Системное качество экономического развития в его гуманистической определенности

Рассмотрение же ОЭФ как единого целостного организма в единстве и диалектическом взаимодействии материального и духовного, базиса и надстройки, с учётом его исторических «возрастных» особенностей позволяет понять целостную логику социально-экономического развития в системном виде. Целостная теория ОЭФ - это более широкая научная панорама истории, которая даёт возможность представить её не однолинейным, а противоречивым, многообразным и комплексным процессом взаимодействия материального и духовного, экономического и социального. Понятие ОЭФ, как способ производства непосредственной жизни - это обобщённый целостный теоретический итог системного исследования общества, который позволяет в многообразии природных, климатических, культурных и иных различий стран и народов увидеть общие закономерности истории, понять и объяснить как неравномерность, так и общий ход социально-экономического развития. Но последовательность формаций не является обязательной схемой, которой должна подчиняться история каждого народа, т.к. одни народы задерживаются в своём развитии, а другие вырываются вперёд.

Целостная теория ОЭФ даёт возможность осмыслить всемирную логику социально-экономического развития как результат взаимодействия многих обществ, стоявших и стоящих на разных ступенях мирового развития. С одной стороны, каждое конкретное общество - это и формация и цивилизация, своего рода социально-экономический генотип общества, который включает в себя устойчивые черты, природные, экономические, демографические, бытовые и т.п. особенности, определяющие формы жизнедеятельности социально-экономического организма как целого и его историческую нишу и судьбу в логике истории. С другой стороны, если рассматривать цивилизацию как целое, как сообщество людей живущих на Земле, то общественно-экономическая формация - это определённая ступень её исторического развития. Но различные моменты становления человеческой цивилизации как целого оказались распределёнными между разными географическими регионами, континентами, странами и народами, и каждая страна в её самобытности, неповторимости вносит свой особенный вклад в материальную и духовную культуру человеческого общества.

Более того, эта совокупность особенных цивилизаций не есть хаотичное целое. На этапе предыстории человечества расщепление и обособление человеческой жизнедеятельности на материальную и духовную, реализуясь в разрыве человека и природы, индивида и общества, в разделении самого человека на классы, во внутреннем обособлении и противоположении базиса и надстройки, общества и государства, получило внешнее проявление в раздвоении и обособлении человеческой цивилизации на Восточную и Западную. Две противоположные стороны ОЭФ - базис и надстройка, олицетворяющие собой её материальное и духовное, экономическое и социальное начала получили по отношению друг к другу внешнее выражение, обособленное существование, оказались разведёнными по разным сторонам Земного шара.

Само разделение цивилизации на два её типа вытекает из характера взаимодействия природы и общества. В период, когда длительное время в истории человечества основным средством производства являлась земля, а главным типом производства натуральное хозяйство, специфика географической среды, природно-климатических условий в сочетании с демографическим фактором (численность и плотность населения) порождала неравномерность развития народов, оказывала существенное влияние на формы собственности, социально-экономическую организацию общества. Следует отметить, что данный вопрос обстоятельно исследован во многих научных работах. Поэтому мы рассматриваем его в самых общих чертах, в той мере, в какой это необходимо для решения поставленной в работе проблемы.

Характер и степень влияния отмеченных факторов на социально-экономическое развитие определяется, прежде всего, уровнем производительности труда. В связи с этим основная экономическая причина своеобразия двух типов цивилизаций, в конечном счёте, заключается в различном способе получения прибавочного продукта. Основу Восточной цивилизации составлял земледельческий труд, который и определил её внутренний менталитет с приоритетом ценностного начала в нём. В условиях избыточных возможностей природно-климатических условий цивилизаций Востока производство прибавочного продукта обеспечивало поливное земледелие. Организовать же его могло только государство как верховный собственник орошаемой земли, принуждая население к работе и уплаты ренты - налога. Поэтому социально-экономическую основу Восточной цивилизации составляет непосредственно-общественное начало в форме государственной собственности на средства производства, определяющее суть азиатского способа производства. Как отмечает Г.Б. Хмелевская «собственническая функция государства возникает не в результате действия злой воли отдельных лиц…, а в силу жизненной необходимости - для защиты страны и функционирования единой оросительной системы, позволяющей осуществлять производство надёжно и безопасно»[23, с.69].

Западная же цивилизация развивалась в иных природно-климатических условиях, при которых отдельная семья способна была систематически осуществлять земледельческий процесс и получать вполне достаточные для жизнеобеспечения урожаи без сотрудничества с централизованной властью. Рост населения в условиях ограниченности земель в Западной Европе вызвал формирование ремесленного производства и частного собственника - ремесленника, которые стали экономической и социальной базой Западной цивилизации. Исходным пунктом и основой Западной индустриальной цивилизации с её социокультурными ценностями, замешанными на принципе рационализма и индивидуализма, является частный ремесленно-торговый труд. В ремесленном труде потенциально содержится стремление работника к рационализму и индивидуализму. «Именно из особенностей ремесленного труда, осуществляемого в частной форме, из потребностей его носителя вырастает уникальная система ценностей, отличающая Западную культуру от культуры России и Восточных цивилизаций»[23, с.98].

Таким образом, история развела коллективное и индивидуальное начала социально-экономического развития по разным полюсам, специализировав их на производстве материального и духовного с тем, чтобы после завершения этой огромной исторической работы на основе развитых материальных и духовных предпосылок органически соединить их вместе. Формированием и противопоставлением двух типов цивилизаций история тем самым реализует принцип «разделения властей»: природной и общественной, материальной и духовной, принцип, на основе которого они исторически ограничивают их стремление к чрезмерной монополизации.

