"Просвещенный абсолютизм" Екатерины II и его влияние на развитие русской культуры

Впрочем, в этом деле от Двора уже шли всяческие послабления: так, Новикову, который в 1779 году перебрался в Москву, было разрешено арендовать типографию Московского университета и здесь издавать книги по собственному своему благоусмотрению, чем и начинается его беспримерная книгоиздательская деятельность.

Но принципиальное значение имел Указ о вольных типографиях, изданный Екатериной в 1783 году. «Всемилостивейше повелеваем типографии для печатания книг не различать от прочих фабрик и рукоделий, и вследствие того позволяем, как в обеих столицах наших, так и во всех городах империи нашей, каждому по своей воле заводить оные типографии, не требуя ни от кого дозволения, а только давать знать о заведении таковом Управе благочиния» - Из Указа о вольных типографиях.

«Каждому по своей воле заводить оные типографии, не требуя ни от кого дозволения», - в экономической истории русской литературы более важных, чем это, решений не было.

Первые и, пожалуй, самые пышные свои плоды он явил в деятельности Новикова. Н.И. Новиков был наиболее распространенным типом просветителей XVIII в., посвятивших себя общественной деятельности - поэт, сатирик, книжник, член масонской ложи, публицист, человек удивительной и трагичной судьбы. Главным орудием этой группы просветителей служило печатное слово.

В 1779 году Новиков взял в аренду типографию Московского университета и вместе с тем принял на себя издание официальных «Московских ведомостей». Он выписывает новые шрифты и станки, а с ними иностранные газеты и журналы, приглашает новых сотрудников, заказывает переводы, устанавливает сношения с комиссионерами в Петербурге, Тамбове, Вологде, Смоленске, Полтаве, набирает заказы на издания, заводит книжные лавки в Москве…

Через три года выяснилось, что Новиков успел напечатать при университете больше книг, чем здесь вышло за четверть века со дня основания университета, типография же стала одной из лучших в Европе.

В гору пошли и «Московские ведомости», главным образом за счет того, что к основному изданию стали «безденежно» давать приложения самого разнообразного содержания - вплоть до «Детского чтения», которое очень понравилось публике: за несколько лет число подписчиков увеличилось с 600 до 4000.

«4000 подписчиков - здесь Новиков опередил свое время на полвека, если не больше. Для сравнения: у И. Крылова, который в это же время выходит на журналистское поприще, будет менее 200 подписчиков, у Н. Карамзина в конце века - 300, «Литературная газета» А. Пушкина и А. Дельвига за полтора года своего существования не собрала и сотни подписчиков, у «Современника» в руках П. Плетнева их было 600, рекордный для первой половины XIX века тираж набирала «Библиотека для чтения» О. Сенковского - 5000 подписчиков.

С выходом Указа о вольных типографиях деятельность Новикова приняла, по одному более позднему выражению, уже какие-то «американские» масштабы. С кружком своих друзей он основал «Типографическую компанию» и постепенно довел число относящихся к ней типографий до пяти. Была открыта общедоступная библиотека - также первая в Москве. До Новикова в Москве было всего две книжные лавки, с ним их стало двадцать. Типография вступила в отношения вообще со всеми существовавшими тогда книжными лавками, отпуская книги в кредит на десятки тысяч рублей - суммы по тогдашним временам фантастические. Книжную торговлю устраивали не только в провинциальных городах, но и в деревнях, а распространителей для своих изданий Новиков находил даже среди священников.

Книг выходило все больше и больше; когда в 1785 году Екатерина распорядилась «освидетельствовать» издания, выпускаемые Новиковым, выяснилось, что в одной лишь университетской типографии вышло 356 названий и еще 56 находилось в печати; общее же число изданных им названий подходило к тысяче - в дальнейшем, даже в XIX веке, в российском книгоиздании будут периоды, когда по всей России из печати не выходило и по одной новой книге в год!

Возникают другие, наряду с новиковскими, частные типографии - Югушина, Плавильщикова. В своей собственной типографии будет печатать «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Радищев.

В 1773 г. Н.И. Новиков учредил в Санкт - Петербурге свою организацию - «Общество, старающееся о напечатании книг» - нечто вроде независимого издательства. Своей общественной доступностью оно привлекало куда больше авторов, чем «Собрание» императрицы, представлявшее позицию власти.

Его издания несколько отличались от тех, что выходили по государственным заказам (сочинения русских писателей, масонская религиозно-нравственная литература, фольклорные произведения, учебники и журналы), а тиражи часто были выше.

Но все - таки тогда конкуренция просветительских усилий государства и общества в области книгоиздания едва наметилась, ведь распространение книг еще было прерогативой власти.

Вольные типографии, первые контуры института литературного гонорара - с этими новшествами екатерининского времени литература встает на путь эмансипации от «казенных» учреждений, от «правительства», казны и Двора.

Таким образом, все вело к новому, более свободному и независимому, чем прежде, типу личности и раньше мы видим его в литературе.

Еще одно начинание императрицы всколыхнуло литературную жизнь России - учреждение «Собрания, старающегося о переводе иностранных книг на российский язык».

Общество переводчиков действовало в столице в 1768-1783 гг. и занималось переводами греческих и римских авторов, а также книг французских просветителей. Некоторое время этим собранием руководил Н.И. Новиков, пользовавшийся полным доверием императрицы. К трудам были привлечены молодые дарования, а Екатерина из собственных средств определила обществу 5 тысяч рублей ежегодно на оплату трудов переводчиков.

Литературной работы такого масштаба в России еще не было.

За пятнадцать лет, а «Собрание» прекратилось лишь в 1783 году с учреждением Российской Академии наук Е. Р. Дашковой, его трудами вышло 112 названий в 173-х томах, охватывающих мировую литературу от Илиады до «Путешествий Гулливера» и от новейшей французской комедии до Г. Филдинга. Но шире всего были представлены французские энциклопедисты, Вольтер и Руссо - самые популярные в обществе издания. Были, впрочем, и непопулярные: некоторые из переводов при тираже в 200 экземпляров, как потом выяснится, не разошлись и в сорок лет.

Дело перевода, столь основательно поставленное Екатериной, произвело в российской словесности глубочайшие изменения.

