В начале 1220 года Чингисхан подошел к Бухаре и осадил этот город. Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Алма-Ата, 1992

Гарнизон очень скоро решил покинуть город и пробиться через ряды осаждающих; но это удалось сделать очень немногим; только небольшой отряд, засевший в цитадели, продолжал сопротивляться. Через двенадцать дней цитадель была взята, а все защитники перебиты. Чингисхан потребовал после сдачи Бухары списки богатых купцов, сановников и старейшин, и на основании этих списков производил поборы; наконец, все жители должны были покинуть город только в одной одежде. Оставленный город был отдан Чингисом на разграбление своим воинам; во время этих грабежей город сгорел.

Из Бухары Чингисхан с главными силами двинулся к Самарканду, ведя за собой толпы пленников, которых монголы употребляли для осадных работ. В это же время к Чингису подошли корпуса, оставленные им для осады Отрара. После продолжительной осады и отчаянного сопротивления защитников цитадели Отрар был взят, причем был захвачен и главный виновник избиения посланцев Чингиса. Его привели к монгольскому императору, и тот удовлетворил свою жажду мести, предав наместника жестокой казни.

После неудачной вылазки, на пятый день, гарнизон и местные жители решили сдаться Чингисхану. Вступив в город, монголы разрушили укрепления, вывели жителей вон и подвергли разграблению их имущество; на этот раз пощадили только мусульманское духовенство и тех лиц, какие находились под его покровительством. Взяв штурмом цитадель, Чингис жестоко расправился со сдавшимся ему гарнизоном города, состоявшим из турецких (тюркских) воинов хорезмшаха, все они вместе со своим предводителем были перебиты. Так Чингис хотел устрашить турецких защитников хорезмшаха и отбить у них охоту к сопротивлению монголам.

Находясь под Самаркандом, Чингис получил извещение о том, что его отряды, посланные им вверх и вниз по Аму-Дарье, действовали также успешно. Тогда он отправил снова несколько отрядов для завоевания разных городов, а для преследования хорезмшаха двинул три тьмы (корпуса) под командой Джебе-нояна, Субеедей-багатура и Тогучар-багатура. Эти полководцы получили задание переправиться через Аму-Дарью и, не трогая городов и мирных жителей, преследовать без устали хорезмшаха Мухаммеда. Чингисхан знал, что его враг бежит в глубь своих владений для того, чтобы собрать значительные силы и организовать сопротивление. Но хорезмшах не сумел организовать никакого сопротивления; ему удалось, правда, ускользнуть от неустанно преследующих его отрядов Джебе и Субеедея и достигнуть одного островка на Каспийском море, где он вскоре и умер. Монгольские же полководцы, Джебе и Субеедей, совершили после этого свой поистине изумительный поход через Кавказ, проникли в южнорусские степи, где разбили русских князей при Калке, и через кипчакские степи вернулись к Чингисхану.

Лето 1220 года Чингисхан провел в окрестностях Несефа, где впоследствии возник город Карши. Это были места очень удобные для летовок кочевников. Чингис и воспользовался ими, чтобы поправить своих коней и дать возможность отдохнуть своим ратникам. Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Алма-Ата, 1992

Осенью Чингисхан подошел к Тармизу, который и был взят им после серьезного сопротивления штурмом. Во время кратковременной осады этого города Чингису большую службу сослужили катапульты (метательные сооружения), которые заставили замолчать орудия неприятеля и дали ему возможность продвинуть к стенам штурмующие колонны. Катапульты эти были построены для Чингисхана мусульманскими инженерами.

Зиму 1220-1221 годов Чингисхан провел на удобных для зимовок берегах Аму-Дарьи, отправив поздней осенью сильный отряд под командой трех царевичей и Богурчи-нояна против Хорезма и его столицы Гурганджа, которые находились тогда в цветущем состоянии и могли бы оказаться опасными для разрозненных корпусов армии Чингисхана. В Хорезме правила энергичная мать хорезмшаха, Турканкатун. Но на этот раз она предпочла бежать и была захвачена монголами уже в Персии; впоследствии эта властная и жестокая женщина была увезена Чингисханом в Монголию, где прожила еще довольно долго, пережив великого «Завоевателя мира». После продолжительной осады Гургандж был взят монголами.

