В общем можно сделать вывод, что Токийское соглашение, перейдя от регулирования собственно таможенных пошлин, включило в свою сферу ряд вопросов национальной экономической политики (систему внутреннего налогообложения, субсидирования) и определило особый режим регулирования внешней торговли отдельных отраслей (сельское и лесное хозяйство, торговля гражданской авиатехникой).

Следующим крупным многосторонним соглашением в рамках ГАТТ явилась специальная сессия в Уругвае (Пунта дель Эс-те), открывшаяся в сентябре 1986 г. Особенностью этой сессии было дальнейшее расширение круга вопросов, регулируемых ГАТТ, в том числе включение в них торговли услугами. Что касается торговли товарами, то здесь была продолжена программа сокращения величины таможенных пошлин, усилий по регулированию мировой торговли продукцией отдельных отраслей и усиления контроля за теми аспектами национальной экономической политики, которые воздействуют на внешнюю торговлю в той или иной форме.

Военно - политический компонент «Американской системы»

По официальной версии по американскому сценарию послевоенный международный порядок должен был быть основанным на атлантическом союзе США и их союзниками во Второй Мировой войне. В пределах этой структуры, победители строили бы мирный, преуспевающий, и гуманный мир, от которого человечество уклонилось в ходе войны. Но мы знаем, что не все эти достойные цели были бы достигнуты.

Итогом военно - политической интеграции союзников США стало создание Северной Атлантической Организации Соглашений (НАТО) в 1949 г. Этим соглашением Соединенные Штаты взяли Западную Европу под свой «ядерный зонтик», таким образом дав понять Советскому Союзу, что нападение на Западную Европу будет эквивалентно нападению на Соединенные Штаты. На территории Европы были размещены войска США, что окончательно скрепило совместную политику США и Европы в сфере военной безопасности. Это было очередным подтверждением единства экономических интересов и соображений безопасности Соединенных Штатов и их европейских союзников.

Как военный союз НАТО, безусловно, наиболее развитая структура из всех существующих в Европе многосторонних инструментов обеспечения безопасности. В НАТО была создана целая система механизмов, через которые осуществляется совместная деятельность стран-членов, начиная от согласования политики, проводимой участниками союза на международной арене, и вплоть до подготовки к организации боевых действий в случае войны.

Высшей политической инстанцией союза является Североатлантический совет, который венчает собой «гражданскую часть» институциональной структуры НАТО. Сессии совета проводились дважды в год на уровне министров иностранных дел (к ним иногда присоединяются министры обороны), а в некоторых случаях и на уровне глав государств и правительств. Он определял направления деятельности НАТО, проводил консультации по важнейшим затрагивающим союз международно-политическим проблемам и принимал ключевые решения по практическим вопросам его функционирования Шреплер Х.А. Международные экономические организации. Справочник. - М., 2000..

Что же касается военной организации союза, то ее сердцевиной стала интегрированная командная структура, обеспечивающая взаимодействие вооруженных сил стран-членов и их подготовку для участия в коллективной обороне в случае возникновения вооруженного конфликта. Военная организация НАТО включает в себя десятки разнообразных компонентов - командований, комитетов, агентств, различных элементов общей военной инфраструктуры и т.п. Основная часть вооруженных сил стран-членов находится под их управлением и передается союзу только в случае войны, однако некоторые воинские формирования выделены в распоряжение интегрированной командной структуры и в мирное время. В целом военный механизм НАТО представляет собой уникальное явление, как по своим масштабам, так и по степени интегрированности входящих в него национально-государственных компонентов.

Региональные компоненты «Американской системы»

Поскольку после окончания Второй Мировой войны отношения с Советским Союзом ухудшились, Соединенные Штаты решили, что существует угроза безопасности Западной Европы, которую должны устранить США. Они выделили для себя наиболее острые проблемы:

1. возрождение европейской экономики;

2. гарантия военной безопасности Западной Европы от угрозы со стороны Советского Союза.

Американское правительство решило, что жизненно необходимо предотвратить отступление в изоляцию подобно тому, которое предшествовало мировой войне и послужило одной из причин начала Второй Мировой войны.

В 1947 году был запущен план Маршалла. Он заключался в перемещении огромных финансовых ресурсов из Соединенных Штатов в Западную Европу, в целях развития внутриевропейского торгового сотрудничества. По одним оценкам стоимость Плана Маршалл была приблизительно $ 13 миллиардов долларов в течение более чем четырех лет. В 1994 году это количество достигло бы $ 100 миллиардов. После окончания войны США приняли на себя роль всемирного кредитора, к тому же их финансовая система не была в таком упадке, как Европы, поэтому финансирование в подобном объеме не было обременительно для американской экономики. Подобно Великобритании в конце девятнадцатого столетия и Японии в конце двадцатого столетия, Соединенные Штаты использовали его накопленное богатство, на создание мира, который в дальнейшем смог бы обслуживать американские экономические и политические интересы.

Другой, не менее важной инициативой, проявленной Соединенными Штатами было формирование общеевропейского рынка или Европейского Экономического Сообщества (ЕЭС). Первоначально эта экстраординарная инициатива была высказана европейскими политиками и экономистами. Соединенным Штатам идея понравилась, и они дали проекту свою полную поддержку. Сторонники создания ЕЭС полагали, что развитие огромного рынка в Западной Европе даст европейцам огромный экономический ресурс для сопротивления их внутренним коммунистическим партиям и проискам Советского Союза. Кроме того, Европейское Экономическое Сообщество было задумано как средство привлечения западной Германии на свою сторону. Следует отметить, что исторически промышленный Рур и другие области Западной Германии были более ориентированы на диалог восточном направлении, в сторону их экспортных рынков. Эти рынки теперь стали коммунистическими, и, чтобы снизить опасность западногерманского сближения с СССР, а также чтобы прекратить независимые отношения с Советами, необходимо было искать альтернативные экспортные рынки.

