Отъезжавшие в Америку на этот раз четко делились на две не равные части. Меньшинство основатели и руководители «Компании Массачусетской бухты», они же руководители экспедиции, включая священников, люди состоятельные и влиятельные. Большинство сервенты и наемные работники. Наделение их землей по окончании службы не предполагалось ни в каком виде, форме или размере, хотя именно их руками должна была возделываться земля еще одного «Нового Ханаана», или «Нового Израиля (Иерусалима, Сиона)», как чаще говорили пуритане. Из тогдашней Англии многие готовы были бежать с самой слабой надеждой на лучшее будущее.

После двух небольших экспедиций пуритан в Массачусетскую бухту в 1630 г. туда направилась третья (приблизительно 1000 человек) самая большая с начала колонизации англичанами Северной Америки. Руководители экспедиции, боясь, что враги пуритан откроют глаза королю на религиозно-политический характер их эмиграции и тот лишит их хартии, увозили ее с собой. В пути глава экспедиции и губернатор будущей колонии Джон Уинтроп, собрав пассажиров флагманского корабля «Арабелла», объявил им основные принципы, исходя из которых предполагалось строить общественную жизнь поселенцев.

Главный из них заключался в утверждений, что «Бог, создав мир и людей, создал и неравенство, сделав так, что одни люди управляют другими, что кто-то богат, а кто-то беден». Согласно другому принцип устроителям «Нового Иерусалима», который должен служить обозримым всему миру образцом библейских добродетелей «городом на холме», следует быть послушными исполнителями божьей воли, заключавшейся в повиновении учрежденным в колонии властям. Возможные невзгоды подчиненных должны быть облегчены «христианским милосердием» правителей и имущих. «Образец христианского милосердия», объявленный Уинтропом, означал создание в колонии классового неравенства, господства имущих, осуществлявших управление. В соответствии с этим и действовали с самого начала руководители колонии.

12 июня 1630 г. корабли подошли к американскому берегу. Колонисты приступили к основанию поселений. Одновременно создавались конгрегационалистские церкви. Их членами вначале были наиболее видные колонисты, избравшие пасторами прибывших с ними священников. Иначе говоря, к церкви был применен упоминавшийся «Образец» Уинтропа.. Это и понятно. Именно церковь в лице священников толкователей Библии должна была утверждать «истинность», богоданность «Образца».В августе 1630 г. Уинтроп и его ассистенты, избранные еще в Англии, начали функционировать в качестве магистрата колонии, хотя хартия предусматривала деятельность полномочного Общего собрания свободных колонистов, избиравших органы управления Массачусетса, как вскоре стали именовать осваиваемую пуританами страну.

Пуританский фанатизм магистрата и огромная роль, которую играли в среде пуритан тесно сотрудничавшие с ним священники, придавали создаваемому в колонии режиму теократические черты. Прежде всего они обнаружились в преследовании инаковерующих англичан, пресвитериан, сепаратистов, а также тех, кто ставил под сомнение неограниченнуювласть магистрата, ссылаясь на английские законы или на хартию. Преступление или проступок были одновременно грехом, грех преступлением. Наказания, определявшиеся по законам библейского Моисея, былиочень суровы, особенно для сервентов. Греховность, а значит преступность, считалась как бы неотъемлемым их качеством, пороком «черни».

Часть колонистов, удрученных трудностями устройства на новом месте, а главным образом недовольных политикой магистрата, к весне1631 г. вернулись на родину. Власть магистрата едва не была поколеблена «бунтом» священника Роджера Уильямса, известного богослова, который прибыл в страну в феврале 1631 г. и которого прочили в пасторыБостона юной столицы Массачусетса.

Уильямc подверг сомнению «истинность» местного конгрегационализма. Вопервых, потому, что руководители колонии не объявили о разрыве с англиканской церковью; вовторых, потому, что они нарушали независимость церквей и свободу вероисповедания, вмешиваясь в их жизньпод предлогом охраны принятых руководителями колонии религиозных догм и форм богослужения; втретьих, потому, что светская властьв лице магистрата осуществляла досмотр и наказывала отступающих отпринятых догм, хотя столпом конгрегационализма являлось разделениесветской и церковной властей.

Это были взгляды, близкие, если не совпадавшие, с сепаратистскими,а потому казавшиеся лидерам массачусетских пуритан весьма опасными.Проводя самостоятельную политику, они продолжали делать вид, что являются лояльными подданными короля и противниками окончательногоразрыва с церковью метрополии. Они еще на родине были против сепаратизма, распознавая в нем элементы «крестьянскоплебейской ереси».Теперь, когда они оказались у власти и насаждали церковное единообразие, сепаратизм и принцип свободы совести, который особенно горячоотстаивал Уильямc, были для них совершенно неприемлемы.

Чтобы пресечь крамолу, Уильямса решили выслать в Англию; однакоон бежал и нашел приют в Новом Плимуте. Там его избрали проповедником («учителем») помощником пастора местной церкви.

Вынужденный по требованию фрименов созвать Общее собрание (май1631 г.), магистрат оповестил об этом лишь наиболее состоятельных ипреданных людей. Во время заседаний священники, используя библейские притчи, убедили собравшихся принять решение, согласно которомувпредь фрименами могли стать только члены местных церквей²⁴.

При строгом приеме в эти церкви, при том, что священники были .заодно с магистратом, а членами церкви губернатор, ассистенты, наиболее зажиточные и ортодоксально настроенные поселенцы, введенная

мера позволяла при переводе в разряд фрименов осуществлять отбор людей, наиболее приемлемых для магистрата, ограничивать их прием, оказывать на них нужное воздействие. Теократические черты установленногорежима, таким образом, становились более четкими. А так как магистрат оставался несменяемым, то правление приобретало характер олигархии, особенностью которой являлось фактическое единство действий магистрата и священниковортодоксов массачусетского пуританизма приформальном разделении светской и духовной властей, которого требовалаидея конгрегационализма.