Переведенными книгами был подготовлен переход к прозе, роману, новой драме, совершившийся именно в последние десятилетия века, - линия, на которой потом и произошла стабилизация русского литературного языка.

И перевод открыл путь в литературу десяткам людей - именно через перевод к самостоятельному сочинительству пришли Н. Новиков, Д. Фонвизин, Я. Княжнин, И. Богданович, В. Майков, И. Хемницер, М. Попов, В. Лукин, Н. Львов, А. Радищев, В. Капнист, И. Дмитриев, позже И. Крылов и Н. Карамзин, еще позже В. Жуковский; вообще чуть не каждый второй из литераторов екатерининского времени начинал с перевода.

Результатом образовательной и просветительской политики становится всеобщая мода на книгу.

При дворе Екатерины было много книг - книги были в основном французские: ко Двору их во множестве доставлял И. И. Шувалов, страстный поклонник французской литературы. Внимательнейшим образом Екатерина читает «Дух законов» Монтескье, еще более почетное место было отведено Вольтеру. Узнав, что Дидро ради приданого дочери готов продать свою библиотеку, она купила у него эту библиотеку.

С итальянцем Беккариа, автором знаменитого трактата «О преступлениях и наказаниях», обсуждалась возможность его перехода на петербургскую службу, с Бомарше шли переговоры о том, чтобы он посетил Петербург на предмет издания сочинений Вольтера.

К концу XVIII в. книжная лавка становится непременным атрибутом многих городов. В обеих столицах торговлю вели 40 частных книжных лавок, в провинции - 17. В то время в книжной лавке не только продавали книги, но и выдавали их читать, как в платной библиотеке: ведь книги из-за их дороговизны мог купить далеко не каждый.

Распространение моды на книгу вызвало появление частных и общественных библиотек. Если в начале и даже в середине XVIII в. существовала библиотека университета и собрание книг в Академии наук, то во второй половине XVIII и особенно в начале XIX в. появляются многочисленные частные дворянские библиотеки в усадьбах. С развитием екатерининской и александровской системы образования формируются библиотеки при учебных заведениях, хотя они в значительной степени использовались как хранилища книг. Первое по-настоящему публичное (т.е. предназначенное для всеобщего пользования) книжное собрание было открыто в Петербурге в 1814 г. (сейчас это государственная библиотека им. Салтыкова-Щедрина).

В начале XIX в. завершилось становление книжного дела в России, в котором на паритетных началах принимали участие и государство, и просвещенное общество.

За XVIII столетие, по данным библиографов, вышло около 9,5 тыс. светских печатных изданий, не считая газет и журналов. При Петре I в России издавалось 20-30 книг в год, а при Екатерине - около 300.

По данным Ю.М. Лотмана, во второй половине XVIII в. значительно возросло число беллетристических сочинений, изданных отдельными книгами: с 1-2 названий в начале века до 100-248.

К концу столетия появляется слой читателей, среда, которую можно назвать «читающей публикой». Это уже не книголюбы-просветители, а обычные поклонники «французского» романа, любители поэзии, знатоки модных книжных новинок. Родилось словосочетание «просвещенный читатель». Процесс европейского просветительства в России стал необратимым.

В 1802 г. Н.М. Карамзин в основанном им журнале «Вестник Европы» опубликовал статью «О книжной торговле и о любви к чтению в России». В ней он отметил: «...и в России охота к чтению распространяется и... люди узнали эту новую потребность души, прежде неизвестную... Число любителей чтения едва ли в какой-нибудь земле...так скоро возрастало, как в России...».

2.5 Развитие русской журналистики

Развитие журналистики в России падает главным образом на вторую половину XVIII столетия, но оно совершается вместе с тем чрезвычайно бурными темпами.

Указ 1783 г. о вольных типографиях вызвал небывалое оживление в журнально-издательской деятельности.

Продолжением петровских «Ведомостей» стала газета «Санкт-Петербургские ведомости», издаваемая Академией наук с 1728 года. Это официальное издание дополнялось объявлениями о выходе книг, продаже крепостных, о торгах и вексельном курсе.

Самой знаменитой общественной газетой стали «Московские ведомости», выпускавшиеся с середины XVIII в. в типографии Московского университета. Она издавалась вплоть до 1917 г. и закрылась не по своей воле.

Первый журнал в России был научно-популярным - «Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие», издаваемые Академией наук с 1755г. В январе 1763 г. в Москве вышел первый номер журнала «Невинное упражнение», в котором принимали участие и сама императрица, и Е.Р. Дашкова. Журнал был посвящен пропаганде идей просветителей, печатал переводы статей Вольтера, Гельвеция. Однако с отъездом двора в Петербург издание журнала прекратилось.

С конца 50-х годов появились первые частные журналы. Среди них «Праздное время, в пользу потребленное», издаваемое группой лиц, «Трудолюбивая пчела» А.П. Сумарокова, «Полезное увеселение», в издании которого участвовал М.М. Херасков.

В конце 60-х - начале 70-х годов XVIII в. число выходящих журналов резко возрастает. Стали выходить университетские «Свободные часы, в пользу употребленные», «Невинное упражнение» И.Ф. Богдановича, «Доброе намерение» В.Д. Саниковского и т.д. В основном это были дворянско-сословные издания.

Российская Академия издавала журнал «Собеседник любителей российского слова, содержащий разные сочинения в стихах и прозе некоторых российских писателей» и «Русский феатр» - альманах новых русских и иностранных пьес. В журнале негласно участвовала Екатерина. Крупные литераторы - Д.И.Фонвизин, В.В.Капнист, Я.Б.Княжнин, И.Ф.Богданович, Г.Р. Державин печатали в нем свои произведения.

С конца 70-х годов XVIII в. довольно активно проявляются специальные научные и научно-популярные издания. Проблемы сельского хозяйства отражали экономические журналы - «Труды Вольного Экономического общества», «Ежемесячные сочинения», издававшиеся Академией наук, журналы А.Т. Болотова «Сельский житель» и «Экономический магазин».

Многие журналы Академии наук, Российской Академии, Вольного Российского собрания при Московском университете печатали разнообразные научные и литературные материалы. В самом конце XVIII в. А.Т. Болотов издает «Деревенское зеркало или Общенародную книгу» (в 3 частях).

