После вступления Латвии в СССР германская разведка активизировала связи с находившимися на нелегальном положении латышскими националистическими организациями с целью подготовки вооруженного мятежа к моменту нападения Германии на СССР. Благодаря действиям органов государственной безопасности СССР эти планы не были реализованы.

Тем временем, пока немецко - фашистские эйнзатцкоманды и их помощники вершили свои кровавые дела, верхушка латышских националистов была озабочена тем, как добиться от немцев полного восстановления власти и собственности, которые у них отобрала советская власть в 1940 году.

28 июня 1941 года, еще до того, как последние части Красной Армии оставили город, вооружённым отрядам латышских националистов удалось захватить радиостанцию а Риге. Тотчас же в эфир было послано сообщение о создании Временного латвийского правительства и провозглашение свободной и независимой Латвии[8, с. 37].

В действительности же националистам удалось сформировать временное правительство только 1 июля 1941 года, после того, как Рига была занята немецкими войсками. Точнее, было сформировано даже два органа, претендовавших на роль главного органа исполнительной власти Латвии,- «Центральный организационный комитет освобожденной Латвии» во главе с полковником Крейшманосом и «Временный административный совет» во главе сбывшим министром транспортного довоенной Латвии Эйнсбергом. Германская довоенная администрация, согласно полученным из МИДа указаниям, избегала политических контактов с обоими «правительствами», но при этом активно пользовалась их услугами для введения пропаганды и формирования охранных батальонов. Всего в Латвии под эгидой немецких военных властей было сформировано как минимум два латышских охранных батальона, также выполнявших карательные функции, - латышский охранный батальон «Рига» и латышский охранный сапёрный батальон «Абрене». Первый весной 1943 года образовал 3-й батальон 4-го полка Латышского легиона СС. Второй, преобразованный летом 1942 года в 27-й латышский полицейский батальон, участвовал в антипартизанских операциях на границе Латвии и Белоруссии в феврале - марте 1943 года.

На состоявшемся 1 июля собрании с участием бывших латышских политических и военных деятелей, представителей церкви, предпринимателей и националистических организаций было решено направить Гитлеру телеграмму с выражением благодарности «от всего латышского народа за освобождение», выразив готовность «служить делу строительства Новой Европы». Участники собрания, в числе которых были бывший министр Альфред Валдманис, зондерфюрер вермахта и лидер партии «Перконкруст» Густав Целминьш, подполковник довоенной латвийской армии Алексан6др Пленснерс, редактор профашисткой газеты «Тевия» А.Кроднр, пастор Э.Берг и представитель общества рижских торговцев Я.Скуевичс, просили «фюрера Германской рейха» о встрече в Берлине, так как, согласно тексту принятого постановления, Латвия провозглашалась «независимым государством под протекторатом Германии».

Однако не одно из «правительств» не получило не то что полномочий исполнительной власти, но даже признание немцев. Оба в скором времени были расформированы. Вместо этого 8 августа 1941 года газета латышских националистов «Тевия» опубликовала воззвание немецкого рейхскомиссара Прибалтики к латышам (которое Х.Лозе подписал ещё 28 июля 1941 года в Каунасе) с призывом подчиняться распоряжениям рейхскомиссара и генерального комиссара. 18 августа, на основе распоряжения рейхскомиссара Лоза, в Латвии, как и во всей Прибалтике, была проведена экспроприация всей государственной собственности, ставшей собственностью германского государства. Государственным языком был объявлен немецкий[6, с. 88-91].

В эти же дни вместо разогнанных «временных правительств» немцы предприняли попытку создать «Совет доверенных лиц» (или самоуправления, как его стали называть), как это предусматривалось рабочей директивой Розенберга от 21 августа 1941 года. Немецкая военная администрация и Абвер сделали ставку на полковника Пленснерса, бывшего латвийского атташе в Германии, который прибыл в Ригу ещё 29 июня 1941 года вместе с передовыми частями группы армий «Север». Ему было поручено составить список лиц, которых можно было включить в состав совета, и которым оккупационная администрация могла бы доверять. Пленснерс предложил кандидатуры отставного генерала латвийской армии Данкерса, д-ра Сандерса и подполковника Деглавса, прибывшего в Ригу вместе с Пленснерсом. Правление Пленснерса оказалось неудачным. Деглавс, когда понял, что политика германской администрации и подконтрольного ему самоуправления не соответствует его надеждам, то застрелился. После этого Пленснерс предпочёл подать в отставку.

В какой- то момент трудности с созданием «советов доверенных лиц» на оккупированных восточных территориях заставили Гитлера вообще разочароваться в этой идее. По словам Петера Клейста из Восточного министерства, Гитлер даже распорядился разогнать их и ввести везде чисто немецкую администрацию. Но, тем не менее, «советы доверенных лиц» продолжали существовать.

Главой латышского самоуправления был назначен Оскар Данкерс, бывший офицер российской армии и отставной генерал латвийской армии. Перед войной Данкерс уехал в Германию как «этнический немец», однако, вернувшись, называл себя «латышом».

21 августа 1941 года Данкерс был назначен главой Латышского самоуправления, в которое вначале входило всего трое секретарей: подполковник Фрейманис, д-р Сандерс (представитель группировки Валдманиса) и один из лидеров «Перконкруста» Андерсон (представитель Целминьша).

Первоначально в функции самоуправления входило только рассмотрение кадровых вопросов, связанных с назначением верных немцам людей на все ведущие посты на периферии, в уездном самоуправлений.

Позднее был сформирован новый состав Латышского самоуправления, состоявший из нескольких генеральных директоров, каждый из которых консультировал немецкие власти по определенному кругу вопросов. Главой самоуправления (исполняющим обязанности 1-го генерального директора, в ведение которого входили кадровые вопросы) и генеральным директором внутренних дел стал генерал Оскар Данкерс. Генеральным директором по вопросам экономики стал В. Загарс; генеральным директором по вопросам финансов - крупный предприниматель Янис Скуевичс; генеральным директором по вопросам транспорта - Лейманис. Генеральным директором по вопросам культуры и образования был назначен профессор Мартин Приманис, бывший до войны ректором Рижского университета, а в 1940 году переехавшего в Германию с волной этнических немцев, где получил германское гражданство. Глава оккупационной администрации Латвии Дрекслер называл его человеком «безоговорочно преданным немцам». Генеральным директором по вопросам юстиции был назначен Цвейниекс, которого с ноября 1941 года сменил Альфред Валдманис[9, с. 38-39].

