Надгробие как историко-культурный памятник

Родословные, таким образом, и в форме эпитафий несут в себе исторические знания. Во-первых, их составляли не только для показа количества колен, подчеркивая древность и благородство рода. Ведь родовитость считалась большим достоинством. Образованные, имевшие вес в обществе люди стремились составлять свою генеалогию. Во-вторых, в родословных обращались к отдельным периодам истории. История одного человека отражалась через взаимосвязь с событиями, имевшими важное значение.

Поэтому родословные и служили историческим документом, заверенным религиозными судьями, казнями, которые частично выполняли и функции современных нотариусов. Будучи официальными свидетельствами принадлежности к тому или иному роду, они использовались для получения престижных мест и титулов. Стало быть, наряду с тамгами родословные на эпитафиях служат отправной точкой при раскрытии истории народа, населяющего край.

В то же время тексты надгробий - материал и этно-географический. Если усопшие были не из числа коренных жителей, в эпитафиях указывалась их родина, не всегда совпадающая с местом проживания и смерти. Например, надгробный камень 1781 года был воздвигнут казанцу, 1809 - уроженцу села Макашка Сибирского тракта, 1838 - прибывшему из села Сабы Казанской дороги, 1900 - из селения Малый Шингар Лаишевского уезда. Являясь историческими документами ХУШ-ХХ веков, эти надписи на надмогильных камнях повествуют том, что на данном отрезке времени в Юго-Восточную зону прибывало население со стороны бывших земель Казанского ханства. Дело в том, что указанные на вышеназванных эпитафиях территориальные единицы, как-то: Лаишевский уезд, начало Сибирского тракта, Казанская дорога - находятся именно в вышеуказанном регионе. Это не противоречит и письменным источникам - материалам по истории возникновения населенных пунктов на Юго-Востоке, свидетельствующим о миграционных потоках в регион казанских татар с ХУ1 века, татар-тептярей и татар-мишарей в ХУП-ХУШ веках, что не отрицается и вышеописанными наблюдениями.

Изучение истории возникновения населенных пунктов показало, что Юго-Восток Татарстана активно заполнялся миграционными потоками в несколько этапов на протяжении ХУП-ХУШ веков . Основу составляло автохтонное население кипчако-ногайского происхождения, а к концу ХУЛ - первой трети ХУШ века население Казанского уезда переселялось на окраинные земли в результате усиления экономического и политического давления. Кроме того, люди стекались сюда по государственному заданию для охраны границ и обслуживанию тракта Казань - Оренбург. Далее, во второй половине ХУШ века усилилась колонизация региона помещиками. Таким образом, можно сделать вывод о том, что эпитафийный материал служит источником, достоверность которого подтверждается письменными историческими свидетельствами, и способствует раскрытию сущности социокультурных и экономических процессов, протекавших в крае. Указанные на надгробиях даты кончины людей позволяют уточнить хронологические рамки основания тех или иных населенных пунктов. Они красноречиво говорят о том, что селение образовано не позже времени установления первых надгробий на его кладбище. Сохранность надмогильных стел, таким образом, облегчает историку работу по выявлению возраста села или деревни. Значит, дополняя рукописные материалы, эпитафии служат ценными источниками исторической информации.

Переселенцы из Казанского уезда, прибывшие после завоевания столицы ханства, составляли основу мигрантов, о чем наглядно свидетельствуют данные, зафиксированные на эпитафиях. Привнося элементы своей культуры, они способствовали появлению специфических признаков социального опыта, по которым легко отличить их творения.

Так, надмогильная плита 1812 года, обнаруженная в селе Кулшарипово, со знаком "солнца" в геометрическом круге и ломаными линиями в виде зубчиков отдаленно напоминает надгробия XIУ века, зафиксированные в регионе исследования. Чтобы выяснить данное сходство, черты которого переносят в XIУ век, необходимо обратиться к истории села.

Этот населенный пункт был основан скорее всего в ХУ1 веке в результате миграции казанско-татарского населения. Как подчеркивает Г. Ф. Валеева-Сулейманова, здесь "преобладающей была урбанизированная культура казанских татар, имеющая корни в традициях городской булгаро-татарской культуры" . Получается, что автор данного надгробия сохранил традиции обеих школ, переданные из поколения в поколение. Надгробия XIУ века, сохраненные в регионе исследования, были признаны учеными произведениями мастеров булгарской школы: булгарский компонент не был утерян за период ассимиляции татарами, а стал органической частью культуры народа, обосновавшегося на землях Булгарского Улуса Золотой Орды, - обычая установления надгробий, зарожденного в Центральной Азии.

Д. Лукач считает орнаментику "внемирной". Это ее свойство он объясняет тем, что она "сознательно игнорирует предметность и взаимосвязи реального мира, заменяя их абстрактными конструкциями преимущественно геометрического характера" . Исходя из данного суждения, можно вывести следующее: геометрический орнамент, использованный на рассматриваемых надгробиях, мог принадлежать любому народу - как булгарам, так и татарам, будучи, однако, признаком культурных параметров того или иного народа. Как уже было выше доказано, памятники XIУ века со Староурсаевского некрополя оставлены мусульманизированными татарами, значит, и в камне из Кулшарипово отражена их традиция.