Это было выгодно и в идеологическом и экономическом отношении: во-первых, США становились новым торговым партнером Западной Германии, таким образом решался вопрос поиска нового экспортного рынка для Германии. Во-вторых, США, в свою очередь, получали каналы дешевого импорта промышленной продукции. И наконец, в-третьих, Западная Германия вынуждена была перестраиваться на диалог с Западом, таким образом, решался идеологический вопрос.

Хотя общеевропейский рынок не вписывался в американское видение мирового порядка, а в конечном итоге даже обернулся против США и повлек за собой европейскую дискриминацию американского экспорта, США принимали эти экономические нововведения как необходимость из соображений безопасности. Соединенные Штаты могли позволить себе допустить европейский протекционизм. Однако, Соединенные Штаты предполагали, что общий рынок целесообразен в краткосрочном периоде, а в долгосрочном периоде станет фундаментом в строительстве многосторонней системы. Американские официальные лица полагали, что, когда Западная Европа восстановит свою экономическую силу и уверенность в себе, они понизят внешние барьеры и будут участвовать в открытой мировой экономике, предполагаемой Соединенными Штатами в Бреттон - Вудсе.

Соединенные Штаты обратили свой взор на Западную Европу, поощряя европейскую интеграцию. Как предварительное условие для получения Американской помощи, от Западно - Европейского правительства требовалось удалить внутриевропейские торговые барьеры, сотрудничать и координировать свои экономические планы через Организацию Европейского Экономического Сотрудничества (OEEC).

Ускоряя европейскую интеграцию, Соединенные Штаты даже не допускали возможности европейской дискриминации против американского сельскохозяйственного и производственного экспорта. Менее драматическим, но не менее значимым был сценарий Соединенных Штатов восстановления японской экономики и интеграции ее в западную систему. Таким образом, в течение холодной войны, послевоенный международный экономический порядок и порядок международной безопасности стали глубоко взимосвязанными.

В азиатском направлении у Соединенных Штатов также имелись определенные трудности. Вторая Мировая Война укрепила позицию Советского Союза в Восточной Азии, в то время как Китай и Северная Корея стали коммунистическими странами и политическими союзниками Советского Союза. Эти важные традиционные японские рынки были теперь во враждебных руках. Подобно Западной Германии, Японию к советскому блоку тянули экономические интересы. Кроме того, Японская экономика была опустошена войной, и разрушительные последствия оказались намного больше и масштабнее, чем давали первоначальные оценки. Япония, так же как Европа, нуждалась в сильном экономическом партнере, который мог бы помочь ей в восстановлении.

В данном регионе США решили не утруждаться поисками новых идей, а пошли по уже откатанному в Европе пути установления экономического партнерства на основе военно - политического союза. В этих целях было подписано американско - японское Взаимное Соглашение Безопасности (MST), после которого Соединенные Штаты приступили к восстановлению Японского рынка. Однако, в отличие от Западной Германии, у Японии не имелось никаких соседей с развитыми некоммунистическими экономиками, к которым она могла бы примкнуть. Чтобы преодолеть эту проблему изолированности и уязвимости Японии, Соединенные Штаты предприняли усилия к устранению дискриминации юго-восточной Азии по отношению к Японскому экспорту. Нельзя забывать, что одной из причин Тихоокеанской Войны была европейская колонизация, в значительной степени закрывшая эти рынки.

Соединенные Штаты также поддержали Японское членство в «Западном Клубе». Несмотря на сильное европейское сопротивление, основанное на опасении Японской конкуренции, Соединенные Штаты, в конечном счете, защитили Японское участие в МВФ, Мировом Банке, и других международных организациях. Кроме того, Соединенные Штаты дали Японии относительно свободный доступ на американский рынок и к американской технологии, использовали свои обширные финансовые ресурсы, помогая в восстановлении японской экономики, но не требовали доступ в японскую экономику для своих многонациональных корпораций, как это было в Европе. Вместо этого, уступкой Японии было разрешение использовать их воздушное пространство и военно-морские базы.

Этими способами, Соединенные Штаты поставили точку опоры американской системе. Американско - европейские и американско - японские компоненты системы имели немного шансов пересечься друг с другом. Линии сотрудничества, использовал только Вашингтон. Хотя Япония и Западная Европа стали бы равными участниками на ежегодных «Западных» встречах на высшем уровне, Японско - Европейские дипломатические отношения были, прежде всего, средством их связей к Соединенными Штатами. На экономической арене доля японско - европейской торговли была, но оставалась относительно небольшой, по сравнению с торговлей каждого из них с Соединенными Штатами.

Таким образом Соединенные Штаты овладели контролем над двумя наиболее мощными и до Второй мировой войны соперничавшими с ними индустриальными зонами -- европейской и японской. Все это возвело США на вершину капиталистического мира, создало Вашингтону положение имперской столицы, диктующей свои условия практически всем странам за пределами мира социализма Kurth J. The Adolescent Empire. America and the Imperial Idea («The National Interest», Summer 1997, p. 4)..

Таким образом, Соединенные Штаты после окончания Второй Мировой войны оказались в очень благоприятных условиях для осуществления своей давней мечты - гегемонии. Умело используя международную обстановку, обладая колоссальными ресурсами, они путем манипуляций всеми доступными инструментами целенаправленно шли по намеченному курсу. Там, где не было благоприятных условий, они их создавали; там, где не могли найти себе партнеров - покупали или запугивали. Однако, наиболее важным фактором насильственно внедренной ими экономической (в т.ч. денежно - кредитной) системы, системы партнерства было наличие внешней угрозы.

Вместе с распадом СССР произошла самоликвидация Организации Варшавского Договора, Совета Экономической Взаимопомощи и всей системы социалистических отношений, что кардинально изменило расстановку сил в мире. "Холодная война" была закончена без единого выстрела противоборствующих сторон. Советская империя рухнула не по причине ее военного разгрома, а в результате многолетнего противостояния более экономически сильному противнику, и как следствие расточительной и бессмысленной гонки вооружений, оказавшейся для СССР непосильной.