Россия находится на стыке Восточной и Западной цивилизаций. Природно-климатические условия России, с учётом постоянного агрессивного давления соседних народов, утвердило не только специфическую форму хозяйствования, но и совершенно иную систему ценностей, чем на Западе. В отечественной экономической литературе русская поземельная община признаётся одним из главных источников формирования коллективных начал российского менталитета. Природно-климатические, географические и исторические особенности Российской цивилизации формировали в русском человеке два начала: свободную индивидуальность и способность её добровольно ограничивать в интересах целого, что и составляет сущность соборности[cм.23,с.50]. Здесь находятся истоки гуманистического начала российской духовности. Однако при этом нельзя идеализировать взаимодействие индивидуального и коллективного начал в отечественной истории. Она полна драматическими коллизиями в их борьбе, свидетельством чему является наше время. Но в наиболее опасные моменты истории всё же спасительным является начало коллективное.

В своей более богатой и развитой коллективности и ментальности с её основополагающим принципом «спасения души» Восточная цивилизация на протяжении длительной истории в технико-технологическом отношении остаётся в роли догоняющей по отношению к Западу. Вместе с тем, со своим принципом «спасения плоти» Западная цивилизация, которой человечество обязано своими научно-техническими достижениями, в полной мере проявила опасность своего рационального тоталитаризма гонкой вооружений, исчерпанием ресурсов, развязыванием войн и т.д. Более того, своими достижениями Западная цивилизация во многом обязана именно Восточной и другим цивилизациям, без колониального прошлого которых её история не состоялась бы.

Однако, экономически общее, что объединяет Восточную и Западную цивилизации на этапе предыстории - это то, что человек в них является средством, простым «механическим» элементом производительных сил. И именно поэтому, основанные на противоположных принципах (коллективизм и индивидуализм) они воспроизводят действительную жизнь в отчуждённой форме - в форме экономического и политического деспотизма.

Таким образом, логику социально-экономического развития, а ,следовательно, и его гуманизацию можно понять только на базе целостной концепции цивилизации, в основе которой лежат представления о ОЭФ как способе производства действительной жизни, как целостном организме во взаимодействии всех его составных частей. Теория ОЭФ получает на уровне цивилизации своё всеобщее завершение. Само понятие ОЭФ есть общий принцип построения общества как системы и логики его развития. Но эту логику нельзя базировать только на представлениях о пяти сменяющих друг друга формациях, в основе которых односторонне понятая диалектика производительных сил и производственных отношений. С позиций целостного подхода к историческому развитию человека и общества К.Маркс выделил, как известно, три основных качественных этапа:

период развития, основанный на личной зависимости;

этап личной независимости, основанной на вещной зависимости;

эпоха свободной индивидуальности, основанная на универсальном развитии индивидов.

«Отношения личной зависимости (в начале, совершенно первобытные),- пишет К.Маркс,- таковы те первые формы общества, при которых производительность людей развивается лишь в незначительном объёме и в изолированных пунктах. Личная независимость, основанная на вещной зависимости, - такова вторая крупная форма, при которой впервые образуется система всеобщего общественного обмена веществ, универсальных отношений, всесторонних потребностей и универсальных потенций. Свободная индивидуальность, основанная на свободном развитии индивидов и на превращении их коллективной, общественной производительности в их общественное достояние - такова третья ступень. Вторая ступень создаёт условия для третьей»[18,ч.1,с.100-101].

Так в укрупнённой форме им выражена общая логика социально-экономического развития. В соответствии с ней первый его этап - это этап становления и развития овеществлённой формы производственных отношений, отчуждённая всеобщность которой характеризует его второй этап. Снятие овеществлённой формы производственных отношений, преодоление отчуждения человеческой жизнедеятельности - это основное содержание третьей ступени, составляющее суть гуманизации социально экономического развития. Именно поэтому целостное понимание исторической логики производства и воспроизводства действительной жизни даёт возможность рассматривать гуманизацию экономического развития как процесс формирования его нового интегрального системного качества в новом измерении.

Другие подходы в осмыслении исторической логики экономического развития, появившиеся позже, и ныне распространенные в западной научной и учебной литературе в этом отношении обладают меньшим методологическим потенциалом. Речь идёт, прежде всего, о концепции «стадий роста» американского экономиста У.Ростоу, которую он противопоставил формационному подходу (в отмеченном узком понимании)[см.24]. На основе этой концепции он вначале выделил пять, а позже шесть основных стадий экономического развития цивилизации: 1) традиционное общество, 2) стадия перехода, 3) взлёт, 4) движение к зрелости, 5) стадия высокого уровня массового потребления, 6) стадия поиска качества жизни. Каждая стадия характеризуется им соответствующей качественной спецификой, особой необходимости рассмотрения которой нет. Отметим лишь главное. Концепция «стадий роста» считается характерным примером методологии технологического детерминизма, которая придаёт решающее значение в эволюции общества технико-экономическим характеристикам: уровню развития технологий, отраслевой структуре хозяйства, доле производственного накопления в национальном доходе, структуре потребления. В последовательности стадий экономического развития по Ростоу, просматривается, конечно, нарастание зрелости общества и повышение уровня и качества жизни. Но эта концепция не выходит за рамки методологического индивидуализма рыночной экономики и не позволяет рассмотреть экономическое развитие на системной основе в подлинно гуманистическом измерении.