Сохранение некоторых элементов стиля мастеров XIУ века спустя несколько столетий, уже в начале XIX века, когда процесс обновления эпиграфической культуры, прерванной после разрушительных походов Тамерлана еще с золотоордынского времени, только набирал ход, - факт, говорящий о том, что традиция изготовления подобных надгробий не прекращалась там, откуда родом были переселенцы края, обосновавшиеся в этой деревне. А таким местом было Казанское ханство, позднее Казанская губерния в составе Российской империи, где эпиграфическая культура даже со второй половины ХУ1 века, со времени завоевания Казани до XX столетия развивалась в традиционном русле, в большей степени идущем со времен Булгарского улуса Золотой Орды и Казанского ханства, хотя изменения в стиле и форме, даже упадок в области резьбы по камню для надгробий наблюдались и здесь.

Мастерство казанских резчиков в ХУ-ХУ1 веках, в период ренессанса этого вида творчества, во многом превосходило татарско-ногайское, напоминавшее ремесло, ввиду изготовления в Булгарском улусе Золотой Орды в сложный период, тем не менее между ними наблюдается преемственная связь. Черты схожести татарско-ногайского творчества в казанском образце, сохраненные в форме, орнаментальных мотивах, что выражено в рисунке "солнца", размещенном в геометрическом круге, ломаных линиях в виде зубчиков по бордюрам надгробия, позволяют определить древность корней надмогильной стелы начала XIX века и в результате этого выявить начальную историю села, происхождение его жителей. Здесь как нельзя кстати утверждение А. Я. Флиера о том, что "явления коллективной жизни" есть культура, а "способы социального воспроизводства в конкретных социальных условиях, описанные в их динамике", - история. Рассматривая культуру как способ воспроизводства социального человека в истории, смысл последней он видит в культуре как динамике накопленного опыта воспроизводства. Отмечая тождественность в существенной мере понятий "история" и "культура", смысл истории ученый объясняет динамикой культуры, а смысл культуры представляется ему сохраняющей общественную актуальность частью истории. Надгробие, несущее на себе печать традиционных черт культуры отдаленной эпохи, способствует выявлению взаимообусловленности культуры и истории, постижению смысла истории через понимание сути культурных явлений прошлого.

На стадии социокультурного развития, названной А. Я. Флиером сословной, когда в Юго-Восточном регионе превалировали феодальные отношения, человек идентифицировался через конфессиональную принадлежность, сословное происхождение, а также - наименование местности, где родился, где его родина. Для общества того времени это были актуальные нормы солидарности. Поэтому на мусульманских надгробиях акцент ставится, во-первых, на сословное происхождение (мулла - священник, его сын, дочь, супруга, судья - казн, врач, ученый, мыслитель, поэт, феодал, мастер-ремесленник), а в некоторых случаях, чтобы усилить экспрессию, дается поколенная линия из родословной; во-вторых, указывается место рождения усопшего, земляческая его привязанность. Тем самым просвещенные люди края на камнях писали историю личности, а посредством нее - историю своей малой родины и - народа.

Таким образом, родословные фамилии и информации о месте рождения и обитания человека, отображенные на надгробиях региона, служат немыми свидетелями прошлого, хранят историческую информацию. Через них можно проследить ступени этногенеза татар, историю Юго-Восточной зоны, отдельных сел и деревень региона, жизни и общественной деятельности его знатных личностей.

3. Надгробие как хранилище языка и письменности

Надгробия имеют тексты. Это явление письменности, которое представляет собой форму воплощения языка. Появление письменности, являющейся одним из важнейших компонентов любой культуры, всегда было событием в жизни человеческого общества.

Из всех компонентов культуры язык обладает самыми выраженными этнознаковыми функциями. "Главным признаком этноса является язык. Но классификация этносов только на лингвистической основе также не всегда может быть решающим критерием", - отметил А. Г. Каримуллин . Выполняя особую роль как интегрирующий и дифференцирующий фактор в жизни этноса, язык является основой при исследовании проблем этногенеза. Главная функция языка как основного средства человеческого общения - это отражение этнических свойств как многогранного явления.

Характерным для Юго-Востока является руническое тюркское письмо, реликты которого обнаружены на надгробиях. Они представляют собой знаки, так называемые "тамги", то есть метки. Их в кочевом мире рассматривали как знаки принадлежности. Нанесенные для того, чтобы показать, к какому роду относился покойный, они связывали семьи, роды, племена, проживавшие на удаленных друг от друга расстояниях.

"Облик тамг, несомненно, является одним из показателей того или иного культурного круга, в который входило и с которым активно общалось оставившее эти тамги население", - считает И. Л. Кызласов . Культурный круг в данном случае - это социальная среда, внутри которой сохранена определенная культура, хранящая результат коллективной человеческой жизни определенного народа. Однажды попав в нее, из родовых тамг превратившись в буквы древнетюркской письменности, а затем, наоборот, став знаками принадлежности, эти метки навсегда сопутствуют народу на всем протяжении его исторического пути. Какую бы роль ни играли знаки в различные отрезки времени, они продолжают оставаться отличительной особенностью культуры народа.

Впервые эти знаки были обнаружены в крае в 60-х годах XX века Г. В. Юсуповым на памятниках Староурсаевского некрополя. В настоящее время там лежат камни с единичными тамгами, а образцы с несколькими знаками перенесены в музей Урсаевской школы. Один из подобных камней был обнаружен диссертантом в 1998 году на месте исчезнувшего Тумутукского кладбища во время археологической экспедиции под руководством Е. П. Казакова и перевезен в Азнакаевский краеведческий музей, где хранится и поныне.