19 марта 1942 года «Организационный указ» Розенберга об управлении оккупированными территориями был обнародован. Он утвердил де - юре существование, состав и функции Латвийского самоуправления. На первых порах публикация имела обратный эффект и оживила слухи о том, что полномочия самоуправления будут расширены, а немецкой гражданской администрации - ограничены. В действительности «Организационный указ» чётко определял предел полномочий Латышского самоуправления, выше которого националистам замахиваться запрещалось.

С этого времени Латышского самоуправление строилось и функционировало по принципам, зафиксированным в «Организационном плане» от 7 марта 1942 года. Функции генеральных директоров самоуправления заключались в том, чтобы согласовывать проводимые ими мероприятия на местах с немецкой администрацией; они имели право излагать свои собственные идеи относительно проводимой политики, и были обязаны предоставлять генеральному комиссару подробные отчёты о деятельности самоуправления.

В 1942 году впервые прозвучала мысль о формировании национальных легионов СС, причем в непосредственной связи с вопросом о независимости Латвии. Если латышские коллаборационисты надеялись получить независимость ценой формирования новых воинских контингентов для Германии, то руководство вермахта и СС наоборот, рассчитывало взамен на обещание независимости получить от коллаборационистов помощь в проведении новой мобилизации.

8 февраля 1943 года генеральные директора, не дождавшись обещания независимости от властей рейха, решили поддержать мобилизацию призывников 1919-1924 годов рождения. Латвийское самоуправление решило согласиться на сделку «без предоплаты» - сначала помочь в проведении мобилизации, как того требовали немцы, а уж потом уповать на благодарность оккупационных властей в вопросе о независимости или хотя бы автономии.

Население Латвии узнало о том, что оно продано в обмен на свою же «независимость» 10 февраля 1943 года. Именно в этот день по радио было объявлено о создании Латышского легиона СС, который фактически был образован уже в ходе первой мобилизации. Всего в ходе весенней мобилизации (с марта по август 1943 года), по данным штаба генерал инспектора Бангерскиса, в Латышский легион СС было зачислено 22 500 человек, во вспомогательные службы вермахта - 12 700 человек, то есть в общей сложности 35 200 человек. Около 6 000 человек уклонились от призыва. К тому времени в различных карательных организациях, находившихся под немецким контролем, включая и полицейские батальоны, на 1 сентября 1943 года численность составляла всего около 36 000 жителей Латвии. Численность же немецких полицейских на территории Латвии в конце 1943 года составляла около 15000 человек. За полтора года их число увеличилось в несколько раз. По-видимому, это было связано с мобилизацией и опасением возможного мятежа.

14 ноября в Латвии было объявлено о начале мобилизации призывников 1915-1924 года рождения (это была вторая волна мобилизации 1943 гола). Результаты осенней мобилизации (октябрь - ноябрь 1943) были следующими: было зарегистрировано 14 809 человек, из них явилось на призывной пункт - 11 212 человек, признаны годными - 8 492 человека, явились к месту назначения 5 637 человек.

В декабре 1943 года, после того как в ставке фюрера были определены контингенты призыва, в Латвии началась новая мобилизация (3-я волна). В ходе этой мобилизации, продолжавшейся до конца января следующего года, в Латвии были призваны призывники 1918, 1922-1924 года рождения. В результате осенней мобилизации 1943 года призвано в общей сложности около 40 000 человек. Сообщалось также, что в январе 1944 года немцы готовят новую дополнительную мобилизацию призывников 1925 г.р.

Сведения о мобилизации новых призывников оправдались. 20 января 1944 года в газете «Тевия» была опубликована выписка из «Постановления о мобилизации в Латышский легион СС лиц 1917 г.р., которые до 17 июня 1940 года являлись латвийскими подданными» за подписью генерала-инспектора Латышского легиона СС, группенфюрера войск СС Бангерскиса.

Осенняя мобилизация плавно перешла в весеннюю. В результате этой мобилизации удалось сформировать 6 латышских полков «пограничной стражи» (15 000 человек) и резервный батальон для 15-й дивизии СС в составе 1 500 человек. Всего к началу 1944 года в различных латышских вооруженных формированиях численность 40 000 человек: во 2-й латышской бригаде СС - 5 000-6 000 человек; в 15-й латышской дивизии СС - 17 000 человек; в латышском полицейском полку «Рига»- около 3 000 человек; в латышских полицейских батальонах- 14 000 человек.

После проведения весенней мобилизации к лету 1944 года численность латышских формирований в целом возросла до 60000 человек. В результате к 30 июня 1944 года Латышский легион СС насчитывал: 18 412 человека в составе 15-й гренадерской дивизии войск СС (541 офицер, 2 322 унтер-офицера и 15 550 нижних чинов); 10 592 человека в составе 19-й гренадерской дивизии войск СС (329 офицеров, 1 421 унтер-офицер,8842 нижних чина); 42 386 человек в составе латышских полицейских полков «пограничной стражи».

На основе изученного материала, можно сделать следующие выводы: 1)латышский коллаборационизм - военное и политическое сотрудничество с немецкими оккупационными властями в Латвии во время Второй мировой войны; 2)латышский коллаборационизм имеет все черты преступной политики нацизма; 3)латышские коллаборационисты запятнали себя участием в геноциде против жителей Латвии, Белоруссии, Литвы, Эстонии, Украины, прикрываясь идеей борьбы за независимость.

2.3 Немецкие органы самоуправления

17 июля 1941 года указом фюрера специально для управления оккупированными территориями Советского Союза было создано Министерство по делам оккупированных восточных территорий которое возглавил рейхслейтер Альфред Розенберг. На основании того же указа на захваченных землях Прибалтики и Белоруссии был создан так называемый рейхскомиссариат «Остланд». Главой его был назначен Генрих Лозе, крупный функционер нацистской партии, подчинявшийся непосредственно Розенбергу.