«Системную ограниченность» этой концепции в определённой мере преодолевает типология экономических систем, принятая в современной западной экономической теории. Эта типология сводит хозяйственные системы к четырём основным : 1) традиционная (дорыночная) экономика, 2) классическая рыночная экономика - «чистый капитализм», 3) смешанная экономика (постклассическая рыночная с активным вмешательством государства), 4) командная экономика, в которой частнособственнические и рыночные стимулы заменены государственными директивами. Однако в характеристике различных экономических систем в соответствии с произведённой типологией отсутствует их системное описание на диалектической основе. На уровне понятий (способ координации, собственность и др.) рассматриваются лишь отдельные стороны систем, некоторая совокупность их свойств, что даёт более всего эмпирическое, нежели строго теоретическое представление о них. Поэтому в подобных описаниях экономических систем отсутствует субстанциональная основа и логика их развития, не обнаруживается историческая преемственность в нём. Эти описания систем не дают возможность выявить глубинные тенденции гуманизации экономического развития и ответить на вопросы о том, почему и как возникают одни и исчезают другие экономические системы, какова последовательность их смены, выраженная в строго категориальной форме.

Однако научный подход, претендующий на методологическую роль в понимании исторической логики экономического развития в его гуманистической направленности, может быть истинным в том случае, если он позволяет отобразить это развитие в диалектической системе категорий. Формационный подход в широком смысле осуществить это позволяет.



2. Проблема «начала» в теории познания и генетическое основание экономической системы капитализма

Диалектическое воспроизведение экономической системы предполагает построение категорий, теоретически отражающих ее, таким образом, чтобы они генетически выводились друг из друга в соответствии с их действительной исторической и логической субординацией. В связи с этим возникает вопрос о генетической основе, ее родовом «начале», без выявления которого трудно говорить о системном теоретическом исследовании.

Родовое начало определяет такое важнейшее свойство экономической системы как ее голографичность, которая характеризует ее всеобщую природу, определяющую генетическую совместимость всех ее составляющих органов. Другими словами, родовое «начало» - это тот предельный, далее не разложимый, единичный элемент системы, своего рода «зародыш», в котором заложен весь генетический код ее развития. Поэтому определение такого «начала», т.е. исходной категории теоретического воспроизведения экономической системы, является первой предпосылкой ее целостного познания. Каковы же с этой точки зрения принципы определения начала, ее свойства и признаки? Следует отметить, что проблеме начала в теоретическом познании посвящено не так уж много специальных научных работ, причем практически все они написаны в советский период.[cм. 25,26]Среди них наиболее фундаментальной является книга Ж. Абдильдина «Проблема начала в теоретическом познании»[26].

В нашей работе рассмотрение этой проблемы не выступает в качестве самоцели. В целом, положительно оценивая вышеназванную книгу и опираясь на ее основные положения, а также на работы других авторов, мы рассмотрим этот вопрос лишь в той мере, в какой это необходимо для нашего дальнейшего изложения.

Согласно теории познания начало познания должно быть непосредственным, чувственным. Человеческие чувства несут в себе все черты объективного, всеобщего, которые отражаются навыками практической человеческой деятельности, и в этом смысле, как писал Маркс, они «непосредственно в своей практике стали теоретиками»[22, с.592]. Наши знания имеют своим источником ощущения, восприятия. Само «образование пяти внешних чувств, - особо подчеркивал К. Маркс, - это работа всей до сих пор протекшей всемирной истории»[22,с.594].

Чувственное восприятие действительности является моментом практической преобразовательной деятельности человека. Однако в чувственном познании объект исследования только лишь выделяется как целое, данное в живом созерцании. Это первоначальное целое, как отмечает Ж. Абдильдин, «есть результат не теоретического познания, а практического выделения предмета. Практика выступает здесь как исходный пункт выделения исследуемого целостного объекта»[26, с.272]. Поэтому это первоначальное целое выступает как нерасчлененное целое. Чувственно-конкретное целое только по форме конкретно, замечает Ж. Абдильдин, но абстрактно по содержанию. Однако как бы ни были сильны чувства, ощущения, восприятия, в них знание о действительности содержится в скрытом, непроанализированном виде. Поэтому в непосредственности, по словам Гегеля, заключается недостаточность начала, но вместе с тем она содержит в себе импульс к дальнейшему движению[13,т.3,с.293-294]. Это дальнейшее движение является процессом опосредованного получения знаний, т.е. теоретической деятельностью по формированию и образованию понятий, законов, процессом анализа уже выделенного целого, воспроизведения его в логике мышления. При этом «теоретическое познание не ограничивается выделением первоначального целого, а возникает проблема выявления классической формы предметы»[26,с.272].

В классической форме исследуемой целостной системы наиболее полно выражается ее природа, всеобщим образом проявляется ее родовая сущность. Поэтому выявление классической формы целого является важнейшим условием ее теоретического воспроизведения. В ходе этого воспроизведения, в процессе движения от абстрактного к конкретному это целое должно быть постоянно в нашем представлении как предпосылка.

При теоретическом рассмотрении исследуемого предмета и возникает собственно проблема «начала», а именно, вопрос о том, с чего следует начинать исследование самого предмета, какими свойствами должно обладать это начало, ибо теоретическое воспроизведение предмета не может быть начато с любого произвольного пункта.

Диалектико-материалистическое понимание начала связано,прежде всего, с его предметной характеристикой. То есть начало теоретического познания системы понимается не как мысль, а как достоверность реального факта, наличное бытие действительности.

