Институт наместников в Монголии

Материалы и документы "Русско-китайских отношений в XIX веке. 1803-1807" дают обильный фактологический материал о деятельности "ургинских администраторов". Они представлены в переписке амбаней с центральными правительственными учреждениями - Военным Советом (Цзюнцзичу) и Лифаньюань; переписке с сибирской администрацией; переписке между центральными правительственными учреждениями обоих государств - Лифаньюань и Сенатом (8,). Составители этой документальной серии отмечают, что документы Канцелярии ургинских правителей написаны по определенному трафарету и так называемым "суконным языком", а в докладах на высочайшее имя, не стесняясь в выражениях, допускают ''"самые грубые и оскорбительные выражения в адрес русских" (18, 34).

Недоброжелательный настрой ургинских амбаней в обращении с российскими посланниками был выражением общей политики пинского двора по отношению к России и другим государствам, которая в XIX в. была направлена на изоляцию страны от внешнего мира. Так, "ургинские ван и амбань" чинили препятствия действиям русского посольства во главе с Ю.А. Головкиным в 1805 году, опираясь на наставление Военного Совета Щзюнцзичу), "будет очень хорошо, если русский посол, получив письмо с нашим отказом, остановится на полпути" (18, 11).

Однако, российская сторона стремилась установить хорошие отношения с ургинским амбанями, чтобы они не препятствовали российско-китайским контактам. Так, Россия придавала большое значение учреждению консульства в Урге для нормализации отношений между двумя соседними странами, предусмотренного условиями Пекинского договора 1860 г. В инструкции государственного канцлера А.М. Горчакова говорилось, что "ургинский пост заимствует для нас большое значение, усиливающееся еще близостью к нашей границе. А потому необходимо стараться приобрести дружественное расположение правителей, избегая всего, что может бесполезно обидеть их самолюбие" (24, 44).

Такое отношение к амбаням определялось их ключевым положением в решении пограничных дел, ростом их полномочий и авторитета в XIX в., что учитывалось российской стороной. "Постепенно все пограничные дела с китайской стороны сосредотачивались в Урге. Решались здесь или наКяхте, где бы ни возникали на границе от Амура до Тарбагатайской области включительно. Ургинские правители принимали участие в пограничных и Тарбагатайского края делах. При посылке китайским правительством в 1855 году на устье Амура уполномоченных для переговоров с генерал-губернатором Восточной Сибири графом Муравьевым были назначены делегаты из Урги. Поэтому амбани именовались "главноуправляющими всеми пограничными делами". Титул этот помещен в их печати и остается поныне. Ни один пограничный вопрос не решался Пекином без предварительного мнения здешних правителей, авторитет их в пограничных с Россией делах был весьма веский" (24, 42). Только через ургинских правителей консульство могло решать вопросы, возникающие на других участках российско-китайской границы. Ургинские амбани давали предписания улясутайским, кобдоским и хулунбуирским (или хайларским) наместником в решении пограничных вопросов на их участках китайско-российской границы.

Цинские власти с самого начала открытия консульства России в Урге, проявили высокомерие и недоброжелательность к российским посланникам. Как вспоминает консул Я.П. Шишмарев, "...в высокомерном интригане Сектунги мы уже имели противника и недоброжелателя, что не замедлило выразиться вслед за вступлением консульства в Пургу" (24, 44). Это выражалось в многочисленных препятствиях при постройке здания консульства, препятствиям приезду семей членов консульства, стеснению торговли русских купцов в Урге и запрету торговать с местным населением. По описанию Я.П. Шишмарева дело доходило вплоть до кровавых сцен: "Около подворья целые дни расхаживали полицейские монголы под видом частных зрителей. Толпа, конечно, собиралась частью из любопытства, частью из желающих купить что-нибудь из русских товаров; решившиеся на это подвиг тут же получали удары плетью или палкой по чем попало и окровавленные уходили домой" (24,47). По мнению русского консула, "подозрительность и враждебность маньчжурских властей в Монголии наблюдались за 25 лет со времени учреждения нашего Консульства в Урге " (24, 49).

Ургинские амбани, начиная со второй половины XVIII в., постепенно заняли главное положение в управлении пограничных северных территорий Цинской империи.

Увеличение обязанностей, связанных с растущими связями с Россией, приграничной торговлей, привели к преобладанию внешнеполитических функций над функциями внутриполитического характера. Внутриполитические функции ургинских амбаней, также как и у других пинских наместников в Монголии, других сводились к военно-административному контролю за делами восточно-халхаских аймаков: поддержке резерва знаменных войск, инспектированию пограничных караулов между внешними и внутренними хошунами.

Кобдоское наместничество - третье наместничество в Северной Монголии - было основано в 1762 году.

Местность, в которой была построена крепость Кобдо, занимала важное стратегическое положение еще во время военных действиях императора Сюань Е против джунгарского хана Галдана. Приказ императора Сюань Е построить в Кобдо военную крепость относится к 1718 году, однако крепость была построена в 1731 году при императоре Инь Чжэне.

Император Хун Ли продолжил военное строительство и укрепление Кобдо, вблизи которого были поставлены караулы Тоэрхэ и Буяньту. Строительство крепости в Кобдо и дополнительных пикетов для укрепления джунгаро-халхасской границы вызвало беспокойство хунтайджи Галдан-Цэрена, поскольку пикеты оказались выдвинутыми вглубь Монгольского Алтая. Джунгарский посланник Халю на аудиенции в1739 г. передал послание императору Хун Ли, что "Галдан-Цэрен опасается, что в будущем в этих местах могут быть построены крепости и расквартированы войска, поэтому [он] просит милости [не делать этого]". (7, док. 120, с.297). В дальнейшем разграничение джунгаро-халхаской границы неоднократно становилось предметом для споров между обеими сторонами в 1739 и 1740 гг., которые находили компромиссное решение. В это время на джунгаро-халхаской границе уже действовала служба управления приграничным участком, т.к. в послании императора Хун Ли от 1740 г. Галдан-Цэрену о разрешении джунгарам вести торговлю в Китае и вести караваны с паломниками в Тибет говорится о необходимости ''"...заранее сообщить приграничным властям время отправления [караванов из Джунгарии] и день перехода ими границы. Когда они доложат [двору] об этом, будет отправлен [навстречу твоим торговцам] чиновник для ведения торговых дел... " (цит. по 7, док..№ 122, стр. 302).