После прихода нацистов к власти, с мая 1933 года Лозе занял пост гаулейтера и обер - президента (то есть главы земельного правительства) земли Шлезвиг-Гольштейн, одновременно став государственным советником в правительстве Пруссии и получив в феврале 1934 года звание группенфюрера СС. В 1934 году Лозе возглавил Северное общество, в которое входили партийные и государственные деятели северогерманских земель, многие из которых впоследствии заняли ведущие посты в нацистском оккупационном аппарате в Прибалтике (например, Отто Дрекслер, Адриан Теодор фон Рентельн и другие). Как гаулейтер Шлезвиг-Гольштейна с началом войны (с 22 сентября 1939 года) Лозе был назначен имперским комиссаром по обороне ХI военного округа (с 16 ноября 1942 года - гау Шлезвиг-Гольштейн).

17июля 1941 года Лозе был назначен рейхскомиссаром «Остланда» со штаб-квартирой в Риге. После начала широкомасштабного наступления Красной Армии в Прибалтике Лозе получил пост комиссара по обороне в оперативной зоне группы армий «Север», но вскоре бежал в Германию, а на его место был назначен бывший рейхскомиссар Украины Эрих Кох. Окончание войны Лозе встретил во Фленсбурге, где находился штаб преемника фюрера гросс-адмирала Деница. Здесь же Лозе сдался в плен британским войскам[12, с. 65].

Рейхскомиссариат «Остланд» первоначально включал в себя территории Литвы, Латвии, Эстонии и Белоруссии, имевшие статус генеральных комиссариатов. По мере того как линия фронта отодвигалась все дальше на восток, военная оккупационная администрация уступала место гражданской. Сначала, 25 июля 1941 года, в ведение гражданской администрации были переданы районы южнее реки Двина, вся территория Литвы и часть Латвии (Курляндия). С 1 сентября 1941 года в ведение гражданской администрации перешла уже вся территория Латвии. Лишь после этого чиновничий аппарат всего рейхскомиссариата «Остланд» смог переехать в Ригу, где Генрих Лозе разместил свою резиденцию.

Во главе каждого из генеральных комиссариатов был назначен наместник (генеральный комиссар), подчиненный рейхскомиссару. Генеральный комиссариат «Латвия» возглавил доктор Отто Дрекслер (1895 гр.), с 1931 года являвшийся бургомистром города Любек и председателем малого совета «Северного» общества. Территория Латвии была разделена на 5 окружных комиссариатов во главе с окружными комиссарами (гебитскомиссарами) и один городской комиссариат (город Рига) во главе с городским комиссаром (штадткомиссаром).

Одновременно с учреждением гражданской администрации I7 июля 1941 года указом от того же числа в оккупированных областях была установлена полицейская администрация. Она имела такую же территориальную структуру, как и гражданская, и была подчинена рейхсфюреру СС и шефу германской полиции Генриху Гиммлеру. В соответствии с этим указом для управления оккупированными территориями Прибалтики и Северной России была учреждена должность высшего фюрера СС и полиции «Остланд» и «Россия-Север». Этот пост первоначально занимал группенфюрер СС Ганс-Адольф Прюцман, а с 11 ноября 1941 года его сменил группенфюрер СС Фридрих Йекельн, занимавший эту должность до декабря 1944 года.

В состав штаба Йекельна как высшего фюрера СС и полиции «Остланд» входили командиры полиции безопасности и СД, полиции порядка и войск СС в «Остланде».

Первую должность - командира полиции безопасности и СД занимал бригадефюрер СС и генерал-майор полиции д-р Франц Шталекер, одновременно являвшийся командиром действовавшей в Прибалтике эйнзатцгруппы «А». Шталекеру подчинялись командиры эйнзатцкоманд «2» и «З» (Ф.Штраух и К.Йегер соответственно) и зондеркоманд «1а», «1Б» и «1с» (М. Зандбергер, Г Хубиг и К. Грааф). Они же, как правило, назначались командирами полиции безопасности и СД в оккупированных республиках Прибалтики.

Второй пост - командира полиции порядка - занимал генерал-лейтенант полиции порядка Георг Йедике, которого с марта 1944 года сменил генерал-майор полиции порядка Гизеке. Командир полиции порядка непосредственно отвечал за формирование «туземной полиции» из местных жителей -- латышей, литовцев и эстонцев, которая помогала гитлеровцам управлять захваченными территориями, бороться с партизанами и уничтожать всех противников «нового порядка».

Наконец, третью должность - командира войск СС в Прибалтике - в течение всей войны занимал группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Вальтер Крюгер. С начала 1943 года, когда оккупационные власти начали массовые принудительные мобилизации в легионы СС, его должность стала даже более важной, чем должность командующего полицией порядка, впоследствии, в 1944 году, Крюгер командовал VI (латышским) армейским корпусом войск СС, в который, помимо немецких частей, входили две латышские дивизии войск СС.

Кроме того, в каждом из генеральных комиссариатов - Латвии, Литвы, Эстонии и Белоруссии - был назначен свой фюрер СС и полиции, имевший собственный штаб. Так, фюрером СС и полиции Латвии был назначен бригадефюрер СС и генерал - майор полиции Вальтер Шредер, в штаб которого входили командир полиции порядка - штандартенфюрер СС и полковник охранной полиции Макс Кнехт, и командир полиции безопасности и СД - подполковник полиции и оберштурмбанфюрер СС д-р Эдуард Штраух (с 3 декабря 1941 года его сменил оберштурмбанфюрер СС д-р Франц Ланге).

Вся Прибалтика и Белоруссия находились в ведении эйнзатцгруппы «А», ее командиром был бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Франц Шталекер. Позже, когда создание полицейской администрации на территории Прибалтики было завершено, он был назначен командиром полиции безопасности и СС в рейхскомиссариате «Остланд».

По численности и составу эйнзатцгруппы и эйнзатцкоманды представляли собой не боевые соединения, скорее штабы, будущую полицию и администрацию для оккупированных территорий. В их состав входили офицеры войск СС (34%), вермахта (28%), полиции порядка (орпо) (22%), полиции безопасности (зипо) и тайной полиции (гестапо) (9%), криминальной полиции (крипо) (4%) и офицеры службы безопасности (СД) (3%). Таким образом, эйнзатцкоманды должны были не столько сами проводить карательные операции, сколько руководить их проведением. Непосредственно же исполнение таких операций возлагалось на отряды «вспомогательной полиции», формировавшихся под контролем эйнзатцкоманд из местных нацистов.