В конце 80-х-начале 90-х годов из журналов, проявляющих углубленный интерес к социально-политической тематике, выделяются «Беседующий гражданин», издаваемый «Обществом друзей словесных наук», и «Почта духов» И.А. Крылова. Правда, за излишне резкое бичевание пороков и невежества дворян, чиновничества и купечества «Почта духов» была в том же 1789 г. закрыта. Из новиковских журналов этого периода наиболее значительным является «Покоящийся трудолюбец», ставящий вопросы воспитания патриотизма.

Кроме Петербурга и Москвы журналы стали появляться и в провинциальных городах. В Ярославле появляется «Уединенный пошехонец», а потом «Ежемесячное сочинение, издаваемое в Ярославле». В Тобольске начинает выходить «Иртыш, превращающийся в Иппокрену» и «Журнал исторический». Но из-за цензурных преследований они просуществовали недолго. Одним из первых основателей провинциальной прессы был поэт Г.Р. Державин в свою бытность тамбовским губернатором («Тамбовские известия», 1788).

Что особенно знаменательно - издавать журналы стали представители разночинной интеллигенции (М.Д. Чулков, Ф.А. Эмин, В.Т. Рубан и другие). Такие журналы были рассчитаны не на дворянскую, а на разночинную аудиторию.

С января 1769 года в Петербурге начинает выходить журнал «Всякая всячина», издававшийся под покровительством и при прямом участии Екатерины. Ориентируясь на английские журналы Стиля и Аддисона «Зритель» и «Болтун», императрица наполняла свой журнал письмами мнимых и реальных корреспондентов, нравоучительными очерками, сатирическими бытовыми зарисовками, а заодно между строк старалась разъяснить широкому читателю в доступной ему форме некоторые аспекты своей внутренней политики. При этом издатели журнала «Всякая всячина» призывали соотечественников к сотрудничеству в деле исправления недостатков и критике социальных зол, разрешив желающим также издавать аналогичные журналы практически свободно от цензуры.

В отношении журналов отменялась вся и всякая цензура, - впрочем, упорядоченной цензуры в России все равно еще не было. В том же году появилось еще восемь журналов, издаваемых «от разных лиц».

«Вы открыли мне дорогу, которой я всегда страшился; вы возбудили во мне желание подражать вам в похвальном подвиге исправлять нравы своих единоземцев; вы поострили меня испытать в том свои силы: и дай, Боже, чтобы читатели в листах моих находили хотя некоторое подобие той соли и остроты, которые оживляют ваши сочинения. Если ж буду иметь успех в моем предприятии и если листы мои принесут пользу и увеселение читателям, то за сие они не мне, но вам будут одолжены, ибо без вашего примера не отважился бы я напасть на пороки» - писал Н. Новиков императрице Екатерине.

При Елизавете Петровне во все ее царствование издавалось три журнала; здесь в один год является девять, а всего в первое десятилетие царствования Екатерины II - двадцать. В более широкой перспективе дело выглядит еще внушительнее: с петровских «Ведомостей» до воцарения Екатерины в России появилось всего восемь периодических изданий, а с 1762 года и до конца века - более ста, причем почти половина носила чисто литературный характер. Насколько молодая российская журналистика подвержена превратностям истории и зависит от личности монарха, говорит и то, что после Екатерины и в первый год царствования Павла журналов не выходило вообще.

Друг с другом журналы вкруговую ведут более жесткую полемику, и в этом ясно прочитывается начинающаяся в литературном мире конкуренция.

«Перечитывая старые журналы, самые названия которых теперь уже забыты, удивляешься, какая страстная и горячая борьба вдруг закипела между периодическими изданиями. В юной, возникшей журналистике происходило отчасти то же, что, во дни оны, происходило когда-то в удельных княжествах: каждое из изданий хотело превзойти остальные и стать во главе всех. И вот насмешка, зависть, полемика, даже личные, не совсем церемонные намеки, так и погашались перекрестным журнальным огнем. Ловля подписчиков происходила самым комическим образом: говорят, что некоторые в особенности рьяные журналисты давали даром нерасходившиеся нумера своего издания, с тем, чтобы получивший даровой нумер не подписывался на другие журналы».

Постепенно издание журналов и книг стало контролироваться правительством. В разрешении вольных типографий для печатания иностранных, а затем и русских книг предписывалось: «Без свидетельства Академии наук и без ведома полиции отнюдь ничего не печатать под опасением конфискации и лишения сего дозволения».

В 1783 году Сенатский указ еще строже оговаривал правила издания печатной литературы: «Дозволено печатать книги на всех языках с наблюдением, однако же, чтобы ничего в них противного законам Божиим И гражданским или же к явным соблазнам клонящиеся издаваемо не было, чего ради от Управы Благочиния отдаваемые в печать книги свидетельствовать, и ежели что в них противное нашему предписанию явится, запрещать, а в случае самовольного непечатания таковых соблазнительных книг, не только книги конфисковать, но и о виновных сообщать куда надлежит, для законного наказания».

Эти указы стали началом зарождения государственной цензуры, как средства борьбы с инакомыслием. В 1786 году указ о вольных типографиях был отменен, а в 1800 году Павел запретил ввоз иностранных книг, боясь распространения идей Французской революции.

2.6 Противостояние государственной власти и общественной мысли: журналистика Н.И. Новикова, «бунтарь - просветитель» А.Н. Радищев

Поначалу деятельность власти и просветителей протекала как бы параллельно и в согласии.

Как отмечалось, немаловажное влияние на царствование Екатерины II оказывали ее отношения с просветительской и революционной Францией. Императрица пыталась получить плоды просвещения, неопасные для первого сословия, веря, что Россия, в силу своего «младенчества», возьмет от европейской мысли лишь улучшающее, облагораживающее и не обратит внимание на взрывное и ломающее.

«Именно тогда читатель с изумлением находит в российских журналах (!) запрещенные на Западе произведения просветителей, в которых встречались, например, мысли Д. Дидро о том, что если самодержец является деспотом, то народ имеет право противиться насилию».

Сама Екатерина называла журнал «Всякая всячина» «Сатира в улыбательном духе». Сатира сатирой, но Екатерина во всем том следовала вполне строгой общественной и литературной программе.