События в Джунгарском ханстве, смерть Галдан-Цэрена и обострение междоусобной борьбы, требовали дельнейшего усиления границы. В 1745 г. император Хунли в секретном указе, посланном через сановников Цзюнцзичу, предписывает цзянцзюню и дачэню северозападных направлений принять меры предосторожности: "Приказываем цзюнцзюню и дачэню тщательно разработать план, чтобы надлежащим образом обеспечить подготовку оборонительных мероприятий'' (7, док. № 132, с.5)

С 1754 года по приказу императора Хун Ли военный гарнизон крепости должен был заниматься обработкой казенных пахотных земель. В 1756 году кобдоским цанъцзан дачэнем стал Хэдахэ, бывший когда-то хулунбуирским наместником и улясутайским фу цзянцзюнем, это, видимо, было связано с тем, что часть знаменных войск была прислана из Хулунбуирских земель. В 1757 году его сменил Агуй, позже он станет Илийским цзянцзюнем 1767-1768 гг.. По мнению Чжао Юньтяня, эти военачальники "исполняли временные обязанности, связанные прежде всего с руководством военными действиями, и не представляли глав военной администрации. Только в 1761 году после победы над Амурсаной и покорения Джунгарии, началось усиление господства над северной Монголией. Тогда было решено о командировании из Улясутая на постоянной основецанъцзан дачэня в Кобдо. В 1767 году была расширена крепость в Кобдо и расположена военная администрация. Таким образом, с основанием кобдоского наместничества завершилось формирование военно-административной системы управления северо-монгольскими землями после присоединения к Цинской империи" (146, 118).

Ямынъ кобдоского наместника состоял из военной канцелярии, заведовавшей помимо военных дел и торговыми делами, монгольского отдела, занимавшегося исключительно монгольским населением, тюрьмы, и кумирни. Штат кобдоского амбаня (кит.цанъцзан дачэня) был не очень большим: один помощник монгол (банбанъ дачэнъ), несколько офицерских чинов из знаменных войск (чжанцзин), по одному чиновнику из Военного ведомства, Ведомства финансов и Лифаньюань (3 человека), писцы и переводчики. Круг обязанностей кобдоского амбаня и подведомственных ему учреждений можно разделить на следующие группы:

Контроль над знаменными войсками: над знаменами новых и старых торгоутов, знаменами захачинов, мингат, 9 знаменами алтайцев и танну-урянхайцев. Границы кочевий знамен были разграничены и занесены на карту.

организация аудиенции монгольской знати: родовая знать торгоутов, алтайских урянхайцев, илийских монголов была разделена на несколько групп, каждой группе устанавливался срок отправки представителя ко двору с аудиенцией.

контроль над казенными пахотными землями и поставкалошадей: пахотные обязанности несли воины зеленого китайского знамени и 300 человек из монгольских знамен, организация орошения полей, заготовка зерна и семян для посева, сбор урожая, раз в три года покупка сельхозорудий, выдача разрешения для торговли приезжим торговцам; также с казенных пастбищ должно было поставляться определенное количество скота: верблюдов, лошадей, коров и овец для снабжения армии.

организация пикетов по пограничной линии: было образовано более 20 застав с 800 пикетчиками, амбань дважды в год направлял чиновника для осмотра вооружения и работы пикетов.

организация работы почтовых станций по тракту: в восточном направлении к Улясутаю было образовано 14 станций, в южном -8 станций, в северном - 8 станций. На каждой станции было размещено от 5 до 10 солдат с лошадьми и верблюдами. Кобдоский наместник также дважды в год направлял чиновника для инспекции.

Контроль над торговлей и перемещением лиц из внутренних земель: выдача разрешений торговцам, судебные дела.

также направлялись ежегодные отчеты улясутайскому цзянцзюню вместе с ежегодной данью в виде кожи и мехов от алтайских урянхайцев (115, 330).

Согласно сведениям, содержащимся в"Обозрении административных учреждений в Кобдо" , составленном в 1801 году кобдоским наместником Фуцзюнем, император Хун Ли обязал западно-монгольских хошунных правителей регулярно обучаться ведению служебных дел в Кобдо, как это было организовано для северо-халхаскихкнязей в Улясутае и Урге. Для этого они были разделены на 4 группы, каждая из которых ежегодно поочердно прибывала в ямынь кобдоского наместника сроком на 3 месяца. В каждую группу дурботские аймаки направляли по 8 князей, аймак алтайских урянхайцев - 4, аймаки элетов, мингатов, дэрбэтов и цзахачинов - по 2 человека. Обучение в Кобдо приравнивалось к очередной казенной службе, за которую князья получали денежное жалованье и натуральное довольствие. (92, 100).

В 1834 году при императоре Минь Нин (девиз правления Даогуан) кобдоское наместничество перестало подчиняться улясутайскому наместнику и получило самостоятельность. Затем, в начале XX века из состава кобдоского наместничества были образованы Алтайское наместничество со ставкой в местности Шара-Сумэ на р. Черный Иртыш (45, 380).

Таким образом, в деятельности наместников в Северной Монголии особая роль отводилась охране внешних границ империи. "Чистота границ" с Россией, - как объясняет российский консул А.П. Шишмарев -''означала, что через нее не было переездов и переходов, не было следов скота, словом преследовалось всякое взаимное сношение подданных обоих соседних государств. Педантизм доходил до того, что в каждом карауле на граничной черте устраивались "силки ", между ними натягивался шнур и концы его припечатывалисъ караулами обеих стран. Только через "силки" могли проезжать по казенной надобности с караула одной стороны на караул другой " (24,41/

Во второй половине XIX века, после подписания Пекинского договора, вдоль границы стали устраиваться специальные пункты перехода границы для торговцев и караванов. С 1869 года со стороны Енисейской, Иркутской губерний и Забайкальской области, граничившим соответственно с Кобдоским, Улясутайским, Ургинским и Хайларским наместничествами, были устроены 11 пунктов перехода границы. В 1875году было утверждено 22 пункта: Кяхта, 12 пунктов на восток от Кяхты и 9 - на запад. (24, 20).

Можно согласится с выводом Гороховой Г.С, что во второй половине XVIII века Цинам удалось завершить создание такой военно-административной структуры управления и сформировать такой аппарат, которые обеспечивали им господствующее положение в Северной Монголии на длительное время. В Халхе эта система управления сохранилась вплоть до начала XX века.

