Гвардия в декабрьские дни 1825 года

Ш Подготовка к восстанию.

19 ноября 1925 года, во время путешествий по стране, в далеком от Петербурга Таганроге неожиданно умер император Александр I. Известие об этом достигло столицы 27 ноября. В тот же день войска принесли присягу на верность Константину. Церемония прошла спокойно. Это было в порядке вещей: в глазах общества Константин - законный наследник, в церквах его поминают с титулом «цесаревич», как старшего, и первым после императора и императрицы. Но после 27 ноября в столице распространился слух о завещании Александра I, по которому наследником якобы объявлялся Николай. Слух этот был не беспочвенным: после заключения морганатического брака с польской дворянкой Иоанной Грудзинской Константин 14 января 1822 года официально отрекся от своих прав на престол Российской империи. 2 февраля того же года специальным рескриптом Александр I принял отречение Константина, а 16 августа 1823 года последовал царский манифест, которым права на престол передавались Николаю Павловичу. Все это держалось в глубокой тайне. Николаю же (как и все царской семье) было хорошо известно содержание манифеста. Однако воспользоваться предоставленным ему правом он сразу не смог. Неожиданно воспротивился граф М.А. Милорадович, сказав Николаю, что гвардия его не любит и признает наследником Константина. Не прислушаться к словам петербургского генерал-губернатора, которому, как главнокомандующему, подчинялся весь столичный гарнизон (в том числе и гвардия), было нельзя. Тем более что Милорадович в частных разговорах как будто пригрозил: «У меня 60000 штыков в кармане - а с таким оркестром можно любую музыку заказать» Бокова В.М. Эпоха тайных обществ. М., 2003. В результате формально с 27 ноября по 14 декабря 1825 года главой государства являлся Константин, которому была принесена присяга по всей стране. Но он в соответствии с прежним, своим решением царствовать не желал, хотя и отказа от престола по надлежащей форме не давал. Сложилась редчайшая ситуация - в течение 17 дней царя в России фактически не было.

Вот тогда-то, как писал декабрист М.С. Лунин, членам тайного общества и «пришла мысль, что наступил час решительный, дающий право изменить образ действий, постоянно сохраненный в продолжение десяти лет, и прибегнуть к силе оружия. После многих прений на шумных совещаниях это мнение было утверждено большинством голосов. Дух тайного союза мгновенно заменился духом восстания». Но эта благоприятная для выступления ситуация явилась для членов тайного общества неожиданностью, они не были готовы к такому повороту событий. Надо было спешно приступать к организации подготовки восстания - выработать план, распределить обязанности, выявить воинские части, на которые можно было бы твердо рассчитывать. Чуть больше двух недель отпустила история руководителям тайного общества на организацию восстания. Почти каждодневно идут совещания на квартире Рылеева. Непременные их участники - сам К.Ф. Рылеев, С.П. Трубецкой, Е.П. Оболенский, И.И. Пущин, А.А. и Н.А. Бестужевы. Первым практическим шагом этих горячечных споров было заняться пропагандой среди солдат: в продолжении двух ночей Рылеев и братья Бестужевы - Николай и Александр - ходили по городу и говорили всем встречным солдатам, что их обманули, скрыв завещание Александра I, «в котором дана свобода крестьянам и убавлена до 15 лет солдатская служба» Измайлов Н.В. А.А. Бестужев до 14 декабря 1825 г. // Памяти декабристов. Л., 1926. Т. 1. Эта весть молниеносно облетела столицу. «Нельзя представить, - пишет Бестужев, - жадности, с которой слушали нас солдаты; нельзя изъяснить быстроты, с какой разнеслись наши слова по войскам» Измайлов Н.В. А.А. Бестужев до 14 декабря 1825 г. // Памяти декабристов. Л., 1926. Т. 1. Однако агитация, так обнадеживающе сказавшаяся на настроении войск, не была продолжена. Между тем туманные обстоятельства междуцарствия укрепляли в столице слухи о завещинии. Учитывая сложившееся положение, руководители тайного общества решили сыграть на этом: «Опорная точка нашего заговора есть верность присяге Константину и нежелание присягать Николаю» Измайлов Н.В. А.А. Бестужев до 14 декабря 1825 г. // Памяти декабристов. Л., 1926. Т. 1. И пока в войсках живет такое настроение, надо воспользоваться им. И поэтому, стали действовать, по словам Н. Бестужева, еще «усерднее, приготовляли гвардию, питали и возбуждали дух неприязни к Николаю, существовавший между солдатами» Измайлов Н.В. А.А. Бестужев до 14 декабря 1825 г. // Памяти декабристов. Л., 1926. Т. 1. Но в самый ответственный момент подготовки выступления вдруг обнаружилось, что лица, занимавшие значительные должности в гвардии и до того связанные с тайным обществом, отказались от участия в заговоре. Это бригадный командир С.П. Шипов, командир Семеновского полка, когда-то друг П.И. Пестеля, по свидетельству М.А. Бестужева, совершенно преданный ему, прежде деятельный член «Союза спасения» и «Союза благоденствия», а также полковник А.Ф. Мюллер - батальонный командир лейб-гвардии Финского полка, прямо заявивший, что не намерен служить орудием и игрушкой других в таком деле, где голова нетвердо держится на плечах. Других строевых командиров высокого ранга, способных повести за собой подчиненных им солдат, в распоряжении тайного общества не было. Члена его в большинстве своем были люди молодые, никто из них еще не успел подняться выше должности командира роты. Поэтому они могли повести за собой только свою роту или даже взвод. Но это не убавило энтузиазма. Произведенное разведывание (главным образом Оболенским и Рылеевым убедило членов тайного общества, что солдаты не будут согласны дать новую присягу и только решение Константина, о передаче брату престол, может их уверить в истинном отречении. Такие обнадеживающие сведения поступили от Измайловского, Финляндского, Егерского, Лейб-гренадерского, московского полков, а также из Гвардейского морского экипажа. А.Е. Розен, констатирует: «Наверное никто не знал, сколькими батальонами или ротами, из каких полков можно располагать» И. Герцен. Записки декабристов. Лондон, 1863.. Однако это не останавливало членов тайного общества - все были готовы действовать, все надеялись на успех. И лишь Рылеев по трезвой оценке сил и возможностей признался, что шансов на успех ничтожно мало. Но необходимо напомнить одно обстоятельство, сильно затруднившее организацию и осуществление задуманного выступления, - гвардия извещалась о новой присяге непосредственно перед приведением к ней. На этот мизерный промежуток времени и могли, пишет М.В. Нечкина, «рассчитывать декабристы для начала действий. Время, допускавшее начало выступления, было, таким образом, исключительно коротко. Поэтому оказалось необходимым заранее и точно знать о моменте второй присяги, чтобы быть в полках до ее официального объявления и начать агитацию за восстание и вывод войск на площади сразу после объявления присяги начальством и до самой присяги. Дело шло в данном случае буквально чуть ли не о минутах, которые только и могли решить успех начала восстания». Именно по этому было важно установить день и время присяги. Организационные совещания продолжались. 12 декабря на квартире Е.П. Оболенского собрались К.Ф. Рылеев, А.М. Булатов, А.Л. Кожевников, А.Н. Сутгоф, Д.А. Щепкин-Ростовский, А.И. Одоевский, А.П. Арбузов, И.А. Анненков, Д.А. Арцыбашев, А.И. Богданов, А.Е. Розен. По свидетельству последнего, именно тогда было постановлено в день присяги собраться на Сенатской площади, вести туда же, сколько возможно будет, войска под предлогом поддержания прав Константина. Если главная сила будет на нашей стороне, то объявить престол упраздненным и ввести немедленно временное правление. В случае достаточного числа войск было решено занять дворец, главные правительственные места, банки и почтамт для избежания всяких беспорядков. Кому следовало занять все эти учреждения, какими силами, в каком порядке - об этом речь не шла. Поэтому Розен и заключал: «Принятые меры к восстанию были не точны и неопределительны» Декабристы рассказывают. М., Молодая гвардия, 1975. Но ничто уже не могло поколебать решимости руководителей восстания действовать. Рылеев 12 декабря: «Судьба наша решена! К сомнениям нашим теперь, конечно, прибавятся все препятствия. Но мы начнем. Я уверен, что погибнем, но пример останется. Принесем жертву для будущей свободы Отечества» Трубецкой С.П. Материалы о жизни и революционной деятельности. Т.1.. Присяга была назначена на утро 14 декабря. Первым - около полудня 13 декабря - об этом узнал Н. Бестужев. В тот же день к вечеру вождям тайного общества стало известно о часе собрания Сената для приведения его к присяге - 7 часов утра. Столь раннее для сенаторов время могло быть выбрано потому, что власти были уведомлены и о готовящемся заговоре и о том, что сигналом к выступлению будет вторая присяга (доносчиком стал приятель Оболенского Я.И. Ростовцев). К вечеру 13 декабря, на последнем совещании членов тайного общества, сложился окончательный план действий. В изложении исследователей план был таков: «…утром 14 декабря восставшие полки собираются на Сенатской площади и уговорами или силой оружия принуждают Сенат издать Манифест к русскому народу с объявлением низложения прежнего правительства, гражданских свобод, значительного облегчения солдатской службы, созыва Учредительного собрания и назначения Временного правительства из определенных лиц» Бокова В.М. Эпоха тайных обществ. М., 2003. Одновременно моряки Гвардейского экипажа и измайловцы должны были занять Зимний дворец и арестовать царскую семью, а Финляндский полк и лейб-гренадеры - овладеть Петропавловской крепостью.