На территории Латвии в течении лета 1941 года действовали зондеркоманда «1а» и эйнзатцкоманда «2». Эйнзатцкоманда «2», пройдя путь от Белоруссии через территорию Латвии до Гатчины в Ленинградской области, в январе 1942 года вернулась в Ригу. Её командир, оберштурмбанфюрер СС д-р Эдуард Штраух, был командиром зипо и СД в Латвии.

Штатная численность немецкого полицейского аппарата в оккупированной Латвии была незначительной - на 10 октября 1942 года она составила всего лишь 1000 человек. Это, собственно, и был весь личный состав эйнзатцкоманды «2», действовавшей на территории Латвии. Численность немецких полицейских сил и гражданской администрации к концу 1943 года насчитывала в общей сложности 15 тысяч человек. Численность же «вспомогательной полиции» составляла 18 тысяч человек. К 1 сентября 1943 года их было уже 36 тысяч человек (не считая численность Латышского легиона СС, нацистских молодежных организаций и чиновников самоуправления), тогда как численность немецкого аппарата не увеличилась.

Политика германских властей с первого дня оккупации была такова: очистить «восточные оккупированные территории» от евреев и коммунистов должны сами жители этих территорий. Погромы и расстрелы коммунистов и евреев поручили местным полицаям. В числе организационных мероприятий на первом месте стояло «формирование вспомогательной полиции и защитных команд» из местного населения. Сформированные в первые дни германской агрессии в Латвии отряды «самообороны» в основном представляли собой воссозданную довоенную военизированную организацию «Айзсарги» («Стражники»). Каждый батальон «самообороны» состоял примерно из 500 человек. В последующие месяцы оккупации, после того как закончилась вакханалия первых казней и еврейских погромов, батальоны «самообороны» несли охрану транспортных коммуникаций, военных объектов, концлагерей, а также выполняли карательные функции.

Сразу после вступления на территорию Латвии передовых отрядов немецкой группы армии «Север» некоторые латышские командиры попытались восстановить существовавшую до 1940 года систему полицейской власти.

В Ригу и Рижский округ, вскоре после захвата города частями вермахта 29 июня, вступили зондеркоманда «1а» и эйнзатцкоманда «2». Первой руководил штурмбанфюрер СД Мартин Зандбергер, второй - оберштурмбанфюрер СС Эдуард Штраух, аналогичный пост он занимал и в Белоруссии. Под их руководством в Риге в начале 1941 года из отрядов латышских националистов были организованны первые несколько рот «Латышской вспомогательной полиции» в количестве 400 человек. Латышским комендантом Риги был назначен подполковник Вальдемар Вейсс, один из будущих командиров легиона СС.

Были образованы две самостоятельные группы специально для проведения погромов. Вспомогательная полиция в количестве 400 человек обеспечивала охрану города. На основе всех этих формирований предполагалось создать так называемую латышскую милицию. Префектом полиции был назначен Штиглиц, его помощником Арвер Оше.

Формирование «команды Арайса» началось еще 5 июля 1941 года, когда руководитель латышской фашистской организации «Перконкруст» Густавс Цельминьш призвал латышей вступить в добровольную «команду безопасности», которой руководил В. Арайс (на момент формирования отряда Арайс возглавлял всю рижскую полицию). В течение лета и осени 1941 года «команда безопасности» Арайса расстреляла в Викерниекском лесу около 10 тысяч человек, как латышей, так и евреев, коммунистов, прочих «инакомыслящих» и просто душевнобольных, которые, согласно расовой теории нацистов, также подлежали уничтожению.

При расстрелах присутствовал и начальник оперативного отдела Латышской политической полиции (ЛПО) Тейдеманис. А заместитель начальника оперативного отдела ЛПО Эдгар Лайпениекс любил лично принимать участие в казнях политзаключенных Центральной рижской тюрьмы, хотя это не входило в его прямые обязанности.

В 1943 году «команда Арайса» была преобразована в Латышскую полицию безопасности и начала выезжать в другие города и уезды Латвии, где уничтожила еще около 5 тысяч человек. Так, например, подчиненные Арайса принимали непосредственное участие в карательных операциях в феврале и марте 1943 года в Даугавпилсском округе, которыми лично руководил высший фюрер СС и полиции в «Остланде» группенфюрер СС Фридрих Йекельн.

Прошло чуть более недели с того дня, как немецкие войска вступили в Ригу, и 8 июля 1941 года Штиглиц направил свой первый отчет командиру Эйнзатцкоманды «2»: «За сутки арестован 291 коммунист и в 557 кварталах произведены обыски'. Кроме того, в ходе всех этих «спонтанных акций по самоочищению», как это называлось на эсэсовском жаргоне, только в Риге в первые дни оккупации было убито около 500 евреев.

В Даугавпилсе, так же как и в Риге, 3 июля 1941 года латышские националисты с помощью немцев создали городское самоуправление и Службу вспомогательной полиции. Во главе обоих встал бывший капитан латвийской армии Петерсонс. «В службу вспомогательной полиции (СВП), как говорилось в немецких документах, -- вошли бывшие военнослужащие латышской армии и члены бывшей организации самозащиты (айзсаргов).

Таким образом, новые органы власти включали в себя немецкие и коллаборационистские, которые состояли из немцев и местных предателей. При формировании органов власти фашистами активно использовался местный элемент.

2.4 Карательные органы

В ноябре 1941 года на пост высшего фюрера ОС и полиции в «Остланде» был назначен группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Фридрих Йекельн.

«10 или 11 ноября 1941 года в здании гестапо в Берлине, -- рассказывал позднее на судебном процессе в Риге сам Йекельн, -- Гиммлер объявил мне, что я назначен высшим фюрером СС и полиции Остланда и я должен буду выполнять все его указания, дав мне очень большие полномочия и предложив для начала активно использовать уже созданные в Остланде многочисленные полицейские организации». Йекельн сразу же занялся реорганизацией вверенных ему отрядов «туземной полиции» в Прибалтике, начав с Латвии, так как его резиденция размещалась в Риге.

В рамках этой реорганизации латышская «вспомогательная полиция» была разделена на три отдела: политическая полиция или политический отдел; криминальная полиция или криминальный отдел; внешняя полиция или полиция порядка.