Во «Всякой всячине» она представила ее в следующем виде: «1) никогда не называть слабости пороком, 2) хранить во всех случаях человеколюбие, 3) не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для того 4) просить Бога, чтоб нам дал дух кротости и снисхождения... пятое... чтобы впредь о том никому не рассуждать, чего кто не смыслит; и шестое, чтоб никому не думать, что он один весь свет может исправить».

Н.И. Новиков принял государственный вызов и стал издавать свои сатирические журналы. Сначала это был «Трутень», в котором материалы печатались под псевдонимом «Правдулюбов».

«Трутень» внес в атмосферу развлекательной болтовни и домашней сатиры, которые насаждал журнал императрицы «Всякая всячина», резкий диссонанс. На страницах журналов «Трутень» и «Живописец», в таких статьях, как «Крестьянские отписки и помещичий указ крестьянам», «Письма дяди к племяннику», «Английская прогулка» откровенно говорилось о жестокости помещиков-крепостников, о злоупотреблениях чиновников, л коррпупции в судах, лицемерии Екатерины и дворянском «чужебесии» - увлечении иностранными модами и обычаями.

Последователями Новикова были журналы «Адская почта» Ф. Эмина, «Смесь», частично и «И то и сё» М. Чулкова. Причем критика в этих журналах привлекала внимание читающей публики внимание к наиболее животрепещущим нравственным и социальным проблемам, включая язвительные слова и о самой императрице.

Подхватив императорский пример в критике государственных злоупотреблений, Н.И. Новиков показал себя более талантливым и остроумным сатириком.

Вместо ожидавшегося ею идеологического лидерства Екатерине II пришлось защищаться от нападок остроумного и язвительного противника.

В конце 70-х гг. журнал Екатерины II и общественный журнал Новикова обсуждал тему чиновничьих взяток. Позиция просветителя была такой бескомпромиссной, что государыня была поставлена в весьма неловкое положение едва ли не защитницы «слабости» взяточников и была принуждена поддержать общественный журнал.

Публичное осуждение «мздоимства» как злостного «порока», а не извинительной «слабости» было первой победой общественной публицистики.

Все - таки нужно отметить, что уже то, что журнал императрицы апеллировал к мнению широкого круга читателей и способствовал обсуждению на страницах периодической печати злободневных вопросов современной жизни, было в условиях России новостью, прецедентов чему ранее никогда в стране не было.

И хотя в ходе полемики Екатерина не смогла достичь своих целей, этот эпизод в истории русской литературы имел глубокие последствия.

Некоторые исследователи придерживаются мнения о том, что явного противоречия между политикой Екатерины и журналом Новикова не было.

«Ни о каком идейном антагонизме между екатерининским и новиковским журналами говорить невозможно: в любом случае более радикальной политической программы, нежели екатерининская, в России того времени не было».

Екатерина высоко ставит Новикова, аттестуя его как «остроумного писателя и умного человека». Но и одергивает его, когда он впадает в грубое «задевание особ», после чего «Трутень» всякий раз на время умеряет тон.

Вслед за «Трутнем» Новиков последовательно выпускал в Петербурге еще три журнала; Екатерина сотрудничала в одном из них и давала деньги на другой. Вообще дела молодого издателя все время идут в гору: следуя распространенной в то время практике переиздавать годовую подборку журнала единой книжкой и делать это до тех пор, пока на такой «журнал» не истощался спрос, он оказывается самым удачливым из новоявленных журналистов.

Тем не менее, сатирическая деятельность Новикова привела к закрытию его журналов.

В 1770 году издание «Всякой всячины» было прекращено. Еще ранее прекратили свое существование другие журналы, а вскоре и «Трутень». Впоследствии ему все-таки удалось выпустить 3-е и 4-е издания «Живописца», в которые он включил лучшие материалы из первых изданий «Трутня».

Таким образом, попытка Екатерины II внедрить на русской почве традиции и методы английской нравоучительной журналистики не нашла поддержки. Но полемика, вызванная спором Новикова со «Всякой всячиной», объективно способствовала оформлению литературно-идеологической оппозиции, к которой будут примыкать позднее и Д.И. Фонвизин, и молодой А.Н. Радищев, выступившие на страницах следующего журнала Новикова «Живописец».

Дуэль официальной и общественной журналистики закончилась вполне в духе российского просвещенного абсолютизма: в 1792 г. Новиков был арестован и без суда осужден на 15-летнее заключение в Шлиссельбургскую крепость; освободил его Павел I.

Момент, на котором власть и «общественное мнение» начали окончательно расходиться, связан с именем просветителя-«бунтовщика» А.Н. Радищева.

Уникальность А.Н. Радищева состоит не в его практическом вкладе в дело просвещения, но в том, что он был первым среди российских просветителей, который не только не участвовал в просветительской политике власти, но и выступил против ее результатов. До него все просветители находились под обаянием идеи «мудреца на троне», а свою роль они видели в том, чтобы помочь, подсказать, предугадать. Их этика и гуманистические взгляды вполне уживались с самодержавием и крепостничеством. Не таков был Радищев.

Уже в первых литературных произведениях «Житие Федора Ушакова», в «Письме к другу, жительствующему в Тобольске», написанном в связи с открытием памятника Петру I Э.Фальконе он уделял большое внимание политическим и социальным проблемам. В «Беседе о том, что есть сын отечества» Радищев изложил свое понимание гражданского идеала.

Его самое известное произведение - ода «Вольность» (1780 г.), а главная книга - «Путешествие из Петербурга в Москву» (1789 г.).

Свою мысль о неизбежности крушения самодержавия и установления республики он впервые высказал в оде «Вольность». Екатерина хорошо поняла это произведение: «Совершенно явно и ясно содержание бунтовской оды, где царям грозится плахою, Кромелев пример приведен с похвалою. Сии страницы суть криминального намерения, совершенно бунтовские».

В 1790 году в домашней типографии он напечатал свою главную книгу «Путешествие из Петербурга в Москву», благодаря которой в русской литературе прозвучала впервые тема простого народа, его тяжелой жизни и полного бесправия.

