История физического и нравственного выживания людей в немецко-фашистских концентрационных лагерях

Когда же человек уже попадал в лагерь, то наряду с концом неопределенности (в отношении того, как обстоит дело) появлялась неопределенность конца. Ведь никто из заключенных не мог знать, как долго ему придется там находиться. Это было, быть может, одним из наиболее тягостных психологически обстоятельств жизни в лагере!

Со временем происходила адаптация. Каждый приобретал ту или иную роль. Некоторые не выдерживали постоянного унижения физического и нравственного и просто сходили с ума; их сломили психологически и уже безвозвратно. Кто-то приспосабливался к законам и условиям: быть тихим, и подавить в себе все эмоции и чувства, перестать чувствовать. Немногие, у кого имелась власть, такие как старосты, теряли лик человеческий, становясь похожими на СС; они предавали, избивали, сдавали, но и они же оставались сытыми и у «власти.

В концлагере человека низводили до животного начала. Люди ограничивались одним вопросом. Что есть, как выжить, где работа легче.

Очень выгодно было работать в лазарете и на кухне, так как именно эти узники имели шанс на выживание и сохранении себя, как человека нравственно и физически. На самом же деле голод лишает человека рассудка, вот тогда он и теряет человеческий лик. А врачи из лазарета и люди, работавшие на кухне, сильным голодом не страдали. Да, ими тоже овладевал страх, но они не лишались рассудка. Им просто приходилось вести торговлю на «черном рынке». Потому что здесь шел бой на выживание. Кто более полезен СС и больше приспособился к системе концентрационного лагеря, тот дольше и проживет. «Бесполезный мусор» автоматически уничтожался.

Примитивность внутренней жизни обитателей концлагеря находит характерное выражение в типичных мечтах заключенных. В основном они мечтают о хлебе, тортах, сигаретах и о теплой ванне. Разговоры были то и дело о еде: когда выведенные на работу заключенные оказывались стоящими рядом и поблизости не было охранника, они обменивались кулинарными рецептами и расписывали друг другу, какими любимыми блюдами они будут угощать друг друга, когда в один прекрасный день после освобождения один пригласит другого к себе в гости. Лучшие из них желали, чтобы поскорее наступил тот день, когда им не придется больше голодать, не из желания поесть получше, а чтобы кончилось наконец это ненормальное для человека состояние, когда он не может думать ни о чем, кроме еды.

Многие настолько одичали, что просто переставали быть людьми. Их сломали, и таких было много, не важно, кем был до момента появления в концентрационном лагере. Это совершенно другая «жизнь», которую знают лишь узники концентрационных лагерей.

3. Обреченные на смерть без шанса на жизнь

Все, кто попадал в лагеря смерти, а их всего было шесть, те погибали в газовых камерах однозначно. Сколько было этих людей, точно на самом деле никто не скажет. Зафиксировано всего лишь около двух бунтов, которые дали результат, когда из 700 человек 210 смогли сбежать и присоединится к партизанскому движению. Остальные же были расстреляны, забиты до смерти, после вышедшими черным кольцом дыма через трубу крематория.

Непосредственно в концентрационном лагере умереть мог каждый, в любых ситуациях. Чаще это было неповиновение членам СС, а также голод и болезни, которые во всю бушевали по территории концлагеря. Умирали все, кто шел на работы в крематорий. Команду крематория очень неплохо кормили, но по истечению нескольких месяцев прибывала новая команда заключенных, и прежних вешали а затем отправляли в пучины печей на сжигание. Если человек ослаб и падал, его расстреливали, в нем больше не нуждались. Голод людей конечно доводил до состояния скелетов, которые были похожи на насекомых. Но таких иногда могли сохранить, отправив в «Малый лагерь», чтобы они там провели остатки недолгих дней. Там зачастую бушевали различные эпидемии, и даже сами эсэсовцы не часто навещали бараки «Малого лагеря».