административный военный наместник монголия

3. Наместники в Западной Монголии

С конца XVII и до середины XVIII вв. главной стратегической задачей Цинской империи было уничтожение Джунгарского ханства. По мере поэтапного выполнения данной задачи, к середине XVIII века постепенно формировалось военное управление в Западной Монголии и территории бывшего Джунгарского ханства (Синьцзяне), и связано это в первую очередь с образованием илийского наместничества и назначением цинхайского амбаня с резиденцией в городе Силин.

Сининский амбань. Регион Куку-нора и Амдо оставался сложной и стратегически важной зоной для маньчжуров, так как этот район граничил с Северной и Южной Монголией, Джунгарией, Тибетом и собственно китайскими землями. Китайская администрация в Цинхае до 1725 г. была представлена специальным императорским посланником (цинчай дачэнъ), чиновником Лифаньюань, осуществлявшим контроль над монгольскими родами: ойратскими родами олетов, хошоутов, чоросов, хойтов, торгоутов и халхасцев. Главы хошунов - дзасаки ежегодно собирались на сейм в местности Цаган-Тологой (45, 389) и, подобно южномонгольским княжествам, обладали некоторым самоуправлением.

Еще при императоре Сюань Е маньчжуры были крайне заинтересованы в лояльности кукунорских потомков ойратского Гуши-хана, которые были признаны подданными цинского двора, т.к. их войска составляли лучшую часть пинских знаменных войск. Поддержка кукунорских ойратов обеспечивала успех пинской политики в Тибете и в войне против Джунгарского ханства. Кукунорские князья помогли пинским войскам установить китайский протекторат в Тибете в 1720 г. Одержав победу над джунгарами в Тибете, цинские власти лишили кукунорских хошоутов того влияния, которым они пользовались в Тибете. Кроме того, в Цинхае китайские власти предпринимали меры по усилению своего положения. Туда были переселены 2 тыс. китайских солдат - переселенцев (61, 46). Маньчжуры стали менять границы хошунов и передавать часть земель китайцам колонистам. Это вызвало возмущение, и в 1722 г. в Кукуноре началось антиманьчжурское восстание под предводительством князя Лубсан-Данзана. Тибетские хронисты (автор хроники "Дэбтэр-чжамцо") видят причины восстания в потере хошоутами привилегий в управлении Тибетом. Поводом к восстанию послужило столкновение между цинскими чиновниками и кукунорскими монгольскими князьями во время интронизации Далай-ламы VII в Лхасе, которые были оскорблены неучтивым поведением чиновников, прикуривавших от огня священных светильников (4,65).

К восставшим примкнули 200 тыс. тибетцев, в ходе восстания были изгнана цинская администрация и восстановлено местное самоуправление. Император Инь Чжэн выдвинул огромную армию в карательный поход, которая в течение года творила суд и расправу в хронике "Парсам Джонсан" эти события описаны следующим образом: "7 723 год, год воды-зайца. Олёты Кукунора и китайцы вступили в распри. В результате олеты были побеждены. Китайцы убили свыше 700 крупных и малых монахов, как настоятель монастыря Сэркхонон Чусан-Римпоче и другие, разрушили "три памятника поклонения ", сожгли храмы и соборы. Также они разрушили 3 больших монастыря Швабокхога и некоторые кельи. [Китайцы] убили много стариков в монастыре

Гумбум. 1724 год, год дерева-дракона. Китайские полководцы Нъин-гун и Иоутэу (т.е. Нян Гэн'яо и Юе Чжунци - прим.Н.С.) сожгли храмы и соборы несчастного монастыря Гонлун и 13 комплектов Ганчжура и убили цзанцев" (11, 92).

После подавления восстания в Цинхае восстановив свою власть в Кукуноре, пинские власти в 1725 году, произвели полную реорганизацию управленческого аппарата в Цинхае.

Репрессивный характер преобразований был отражен в программе: "Цинхайское Уложение в 13 статьях" и "Декрет по управлению Цинхаем в 12 пунктах", которые ужесточили принципы правления китайской администрацией. (124, 237)

В 1725 году Синин получил статус столицы округа Синин фу,куда в 1726 году был назначен сининский амбань (банъиш дачэнъ). Амбань взял на себя всю полноту власти: правящий род Гуши-хана был лишен власти, было упразднено хошоутское княжество, новые 29 княжеств были непосредственно подчинены сининскому амбаню, глава княжеств назначались, а не выбирались (52,102). Была отменена системы родового самоуправления тусы у тибетцев Амдо, их напрямую подчинили сининскому амбаню. Все хошоутские роды во избежание последующих волнений были переселены в другие районы. В Синине и других крупных населенных пунктах, на дорогах в западном и северном направлениях были постоянно размещены войска численностью 5 тысяч человек (146, 124).

Спустя почти 10 лет после выхода этих правил, пинские власти испытывали трудности в управлении местным населением и применении новых законов. В докладах сининских наместников, датированных 1733 г., обрисована неспокойная ситуация. "Императорский посланник по управлению цинхайскими варварами дутун красного маньчжурского знамени Дэчэнъ, тиду провинции Шэнъси по совместительству цзунбингуанъ Сининского гарнизона сановник первого ранга Фэн Юнчжун почтительно докладывают в секретном донесении: ''...монголы всех родов [еще] не смирились", "...в аймаках [все еще] скрываются сторонники Лубсан-Данзана" (32, док. 1,2). Наместники объясняли это "варварскими нравами цинхайских монголов: не видят различий в трусости и величии, так же не видят [разницы] между коварством (хуай) и добродетелью (дэ~)" (32,4). Поэтому они просили высочайшего указа, чтобы ''собрать нужные из законов, перевести на монгольский язык, распространить всем цинхайским ванам, гунам, тайчжи, дзасакам, [чтобы] распространить всем [им] подчиненным. В местах проведения сеймов императорский дачэнъ по управлению [цинхайскими] варварами на основании закона разъясняет [содержание], [чтобы] они прониклись пониманием. Обязать всех ванов, гунов, тайчжи, дзасаков докладывать о преступных деяниях, совершенных монголами, дачэнъ по управлению [цинхайскими] варварами на основании закона совершает суд. [И тогда] заслуги и преступления будут [четко] разделены, а в монголах доблесть укрепится, а низкие помыслы ослабнут ... (32, док.5).