Незадолго до полуночи А. Бестужев и Якубович отправились в казармы Гвардейского экипажа, чтобы узнать, где они расположены. До часа ночи Рылеев посетил казармы Финляндского полка в надежде на то, что ему удастся переубедить Моллера и организовать выступление возможно большей части финляндцев. Не позже шести часов утра начальник штаба восстания Оболенский встретился с Рылеевым и условившись о дальнейших действиях, выполняя свои прямые обязанности начальника штаба, в седьмом часу начинает объезд казарм намеченных к выступлению гвардейских полков для ознакомления с обстановкой.В 6 часов утра Якубович поехал к А. Бестужеву и около 7 часов в присутствии Каховского отказался от выполнения ранее взятого на себя задания - повести Гвардейский экипаж на захват Зимнего дворца, сочтя несбыточным задуманное предприятие и предвидя, что без крови не обойдется. Этот отказ стал первым проявлением хрупкой (по определению М.В. Нечкиной) дворянской революционности, столь четко обнаружившейся в этом восстании. Второй удар по плану был нанесен Каховским, отказавшимся в то утро исполнить задуманное цареубийство. А. Бестужев тут же ставит об этом в известность Рылеева.Часов в семь к Рылееву приехал Трубецкой и с облегчением узнал об отказе Якубовича возглавить гвардейских матросов на захват дворца.