Беременным женщинам обещали уход, заботу, мед персонал и погружали в машины как бы «красного креста», но на самом же деле их везли в крематорий. Они были совершенно бесполезны со своим новорожденным, а еще учитывая то, что должен продолжаться только арийский род, все остальные второсортные существа не достойны продолжать род, с этой целью и проводилась стерилизация многих заключенных. В одном из филиалов Освенцима, одного из самых страшных концлагерей в то время, была некая доктор Перл, которая сделала около тысячи абортов голыми руками, дабы спасти женщин от смерти. Она известна еще книгой «Я была доктором в Освенциме», которую написала, после прибытия в Америку, как была освобождена.

Тот, кто не может привязаться к какому-либо конечному пункту, к какому-либо моменту времени в будущем, к какой-либо остановке, подвержен опасности внутреннего падения. Душевный упадок при отсутствии духовной опоры, тотальная апатия были для обитателей лагеря и хорошо известным, и пугающим явлением, которое случалось часто так стремительно, что за несколько дней приводило к катастрофе. Люди просто лежали весь день на своем месте в бараке, отказывались идти на построение для распределения на работу, не заботились о получении пищи, не ходили умываться, и никакие предупреждения, никакие угрозы не могли вывести их из этой апатии; ничто их не страшило, никакие наказания - они сносили их тупо и равнодушно. Все было им безразлично. Это лежание - порой в собственной моче и экскрементах - было опасным для жизни не только в дисциплинарном, но и в непосредственном витальном отношении. Это отчетливо проявлялось в тех случаях, когда заключенного неожиданно охватывало ощущение "бесконечности" пребывания в лагере. Вот один из примеров:

«В начале марта 1945 года мой товарищ по лагерю рассказал мне, что 2 февраля 1945 года он видел вещий сон: голос, представившийся пророческим, сказал ему, что он может спросить о чем угодно и получит ответ на все. Тогда товарищ спросил, когда война будет для него окончена. Голос ответил: 30 марта 1945 года. Тридцатое марта приближалось, однако не было никаких признаков того, что голос сказал правду. 29 марта мой товарищ свалился в бреду и лихорадке. 30 марта он потерял сознание. 31 марта он умер: его унес сыпной тиф. Для него война действительно "кончилась" 30 марта - в день, когда он потерял сознание».

Бессмысленные задания, почти полное отсутствие личного времени, невозможность что-либо планировать из-за постоянных и непредсказуемых перемен в лагерных порядках - все это действовало глубоко разлагающе. Пропадала уверенность, что твои поступки имеют хоть какой-то смысл, поэтому многие заключенные просто переставали действовать. Но, переставая действовать, они вскоре переставали жить. Умирали люди, полностью утратившие волю к жизни.

4. Попытки побегов и чем они могли обернуться

Попытка побега посещала каждого по прибытию в концентрационные лагеря. Да и только в первые несколько месяцев был шанс это осуществить, осмотревшись, взвесив все. Узники со стажем об этом не задумывались, у них просто не было физически сил и многих из них смогли поработить нравственно и физически, такие были превращены в «автоматы», потерявшие рассудок. Так же была огромная вероятность того, что после твоего побега уничтожат твой барак, а возможно и несколько, в которых могли находиться твои товарищи.

Но на самом деле побег - это была редкость, так как нужна была огромная сила воли и выдержка. А главное сила и поддержка в концлагере.

Если же человека ловили с попыткой побега, его ждал расстрел или долгая и мучительная смерть, которую обеспечивали члены СС и гестапо. Кроме этого, весь его барак морили голодом несколько дней, которые уносили колоссальное число людей.

Из «Малого лагеря» сбежать было нереально, да и об этом собственно никто и не задумывался, там уже не было людей, там остались «живые скелеты» дожидавшихся своей кончины. Однако у некоторых людей вера в жизнь была до самого конца!

5. Механизм выживания

Чтобы остаться человеком, не стать тенью СС, необходимо было выявить достаточно важные для вас жизненные ситуации, которыми вы могли бы управлять.