Такие знаки обнаружены М. И. Ахметзяновым во время археографической экспедиции 1997 года на надгробиях 1858 и 1921 годов (кладбища сел Габдрахманово и Миннибаево) . Во время экспедиции ученым зафиксированы еще несколько камней с разных мест захоронения Альметьевского региона, где проступают или только тамга, или знак с едва заметными следами от мусульманских надписей, или тамга в нижней части надгробия, следующая за текстом. Смутно выделяются следы тамги на двух камнях и на изваянии, сохраненных в историческом некрополе "Кладбище святых" у села Нижнее Абдулове

На старинном кладбище села Асей, которое ныне представляет собой парк, в 2000 году во время археографической экспедиции был обнаружен надмогильный камень 1786 года с тамгой в верхней части. Расшифрованная и прочитанная надпись гласит, что сей камень - надмогильный знак Ахмади, сына Габдельбаки.

Собранный материал дает возможность по-новому взглянуть на этногенез населения края. Знаки тамги присутствуют на стелах не случайно. На надгробиях различных периодов времени они нанесены с разной целью. По-видимому, множество тамг на камнях надо рассматривать как знаки письма, вырезанные для сообщения информации о погребенном; единственная надпись в виде знака обозначает принадлежность усопшего к тому или иному роду, свидетельствующая о древности надгробия, когда человек не знал другого письма, кроме знакового, или же о неграмотности лица, запечатлевшего знак на камне даже в XX веке. Ведь по архивным данным известны случаи, когда человек, не владеющий грамотой, на документе вместо своей росписи ставил тамгу своего рода.

По утверждению ученых, тюркский алфавит возник от родовых тамг. Отмечая самобытность древнетюркской письменности, они поражаются структурой письма, состоящего, в основном, из согласных. Им трудно определить цель тех, кто оставил эти знаки: то ли это рисунок, то ли знак эмоционального выражения, то ли знак письма, вырезанный для сообщения какой-либо информации.

Эта особенность древнетюркской письменности, названная рунической, отражена на надгробиях Юго-Востока. Когда в камень врезаны не один-два, а несколько знаков, по всей видимости, их можно считать рунами. Хотя из-за плохой сохранности камней тексты учеными не расшифрованы.

С помощью рун, то есть письмен, изображенных на твердой поверхности, и было создано древнетюркское письмо, использованное в УП-1Х веке для общения. То ли это рисунок, то ли буква - гадали участники экспедиции Н. Я. Ядринцева, обнаружив в 1889 году в районе реки Орхон камни с различными значками. Только в 1893 году датский ученый В. Томсен разгадал их тайну. Академик В. Радлов перевел тексты надмогильных памятников тюркского кагана и его брата . Превратив рисуночный облик в буквенный, древние тюрки создали письмо. Оно должно было объединить население Тюркского каганата, не смешивая с другим, чтобы сохранить тюркский народ и защитить тем самым государство, чего требовала существовавшая официальная идеология. Как выше было отмечено, тюркский алфавит возник от родовых тамг. Видимо, этим объясняется общенародность алфавита. Он одинаково служил как высшему сословию, так и всему народу, поэтому пользовался популярностью у всех слоев населения тюркского происхождения.

Только надгробия сохранили для нас древнюю руническую письменность. По поверьям древних, это письмо обладало магической силой. Его сакральность усиливала значение письменных знаков на камнях. Этим памятникам придавалось и политическое значение. Прославляя прошлое и покойных из числа лучших представителей общества, воздавая им посмертные почести, государство заботилось об усилении своей власти путем объединения тюркского народа в единое целое.

Откуда же появились в Юго-Восточном регионе надмогильные камни с руническими знаками письма? Дело в том, что население края было далеко не однородным. Оно было не только булгарским, но и частью многоплеменного кипчакского мира, который кочевал по нижнему течению реки Ик, а также по рекам Степной Зай, Сюнь, Мензеля .

А кипчаки - это часть тюрков, объединенных в ХП-ХШ веках в Караханидский каганат. Традиция появления надгробных эпитафий с рунами идет от древних тюрков, через более поздних караханидских, кимакских и хорезмских татар, которые пришли с войском Бату хана и распространяли данный обычай на Волге, Кавказе, в Крыму . Их приток усилился после монгольского нашествия, когда Восточное Закамье вошло в состав Золотой Орды.

Данную версию подтверждают и выводы Е. П. Казакова, обследовавшего в 1974 году курганный могильник у села Байряки Тамак, расположенного на территории региона. Собранные из разрушенных погребений бронзовые орнаментированные зеркала с изображением людей, животных, драконов, напрясла, железные ножницы, серебряная штампованная накладка признаны им предметами обихода поздних тюркоязычных кочевников. Памятник датирован ХШ-Х1У веками . Судя по вещественным источникам, способу захоронения ученый определил, что народ, оставивший этот памятник, придерживался язычества, и объяснил это отсутствием в этих краях твердой государственной власти, кочевым образом жизни и известной веротерпимостью булгар, с которыми они обитали на одной территории .

