Советская власть и РКП(б), стремясь приблизить власти к населению, осуществляла так называемую "коренизацию" госаппарата, вовлекая коренное население в работу властных органов. Осуществлялась установка на то, чтобы все партийные и советские органы "национализировались" и работали на языке, понятном для населения. Во всех центральных и губернских учреждениях Украины украинцы в 1924 г. составляли 39.9%. В Закавказье представителей местных национальностей насчитывалось 54.3% из них: грузин - более 29, армян - 22.5, тюрок - 1.5%. В Туркменистане "националов" в республиканских органах было 10%, в Казахстане - 8.3%. В 1925 г. в центральных органах Белоруссии работали 42.6% белорусов. В Башкирском ЦИКе "националы" составляли 50.5%, в Якутской обл. - 16%. К 1930 г. лиц "коренной" национальности в республиканском аппарате было: в Белоруссии - уже 59.4%, на Украине - 36.2, в ЗСФСР - 29.94, в Казахстане - 12.7, Татарстане - 33.8, Азербайджане - 36.79, Армении - 93.53, Грузии - 74.6%58 . Вместе с тем "коренизация" сопровождалась вытеснением из властных органов представителей других национальностей, в том числе русских. В выступлении Г. К. Орджоникидзе на XII съезде РКП(б) отмечались факты игнорирования в республиках так называемых "нетитульных" народов. Например, в Совнаркоме Грузинской ССР (по данным на 1923 г.) не было ни одного наркома из русских или армян, в ЦК Грузинской компартии наблюдалось то же самое. В Тифлисе в составе Тифлисского совета второго созыва грузины составляли 43% (несмотря на то, что среди жителей грузинской столицы их было только 25%) и 17% армян (в составе населения Тифлиса их было более трети) .

Существовала и установка о переводе делопроизводства в национальных республиках и областях на язык "коренного" населения. В Закавказье большая часть центральных учреждений в 1925 г. вела делопроизводство на местных языках. В Белоруссии на белорусском языке осуществлялось делопроизводство ЦИКа, на Украине на украинском языке - делопроизводство всех губернских и окружных учреждений. Однако в промышленных районах Украины процесс перехода на украинский язык шел медленно. Пленум ЦК КП(б)У назначил предельным сроком украинизации 1 января 1926 г., хотя такая спешка явно не шла на пользу делу. Очень плохо обстояло дело с переводом делопроизводства на языки "коренных" национальностей в Калмыкии и Ойратской обл., где своя письменность только еще вводилась, а также в Таджикистане. В Белоруссии при перевыборах Советов жители нескольких сел в приграничных с РСФСР районах, в дополнение к наказу депутатам, приняли постановление "не вводить белоруссизацию в школе". Это объяснялось отнюдь не отсутствием патриотизма, а потребностями жизни. Например, некоторые председатели еврейских сельсоветов в Смоленской обл. выступили в 1927 г. против перевода делопроизводства на еврейский язык, считая это невыполнимым. Кадров, владеющих национальными языками, было мало, или они вообще отсутствовали. Встречались затруднения и иного порядка: если в районе имелось, например, русское население, то на каком языке ему следовало обращаться в органы власти? Декрет ВЦИК о реализации прав национальных меньшинств позволил найти следующий выход из положения: русским разрешалось обращаться в органы власти на русском языке. Выдвигалось, например, требование украинизации всех учреждений районов (вне Украины), где проживали украинцы, что вызывало осуждение со стороны самих украинцев.

Большое внимание уделялось народам Севера. В июне 1924 г. декретом ВЦИК был создан Комитет содействия народностям северных окраин. Ему вменялось в обязанности "содействие планомерному устроению малых народностей Севера в хозяйственно-экономическом, административно-судебном и культурно-санитарном отношении". Комитет функционировал до августа 1936 г. и немало сделал для малочисленных народов Севера.