Не покушаясь на эту идею, магистрат в то же время продолжал подвсякими предлогами вмешиваться в жизнь тех церквей, которые отступили в чемлибо от вводимых норм. В 1632 г. его авторитарные претензиираспространились и на область налогообложения, считавшуюся преждекомпетенцией отдельных поселков. Во время очередного Общего собранияфримены, при всей их приученности к послушанию, выразили свое несогласие. Собрание постановило, что финансовые вопросы должны решаться магистратом совместно с представителями от поселков (по два от каждого). Тогда же было принято решение, что члены магистрата должныизбираться Общим собранием. Иначе говоря, вводилась норма, котораяпредусматривалась хартией, но нарушалась магистратом. Учитывая трудности, с которыми пришлось встретиться членам магистрата при основании колонии, и отдавая дань их церковной учености, за ними сохранилипрежние посты.

Воспользовавшись тем, что власть вновь попала в их руки, членымагистрата, стремясь вернуть ее себе в полной мере, взялись за искоренение «духа анархии». Были введены строгие правила поведения колонистов для придания их жизни «богобоязненной» скромности, котораявключала покорность светской и церковной властям. Регламентировалосьвсе: от фасона одежды и причесок до характера и времени развлечений,не говоря уже о строгом и обязательном порядке церковной службы.Судебные и административные наказания дополнялись позорящими.Провинившегося заставляли нашивать на одежду яркого цвета начальную букву слова, которым определялся проступок (пьяница, блудницаи т. д.). В условиях маленькой колонии, контролируемой магистратом исвященниками, это означало подвергнуться жестокому остракизму и поношению.

Особенно строг был магистрат по отношению к сервантам и наемнымработникам. Для них существовали специальные наказания за побег отхозяина и за ссору с ним, за невыполнение условий контракта, за порчу хозяйского имущества и проч. При этом магистрат, исполнявшийфункции суда и состоявший из хозяев, почти всегда решал дела в пользу последних. Под предлогом борьбы с «леностью», «распущенностью»и «развращенностью черни» особыми постановлениями ограничивалисьзаработки сервентов и наемных работников.

В мае 1634 г., отвергнув возражения членов магистрата, фримены большинством голосов утвердили решение об обязательном участии двух трех представителей поселков на каждом Общем собрании. Присутствие всех фрименов считалось теперь необходимым только на весенних собраниях, когда избирались члены магистрата .

Уинтроп упорно возражал против расширения прав поселков. Фримены, уже давно недовольные его самоуправством, избрали губернатором Томаса Дадли, который до этого был заместителем Уинтропа.

В конце того же года фримеры продемонстрировали свое недовольство существовавшими порядками еще раз. Это произошло в Бостоне, где горожане при тайном голосовании провалили на выборах в комиссию по распределению земли всех кандидатов от магистрата. Произошло это потому, что магистрат не только с самого начала узурпировал право наделять колонистов землей, но и использовал его для округления владений ассистентов, льготного наделения землей священников, для давления на несговорчивых и поощрения послушных, всегда оказывая предпочтение состоятельным поселенцам. Специальными распоряжениями ограничивалась возможность для сердобольных хозяев предоставить земельный участок сервенту, отслужившему срок контракта.

С ростом населения установилась практика передачи земли группе состоятельных людей, которые обязывались основать новый поселок. Эти люди получали право выбирать себе лучшие участки, наделять землей новичков (за деньги или на других условиях), решать местные дела. Если результатом сосредоточения административной и церковной власти, а также наиболее крупных состояний и земельных владений в руках определенного круга лиц явилось образование местной «аристократии»колониального масштаба, то теперь появилась «аристократия» поселков.

Политические и правовые преимущества «аристократов», а также их зажиточность и наличие у них сервентов создали почву для обогащения, для занятия предпринимательской деятельностью (мельницы, кораблестроение, кузницы, постоялые дворы и т. д.) и активной торговлей. Так как в основе всех их хозяйственных дел лежал труд сервентов, а также наемных работников, то эксплуатация этого труда возрастала, как и стремление состоятельных колонистов использовать труд неимущих земледельцев в целях расширения собственного «дела», освоения большей земельной площади. Все это вело к углублению социального неравенства и обострению социальных противоречий. Магистрат и священники твердо защищали интересы «аристократов». При их теократической политике это создавало режим «аристократической теократии».

При огромных незаселенных просторах за пределами контролируемой магистратом территории оппозиция его политике, естественно, вылилась со временем в движение части колонистов с освоенных мест в глубь страны. Первый поток направился к р. Коннектикут. Эти люди тянулись к земле и свободе, которая для тогдашних массачусетских пуритан означала прежде всего возвращение к «истинному» конгрегационализму, который, по их мнению, был искажен авторитарной политикой лидеров колонии.

На освоенной территории Массачусетса колонисты почти не опасались индейцев. Те были малочисленны (из-за эпидемии, опустошившей место их обитания), миролюбивы, имели дело сразу же с большим числом чужеземцев, а потому были уступчивы, предпочитая отступление решительной защите своих прежних владений. По мере расширения европейской колонии их положение ухудшалось, а отношение к ним, вначале осторожное, становилось все более бесцеремонным и высокомерным. На их защиту встал знакомый нам Роджер Уильямc.

