладбища и поморского монинского согласия, собранные Николаем Поповым, с приложением двух фотопортретов. М., 1870.

45. Мельников П.И. Письма о расколе. СПб., 1862.

46. Мельников Ф.Е. Краткая история Древлеправославной церкви (старообрядческой). М., 1918.

47. Мнение П.И. Мельникова о старообрядцах, представленное императору Александру II и прошение Браиловских старообрядцев, посланное императору Николаю II. Браила, 1900.

48. Муравьёв А.Н. Раскол, обличаемый своею историею. СПб., 1854.

49. Надеждин К.Ф. Споры безпоповцев о браке. Владимир, 1877.

50. Надеждин К.Ф. Споры безпоповцев Преображенского кладбища и Покровской часовни о браке. СПб., 1865.

51. Несколько слов о внутренней жизни современного федосеевского раскола // Церковный вестник. 1887. №48-50.

52. Нестроения в федосеевском согласии. М., 1909.

53. Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1930.

54. Нильский И.Ф. О Преображенском московском кладбище (Материалы для истории русского раскола) // Христианское чтение. 1863. Т. 2. №5. С. 23-34.

55. Нильский И.Ф. Семейная жизнь в русском расколе. Исторический очерк раскольнического учения о браке. Вып. 1. СПб., 1869.

56. О раскольническом Преображенском кладбище в Москве // Церковный вестник. 1883. №48. С. 5-6.

57. Першина М.В. Поздние старообрядческие сборники как исторический источник // Гуманитарные науки в Сибири. 2005. №3. С. 16-20.

58. Покровский Н.Н. Антифеодальный протест урало-сибирских крестьян-старообрядцев в XVIII в. Новосибирск, 1974.

Размещено на Allbest.ru