Между тем сын хорезмшаха Мухаммеда, Джелаль-ад-дин, которому удалось ускользнуть от монгольских отрядов, нанеся даже одному из них поражение, прибыл в Газну, в Афганистан, и здесь стал организовывать силы для нападения на Чингисхана.

Это был очень храбрый и энергичный человек, который не хотел подражать своему отцу и решился броситься в борьбу с Чингисханом, не особенно задумываясь о качествах монгольского войска и его вождя, и о своих собственных силах, которые были далеко не надежны; но на это решение его толкала и личная храбрость, может быть, чувство долга и, главным образом, темперамент авантюриста.

Против Джелаль-ад-дина Чингисхан отправил Шиги-Кутуку-нояна. Монгольский полководец потерпел поражение от Джелаль-ад-дина при Первоне. Шиги-Кутуку должен был с остатками своего отряда вернуться к Чингисхану. Битва эта была единственной крупной неудачей монголов за всю войну. Чингисхан и в данном случае обнаружил величие духа и с полным спокойствием принял известие о поражении своего отряда. «Шиги-Кутуку, - заметил он, - привык всегда быть победителем и еще никогда не испытал жестокости судьбы; теперь, когда он испытал эту жестокость, он будет осторожнее». Чингис, который сам не раз испытал эту «жестокость судьбы», любил напоминать своим полководцам о превратности счастья, особенно ценя в людях качество, которым сам обладал в полной мере: осторожность. Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Алма-Ата, 1992

Выяснив степень поражения Шиги-Кутуку, Чингисхан стал принимать меры для того, чтобы исправить последствия этой неудачи. Джелаль-ад-дин же воспользовался своей победой только для того, чтобы варварски замучить пленных монголов; он не сумел даже прекратить ссор в среде своих военачальников и не дать разгореться национальным страстям в своем разноплеменном войске, лишний раз показывая, что он был смелым авантюристом, а не настоящим полководцем. Джелаль-ад-дин продолжал отступать, и Чингису пришлось преследовать его до самого Инда, на берегах которого и произошла решительная битва осенью 1221 года. Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Алма-Ата, 1992

Джелаль-ад-дин не успел переправиться на другой берег, не успел переправить свое семейство и свое достояние. В прошедшей битве, в которой монгольскими войсками Чингисхан руководил лично, Джелаль-ад-дин потерпел полное поражение, не помогла ему и личная храбрость, и мужество окружавших его. Мусульманские войска были быстро смяты ударом корпуса багатуров, которых Чингисхан искусно ввел в бой в самый нужный момент. Окруженный с трех сторон линиями монгольской кавалерии, Джелаль-ад-дин, кинулся с конем в Инд и переправился на другой берег. Говорят, Чингисхан не оставил без внимания смелого поступка своего врага и сказал сыновьям, что они должны брать пример с этого мусульманского храбреца.

Битва при Инде была единственной за всю войну, когда мусульмане решились в открытом поле сопротивляться самому Чингисхану, и в памяти монголов Джелаль-ад-дин сделался главным врагом Чингиса. О хорезмшахе Мухаммеде, игравшем такую жалкую роль, они позабыли.

Так как царевич Тулуй блистательно выполнил возложенную на него задачу, покорив в краткий срок три больших города Хорасана: Мерв, Нишапур и Герат, то Чингисхан решил двинуться назад. Вначале он предполагал идти через Индию, Гималаи и Тибет, но ряд обстоятельств помешали выполнению этого плана. Прежде всего, пути через горы были завалены снегами, затем гадатели, в том числе и знаменитый Елюй-Чуцай, советовали Чингисхану не проникать в Индию, а к голосу гадателей монгольский хан прислушивался всегда; наконец, пришло известие о явном восстании тангутов. Лето 1222 года Чингисхан провел в прохладных местах близ Гиндукуша.