Но что было более опасным - Радищев писал о несостоятельности «просвещенного абсолютизма». По его мнению, правление Екатерины П ничем не отличается от характера и нравов азиатских деспотий, а ее законы ни что иное как лицемерная демагогия. За неуместные похвалы и восторженные дифирамбы «Северной Семирамиде» он косвенно упрекал даже Вольтера.

Напоминая о пугачевском восстании, он напоминал о его разрушительной силе, способной сокрушить существующий порядок. Радищев отстаивал приоритет родной литературы и родного языка в системе народного образования. Одним из первых выступая в защиту свободы печати и слова, он обрушился на царскую цензуру, считая, что «цензура с инквизицею принадлежит к одному корню». Радищев пишет о союзе церкви и самодержавия, обличает религиозные суеверия, осуждая мистицизм и масонство как формы ухода от существующей действительности.

Конечно, говорить о том, что решающую роль в распространении идеи независимости личности от государства сыграло его «Путешествие» было бы натяжкой. Почти весь крохотный тираж был уничтожен по распоряжению Екатерины II, и в дальнейшем текст распространялся только в списках.

Русская публика по-настоящему познакомилась с этим произведением только в конце 50-х гг. XIX в., когда его напечатал в своей заграничной вольной типографии А.И. Герцен, т. е. почти 80 лет спустя.

Некоторые исследователи пишут о том, что история с А. Радищевым - весьма и весьма «прискорбное недоразумение» тех лет, о котором потом сожалели, каждый по-своему, и сам Радищев, и Екатерина.

Никаких основ, не говоря уже об основах российского престола, сочинитель «Путешествия из Петербурга в Москву» подрывать не намеревался: напротив, не подлежит сомнению, что, рассылая по Петербургу свою книгу многим государственным людям (ее получил, наряду с другими, Г. Державин), он рассчитывал снискать благоволение. На следствии А.Н. Радищев говорил, что его книга написана тяжелым языком и потому недоступна читателям, а следовательно, не слишком опасна. И был прав. Он воспитывался в Европе и изучал русский язык по старославянским книгам - Часослову и Псалтыри. Его сочинение написано тем архаичным языком, который в России был понятен уже далеко не всем европейски образованным людям.

Но свой титул «бунтовщик хуже Пугачева», полученный от императрицы, он заслужил именно тем, что его просветительство резко разошлось с государственным. Более того, он ступил на путь, ведущий к формированию высокой общественной роли литературы и роли самих образованных людей отдельно от политики государства.

Кончилось все тем, что Радищева привлекли к дознанию за книгу, которая, за исключением лишь отдельных дополнений, прошла официальную цензуру; осудили за «заговор» - при том, что никаких сообщников обнаружено не было, «измену» - обвинение столь же безосновательное, и «подстрекательство к бунту», как если бы книга писалась для «подлого сословия», вообще тогда неграмотного, а не для верхушки образованного общества: призывы к мятежу Екатерина «вчитала» в те самые строки, где автор совершенно, казалось бы, недвусмысленно предупреждал об опасности крестьянского бунта и ужасах, с тем связанных.

Скорее всего судьбу Радищева решили извечные околопрестольные обстоятельства, в коих он и сам уже начинал принимать участие.

«...Екатерина пожалела бы его молодость, но настояние других лиц, на которых Радищев бросал стрелы в книге, проложило ему дальний путь в Сибирь» - писал С. Н. Глинка в «Записках».

Радищев был арестован. По милости Екатерины казнь была заменена десятилетней ссылкой в Илимский сибирский острог. Затем Радищев был амнистирован.

Вот так оценила власть первую серьезную критику в свой адрес.

С гонений на Новикова и Радищева начался, по словам Н.А. Бердяева, «мартиролог русской интеллигенции».

Написанное в Сибири стихотворение А.Н. Радищева «Осьмнадцатый век» стало своеобразным памятником уходящему столетию и часто цитируется до сих пор.

...Нет, ты не будешь забвенно,

столетье безумно и мудро...

...Мощно, велико ты было, столетье!

Дух веков прежних

Пал пред твоим алтарем ниц и безмолвен, дивясь...

Но твоих сил недостало к изгнанию всех духов ада...

Идея, которая обсуждалась интеллектуалами России - осознание места личности, ее прав. Влияние работ Ж.-Ж. Руссо, утверждавших идеал естественной жизни, заметно в суждениях Д.И. Фонвизина, Н.И. Новикова, Е.Р. Дашковой, Екатерины II.

Но далее всех в размышлениях о правах личности пошел А.Н. Радищев. Он глубоко усвоил западную идею о человеке как высшей ценности, которая не может быть принесена в жертву отвлеченным абстракциям «законности», «долга», «религии» или «государственности». Для него личность человека - самодостаточная ценность: «Не скот, не дерево, не раб, но человек!»

Радищев разделял и горячо подчеркивал руссоистскую идею о том, что все люди от рождения свободны и, лишь живя в обществе, сознательно связывают себя взаимными обязательствами. Он утверждал, что человеку от рождения принадлежат неотъемлемые права.

Перечень этих прав, однако, в его произведениях меняется: это то пища и кров, то свобода и жизнь, а в «Путешествии из Петербурга в Москву» это «честь, вольность, жизнь и собственность».

Сочинение «О человеке, его смертности и бессмертии» (1782- 1796) - главное философское произведение А.Н.Радищева. Здесь он защищает права наиболее угнетенной в России социальной единицы - отдельной личности. Личное благо человека для него выше общественного, а потому А.Н. Радищев приходит к мысли о том, что государство не имеет права распоряжаться жизнью человека, отрицает за властью право казни.

Самоубийство первого русского оппозиционера осенью 1802 г. некоторые исследователи даже связывают с его взглядами о свободе человека самому распоряжаться своей жизнью. Готовность к смерти, по мнению А.Н. Радищева, отличает человека от раба.

Последователи А.Н. Радищева: И.М. Борн, И.П. Пнин, В.В. Попугаев - основали в 1801г. Вольное общество любителей словесности, наук и художеств. Оно стало первой в России общественной культурной организацией XIX в. Поэт и публицист И.П.Пнин с А.Ф.Бестужевым (отцом будущего декабриста) издавал «Санкт-Петербургский журнал», в котором в годы павловского режима критиковал современные порядки. Антикрепостнические настроения занимали важное место в трактате В.В. Попугаева «О благоденствии народных обществ», в котором высказывались идеи освобождения крестьян с землей.