Зачатки иерархических структур появились в концентрационных лагерях уже в 1936 году, когда заключенных стали использовать на стройках, для содержания лагерей и для других более сложных задач.

Всякая работа требует управляющих. Но СС сторонилась физического труда - это была каста воинов, достойная только командовать рабочей массой. Поэтому заключенный мог выбиться в начальники, причем, некоторые назначения таили в себе, казалось, непреодолимый соблазн власти, некоторой безопасности и привилегий. Однако разделение на «классы» не базировалось на их экономической роли и, следовательно, не определялось важностью их функций. «Классы» возвышались и падали лишь по прихоти СС. Так, деление на квалифицированный и неквалифицированный труд, которое для заключенного было вопросом жизни и смерти, основывалось не на квалификации, а на принадлежности к «классу» в лагерном расслоении. Заключенные из среднего «класса» назначались в команды для квалифицированного труда независимо от того, имели они нужную квалификацию или нет. Если имели - хорошо, если нет - получат в лагере. Именно так заключенные становились электриками или хирургами; например, войдя в «почти средний класс», сорок политических заключенных-евреев стали каменщиками. Капо назначали на работу, преследуя обычно внутрилагерные политические интересы или личные цели. Но квалифицированная работа была исключением и оставлялась только для привилегированного меньшинства. Неквалифицированный труд, наиболее трудный и опасный, был постоянным уделом большинства, и избежать его полностью не удавалось почти никому. Неквалифицированного рабочего всегда можно было заменить на другого, поскольку не требовалось предварительного обучения, а с потерями не считались. На этом и основывалась власть лагерной элиты.

В концентрационном лагере все прибывали в постоянном страхе смерти, боли и неизвестности, в независимости от того, кем ты был по иерархии. Поскольку все заключенные не относились к «арийской расе», они были второсортными. Но презрение к более низким «классам» заключенных служило важной психологической защитой от собственных страхов.

На самом же деле выжить можно было двумя способами:

Оставшись человеком, помогая таким же людям, делая все сообща.

Стать бесчеловечным, собакой на поводке у фашистов.

Каждый выбирал свой путь. Но абсолютна с чистыми руками не было никого. Людей, которые пребывали уже долгий срок в заключении называли «ветеранами». И Ветераны жили дольше не потому, что у них было больше еды, они продолжали жить, так как сумели сохранить отчаянную толику сопротивляемости, держась вместе. Именно то, что люди становились единым, пытаясь выжить, спасало во многих ситуациях.

Как сказала Гизелла Перл: «Возможно, лучшее из нас погибли».

Действительно приходилось ради выживания врать, давать взятки, обманывать, даже воровать, а иногда убивать. Но это война, и не такая, как за пределами колючей проволоки, совсем другая. В которой свои правила. Но очень важно было не стать таким же чудовищем, как эсэсовцы, просто хотеть выжить, и делать для этого что угодно в определенных пределах. Понимать, где необходимость, а где истинное зло.

Для выживания необходимо, невзирая ни на что, овладеть некоторой свободой действия и свободой мысли, пусть даже незначительной. Две свободы - действия и бездействия - наши самые глубинные духовные потребности, в то время как поглощение и выделение, умственная активность и отдых - наиболее глубинные физиологические потребности.

Ходячие трупы. Заключенные, усвоившие постоянно внушаемую СС мысль, что им не на что надеяться, что они смогут выйти из лагеря только в виде трупа, поверившие, что они никак не могут влиять на свое положение - такие заключенные становились, в буквальном смысле слова, ходячими трупами. Это были заключенные, настолько утратившие желания, самоуважение и побуждения в каких бы то ни было формах, настолько истощенные физически и морально, что полностью подчинялись обстановке и прекращали любые попытки изменить свою жизнь и свое окружение. Процесс превращения был достаточно нагляден. Вначале человек переставал действовать по своей воле. Когда другие замечали случившееся, то старались больше с ним не общаться, так как любой контакт с "отмеченным" мог привести только к саморазрушению.