Не только в России, но и на Востоке, и на Западе и во всем «социалистическом содружестве» стремятся выработать стратегию своего поведения, ведущую к достижению внешнеполитических целей, соответствующих изменившейся обстановке. Отсюда и предупреждения о преждевременности партнерства с новой Россией, способствующего восстановлению ее могущества и политического влияния Бжезинский З/Б. Преждевременное партнерство. // Полис. 1994. № 1. - с 25, и популярная в США концепция "униполярности", освещающая их "мировое лидерство" Страус А.Л. Униполярность (концентрическая структура нового мирового порядка и позиция России). // Полис, 1997. № 2. - с 37. Важно иметь в виду, что эти взгляды характеризуют не только двусторонние отношения между Америкой и Россией, но и определяют подход США к формированию их отношений с государствами Евразии.

Генри Киссинджер пояснял несколько лет назад эту ситуацию так: "В России демократизация и сдержанная внешняя политика не обязательно идут рука об руку. Вот почему утверждение, будто бы мир в первую очередь может быть обеспечен внутренними российскими реформами, находит мало приверженцев в Восточной Европе, скандинавских странах или в Китае, и именно поэтому Польша, Чешская республика, Словакия и Венгрия так стремятся войти в Атлантический союз" Киссинджер Г. Дипломатия. М., 1997. - с.744..

Соединенные Штаты считают себя победителями в холодной войне. Но что дала им эта победа? Подобно СССР они тратили огромные ресурсы на противостояние, на этом противостоянии был основан союз США, Европы и Японии, в котором Соединенным Штатам бесспорно принадлежала лидирующая позиция. Но противостояние Советскому Союзу и давало США эту возможность почувствовать себя лидером. С исчезновением внешней угрозы у других стран исчезла и необходимость соглашаться на заведомо невыгодные взаимоотношения с Америкой, ее гегемонией. Стоит отметить, что американские лидеры умели придать своему внешнеполитическому курсу благородный вид: военная защита своих союзников, помощь в восстановлении их разрушенной экономики, мировая экономическая интеграция и либерализация мировой экономики, помощь в установлении и развитии демократии и т.д. Однако, на самом деле это было хорошо завуалированное решение собственных проблем и притязаний.

1.2 Процессы региональной интеграции на международной арене как следствие ослабления внешнеэкономической роли США на международной арене после окончания «холодной войны»

«Тактика и стратегия не всегда могут решить судьбу великой страны и ее сферы влияния, если ветер истории перестает дуть в ее паруса» Уткин А.И. Мировой порядок 21 века. - М., Алгоритм., 2001 г. - с. 227.. Американская политика будет продолжать перемежение периодов лихорадочной активности с периодами отступления, поиска «новых окопов», новой линии обороны. Проявившееся уже в американской элите своеобразное «отступление дисциплины», довольно энергичное отрицание внутренней дисциплины основным американским политическим массивом в период правления Б. Клинтона способствовала подрыву американской гегемонии.

Первый признак - отсутствие последовательного стратегического планирования. Президент Клинтон любил говорить о «строительстве мостов в двадцать первый век», но даже не сформировал команду мостостроителей, не говоря уже об основных направлениях этого строительства.

Вторым признаком «глобального отступления» является ослабление американской поддержки созданных ими же международных организаций, таких как Международный Валютный Фонд, Мировой банк, и, особенно, Организация Объединенных Наций. Америка задолжала ООН огромные суммы и вышла из состава ЮНЕСКО. В период с 1995 по 2001 год правительство США закрыло сорок американских посольств и консульств за пределами страны. На начало 2001 года на США приходилось лишь 13 % помощи, идущей от развитых стран развивающимся, и эта доля постоянно уменьшается Уткин А.И. Мировой порядок 21 века. - М., Алгоритм., 2001 г. - с. 227..

Если эти тенденции получат дальнейшее продолжение, американское влияние во внешнем мире неизбежно будет ослабевать.

Третьим признаком, своего рода лакмусовой бумагой, является позиция американского конгресса, который без особого энтузиазма одобрил в 1993 году создание Североамериканской зоны свободной торговли (НАФТА), еще меньший энтузиазм проявил при ратификации в 1994 году соглашения «раунда Монтевидео» по либерализации мировой торговли в рамках Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ). Далее конгресс откзал президенту Клинтону в предоставлении особых полномочий при расширении рамок торговли с латиноамериканскими странами, проявил скептицизм в процессе американского вовлечения в Боснию и Косово. После месяца воздушной кампании против Югославии в 1999 году 249 членов палаты представителей (против 180) отказались оплачивать посылку американских наземных войск в Югославию без специального разрешения конгресса. Даже резолюция, одобряющая бомбардировки, не была поддержана большинством (213 против 219 голосов). Конгресс склонен в будущем заставить союзников больше расходовать на военные нужды.

Четвертым важнейшим признаком является растущее нежелание американцев (простых налогоплательщиков и элиты) нести материальные расходы и жертвовать американскими жизнями. Вера же в обеспеченность спокойного лидерства способна породить разочарование. Ч. Капчен пишет: «Иллюзия относительно того, что можно поддерживать интернационализм посредством минимальных потерь - или же обходясь без них - будет преследовать Соединенные Штаты в грядущие годы, ограничивая их способность использовать силу, когда это окажется необходимым» Kupchan Ch. Life after Pax Americana («World Policy Jourmal», Fall 1999, p.23). При этом все больше растет число американцев, не имеющих международного опыта, такого как участи во второй мировой войне или присутствие при создании НАТО, при битвах холодной войны. Эти молодые американцы обязательно будут изоляционистами, но они определенно меньше заинтересованы в международных делах. Не имея мобилизирующей угрозы, они все больше будут индифферентны к развитию международной ситуации, что недостаточно для «несения глобального бремени». Уже сейчас наиболее интернационалистическая элита согласна (при определенных обстоятельствах) пойти на использование американских войск лишь в Израиле, Косове, Саудовской Аравии, Южной Корее и на Тайване.