Время появления надгробий со знаками "тамги" или руникой на территории Юго-Востока относится к Х1У веку, когда кочевые татары объединились, включив в свой состав тюрко-татар, в том числе и кипчаков, время от времени появлявшихся в Поволжье и на Южном Урале с XI-ХП веков. Ногайская орда стала огромным государством со столицей Сарайчик. Ее южные границы в Поволжье расширялись, к началу ХУ1 века они дошли и до Закамья, бассейна рек Уфа и Буй. А земли по берегам этих рек принадлежали Казанскому ханству . В свое время Ногайская орда поддерживала самые тесные контакты с соседями. А этническое различие между татарским населением ханства и ногайцами в ту пору почти не наблюдалось. Их разъединял лишь образ жизни: в Казанском ханстве - оседлый, в Ногайской орде - кочевой.

В ХУ1 веке Ногайская орда переживала тяжелое время. Внутригосударственные распри между мурзами подорвали ее силы, началось разложение объединения. В 1 половине ХУП века в кочевом мире Юго-Востока произошли значительные изменения. Если раньше с наступлением весны ногайцы перекочевывали со своими стадами до самой Камы и Ика, то после нового натиска калмыков в 1634 году, когда ими была одержана победа, отступили далеко на юг, в Поволжье. Но регион до середины ХУП века был местом обитания кочующих племен, в частности, ногайцев .

Опираясь на данные исторические сведения и учитывая особенность ногайской эпиграфики, имеющей особый, древний, но прослеживаемый источник (рунические знаки на надгробиях, которые известны со времен Тюркского каганата) , стелы со знаками "тамги" и руникой можно считать результатом деятельности этого народа, оставившего следы своей письменности. Ногайцы кочевали по нижнему течению реки Ик. Именно на разрушенном и полуразрушенном кладбищах по ее берегам и были обнаружены плиты со знаками, занявшие сейчас свое место в музеях региона.

"Балбал", в грудной части которого проступает знак "тамги", представляет собой примитивное изображение человека с очертаниями туловища и головы. На его верхней части можно определить контуры волос, усов, два круглых глаза и нос. Высеченная из цельного куска доломита - минерала, характерного для региона, сейчас скульптура находится в горизонтальном положении, но, по рассказам жителей села, некогда стояла, обращенная лицом к востоку. По мнению М. И. Ахметзянова, этот памятник - свидетельство того, что Восточное Закамье между У1-УШ веками находилось под протекторатом Тюркского каганата. Ученые считают эту находку ценным культурно-историческим открытием . Факт сохранения такого уникального памятника свидетельствует о том, что культурное наследие региона охватывает и древний период. С. М. Червонная сооружение каменных изваяний на огромных территориях от Монголии до Синьцзяна через Семиречье и Казахстан, до Поволжья, Приаралья и Северного Причерноморья с У1 до Х-Х1 столетий связывает с художественными традициями Тюркского каганата .

Надгробия региона представляют собой культурные пласты различных периодов истории татарского народа. Сохранение культурных традиций времен 1-П Тюркских каганатов дает нам возможность присоединиться к гипотезе Р. X. Керейтова и С. М. Червонной о том, что ногайская эпиграфика "развивалась, отталкиваясь от более древних традиций мемориальных сооружений, истоки которых восходят к культуре Тюркского каганата. С одной стороны, это каменные изваяния воинов ("балбалы"), отдаленное сходство с которыми прослеживается в очертаниях и особенно завершениях ("головах") вертикальных каменных плит, с другой стороны, это каменные надгробные стелы с руническими письменами" .

Есть сведения о том, что до 1940-х годов на территории региона неподалеку от места кипчакского могильника, описанного выше, на развилке дорог стояло Староуруссинское каменное изваяние, представлявшее собой фигуру беременной женщины с чашей на уровне пупка. Такого рода женские скульптуры олицетворяли плодородие, жизненную силу и ставились в честь Бога неба с женскими чертами Умай, которая руководила деторождением.

Об этом пострадавшем от вандализма людей, равнодушных к своим истокам, изваянии по воспоминаниям очевидцев писали и местные краеведы, и ученые. Автором диссертации в 1999 году был проведен устный опрос жителей близлежащих сел, которые воочию видели эту статую. По свидетельствам очевидцев 1911-1925 годов рождения, она стояла на пути следования из райцентра в окрестные села. Каждый проходивший мимо путник, особенно женщины, останавливался, испытывая благоговейные чувства. Скульптура служила неким маяком.

По рассказам бабушек, статуя придавала женщинам силу, после встречи с ней путь уже казался короче, шаги становились бодрее, не чувствовалась усталость. Хотя в послевоенные годы кто-то разбил каменное изваяние, более полувека его нет, а молва о нем все еще ходит, рассказы передаются следующему поколению. В те годы, когда шла борьба с религиозными предрассудками, народ все равно воспринимал этот памятник тюркских времен как изображение божества, тайно поклонялся ему, брал от него положительный заряд энергии.

На Юго-Востоке Татарстана (в трех селах был произведен опрос старцев) некоторые роды до сих пор относят к племени волков. Это животное было для племени тотемным. Правда, сейчас используют эту информацию в отрицательном смысле, подчеркивая, что представители таких родов - люди особые, с ними надо быть настороже. Племя получало свое название от имени тотема, имело свой знак - тамгу и даже знало его значение.

Самое интересное заключается в том, что сами представители таких кланов не любят об этом распространяться, подобные сведения о них передаются посторонними. Один из потомков такого племени рассказал, что в их роду в далеком прошлом не только мужчины, но и женщины с кистенем в руке охотились на волка. Он выделил как особенность их рода храбрость, присущую даже женской линии рода. Л. Р. Кызласов тотем волка считает знаком принадлежности рода к тюркам . Разделяя эту точку зрения о происхождении вышеупомянутого томема, еще раз необходимо подчеркнуть, что население региона было тюркского происхождения.