В 1633 г. он вернулся в Массачусетс. Бостонский магистрат едва терпел его присутствие на своей территории, уступая настояниям прихожан поселка Сейлем, где Уильямc был избран проповедником. И вдруг, в конце года, стал известен его трактат, в котором он отстаивал права индейцев, составленный им еще в Новом Плимуте. В трактате утверждалось, что ни король, ни колонисты не являются хозяевами американской земли: она принадлежит аборигенам, только с ними следует вести переговоры о ее приобретении, считаясь с их интересами и обычаями. Уильямса вызвали в магистрат и сделали строгое внушение. В начале1634 г. магистрат столкнулся с новой «крамолой». Колонист Израэл Стоутон написал книгу, в которой ставил под сомнение правовые основы существования и деятельности магистрата. Взгляды Стоутона осудили и сумели провести на Общем собрании решение, запрещавшее ему на три года занимать общественные должности, а книгу сожгли.

Сравнительный либерализм магистрата при решении нового «дела Уильямса» и «дела Стоутона» объяснялся как популярностью обоих обвиняемых, так и боязнью осложнить строгими мерами свое положение в связи с явным недовольством Лондона политикой пуританских лидеров. Их религиозная нетерпимость и самоуправство были предметом многих жалоб, поступавших королю из колонии и от врагов пуритан в самой метрополии.

Действительно, едва были отпущены Уильямc и Стоутон, как пришла грозная весть: правительство требовало возвратить хартию, дабы сверить ее установления с линией поведения магистрата. Позже дошел слух об отправке в колонию военной экспедиции, призванной покончить с самоуправством пуритан.

После долгих колебаний на совещании членов магистрата и священников осенью 1634 г. было принято решение: хартию не отсылать; в случае насильственного вмешательства в жизнь колонии оказать посильное сопротивление. Хватило бы у магистрата мужества па вооруженную борьбу и как бы повели себя остальные колонисты, сказать трудно, так как часть колонистов недвусмысленно выражала верность королю, а сам он в тогдашних условиях не имел ни сил, ни средств осуществлять карательные меры.

Но, независимо от этого, при всей жесткости существовавшего в Массачусетсе режима, то был режим, установленный, как представлялось большинству колонистов, более или менее в соответствии с пуританскими идеалами, а следовательно со «словом Бога» Библией. Этот режим был предпочтительнее возврата под власть короля и епископов. Но приверженность такому режиму не означала стремления к независимости от Англии. Люди, принявшие упомянутое решение, боялись намека на подобное понимание их действий. Решение было принято на крайний случай и с оговорками. Когда пуританские фанатики Сейлема демонстративно срезали крест (символ, отвергавшийся пуританами) с королевского флага, этот поступок был осужден магистратом.

В 1635 г. магистрату стало известно, что Роджер Уильямc продолжает пропагандировать идеи трактата. Более того, он вновь выступает в защиту свободы совести и против политики принудительного религиозного единообразия, проводимой лидерами колонии, и число людей, разделяющих его религиозные взгляды, растет.

Получение этой вести совпало с ростом оппозиции фрименов авторитарным замашкам губернатора Дадли. Его вывели из состава магистрата. Губернатором избрали Джорджа Хейнса, тоже «аристократа», но из вновь прибывших. На том же собрании был создан комитет, уполномоченный кодифицировать существующие законы и предложить новые, чтобы жизнь колонистов регулировалась твердыми установлениями, а не решениями, принимаемыми магистратом по своей воле.

Хейнс пошел путем Уиытропа и Дадли. Магистрат сразу же обратился к «делу Уильямса», видя теперь более четко, чем раньше, опасность,которую представляла его религиозная оппозиция «аристократическойтеократии», все больше приобретавшей характер олигархии.

Сталкивая в споре с Уильямсом других священников, клевеща на него,пугая религиозным расколом и вмешательством короля в дела колонии, магистрат сумел повлиять на фрименов. В октябре 1635 г. Общее собраниепостановило выслать сейлемского проповедника из пределов Массачусетса в Англию, где его ждала тюрьма. Сказался «аристократизм» фрименовв сравнении с положением остального населения страны (бесправнымили неполноправным).

Роджер Уильямc вновь сумел бежать от своих преследователей. Онукрылся в стране индейцевнаррагансетов, обитавших на берегу Наррагансетской бухты, южнее Нового Плимута. Ему помогли бежать его сторонники, часть которых вскоре последовала за ним. Так было положено начало колонии Провиденс, которая позже получила название РодАйленд.Под влиянием Уильямса эта колония сделалась первым английским владением, где в то время была официально объявлена свобода совести и поддерживалась веротерпимость, где существовали тогда наиболее демократические порядки и где колонисты жили в мире с индейцами.

Продолжался отлив поселенцев в Коннектикут, как стали именоватькрай, где протекала река с этим названием. На место уходивших прибывали люди из Англии, зараженные атмосферой страны, подходившей кпорогу революции: политическими страстями, ненавистью к деспотизму,религиозными спорами.

Весной 1636 г. Хейнс был смещен с поста губернатора. На его местоизбрали недавно приехавшего молодого и радикально настроенного Генри Вейна. Его заместителем стал Уинтроп, правление которого казалосьтеперь достаточно либеральным и за которого ожесточенно боролись терявшие свои позиции «аристократы».

В июле 1636 г. у ова БлокАйленд, что в Наррагансетской бухте,индейцами был убит колонист Джон Олдэм. Кто его убил и что послужило непосредственной причиной столкновения, осталось навсегда неизвестным. Но было известно, что этот человек буйного нрава мог легкоспровоцировать столкновение. Тем не менее власти Массачусетса сочлипроисшедшее удобным предлогом для демонстрации силы в связи с переговорами, которые велись с племенем пекотов, не желавшим поступаться своими правами на землю (они жили между реками Наррагансет иКоннектикут).