В таблице Приложения Д представлены результаты опроса общественного мнения в 2001 году о целях американского общества (по убывающей доли интереса). В результатах этого опроса не видно особой решимости увеличивать значительно военные расходы (30 % за увеличение военных расходов, 28 % - за сокращение, 38 % - за поддержание на современном уровне).

Есть и косвенные доказательства утраты «вкуса к самоутверждению». Из 300 субботних утренних радиообращений президента Клинтона лишь 35 (менее 12 %) были посвящены проблемам внешней политики. Особенно заметен был слабый интерес к внешней сфере в ежегодных Посланиях о положении в стране.

Указанные сложности порождают сомнения в релевантности гегемонии, в ее оправданности в большом историческом контексте. Какова альтернатива? Исторически гегемония чаще всего сменялась «концентрацией держав» - балансом нескольких центров силы. В среднесрочной и даже краткосрочной перспективе наиболее многообещающим и реалистичным решением был бы возврат к системе традиционного баланса сил под эгидой глобального концерта великих держав, предусматривающий регулярные консультации на высоком уровне, с коллективными действиями по реализации политических решений. Идея Франклина Делано Рузвельта о «постоянно действующей системе общей безопасности» в свободно торгующем внутри себя мире может оказаться наиболее реалистичным предсказанием XXI века.

Ч. Капчан приходит к выводу, что «увядание однополярности произойдет ввиду двух причин: региональной амальгаме в Европе и ослабления интернационализма в Соединенных Штатах» Kupchan Ch. Life after Pax Americana («World Policy Jourmal», Fall 1999, p.23). Смятение многих наблюдателей можно понять: спустя более десятилетия после окончания холодной войны природа нового мира еще не определилась окончательно. Для успеха блокирования пути других претендентов на политический Олимп необходима мощь и национальная воля. Современный лидер - США - наделен огромной мощью. С окончанием холодной войны США остаются и долго будут оставаться доминирующей державой. Что же касается второго компонента - национальной воли, то представляются убедительными признаки ослабления такой воли.

В то время как администрация Клинтона занималась решением вопросов внутриэкономического характера и пыталась выработать новую внешнюю политику, влияние США на международной арене в значительной степени снизилось.

Ведущие европейские государства не оставляли планы укрепить европейскую идентичность в сфере безопасности и обороны в собственных институционных рамках, результатом чего стала очередная инициатива «европейского ядра» (Франция, Германия, Бельгия, Люксембург) по созданию Европейского оборонного союза для проведения общей оборонной политики за пределами НАТО, к которому впоследствии могли бы присоединиться другие государства Медведко Л. И. Геополитика: новая модель мира. - М.: ЮНИТИ, 2002 - с 154.

На общем фоне интернационализации выделяются процессы региональной интеграции. В мире насчитывается свыше сотни региональных торговых группировок. Однако реальные интеграционные процессы, выделяющиеся тесным сплетением национальных хозяйств, постепенным их сращиванием в целостные полигосударственные экономические организации региональных масштабов, происходят только в тех районах, где страны-участницы достигают достаточно высокого технико-экономического уровня развития. Поэтому следует различать реальную интеграцию и процесс формирования торгово-политических группировок в различных регионах мира как инструмента борьбы за рынки сбыта.

В начале 90-х г.г. реальные интеграционные процессы имели место и в Западной Европе (ЕС), и Северной Америке (Североамериканское соглашение о свободной торговле, НАФТА). В 1999г. 11 из 15 государств -- членов Европейского союза (ЕС) вступили в завершающую фазу формирования экономического и валютного союза -- ввели единую валюту евро и создали наднациональный Европейский центральный банк. ЕС охватывает 300 млн. человек, дает 19,4% мирового ВВП, 18,6% международной торговли и оказывает растущее влияние на мировую экономику в целом. Продолжается расширение ЕС.

В свою очередь, США формируют собственный торгово-экономический блок, не уступающий по потенциалу западноевропейскому. В 1989 г. США и Канада создали зону свободной торговли. С 1994 г. функционирует Североамериканская ассоциация свободной торговли в составе США, Канады и Мексики. В конце 1994 г. выдвинут план расширения этого блока, чтобы к 2005 г. создать всеамериканский торговый рынок в составе более трех десятков стран Западного полушария с населением около 800 млн. человек.

Особо следует выделить Организацию Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), в которую входит 21 государство. За лидерство в блоке борются Япония и США. В ноябре 1994 г. АТЭС поставила целью создать в регионе к 2010г. зону свободной торговли и инвестиций. На долю этого блока уже сегодня приходится 1/2 мирового ВВП и 40% мирового товарооборота. Такой разворот событий позволяет прогнозировать формирование трех беспрецедентно крупных торгово-экономических центров, соперничество и взаимодействие между которыми будут определять не только положение на мировом рынке, но и всю геоэкономическую ситуацию.

Первая половина 90-х г.г. отличается ускоренными темпами подъема экономик развивающихся стран, их стремлением к взаимному проникновению. Возрастает их доля в географической структуре проектного финансирования. Это обусловлено совершенствованием законодательства данных стран в области иностранных инвестиций и улучшением инвестиционного климата, расширением страхования политических рисков со стороны агентств экспортного кредитования и страхования и Многостороннего агентства по гарантированию инвестиций, а также приобретением банками опыта в области управления проектными рисками. Лидером в области привлечения ресурсов на условиях проектного финансирования до финансового и валютного кризиса 1997--1998 гг. являлись Юго-Восточная Азия (включая Китай) и Тихоокеанский регион (Приложение В).