Существенное место в национальной политике партийного руководства занимала борьба с "национал-уклонизмом", к которому относили рецидивы великодержавности, великорусского шовинизма, колонизаторства, связанные с недооценкой значения национальных особенностей в партийной работе или нежеланием считаться с национальной спецификой культуры и быта, историческим прошлым тех или иных национальностей. Что касается коммунистов из местного "коренного" населения, то у них, наоборот, часто наблюдалось преувеличение значения национальных особенностей в ущерб "классовым интересам трудящихся". К последнему Сталин относил, прежде всего, деятельность, направленную на отстаивание независимости республик и областей, повышение уровня их суверенитета. Борьбу с "национал-уклонизмом" он связывал с выдвинутой им на июньском (1923 г.) пленуме ЦК РКП(б) концепцией усиления классовой борьбы по мере приближения к социализму. В целях укрепления своей власти Сталин неоднократно заявлял, что борьба против "национал-уклонизма" есть воплощение в жизнь ленинских идей. За этим обычно скрывался произвол и неуважение к принципу самостоятельности республик. Ленин же был противником огульных обвинений такого рода, и в декабре 1922 г. он резко высказывался о тех, кто "пренебрежительно швыряется обвинениями в "социал-национализме"". "Национал-уклонистов" выискивали и обнаруживали практически во всех республиках. В Азербайджане в мае 1924 г. VI съезд КП(б) Азербайджана осудил национал-уклонистов во главе с бывшим секретарем республиканской компартии А. Хундаговым. Их упрекали в претензии на предоставление азербайджанцам особых привилегий и в "национализации" азербайджанского пролетариата, выражавшейся в линии на замену азербайджанцами всех рабочих других национальностей.

Очень много "внимания" было уделено грузинскому "национал-уклонизму". Дело в том, что уже после образования СССР, в период подготовки его Конституции, некоторые грузинские руководители, в частности Б. Мдивани и М. Окуджава, выступили против Закавказской Федерации, которая, по словам Мдивани, "образована искусственно". Он требовал, чтобы "и автономные, и независимые республики объединились в один союз", умалчивая при этом, относится ли это положение к Аджарии, Абхазии и Южной Осетии. Упор делался на ликвидацию ЗСФСР и непосредственное вхождение Грузии в СССР. Это квалифицировалось как "уклонизм" и впоследствии дорого обошлось его сторонникам. Их ошельмовали как троцкистов, шпионов и вредителей. 9 июля 1937 г. Верховный суд Грузинской ССР в закрытом заседании приговорил Б. Мдивани, М. Торошелидзе, М. Окуджаву, Г. Курулова, С. Чхиладзе, Г. Элиаву, Н. Карцивадзе к смертной казни.

В начале 1928 г. в Армении была разгромлена группа так называемых "специфистов", которых обвиняли в выпячивании национальных особенностей республики. Годом позже развернулась кампания по разоблачению "национал-уклонистов" в попытках развивать местную промышленность путем проведения курса на хозяйственную самостоятельность республики. В Узбекистане в правом "национал-уклонизме" были обвинены председатель ЦИК Туркестана У. Ходжаев, Хыдыралиев и др., которым инкриминировалось покровительство баям, бывшим царским чиновникам и всем тем, кто проводил националистическую линию и выступал против кадров, присланных из Центра. Там же была осуждена в 1927 г. группа Иногамова, которого обвинили в "принижении" роли рабочего класса (который, по существу, в Узбекистане еще и не сформировался) и в отходе от классовых позиций. "Иногамовщину" расценивали как отражение идеологии шовинистически настроенной узбекской интеллигенции. Другие узбекские и хорезмские "национал-уклонисты" обвинялись в игнорировании стремления масс к своей национальной государственности и отрицании национального размежевания в Средней Азии. В Казахстане в 1926 г. резко критиковалась "национал-уклонистская" группа ответственных работников республики С. Садвокасова, С. Хаджанова, Ж. Мунбаева за поддержку эксплуататорских элементов в ауле, противодействие развитию промышленности, стремление обособить Казахстан от других республик и т.п. В ошибках националистического характера в 1926 г. был обвинен видный деятель республики Т. Рыскулов. Речь шла о трактовке им отдельных моментов истории казахского народа, оценке значения присоединения Казахстана к России, а также проведении совещания "национал-уклонистов".