Первый, политический отдел Латышской полиции (ЛПО), который возглавлял Тейдеманис, включал в себя 7 подотделов: 1) агентурный подотдел (занимавшийся выявлением «нежелательных элементов» негласным путем, на основе доносов); 2) оперативный подотдел (занимавшийся проведением арестов и первичных допросов, перед тем, как передать арестованных в следственный подотдел); 3) следственный подотдел; 4) подотдел надзора (занимавшийся наблюдением за «подозрительными» гражданами); 5) охранное подразделение; 6) хозяйственное подразделение; 7) «картотеку».

Кроме того, Латышский политический отдел имел филиалы в ряде городов Латвии - в Лиепае (нем.: Либава) и Даугавпилсе (нем.: Дюнабург), подчиненные, соответственно, немецким начальникам филиалов СД «Либава» и «Дюнабург». Латышский криминальный отдел (ЛКО) имел филиал в Либаве, при начальнике немецкого филиала СД «Либава», о существовании других филиалов точно не известно.

Латышская политическая полиция имела местные филиалы и в некоторых городах Псковской области -- в Новоржеве, Острове, Пскове, Себеже, Невеле. Основной задачей этих структур была агентурная деятельность по выявлению подполья, подготовка разведывательно-диверсионных групп для действий в советском тылу и выполнение разнообразных заданий фашистов по проведению карательных акций против населения, охране лагерей и тюрем. Псковичи, пережившие оккупацию, вспоминали, что наибольший страх внушали именно латышская полиция безопасности.

В качестве агентов нацистских спецслужб в оккупированных районах выступали старосты, полицейские, лесники, владельцы рюмочных, пивных и закусочных. Они были обязаны сообщать о подозрительных людях, происшествиях и активистах советской власти. Агентурная сеть сводилась в резидентуры, во главе которых стояли коллаборационисты из числа служащих немецких оккупационных органов. Некоторые агенты проходили специальную подготовку и засылались в другие населенные пункты. Основная деятельность органов полиции безопасности была направлена на уничтожение советских партизанских отрядов и подполья. Местные отделения полиции проводили карательные операции, к участию в которых привлекались местные полицейские и охранные батальоны (первые находились в ведении СС и полиции, вторые - в ведении вермахта).

В 1943 году латышская полиция была вновь реорганизована, чтобы сделать ее структуру параллельной немецкой и облегчить контроль над нею. С этого времени политическая и криминальная полиции были объединены под общим названием «полиция безопасности» (зипо). Новая полицейская система включала в себя две группы: группа А (немецкая полиция безопасности во главе со штурмбанфюрером СС Францем Ланге); группа В (латышская полиция безопасности во главе со штурмбанфюрером СС Виктором - Бернхардом Арайсом).

«Внешняя полиция», иначе называвшаяся также «полицией порядка», с самого начала находилась в подчинении немецкого командира полиции порядка (орпо), а не командира полиции безопасности и СД. Она включала в себя латышские полицейские префектуры и участки. Организация и структура полицейских участков были такими же, как и в довоенной полиции. Кроме полиции порядка, или внешней полиции, в эту структуру входила местная криминальная полиция и политическая полиция со своими районными отделениями. Они также были восстановлены в своей довоенной форме, но с самого начала находились в подчинении немецких командиров полиции безопасности и СД.

Кроме того, полиция порядка включала в себя несколько десятков латышских полицейских батальонов, которые должны были непосредственно участвовать в проведении антипартизанских акций и расстрелов, а также несли охрану военных, транспортных и иных объектов, концлагерей и гетто.

Создание рот и батальонов «вспомогательной полиции» в первые дни оккупации было официально закреплено указами рейхсфюрера СС и шефа германской полиции Гиммлера от 25 июля 1941 года и от 31 июля 1941 года, в которых говорилось о «создании полицейских подразделений из жителей оккупированных восточных территорий», однако еще в течение нескольких месяцев они не имели ни единой организации, ни единого названия.

Только 6 ноября 1941 года в соответствии с указом Гиммлера все носившие униформу полицейские части, сформированные из жителей восточных оккупированных областей, были объединены в так называемую охранную службу полиции порядка.

Впоследствии с мая 1943 года по начало 1944 года все Schuma-батальоны были переименованы в латышские полицейские батальоны. С 11 апреля 1944 года директивой шефа германской полиции порядка Курта Далюге вся местная полиция в Прибалтике была переименована из охранной службы соответственно в Латышскую полицию. Правда, функции и статус «полицаев» от этого не изменились. Они продолжали выполнять за оккупантов или под их руководством всю грязную работу, связанную с карательными акциями.

В начале 1942 года под непосредственным руководством немецкого командира полиции порядка Латвии полковника Макса Кнехта было сформировано 22 латышских Schuma -батальона (с 16-го по 28-й и с 266-го по 274-й). Примерно к июню 1943 года началось формирование 11 латышских полицейских батальонов «второй волны» - с 275-го по 285-й; а в конце 1943-го начале 1944 года были образованы 10 батальонов «третьей волны» с 313-го по 322-й. Примерно в марте 1944 года было сформировано также несколько «латгальских» полицейских батальонов из уроженцев юго-восточных районов Латвии (Латгалии) - всего не менее четырех (325-й, 326-й, 327-й, 328-й и, возможно, 283-й батальоны). Аналогичные подразделения, называвшиеся «охранными батальонами», создавались и немецкой военной администрацией, нов 1942-1943 годах. Практически все они были переданы в ведение СС и полиции.

Весь личный состав Охранной службы полиции порядка делился на 4 категории:

1) Полицейские, несшие службу в штабах и участках местной полиции в городах и сельских районах; в городах они назывались участками охранной полиции (Schutzpolizei), а в сельских районах - участками жандармерии(Gendarmerie). Полицейские этой категории (они назывались полицейскими категории «А») несли свою службу самостоятельно под общим контролем командиров охранной службы в городах, и командиров жандармерии - в сельских районах. Из них состоял личный состав полицейских участков, тюрем, штабов, инстанций - одним словом, весь полицейский чиновничий аппарат.

2) Полицейские, несшие службу в «единых подразделениях» (то есть в так называемых Schuma -батальонах). Они составляли категорию «В» и несли службу в полицейских батальонах и полках, находясь постоянно на казарменном положении и, в сущности, ничем не отличались от воинских частей (кроме боевой выучки и вооружения).