Что касается тамг, напоминающих предметы быта, они использовались в одном из приикских сел региона вплоть до 30-х годов XX века. В старину для защиты территории от постороннего вторжения село обносили частоколом. У каждого жителя был свой участок изгороди, отмеченный тамгой рода. Если часть изгороди нуждалась в замене, то ответственного определяли по знаку.

Комментируя подобные знаки, Имре Башки выделяет две стадии эволюции тамг: на первой знаки символизировали тотем животного племени - причем существовала прямая связь между кланом, его этнонимом, тамгой и ее названием; на второй, при кочевом образе жизни знаки напоминали предметы быта, и связи между названием тамги и этнонимом постепенно исчезли.

Знак в нижней части надгробия свидетельствует о том, что он нанесен одновременно с арабским письмом. Это значит - на смену руническим письменам, сохраненным в памяти народа исстари в виде знаков принадлежности к тому или иному роду, племени, пришла арабская графика. Судя по времени появления надписи арабской вязью, исходя из сохранившихся датировок, можно сделать вывод о том, когда стал осваиваться в крае новый вид письменности.

В Староурсаевском некрополе находятся самые ранние изученные надгробные камни региона, сохранившие два вида письменности, в настоящее время вышедших из употребления: тамговые знаки как реликты древнетюркской письменности и арабскую вязь. Об их древности можно судить и по внешнему виду: они плохо обработаны, надписи на основе арабской графики нечеткие, во многих местах стерты, даты полностью ни на одном камне не прослеживаются.

По сохранившимся имени и социальному термину (Али ходжа) на одной из эпитафий, по обрывкам датировки на других, внешнему виду надгробий время их выполнения можно отнести к XIУ веку, низкое качество объясняется политической обстановкой, нестабильностью жизни в Булгарском улусе Золотой Орды в ту пору. Именно поэтому можно утверждать, что появление арабской письменности в крае началось в Х1У веке. С того периода арабское письмо, несомненно, стало неотъемлемым атрибутом духовной сферы жизни грамотных слоев населения края, оставивших надписи вязью на татарском языке.

В этой связи одна из значительных проблем - процесс исчезновения булгарского языка в то время и усиления татарского. Для анализа текстов эпитафий ХШ-Х1У веков М. И. Ахметзянов мысленно разделил территорию Булгарского улуса Золотой Орды на три историко-географических района и выявил, что Юго-Восток выступает как регион, материалы которого показывают, что население уже к тому периоду владело татарским языком. Он считает, что в области лексики и культурных терминов булгарский язык уступил многие свои позиции татарскому .

Текст одной из эпитафий в чтении Ф. С. Хакимзянова звучит следующим образом: "Именем Аллаха милостивого, милосердного! Каждая душа вкусит смерть. А после вы вернетесь к нам! Али-ходжы сына, Карсак-кази надмогильный памятник. Да будет милость Аллаха милостью ... щедрою". Первые три строки - коранические изречения на арабском языке, а дальше идет текст на татарском. Здесь представлены как тюркское (Карсак), так и арабско-мусульманское (Али) имена, социальный термин "ходжа" использован как титул "феодал", "кази" - как "судья". Эти надписи произведены мусульманизированными татарами.

Надгробия с сохранившимися текстами представляют большую ценность вследствие того, что отражают эволюцию письменности и языка народа, населяющего край, тем самым показывают вехи становления культуры. Сохраняя письменность и воплощенный в нее язык, надмогильные камни играют роль старинных рукописей, а кладбища, где они сосредоточены, представляют собой хранилища документов того или иного времени, характерных для региона.

Обследование различных кладбищ региона дало возможность зафиксировать надписи большого отрезка времени. В ходе работы автор пришел к выводу, что использование арабской графики, начатое еще с XIУ века, продолжалось вплоть до 60-х годов XX века, пока были живы мастера, владевшие этой письменностью. Несмотря на то, что арабская графика использовалась в качестве официальной письменности на территории Татарстана до 1927 года, ей на смену пришла латиница, которая в 1939 году была заменена кириллицей, тот, кто владел арабской вязью, по доброй воле никогда не использовал никакого другого письма. Тут важно выделить три момента.

Во-первых, арабская графика как первичное письмо, постигнутое в детстве в медресе - религиозных школах через учителей - священнослужителей, была ближе и понятнее, воспринималась как Богом данное, а латиница и кириллица, которыми овладевали по велению времени в ликбезах вечерами, оставались чуждыми, навязанными извне.

Во-вторых, многим жителям деревень, особенно женщинам с детьми, было недосуг и в 20-х, и в 30-х годах XX столетия посещать платные вечерние школы по ликвидации безграмотности, поэтому они владели только арабской графикой, если были грамотными. Последнее надгробие с использованием арабской графики, выявленное на территории региона, относится к 1965 году. Был поставлен сыном 88-летнему старцу. Возможно, сыну в это время было лет 60. Получается, что он был приблизительно 1905 года рождения. Значит, владел арабской графикой, обучение которой велось до 20-х годов XX века.

В-третьих, арабская графика пришла к татарам вместе с исламом -государственной религией того времени. Буквы рассматривались не просто как составные слов, как средство передачи информации, но и как сакральные знаки.