«… Исходным пунктом всякого исследования (связанного с практикой) всегда является некоторый материальный объект»[27,с.14]. При этом начало должно быть не любой предметностью, а такой, которая обладала бы простейшими определениями, являлась бы самым простым элементом системы, не опосредованным ни одним из других элементов системы. Однако материалистическая диалектика не признает абсолютной непосредственности, ибо в противном случае это было бы равносильно признанию первопричины, первотолчка. Непосредственное бытие, данная наличная форма выступает в качестве «начала» системы потому, что оно обладает еще и характером всеобщности. И в этой двойственной характеристике «начала» как непосредственного и всеобщего оно предстает не в плане их абстрактной противоположности, а как диалектическое единство всеобщего и единичного, как конкретно-всеобщее. «Началом теоретического восхождения может выступать только такое единичное (особое), которое выполняет роль всеобщего в данной системе»[26,с.227].

Но существует ли реально конкретно-всеобщее, в котором всеобщее было бы прочно закреплено за какой-то одной единичной (особой) формой материального? Как известно из истории домарксистского материализма, философы пытались найти всеобщую абсолютную форму материального, отождествляя ее с какой-либо конечной, вещественной формой материи. В марксистской философии «принципиально снят вопрос об абсолютном начале мира в онтологическом смысле, так как доказана научная и философская неразрешимость вопроса об абсолютном начале в отношении бесконечного объективного мира. Открыть начало бесконечного означает по существу оконечить бесконечное. Сама попытка ставить этот вопрос ведет к теологии»[26,с.227]. Вопрос о начале объективного мира может быть научно поставлен и разрешен лишь в рамках основного вопроса философии, в рамках вопроса об отношении мышления к бытию.

В теоретическом понимании начало как конкретно-всеобщее суть противоречие: оно есть единство единичной чувственной конечности и бесконечной родовой всеобщности. В своей чувственной конечной предметности оно существует как богатство особенного и единичного. Всеобщность же понятия начала, не означая простой схожести всех единичных объектов данного рода, а выступая их субстанцией, законом их связи в составе определенного целого, не предстает в чувственном восприятии, а выступает в мысленном определении.

Но в таком случае возникает вопрос: а реально ли это всеобщее, или оно иллюзорно? В самом деле, если иметь в виде природу в целом в ее бесконечности в пространстве и времени и с ее бесконечными частными формами, тосущественное свойство материи, ее высший атрибут составляет мышление. Выступая в качестве всеобщего свойства материи, мышление (сознание) вместе с тем является ее собственным диалектическим отрицанием. Однако мышление, являясь противоположностью материи, не существует отдельно от материи в качестве бестелесного духа. Мышление есть внутреннее, неотделимое свойство материи, в силу чего последняя выступает как познающая себя материя. Поэтому как всеобщее материи мышление (сознание) реально. Причем единственной мыслящей материей является живой, реальный человек. «Именно в человеке природа как раз самоочевиднейшим образом и совершает то самое действие, которое мы привыкли называть «мышлением». В человеке, в виде человека, в его лице мыслит сама природа, а вовсе не какое-то особое, извне вселяющееся в нее существо, начало или принцип. В человеке природа поэтому мыслит самое себя, осознает самое себя, ощущает самое себя, действует сама на себя»[28,с.24].Стало быть, вопрос о «начале» в его понимании как единства единичного и всеобщего правомерен в своей постановке лишь применительно к человеческой истории вообще, причем этим «началом» и является сам человек. И уже с точки зрения человеческой истории вновь возникает вопрос: а может ли всеобщее иметь самостоятельное бытие, отличное от ее реальных особенных форм? Все зависит от определенного исторического этапа развития человеческого общества. Более подробно этот вопрос будет раскрыт в ходе дальнейшего изложения.

Итак, начало выступает в качестве основания, простейшего и вместе с тем универсального отношения конкретной целостной системы, в качестве «элементарной клеточки», «зародыша», в котором заключена возможность развития этой системы во всем богатстве ее содержания. Эта возможность развития «элементарной клеточки» заложена в ее внутренней противоречивости.

Внутренняя противоречивость является источником самодвижения начала, а потому выступает в качестве его существенной характеристики. Причем «начало восхождения от абстрактного к конкретному (первоначальная абстракция) должно содержать в себе такое противоречие, которое обусловливает и опосредствует само движения и развитие предмета»[29,с.140].Разрешение внутреннего противоречия начала является преодолением его односторонности и элементарности, собственным самообоснованием и доказательством как начала системы, и вместе с тем становлением самой этой системы в развитую конкретность, сохраняющую в то же время в себе свое собственное начало в виде массы уже развитых в полную определенность функционирующих клеток, составляющих ее плоть.

Следовательно, развитие самого этого конкретного целого является ничем иным как самодвижением его собственного начала, развертыванием его в пространстве и времени. Так что в каждый данный момент оно представляет собой результат развития этого начала. И в этом смысле в своем движении это целое выступает тождественным самому себе, как единство начала и результата, непосредственного и опосредованного, как процесс его собственной истории.Поэтому понимание начала системы связано с пониманием всей истории ее развития. Это значит, что начало теоретического исследования совпадает с реальным началом ее действительного развития. «С чего начинается история, с того же должен начинаться и ход мыслей…»[30,с.497].

При этом «начало» в своем развертывании выражает не только собственно историю целостной системы, но и ее предысторию[31,с.55]. Вместе с тем и само «начало» как исходный пункт всей истории системы не является абсолютным, беспредпосылочным, ибо в противном случае « это начало было бы абсолютно ничто, т.е. не заключало бы в себе никакого содержания»[32,с.41]. «Начало», в свою очередь, есть также результат предшествующего исторического развития, имеет свои определенные предпосылки возникновения. Эти предпосылки не являются продуктом этого «начала». Они существуют до него и вне зависимости от него как совокупность некоторых обстоятельств, условий, внутренняя противоречивость которых выражает собой возможность и необходимость появления новой действительности. По мере развития, созревания этих условий, в результате их собственного внутреннего синтеза возникает новое явление в ее зародышевой форме. Причем, « в плане диалектики общего и единичного, - правильно отмечал В.П. Кохановский, - условия возникновения предмета - это одновременно и всеобщее, и единичное, а появление предмета из своих предпосылок - это превращение всеобщего в единичное и наоборот»[31,с.55].