Против индейцев БлокАйленда была направлена экспедиция, возглавляемая Джоном Эндикоттом. Индейцы бежали на континент. Англичанеснесли с лица земли все их деревни. Преследуя бежавших, вошли насвоих судах в устье Коннектикута, откуда совершили рейд в страну пекотов, где убили несколько человек, после чего вернулись домой. Неспровоцированное нападение вызвало возмущение индейцев, которые сталибеспокоить поселения колонистов, осевших на р. Коннектикут. Одно изнападений послужило поводом к тому, что в американской историографиипринято называть Пекотской войной.

Она началась в мае 1637 г. Объединенные силы Массачусетса, поселенцев с р. Коннектикут и нарраганcетов, враждовавших с пекотами,неожиданно напали на последних, когда те собрались на праздник в деревне Мистик. Это произошло глубокой ночью. Пекотские воины крепкоспали. Англичане, возглавляемые капитаном Мэйсоном, окружили деревню, ворвались за окружавший ее частокол, разбрасывая факелы. Убивали всех, кто пытался выскочить из горящих хижин. Немногих, которыесумели перебраться через высокую ограду, добивали стоявшие за нейнаррагансеты. Война этим фактически и закончилась. Дальнейшее былопреследованием и уничтожением всех оставшихся пекотов. Их землю заняли англичане.

Именно Пекотская война явилась толчком к образованию колонии Коннектикут и колонии НьюХейвен, расположенной на западе от нее. Участьпекотов вскоре разделили недавние союзники англичан наррагансеты,а за ними другие индейцы, чьи земли граничили с Массачусетсом ивновь создаваемыми пуританскими колониями. Пекотская война послужила началом узаконенного рабства в Новой Англии. Рабами сделали попавших в плен пекотов. Вскоре, в 1638 г., в Массачусетс была доставленапервая партия черных невольников. Рабство, правда, не стало значительной и неотъемлемой частью жизни колоний Новой Англии изза направленности тамошнего хозяйства, главным образом зернового, огородного,скотоводческого, определившегося природными условиями, сходными стеми, к которым поселенцы привыкли на родине и которые препятствовали внедрению рабовладельческого плантационного хозяйства.

В период между рейдом Эндикотта и окончанием Пекотской войны вМассачусетсе возникла новая оппозиция политике лидеров колонии. Еевдохновителем была Энн Хатчинсон, 40летняя хозяйка большой и многодетной семьи зажиточного бостонца.

Вокруг отзывчивой и энергичной Энн собрался кружок женщин. Постепенно, кроме обычных дел, они под влиянием своей горячо верующейруководительницы стали обсуждать религиозные вопросы. К кружку присоединились свояк Энн, священник Джон Вилрайт и еще несколько мужчин, но Энн сохранила свою руководящую роль и начала выступать вкачестве проповедницы.

Она утверждала, что местные священники подменяли духовное «очищение» и связанное с этим возможное «спасение» «очищением», котороеопределяется прежде всего праведностью поведения. Она учила, что «святость» приходит к человеку через «божественное откровение», т. е. черезнепосредственное «общение верующего с Богом», которое и дает познание«святой истины» . Мысли, неизбежно ведущие к отрицанию монополии

священников на «истинное» толкование «слова Бога» (Библии) и отрицанию права магистрата, опираясь на их толкование, определять праведников, поддерживать «истинную» организацию церкви и «истинное» вероучение.

Магистрат и священникиортодоксы с яростью ополчились противновоявленной проповедницы. Энн и ее сторонников стали называть «антипомистами»³². Их обвиняли в еретической претензии на личное общение с богом, в снижении «высоких истин» до вульгарных представлений«черни». Однако число антиномистов росло. Колонисты, недовольныедуховным угнетением, бесправием и эксплуатацией, искали и находилив проповедях Энн необходимое для того времени и места религиозноеоправдание своего недовольства.

Самой активной силой возникшего движения оказались купцы Бостона, где происходили главные события. Местные купцы, к которым принадлежала и семья Хатчинсоыов, были недовольны торговыми ограничениями, которые вводил магистрат, хотели пробиться в ряды «аристократов». В отличие от других аытиномистов им было легче употребитьбогословскую аргументацию для своих целей: они, будучи фрименами,имели возможность высказать свои взгляды на Общих собраниях, а передвигаясь для торговли в разных поселках колонии. Колонисты, испытав прямое угнетение, в большинстве своем даже не являвшиеся членамицерквей, выражали свое отношение к возникшей борьбе стихийным иболее или менее шумным одобрением слов Энн, священника Вилрайта идругих антиномистов.

Положение врагов антиномии осложнилось в связи с переходом насторону их противников губернатора Вейна, разглядевшего корыстный итупой фанатизм членов возглавляемого им магистрата, не отвечавшуюидеям конгрегационализма роль священников в политической жизни колонии. Попытка ортодоксов добиться осуждения «ереси» антиномистов наОбщем собрании провалилась.

Напуганные ортодоксы, возглавляемые Уинтропом и священникомДжоном Вильсоном, недалеким, но упорным и фанатичным до безумия,мобилизовали все возможные силы, пустили в ход все средства, чтобывернуть себе прежнее влияние и подорвать силы своих противников. Онине гнушались подлогов, шантажа, запугивания. Кроме этого, им помоглагорячность юного Вейна, которого они представляли опрометчивым инеопытным в делах управления. Им помог страх фрименов перед«анархией», «бунтом черни» и вмешательством метрополии, чем все время пугали враги Энн.