Между 7.00 и 7.30 Сенат присягнул Николаю I. Между 8.00 и 8.30 к Рылееву приехал Н. Бестужев. Здесь он узнал об измене Якубовича и с наставлениями Рылеева был направлен в Гвардейский морской экипаж. Около 8 часов к Рылееву заехал И.И. Пущин и сообщил, что конно-пионерный эскадрон во главе с его братом Михаилом, на которого твердо рассчитывали заговорщики, не выйдет на площадь. Так в плане появилась еще одна чувствительная трещина. В 9 часов к Рылееву пришел Булатов и заявил Рылееву и И. Пущину, что, если на стороне восставших будет мало войск, он не примет участия в деле. Это был ощутимый удар.В это же время диктатор Трубецкой срочно вызвал к себе Рылеева и И. Пущина в Сенат. Этот спешный вызов, замечает М.В. Нечкина, «происходил в момент, когда распад еще одного из важнейших звеньев плана: Сенат был уже пуст. Сенаторы успели принести присягу и разъехаться по домам. Делегации от восставших в Сенате нечего было делать: ни «убеждать, ни принуждать в Сенате было некого» М. В. Нечкина. День 14 декабря 1825 года. - М., 1985. Три руководителя восстания при этой последней встрече уточнили план дальнейших действий для развития восстания. И это происходило в момент, когда один из них уже принял решение оставить общее дело. Однако ему не доставало мужества заявить об этом своим, теперь уже бывшим соратникам. Рылеев и И. Пущин около половины десятого расстались с диктатором, будучи уверенными в том, что он явиться на площадь с приходом туда мятежных войск. Между 9 и 10 часами был приведен к присяге Измайловский полк - главная надежда декабристов. Попытка члена тайного общества капитана И.И. Богдановича возмутить солдат полка сорвалась. Около половины десятого А. Бестужев прибыл в казармы Московского полка. Вместе с двумя командирами рот - братом Михаилом и Щепиным-Ростовским, - в сопровождении еще двух офицеров полка они стали агитировать за отказ от новой присяги. В 10 часов для принятия присяги во дворе своих казарм был построен Гренадерский полк. Члены северного общества декабристов, поручик Сутгоф и А.Н. Панов, не располагавшие информацией о прохождении процедуры присяги в других полках, не решил на какие-либо действия. Полк был приведен к присяге.