Им придавался магический смысл, перед ними поклонялись. Слово, написанное арабской вязью, вошло в духовную жизнь народа как неотъемлемая часть его души, его национального характера. По канонам ислама, человек постоянно должен обращаться к Аллаху, беспрестанно повторяя Его имя. Поэтому слову в мусульманской культуре отводится главная роль, а письменность вообще воспринимается как божественное предначертание.

По мнению Д. К. Валеевой, именно и благодаря этому возникла каллиграфия - искусство красиво и четко писать, которую можно рассматривать как воспроизведением Слова, идущего от Бога . О. П. Бибикова считает, что причина придания сакральности слову, написанному вязью, в том, что первой книгой, написанной на арабском языке, было мусульманское священное писание. Коранические слова, по исламу, имели божественное происхождение. А магические свойства, приписываемые Слову благодаря этому, требовали красивого письма. Так появилась каллиграфия.

Точка зрения О. П. Бибиковой более убедительна, так как связана с Кораном, священным писанием мусульман. Действительно, буквы арабской графики несли с собой Слово Божье, поэтому народ придавал им сокровенный смысл, видел в них защиту от злых сил, в связи с чем любую бумагу, книгу с арабской вязью берегли, как зеницу ока, а листочки с записанными изречениями из Корана аккуратно хранили, носили с собой, как талисман, как дорогую реликвию. И надгробия в регионе сохранили для нас важную культурную информацию благодаря почтительному отношению к ним со стороны народа.

Стало быть, сохранение арабской вязи на надмогильных стелах Юго-Восточного региона Татарстана вплоть до 60-х годов XX столетия - яркое доказательство того, что арабская письменность, привитая татарскому народу вместе с мусульманством и выступавшая символом исламской божественности, глубоко впала в душу, в сознание, и никакие официально принятые меры для изменения графики, в частности, для введения латиницы и кириллицы, не могли заставить людей расстаться с приобретенными навыками.

Владевшие арабской графикой, невзирая на непонятность текстов для окружающих, необходимость их расшифровки и толкования, продолжали негласно отстаивать свое право на использование письма, обреченного на забвение. Благодаря таким самоотверженным защитникам бытовавших в течение нескольких веков письменных традиций сегодня можно лицезреть надгробия, сохранившие графику, которой владели далекие предки современников.

Что касается латиницы, в крае не зафиксировано ни одного надгробия с эпитафией на основе этой письменности. Со второй половины XX века и по настоящее время надписи на надмогильных камнях выполняются на основе кириллицы.

Надгробия отражают развитие письма, включая рунический алфавит, арабскую графику, кириллицу как способ передачи информации в виде знаков принадлежности, в виде букв, таящих в себе сокровенный смысл. В то же время виды письменности, привитые на разных стадиях исторического развития предкам населения региона, служат и для выявления языка, на котором они общались. Несмотря на внедрение в духовную жизнь народа нескольких алфавитов для использования в письме, язык, воплощенный в текстах надмогильных эпитафий, за редким исключением, оставался татарским.

Для татар-мусульман знание арабского языка было признаком высокой культуры, присущим только высшему сословию. В регионе найдено несколько камней с эпитафиями на арабском языке. Например, два из них воздвигнуты в честь родителей великого татарского ученого-богослова, писателя, журналиста Ризы Фахретдина, который родился, учился, в молодые годы религиозно-просветительскую миссию начинал в крае. Отец его был священнослужителем - муллой, мать - не только его супругой, но и дочерью муллы, учительницей девушек. Эту арабоязычную надпись врезал в камень их сын, брат ученого. Применение арабского языка, которым владели лишь высокообразованные люди, проходившие обучение в странах Востока, считалось особым знаком. Не только высекать суры из Корана, прославляющие Бога и выражающие преклонение пред ним, но и весь текст эпитафии писать на языке священного писания было привилегией избранных, к которым и относились покойные из рода служителей культа.

Противопоставление "старой" письменности "новому" показало, что первая жизнеспособна, потому как связана с религией, выступает как синоним Слова Божьего. Именно по этой причине еще почти полвека после официальной отмены арабская графика безраздельно господствовала на эпитафиях как язык Корана. И продолжалась эта традиция вплоть до того момента, пока были живы мастера-резчики, владевшие арабским письмом. И сегодня арабская письменность сохранена на плитах как знаковый символ, не подвластный времени, но четко отражающий культурные традиции народа, которые невозможно вычеркнуть из его памяти. На современном этапе и знаки тамги - реликты тюркского алфавита, и арабески должны быть восприняты сегодняшним поколением как коды, в которых зашифрованы культурные достижения прошедших эпох.

Библиография

1. Амальрик, А. С. В поисках исчезнувших цивилизаций / Алексей Амальрик, Александр Монгайт. - М. : Изд-во АН СССР, 1959. - 180 с.

2. Амирханов, Р. X. Закамские засечные линии // Из истории Альметьевского региона. - Казань : Татполиграф, 1999. - С. 79-128.

3. Амирханов, Р. X. Образование Надыровской волости и основание села Альметьево // Проблемы изучения истории заселения и образования населенных пунктов Альметьевского региона. - Казань : РИЦ "Дом печати", 2000. - 208 с. - JSBN 5-94259-005-2.