Именно они чаще всего использовались для антипартизанских карательных операций, казней и т.п. «Единые подразделения представляли собой отделения (Gruppen), взводы (Zuge) и роты (Кompanien), объединенные в батальоны (Schutzmannschaft- Ваtаilliоnе, Schuma - Ваtaillone ). Батальонам были приданы также технические и специальные формирования;

3) Пожарная служба (Feuerschutzmannschaft). К этой категории относились все имевшиеся местные пожарные службы, без различия формы организации - добровольные, профессиональные и заводские.

4) Полицейские в составе «вспомогательной охранной службы»(Hilfschutzmannsaft). Эти полицейские категории «С» имели оружие, униформу (как правило - переделанную из черных мундиров немецких «Общих отрядов СС), но при этом постоянно проживали в своих домах, а не в казармах. Их вызывали в случае необходимости по требованию военных комендатур или полиции и использовали в качестве рабочих команд, команд для охраны военнопленных, для борьбы с партизанами в окрестных районах и тому подобных задач.

По штатам каждый полицейский батальон состоял из штаба батальона (5 человек) и 4 рот (в каждой по З стрелковых и 1 пулеметному взводу). Численность каждой роты составляла 124 человека, общая численность батальона - 501 человек. (Ранее, в 1942 году, в батальонах было только по 3 стрелковые роты, пулеметной не было; общая численность батальона составляла 460 человек) Однако действительная численность могла быть больше или меньше штатной. Иногда она достигала 700 человек, в этом случае из избыточного личного состава формировался новый батальон. Различали несколько типов полицейских батальонов (Schuma батальонов): 1) фронтовые; 2) патрульные; 3) резервные. Они объединяли весь «избыточный» личный состав и носили номера фронтовых и патрульных полицейских батальонов, занимаясь их комплектованием; 4)саперные и строительные батальоны, которых было сравнительно немного. Таким образом, в 1942-1943 годах местная латышская полиция была окончательно вписана в систему немецкой полиции на оккупированных территориях, почти полностью копируя ее организационную структуру.

Назначение офицеров из числа литовцев, латышей присвоение очередных офицерских званий (как в германской полиции) осуществлял немецкий командир полиции порядка в Латвии. Срок службы в полицейских батальонах, согласно письменному обязательству, составлял 6 месяцев, хотя, как правило, он продлевался. Вербовка новобранцев в полицейские батальоны в течение первых 6 месяцев, пока не истек срок договора первых добровольцев, была добровольной. Но уже в 1942 году все изменилось. Призывников, достигших 18-летнего возраста, стали призывать в полицейские батальоны в обязательном порядке. О том, как проводились мобилизации в полицейские батальоны до февраля 1943 года, пишет бывший полицай 16-го (Земгальского) латышского полицейского батальона, в начале 1943 года вошедшего в состав Латышского легиона СС и 2-й латышской бригады СС в качестве батальона: «..Призвали меня в 18 лет, в 1942 году. Мобилизацию проводила местная латышская администрация, фактически - местное самоуправление. Я сказал бы, большинство этому не сопротивлялось. Но были и такие, кто не хотел идти служить. Приказ мне прислали на дом. Не пойди я, никто бы меня искать не стал. Но тогда существовала биржа труда, работать был обязан каждый. Точнее, биржа направляла тебя на работу... Словом, в повестке, которую я получил, содержался приказ о призыве и предупреждение о том, что за неявку я буду привлечен к суду по законам военного времени. Выходит - принудиловка. Но мне неизвестны случаи, чтобы за уклонение от призыва кого-нибудь судили или расстреляли...». Это ясно свидетельствовало о том, что немцы больше не рассчитывали на одних лишь добровольцев для исполнения грязной работы.

Таким образом, карательная система была весьма разветвлённой, основывалась на привлечении местных элементов и чёткой немецкой организации.

2.5 Карательные акции, партизанское движение

Мобилизация в Латышский легион СС проходила далеко не так гладко, как представляли некоторые немецкие источники. Разведсводки Латвийского штаба партизанского движения в эти дни пестрят сообщениями о стычках между немцами и латышскими легионерами. Так, в конце февраля 1943 года произошла перестрелка в Кокнисе, в результате которой латышские легионеры убили двух немцев. В марте 1943 года сообщалось, что призывники скрываются от мобилизации и на них организуются облавы. Месяцем позже, как утверждали, в Риге произошел бой между немцами и легионерами, после чего распространился слух о расформировании Латышского легиона СС. В последних числах апреля произошли перестрелки между немцами и латышскими легионерами в Валмиере и Тукумсе, а в деревне Клечи - рукопашная драка. Недовольство было вызвано главным образом тем, что латышские добровольцы получали меньше немцев, зато их чаще посылали в бой против партизан. И не удивительно. Ведь такое количество немецких полицейских частей было пригнано в Латвию не столько затем, чтобы своими руками воевать с партизанами, сколько затем, чтобы следить за латышскими легионерами, чтобы те не отступили, не дезертировали или не перешли на сторону партизан. Оккупанты предпочитали большинство карательных акций проводить чужими руками.

И все же, несмотря на мобилизацию, 15-ю латышскую дивизию пришлось доукомплектовывать солдатами латышских частей вермахта, ВВС и латышских полицейских батальонах. Подготовка рекрутов должна была осуществляться под руководством инструкторов из латышских полицейских батальонов, не на территории Латвии, но не менее чем за 10 км от линии фронта. Однако в конце марта 1943 года часть новобранцев, еще не прошедших соответствующей подготовки, была срочно передана в Латышскую бригаду СС, которая в то время вела затяжные бои на фронте и несла тяжелые потери. Некоторым из легионеров-новобранцев удалось дезертировать по дороге на фронт. Так, в апреле 1943 года из Митавы в сторону села Новосокольники, где шли бои, вышел эшелон с легионерами. 15 апреля из этого эшелона в 8 км от Лудзы в сторону 3илупе сбежало 15 новобранцев.