В 10.30 солдаты Московского полка вышли с ружьями и боевыми патронами во двор казарм, чтобы идти к Сенату. Тем временем в казармы Московского полка, оставшаяся часть которого (900 человек) продолжала пассивно уклонятся от принятия присяги, прибыл шеф полка великий князь Михаил Павлович. Само его появление произвело перемену в настроении солдат - только что их уверяли, что он арестован в Варшаве. Присяга была принесена, и солдаты тоже направились на Сенатскую площадь, но на стороне Николая I. На исходе десятого часа восставшая часть полка вступила на пустующую Сенатскую площадь. А. Бестужев, М. Бестужев, Щепин-Ростовский построили солдат в боевое каре между Сенатом и памятником Петру I. Со стороны Адмиралтейского бульвара была выстроена заградительная стрелковая цепь из взвода московцев. Примерно в тоже время, то есть около 11 часов, для приведения к присяге был построен Гвардейский морской экипаж, агитацию в котором успешно вели лейтенант А.П. Арбузов и другие члены тайного общества, тоже делая упор на наличие завещания покойного государя, «по коему нижним чинам назначено только 12 лет службы». В результате примеру младших офицеров экипажа, отказавшихся присягать Николаю, охотно последовали все матросы. Их решимость не присягать Николаю не поколебали уговоры бригадного командира Шипова. Примечательно, что с Гвардейским экипажем, как это устанавливается по следственным материалам, более или менее регулярную связь поддерживали восставшие московцы через юного Петра Бестужева - младшего из братьев Бестужевых. Именно 18-летний мичман около половины первого принес в экипаж весть о том, что Московский полк на площади и ждет подкрепления. Примерно в тоже время на площади была предпринята очередная попытка уговорить московцев вернуться в казармы. На этот раз генерал-губернатором Милорадовичем, несшим прямую ответственность за спокойствие в столице. Уговоры, с упоминанием памятных для гвардейцев мест боевых сражений, продолжались довольно долго. Хотя реакцией на зажигательную речь не было, руководители восстания почувствовали опасность речей Милорадовича и потребовали, чтобы он удалился. Граф не внял требованию. Желая вывести его из рядов, Оболенский штыком солдатского ружья колол коня под всадником, ранив при этом нечаянно Милорадовича. Тут же прогремели выстрелы Каховского и двух солдат. Пуля каховского смертельно ранила Милорадовича. Все поняли - пути назад нет. А что же в это время происходило в других полках Гвардейского корпуса? Еще на исходе одиннадцатого часа с Сенатской площади в казармы лейб-гренадер отправились Одоевский и П.П. Коновницын, посланные М. Бестужевым торопить с прибытием на подмогу. Для уяснения сути последующих событий в Гренадерском полку следует сказать, что члены тайного общества, особенно Каховский и Булатов, прежде бывший командиром батальона в полку, вели в нем большую агитационную работу. Офицеры полка Сутгоф, Панов, Кожевников, С.М. Палицын и другие были готовы поддержать выступление. После полудня посланцы А. Бестужева появились в казармах лейб-гренадер с известием о том, что московский полк на площади у Сената. Сутгоф вместе с ротой, принявшей присягу, поднял своих солдат со словами о незаконной присяге, об обмане солдат высшим начальством сказал, что все полки уже находятся на Исаакиевской площади, распорядился надеть шинели и амуницию, зарядить ружья и взять боевые патроны. Около 12.30 снаряженная для похода рота беспрепятственно вышла из казарм во главе со своим командиром и прямо через лед Невы направилась на Сенатскую площадь. Попытка полкового командира Н.К. Стюрлера остановить восставших гренадер, уговорить их вернутся была тщетной. В то же время к Сенатской площади стали стягиваться вызванные Николаем войска, в том числе и конногвардейцы. В начале второго часа по полудни рота лейб-гренадер под командой Сутгофа, пройдя часть своего пути по замерзшей Неве. Поднялась на берег перед Исаакиевским мостом и прорвав строй стоявших на набережной конногвардейцев, присоединилась к каре восставших московцев. Около 13.30 на площадь буквально ворвались матросы гвардейского экипажа, сломав с ходу заслон павловцев на узкой Галерной улице. Встреченный ликованием московцев и роты лейб-гренадер матросы - гвардейцы, по словам Сутгофа, в большом порядке, в колонне заняли место между каре и строящимся Исаакиевским собором. Около двух часов по полудни адъютант 2-го батальона лейб-гвардии Гренадерского полка поручик Панов, обходя роты, горячо убеждал солдат присоединиться к полкам Гвардейского корпуса, выступившим в поддержку Константина. Страстная агитация Панова была подкреплена донесшимися до казарм звуками оружейных выстрелов на Сенатской площади. Около половины третьего колонна Панова вместо того, чтобы идти на площадь прямиком по льду реки, пересекла реку и, по словам А. Бестужева, пошла по ошибке по набережной, достигла Зимнего дворца и даже ворвалась во двор царской резиденции. Но там вместо ожидаемых Пановым измайловцев оказался батальон гвардейских сапер, бывших на стороне Николая I. Панов развернул гренадер и направился к месту сбора восставших войск через Дворцовую площадь. Около 2 часов 40 минут пополудни гренадеры Панова возле здания Главного штаба столкнулись с Николаем I, его свитой и сопровождавшими их кавалергадрами. Не выказавший желания учавствовать в рукопашной, схватке Николай I вынужден был пропустить лейб-гренадер. На исходе второго часа дня они присоединились к своим товарищам на площади, расположились на левом фланге московцев со стороны Невы, не проявив по пути на сборный пункт интереса к орудиям гвардейской пешей артиллерии, для захвата которых не требовалось больших усилий. На этом приток сил к восставшим закончился. Между приходом на площадь первого отряда московцев и последнего отряда лейб-гренадер прошел более четырех часов. В этот промежуток времени к Николаю I подходили новые и новые полки, и вскоре, примерно к двум часам дня, все выходы с площади практически были заблокированы. Около трех часов подошла вызванная императором артиллерия, но, как оказалось, без боевых зарядов. Срочно послали на Выборгскую сторону за снарядами, начиненными картечью. Три из четырех прибывших орудий выдвинули на угол Адмиралтейского бульвара и Сенатской площади, а одно расположили у Конногвардейского манежа. В ожидании подвоза снарядов правительственные войска после неудавшейся попытки великого князя Михаила Павловича вступить в переговоры с восставшими неоднократно предпринимали кавалерийские атаки. Основное усилие восставших было направлено на привлечение на свою сторону войск и сосредоточение их на сборном пункте. Дальнейший же план действий был довольно неопределенным, да и не мог быть точным без ясного представления о составе и численности свих сил. Но и в этом случае на их стороне первоначально была инициатива - большое преимущество перед правительством, находившемся в неведении относительно их действий. Однако руководители восстания, как справедливо отмечают исследователи, так и не сумели использовать этот главный козырь и постепенно из стороны нападающей превратились в пассивно обороняющихся, упустив все благоприятные моменты. Продолжать ждать появления диктатора на площади больше было нельзя. Почти насильно поручили начальствовать Оболенскому. Произошло это где-то между 3 и 3.30 пополудни. Новоизбранный диктатор предпринял попытки созвать офицеров для совещания, но всякий раз тому препятствовали атаки правительственной кавалерии, вынуждавшие командиров оставаться вместе с солдатами для их отражения. Около 4 часов, а по удостоверению флигель-адъютанта Н.Д. Дурново, «в пятом часу» были доставлены картечные заряды. Вдруг полки стоявшие против восставших расступились на две стороны и батарея артиллерии стала между ними. Но и тогда еще оставалась надежда на счастливый случай. И.И. Пущин, рассчитывая выиграть на выжидании, сказал своим товарищам, что надо подождать темноты, а там и другие полки перейдут на нашу сторону. Для надежд были основания. В своих записках декабрист А.П. Беляев пишет, что во время стояния на площади из полков, находившихся на стороне правительства, приходили солдаты и просили держаться до вечера, когда обещали присоединится к восставшим. О том же пишет в своей работе «Четырнадцатое декабря» декабрист И. Д. Якушкин: «Через народ беспрестанно передавались обещания солдат полков Преображенского, Павловского, Семеновского по наступлении ночи присоединиться к войскам, стоявшим на Сенатской площади, а между тем наступил уже вечер, люди перезябли, и с обеих сторон чувствовалась необходимость приступить к решительному действию». Видимо, рассчитывая на возможность такого поворота событий, А. Бестужев составил план атаки на правительственные войска, но для его осуществления ждал присоединения хотя бы еще одного полка. Однако опасность ситуации осознавал и Николай I, не дожидаясь наступления полной темноты, отдал приказ стрелять картечью. Но приказ был исполнен не тотчас: солдаты-артиллеристы не решались стрелять по своим. Командовавший орудием офицер сам приложил фитиль к запалу. До боевых порядков мятежных войск было 100-150 шагов. Так описывает те события сам Н. Бестужев

: “Первая пушка грянула, картечь рассыпалась: одни пули ударили в мостовую и подняли рекашетами снег и пыль столбами, другие вырвали несколько рядов из фронта, третьи с визгом пронеслись над головами и нашли своих жертв в народе, лепившимся между колоннами сенатского дома и на крышах соседних домов. Семь человек, ошеломленные упали: я не слышал ни одного вздоха, не приметил ни одного судорожного движения - столь жестоко поражала картечь на этом расстоянии. Совершенствованная тишина царствоваля между живими и мертвыми. Другой и третий выстрелы повалили кучу солдат и черни, которая толпами собралась около нашего места… с пятым или шестым выстрелом колонна дрогнула. “За мной, ребята!” - крикнул я московцем и спустился на реку. Посредине я остановил солдат и с помощью унтер-офицеров наxал строить густую колонну с намерением идти по льду Невы до самой Петропавловской крепости и занять ее. Если бы это удалось, мы бы имели прекрасное point d'appui (опорный пункт), куда бы могли собраться все наши и оттуда мы бы могли с Николаем начать переговоры, при пушках, обращенных на дворец. Я уже успел выстроить три взвода, как завизжало ядро, ударившись в лед и прыгая рикашетами вдоль реки. Я продолжал строить колонны, хотя ядра вырывали из нее то ряд справа, то ряд слева. Уже достраивался хвост колонны, как вдруг раздался крик: «Тонем!» Я увидел огромную полынью, в которой барахтались и тонули солдаты. Лед, под тяжестью собравшихся людей и разбиваемый ядрами, не выдержал и провалился. Солдаты бросились к берегу Невы…” Воспоминания декабристов. Т.11