4. Арнольдов, А. И. Культурное наследие : открытие миру / Арнольдов Арнольд Исаевич. - М. : МГУКИ, 2003. - 25 с.

5. Арнольдов, А. И. Национальная культура и глобализация: сферы взаимодействия / Арнольдов Арнольд Исаевич. - М. : МГУКИ, 2004. - 48 с.

6. Ян, Ассман. Культурная память: Письма, память о прошлом и политическая идентичность в высоких культурах древности: пер. с нем. /Ассман Ян. - М. : Языки славянской культуры, 2004. - 368 с. - JSBN 5-94457-176-4.

7. Ахметзянов, М. И. Восточные районы Закамья и история татарской литературы / Ахметзянов Марсель Ибрагимович. - Казань : Магариф, 1999. -159 с.-JSBN 5-7761-0848-9.

8. Ахметзянов, М. И. Древний "балбал" // Из истории Альметьевского региона. -Казань : Татполиграф, 1999. - С. 314-315.158

9. Ахметзянов, М. И. Летопись одного знатного рода / Ахметзянов Марсель Ибрагимович. - Казань : Магариф, 2001. - 63 с. - JSBN 5 - 7761-1103-Х.

10. Ахметзянов, М. И. На пути изучения эпиграфических памятников / Марсель Ахметзянов. - Маяк. - 2000. - От 30 июля. - С. 2.

11. Ахметзянов, М. И. Ногайская орда / Ахметзянов Марсель Ибрагимович. -Казань : Магариф, 2002. - 343 с. - JSBN 5-7761-1252-4.

12. Ахметзянов, М. И. О судьбе булгарского языка / М. И. Ахметзянов // Татарская археология. - 1998. - № 1(2). - С. 116-118.

13. Ахметзянов, М. И. Татарская рукописная книга. - Казань : Таткнигоиздат, 2000. - 270 с. - JSBN 5-298-00960-3.

14. Ахметзянов, М. И. Татарские родословные. - Казань : Таткнигоиздат, 1995. - 128 с. - JSBN 5-298-00472-5.

15. Ахметзянов, М. И. Татарские шеджере. - Казань : Таткнигоиздат, 1991. -158 с- JSBN 5-298-01101-Х.

16. Ахметзянов, М. И. Эпиграфика Альметьевского региона / Ахметзянов Марсель Ибрагимович. - Казань : Магариф, 2000. - 159 с. - JSBN 5-7761-0941-8.

17. Башки, И. Тамги и этнические названия / И. Башки // Татарская археология. -1997.-№1.-С. 132-138.

18. Баязитова, Ф. С. Татары Альметьевского региона / Баязитова Флера Саидовна. - Казань : Магариф, 2001. - 329 с. - JSBN 5-7761-0987-6.

19. Белинцева, И. В. Методологические аспекты культурологического анализа архитектурного объекта // Современные методы исследования культуры. -М. : МГУКИ, 2000. - С. 39-62.

20. Бибикова, О. П. Калам острее сабли / О. П. Бибикова // Восточная коллекция. - 2005.- Весна. - С. 66-83.

21. Боярский, П. В. Введение в памятниковедение / Боярский Петр Владимирович. - М. : [б. и.], 1990. - 249 с.

22. Боярский, П. В. Перспективы развития памятниковедения // Памятниковедение. Теория, методология, практика. - М. : [б. и.], 1986. - С. 124-132.

23. Бромлей, Ю. В. Этнические функции культуры и этнография // Этнознаковые функции культуры. - М. : Наука, 1991. - С. 5-21.

24. Валеев, Ф. X. Древнее и средневековое искусство Среднего Поволжья / Валеев Фуад Хасанович. - Йошкар-Ола : Книгоиздат, 1975. - ПО с.

25. Валеев, Ф. X. Древнее искусство Татарии / Фуад Валеев, Гузель Валеева -Сулейманова. -Казань : Таткнигоиздат, 1987. - 166 с.

26. Валеев, Ф. X. Татарский народный орнамент / Валеев Фуад Хасанович. -Казань : Таткнигоиздат, 2002.-295 с. - JSBN 5-901947-03-7.

27. Валеева-Сулейманова, Г. Ф. Декоративное искусство Татарстана /Валеева-Сулейманова Гузель Фуадовна. - М. : Наука, 1995. - 190 с.

28. Валеева-Сулейманова, Г. Ф. К вопросу об исторической преемственности традиционного искусства населения аулов Альметьевского района // Проблемы изучения истории заселения и образования населенных пунктов Альметьевского региона. - Казань : РИЦ "Дом печати", 2000. - С. 109-28. 29. Валеева-Сулейманова, Г. Ф. Локальное и региональное в народном искусстве татар Альметьевского района // Альметьевский регион : проблемы историко-культурного наследия. - Казань : РИЦ "Дом печати", 2000.- С. 111-121. 30. Валеева, Д. К. Ислам и татарское изобразительное искусство / Д. К. Валеева // Аргамак. - 1995. - № 12. - С. 196-198.

31. Валеева, Д. К. Художественная резьба в архитектуре и эпиграфике золотоордынских булгар / Д. К. Валеева // Татарская археология. -1998.-№ 1(2).-С. 88-95.

32. Веденин, Ю. А. Новые подходы к сохранению и использованию культурного и природного наследия в России / Ю. А. Веденин, П. М. Шульгин // Известия РАН. - 1992. - № 3. - С. 90-99.