На начальном этапе в сфере проектного финансирования доминировали банки США и Канады, затем позже (в связи с развитием нефтедобычи в Северном море) -- Великобритании. В 90-х годах на рынке проектного финансирования появились крупные банки Японии, ФРГ, Франции. В 1996 г. 25 ведущих банков организовали предоставление синдицированных и консорциональных кредитов на условиях проектного финансирования на сумму около 60 млрд долл. (для финансирования свыше 1000 крупных инвестиционных проектов) (Приложение Г) Зверев Ю.М. Мировая экономика и международные экономические отношения: Учебное пособие / Калинингр. ун-т. - Калининград, 2000. - с.11.

Еще со второй половины 80-х годов мир активно заговорил об «азиатских тиграх» Невское время № 14 (1655) 27 января 1998 г., вскоре взахлеб начали утверждать, что XXI век будет Веком Азии. Эти страны, впервые включившись в мировую систему экономики, преодолев вековую отсталость, увидев результат социального возрождения, уверовали, что для них навсегда наступил период экономического процветания, однако уже в середине 1997 года Юго-Восточную Азию охватил мощный валютно-финансовый кризис. Мировые финансовые рынки залихорадило. Давление спекулянтов вынудило банк Таиланда отпустить национальную валюту - бат. Несмотря на значительные валютные резервы Таиланда, национальный банк смог противостоять спекулятивным атакам только в течение двух недель. 2 июля 1997 года началось падение курса бата. Со скоростью тропического урагана валютный кризис стал распространяться на соседние страны АСЕАН. Особенно остро финансовый кризис сказался на Индонезии. Здесь кризис обрушился не только на финансовых олигархах и финансовых магнатов. Он, прежде всего, обнаружил укоренившиеся социальные проблемы, дисбаланс между народом и властью, разросшуюся коррупцию и монополизм финансово-властных структур, ухудшающееся социальное положение основной части населения, особенно молодежи и студентов. В течении одной недели ранее казавшаяся весьма благоприятная страна превратилась в арену массовых беспорядков, грабежей и опустошения, которые длились несколько месяцев, пока не ушел в отставку глава государства. Достаточно вспомнить, что за одну неделю было закрыто более 70 банков.

Наверное, первым о приближении глобального кризиса заговорил Джордж Сорос. Еще в 1995 году в своем интервью, опубликованном в книге “Сорос о Соросе”, известный финансист утверждал, что мировые финансы крайне нестабильны, что капитализм вот-вот войдет в состояние глубокого кризиса, и что этот кризис разрушит и сложившуюся систему мировых финансовых рынков, и систему глобальных торговых связей, то есть все то, что с таким усердием выстраивал запад в течение последних десятилетий. Хотя в руководстве Soros Fund предвидели приближение кризиса, масштабы неурядиц застали всех врасплох. Обнаружился ряд скрытых и, как казалось тогда, не связанных между собой дисбалансов, а их сочетание вызвало к жизни процесс, весьма далекий от равновесия, последствия которого неизмеримо превзошли то, что можно было бы ожидать от составляющих его элементов Амиров А. Страны АСЕАН - реальные пути выхода из кризиса (МэиМО. 1999, № 5).

Финансовые рынки сыграли роль, сильно отличающуюся от той, которую им отводит экономическая теория. Предполагается, что финансовые рынки совершают движения, похожие на движения маятника: они могут испытывать беспорядочные колебания под воздействием внешних ударов, но считается, что, в конечном счете, они приходят в точку равновесия, и это точка, вроде бы одна, независимо от временных колебаний. Вместо этого, финансовые рынки скорее повели себя как разрушительный шар -- они перекатывались из страны в страну и сметали более слабые рынки.

Трудно избежать вывода, что международная финансовая система сама стала главным фактором кризисного процесса. Она определенно сыграла активную роль в каждой стране, хотя влияния других факторов различались по странам. Такой вывод трудно примирить с широко распространенным мнением, согласно которому финансовые рынки пассивно отражают глубинные экономические процессы. Чтобы проверить мой тезис о финансовых рынках, попробуем оценить другие составляющие кризиса, а затем посмотрим, что же произошло на самом деле.

Самой непосредственной причиной неурядиц стало несоответствие валютных курсов. Страны Юго-Восточной Азии придерживались неформального соглашения о привязке своих валют к доллару США. Видимая стабильность доллара побуждала местные банки и фирмы брать кредиты в долларах и конвертировать доллары в местные валюты без хеджирования; затем банки ссужали деньги или вкладывали их в местные проекты, преимущественно в недвижимость. Это казалось безопасным способом зарабатывать деньги, пока неформальная долларовая база оставалась стабильной. Но система начала испытывать давление, отчасти из-за занижения курса китайской валюты в1996 г., отчасти из-за повышения курса доллара по отношению к иене. Торговый баланс соответствующих стран ухудшился, хотя дефицит поначалу компенсировался существующим крупным сальдо по счетам движения капиталов. Однако к началу 1997 г. стало ясно, что разрыв между торговым балансом и балансом движения капиталов становится невыносимым. Тогда же Soros Fund осуществил «короткую» продажу таиландского бата и малазийского ринггита со сроками погашения от шести месяцев до одного года. Впоследствии премьер-министр Малайзии Махатир обвинил руководство Soros Fund в инициировании кризиса. Это обвинение было совершенно необоснованным, т.к фонд не продавал валюту во время кризиса или за несколько месяцев до него; напротив, он выступил его покупателем, когда валюты начали падать, началась скупка ринггитов, чтобы получить прибыль от прежней сделки.

Однако кризис разразился лишь в июле 1997 г., когда таиландские власти отказались от привязки бата к доллару и установили плавающий валютный курс. Кризис наступил позднее, чем ожидалось, так как местные органы кредитно-денежного регулирования продолжали поддерживать свои валюты слишком долго, а международные банки по-прежнему предоставляли кредиты, хотя они должны были ясно видеть угрозу. Запаздывание, несомненно, способствовало обострению кризиса. Из Таиланда он быстро распространился на Малайзию, Индонезию, Филиппины, Южную Корею и другие страны.