Тем временем Панов и М. Кюхельбекер, сохранившие мужество и хладнокровие, тоже предприняли попытки оказать сопротивление. Им удалось построить часть солдат на Галерной улице, но переброшенное сюда орудие открыло огонь вдоль узкой и тесной улицы, расстроив порядки солдат. К 5 часам вечера восстание было подавлено; начались аресты его участников. Так трагично, и так безжалостно было подавлено восстание 14 декабря 1825 года в котором немалое участие приняла гвардия, которая как видно сражалась сама с собой, защищая интересы разных правящих верхушек. Выстрелы на Сенатской площади возвестили о том, что на исторической арене появилось первое поколение революционеров в России, открыто и без страха, с оружием в руках поднявшихся на борьбу против крепостничества и самодержавия. Две недели спустя, 29 декабря 1825 года, началось восстание Черниговского полка на юге России. Его возглавил С.И.Муравьев-Апостол. Оно началось в тот момент, когда членам «Южного» общества стало известно о разгроме восстания в Петербурге и когда уже были арестованы П.И.Пестель и другие деятели «Южного» общества. Изначально восстание Черниговского полка было обречено на поражение. Уже через неделю 3 января полк был окружен войсками правительства и расстрелян картечью.

Ш Потери сторон Н. Я. Эйдельман «Обреченный отряд», 1987 г.

Из сподвижников воцарившегося императора 14 декабря пострадали:

Военный генерал-губернатор граф Милорадович, смертельно раненный Каховским и Е. Оболенским и скончавшийся того же 14 декабря. Командир 1-й гвардейско-пехотной бригады генерал Шеншин, раненный саблей князем Щепиным в казрмах Московского полка. Служивший в штабе штабс-капитан квартирмейстерской части Гастфер, раненный Каховским кинжалом в голову за неисполнение требования. Флигель-адъютант И. М. Бибиков, сильно избитый, когда был послан за гвардейским экипажем. Избитый прикладом до потери сознания бывший на посту у памятника Петра конный жандарм Петербургского дивизиона Коновалов. Лошадь его исколота штыками. По некоторым данным был избит также и Я. Ростовцев.

В строю полков пострадали:

В Московском полку командир полка генерал-майор Фредерике, полковник Хвощинский, 5-й фузилерной роты унтер-офицер Моисеев и гренадер Андрей Красовский, все четверо израненные саблей Щепиным, в свалке за знамена сильно избит гренадер Соломон Красовский.

Гренадерского полка командир полковник Стюрлер смертельно ранен 14 декабря Каховским на площади и умер 15 декабря. По некоторым данным избит и полковой адъютант Зольца.

В лейб-гвардии Павловском полку картечью, выпущенной по восставшим и задевшею головную часть павловцев на Галерной, смертельно ранен 30 чел., из них более тяжело 7 (унтер-офицер Шонин, флейтщик П. Андреев, рядовые Тюрин, Волков, Симанов, Афанасьев и Попов), остальные 23 легко, по-видимому, осколками, отбитыми от домов или при свалке.

Лейб-гвардии Конного полка смертельно ранен и умер 15 декабря 1 рядовой Панюга (его кираса и каска хранились в Царскосельском арсенале, а в 70-м году передана в полк и хранились в столовой 3-го эскадрона, ныне в музее революции в Санкт-Петербурге).

Ранен в локоть левой руки командир 2-го эскадрона полковник барон Велио и в правое плечо того же эскадрона 1 рядовой (Хватов). Обоим отняли руки. Кроме того ранены: 7-го эскадрона штаб-ротмистр Н. Игнатьев, 2-го эскадрона поручик Талахов - зарядом дроби и 7 нижних чинов (рядовые 1-го эскадрона Лесовой и Бокуменко, 2-го Лобанов и Найденов, 3-го Супрун и вахмистр Данилов, 7-го эскадрона денщик Иванов). Лошадей убита 1, ранено 5. Участники атак единодушно свидетельствовали о большом числе попаданий в кирасы и каски и считали, что если бы Конная гвардия выехала без кирас, как кавалергарды, то потери были бы во много раз больше.

В Конно-пионерном дивизионе убиты 1 унтер-офицер, 1 рядовой, ранено 2 унтер-офицера и 6 рядовых. Под командиром дивизиона Зассом убита лошадь.

В Кавалергардском полку ранен 1 рядовой, 1 лошадь. В Семеновском - ранено 3 рядовых.

В общем убито 2 конно-пионера, смертельно ранены 1 генерал (Милорадович), 1 полковник (Стюрлер) и 2 рядовых (1 конногвардеец и 1 павловец), ранено 2 генерала (Шеншин, Фредерике), 2 полковника (Велио, Хвощинский), 3 обер-офицера (Игнатьев, Галахов и Гастфер) и 30 нижних чинов (1 кавалергард, 8 конногвардейцев, 3 московца, 7 павловцев, 3 семеновца и 8 конно-пионер), а всего с правительственной стороны убито и смертельно ранено 6 человек и ранено 36 человек.