На весеннем перевыборном собрании 1637 г. Вейн потерял место губернатора. Его сменил Уинтроп, заместителем стал Дадли, а их единомышленники ассистентами. Новый магистрат издал приказ, затруднявший въезд в страну новых поселенцев, стремясь тем пресечь возможностьпополнения рядов антиномистов людьми из бурлящей Англии. Чтобы сторонники антиномии не проникли в конгрегации, вступление туда былоограничено, кроме прочего, введением дополнительных правил приема.Ослабил антииомистов и отъезд вызванного на родину Вейна. Антиномиялишилась своего политического лидера. Тогда ортодоксы поспешили нанести удар по духовному лидеру движения. В нарушение принципов кон

грегационализма в августе 1637 г. они собрали синод священников. Наэтом синоде взгляды и деятельность Энн Хатчинсон подверглись осуждению. Рядом постановлений суживались рамки независимости отдельных церквей (запрещение свободного перехода из одной конгрегации в другую, право магистрата поддерживать церковную дисциплину, фактическое запрещение религиозных дискуссий) .

Не имея перед собой такого противника, как Вейн, опираясь на решения синода, используя старый жупел «раскола» и новый растущее влечение к антиномии «черни», ортодоксы перетянули на свою сторону влиятельного священника Джона Коттона, который до этого не определил своей позиции и порой защищал Энн. Он перешел в стан ортодоксов, когда понял, что антиномия угрожает теократическому и олигархическому направлению политики, проводимой членами магистрата и священниками в интересах «аристократов». С тех пор он сделался одним из главных врагов Энн, тем более опасным, что именно он, виднейший английский богослов того времени, с наибольшим авторитетом мог указать на еретические «заблуждения» проповедницы.

На ноябрьском Общем собрании 1637 г., превращенном усилиями ортодоксов в пристрастное судилище, Энн и ее ближайшие сторонники были осуждены на изгнание. Другим видным антиномистам приказали сдать оружие, которое тогда было непременным снаряжением свободного колониста. Сделали все возможное, чтобы запугать и дискредитировать каждого проявившего сочувствие антиномии. Поле боя осталось за ортодоксами, которых возглавляли магистрат и связанные с ним священники. Борьба сплотила, а победа усилила их власть, которая приняла определенно олигархический характер. Существовавший в колонии режим «аристократической теократии» после поражения антиномии превратился в режим«теократической олигархии». Ее составляли административные и духовные руководители колонии фанатики массачусетской пуританской ортодоксии, местные высшие «аристократы».

Антиномия первое массовое (по условиям места и времени) социальное движение в Новой Англии. В нем явственно обозначились линии размежевания в обществе колонии, различные интересы его слоев, приобретавших классовые черты буржуазного общества. Черты эти были затушеваны специфическими условиями (наличие незанятых земель,«белые рабы») и окрашены тонами местного пуританизма. Антиномия знаменовала собой начавшийся кризис последнего. Он встал на перепутье между конгрегационализмом и скрытой формой государственной церкви. Его местные теоретики (Джон Коттон, Ричард Мезер) все откровеннее проповедовали идеи «аристократической теократии» и правомочность синодальных совещаний.

Это не означало, что конгрегационализм перестал существовать. Формально он продолжал оставаться главным принципом церковной организации. Он продолжал оставаться знаменем, под которым Массачусетс жил своей самостоятельной жизнью, а главное знаменем тех, кто вольно или невольно боролся против издержек, стеснявших развитие буржуазных отношений, издержек, связанных с пуританской ортодоксией. Антиномия ускорила крушение пуританской утопии, которая предполагала сооружение «города на холме», где жизнь идет по законам Священного писания и, таким образом, положение людей максимально приближено к предопределенному «волей Бога», а следовательно, не дает повода и права быть недовольными существующими порядками и социальным неравенством. Антиномия выявила это недовольство.

При утвердившемся режиме «теократической олигархии» были приняты меры к дальнейшему ограничению независимости церквей, насаждению религиозного единомыслия. Не только члены церквей, но и все свободные колонисты, включая самых неимущих, под страхом конфискаций и арестов были обязаны оплачивать церковные расходы. Земля распределялась еще более пристрастно, чем прежде, в пользу лояльных и богатых. Любое проявление протеста строго каралось.

Недовольные спасались бегством из колонии, добивались права на переселение. Энн Хатчинсон и ее последователи отправились на юг, к Роджеру Уильямсу. Вместе с ним они стали основателями упоминавшейся колонии Род Айленд. Вилрайт ушел на север, где бывшие антиномисты положили начало колонии Ныо Гэмпшир. Севернее ее, немного позже, возникла колония Мэн. В пуританских колониях, образованных противниками бостонской олигархии, новоселы устанавливали порядки более либеральные, чем в Массачусетсе, в частности не требовали обязательного членства в церкви для приобретения гражданских прав.

Не все недовольные массачусетсцы хотели и могли покинуть обжитые места. Их недовольство политикой олигархии разделяли многие новые эмигранты из Англии. Росло число поселков, и магистрат, не имея возможности контролировать их повседневную жизнь, вынужден был предоставить им некоторое самоуправление. Все это создавало почву для возникновения новой антиномии.

Чтобы предотвратить грозящую опасность и увековечить свою власть, олигархия предприняла хитрый маневр. Во время перевыборного майского собрания 1639 г. было предложено сделать Уинтропа пожизненным губернатором. Фримены поняли, что и они, и Общее собрание практически лишатся своих основных прав. На этот раз вместе с ними оказалось большинство священников.

Передавая постепенно, а особенно в ходе борьбы с антиномией защиту церкви и веры от «еретиков» в руки магистрата, священники давали ему возможность в какой-то мере контролировать церковную жизнь. Вместе с этим они теряли часть своего влияния. Однако им было достаточно того, что магистрат считался с их мнением и дорожил ролью духовных пастырей, смирявших, в частности, недовольство колонистов его политикой, чтобы сохранить положение обязательного неотделимого компонента существующей власти. Возросшая независимость несменяемого губернатора могла дать магистрату определенные преимущества.