Международный кризис достиг кульминации в конце декабря 1997 г., когда, несмотря на программу МВФ, иностранные банки отказались возобновить свои ссуды корейским банкам. Пришлось вмешаться центральным банкам, чтобы заставить подконтрольные или коммерческие банки возобновить предоставление ссуд. Был предусмотрен и второй пакет мер спасения. Вскоре кризис стал ослабевать. Председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспэн (Alan Greenspan) дал ясно понять, что азиатские неурядицы исключают любую возможность повышения процентных ставок, и рынки облигаций и акций воспрянули духом. Разрушительный шар остановился, не достигнув Латинской Америки, не считая первого удара по Бразилии. Корее и Таиланду повезло -- там были избраны новые правительства, приверженные реформам. Положение продолжало ухудшаться лишь в Индонезии, но, в конце концов, и Сухарто был отстранен от власти. Вернулись охотники за дешевыми покупками; валюты окрепли; и к концу марта азиатские фондовые рынки, включая индонезийский, вернули от трети до половины потерь, выраженных в национальных валютах. Это -- неплохой результат после крупного краха на рынке.

Валютно-финансовый кризис, поразивший страны Юго-Восточной Азии в 1997 году, стал испытанием решимости стран АСЕАН продолжить политику экономической интеграции. Серьезные внутренние проблемы, с которыми столкнулись члены Ассоциации в ходе преодоления кризиса, отвлекли их от решения перспективных задач, несколько ослабили "межасеановскую солидарность". Например, Таиланд и Филиппины считали необходимым активизировать усилия с тем, чтобы быстрее вписаться в процесс международной глобализации, решительнее проводить в АСЕАН экономические и политические реформы. Однако государства Индокитая проявили более осторожный подход, выдвигая на первый план незыблемость принципов невмешательства во внутренние дела друг друга и консенсус в принятии важных решений как основу в деятельности Ассоциации. В результате некоторые страны-члены АСЕАН, по сути, взяли курс на самостоятельный поиск путей преодоления кризиса. Тем не менее, на официальном уровне неизменно подчеркивается приверженность коллективному решению региональных проблем. Благодаря принятым мерам в первой половине 1999 года большинству стран Ассоциации удалось преодолеть негативные тенденции и продемонстрировать определенные успехи в деле финансового оздоровления, экономического роста и привлечения иностранных инвестиций.

ГЛАВА 2. «Американская система» в годы администрации Б. Клинтона (1993 - 2002)

С исчезновением Советской военной угрозы исчезла и необходимость в созданной США системе. Однако она не исчезла, а видоизменилась, адаптировалась к новым условиям и продолжает существовать. Для того, чтобы вдохнуть в нее новую жизнь, американская администрация создала себе нового внешнего врага в виде широко известной «оси зла».

В начале XXI столетия, утверждает И. Тодд, Соединенные Штаты превратились в фактор «глобальной нестабильности»: Америка «требует, чтобы весь мир признал “осью зла” государства, роль которых в международных отношениях заведомо второстепенна»; она «не желает окончательно урегулировать палестино-израильский конфликт, хотя располагает всеми необходимыми для этого возможностями»; «возводя терроризм в ранг универсального явления, она превращает непрекращающуюся войну в норму жизни». В чем причина столь безответственной политики? Автор формулирует ответ предельно остро: «В то время когда мир приближается к пониманию того, что он не нуждается в Соединенных Штатах, Америка начинает осознавать, что она не может обходиться без внешнего мира» Тодд И. После империи. Очерк распада американской системы. 2002. - с.3.

Современная внешнеполитическая стратегия и тактика США мало чем отличается по сути своей от старой «универсальной» формулой, которой они руководствовались весь XX в. и которая гласит: «Границы американской безопасности лежат везде, где поставлены на карту американские интересы». Военный бюджет Буша -t, http://news.bbc.co.uk/low/russian/business/newsid_1801000/1801078. stm. Этим, безусловно, руководствовалась первая администрация Б. Клинтона, который пришел к власти в Белом доме в 1992 г.

Фактически, Б. Клинтон сформировал новую доктрину: США как оси мироздания, метрополия для всего мира, развитие которого давно зависит от американских ресурсов, воли и интеллекта. США, беря на себя роль глобального лидера, становятся основой международной безопасности и американоцентричной системы международного права (“США больше, чем ООН”). Там же

Основательно с точки зрения теории геополитического порядка теория «нового атлантизма» рассматривается в работах отечественных ученых в области политической философии Г Киссинджера, В Серебрянникова, А.Л. Страуса, Р Инглхарта

Имперские амбиции США в конце века не только не ослабли, они стали еще больше, а политика Белого Дома - еще жестче.

Вот как формулирует цели США в мире один из ведущих «практикующих» американских политологов, советница обоих Бушей (и специалист по России), идеолог республиканской администрации Дж. Буша-мл. К. Райс:

-- обеспечить Америке способность военными средствами предотвратить любой силовой конфликт, сделать американскую мощь готовой сражаться за свои интересы в том случае, если сдерживание не сработает;

-- расширить возможности экономического роста посредством снятия тарифных барьеров, распространения свободной торговли и стабилизации международной валютной системы;

-- гарантировать прочные и тесные взаимоотношения с союзниками, которые разделяют американские ценности и готовы разделить экономическое бремя в достижении этих ценностей;

-- сфокусировать американскую энергию на достижении выгодных всеобъемлющих отношений с крупными мировыми силами, особенно с Россией и Китаем, которые могут участвовать в определении характера будущего мирового политического расклада;

-- решительно противодействовать государствам-париям и враждебным странам, представляющим растущую угрозу с точки зрения терроризма и вооружения средствами массового поражения².