Из воспоминаний заключенного:

«Чтобы выжить, приходилось активно делать вид, что не замечаешь, не знаешь того, что СС требовало не знать. Одна из самых больших ошибок в лагере - наблюдать, как измываются или убивают другого заключенного: наблюдающего может постигнуть та же участь. Ты можешь замечать только то, что мы хотим, чтобы ты видел, и ты умрешь, если будешь наблюдать происходящее, исходя из своих внутренних побуждений. Идея все та же - свою волю иметь запрещено».

Такое момент жизни, когда все уничтожено в тебе, и ничего у тебя нет в этом мире, ты потерял буквально все, остается только верить. Именно вера оставляет людей людьми, именно она оставляет человека в рассудке, именно она не дает тебе сделать то, что является зверством. И человек, который верит, обретает больше шансов жизнь. Потому что она тебя держит до конца, когда у тебя уже ничего не осталось.

Из воспоминания патриарха, находившегося в концентрационном лагере:

«Они молились со слезами на глазах, с сердцем, полным веры, отдавшись Богу всей душой. Молились, как дети, просто и искренно. И по искренности и глубине чувств, возносимых в молитвах и песнопениях к Престолу Всевышнего, я не мог не почувствовать, что большинство людей здесь молящихся, обратились сейчас к Богу, тогда, как еще недавно они в Бога не веровали, ибо Его не знали.

- Благодарю Тебя, Боже, что Ты силой вывез меня сюда из моей далекой Родины. Это Ты сделал, чтобы я познал Тебя,…

Слышалось и другое:

-Господи, дай мне вернуться в родное село, чтобы там свидетельствовать об истине христовой…»

Жизнь выживших после. Эффект концентрационного лагеря.

Как только Россия, а также американцы и англичане начали в 1945 году приближаться к концентрационным лагерям, немцы запаниковали, у них летела вся нервная система, и они расстреливали и убивали всех подряд. Крематорий в этот момент просто не справлялся с таким потоком трупов. Когда наши уже были близко, чтобы освободить узников, начались так называемые «Марши смерти», когда всех, кто в состояние идти эвакуировали СС и вели прочь из концлагеря. Тех, кто не поспевал, расстреливали. В лагере же остались умирать инвалиды, кто не мог идти, обессилившие. Когда наши русские пришли в Освенцим, там было около 9 000 узников в тяжелом состоянии. Когда же американцы пришли в Дахау, Доро и увидели этот ад, они же и устроили его членам СС. То есть они продолжили весь этот кошмар, но уже над немцами.

После освобождения, многие люди остались там же в Европе, наши же соотечественники, кто решил вернуться в СССР, подлежали строгому допросу, в которых им приходилось много врать, дабы остаться в живых и не стать врагом народа. Рассказывая, как они устраивали бунты против немцев, подкладывали им стекла в шоколад и тому подобное. И поэтому большинство литературы в те времена включает в себя много небылиц, которые были выдуманы, ибо хотелось жить.

Что касается людей, возвратившихся из концлагерей, то у них, согласно Хофмейеру и Хертел-Вулфу, обнаруживались многообразные симптомы: беспокойство, чувство усталости, ухудшение концентрации, возбудимость, непоседливость, ослабление памяти и способности к концентрации, раздражительность, вегетативные симптомы, депрессии и головные боли. 78 процентов обнаруживали невротические симптомы; 47 процентов жаловались на ночные кошмары в образе концлагеря. В целом ряде случаев проходило шесть и более месяцев, пока не проявлялись эти многочисленные симптомы, которые затем нередко демонстрировали замедленное протекание, в некоторых случаях без тенденции к выздоровлению. Так, многие еще через четыре года после возвращения домой страдали от последствий пребывания в концлагере, а у 44 процентов это приняло хронические формы. Процент людей с тяжелыми невротическими симптомами прямо зависел от тяжести условий жизни в конкретном концлагере; так, тяжелые неврозы после возвращения демонстрировали 52 процента превратившихся в "мусульман" и 75 процентов тех, кто перенес сыпной тиф. Хофмейер и Хертел-Вулф объясняют эти неврозы как физическими, так и психическими травмами. Весьма вероятно, что в ряду этиологических факторов "невроза возвращения из концлагеря" доминирующим является чисто соматический стресс, в частности если учесть выраженную корреляцию между потерей веса и степенью тяжести заболевания. Отсутствие неврологических дефектов никоим образом не исключает возможности соматического происхождения "невроза возвращения из концлагеря", равно как латентный период, предшествовавший появлению симптомов.