Как видно из этого отрывка, наместники просили разработать какие-то новые правила управления монголами и перевести их на монгольский язык, чтобы на сеймах разъяснять князьям их содержание и конкретное применение. Думаем, что речь здесь идет не просто о переводе соответствующих статей "Лифаньюань цзэли" или "Монгольских уложений", тем более что они составлялись на монгольском языке, аименно о составлении новых правил управления именно для управления Цинхаем. В подтверждение нашего предположения говорит то, что в 1736 г. вышли "разъясняющие правила для дачэня по управлению [цинхаискими] варварами" (32,8). Эти статьи затем были представлены в "Уложении Лифаньюань".

В "Уложении" Лифаньюань 1818 г. часть из них представлена в главе "Обязанности Главноуправляющего Амбаня в городе Синине", в которой описаны главные принципы управления цинхаискими монголами (20, т.2 с.25) и обязанности сининского наместника:

Общие положения: "Власть Главноуправляющего Амбаня в городе Синине простирается не только на гражданских, но и на военных чиновников" (20, т.1 с.63)).В своей работе он должен был советоваться с генерал-губернатором провинций Шэньси и Ганьсу, т.к. номинально подчинялся ему, откуда и производилась выплата жалованья чиновникам канцелярии и монгольским тайцзи (20 ,т. 1,146).

Более детально обязанности сининского амбаня по правилам "Уложения" выглядят в следующем виде:

управление частью тибетских родов в Амдо (юг Цинхая), "коими он должен был управлять, разделив на сотни и тысячи" (17, т.2 с.64). Глава рода должен был выполнять и функции гражданского чиновника, ежегодно предоставлять подушные списки амбаню.

наладить службу трех караулов из числа тибетцев на горных дорогах, ведущих в Амдо, лично объезжать и следить за службой пикетов с правом награждения или наказания служилых. (17, т.2 с.65). На степных дорогах, ведущих в Южную Монголию, выставить 5 караулов из монгольских дивизий, чтобы контролировать пути, ведущие в Амдо. Еще 5 караулов выставить по переправам вдоль реки Хуанхэ.

Ежегодно направлять для инспектирования двух сановников в Амдо в сопровождении 200 солдат на предмет обнаружения беглых монглов итибетцев. Сановникам по возвращении подавать донесение сининскому амбаню, генерал-губернатору провинций Шэньси и Ганьсу, которые затем передают донесение в Лифаньюань.

Определять место и время торговли у пограничных крепостей между монголами и приезжими тибетцами.

Направлять чиновника для разбора обстоятельств нападения на кочевья монголов, разбоя и убийств, случаев угона скота, ведения следственных действий и поимки преступников. Следить, чтобы монголы не носили одежду тибетцев, а тибетцы не носили одежду монголов, чтобы скрыться от преследования.

"Изкоренение зла", связанного с сокрытием преступников или тайными замыслами монгольскими князьями и сеймовыми старшинами.

Осуществлять контроль над имуществом, преподносимым набожными монголами в дар монастырям, и возвращать знаменных (т.е. военнообязанных - Н.С.) монголов, решивших принять монашеские обеты в монастырях Тибета.

Следить засвоевременным возвращение китайцев-торговцев в пределы наместничества из Тибета и других районов Монголии. (17, т.2 с.63-71).

Любопытно, что среди гражданских чиновников в ямынях, подчиненных сининскому амбаню (помощников, секретарей, писарей и т.д.) полагалось быть по одному наставнику конфуцианского учения (жусюэ сюнъдао) (146,124). Но, скорее всего, это было связано с растущим числом китайских поселенцев в Цинхае.

Илийский цзяньцзюнь. В силу своего географического положения район Или являлся важнейшим военно-стратегическим районом Цинской империи на ее западных рубежах. Джунгария занимала ключевое положение на путях из Восточной в Среднюю Азию, Казахстан и Южную Сибирь. Разгром Джунгарского ханства и завоевание ВосточногоТуркестана позволил расширить зону влияния Цинской империи в Центральной Азии, укрепить позиции в Монголии и Тибете, создать "далеко выдвинутые" военные форпосты на западе (72, 32).

В китайских официальных источниках районы Или и Тарбагатай прямо рассматривались как "два рога" Цинской империи, нацеленных на Казахстан и Южную Сибирь (54, 161).

В ходе завоевания Джунгарии на ее землях маньчжуры создавали временную военную администрацию, а в 1762 году ввели единую систему управления этим районом. Главой новой администрации стал наместник в воинском чине - цзянцзюнъ, в руках которого была сосредоточена вся военно-административная власть над этим регионом. Его ставка находилась в Или, и потому в литературе он зачастую называется "илийским цзянцзюнем", или "илийским наместником".

Гражданские и военные чиновники в администрации илийского цзянцзюня в иерархическом порядке стояли в следующем порядке: дутуны, цанъцзанъ дачэни, баныии дачэни, себанъ дачэни и линдуй дачэни. Далее следовали офицеры войсковых единиц, управляющие продовольственными складами и снабжением войск (лянян чу сыгуанъ), управляющий отделом снабжения войск лошадьми и верблюдами {томы чу сыгуанъ). Были еще 2 специальных чиновника, один из них обладал судебной властью над маньчжуро-монгольским населением, другой - над китайским населением (лиши тунчжи, фуминъ тунчжи).

Подконтрольная цзянцзюню территория состояла из 15 районов, объединенных в несколько округов: Или, Тарбагатай, Кашгар и Урумчи. В округ Кашгар входил Яркенд, Хотан, Аксу, Куча, Карашар, Янгисар. В округ Урумчи входили Баркуль, Гучэн, Хами, Турфан и Кур-Караусу (Шихо) (54,162). Во главе каждого района стояли военные представители илийского цзянцзюня. Администрация цзянцзюня, в первую очередь, ведала цинскими войсками, введенными в этот регион. Самый крупныйвоенный гарнизон стоял в Или, его численность составляла 6,3 тыс. человек, распределенных по 9 укрепленным пунктам. Здесь же было размещено 3,8 тыс. конницы из родственных маньчжурам племен (дауры, солоны и т.д.) и чахар. Примерно столько же составляли знаменные войска ойратов, так что в Или оказалось размещено около 13 тыс. знаменных войск. Контингент китайских знаменных войск больше занимался сельским хозяйством и был относительно не велик (3 тыс. человек). Помимо самого илийского цзянцзюня, гарнизоном руководил цанъцзанъ дачэнъ, линдуй дачэнъ возглавлял знаменные войска, стоявшие вокруг Или.