33. Габдуллин, И. Р. К вопросу об основании населенных пунктов на территории Юго-Востока Татарстана в XVII-XVIII веках // Проблемы изучения истории заселения и образования населенных пунктов Альметьевского региона. -Казань : РИЦ "Дом печати", 2000. - С. 80-85.

34. Габдуллин, И. Р., Ибрагимова Р. Р. Мектебе и медресе Бугульминского и Мензелинского уездов в конце XIX - начале XX вв. // Из истории Альметьевского региона. - Казань : Татполиграф, 1999. - С. 174-179.

35. Галлямов, Р. Р. Причины и последствия строительства Закамской засечнойлинии в 1653-1656 годах // Из истории Альметьевского района. - Казань:Татполиграф, 1999. - С. 59-76.

36. Георг, В. Ф. Гегель. Эстетика : пер. с нем. / Гегель Георг В. Ф. - М. :Искусство. 1968. - 312 с.

37. Гинецинский, В. И. Предмет психологии : дидактический объект /Гинецинский Владислав Ильич. - М. : Логос, 1994. - 180 с.

38. Гинзбург, М. Я. Декоративное творчество // Забвению не подлежит. - Казань :Таткнигоиздат, 1992. - С. 223-227.

39. Гинзбург, М. Я. Татарское искусство в Крыму // Забвению не подлежит. -Казань : Таткнигоиздат, 1992. - С. 209-217.

40. Гордлевский, В. А. Бахаутдин Накшбенд Бухарский // Памяти академика Ольденбурга. - М. : [б. и.], 1934. - С. 165-170.

41. Грач, П. Д. Древние кочевники в центре Азии / Грач Петр Дмитриевич. - М. :Наука, 1980.-256 с.

42. Гумилев, Л. Н. Древняя Русь и Великая Степь / Гумилев Лев Николаевич. -М. : Мысль, 1989.-764 с.

43. Гумилев, Л. Н. От Руси до России : очерки этнической истории / Гумилев Лев Николаевич. - М. : Танаис ДН-ДИК, 1994. - 559 с.

44. Гумилев, Л. Н. Этногенез и биосфера Земли / Гумилев Лев Николаевич. - М. :Ин-т ДИ-ДИК, 1999. - 638 с.

45. Гусейнов, Ч. Г. Не дать воде пролиться из опрокинутого кувшина / Гусейнов Чингиз Гасанович. - М. : Багриус, 2003. - 505 с. - JSBN 5-98264-002-8.

46. Гусейнов, Ч. Г. Этноконфессиональное пространство России / Ч. Г. Гусейнов//Ориентиры культурной политики. - 2003. -№ 11. - С. 75-79.162

47. Гусейнов, Ч. Г. Этот живой феномен / Гусейнов Чингиз Гасанович. - М. :Советский писатель, 1988. - 432 с. - JSBN 5- 265-00216-2.

48. Давлетшин, Г. М. Очерки по истории духовной культуры предков татарскогонарода / Давлетшин Гамирзан Миргазянович. - Казань : Таткнигоиздат, 2004. - 431 с. - JSBN 5-298-04058-6.

49. Джордж, Мур. Принципы этики : пер. с англ. / Мур Джордж. - М. : Прогресс,1984.- 324 с.

50. Дьерд, Лукач. Своеобразие эстетического : пер. с нем. / Лукач Дьерд. - М. :Прогресс, 1985.-334 с.

51. Дьячков, А. Н. Культурное и природное наследие как система культурныхценностей // Культурное и природное наследие России. - М. : Биоинформсервис, 1996. - С. 9-23.

52. Забвению не подлежит... - Казань : Таткнигоиздат, 1992. - 255 с. - JSBN 5-298-01153-5.

53. Зайцев, И. В. В надежде на посмертное воздаяние... / И. В. Зайцев //Восточная коллекция. - 2005. - Весна. - С. 134-141.

54.Заключение о достоверности шеджере Гирает бия и о родовой принадлежности Н. М. Мириханова: отчет о НИР / Ин-т Рос. ист. - М. : 3 с. - исполн. : Трепавлов В. В.

55. Зимин, А. И. Россия в поисках культурно-исторической и национальной самоидентификации // А. И. Зимин, В. С. Зуйков, И. К. Мишарина. - М. : Луч, 2001. - 232 с. - JSBN 5-7005-0421-9.

56. Зинченко, С. А. Место канонического произведения в системе культурныхценностей // Современные методы исследования культуры : матер, конф. преп. и стажеров ВШК. - М. : МГУКИ, 2000. - С. 62-64.

57. Иванов, С. В. Древний информационный комплекс в современном орнаментенародов Сибири / Иванов Сергей Васильевич. - М. : Наука, 1964. - 220 с.

58. Иванов, СВ. Материалы по изоискусству народов Сибири XIX - начала XXвека / Иванов Сергей Васильевич. - М.-Л. : Изд-во АН СССР (Ленинградское отделение), 1954. - 640 с.

59. Иванов, С. В. Орнамент народов Сибири как исторический источник /Иванов Сергей Васильевич. - М.- Л, 1963. - 220 с.

60. Измайлов, И. Л. Средневековые памятники Альметьевского региона : проблемы историко-археологической периодизации // Проблемы изучения истории заселения и образования населенных пунктов Альметьевского региона. - Казань : РИЦ "Дом печати", 2000. - С. 16-28.

Размещено на Allbest.ru