Уинтроп не стал пожизненным губернатором. Он с трудом набрал голоса, чтобы остаться на своем посту. Режим олигархии сохранился, но последующие два года фримены все решительнее требовали ускорения кодификации законов страны. Олигархия тянула, но в декабре 1641 г.наконец была вынуждена представить собранию составленные законы. Обсудив и внеся поправки, собрание утвердило их.

Первый свод законов Массачусетса, получивший название «Свод свобод» ³⁵, важное событие в истории этой колонии. Общее собрание утверждалось как высшая законодательная власть страны. К нему перешло окончательно решение основных вопросов, связанных с землевладением. Земля при формальном признании короля ее верховным владельцем переходила в ведение местных властей и использовалась на основах частного владения без каких-либо обязательств перед короной. В ряде статей получили утверждение и почву для дальнейшего развития элементы буржуазных отношений, в частности в сфере уголовного права и судебной процедуры. В свод были включены правовые нормы, которые известны по Habeas corpus act, введенному в Англии только в 1679 г.

Магистрат высшая административная и исполнительная власть, чьи функции определялись довольно расплывчато, сохранил поэтому в силу сложившейся практики очень широкие полномочия. Полноправными колонистами по-прежнему оставались только фримены члены церкви, Косвенно было узаконено рабство.

Свод подтверждал конгрегационалистский принцип организации церквей, но допускал созыв синодов для борьбы с религиозными «заблуждениями». Грань между уголовным преступлением и отступлением от церковных правил оставалась нечеткой. Последние карались очень сурово.

В целом «Свод свобод» придавал «государственному» устройству колонии правовой характер, ограничивал власть «теократической олигархии», отражал буржуазное развитие общества Массачусетса, что было несомненным достижением фрименской «демократии», однако не сломившей режима «теократической олигархии».

Глава 4. Мэриленд

В 1632 г. Карл I пожаловал Сесилю Калверту, второму лорду Балтимору, хартию^з6 на владение северной частью Виргинии, что прилегала к Чесапикскому заливу и еще не была заселена виргинцами. Новую колонию назвали Мэриленд в честь жены короля. Статут этой колонии сильно отличался от статута остальных английских владений в Северной Америке. Колония именовалась «провинцией», и лорд Балтимор обладал в ней правами почти неограниченного в свой власти феодального сеньора. Земельные отношения строились на ленной основе: лорд-собственник владельцы маноров фригольдеры. Лорд имел право жаловать землю в любом размере и на любых условиях. Хартия санкционировала учреждение Генеральной ассамблеи свободных колонистов (фрименов). Однако ее созыв и работа полностью зависели от воли лорда и воли назначенного им губернатора провинции.

Основной целью Балтимора, как и других учредителей колоний, являлось получение доходов: с земельных владений поселенцев (квитрента), налогообложения и возможных природных богатств заселяемого края. Лорд был католиком. Поэтому, кроме основной цели, он ставил перед собой дополнительную: дать своим единоверцам, которые находились в стесненном положении, возможность, не порывая окончательно с родиной, свободно исповедовать католицизм. Так как хартия предписывала ввести в провинции церковные законы метрополии, эта цель скрывалась, хотя в значительной мере была секретом Полишинеля.

Виргинцы, не желавшие терять значительную часть принадлежавшей им ранее территории, старались помешать основанию Мэриленда. Они утверждали, что это будет означать распространение «папизма», усиление в Америке позиций Франции и Испании. Чтобы отвести подозрения, лорд отдал руководителям готовившейся экспедиции распоряжение соблюдать в походе и на американской земле строгую веротерпимость для исповедовавших христианство.

Распоряжение диктовалось не только дипломатическими соображениями. Хотя католики были, несомненно, стеснены, они не были так гонимы, как, например, сепаратисты. Среди них были владельцы земли, джентри, представители, как сам лорд Балтимор, высшей знати. Католиков, желавших отправиться в Америку, насчитывалось совсем немного. Опыт же говорил, что без рабочих рук прочная колонизация невозможна. Еще дома имущие католики привыкли к тому, что их окружали англичане и протестанты, составлявшие население их владений, штат слуг и работников. Поэтому случилось так, что в первой экспедиции лорда из 200300 путешественников только половина принадлежала к римской церкви, среди них около 20 джентльменов, ²/з общего числа были сервеытами и наемными специалистами. Чтобы не погубить дело в самом начале религиозными распрями, лорд был вынужден ввести веротерпимость.

Экспедиция, состоявшая из двух кораблей («Арк» и «Дав»), возглавляемая братом лорда Леонардом Калвертом, вышла в море в ноябре1633 г. В марте следующего года подошли к берегу Мэриленда, где 27гочисла основали поселение Сент Мэррт, ставшее столицей провинции.

Начало Мэриленда было счастливее, чем у более ранних поселений. Сумели установить мирные отношения с индейцами, что обеспечило их помощь, в значительной мере освободило рабочие руки. При накопившемся у англичан опыте колонизации это позволило избежать голода. Сходство природных условий Мэриленда и Виргинии дало возможность сразу перенять плантационную рабовладельческую систему хозяйства, производящего табак, что ускорило ход экономического развития провинции.

Особенно преуспевали приехавшие туда монахи езуиты. На землях созданной ими миссии использовался труд не только негров рабов и сервентов, но также и труд доброхотов католиков и особенно труд обращенных в христианство индейцев. Ловко ведя дело с вождями соседних племен, иезуиты сумели получить от них в дар обширные земли и сделались крупнейшими землевладельцами.

По общим правилам, которые устанавливались инструкциями лорда, люди, ввозившие 5 сервентов, становились владельцами маноров в2 тыс. акров (позже в 1 тыс.) при квитренте в 20 ш. Свободные поселенцы получали наделы в 100 акров на себя и такие же на каждого члена семьи при квитренте в 2 ш. с каждых 100 акров (фригольдеры). Срок контрактов для сервентов был точно определен и составлял5 лет. По окончании службы сервенту причиталось получить 50 акров земли, одежду и запас зерна.