Возникнув из своих предпосылок, новое явление как бы поглощает эти предпосылки, одновременно отрицая их и воспроизводя в преобразованном виде в качестве своего внутреннего содержания, делая их элементами своей структуры. То есть эти предпосылки «употребляются как материал для предмета и, следовательно, входят в содержание предмета»[33,с.326].

Вместе с тем, раз уже «зародыш» нового явления возник, он выступает теперь в качестве собственной предпосылки развития этого явления в целостную систему, в условиях которой этот зародыш представлен массой ее функционирующих «клеток», является реальной предпосылкой ее существования и постоянным результатом ее бытия. Целостная система, таким образом, в снятом виде содержит свое историческое движение, постоянно воспроизводя свое начало в качестве основы собственного существования. Следовательно, исследование начала системы, развитие его определений означает воспроизведение одновременно и логики, и истории развития этой системы.

С чего же необходимо начинать исследование самого «начала», в какой последовательности излагать, чтобы воспроизвести систему в ее целостности? Ответ на этот вопрос ведет к диалектической логике. Именно ею установлена и указана последовательность анализа «начала», субординация и координация категорий, выражающих процесс ее развертывания в целостность. В связи с этим М.М. Розенталь, например, писал: «Маркс начинает систему экономических категорий с товара и стоимости, затем переходит к категориям денег, капитала и т.д. Это движение экономических категорий имеет свой логический эквивалент в виде движения соответствующих логических категорий - качества, количества, явления, сущности и др. Маркс, исследуя товар, начинает почему-то с качественной определенности (потребительной стоимости), а не с его количественной определенности ( меновой стоимости)»[34,с.546]. И хотя взаимосвязь и место каждой категории объективно обусловлены движением самого объекта, «сам по себе этот объект, - отмечает М.М.Розенталь, - не содержит всех оснований, которые бы указывали, почему анализ товара начинается с качества, а не с количества, почему движение понятий начинается с видимости вещей, переходя затем к сущности»[34,с.545].

Именно диалектическая логика и дает рекомендации для определения последовательности развертывания категорий в систему, ибо она является не «точкой зрения» какого-либо исследователя, а теоретическим выражением объективных законов развития мира, историей мышления в ее абстрактном итоге. В логических формах и фигурах диалектики «выражена тысячелетняя практическая деятельность человечества во всех областях экономики, политики, науки, культуре. Диалектический метод - это научное выражение всего опыта развития человечества»[35,с.43].

Причем само описание развития начала в целостную действительность в чисто логическом плане является не чем иным как изложением диалектической логики. Более того, и это очень важно подчеркнуть, в теоретическом развертывании «начала» полностью реализуется принцип тождества диалектики, логики и теории познания. Это значит, что как само «начало» целостной системы, так и все остальные категории, воспроизводящие логику развития этой системы и опосредованные «началом», выполняют одновременно и мировоззренческую, и гносеологическую, и методологическую функции.

Маркс, сформулировав основные положения материалистического понимания истории, приступил к систематическим занятиям в области политической экономии. Здесь не ставится задача подробно проанализировать становление и развитие экономической теории Маркса. Для нашего изложения важно лишь уяснить вопрос о том, как реализуется материалистическое решение основного вопроса философии в самом экономическом исследовании К.Маркса, в определении предмета и метода и исходной категории этого исследования.

Итак, с чего Маркс начал свою работу в области политической экономии?

В «Критике политической экономии» Маркс констатирует полезность той логической работы, которую проделала классическая политическая экономия. Поэтому задача Маркса состояла в том, чтобы путем критики впервые довести науку до такого уровня, чтобы ее можно было представить диалектически. Свой критический анализ Маркс начал с тех уже готовых логических построений, которые доставила ему классическая политическая экономия вообще. «Мы исходили из предпосылок политической экономии. Мы приняли ее язык и законы. Мы предположили как данное частную собственность…»[22,с.559].

Здесь необходимо вновь подчеркнуть, что следует различать исходный пункт собственно исследования и исходный пункт изложения. В данном случае речь идет о частной собственности как исходном пункте исследования теоретического материала, накопленного классической буржуазной политической экономией, а не об исходном пункте диалектического изложения целостной экономической теории Маркса.

Объектом теоретического интереса Маркса выступает не частная собственность вообще, каковой она выступала на ранних этапах ее исследования, а собственность в ее наиболее полной определенности, наиболее чистом и развитом виде - капиталистическая частная собственность, т.е. капитал. Поэтому из всех категорий, характеризующих буржуазное общество, Маркс выделяет капитал. Уже в «Экономическо-философских рукописях» капитал по существу выступает центральной категорией, который характеризуется Марксом как «командная власть» над трудом и его продуктами»[36,с.59]. Во «Введении» Маркс уже прямо пишет: «Капитал - это господствующая над всем экономическая сила буржуазного общества. Он должен составлять как исходный, так и конечный пункт…»[18,ч.1,с.44]. Поэтому Маркс ставит задачу открыть закон его движения. В ходе ее решения Маркс пришел к выводу, что исходным пунктом построения теории капитала является товар. Этим выводом Марксом и решается вопрос об исходной категории исследования капиталистического способа производства. Товар представляет собой то отдельное, которое заключает в себе развитие частной собственности как общего в его исторически полной определенности, т.е. развитие капитала.