В сентябре 1943 года Латышская бригада СС получила новую партию рекрутов. Но и на этот раз не обошлось без случаев дезертирства. 23 сентября 1943 года очередная партия легионеров была отправлена на фронт в закрытых вагонах под охраной немецких автоматчиков. Но буквально через два дня по пути на фронт, на перроне в Пскове, 25 солдат-латышей взломали дверь вагона и бежали. По сообщению перебежчика из 1-го полка СС, настроение легионеров в бригаде было плохим, все были обозлены на немцев.

Тотальная мобилизация в Латышский легион СС породила небывалое до сих пор партизанское движение, так как многие призывники, чтобы уклониться от службы в легионе или от угона в Германию, предпочитали бежать в леса. Особенно массовый размах это движение приобрело в юго-восточных районах Латвии, граничащих с Белоруссией, - в Даугавпилсском округе.

Характерно, что в ходе мобилизаций 1943- 1944 годов Даугавпилсский округ показал самые худшие результаты (по данным вплоть до марта 1944 года). И это неудивительно, так как этот округ представлял собой нечто иное, как Латгалию, историческую область на востоке Латвии с центром в г. Даугавпилс. Нацистские расоведы выделяли латгальцев в отдельную группу «лепизированных восточноевропейцев», то есть «неполноценных латышей, в которых больше русской или польской крови, чем латышской и, тем более, германской. В действительности, конечно, само различие между «латышами» и «латгальцами» было создано искусственно, что было весьма характерным для германской оккупационной политики, руководствовавшейся принципом «разделяй и властвуй». Как пример, стоит вспомнить «Замечания рейхсфюрера СС по поводу Генерального плана “Ост”» и документы о дискриминационной политике в Польше, в которых нацисты пытались искусственно раздробить единые народы на мелкие национальные группы; той же цели служили и многочисленные таблицы «расовой полноценности» наций, разрабатывавшиеся нацистскими расоведами перед войной.

По воспоминаниям гауптмана охранной полиции Буркхардта, который 1 декабря 1943 года был назначен начальником призывного штаба «Рига» при Латышской добровольческой бригаде СС и занимался подготовкой новобранцев для ее пополнения и преобразования в дивизию, ему были даны следующие указания: «Среди призывников указанных возрастов особое предпочтение следовало отдавать латышам, хорошо зарекомендовавшим себя сотрудничеством со штабом генерал-инспектора (Латышского легиона), латышской и германской полицией и руководящими германскими органами... Особенно пригодными являются бывшие офицеры и унтер-офицеры латвийской армии, а также резерва, латыши с высшим образованием или буржуазного происхождения, сыновья зажиточных крестьян, а также те латыши, чьи антикоммунистические настроения хорошо известны. Латгальцев, в особенности русского и польского происхождения, сельскохозяйственных рабочих (промышленные рабочие в основном не подлежали призыву) и бывших коммунистов я должен был отсеивать».

То, что латгальцев не брали в части войск СС, еще не означало, что немцы вообще не трогали их. Им отводилась примерно такая же роль, как и литовцам или белорусам - поставлять рабочую силу для рейха. Это касалось и жителей Псковской области, вошедших после войны в состав РСФСР, а в годы оккупации входивших в состав Абренского уезда Даугавпилсского округа Латвии. Местные жители платили нацистам за геноцид той же монетой, уходя в леса к партизанам.

В течение 1942-1944 годов в пограничных районах Псковской области действовало несколько крупных латышских полицейских отрядов, использовавшихся немцами для карательных акций и уничтожения «пособников партизан», а также для усиления межнациональной розни. Например, именно в Абренском (Пыталовском) уезде гитлеровцами были сформированы 273-й и 276-й латышские полицейские батальоны (до 500 человек каждый). Впоследствии, в 1942 году, они вместе с немецкими и другими латышскими полицейскими частями принимали участие в антипартизанских операциях, таких как «Болотная лихорадка» и «Зимнее волшебство», проводившихся в основном в пограничных областях Белоруссии и на юге и юго-западе Псковской области[11, с. 60-62].

Операция «Болотная лихорадка», проводившаяся в сентябре 1942 года под личным руководством группенфюрера СС Фридриха Йекельна, стала одной из первых широкомасштабных антипартизанских операций в Даугавпилсском округе, на границе с Белоруссией и Псковской областью. «Гиммлер поручил мне лично руководство этой операцией, заявил Йекельн в своих показаниях на суде в Риге.- Причиной для ее проведения послужила угроза немецким коммуникациям со стороны местных партизан. В операции были задействованы 1-я пехотная бригада СС, до полутора полков танков (из состава 3-го танкового корпуса вермахта), 28-й полицейский полк и подразделения жандармерии. Тогда мы сожгли несколько деревень и с десяток хуторов. Люди, бывшие там, были увезены представителями СД в лагеря вместе с детьми, стариками и старухами. Скот был также угнан. Продукты забраны и употреблены в рамках сдачи гражданскими организациями германской армии. Граждане, которые с оружием в руках боролись против наших оккупационных властей, обычно расстреливались. А те лица, которые содействовали партизанам, отправлялись в лагеря».

Перечисляя те части вермахта и полиции, которые принимали участие в операции «Болотная лихорадка», Йекельн не упомянул о роли латышских полицейских батальонов. Но детали сохранились в письменных отчетах, написанных тем же Йекельном в Берлин о результатах операции. «2-3 сентября 1942 года, - говорилось в заключительном отчете Йекельна об операции “Болотная лихорадка” от 6 ноября 1942 года, - моторизованный патруль жандармерии и рота 15-го латышского полицейского батальона уничтожили в бою 70 бандитов».

Обратившись к спискам полицейских частей, сформированных гитлеровцами на территории оккупированной Прибалтики, можно обнаружить, что «15-го» латышского батальона там нет. Это, несомненно, опечатка. Однако там есть вполне реально существовавший 16-й (Земгальский) латышский полицейский батальон. Это был один из первых батальонов латышской «вспомогательной полиции», сформированный в Риге 4 сентября 1941 года под командованием подполковника Мангулиса (с 22 декабря 1941 г. командиром батальона стал гауптман Коциньш).