К. Райс полагает, что «военная готовность займет в будущем центральное место. Американские технологические преимущества должны быть использованы для построения сил, более легких в перемещениях и более смертоносных по своей огневой мощи, более мобильных и гибких, способных наносить удары точно и с большого расстояния» Rice С. Promoting the National Interest («Foreign Affairs», Jan/Feb 2000, p. 47)..

2.1 Политико - идеологическая основа «Американской системы» по сценарию Б. Клинтона

2.1.1 «Доктрина Клинтона» как основа концепции «Нового атлантизма»

В 1992 году Фонд Карнеги (США) подготовил специальную работу, посвященную проблеме фактора силы в международных отношениях: Commission on America and the New World. Changing Our Ways: America and the New World (Washington, D.C.: Carnegie Endowment for International Peace, 1992).

Оценивая ее в сентябре 1993 года будущий госсекретарь США, а в то время Постоянный представитель США в ООН, М.Олбрайт выступила с речью в Национальном военном колледже. В ней она заявила о необходимости использования военной силы и определила случаи ее возможного применения: угроза распространения оружия массового поражения, терроризм, урегулирование этнических конфликтов, защита и продвижение демократии Лейк Э. Концепция международной политики США// http://www.gov.int/con.htm .

21 сентября 1993 года основы новой концепции международной политики США изложил помощник по национальной безопасности Э. Лейк во время своего выступления в Школе перспективных международных исследований Университета Джонса Гопкинса в Вашингтоне. Олбрайт М. Военная сила железной леди// http://www.btk.int/hr.htm

27 сентября 1993 года Президент Клинтон представил новую американскую стратегию на заседании Генеральной Ассамблеи ООН.

Уже почти два века сохраняется попытка англосаксонской державы осуществить проникновение в Центральную Азию. В концепции, изложенная в книге З. Бжезинского “Большая шахматная доска”, указывается о необходимости установления контроля США над стратегическим «перекрестком света», что также является продолжением актуализации стратегии Х. Маккиндера в конце XIX века, в которой Центральная Азия, как мягкое подбрюшье Хартленда («сердце мира»), является местом столкновения между силами «моря» и «суши». Силы моря, талассократия, стараются проникнуть в Хартленд для того, чтобы:

· осуществить полный контроль над Евразией, как стыкующего звена между разными геоэкономическими полюсами, расположенными вокруг него - Европой, Ближним Востоком, Индией и АТР, что позволит существенно оказывать влияние на их действия;

· предотвратить региональную кооперацию континентальных могущественных соседей в этом регионе, от которой может возникнуть потенциальный антагонизм Англосаксонской талассократической власти Holbrook R. America, a European power // Foreign affairs. 1995. New York: Basic Books, 1990. - XXII, - p 109

Учитывая то, что это многовековая история проникновения, которое происходит перед нашими глазами, является особенно опасным, поскольку этот процесс происходит на фоне структурного кризиса США, как регулятора международной жизни. Тем не менее, неоконсервативные идеологи Белого дома старались использовать все возможные рычаги власти для создания мировой англосаксонской империи. Опасность заключается в том, что англосаксонские правящие элиты не хотят признаваться перед мировым сообществом исчерпания своего лидерства и, стремясь оставаться признанной свердержавой, они выработали стратегию «непрекращающейся войны», рассчитанную на лет 20-30. С такой перспективы уникальная геополитическая позиция Центральной Азии интересна англосаксонским державам, как самое выгодное месторасположение, где всегда можно создать новые поводы для конфликта

Если Людовик XIV говорил - государство это я, то Соединенные Штаты сегодня заявляют «мировое сообщество - это мы». Что думают люди и даже правительства, не имеет никакого значения. США все сами решают за всех. При таком ходе рассуждений в принципе отпадает необходимость в Организации Объединенных Наций. Парадокс в том, что сегодняшняя ООН сама по себе является в значительной степени инструментом американской политики. Но в рамках доктрины Клинтона она уже становится лишним звеном, ибо тормозит принятие решений.

Второе правило доктрины Клинтона можно сформулировать следующим образом: если мнение собственного народа противоречит мнению президента США, любое истинно демократическое правительство должно послать собственных граждан к черту и делать то, что велит союзнический долг. А если правительство оглядывается на собственных граждан и общественное мнение, то это не настоящее демократическое правительство.

Третье правило этой доктрины гласит: США выступают одновременно как соучастник, обвинитель, судья и исполнитель приговора. Мировой лидер не связан никакими правовыми формальностями. Вопрос о том, что «морально», а что нет, решает сам американский президент. Короче, чем больше у государства бомб и самолетов, тем лучше его «моральный авторитет». Лидеры Соединенных Штатов постоянно объявляют всему миру о готовности покарать нехороших диктаторов. Но со времен панамского генерала Норьеги, которого американцы свергли и посадили под замок, обвинив в торговле наркотиками, прослеживается странная закономерность. Все иностранные лидеры, которых Америка публично наказывает, на определенном этапе своей карьеры были политическими партнерами США. Норьега отстаивал их интересы в Латинской Америке, режим Саддама Хусейна поддерживали как противовес исламскому Ирану, а на Милошевича опирались, когда нужно было принудить боснийских сербов принять сформулированные американской дипломатией Дейтонские соглашения. Естественно, все, кого карает Америка являются злостными нарушителями прав человека. http://www.rami.ru/publications/2001-01-01/work1.html

Последнее правило доктрины Клинтона: технологическое и военное преимущество США позволяет ведущей мировой державе делать все что угодно совершенно безнаказанно. Последнее правило предопределяет исполнение всех остальных. Победителей, как известно, не судят. Мир должен принимать волю победителя. Союзники знают, что лучше разделить торжество силы, нежели навлечь на себя подозрение в нелояльности. Наконец, жертвы понимают, что сопротивление бесполезно.