Потери восставших :

Установить с полной точностью трудно. Очевидец В. Р. Каульбарс утверждает, что офицеры Конной гвардии сосчитали собранных за заборов стройки Исаакиевского собора 56 тел убитых на площади, между ними двух маленьких флейтщиков гвардейского экипажа и унтер-офицера Московскою полка с головами, снесенными картечью, 5 тел принадлежало, по-видимому, ремесленникам - зрителям на здании сената, убитым первым выстрелом вверх. Вообще же убитых считалось 70 - 80 человек.

Если вспомнить, что картечь ближнего действия имела приблизительно по 100 чугунных пуль, а выпущено было 4 картечных снаряда, то приведенное число смертельных поражений будет весьма правдоподобно. При преследовании захвачено было около 700 человек, в том числе московцев 370, гренадер 277 и гвардейских моряков 62. Остальные вернулись в казармы добровольно.

В Московском полку: смертельно раненых 2 (унтер офицер Назаров и рядовой Лебедев). Ранены картечью 9 (рядовые: Храпцов, Ефимов и Кондратьев, Савельев, Рыпкин и Т. Афанасьев, Сергеев, Никитин и унтер-офицер Шафеев). Кроме того, ранены рядовые: ушиблен лошадью 1 (Аверьянов), прострелен ружейной пулей 1 (Губин), трое рядовых (Виноградов, Латунин и Вылетков) ранены саблями или палашами. Всего в Московском полку из числа восставших смертельно ранено 2 и ранено 14. Число убитых и без вести пропавших точно выяснить не удалось, но тех и других вместе не должно быть свыше 13, так как в подсчетах полкового историка не выяснена судьба именно этого числа людей.

В Гренадерском полку: смертельно ранен 1 (рядовой Шелапутов). Ранено картечью 11 (рядовые: Николенко, Стрелков, Патронов, Савинов, Л. Иванов, Данилов, Кожин, Гурьянов, Ян, Иконников, Бакурин). Поступили с вывихом шеи от ударов 2 (Иван Тимофеев и Леонтий Тимофеев). Всего смертельно ранен 1, ранено 11 и избито 2.

В гвардейском экипаже: убито 5 (матросы Архипов, Лаврентьев, Федоров, Малафеев, флейтщик Ф. Андреев). Смертельно раненых 5 (матросы: Анатуин, Тулапин, Кириллов, Соколов и команды канонир Н. Иванов). Раненых картечью 14 (матросы И. Зайцев, Шишманов, Суровой, Пегов, Кононов, Ерыгин, Королев, Крюков, Трунов, Р.Волков, Захаров, Крылов, С. Зайцев, Кулаков), сильно придавлен лошадью 1 (матрос И. Хватов). Без вести пропало 15 человек (матросы: Стефансон, Шабанов, Григорьев, Яковлев, Антонов, Васильев, Голубков, Морозов, Богданов, Аксенов, С. Афанасьев, бомбардиры: Овечкин, Каменский и Черняков). В крепость посажено 51 человек. Итого в экипаже убито 5, смертельно ранено - 5, ранено - 15, без вести пропало - 15 и арестовано - 51.

Ш Наказанья, наложенные на руководителей и участников восстания М. Д. Сергеев, Н. Н. Гончарова, А. Ф. Серебряков «Декабристы и Сибирь», 1988 г..

Приговоренные к четвертованию вожди восстания, бывшие офицеры Рылеев и Каховский, повешены 13 июля 1826 г.

Приговоренные к отсечению головы сосланы на пожизненную каторгу: диктатор, полковник Преображенского полка Трубецкой, принявший под конец командование старший адъютант Е. Оболенский, гвардейский артиллерист И. Пущин и Нижегородский драгун Якубович, а также главные руководители восстания в своих частях: Московского- Щепин-Ростовский, Гренадерского - Сутгоф и Панов и гвардейского экипажа - Арбузов и Дивов. Из той же категории сосланы на каторгу на 20 лет адъютант герцога А. Виртембергского лейб-драгун А. Бестужев и невоенный В. Кюхельбекер.

Сосланы на каторжные работы пожизненно: руководители восстания в Московском полку- М. Бестужев и в гвардейском экипаже- Н. Бестужев; на 12 лет Конного полка- Одоевский и гвардейского экипажа- А. Беляев и П. Беляев. в 1827 г. Московского полка- Луцкий и фузилер Покеткин. На 10 лет - Финляндского полка- Розен и невоенный Глебов; на 8 лет - Финляндского полка- Репин и гвардейского экипажа М. Кюхельбекер.

Заключены в крепость с лишением дворянства и воинского звания - на 5 лет гвардейского экипажа М. Бодиско и на 1-год - П. Коновницын.

Разжалованы в рядовые без выслуги с лишением дворянства - гвардейского экипажа- Б. Бодиско и финляндского полка- Н. Цебриков.

Разжалованы в рядовые с правом выслуги - Измайловского полка- Фок, гвардейского экипажа Акулов, Вишневский и Э. Мусин-Пушкин и адъютант командира Кронштадтского порта Ф. И. Моллера мичман П. Бестужев.

Переведены в армию теми же чинами с заключением в крепости на 4 г. - Кавалергардского полка- Горожанский, на 1 год - Палицын, на 6 месяцев Измайловского полка- А. П. Вадбольский и Малютин, Гренадерского полка- А. Кожевников и гвардейского экипажа Шпейер, - без заключения в крепости: Измайловского полка- Гудим, Московского полка- Броке и Волков, Гренадерского полка- Шторх и гвардейского экипажа Тыртов. К этой группе могут быть отнесены откомандированные обратно в армию от конной артиллерии- И. Коновницын и от Московского полка- Лашкевич.

Высланы: в Березов статский советник Горский (в 1827 г.), за границу англичане Гайнам и Буль (в 1826 г.).