В Тарбагатайском округе стояла конница знаменных войск числом более 2 тысяч войск во главе с цанъцзанъ дачэнем и несколькими линдуй дачэнями. Тарбагатайский дачэнь должен был следить за соблюдением правил приграничной торговли или ее запрета на своем участке границы. В случае, если русско-китайская торговля была запрещена по всей линии границы, то этот запрет распространялся и на казахов, торгующих российскими товарами. Поэтому в обязанности тарбагатайского дачэна входило уведомление казахов об изменении правил торговли, открытии мест приграничной торговли и даже составление списка разрешенных товаров для продажи (7, док. № 230,с. 195-196).

В округе Урумчи также были расквартированы маньчжурские и китайские знаменные войска, численностью почти в 23 тыс. человек во главе с дутуном. Под его началом были линдуй дачэни, возглавлявшие гарнизоны в Баркуле, Гучэне, Турфане. В Кур-Караусу, где был только отряд китайских войск в 700 человек, и Хами правителем стояли баньши дачэни. Общий воинский контингент Урумчи и Баркуля составлял свыше половины всех войск в Джунгарии.

Округ Кашгар возглавлял цанъцзанъ дачэнъ, под началом которого были в Яркенде - баньши дачэнъ и сиебанъ даачэнъ, в Хотане - 2 баньши дачэня, а Аксу, Куча и Карашар находились в управлении одного баньшидачэня, в Янгисаре был расположен линдуй дачэнъ (115,317) .

Численность войск на территории всего Илийского наместничества в середине XVIII века имела тенденцию к увеличению. А.И. Чернышев, ссылаясь на различные китайские источники, приводит следующие цифры по всей Джунгарии: к 1769 году их было около 30 тыс. человек (56, 100). Когда пинскому правительству стало известно о намерении волжских калмыков вернуться в Джунгарию, контингент маньчжурских войск в Или тут же был значительно увеличен: с 4240 человек в 1769 году до 6328 - в 1770 году, в Урумчи с 200 человек в 1770 году до 3334 - в 1772 году.

Вскоре в Джунгарии и в Синьцзяне начинается масштабное военное строительство. Как писали в донесении казахские осведомители в Оренбургскую губернскую канцелярию в 1758 г.: "'китайский богдыхан на пустой калмыцкой земле намерен строить города и поселить в них китайцов, [а бывшие де наперед сего во владении зенгорских ханов Малой Бухарии города Ташкент, Кашгар, Яркенд и пр. себе и ныне он, хан, усвояет, и в своем владении счисляет]. А по построении тех городов и по населении тех китайцов и податъми обложить их намерен " (7, док. № 187, с. 109). Новые города крепости в Синьцзяне и Джунгарии строились как опорные пункты для размещения цинских войск вдоль границ с Казахстаном и Южной Сибирью, где также с сер. XVIII в. велось строительство военно-оборонных линий (82,125).Помимо строительства крепостей, где разместили гарнизоны войск, в стратегически важных местах (у речных переправ, на горных перевалах) были выставлены постоянные пикеты числом более 30 (54,162).

Круг обязанностей илийского цзянцзюня, в общем, был типичным для всех военных наместников Монголии и Тибета и сводился к следующим полномочиям:

Контроль над знаменными войсками монгольских сеймов Унэн-Судзукту и Бату-Сэтхилту, состоявших из 16 хошунов, и дополнительно введенного маньчжурского знамени;

поддержание боеготовности знаменных войск. Как было описано в рапорте переводчика М. Бикчурина оренбургскому губернатору о подготовке войск в крепости у "китайского джанджуна": "войска их по обычаю чрез вырытые каналы и рвы обучаютца перескачкою на конях экзерцыции" (7, док.№ 235, с.200).

организация аудиенции монгольской и уйгурской знати.

организация пикетов по пограничной линии между хошунами: пикеты следили, чтобы отдельные племена не нарушали границы отведенных кочевий, присматривали за ссыльными, осуществляли контроль за ведением торговли, пресечение кражи скота, поимка беглых преступников, сбор налогов.

организация работы почтовых станций по обоим склонам Тянынанского хребта - северному и южному тракту: была создана разветвленная системавоенных почтовых станций, насчитывавшая более 1000 единиц. Расстояние между станциями обычно составляло 80-100 ли, т.е. около 40-50 км.

Контроль за торговлей. Единственным местом, где была разрешена торговля с казахами, стал Или. Контроль за перемещением лиц из внутренних земель: выдача разрешений торговцам, сбор налогов.

судебные дела велись по отдельной юрисдикции для монгольского, китайского и мусульманского населения. Для последних позже было создано отдельное "Хуэйцзян цзэли"(Мусульманское Уложение) (148, 316).

- также направлялись ежегодные отчеты улясутайскому цзянцзюнюи императорскому трону. Отчеты илийских наместников легли в основу целого ряда документальных сборников по истории Цинской империи о завоевании Джунгарского ханства, таких как "Цинъдин Синъцзян шилюэ" (Высочайше утвержденное описание Синьцзяна), подготовленное по императорскому указу в 1821году, "Мэнгу юму цзи" (Записки о монгольских кочевьях) Хэ Цютао и многих других.