Теория капитала, созданная Марксом, является конкретным описанием диалектики производительных сил и производственных отношений. В единстве потребительной стоимости и стоимости товара как исходной категории капитала заключено начальное противоречие между производительными силами и производственными отношениями. Раскрывая связь, существующую между категориями «производительные силы» и «потребительная стоимость» Я.Певзнер, например, правильно отмечал, что «развитие потребительной стоимости это рост производительных сил, создание конкретным трудом все новых и новых средств производства и потребления»[37,с.66]. Движение же стоимости есть развитие экономического отношения как чисто общественного отношения. «Потребительная стоимость как таковая выражает прежде всего отношение индивида к природе; меновая стоимость… его социальное отношение…»[18,ч.2,с.442].

Изложение в «Капитале» диалектики производительных сил и производственных отношений основано на последовательном воплощении Марксом непосредственно в экономической теории материалистического решения основного вопроса философии. И это воплощение проявляется, прежде всего, в самом начале диалектического изложения теории капитала, в анализе товара.

Непосредственно товар существует как определенная потребительная стоимость, которая характеризует его как материальную, вполне осязаемую вещь. И в этом реализуется положение о первичности материи. Как уже отмечалось выше, начало исследования системы должно выражать ее такое элементарное бытие, которое является предметным, доступным чувственному восприятию.

В то же время стоимость, заключенная в товаре, представляет собой определенное общественное отношение, которое является общим свойством товаров и которое не выступает непосредственно данным. Стоимостное отношение товаров «существует сначала только в уме, в представлении, как и вообще отношения можно только мыслить, а не воспринимать чувственно»[18,ч.1,с.84], если их хотят фиксировать в отличие от тех предметов, которые являются их вещественными носителями. Стоимость, заключенная в товаре, по отношению к его потребительной стоимости, выступает как нечто вторичное, причем прямо противоположное их материальной телесности. «В прямую противоположность чувственно грубой предметности товарных тел, в стоимость не входит ни одного атома вещества природы»[4,т.23,с.56].

Поэтому не стоимость товара, которая в его натуральной форме существования содержится идеально (в скрытом виде содержится) и которую поэтому сначала можно только мыслить, а сам товар, вещественный носитель стоимостного отношения является исходным пунктом анализа буржуазного общества. Однако здесь может возникнуть недоразумение. В самом деле, если стоимость в товаре можно только мыслить, а не воспринимать чувственно в отличие от потребительных стоимостей, то не означает ли это, что стоимость не является объективной категорией, а выступает как психофизиологический феномен?

Как известно, такое толкование стоимости и цены как раз и дают буржуазные экономисты. Но положение Маркса о том, что « стоимостная форма есть нечто, отличное от их чувственно воспринимаемой телесной формы, следовательно, форма лишь идеальная, существующая лишь в представлении»[4, т.23,с.105], вовсе не отрицает объективного содержания стоимости как экономического отношения.

Правильное понимание вышеприведенных положений Маркса о стоимости возможно лишь на основе правильного понимания «идеального» в его самом строгом и точном смысле.Как известно, проблема «идеального» наиболее обстоятельно освещена в работах известного советского философа Э.В. Ильенкова. По его словам, проблема стоимости, ее формы и проблема «идеального» оказались завязанными в один узел. И не распутав одну проблему, нельзя было распутать и другую[38,с.134].

Прежде всего, конечно, необходимо сказать, что идеальное есть нечто отличное от материального и противоположное ему, не воспринимаемое чувственно. Причем идеальное выступает в качестве противоположности материальному не в какой-либо его особенной форме, а материальному вообще. И в этом смысле идеальное есть всеобщее материального. При этом материальное и идеальное существуют не изолированно друг от друга, не в их абстрактной противоположности, а как диалектическое тождество противоположностей, предлагающее их внутреннее единство и взаимопревращения.

Это тождество материального и идеального, их взаимопревращение реально существует в самом человеке, в его историческом развитии, в его деятельности, в человеческой практике, в действительной жизни. В своем собственном определении идеальное выступает как субъективный образ объективной реальности. Как писал К.Маркс, «… идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»[4,т.23,с.21].Без человека, вне его существования нелепо говорить о точки зрения материализма о каком-либо «идеальном». Вместе с тем бессмысленно искать идеальное в коре головного мозга в виде каких-либо его материальных структур, хотя, конечно, без человеческого мозга оно не существует.

Невозможно также понять идеальное с чисто психологической точки зрения, если рассматривать его как отражение объективной реальности в голове отдельного человека в зависимости от физического и духовного состояния последнего. Как правильно писал Э.В. Ильенков, «… пока вопрос об отношении «идеального» к «реальному» понимается узко психологически, как вопрос об отношении отдельной души с ее состояниями «ко всему остальному», он попросту не может даже правильно и четко поставлен, не то, что решен»[38,с.132]. Важно, по его мысли, категорию «идеального» определить не через указание на его особенную разновидность, а в ее всеобщем виде.

Идеальное, не являясь пассивным образом объективной реальности, а выражая деятельную природу человека, его активное отношение к объективному миру «непосредственно существует как форма (способ, образ) деятельности общественного человека…»[28,с.187], как его всеобщая деятельная способность и потребность, как его род. «Но человек при этом понимается не как отдельный индивид с его мозгом, а как реальная совокупность реальных людей, совместно осуществляющих свою специфически человеческую жизнедеятельность, как « совокупность всех общественных отношений», складывающихся между людьми… вокруг процесса общественного производства их жизни»[38,с.11] .