После второй мировой войны вошел в медицину новый термин - «Эффект концентрационного лагеря».

Цель фашистами была достигнута. Они сломали людей. Они сломали их на всю жизнь, без шанса снова стать полноценными. А дети, выжившие после концентрационного лагеря были неполноценными, так как их духовное и физическое развитие осталось на том же уровне, как и было по прибытию в концентрационный лагерь, если не стало хуже.

Те, кто прошел концентрационный лагерь и видел весь это ужас и зверство, уже никогда не могли стать полноценными людьми. Бывшие заключенные ада за колючей проволокой погибали очень рано, поэтому на сегодняшний день если и остались, то их единицы. Единицы!

Заключение

"Если мы спросим себя о самом главном опыте, который дали нам концентрационные лагеря, эта жизнь в бездне, то из всего пережитого нами можно выделить такую квинтэссенцию: мы узнали человека, как, может быть, не знало его ни одно из предшествующих поколений. Что же такое человек? Это существо, постоянно принимающее решения, что оно такое. Это существо, которое изобрело газовые камеры, но это и существо, которое шло в эти газовые камеры с гордо поднятой головой и с молитвой на устах"

Виктор Франкл

Страшное место концлагерь, оно вызывает мурашки по телу, что сложно заснуть, после того как открываешь занавес прошлого, читая воспоминания узников и описание историей всех дьявольских действий, происходящих с людьми. На земле больше нет еще ужасней места, где постоянно слышались вопли людей от боли, унижения. И я все-таки никак не могу уложить в голове, как можно было так издеваться над людьми? Как можно было уродовать их тела, как можно было превратиться из человека в нечто дьявольское.

Те кто выжил, это не просто герои, это те люди, перед которыми мы должны просто приклоняться, и не только 11 апреля.65 лет назад, 11 апреля 1945 года над Бухенвальдом взметнулось красное знамя и теперь это Международный день освобождения узников фашистских лагерей!!! Молиться о тех, кто был убит, и неважно быстрой смертью или в муках!!! Мы должны помнить это всегда и не допустить больше подобного никогда. Всегда есть завтра, и жизнь предоставляет нам ещё одну возможность, чтобы всё исправить.

И пожалуй очень важно было выжить именно человеком. Если бы я лежала вся в язвах, вся в своих же испражнениях, и была изуродована, я бы хотела остаться человеком до конца, до последней секунды своей жизни. Потому что только один человек имеет право смотреть на другого с высока, только тогда, когда он помогает ему подняться. И я бы до последнего вздоха хотела бы жить.

Библиографический список:

1. В. Гусарук «За колючей проволокой немецкого концлагеря» 1949 г.

2. «Военный Энциклопедический словарь», Москва «Военное издательство». 1983 г.

3. «Советская военная энциклопедия» 1977 г.

4. «Искра жизни» Э. М. Ремарк, Москва «Астрель»

5. «Век лагерей» Жоэль Котек, Пьер Ригуло, Москва «Текст» 2003 г.

6. «Военная энциклопедия», Москва «Военное издательство» 2004 г.

7. «Сталин, Гитлер и Запад» Лоуренс Рис, «Астрель» Москва 2008 г.

8. «Империя смерти» Мельникова Д., Черная Л., «политическая литература» 1988 г.

9. «Наказанный народ» Щербакова И.Л., «Звенья» 1999 г.

10. Франкл Виктор. «Сказать жизни "Да": психолог в концлагере» Москва: Смысл, 2004. 176 с.

Размещено на Allbest.ru