Однако существовал ряд особых функций, дополнявших основные обязанности илийского наместника. Это были задачи, связанные с организацией освоения обширных земель. После разгрома Джунгарского ханства цинскому правительству досталась огромная территория, практически лишенная населения. Цинские власти были заинтересованы вскорейшем освоении этих земель. В Указе 1760 г. об организации военных поселений в Или, император особо подчеркивал, что "Или - это прежние внутренние джунгарские земли, [поэтому нужна] особая осторожность в разграничении, а земледелие необходимо восстановить. Ныне [эти земли] войти в состав наших территорий. Если не поселить солдат в военных поселениях, то находящиеся поблизости казахи и буруты воспользуются случаем и займут [эти земли] под кочевья. Тогда трудно будет изгнать [их]" (7, док. № 203, с. 149). Дачэню и цзянцзюню предписывалось ''"принять решение и устроить все надлежащим образом. Нельзя не задумываясь о последствиях, нерадиво относиться к своим обязанностям и думать о возвращении [из этих мест] ". Полагаем, что военно-пахотные поселения необходимо постепенно расширять" (там же). Из ответного донесения илийского наместника цзянцзюня Агуя следует, что он принял решение вместо 500 солдат послать 4-5 тысяч и тысячу уйгурских семей вместо 300 (7, док. № 203, с. 149). Активные военно-колонизационные мероприятия цинских властей вызывали обеспокоенность у соседей - России, казахского султана Аблая, бывшего под российским подданством, и в Афганистане. В донесениях говорится о ежегодном росте китайского войска, строительстве городов и укреплений - "кругом крепостями обселилисъ", переселении жителей вглубь пограничной линии (7, док. № 212, 224, 224,23 5).Стали создаваться военные поселения (бинтунъ) и гражданские поселения китайских переселенцев (хутунъ) в районах пригодных для земледелия. К 1780 году в военных поселениях было около 10 тыс. солдат, занимавшихся обработкой земли, и 15 тыс. дворов переселенцев. Тем самым огромный воинский контингент был обеспечен продовольствием и материальной базой для дальнейшей колонизации региона (105,107). Знаменные маньчжурские войска и войска ойратов занимались скотоводством, часть скота закупалась у казахов и киргизов (хасакэ) (146,126). Принцип "управлять Западным краем (Сиюй) с помощью западного края и не брать средств из центральных земель" (50,108) последовательно исполнялся.

Другой особенностью функций илийского цзянцзюня и его помощников - дачэней был внешнеполитический аспект деятельности. В 1762 г. илийский цзянцзюнь организовывал сопровождение посольства афганского Ахмад-шаха и препровождение его в Пекин (7, док.№ 215,с.165-166). Причем специальный указ императора главам пинской администрации по пути следования посольства предписывал: "Навести порядок и подготовиться к встрече [посольства], дабы продемонстрировать богатства, роскошь и величие [империи]" (7, док.215,с. 166),.

Илийские наместники ведали отправкой китайских послов в Сиюй, писали первые варианты правительственных посланий в страны Сиюя, внимательно следили за событиями в соседних странах, вели тайные переговоры с представителями казахской и киргизской знати "чтобы были китайскому хану послушны (7, док. 225,с.188), вели переписку с Кокандом, Бадахшаном, Киргизстаном, владетелями казахского Среднего жуза (7, док.№ 225 с. 188) встречали и сопровождали посольства по своей территории По мнению К.Хафизовой, они обладали большими полномочиями во внешнеполитических делах и отличались большой инициативностью (99,22).

Илийские наместники организовывали и сами участвовали в разведывательных экспедициях, вторгались за линию пикетов в кочевья киргизов и казахских владетелей, принявших Российское подданство, которые в отчетах представлялись как "инспекционные поездки" (72,35).

Специфика управления Илийским наместничеством заключалась в том, что для управления разноплеменным и зачастую насильно переселенными племенными группами на территории наместничества были сохранены три различные системы родового управления: помимо дзасаков, глав монгольских хошунов, существовала система беков, родовых старшин мусульманского населения, и система цзюнсянъ, административно-территориального управления китайскими переселенцами. Причем управление китайским населением не входило в обязанности илийского цзянцзюня, они находились в ведении властей китайской провинции Ганьсу (Ганъсу бучжэнъсы) (148, 318). Помимо различных систем родового управления на всей территории Восточного Туркестана над местным населением была введена система круговой поруки баоцзя, существовавшая во внутренних землях Китая (7, док. 211, с. 161). Судя по документам из переписки канцелярии илийского наместника, родовые старшины мусульманского населения находились под началом представителя пинской администрации в данной местности и императорские указы для мусульманских старшин передавались через канцелярию цзянцзюня (7, док.№ 237, с.203-204)

После разгрома Джунгарского ханства в 1758 г. и присоединения земель Восточного Туркестана в 1759 г., маньчжуры создали на этих землях военно-бюрократический аппарат по "модели монгольского" управления Южной, а затем и Северной Монголии, с добавлением специальных моделей управления китайским населением (баоцзя) и мусульманским (беки).

Эта модель управления не претерпела заметных изменений вплоть до административной реформы, проведенной во второй половине XIX века, когда на бывшей территории ханства была создана провинция Синьцзян.

Жесткий контроль над местным населением и военная колонизация стали единственно возможной формой освоения удаленных и опустошенных войнами земель, которые представляли для империи больше политический интерес, нежели экономический. Синьцзян стал первой линией обороны на северо-западной границе, он защищал Монголию, которая, в свою очередь, прикрывала Пекин. Лучше всего эта мысль была выражена Цзо Цзунтаном, видным политическим деятелем второй половины XIX века, совершившим карательный поход против восставших мусульман в Синьцзяне: "Если будет потерян Синырян, Монголия окажется беззащитной, и сам Пекин будет под угрозой"' (цит. по 60, 126).

4. Институт наместников в Монголии в системе управления "вассальными" землями Ципской империи

При поэтапном завоевании монгольских земель цинское правительство столкнулось с тремя обособленными монгольскими группами, проживавшими в Южной Монголии (южные монголы), Северной Монголии (халха монголы) и Джунгарии (ойраты). Система управления монголами по принципу разделения на знамена, введенная в Южной Монголии, была распространена и на Северную Монголию. После разгрома Джунгарского ханства в к. XVIII в. практически все земли, населенные монгольскими племенами, были разделены на знамена, ставшие единицей административного и военного подчинения, и перешли под начало цинской администрации.

В созданной при первых маньчжурских императорах (Шуньчжи, Сюань Е) двухступенчатой структуре управления монгольскими землями: Лифаньюань (орган представляющий центральные власти) - монгольские власти (сеймовые старшины и дзасаки) при императорах Инь Чжэн и Хун Ли возникло промежуточное управленческое звено в виде маньчжурских наместников цзянцзюней, дутунов, фудутунов, цзюнъгуаней и амбаней.

Основные мероприятия военных наместников сводились к следующему:

а) командование и поддержка знаменных войск монгольских аймаков;

б) обеспечение охраны границ (между "внутренними" и "внешними" хошунами, "внешних границ империи с Россией), включая личный ежегодный осмотр караулов вплоть до "состояния пограничных столбов";

в) обеспечение снабжения армии и госаппарата из местных источников (казенные пашни);

г) управление стратегически важными путями сообщения (почтовыми трактами), организация их эффективного функционирования;

г) контроль над буддийскими монастырями и ламами;

Помимо основных обязанностей, перечисленных выше, наместники должны были предоставлять к наградам и повышению чиновников и офицеров знаменных войск, проводить перепись населения каждые три года во внутренних и внешних чжасаках. Наместники должны были "тайным образом" заводить досье на подведомственных монгольских князей, записи которых влияли на разрешение приезда ко двору и уровень приема на аудиенции у императора (20,т. 1,190).