С доктриной Клинтона та же проблема, что и с доктриной Брежнева. Она разлагает и вводит в заблуждение тех, кто ее исповедует. Сегодня, когда американские бомбы падают на Югославию, а НАТО готовится посылать туда сухопутные войска, некоторые пессимисты предупреждают о том, что Балканы станут для Америки вторым Вьетнамом. Они ошибаются. Второго Вьетнама не будет. Будет европейский Афганистан. Гаджиев К.С. Геополитика. - М.: Логос, - 2001 - С 77

С доктриной Клинтона в Югославии происходит то же, что и с доктриной Брежнева в Афганистане. Сопротивление сербов полностью меняет правила игры. Цепочка неудач на поле боя, оборачивается политическим кризисом всей системы. Если США не являются больше неуязвимыми, то под сомнением оказывается и их особое положение в мире, позволяющее им игнорировать международное право. И тогда каждый вспоминает о своих правах, начинает защищаться. Как известно, мятеж не может кончиться удачей, в противном случае его зовут иначе. То же самое с неудачными «гуманитарными миссиями». В случае провала их вполне могут счесть актами агрессии и международного терроризма.

Тем более, что и в Косово все выглядит при ближайшем рассмотрении не так, как изображает американское начальство и CNN. Никто не задает, например, вопроса о том, откуда взялась Армия Освобождения Косова, каковы реальные перспективы края в случае успеха американской акции. Почему, например, в Косово было так тихо во время боснийского кризиса? Почему КЛА вдруг возникла сразу, хорошо вооруженная и организованная, как черт из коробочки? Почему бойцы КЛА то и дело стреляют в албанцев, причем довольно метко?

На самом деле кризис в Косово порождение мира в Боснии. Пока в Боснии стреляли, а Югославия была в блокаде, именно через Албанию и Косово шел мощнейший поток контрабанды - здесь проходило все, от сигарет и наркотиков до оружия. Именно тогда на границе между Албанией и Сербией появилась «серая зона», где свободно чувствовали себя будущие полевые командиры КЛА. Будущие борцы против сербского угнетения начинали свою карьеру с того, что снабжали сербов всем необходимым для продолжения войны. Мир в Боснии обрушил не только финансовые пирамиды в Албании, но и оставил без дела много энергичных молодых людей. Когда в Косово раздались первые выстрелы, албанские политики, боровшиеся за освобождение края мирными методами, сперва даже подумали, что это провокация. Ибрагим Ругова, демократически избранный албанцев Косова, обнаружил, что ситуация уже им не контролируется. Все, что было достигнуто ненасильственным сопротивлением на протяжении многих лет, было в одночасье перечеркнуто. Представители албанской общины, пытавшиеся добиться своих целей демократическим путем, превратились в ходячие мишени.

Знали ли обо всем этом в Вашингтоне? Да, знали, ибо все вышесказанное почерпнуто мной из американских источников. Просто никакого значения для политиков в Вашингтоне все это не имеет. Дестабилизация обстановки на Балканах давала Соединенным Штатам великолепную возможность еще раз продемонстрировать всепобеждающую силу доктрины Клинтона. НАТО никогда и не стремилось к урегулированию конфликта. Цель была совершенно иная - оккупация края. А потому именно Запад постоянно навязывал и албанцам и сербам заведомо неприемлемые условия, от которых албанцы отбивались так же, как и сербы - они согласились в одностороннем порядке подписать мирный договор лишь тогда, когда стало ясно, что сербы его не подпишут.

Албанцы, возможно, искренне надеялись на помощь НАТО. Сегодня тысячи беженцев в Македонии, Албании и Черногории на собственной шкуре обнаруживают, что такое американская помощь. По большому счету до них никому нет никакого дела. После бесчинств сербской полиции, после террора КЛА, после появления в Косово сербских военизированных формирований, на тех же людей посыпались еще и НАТОвские бомбы. Прекрасное завершение «гуманитарной миссии» Запада! Ни те, кто остался в Косово, ни те, кто бежал, совершенно не интересны политикам. Американская дипломатия стремилась к войне на Балканах, она ее получила.

Оправдание политики США на Балканах - в необходимости покарать злобных сербов. Но у сербов теперь есть собственное оправдание - в необходимости остановить зарвавшихся американцев. Для любого нормального человека ясно, что политика Милошевича в Косово была совершенно безобразной. Но опыт последних лет убеждает и в том, что безнаказанность и безответственность сверхдержавы в планетарном масштабе - куда опаснее. Это понимает даже лидер косовских албанцев Ибрагим Ругова, подписывающий соглашение со своим давним врагом Милошевичем в тщетной попытке таким способом остановить бомбардировки НАТО. Но правительство, само себя объявившее моральным эталоном для всего мира, не будет считаться с мнением албанцев так же, как оно не считается с мнением сербов, арабов, сомалийцев, да и собственных граждан, растерянно пытающихся разыскать Косово но карте.

Между тем нарастающее военное сопротивление сербов и раздражение албанцев, лишь первый симптом гораздо более мощного сдвига, происходящего не только на Балканах. Как во времена Брежнева, за благополучным фасадом всеобщей лояльности скрывается мощный потенциал возмущения. Во времена Варшавского пакта антисоветизм постепенно становился общей идеологией, объединяющей совсем непохожих друг на друга поляков, венгров, румын и афганцев. Ничто не объединяет так, как наличие общего врага. Американские стратеги говорят про плотину, готовую пасть под напором воды. Бедняги даже не понимают, как верен этот образ! Но речь идет не о сербской противовоздушной обороне, а обо всем мировом порядке. Вода прибывала и накапливалась постепенно. Теперь достаточно лишь небольшого толчка, чтобы ненависть и возмущение вырвалось наружу.

Pax Americana на деле может оказаться не прочнее «братского союза», возглавлявшегося советским Политбюро. НАТО пережило Варшавский пакт на целы десять лет. Но вечных империй не бывает. Не исключено, что системе американского господства предстоит столкнуться с собственным вариантом 1989 года. Плешаков К Геополитика в свете глобальных перемен // Международная жизнь, 2001, №1 - с 34