Драматичны страницы борьбы с "национал-уклонизмом" на Украине. Многие руководящие партийные и государственные деятели республики, не всегда украинцы по национальности, как, например, болгарин Х. Г. Раковский, в течение многих лет стремились вести линию на суверенность УССР, что не нравилось Сталину и великодержавно настроенным партийным деятелям в ЦК РКП(б). Лидером "национал-уклонизма" был объявлен нарком просвещения УССР А. Шумский, обвиненный в упреке партийной организации республики в господстве в ней русского коммуниста, проводящего "русотяпскую" политику. А самый большой "грех" Шумского состоял в противодействии насаждению культа Сталина на Украине. Шельмование шло по нарастающей с 1927 по 1933 г. К 1933 г. речь велась уже о разгроме "националистической агентуры в партии - антипартийной группы Шумского" и разоблачении "националистического уклона Н. А. Скрыпника" - члена Политбюро ЦК КП(б)У и первого заместителя председателя СНК УССР, отстаивавшего позиции республики64 . Не вынеся шельмования, Скрыпник застрелился. "Врагом народа" был объявлен и Раковский, много лет отдавший укреплению советской власти на Украине.

Значительное место в процессах "национал-уклонистского толка" заняло дело видного представителя татарских большевиков, члена коллегии Наркомнаца М. -Х. Султан-Галиева, неоднократно арестовывавшегося и исключенного в 1923 г. из партии, причем "султангалиевщину" в Татарии выискивали еще долго после этого. В 1928 г. было сфабриковано новое дело "о султангалиевщине" как агентуре международного империализма и ряда зарубежных генеральных штабов (сам Султан-Галиев был расстрелян в 1940 г.). Невольно вспоминается предвидение, высказанное им на одном из заседаний: великодержавные шовинисты "...будут бить башкирского коммуниста под видом башкирского национализма... Борьба с местным национализмом может принять ненормальные формы". Метла разоблачений "национал-уклонизма" прошла и по Белоруссии. Здесь одновременно боролись с местными белорусскими, еврейскими и польскими буржуазными националистами внутри КП(б) Белоруссии.

Борьба против "национал-уклонизма" усилилась после XVI съезда ВКП(б) в 1930 г. Этот съезд, осудив "национал-уклонизм", отметил, что великодержавный шовинизм составляет главную опасность в развитии национальных отношений, так как выражает стремление отживающих классов господствовавшей ранее великорусской нации вернуть себе утраченные привилегии, а уклон к местному национализму ослабляет единство народов, ведет к обособлению наций. На XVII съезде партии в 1934 г. Сталин в отчетном докладе еще больше заострил оценку "национал-уклонизма". Если раньше указывалось, что главная опасность - это уклон в сторону великодержавного шовинизма, то теперь было заявлено, что главную опасность может представлять любой из уклонов, если ослабить против него борьбу. Сталин заявил, что на Украине уклон к национализму "сомкнулся с интервенционистами" и что подобные явления есть и в других национальных республиках66 . Лавина разоблачений прокатилась по многим партийным организациям: за период 1931, 1932 и первую половину 1933 г. в 13 республиканских, краевых и областных организациях за националистические уклоны и связь с буржуазными националистическими организациями были привлечены к партийной ответственности 2 103 человека, из них 799 исключены из партии. Все это усиливало межнациональную напряженность. Тщательная проверка всех материалов на 328 лиц, завершившаяся в 1990 г. Комитетом партийного контроля при ЦК КПСС и ИМЛ при ЦК КПСС, показала, что обвинения в антипартийной и антисоветской деятельности были предъявлены им необоснованно.