Слова Радищева «Самодержавие есть наипротивнейшее человеческому естеству состояние» были адресованы уже следующему веку и определили путь русской общественной мысли на столетие вперед.

А.Н. Радищев - это своего рода мостик между просветителями XVIII в. и декабризмом.

2.7 «Сочинитель на троне»: Екатерина II как литератор

Екатерина принадлежала к немногочисленному числу монархов, которые интенсивно и непосредственно общались со своими подданными путём составления манифестов, инструкций, законов, полемических статей. Среди ее сочинений - комедии, педагогические наставления, нравоучительные сказки для детей, пьесы, автобиографические записки, исторические драмы, обширная переписка, переводы, политические трактаты.

В своих мемуарах она признавалась: «Я не могу видеть чистого пера без того, чтобы не испытывать желания немедленно окунуть его в чернила».

Прежде всего Екатерина II выступала в литературе как плодовитый писатель, чьи многочисленные произведения составляли неотъемлемую часть литературного наследия всей эпохи.

«Кстати, этот аспект участия Екатерины II в литературной жизни эпохи является наиболее обследованным.

Работы П.П. Пекарского, П.К. Ще-бальского, Я.К. Грота, Е.С. Шумигорского, Н.С. Тихонравова, П. Морозова, А.Н. Пыпина и др. охватывают все стороны литературной деятельности императрицы…

Многое сделано и в источниковедческой области.

Здесь можно назвать библиографические и архивные разыскания М.Н. Лонгинова, Г.Н. Геннади и А.В. Семеки относительно драматургического наследия Екатерины, публикации новых материалов о журнальной деятельности Екатерины в работах П. Пекарского и Я.К. Грота, наконец, целый ряд статей, проясняющих источники отдельных сочинений императрицы и раскрывающих их связь с современностью, определяющих прототипов выведенных в них персонажей, - работы А.Г. Брикнера, В.Р. Зотова, А.Е. Грузинского, А. Чебышева и др. ».

В этом отношении неоценим вклад, внесенный в исследование литературного наследия императрицы А.Н. Пыпиным, подготовившим академическое издание сочинений Екатерины II в 12 томах на основании подлинных рукописей (1901 -1902). Непосредственно литературные сочинения и переводы императрицы занимают первые пять томов издания; к сожалению, 6-й том, который должен был содержать текст «Наказа», в свет не вышел. На настоящий день это издание продолжает оставаться наиболее компетентным источником для исследователей.

Литература сопутствовала Екатерине II на протяжении всей жизни.

Еще до приезда будущей императрицы в Россию ее гувернантка сумела привить ей вкус к французским классикам XVII века, в частности к П. Корнелю, другим ее любимым автором той эпохи был Мольер, неоднократно цитируемый ею в письмах.

В первое время пребывания в России она читает «Дон Кихота» М. Сервантеса, «Комический роман» П. Скаррона, «Историю Жиль Блаза» А.-Р. Лесажа. В 1747 году она прочитывает письма мадам де Севинье.

Особенное поклонение у Екатерины II вызывали Вольтер и Монтескье. Опубликованные сочинения Вольтера она знала чуть ли не наизусть, будучи одной из первых в России, прочитавших его поэму «Орлеанская девственница». Своего восхищения сочинениями этого властителя дум эпохи она скрывает даже в письмах к нему.

«Никто никогда не превзойдет вас ни в стихах, ни в прозе - заметит Екатерина в письме к Вольтеру от 3(14) марта 1771 года. - Я почитаю их последними пределами французской литературы и утверждаю это; прочитавши вас, хочется прочитать еще, и между тем получаешь отвращение читать сочинения других».

Знакомство с сочинениями Монтескье произошло у Екатерины еще в 1747 году, когда она прочла «Размышления о причинах величия и упадка Римской республики». Позднее любимой книгой этого автора становится для нее трактат «О духе законов», положенный ею в основу концепции разделов о власти ее знаменитого «Наказа».

Сочинения ведущих европейских авторов XVIII века Екатерина знала достаточно хорошо. На основании различных свидетельств можно судить о знакомстве ее с творчеством П.-О. де Бомарше, Ж.-Ф. Лагарпа, М. Седена, Г. Филдинга, С. Ричардсона, Л. Стерна, Р. Шеридана, своих соотечественников X.Ф. Геллерта, Г.В. Рабенера, автора комических поэм М.А. фон Тюммеля.

На 1780-е годы приходится ее увлечение творчеством Шекспира.

При такой широкой начитанности Екатерины II не приходится удивляться, что занятия литературой - будь то чтение или сочинительство - составляли необходимую часть ее повседневного распорядка жизни. Ее письма к разным людям, особенно к европейским корреспондентам, пестрят отзывами о прочитанных книгах, высказываниями о достоинствах того или другого автора, наконец, невольными признаниями в собственных писательских увлечениях.

До вступления на престол к литературному творчеству Екатерина почти не обращалась. Это произойдет после 1762 года, когда она станет императрицей. Именно с этого времени ее литературные интересы приобретают целенаправленный характер.

Исследователи выделяют несколько периодов в общей литературной деятельности Екатерины.

Прежде всего это эпизод инициирования ею издания журнала «Всякая всячина» в 1769-1770 годах с последовавшим в результате этого всплеском активности сатирической журналистики, качественно изменившим в итоге общественный статус литературы. С 1783 г. Екатерина печатается в «Собеседнике любителей российского слова», издаваемом Академией наук. Она выпустила «Записки касательно Российской истории» и «Были и небылицы», отмеченные острой наблюдательностью над характерами своих современников.

Во-вторых, выступление Екатерины II в роли драматурга в 1772 году, как автора цикла комедий, внесших свежую струю в развитие национальной комедиографии. Вне этой инициативы Екатерины нельзя по существу оценить истоки новаторства Д.И. Фонвизина в его бессмертной комедии «Недоросль».

И, наконец, глубокие последствия имело обращение Екатерины II к исторической драматургии в 1786 году, когда она попыталась на материале национальной русской истории создать первые образцы драматических хроник в духе Шекспира.