Большие, чем в других колониях, размеры наделов, меньший срок контрактов и наделение сервентов землей, а также заранее полученное провинцией право иметь ассамблею результат, как и в вопросе веротерпимости, здравого и вынужденного расчета лорда. Зачем, не имея льгот, англичанину было ехать в девственную страну, когда рядом находились уже освоенные; протестанту в страну, управляемую католиками; фримену не рассчитывая хотя бы на ограниченное участие в общественной жизни, позволявшее отстаивать свои интересы; сервенту без определенной надежды приобрести земельный надел?

Первую Генеральную ассамблею губернатор созвал в 1635 г. Сведений о ее работе не имеется. Вторая, очень малочисленная (кворум 10 человек, созвана в 1638 г.), обсуждала проект законов, присланный лордом из Англии. Депутаты и губернатор не смогли договориться, и тот распустил ее, воспользовавшись назревавшим военным конфликтом.

Еще до основания Мэриленда упоминавшийся ранее виргинец Клейборн основал факторию на острове Кент, лежащем в Чесапикском заливе и вошедшем во владения Балтимора. Не желая терять свою факторию, Клейборп стал центральной фигурой оппозиции, препятствовавшей лорду приобрести провинцию. Когда усилия, направленные на это, не принесли желаемого результата, Клейборн всячески мешал поселенцам провинции осесть на новом месте. Он провоцировал индейцев нападать на них. Его суда препятствовали их движению по заливу. Попытки губернатора Виргинии Харви пресечь подобную деятельность Клейборна наталкивались на сопротивление совета колонии, который стоял на стороне «патриота»Виргинии.

Пять лет руки Калверта и его колонистов, занятых освоением своей страны, не достигали острова Кент. Клейборн все это время укреплял факторию, активизировал ее торговую деятельность, будоражил индейцев. Дальнейшее попустительство виргинцу грозило Мэриленду потерей острова, убытками и войной с индейцами. Когда возник спор в ассамблее, Калверт, выжидавший момент, чтобы свести счеты с Клейборном, решил действовать, а заодно под благовидным предлогом распустить ассамблею.

Мэрилендцы подошли к острову Кент на своих кораблях ночью и застигли противников спящими. Их взяли в плен. Остров был провозглашен не отторжимым владением Балтиморов.

Вернувшись из похода, Калверт вновь созвал ассамблею. Она по-прежнему не утверждала присланный ей проект законов. Губернатор не принимал вносимых поправок. Жизнь, однако, требовала хотя бы временного законодательства. Согласились утвердить «акты». По имевшимся инструкциям они могли служить законами без санкции лорда до созыва следующей ассамблеи.

Принятые акты защищали личную свободу и имущество фрименов, утверждали их право на передачу земли наследникам, несколько облегчали маневрирование в области земельных отношений, хотя и в пределах феодальных форм, установленных хартией. Один из актов подтверждал обязательную веротерпимость. Другой запрещал приобретать землю у индейцев без утверждения сделки лордом, а также торговать синдейцами без его разрешения. Срок службы сервентов, когда контракты

не указывали этого срока, устанавливался не более чем на 4 года, а одновременно вводились точные нормы вспомоществования, которое должен был оказывать хозяин сервенту, закончившему у него службу.

Так как лорд не сразу реагировал на законодательную инициативу своих колонистов, то принятые ими акты действовали несколько лет. Эти акты отражали специфику тогдашней жизни провинции, существовавшие в ней общественные противоречия. То были противоречия, возникавшие в результате осуществления губернатором неограниченной власти и стремления колонистов к большей политической и экономической самостоятельности; противоречия между католиками, занимавшими руководящие посты, и протестантами, за счет которых в подавляющем большинстве росло население колонии; противоречия между монахами и другими колонистами, которые с завистью смотрели на расширение и богатство иезуитской миссии; противоречия между Мэрилендом и остальными английскими колониями в Америке на экономической и религиозной почве, что заставляло мэрилендцев для удержания своих сервентов предоставлять им некоторые льготы.

Неприязнь к иезуитам вызывалась, кроме прочего, покровительством, которое оказывал им губернатор, а также тем, что они вели себя как располагавшие, в силу своего монашества и католичества, иммунитетом по отношению к прерогативам лорда и власти губернатора.

Упомянутые льготы сервентов были весьма относительны. Специальные распоряжения и приказы делали жизнь мэрилендского сервента нередко тяжелее жизни «белых рабов» других колоний. Тем не менее признанное законом право на земельный участок было преимуществом, которым в то время не располагали сервенты Виргинии и Новой Англии, преимуществом, вселявшим надежду на лучшее будущее.

Мэриленд, основанный в годы проведения Карлом I «политики напролом», являлся своего рода «опытным полем» для насаждения феодальных институтов. Исходя из этого была составлена хартия, дарованная лорду Балтимору. Но провинция, как и другие английские колонии в Америке, создавалась руками людей, которые родились и жили в условиях активно разлагавшейся феодальной системы. В Мэриленде, задуманном как феодальное владение, движение к капитализму было более затруднительным, чем в других колониях. Однако и в Мэриленде искусственно насаждаемый феодализм не мог сохранять строгие формы приобретал формальные черты. Земельные отношения приближались к частновладельческим. Квитрента взималась, но, не связанная с какими-либо личными повинностями землевладельца лорду, была близка поземельному налогу. Ленные связи так и не установились. Развивалось скваттерство. Плантационное хозяйство вело провинцию по пути Виргинии.