Поход Чингиса на Инд и возвращение по северной части Афганистана, где было много еще непокоренных горных крепостей, может считаться одним из самых замечательных военных дел грозного завоевателя. Действительно, несмотря на самые тяжелые местные условия, монгольская армия, руководимая своим гениальным вождем, ни разу не была поставлена в трудное положение.

Весной 1222 года к Чингису прибыл из Китая знаменитый даос, монах Чанчунь. Чингис давно уже слыхал о его благочестивой жизни и еще в 1219 году пригласил его к себе, желая, по-видимому, получить «лекарство для вечной жизни», так как слыхал о том, что последователи китайского мыслителя Лаоцзы - даосы занимаются отыскиванием «философского камня» и очень сильны в магии.

Весною 1223 года Чингисхан на берегу Сыр-Дарьи встретился с сыновьями Чагатаем и Угедеем, которые зимовали около устья Зарафшана, занимаясь птичьей охотой. На равнине Кулан-баши устроена была грандиозная охота на диких ослов. Их подогнал из кипчакских степей Джучи, который после долгого отсутствия прибыл теперь на свидание с отцом, пригнав еще, кроме онагров, в виде подарка 20 000 белых коней.

Продвигаясь далее на восток, Чингисхан лето 1224 года провел на Иртыше, и в Монголию, в свои ставки, прибыл только в 1225 году. На границе бывших владений найманов он был встречен двумя царевичами, детьми своего младшего сына, Тулуя, Кубилаем и Хулагу, один из которых стал впоследствии великим каганом и повелителем Китая, а другой - владыкой Персии.

Маленькие царевичи были в первый раз на охоте; так как у монголов был обычай натирать мясом и жиром средний палец руки юноши, впервые отправившегося на охоту, то Чингисхан сам совершил этот обряд по отношению к своим внукам. Вместе с Чингисом вернулись на родину и три младших его сына; один старший, Джучи, остался в кипчакских степях.

Так закончился этот поход, сыгравший важную роль в жизни Азии, а вместе с тем и в жизни всего мира, потому что он положил начало монгольскому господству в Средней Азии и образованию новых государств, возникших на развалинах империи монголов.

Заключение

Чингисхана привыкли представлять себе жестоким и коварным, грозным деспотом, совершающим свой кровавый путь по горам трупов избитых им мирных жителей, по развалинам цветущих когда-то городов. И действительно, разные источники сообщают нам о кровавых деяниях монгольского завоевателя, о массовых избиениях врагов, о том, как он в ранней юности убил своего сводного брата Бектера. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. Аграф, 2000

Читающему обо всем этом и знающему в то же время совсем другие стороны характера Чингиса, может показаться, что душевная жизнь монгольского завоевателя была сложной, что это была странная двойственная натура, совмещавшая в себе кровожадного тирана и былинного богатыря, варварского разрушителя и гениального созидателя, строителя. Но так ли это было в действительности?

Внимательное, научное изучение источников приводит современного беспристрастного исследователя к убеждению, что Чингис ни в то время, когда был еще Темучином, ни после, когда стал Чингисханом Монгольским, никогда не отличался ни кровожадной жестокостью, ни страстью к безудержному разрушению. Как бы ни были гениальны его способности, Чингис был сыном своего времени, сыном своего народа, поэтому его и надо рассматривать действующим в обстановке своего века и своей среды, а не переносить в другие века и другие места земного шара.

Тогда легко будет убедиться, что Чингисхан, даже во время своих больших войн и походов, никогда не обнаруживал какой-то особой жестокости и кровожадности, которая бы превосходила то, что совершалось предводителями войск других народов той эпохи.

Чингисхан, как и другие великие завоеватели всех племен и народов, мог спокойно уничтожить свой или неприятельский отряд, мог, если считал это выгодным и полезным для своих целей, даже перебить население какого-нибудь города, но зато он никогда не прибегал к бесполезным зверствам, никогда не проявлял варварской жестокости по отношению к пленным врагам, чтобы утолить жажду мести. А между тем его же современники, даже представители гораздо более культурных народов, не только предавали на своих глазах, как, например, Джелаль-ад-дин, мучительной смерти взятых ими в плен врагов, но и находили восторженных восхвалителей своих варварских поступков. Чингисхан никогда и помыслить бы не мог приказать устраивать башни из 2000 живых людей, которых клали друг на друга и засыпали затем глиной и кусками кирпича, какие сооружались по приказанию другого азиатского завоевателя Тимура (Тамерлана). Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. Аграф, 2000

И в личной жизни Чингиса нельзя указать случая, который бы обнаруживал особую жестокость монгольского кагана. Все источники, наоборот, приводят нам гораздо больше свидетельств великодушия Чингиса, и в особенности его выдержки.