Серьезный след она оставила в драматургии: за десять лет ею написано без малого тридцать пьес (до нашего времени дошло 17) - преимущественно комедии и оперы.

В 1772 году на сцене придворного театра в Петербурге одна за другой ставятся комедии «неизвестного автора» «О, время!», «Именины госпожи Ворчалкиной», «Госпожа Вестникова с семьею», «Передняя знатного боярина». Комедии вызывают интерес в обществе. Их обсуждают в литературных кругах. Часть пьес тогда же анонимно появляется в печати с примечанием: «Сочинено в Ярославле». Автором этих комедий была Екатерина II.

Фабульное ядро большинства пьес составляет полуанекдотическая ситуация, вызванная сватовством некоего молодого человека (иногда претендентов несколько) к дочери или внучке хозяйки какого-либо дома.

Ключевыми фигурами в пьесах Екатерины II чаще всего являются невежественные женщины, хозяйки дома, воплощающие скупость, ханжество, страсть к сплетням, суеверие. Они носят соответствующие фамилии - Ханжахина, Вестникова, Ворчалкина, Чудихина. Их окружают прожектеры, самодовольные судьи, невоспитанные грубияны.

Все эти особенности дали основание исследователям рассматривать комедии Екатерины II как преимущественно бытовую сатиру, продолжавшую дело, начатое «Всякой всячиной». Такой точки зрения придерживался Г. А. Гуковский: «Прежде всего в этих пьесах изображены и высмеяны «общечеловеческие» пороки, «внесоциальные» недостатки людей (...) Екатерина хотела этой стороной своих комедий указать путь современной ей сатире в сторону от острых социальных проблем, дать ей образцы вполне мирной и нравоучительной настроенности в укор «злым» сатирикам-драматургам от Сумарокова до Фонвизина».

Именно в комедиях императрицы объективно был предвосхищен тот принцип сатирической типизации, который с таким блеском будет развит Фонвизиным в «Недоросле». И в этом следует видеть еще одно из последствий екатерининской инициативы, предпринятой ею в области драматургии в 1772 году.

«Если вы меня спросите, зачем я пишу столько комедий, я отвечу вам... по многим причинам. Во-первых, потому что это меня забавляет; во-вторых, потому что я желала бы поднять национальный театр, который, за неимением новых пьес, находится в некотором пренебрежении... Пусть напишет кто может лучше, и когда этот человек отыщется, мы более не будем писать, но будем забавляться его пьесами» - пишет Екатерина II Ф. Гриму.

Еще один эпизод из серии сочинительских увлечений Екатерины II, оставивший глубокий след в развитии отечественной литературы конца XVIII-первых десятилетий XIX века, связан с обращением императрицы к исторической драматургии в середине 1780-х годов.

Пьеса при первой публикации имела название «Подражание Шакеспиру, историческое представление без сохранения феатральных обыкновенных правил, из жизни Рюрика» (СПб., 1786). Уже из названия становится ясно, что автор освободил себя от соблюдения условий, принятых в театре классицизма при написании трагедий.

Взяв на себя смелость актуализировать на сцене традиции исторических хроник Шекспира, она вновь выступает невольным новатором, создавая прецедент прямого использования драматургической системы Шекспира в разработке исторической темы. Она обратилась к русской истории, к самому древнему ее периоду, связанному со становлением русской государственности. Летописная легенда о призвании в Новгород Гостомыслом варяжских князей Рюрика, Синеуса и Трувора и о последовавшем за этим восстании против Рюрика, которое, согласно летописи, возглавил местный князь Вадим Храбрый, составила сюжетную основу пьесы Екатерины.

Чем же было писательское творчество в глазах Екатерины II?

Сама она стремилась постоянно делать вид, что не придает серьезного значения своим литературным занятиям.

По мнению В.О.Ключевского, ее сочинения не обнаруживают самобытного таланта. Да и сама императрица признавалась: «свои сочинения я рассматривала как безделицу, я любила пробовать себя в различных жанрах; мне кажется, что все мои опыты довольно посредственны, да и разве я придавала им какую-то важность? - просто я проводила свой досуг».

Заявленная в письме позиция находит, казалось бы, подтверждение и в характере творчества Екатерины - в тематическом репертуаре ее произведений, в тяготении к определенным жанрам, в особой, свойственной ее сочинениям манере стилевого оформления речи.

Подчеркнутая «скромность» императрицы в оценке своих достижений на поприще литературы находит подтверждение и в принципиальной анонимности ее творчества. Почти все сочинения Екатерины II выходили без указания авторства. Для широкого круга читателей литературные увлечения императрицы оставались неизвестными.

Этим она как бы освобождала себя от критики, хотя главное объяснение следует искать в особом положении Екатерины как писательницы и принятой в придворной среде практике сокрытия тех сторон деятельности правителей, которые выходят за рамки их официальных обязанностей.

Впрочем, от людей, мнением которых она дорожила, учитывая их влияние в Европе, Екатерина своих писательских занятий не скрывала.

Сохранился отзыв Дидро, касавшийся ее комедии «О, время!». При всей комплиментарности общей оценки конкретные замечания Дидро о художественной стороне отдельных сцен пьесы императрицы были весьма серьезны.

Однако и своеобразное «равнодушие» Екатерины II к писательской известности, и нарочитая установка в ее сочинениях на непритязательное балагурство и бытовую нравоучительность далеко не отражают подлинного отношения императрицы к литературе. При всем декларируемом ею демократизме, иногда искреннем, но чаще показном, она никогда не переставала осознавать себя правительницей России. И литература с ее неограниченными возможностями влияния на самые широкие слои общества не могла быть оставленной Екатериной II без внимания.

Она хорошо понимала серьезную общественную роль литературы.

Другой важный аспект той роли, какую Екатерина II сыграла в развитии русской литературы ее времени, заключается в том, что ее участие в литературной жизни, безотносительно к тому, в каком качестве ей приходилось выступать, почти всегда имело серьезные последствия.

Порой действия Екатерины II на писательском поприще вызывали последствия, которых императрица даже не могла предвидеть.