Вместе с тем в стране и партии стал распространяться ошибочный тезис о "решенности" национального вопроса в СССР. При этом в постперестроечный период у нас бытовало мнение, что впервые он якобы был озвучен 6 июля 1935 г. известным партийным и государственным деятелем, секретарем ЦК РКП(б) А. А. Андреевым в газете "Известия". Однако фактически еще в мае 1924 г. на XIII съезде РКП(б) выступивший с отчетом ЦК партии секретарь ЦК Г. Е. Зиновьев несколько раз акцентировал внимание на том, что "национальный вопрос разрешен нами правильно" и "осталось доделать только детали... Правильное разрешение национального вопроса - это 50% успешного разрешения задач революции"70 . После этого любое заявление о наличии каких-либо национальных проблем могло расцениваться и расценивалось как буржуазный национализм, а тот, кто говорил о них, подвергался преследованиям. Этот тезис бытовал многие годы и нанес большой вред советскому государству.

Заключение

Образование многонационального союзного государства отвечало многим культурным и историческим традициям народов, проживавших на территории бывшей Российской империи. Создание СССР способствовало также укреплению геополитического положения нового государства в рамках мирового сообщества. Однако первоначальная приверженность большевиков идеям унитаризма отрицательно сказалась на дальнейшем развитии государственности, которое после 1936 г. осуществлялось уже в рамках оформившейся административной системы. К концу 30-х гг. произошел окончательный переход к унитарной модели государства в ее сталинском варианте.

В сфере национальной политики 12 лет, разделяющие первую Конституцию СССР и "Сталинскую Конституцию", ознаменовались многими бурными процессами. Народы многонациональной России, получившие в результате революции 1917 г. долгожданную свободу, стали на путь социального и национального возрождения. Всплеск внимания к национальным проблемам, стремление преодолеть недоверие к советской власти, к партии большевиков послужили стимулом для ряда позитивных процессов, направленных на национальное возрождение и развитие, особенно национальных меньшинств, на сближение и сотрудничество всех народов страны.

Партия большевиков многое сделала для решения национального вопроса. На начальном, ленинском этапе происходила демократизация межнациональных отношений на территории бывшей Российской империи. Процесс развития наций в общем и целом стал более интенсивным, многообразным и эффективным. Достижения национальных образований и народов за рассмотренный период несомненны. Однако в деле проведения в жизнь декларируемых советским руководством принципов национально-государственного строительства было много формализма. Все более стал давать о себе знать административно-командный стиль управления. Хотя руководители страны постоянно клялись в верности ленинской национальной политике, отход от ее принципов становился с годами все заметнее. Возросли унитаристские тенденции в экономике и политике. Число союзных республик и национальных областей значительно увеличилось, но права их оказались сильно урезанными и не могли выходить из рамок директив ЦК ВКП(б). Федерализм начал носить формальный характер, и спорить о его сохранении и развитии стало довольно сложно. В середине 1930-х гг. внимание к национальным интересам народов все больше ослабевало. Советская и партийная бюрократия, в руках которой оказалось кормило национального строительства, погрязла в администрировании. Изучение "плюсов" и "минусов" национальной политики партии государства прошлых лет может способствовать дальнейшему совершенствованию национальной политики в современной Российской Федерации.

Список литературы

1. Н. И. Хмара, Отечественная история, 2006, №3;

2. Образование СССР и его первая конституция, В. Л. Шейнс, Российская история, №1, 2010;

3. Орлов А.С., Полунов А.Ю., Шестова Т.Л., Щетинов Ю.А. 2-е изд., доп. - М.: Простор, 2005;

4. История России. Мунчаев Ш.М., Устинов В.М., 2005;

5. История России XX - начала XXI века. Под ред. Милова Л.В., 2006.