Даже убийство брата Бектера и другие убийства и казни, совершенные по приказанию Чингисхана, принимая в соображение нравы и воззрения той эпохи, нельзя рассматривать как подтверждающие кровавую жестокость характера Чингиса.

Злодеяния, которые совершил Чингис или готов был совершить, находят себе смягчающие обстоятельства в воззрениях той среды, в которой жил Чингис, и в нравственных и религиозных воззрениях, которые питали его душу. Он был и остался первобытным кочевником-шаманистом со смутным представлением о нравственной ответственности перед Вечным Небом и духами-покровителями, с гораздо более развитыми инстинктами практического захватчика для себя и своего рода.

Прибегая на войне к хитрости, а подчас и к вероломству, Чингис в личной жизни не проявлял этих качеств и ценил в людях их прямоту. Но зато Чингисхан, несомненно, отличался подозрительной жадностью, ревниво оберегая свое достояние.

Грозный завоеватель, совершивший большое количество походов, руководивший столькими битвами и осадами, Чингисхан, по-видимому, не отличался особой личной храбростью, полководец побеждал в нем воина; во всяком случае, он очень далек был от романтического героизма, не обладал также Чингис и темпераментом искателя приключений.

Если ему и приходилось в молодости проявлять удаль и личную храбрость, то впоследствии, став ханом, Чингис всегда находился в таких условиях, что проявление личного мужества на войне для него было невозможно; он всегда руководил сам военными действиями, руководил и отдельными боями, но лично не сражался в рядах своей кавалерии, хорошо понимая, что это не дело полководца.

Вот «знак завоевания», по мнению Чингиса: Небо не допустило, чтобы он умер случайной смертию, наоборот, он перебил своих врагов и завладел их конями. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. Аграф, 2000

Чингисхан всегда так смотрел на самого себя.

Список литературы

1. Владимирцов Б.Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М., 2002

2. Вернадский Г. В. Монголы и Русь. - М., 1997г.

3. Вернадский Г. В. Что дали России монголы//Родина.-97г., № 3-4

4. Грумм-Гржимайло Г.Е. Западная Монголия и Урянхайский край. Л., 1927. Т. II.

5. Груссе Р. Чингисхан: Покоритель вселенной. - М.: "Молодая гвардия", 2000

6. Журнал “Родина”. “Монгольское нашествие. Лес и Степь. IX-XVI вв. Неизвестные страницы”. 1997 г. 3-4.

7. Иванин М.И.. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингисхане и Тамерлане. СПб., Изд.3-е. 1975.

8. История Монгольской Народной Республики. М., 1983
Хара-Даван Э. Чингисхан как полководец и его наследие. Алма-Ата, 1992

9. Кычанов К.И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. Изд.2-е. М., 1995

10. Калашников И. «Жестокий век», Алма-Ата, «Жазушы», 1985г.

11. Кляшторский С.Г., Т.И. Султанов «Казахстан. Летопись трех тысячелетий», Алма-Ата, изд. «Рауан», 1992г.

12. Рашид ад-Дин. Сборник летописей. История Монголов. История Чингисхана. В 3-х чч. /Перевод с персидского профессора Н.И.Березина. СПб., Изд.4-е. 1990.

13. Трубецкой Н.С. Наследие Чингисхана. Аграф, 2000

14. Джувейни.М.. О порядках, заведенных Чингисханом после его появления, и о Ясах, кои он повелел СПб., Изд.2-е. 1990.

15. Фарадж Григорий А.. О законах, постановленных Чингисханом СПб., Изд.2-е. 1990.