Оставлены без наказания - бывшие на площади, но вернувшиеся Гренадерского полка- Штакельберг, А. П. Пущин, Лелякин, гвардейского экипажа Д. Лермонтов, Баранцев, А. Цебриков, Миллер, Колунчаков и А. Литке; сопротивлявшиеся присяге Вилламов, А. Гагарин, Лукин и Малиновский; агитировавшие против присяги в чужих частях: в 1-м батальёне преображенцев на Миллионной, адъютант князя Хованского конно-егерь А. Чевкин и в 3-м батальёне измайловцев на походе из Петергофа у "Красного Кабачка" лейб-улан А. Скалой. К этой же группе могут быть отнесены назначенные в Сводно-гвардейский полк на Кавказ наравне с ненаказанными офицерами Московского полка- Кудашев, Гренадерского полка- П. Прянишников и Финляндского- Богданов.

Покончил с собой до суда командир 12-го Егерского пполка Булатов.

Ш Наказанья, наложенные на гвардейских офицеров М. Д. Сергеев, Н. Н. Гончарова, А. Ф. Серебряков «Декабристы и Сибирь», 1988 г.

Насколько изучены материалы, касающиеся так называемых "декабристов", настолько же бедны материалы о солдатской и матросской массе, давшей физическую силу движению при его внешнем проявлении. На основании имеющихся материалов о наказаниях, которым были подвергнуты солдатские и матросские массы, можно сказать следующее. Все арестованные при преследовании и в ближайшие дни нижние чины Московского и Гренадерского полков и гвардейского экипажа и некоторые персонально обвиненные, были посажены в Петропавловскую крепость, а оттуда переведены московцы в Выборг, а гренадеры и гвардейские моряки в Кексгольм, где и содержались в казематах старинных крепостных сооружений. По окончании расследования они были переведены в армейские и гарнизонные части, преимущественно на Кавказ. В конце 1826 г. было возбуждено заново дело о двух нижних чинах Московского полка: унтер-офицере Луцком и фузилере Поветкине, сосланных 6 мая 1827 г. на пожизненную каторгу. Добровольно явившиеся были снова поставлены в строй своих частей, при чем для командования ротами, составленными из бывших восставших, временно назначены были офицеры других частей. В Московском полку - временно командующим полком назначен командир саперного батальона Геруа, для командования ротами - поручики того же батальона Аверин, Аделунг, Львов и Завальевский 3-й. Гренадерский полк был временно поручен полковнику Преображенского полка И. П. Шилову. Приказом по Гвардейскому корпусу от 17 февраля 1826 г. гвардейские солдаты, участники восстания, добровольно явившиеся в казармы, были назначены на составление Сводно-гвардейского пехотного полка из 3-х рот Московского и 4-х рот Гренадерского полков с тем, чтобы боевой службой на Кавказе искупить свою вину. Командование Сводным полком было поручено тому же Шилову, батальоном Московскою полка Хвощинскому и Гренадерского - Шебеко. Батальоны были названы 2-ми, а фузилерные роты - 4-й, 5-й и 6-й; гренадерская рота лейб-гренадер - 2-й гренадерской. В феврале 1827 г. эти батальоны названы 3-ми, а роты обоих полков соответственно переименованы. в 3-ю гренадерскую и 7-ю, 8-ю и 9-ю фузилерные. Командующий полком Шипов оставался в списках Преображенского полка. Полк выступил 26 февраля 1826 г. и вернулся в Петербург 11 декабря 1827 г. Чины полка сохраняли все время свою гвардейскую форму, старшинство и жалованье, и вообще на Кавказе полк был в привилегированном положении. За время пребывания на Кавказе была деформирована 3-я гренадёрская рота Московского полка. На составление ее поступили из кавказских армейских частей 27 унтер-офицеров и 118 рядовых бывшего Семеновского полка, сосланные на Кавказ в 1820 г. после шварцезской истории. Кроме того, на укомплектование полка из числа переведенных в армию участников восстания 14 декабря поступило 581 бывших гвардейцев, а также 264 отборных солдата кавказских полков. Из указанного выше видно, что Сводный полк вернулся в столицу, имея в своем составе из солдат, участников восстания 14 декабря, не только добровольно явившихся и попавших сразу в Сводный полк, но и почти всех бывших арестованных, отсидевших в крепости и переведенных сперва в армейские полки на Кавказ. По прибытии в Петербург, Сводный полк был упразднен, а его Московский и Гренадерский батальоны вернулись снова в состав своих коренных полков третьими батальонами.

Ш Награды правительственным войскам Нечкина М.В. Декабристы: Учебн. пособие. - М.: Наука, 1976