В своем всеобщем виде идеальное выступает как «коллективно создаваемый людьми мир духовной культуры» (Э.В. Ильенков), как духовная жизнь всего общества на его определенном этапе исторического развития, как общественное сознание, стоящее над индивидуальной психикой, обладающее относительной самостоятельностью. Однако «общество не обладает сознанием в том же смысле, в каком им обладает отдельный человек: оно не имеет своего надличностного мозга»[39,с.126].

Таким образом, в определении идеального налицо противоречие. Идеальное не существует без человека, ибо без наличия живых людей оно мертво; в то же время оно не сводится только к субъективному отражению объективной реальности в голове отдельного человека, а существует как всеобщее представление людей об окружающем объективном мире. Причем это не мнимое, а реальное противоречие между единичным и всеобщим, выражающее собой противоречие между отдельным индивидом и родом. И на различных этапах человеческой истории это противоречие осуществлялось по-разному, определяя конкретно-историческую специфику единства материального и идеального, различные формы самого идеального.

Высшей формой идеального является научное отражение объективной реальности, причем отражение не какой-либо ее частной формы, а научное понимание как внешней по отношению к человеку природы, так и его собственной природы, характеризующее собой совпадение развития рода с развитием каждого индивида, состоящее в том, что научные идеи, овладевая сознанием всех индивидов, превращаются в могучую материальную преобразующую силу.

В условиях стихийно развивающегося разделения труда, в условиях частной собственности противоречие между развитием отдельного индивида и рода осуществляется в антагонистической форме, а само единство материального и идеального существует в форме отчуждения. В результате не отдельный человеческий индивид выступает в качестве носителя всеобщей родовой сущности, а вещь, господствующая над каждым индивидом и диктующая каждому из них способы его жизнедеятельности.

Поэтому применение материалистического решения основного вопроса философии в экономическом исследовании Маркса, конечно, не означает того, что потребительная стоимость товара является «предметностью» действительного человека, а стоимость товара - действительным сознанием человека. В товаре единство материального и идеального выступает в отчужденной форме, оно выражает внутреннюю разорванность, антагонизм материального и духовного в человеке, его бытия и мышления. В предметности товара выражено не опредмечивание индивида в его натуральной определенности, а «опредмечивание его в таком общественном определении ( отношении), которое в то же время является внешним для него»[4,т.23с.173-174]. Поэтому сама сущность товара - его стоимость, содержащаяся в нем идеально, выступает не как собственное сознательное отношение индивидов, а как общественное отношение вещей, как «сознание» вещей, которое является неким роком, управляющей индивидами слепой силой. И в этом положении содержится половина ответа на поставленный ранее вопрос о том, как понимать идеальность стоимости, содержащейся в товаре, идеальность ее формы. С точки зрения вышеописанного понимания идеального, стоимость, представленная первоначально в товаре лишь мысленно, является не психологическим феноменом, а реальным отношением, существующим независимо от товаровладельцев, определяющим их сознание и волю.

Но главная трудность при ответе на поставленный вопрос состоит в том, что в определении стоимости содержатся два взаимоисключающих момента. С одной стороны, стоимостная форма товара есть «форма лишь идеальная» (К. Маркс), с другой, - она существует вне головы товаропроизводителей как объективная действительность особого рода, неосязаемая, невидимая, существующая независимо от воли и сознания людей. Кроме того, наряду со стоимостью как экономическим отношением существуют и отношения в чисто идеальной форме: правовые, политические, идеологические и т.п.

Чем же в таком случае с точки зрения научного понимания идеального стоимость как «форма лишь идеальная» отличается от этих чисто идеальных отношений? Почему стоимость характеризуется как материальное отношение, а другие названные отношения ( политические, юридические и т.п.) как нематериальные? Как доказать материальность одних отношений и нематериальность других?

Ответ может быть следующим. Так как сам товар не является действительным субъектом истории, истинным единством бытия и мышления, ибо таковым является сам человек, то его (товара) свойство быть стоимостью приобретает существование, отличное от его натурального существования. Иначе говоря, «душа» товара - его стоимость - отделяется от его собственного «тела» и приобретает по отношению к нему обособленное самостоятельное материальное бытие. Стоимость как экономическое отношение, которое первоначально в товаре можно только мыслить, потому является материальным, что оно находит свое всеобщее материальное выражение не в каком-то «экономическом поле» и в не самих субъектах этого отношения, как иногда пишут экономисты, а в реальной вещи, которая отлична от самих субъектов этого отношения, и которая вместе с тем составляет предмет их всеобщей потребности.

Стоимость потому является материальным отношением, что она действительно доказывает свою материальность в действительных деньгах. Свою материальность стоимость обнаруживает не непосредственно, а лишь опосредованным путем, в процессе развития товарообмена, в ходе развития своего выражения «от простейшего, едва заметного образа и вплоть до ослепительной денежной формы»[4,т.23,с.57]. Золото и серебро представляют собой материальное, телесное выражение стоимости, внешне превратившееся в вещь экономическое отношение, ставшее самостоятельным по отношению к индивидам. В своем развитом виде это общественное отношение существует теперь уже « как чувственный, внешний предмет, которым можно завладеть механически и который может быть равным образом утрачен»[18, ч.1,с.166]. «В золоте и серебре само всеобщее богатство выступает концентрированным в особенной материи»[18,ч.1,с.167], которую, следовательно, можно не только мыслить, но и непосредственно воспринимать органами чувств. Конечно, «золото и серебро по природе своей не деньги, но деньги по своей природе золото и серебро»[15,с.137], ибо «вещество золота играет роль лишь материализации стоимости, т.е. денег. Поэтому золото реально есть меновая стоимость»[4,т.23,с.115]. Деньги и есть «экономическая материя», - материя, которая представляет собой «извращение и смешение всех человеческих и природных качеств», «отчужденную родовую сущность человека»[36,с.149]. Как материализовавшееся экономическое отношение, деньги в условиях буржуазного общества выступают всеобщей формой выражения частной собственности, движущим мотивом капиталистического производства.