Управление каждым наместничеством обладало рядом специфических и свойственных только этой территории черт. Например, в деятельности ургинских и илийских наместников присутствовали внешнеполитические функции, связанные со сношениями с Россией, странами Средней Азии; хулунбуирское наместничество, помимо охраны границ с Россией, стало своеобразной "кузницей" кадров маньчжурских и монгольских знаменных войск, одной из основных функций илийского наместника стала организация работы военных поселений и т.д.

Положения "Лифаньюань цзэли" помимо обязанностей и прав наместников, также имели статьи наказаний за должностные преступления, использования служебного положения для личных нужд (использовать почтовых лошадей для собственных нужд, задержка выплаты жалования монгольским князьям и т. д.). Нарушителей судили по уложению Военной палаты и понижали на два ранга (20 ,т. 2, 56).

К концу XVIII в., круг обязанностей наместников стал чрезвычайно широким. Зачастую наместники дублировали обязанности чиновников Лифаньюань в гражданском управлении, ввиду отсутствия четкого разграничения обязанностей между центральными ведомствами на местах, военной и гражданской администраций. Поэтому были выделены наиболее важные и менее важные обязанности. Император Хун Ли издал предписание в 1793 г., что "В круг его обязанностей цзянцзюней, входит решение особо важных дел. Следует положить конец тому, что цзянцзюни занимаются мелкими, незначительными, повседневными внутренними делами в халхаских кочевьях. Однако любые важные дела, предполагаемые законодательно установленными обязанностями сего сановника, а равно и другие важные обязанности, такие как призыв на службу в войско монгольских цириков, снаряжение для сих же целей коней и распоряжение этим войском -- должны осуществляться канцелярией цзянцзюня. Единственно лишь сему ведомству дозволяется объявлять о снаряжении войск". По мнению А.В. Попова, тем самым центральное правительство стремилось придать своим наместникам в Халхе прежде всего полномочия военной власти, избавив от рутины гражданской администрации, которая возлагалась на прикомандированных чиновников Лифаньюань в штате наместника (91,196).

Основной акцент был сделан на обязанности военного характера. В прямом подчинении маньчжурских наместников находились военные чины монгольских аймаков, отличавшиеся и организационно, и по кругу полномочий от гражданской администрации. Наместникам подчинялись начальники аймачного ополчения и их помощники со штатом соответствующих чиновников. Начальники ополчения были снабжены соответствующей печатью и инструкциями о порядке очередных сборов по тревоге, ежегодных смотров войск аймаков, о проверке оружия и его наличии, организации обучения населения воинским наукам. Гражданские функции перепоручались чиновникам канцелярии наместников.

Маньчжурское правительство сформировало административные органы в Монголии для своих конкретных военно-политических целей. В соответствии с этими целями были найдены и апробированы методы строительства военно-административного аппарата управления на монгольских землях, в котором были использованы институты самоорганизации монголов, родственные маньчжурам, например, сеймы князей, или хошуны, над которыми стояли пинские наместники.

Вся структура административного аппарата по управлению Монголией по мере укрепления власти маньчжуров в Северной и Западной Монголии в XVIII в. предстает в следующем виде: центральные власти (императорский двор, Цзюнцзичу и Лифаньюань) - маньчжурские наместники - сеймовые монгольские власти.

Формирование военно-административного управления на территории Южной и Северной Монголии на основе единой знаменной системы отразило унификацию управления всеми монгольскими землями в составе Цинской империи. Распространение "института наместников", представителей цинской администрации на местах, было призвано укрепить и усилить контроль центрального правительства за бюрократическим аппаратом монгольских аймаков и хошунов, поддержать военную организацию монгольских знаменных войск. Наместники в ранге военных чинов знаменных войск цзянцзюней, дутунов, фудутунов, и амбаней стояли во главе административно-территориальных образований, объединявших глав монгольских хошунов или аймаков, стали на постоянной основе управлять всеми военными и гражданскими делами на вверенной территории.



Список использованных источников и литературы

1. Хохлов А.Н. Кяхтинская торговля и и её место в политике России и Китая (20-е годы XVIII в. - 50-е годы XIX в.) - Документы опровергают. Против фальсификации истории русско-китайских отношений. М., 1982.

2. Хохлов А.Н. Кяхта и кяхтинская торговля (20-е годы XVIII в. - середина XIX в.) - Бурятия XVII - начала XIX в.. Экономика и социально-культурные процессы. Новосибирск, 1989.

3. Хохлов А.Н. Свод законов маньчжурской династии Цин -документальная основа публикаций Н.Я. Бичурина о современном ему Китае (вступительная статья) - Бичурин Н.Я. Китай в гражданском и нравственном состоянии. М.: Восточный Дом, 2002.

4. Хохлов А.Н. Н.Я. Бичурин и его труды о цинском Китае (вступительная статья) - Бичурин Н.Я. Статистическое описание Китайской империи (в двух частях). М.: Восточный Дом, 2002.

5. Чернышев А.Н. Общественное и государственное развитие ойратов в XVIII. М., 1990.

6. Чимитдоржиев Ш.Б. Кяхтинский договор 1727 г.: вопрос о беженцах -VIII Международный конгресс монголоведов. Улан-Батор август 2002 г. Доклады российской делегации. М., 2002.

На английском языке:

1. Bell, Charles Sir. Tibet Past and Present. Oxford, 1924.

2. Fairbank J.K. (ed.). The Chinese World Order. Cambridge (Mass.), 1974.

3. Hsieh, Pao Chao. The Government of China (1644-1911). Baltimor, 1925.

4. 110.Hucker, Charles О. A. Dictionary of Official Titles in Imperial China, Stanford, 1985.

5. Hummel, Artur W. (ed.). Eminent Chinese of the Ch'ing period (1644 -1912), vol. I-II. Washington, 1943 -1944.

6. Kolmas Josef. The Ambans and Assistant Ambans of Tibet (A Chronological Study). Prague, 1994.

7. Kolmas Josef. Tibet and Imperial China. A Survey of Sino-Tibetan Relations up to the End of Manzhu Dynasty in 1912. Canberras, 1967.