В послевоенные годы ветераны этого батальона любили утверждать, что они, дескать, были просто солдатами, которые сражались на фронте и не участвовали ни в каких казнях, расстрелах и т.п. На первый взгляд, кажется, что так оно и есть. С 22 октября 1941 года 16-й батальон переброшен на Ленинградский фронт, в распоряжение командира тылового района 584 (немецкой 16-й армии), и в тот же день впервые принял участие в боевых действиях в районе Сольцы (западнее озера Ильмень), С ноября 1941-го по август 1943 года он почти постоянно находился в прифронтовой полосе (за исключением коротких промежутков в апреле 1942 года и в июне 1943 года, когда батальон возвращался в Ригу «на отдых». С 8 февраля 1943 года 16-й полицейский батальон официально вошел в состав 2-й (будущей Латышской) пехотной бригады ОС и стал называться III батальоном Латышского легиона ОС.

Но вот свидетельство «ветерана» этого же 16-го латышского полицейского батальона: «В сентябре 1942 года мы прибыли в район Даугавпилса на учебные занятия до марта (1943 года), когда был сформирован первый полк (Латышского легиона СС)». Таким образом, «учебные занятия» сводились к чисто карательным операциям: будущие легионеры учились жечь и грабить деревни и расстреливать мирных жителей.

Итог операции, согласно все тому же отчету Йекельна от 6 ноября 1942 года, был таков:

«В ходе этих операций были достигнуты следующие успехи: а) очищено и разрушено 49 партизанских лагерей, укрепленных точек и опорных пунктов, а также несколько населенных пунктов в заболоченной местности, служивших убежищем для партизан; б) убито в бою 389 вооруженных бандитов, осуждено и расстреляно 1274 подозрительных лица, казнено 8350 евреев; в) выселено 1217 человек...»[46, с. 45-48].

С началом тотальной мобилизации 1943 года оккупационные власти предприняли еще несколько карательных операций в «партизанских районах» Латвии - «Зимнее волшебство» и «Снежный заяц», которые прошли одна за другой в феврале и в марте 1943 года

«Целью их, - как заявил Йекельн, - являлась очистка от партизан района, ограниченного городами Великие Луки - Витебск - Даугавпилс - Себеж. Этот район считался партизанской республикой. Все пути, ведущие туда, были разрушены, мосты взорваны. В секторе действий, которым было поручено руководить мне, со стороны Латвии участвовали два батальона армейских войск вермахта и три латышских батальона, выделенных комендантом Даугавпилса (боевая группа Шредера). Партизаны в этих боях потеряли свыше ста человек. Остальным удалось уйти. В ходе операции было арестовано свыше тысячи мирных жителей, которые подозревались в помощи партизанам. Часть из них была расстреляна. Другая часть вместе с детьми была отправлена в концлагеря. За время операции «Зимнее волшебство» мы сожгли около 10 населённых пунктов, которые встретились на пути».

Латвийскими националистическими формированиями только летом 1941 года в Качановском и Пыталовском уездах Псковской области было расстреляно около 1600 человек. Зимой 1942- 1943 года латышские полицейские батальоны и айзсарги на юге Псковщины и в северной части Белоруссии провели операцию по созданию так называемой нейтральной зоны (или «белой полосы») шириной до 40 км, с целью уничтожения партизан и «обустройства будущих границ». В этой зоне были уничтожены почти все деревни, а жители - почти 200 тысяч человек - были либо уничтожены, либо угнаны в Германию, либо «выселены в лагеря, в том числе в концлагерь Саласпилс.

Вооруженные формирования латышских националистов айзсарги, воссозданные в первые дни немецко-фашистской оккупации как (батальоны самообороны», выполняли самые разные задачи от охраны населенных пунктов и дорог до участия в арестах и контрпартизанских операциях. По сути, они выполняли ту же работу, что и полицаи, то есть члены латышских полицейских батальонов. Все доводы бывших айзсаргов о том, что они были насильно мобилизованы и только охраняли правопорядок в населенных пунктах, не участвуя в карательных акциях, - замечает историк Александр Седунов, -- совершенно необоснованны. Все это говорилось ими на следствии ради того, чтобы их действия не были квалифицированы как измена Родине и вооруженная борьба против советской власти (статья 58, часть 1 УК СССР).

Однако эти отряды, прежде всего, привлекались для участия в карательных акциях, проводившихся как вблизи их зоны ответственности, так и в отдаленных местностях». Все члены националистических формирований были обязаны сообщать немецкому командованию о передвижениях неизвестных лиц, а тем более партизан. Очень часто многие айзсарги добровольно участвовали в арестах, обысках, допросах и казнях советских активистов и партизан. Причем особенным истязаниям подвергались именно те, кто в 1940 году проявил себя в первой советизации республик Прибалтики. Латышские айзсарги и эстонские члены «Омакайтсе» выезжали на «акции против партизан и подполья вместе с подразделениями СС и немецкими частями. Иногда подобные операции локального характера продолжались в течение нескольких недель.

Между тем, с целью борьбы с партизанами в юго-восточных районах Латвии уже 4 февраля 1943 года приказом высшего фюрера СС и полиции в Юстланде» обергруппенфюрера СС Йекельна были сформированы две боевые группы для борьбы с партизанами, действовавшими на границе Латвии и Белоруссии.

Боевая группа Шредера (под командованием бригаденфюрера СС и генерал-майора полиции Вальтера Шредера, фюрера СС и полиции в Латвии) в составе трех латышских батальонов, включала в себя оперативный штаб, 273-й, 280-й и 281-й латышские полицейские батальоны, одну украинскую роту и одну литовскую роту.

Боевая группа Кнехта, носившая кодовое название «Берта» (под командованием полковника охранной полиции и штандартенфюрера СС Макса Кнехта, командира полиции порядка (ОРПО) в Латвии) насчитывала в своем составе 4 латышских батальона, всего около 2500 человек, в том числе оперативный штаб, 10-й взвод моторизованной жандармерии, 217-ю зенитно-артиллерийскую батарею (под командованием Хатье), взвод связи (под командованием Ленинского), 276-й, 277-й, 278-й и 279-й латышские полицейские батальоны. Позже, в конце марта 1943 года, боевая группа Кнехта была переформирована, в результате чего в ее состав, помимо оперативного штаба, вошли 275-й латышский полицейский батальон (в составе всего одной роты), 276-й, 265-й, 266-й и 279-й латышские полицейские батальоны, полицейский полк «Норд» (сформированный из прибалтийских немцев специально для выполнения карательных операций в Прибалтике) и «группа особо ценных евреев» (предположительно, отряд еврейской полиции одного из гетто).