Подведем итог.

Начав построение теории капитала с товара, Маркс тем самым глубоко постиг сущность и раскрыл действительное экономическое содержание частной собственности. Поэтому споры о том, с чего Маркс начал исследовать капиталистическое общество - с собственности или с товара - лишены всякого смысла. Товар и есть начало самой частной собственности в ее развитой определенности, т.е. капитала. Для описания движения собственности Марксу не пришлось прибегать к таким понятиям, как пользование, владение, распоряжение и т.п. Ее экономическое содержание Марксом теоретически воспроизводится путем последовательного изложения таких категорий как товар, стоимость, деньги, прибавочная стоимость, заработная плата и т.д. Это и есть описание отношений собственности в их реальной форме как производственных отношений, а не как волевых отношений.

По сути дела в «Капитале» системно раскрыт принцип «экономического индивидуализма», отражающий господство материального производства над людьми в форме капитала, когда борьба за существование является определяющим мотивом поведения человека. На основе системно-генетического подхода К. Маркс в своём научном труде фактически реализовал научный подход к развитию человеческой цивилизации на её определённом историческом этапе. Рассмотрев эволюцию форм стоимости, происхождение и сущность денег, превращение их в капитал, эволюцию форм самого капитала, К. Маркс раскрыл не только логику возникновения и развития капиталистического отчуждения, но и логику его самоотрицания, которое представляет собой формирование предпосылок гуманизации экономического развития. Попытаемся осмыслить ее в самых общих чертах.

Для капитализма свободной конкуренции исходной является форма «абсолютной» частной собственности отдельных владельцев капитала на средства и результаты производства. Собственник капитала выступает как монопольный владелец принадлежащих ему товаров. Однако затем объективные условия капиталистического воспроизводства формируют такие отношения, при которых собственность на капитал отделяется от использования капитала в качестве действительного капитала. Это обособление капитала-собственности от капитала - функции нашло исторически первоначальное выражение в капитале, приносящем процент.

В этой форме капитала в простейшем виде содержится противоречие, развитие которого в дальнейшем ведет к диалектическому отрицанию капитала как частной собственности. Дело в том, что денежный капитал для его собственника является своим капиталом, а по отношению к функционирующему капиталисту - чужим капиталом.С возникновением и развитием банковского дела свободный денежный капитал стал превращаться непосредственно в общественный капитал. Т.е., благодаря банкам, денежный капитал принимает непосредственную форму общественного капитала.

Однако в качестве промышленного и торгового капитала он продолжает функционировать как капитал - частная собственность, хотя уже в зависимости от ассоциированного банковского капитала. Но со временем размеры индивидуального частного промышленного капитала приходят в противоречие с возросшими масштабами капиталистического производства. Стала все более явственно проявляться тенденция превращения в ассоциированный капитал всего промышленного капитала. Это нашло свое выражение в создании акционерных обществ, в которых уже действительный капитал превращается непосредственно в форму общественного капитала.

В акционерных обществах капитал получает непосредственную форму общественного капитала в противоположность частному капиталу. Непосредственно каждый отдельный акционер не является собственником коллективного капитала, а частная собственность существует здесь в форме акций. В связи с этим изменяется конкретная форма частного присвоения: как момент процесса воспроизводства присвоение становится общественным, а как форма получения дохода отдельными капиталистами оно остается частным. Это даёт основание рассматривать акционерные общества как форму отрицания капитала как частной собственности внутри капиталистического способа производства.

Концентрация производства и капитала в конце XIX - в начале ХХ века привела к образованию монополии, которая стала основой хозяйственной жизни капиталистических стран. Образование монополистических союзов, переплетение промышленного и банковского капитала в форме финансового капитала ознаменовали собой наступление новой стадии капиталистической системы - монополистического капитализма, теорию которого на системной методологии Маркса разработал, как известно, В. И. Ленин[40]. Централизация и обобществление капитала начали все больше выходить за рамки отдельных акционерных обществ, охватывая все возрастающую массу предприятий и отраслей. Ассоциированный капитал все более стал выражать отношения между различными отраслями и сферами общественного производства, дорастая до общенациональных и международных масштабов.

На новой ступени производительных сил, приведшей к образованию финансового капитала, капиталистическая кооперация труда выходит далеко за пределы отдельной фабрики. И подобно тому, как в свое время из мануфактуры выросла фабрика, в условиях монополистического капитализма фабрика переросла в крупные объединения. При этом в капиталистической кооперации развивается противоположность и антагонизм двух типов общественных связей: стихийной (стоимостной) - внутри общества и планомерной - на фабрике. Обобществление производства сопровождается расширением планомерности и за пределы фабрики. Финансовый капитал, представляя собой капитал в непосредственно общественной форме, свою персонификацию получает не в лице отдельных индивидуумов, а в лице гигантских финансовых групп, которые, монополизируя огромные массы действительного и денежного капитала, планомерно организуют производство в масштабах всего общества. Их деятельность все более оказывается связанной с деятельностью буржуазного государства. Государство уже не ограничивается простым регулированием отношений между агентами производства, а само берет на себя многие экономические функции и оказывает все возрастающее воздействие на экономику.