8. Petech Luciano. The Dalai - Lamas and Regents of Tibet: A Chronological Study. Leiden, 1959.

9. Petech Luciano. China and Tibet in the early XVIII century. History of the Establishment of Chinese Protectorate in Tibet. Second, revised edition. Leiden, 1972.

10. Richardson, H.E. Tibet and Its History. London, 1962.

11. Rockhill, William W. The Dalai Lamas of Lhasa and their Relations with the Manchu Emperors of China (1644 - 1908). Leiden, 1910.

12. Shakabpa, Tsepon W.D. Tibet: a Political History. New Heaven-London, 1967.

13. Shaumian Tatiana. TIBET. The Great Game and Tsarist Russia. New Delhi, 2000.

14. Waddel A. Lhasa and its Misteries.London, 1906.

15. Wang Furen, Suo Wenqing. Highlight of Tibetan history. Beijing, 1984.

16. Ya Hanzhang. Dalai lama zhuan. Beijing, 1984. English translation.The Biographies of the Dalai Lamas. Beijing, 1991.

На китайском языке: (согласно китайской транскрипции на основе латинской графики)

1. Bailadougeqi (монг. Байлдагч). 1840 nian zhi qian Menggu zai Zhong'E guanxi zhong de diwei he zuo yong (Роль Монголии во внешних связях Китая с Россией до 1840 года) -"Zhong guo bianjiang shidi yanjiu" (Пекин), 1996 №1.

2. Fang Baoliang. Mengzang guanxi yanjiu (Исследование истории монголо-тибетских связей). Синин, 1992.

3. Hetianging (яп. Вада К.). Mingdai menggu shi lunji (Очерки по истории Монголии во времена династии Мин). Пекин, 1984.

4. Не Yu. Shilun Qingdai zhong'yan jiguan tizhi de jigou tedian (Особенности структуры аппарата центральной власти династии Цин) -"Qingshi yanjiu tongxun" (Пекин), 1987, № 4.

5. Ma Ruheng, ZhaoYuntian. Qingdai bianjiang minzu zhengce jianlun (К вопросу о национальной политике в приграничных землях) -"Qingdai yanjiu" (Пекин), 1991, №2.

6. Ma Ruheng, Ma Dazheng. Qingdai de bianjiang zhengce (Приграничная политика династии Цин). Пекин, 1994.

7. Mingguo yilai zhongyang dui mengzang de shizheng. (Политика центрального правительства по отношению к Монголии и Тибету в годы народной республики). Mengzang weiyanhui zhubian. Тайбэй, 1984.

8. Nagudanfu. Taiwan mengguxue yanjiu gaishu (Обзор монголоведения на Тайване) - Mengguxue 10 nian (1980-1990) (Монголоведение за 10 лет (1980-1990)). Хухэ-хото, 1991.

9. Jianming Qingshi (Краткая история династии Цин в двух томах). Пекин, 1980.

10. Xiao Jinsong. Qingdai zhu Zang dachen (Амбани Тибета периода правления династии Цин).Тайбэй, 1996.

11. Xie Zhongguang. Zhungguo sengguan zhidu shi (История института буддийской церкви в Китае). Синин, 1990.

12. Wang Gui. Zangzu Renming yanjiu (Исследование тибетских имен). Пекин, 1991.

13. Wang Hanchan, Lin Daizhao. Zhongguo gudai zhengzhi zhidu shilue (Исторические очерки политической системы Китая с древности до середины 19 века). Пекин, 1985.

14. Wang Yuanda. Jindai Eguo yu Zhongguo Xizang (Россия и китайский Тибет в новое время). Пекин, 1993.

15. Wang Weifang, Yang Jiaming. Jin shinian lai Taiwan diqu de mengzang yanjiu (1986-1995) (Монголоведение и тибетология на Тайване за последние десять лет). Тайбэй, 1997.

16. Wu Yuanfeng. Junjichu manwen yue zhebao ji qizhengli bianmu (Архивные фонды Военного Совета на маньчжурском языке и каталог архивного фонда) -"Qingdai yanjiu", 1991, № 2.

17. Ya Hanzhang. Banchanerdeni zhuan (Биографии панчен - эрдени). Лхаса, 1987.

18. Yang Jiaming. Qingdai Xizang junshi zhidu (Военная система управления Тибетом в период правления династии Цин). Taibei, 1996.

19. Zeng Guoqing. Wu Fengpei. Qingdai zhu Zang dacheng zhidu de jianli yu yange (Образование и эволюция института амбаней в Тибете ). Пекин,1989.

20. Zhaqisiqin (монг. Сэцэн Жагчид). Menggu yu manzhou lishi guanxi de huigu (Ретроспективный взгляд на исторические отношения монголов и маньчжуров) - "Menggu mingzu yu zhoubian mingzu guanxi xueshuhuiyi lunwen ji" (Доклады научной конференции по проблемам взаимоотношений монголов с приграничными народами). Тайбэй, 1998.

21. Zhang Deze. Qingdai guojia jiguan kaolue (Исследование государственных органов периода правления династии Цин). Пекин, 1984.

22. Zhao Yuntian. Qingdai de Lifanyaun shi shenma jigou?" (Что за учреждение Лифаньюань периода правления династии Цин?) - "Lishi jiaoxue" (Пекин) 1981, №3.

23. Zhao Yuntian. Jiaqiang bianjiang guanli jigou yanjiu (Углубить исследование системы управления приграничными землями) - "Qingshi yanjiu tongxun" (Пекин) 1988, №3.

24. Zhao Yuntian. Qingdai menggu zhengjiao zhidu (Политическая и религиозная система управления Монголией в период правления династии Цин). Пекин, 1989.

25. Zhao Yuntian. Ma Ruheng. Qingdai bianjiang mingzu zhengce jianlun (K вопросу о национальной политике в приграничных землях) - "Qingdai yanjiu", 1991, №2.

26. Zhao Yuntian. Zhongguo bianjiang mingzu guanli jigou yange shi. (История эволюции органов управления приграничными народами в Китае). Пекин, 1993.

27. Zhongguo gongting zhishi cidian (Энциклопедия об императорском дворе). Пекин, 1991.

28. На монгольском языке:

29. Гонгор, Д. Ховдын хураангуй туух (Краткая история Кобдо). Улаанбаатар, 1964.

Размещено на Allbest.ru