В конце 30х годов расширение и увеличение числа европейских поселений в Мэриленде, как и в других колониях, вызвало ухудшение отношений с индейцами. В 1642 г. вспыхнула война. Она не носила столь, драматического характера, как «бойня» 1622 г. в Виргинии или Пекотская война 1637 г. в Новой Англии, но зато длилась около двух лет.

Когда начались столкновения с индейцами, Калверт, нуждаясь в средствах и людях для ведения войны, созвал ассамблею. Ее депутаты, вместо того чтобы откликнуться на призыв губернатора, потребовали изменить структуру законодательного учреждения образовать в нем вторую палату. Эта палата должна была состоять только из депутатов, избираемых фрименами, в отличие от той, которая составлялась бы из членов колониальной администрации и депутатов, назначаемых губернатором (из них в значительной мере состояла существующая ассамблея).В ходе полемики депутаты подняли вопрос о праве губернатора объявлять войну и обязывать фрименов активно в ней участвовать. Иначе говоря, речь шла об ограничении власти губернатора и расширении прав фрименов и ассамблеи своеобразный отклик на тогдашние революционные события в метрополии.

Калверт отказался выполнить требования депутатов и поступиться своими правами. Пригрозив суровыми карами за саботаж в военное время, он утихомирил своих противников и добился желаемого.

Акт ассамблеи 1638 г., запрещавший приобретать землю у индейцев без разрешения лорда, был направлен против безграничного расширения земель иезуитской миссии. Этим дело не кончилось. Колонисты, отсылая свои жалобы в Лондон, убеждали лорда Балтимора, что претензия монахов на полную независимость от властей колонии, на свободу от каких-либо обязательств перед владельцем провинции наносит тому материальный и политический вред. Иезуиты, в свою очередь, апеллировали к лорду, настаивая на предоставлении им привилегий, которые, по их словам, были неотделимы от их положения служителей католической церкви во владениях лорда католика, где усилиями монахов обращены в католичество многие индейцы и даже некоторые колонисты протестанты.

В 1641 г. лорд Балтимор утвердил упомянутый акт ассамблеи. Кроме того, он строго указал брату, что иезуиты не располагают в провинции какими-либо привилегиями, и приказал изъять у монахов все земли, приобретенные ими без прохождения установленной процедуры и без его_, лорда, разрешения.

Позиция лорда Балтимора определялась вескими причинами. Он не хотел лишаться земли, которую мог передать колонистам и получать за нее квитренту. Он не был заинтересован вызывать недовольство протестантов колонии, которые составляли теперь большинство ее населения, проявляя покровительство рьяным католикам. Его враги и без того кричали о таком покровительстве, а в Англии начиналась гражданская война. Католику и роялисту лорду Балтимору уже грозила смертельная опасность. Он не собирался увеличивать ее из-за горстки мэрилендских монахов, число которых не превышало пяти.

В 1643 г. события в метрополии приняли такой оборот, что, встревоженный судьбой брата, губернатор Леонард Калверт отправился на родину. Своим заместителем он оставил колониста Джилса Брента.

К началу гражданской войны в Англии вдоль Атлантического побережья Северной Америки от современного штата Мэн до современного штата Северная Каролина образовалось несколько английских колоний. Занятость правительства в Лондоне внутренними делами страны и слабость его вооруженных сил не только позволяли проявлять известную самостоятельность колонистам, но и создали возможность прорыва единой линии английских заморских владений. Как упоминалось, голландцы основали Новые Нидерланды, южнее в 1638 г. шведы заложили Новую Швецию. Эти иностранные колонии в пределах, которые формально считались английскими, занимали территорию современных штатов Нью-Йорк, Нью-Джерси и Делавэр.

Виргиния, колонии Новой Англии, Мэриленд разнились по географическому положению, времени возникновения, по формальным условиям основания, религиозным воззрениям поселенцев, ориентации хозяйства. Но порождены они были единым всеобъемлющим процессом развитием в Англии буржуазных отношений, которое стимулировалось революционными событиями. Англичане, перебравшиеся за океан, принесли туда и взрастили там семена буржуазных отношений.

В наиболее чистом виде буржуазные отношения складывались в Новой Англии, особенно в Массачусетсе, «искаженные» плантационным рабством в Виргинии и Мэриленде, неся в последнем к тому же феодальный покров. При всех трудностях и специфических особенностях развития этих отношений там были условия, способствовавшие данному процессу: фактическая недосягаемость для королевской власти, которая в метрополии являлась стражем феодальных институтов и церковного единообразия, а также люди, бежавшие от этой власти, уже проникнутые буржуазным духом и буржуазной идеологией, четко определенной в пуританизме.

Заключение

В Северной Америке происходило становление и развитие капиталистических отношений. Специфика США состояла, однако, в том, что феодализм как система в полном объеме на американской территории никогда не существовал. Само происхождение английских колоний в Северной Америке было, по сценке Ф. Энгельса, буржуазным, а их формирование в основном шло уже после буржуазной революции в Англии.

Свободное развитие капитализма было несовместимо с колониальным гнетом метрополии. Не случайно поэтому революция в Северной Америке приняла форму войны за независимость. Ее главная цель заключалась в достижении независимости восставших колоний от Великобритании. Важной задачей революции являлось также уничтожение элементов феодализма (фиксированная рента, право первородства и т. д.), ликвидация препятствий утверждению капитализма.

Использованная литература

1. Аптекер Г. Колониальная эра. М., 1961.

2. Болховитинов Н. Н. США: проблемы истории и современная историография. М., 1980.

3. Самойло А. С. Английские колонии в Северной Америке в XVII в. М., 1963.

4. Слёзкин Л: Ю. У истоков американской истории: Виргиния, Новый Плимут 1606

5. Слёзкин Л. Ю. У истоков американской истории: Массачусетс, Мэриленд, 16301642

6. Фостер У. 3. Очерк политической истории Америки. М., 1953.