Весьма показательны для эпохи и для правительства не только меры строгости по отношению к восставшим, но и меры поощрения верных правительству начальников и войск. Всем нижним чинам, бывшим в строю правительственных войск у Сенатской площади, Зимнего дворца, Петропавловской крепости и в прочих караулах было дано по 2 рубля, по 2 чарки водки и по 2 фунта рыбы. Нижним чинам частей, вызванных из-за города, дано по 1 рублю, 1 чарке водки и 1 фунту рыбы. Что касается начальствующих лиц и строевых офицеров гвардии, свиты и столичного генералитета, оказавших услуги правительству, возглавлявших важнейшие караулы, а также пострадавших, то ими были получены разнообразные награды. Не приводя подробно данных о каждом из отличившихся, раненых и прочих награжденных, ниже указываются общие данные об этих наградах. Многим генералам и офицерам были объявлены в приказах общие и именные благодарности. Некоторым даны ордена. Самой крупной и существенной наградой явилось сравнительно массовое зачисление в свиту. Назначенье генерал-адъютантами и флигель-адъютантами было в то время не только весьма почетной наградой, но, приближая к императору в качестве его личного адъютанта, открывало честолюбивому и мало-мальски способному офицеру блестящую военную карьеру. Ни до, ни после 14 декабря назначение в свиту не имело массового характера. В связи с 14 декабря было назначено 20 генерал-адъютантов и 40 флигель-адъютантов. Принято считать, что в свиту были назначены все гвардейские генералы и командиры бригад, полков, батальонов и дивизионов. На самом деле это не совсем так. Вопрос этот в истории свиты не разработан, а дает характерную картину. Генерал-адъютантами назначены по 25-е декабря оба коменданта: города (Башуцкий) и крепости (Сукин); 14 гвардейских генералов, а именно: командиры: корпуса (Воинов), трех пехотных бригад (1-й Шеншин, 3-й Мартынов и 4-й Головин) и пяти полков (Преображенского - Исленьев, Московского - П. А. Фредерике, Финляндского - Воропанов, Семеновского - С. Шипов и Драгунского - Чичерин); начальники: штаба (Нейдгардт) и по родам оружия (пехоты - Бистром, артиллерии - Сухозанет и инженеров - Сазонов). Кроме того, назначено 4 генерала персонально (Стрекалов, Ушаков, Потапов и Демидов). 22 августа 1826 г. генерал-адъютантом назначен произведенный 15 декабря 1825 г. в генералы командир гвардейских сапер (Геруа). Флигель-адъютантами по 15 января были назначены все 7 бывших адъютантов великого князя Николая Павловича (Кавелин, Перовский, Н. Годеин, Делингсгаузен, Лазарев, Адлерберг и Ивелич); воспитатель наследника (Мердер), один из адъютантов Милорадовича (Мантейфель), 7 командиров гвардейских частей (Гренадерского полка- Стюрлер, Павловского - Арбузов, Измайловского - Симанский, Егерского - Гартонг, 1-ой артиллерийской бригады - Нестеровский, Конной артиллерии - Гербель и Конно-пионерного эскадрона - Засс), 11 офицеров, выделившихся в рядах правительственных войск 14 декабря или раненых в этот день (Преображенского полка - Микулин, Титов, Игнатьев; Московского - Хвощинский и Ливен; Гренадерского - Мещерский и Зальца; Павловского - Берхман; Финляндского - А. Ф. Моллер и Конного - Велио и Захаржевский). Из ком-ров батальонов и дивизионов, бывших на Сенатской площади просто по должности, назначено лишь 8 (Семеновского - Альбрехт и Штегельман, Измайловского - де-Витте и Веселовский, Егерского - Саргер, Преображенского - Прянишников, Кавалергардского - Ланской и Шереметев); один обер-офицер (семеновский капитан Дебань-Скоротецкий); из старших полковников назначено 3 (Саперного батальёна - Бель, бывший в Зимнем дворце. Драгунского - Шембель и Гусарского - Арпсгофен, приведшие свои полки из загородного расположения). Итого 39. Сороковым можно считать Кавалергардского полка полковника Владимира Пестеля, назначенного 14 июля 1826 г., на другой день после казни его брата. Не в связи с 14 декабря назначено лишь 2 человека, бывшие при Александре I в Таганроге, и 3 командира гвардейских частей, не вызванных за дальностью 14 декабря (Кирасирского полка Кошкуль, Конно-егерского Слатвинский и лейб-гвардии 2-ой артиллерийской бригады Полозов). Командиры частей, уже бывшие в свите, получили другие награды: Конного полка А. Ф. Орлов титул графа, и в его герб внесено изменение в изображении льва: он изображен раздирающим гидру революции; Кавалергардского С. Ф. Апраксин и Саперного батальёна Геруа были произведены в генералы. Генералы, командовавшие полками - Уланским Андреевский и Казачьим Ефремов, не были назначены генерал-адъютантами, а получили алмазные знаки Анны 1-й степени. При рассмотрении наград замечается некоторое несоответствие их с заслугами перед правительством. Понятно назначение в свиту раненых Шеншина, П. Фредерикса, Стюрлера, Велио и Хвощинского, удержавших свои роты и взводы в повиновении Мещерского и Ливена, водившего в атаку Захаржевского, и возглавлявших ответственные батальоны и роты Микулина, Н. А. Титова, П. Н. Игнатьева, А. Ф. Моллера и Берхмана, но оказавшие правительству гораздо более серьезные услуги Витовтов, спасший быстрым приводом сапер Зимний дворец, и Бакунин, решивший участь дня картечью своих орудий, в свиту не попали, а получили Владимира 4-й степени, тогда как в свиту попал ряд ничем не выделившихся офицеров.

Из адъютантов Милорадовича в свиту попал Мантейфель, сопровождавший Милорадовича и доставивший его в безопасное место после смертельного ранения (получил Владимира 4-й ст.). Не попал в свиту и Финляндского полка Я. Насакен, продержавший свой маленький караул под ружьем у сената, вплотную к восставшим (получил чин и Владимира 4-й ст.). Офицеры караула Зимнего дворца (Прибытков, Греч и Боассель) получили даже не ордена, а благодарность в приказе.

Ордена были даны с выбором, а именно, из командиров рот только: двум Финляндского полка (Белевцеву и Вяткину), закрывшим выход на Исаакиевский мост, трем Павловского полка (Макшееву, Федяеву и Ярцу), закрывшим выход на Галерную, и всем четырем Саперного бат. (Витовтову, Квашнину-Самарину, Баранову и кн. А. Н. Вадбольскому), приведшим свои роты на защиту Зимнего дворца. В Кавалергардском и Конном полках ордена были даны всем командирам полков, дивизионов и эскадронов, старшим полковникам и полковым адъютантам, и по 6 эстандарт-юнкеров было произведено в офицеры. При этом не была сделана разница между конногвардейцами, действовавшими в боевой линии, и кавалергардами, простоявшими в резерве. Кроме указанных, были еще денежные награды. Так, в Конном полку всем нижним чинам был дан значительно повышенный оклад, присвоенный до того только кавалергардам. Император Николай во все свое царствование продолжал оказывать особое расположение преображенцам, гвардейским саперам, конно-пионерам и конной гвардии.