В 1781 году она сочиняет для своего любимого четырехлетнего внука, будущего императора Александра, «Сказку о царевиче Хлоре». В этой незатейливой аллегорической сказочке повествовалось о похищении юного царевича Хлора и о том, как добрая дочь киргизского хана, Фелица, помогла царевичу выполнить условие его спасения из плена - найти путь на гору, где растет роза без шипов, т. е. обитает добродетель. Сочинение Екатерины было тогда же опубликовано.

«Но думала ли императрица, что ее сказочка пробудит фантазию Державина и что образ Фелицы ляжет в основу его знаменитой оды под тем же названием, появление которой произведет переворот в трактовке законов одического жанра! Ода Державина явится одним из слагаемых последующей мифологизации «века Екатерины», и сам автор войдет в историю отечественной культуры прежде всего как «певец Фелицы».

Державин неоднократно будет обращаться к созданному им поэтическому образу императрицы, и его примеру будут следовать другие поэты. Имя Фелицы станет нарицательным в литературе на многие десятилетия, вплоть до времен Пушкина. Но этот образ мудрой человеколюбивой правительницы был задан сочинением самой Екатерины II, впервые появившись на свет в сказке.

Еще более глубокий резонанс имели те случаи пробуждения у Екатерины тяги к творчеству, когда она сознательно стремилась использовать литературу в политических целях. Так произошло в период издания под ее прямым покровительством журнала «Всякая всячина».

Так случилось и когда Екатерина решила выступить в роли драматурга, сначала как автор комедий и комических опер, а затем как создатель исторических хроник «в подражание Шекспиру». Так, она была автором памфлетных сочинений, направленных против масонов, вроде ее брошюры «Тайна противо-нелепого общества», антимасонских комедий «Обольщенный», «Шаман Сибирской» ит.д.

Эти примеры показывают, что Екатерина хорошо осознавала силу печатного слова и не раз прибегала к литературе для достижения чисто политических целей.

Таким образом, стимулятором процессов радикализации литературы в России второй половины XVIII века являлась культурная политика самой Екатерины II.

Именно она возбуждала интерес к просветительской идеологии, восторгалась Вольтером, приглашала в Россию Д'Аламбера и Дидро, организовала перевод запрещенного во Франции романа Мармонтеля «Велизарий» и сама в нем участвовала.

Но увлекалась она либеральными идеями до тех пор, пока во Франции не началась революция и казни королей. И наиболее радикально настроенные авторы подверглись с ее стороны жестоким репрессиям. Легализованный ею же либерализм становился теперь объектом преследований.

Так в условиях социальных катаклизмов вопросы литературы оказываются неразрывно связанными с вопросами политики. Для человека политического мира, к каковому несомненно принадлежала Екатерина, утверждаемые в сфере искусства и философии идеалы с неизбежностью утрачивают свою привлекательность, когда скоро начинают угрожать стабильности власти.



Заключение

Во второй половине XVIII в. российское самодержавие под управлением Екатерины II достигло своей кульминации, вступив в эпоху «просвещенного абсолютизма». Основные черты эпохи Просвещения - идея прогресса, усвоение знаний, культ разума, светский характер культуры, просветительство,

Екатерина стремилась предстать в образе «мудреца на троне».

Именно Екатерина II оказалась, по мнению историка А.Б.Каменского, «быть может, самым успешным российским реформатором: за три с лишним десятилетия ею были осуществлены серьезные преобразования, коснувшиеся едва ли не всех сторон жизни государства и имевшие долговременное значение».

Во время правления Екатерины II завершился важный этап в формировании новой русской культуры, национальной науки, искусства.

Именно в это время в общественном сознании сформировалось более широкое понимание значения всех сторон культурного процесса, возрастал интерес к гуманитарным и мировоззренческим его аспектам.

Многовековой процесс развития русской культуры вступал в новую стадию, преодолевая локальность и сословную ограниченность, придавая общенациональную значимость наиболее ценным особенностям культуры.

Просвещение в России означало перестройку всей интеллектуальной сферы культуры (книжного дела, литературы, общественных идей, философии, педагогики, системы образования) на основе рационализма и гуманистических идей.

Прямым продуктом просветительства стала светская культура этой эпохи.

Просветители оставили не только свои идеи, адресованные согражданам, но и свой коллективный автопортрет - новую светскую литературу.

Процесс развития литературы XVIII в. был сложен, в нем отразилась сложность социально-экономического развития страны, различные стили и жанры развиваются в противоречиях друг с другом, притом что эти противоречия неразрывно связаны с борьбою взглядов и идеологических течений.

Литература XVIII в. развивалась главным образом в русле классицизма. В отличие от западно-европейского отечественный классицизм теснее связан с просветительством, что привносило в литературу демократические черты. Русскому классицизму был свойствен высокий пафос гражданственности, сильные просветительские тенденции и рано созревшие обличительно-сатирические моменты.

В последнее десятилетие века главенствующим направлением дворянской литературы стал сентиментализм. В последней трети XVIII в. в литературе начал складываться новый метод - реализм, который станет основным уже в следующем XIX веке.

Между сентиментализмом и реализмом XVIII в. много общего - оба направления, опираясь на идеи Просвещения, утверждали веру в великую роль человека на земле, воспитывали в нем чувство достоинства. Но метод изображения человека был разным. Реализм, раскрывая личность, связывал ее с окружающим миром, сентиментализм же стремился освободить человека от власти среды.

Хотя литературоведы и отмечают преобладание классицизма как основного стиля литературы этого времени, в то же время соседство множества художественно-эстетических миров придавало русскому литературному творчеству особую пестроту.

Роль Екатерины в развитии русской литературы - причем весьма существенная - не подлежит сомнению.

На всем протяжении своего царствования Екатерина II уделяла литературе повышенное внимание, выступая и в роли писателя, и как инициатор культурных начинаний, оставивших глубокий след в истории отечественной литературы. Участие, прямое или косвенное, Екатерины II в историко-литературном процессе своего времени зачастую реально предопределяло направление его развития.

Со второй половины XVIII в. расширилась книгоиздательская деятельность. С Екатериной и по ее прямому законоположению в России начинается свободный книжный рынок. Большая заслуга в этом принадлежит представителю русского просвещения, писателю, журналисту, издателю Н.И. Новикову.