А.И. Солженицын об истории дореволюционной России

Похожую критику «получает» Солженицын и от Якова Соломоновича Лурье, доктора филологических наук, специалиста по древнерусской литературе и истории: ««Факты, на которых основывает Солженицын свои настроения, во многих случаях вызывают возражения у историков. Допетровская Россия не была такой благочестивой страной, какой представляет ее писатель. История Киевской и Московской Руси ознаменована жесточайшей борьбой между князьями, сопровождающейся крепостного целования, убийствами, ослеплениями и т.д. Говоря о русских завоеваниях XVIII-XIX вв., писатель утверждал, что завоевательные походы русских государей начались с Петра. Но походы Ивана III с татарскими войсками на Новгород; взятие Казани Иваном IV.<…> Разумеется, жестокость русских князей и царей не представляла собой чего-либо исключительного в современной им истории - сколько угодно жестоких правителей было и в Западной Европе. Но и видеть в допетровской Руси черты особого благочестия, «природной наклонности русских к раскаянию, к покаянию» нет оснований» Лурье Я.С. Александр Солженицын - эволюция его исторических взглядов// Звезда, 1994, №6, с.120.

Медведев отмечает и особенности языка писателя, который «даже слова подбирает как можно пренебрежительные». «Удивительный упрек» Солженицына к императорам и императрицам, что «они управляли страной и решали дела не в интересах народа и не по святой правде, а руководствуясь своими собственными политическими интересами», вызывает у Роя Александровича вопрос: «Но кто и где в то время правил иначе?» Медведев Р.А. Русский вопрос по Солженицыну// Отечественная история, 2002, №4, с.110 В чем он, собственно говоря, прав.

Не осталось без внимания и рассмотрение внешней политики Солженицыным. Так у Я.С. Лурье возражения вызывают и замечания Солженицына, «относящиеся к новой истории России и Запада. Непонятно, например, утверждение писателя, что «Александр I был с войском в Париже - но не присоединил к России не клочка европейской земли». Автор как будто забыл, что Польша (как и Финляндия, и Бессарабия, присоединенные до 1815г.) находится не в Азии» Лурье Я.С. Александр Солженицын - эволюция его исторических взглядов// Звезда, 1994, №6, с.120. Разбирая взгляды Александра Исаевича на внешнюю политику Медведев уделяет внимание источникам, которым отдает предпочтение писатель: «Всего лишь несколько строк уделяет писатель Отечественной войне 1812г…. Не о мужестве русской армии и ее полководцев пишет он, а о предательстве: отступавшая русская армия якобы бросила на произвол судьбы в московских госпиталях раненых солдат и офицеров, 15 тыс. которых сгорели в московском пожаре. Но откуда взят этот явно придуманный страшный сюжет, которого нет ни в российских исторических хрониках, ни в романе Л.Н. Толстого? Солженицын ссылается лишь на французского историка Альфреда Рамбо, одного из главных авторов многотомной «Истории XIX века». Но это один из множества вымыслов, которыми были полны донесения Наполеона, отправленные им в Париж из покинутой жителями горящей Москвы. Но для чего их повторять русскому писателю?!» Медведев Р.А. Русский вопрос по Солженицыну// Отечественная история, 2002, №4, с.110

Особое отношение, особую симпатию Солженицына к началу XX века и Столыпину в частности заметили многие историки. Одним из них является Дьяков В.А., доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения и балканистики РАН, который в своей статье «Об историко-социологической концепции А.И. Солженицына» пишет: «Солженицын убежден, что пика своего исторического развития наша страна достигла накануне Первой мировой войны. Среди крупных деятелей этого периода наибольшими симпатиями писателя пользуется министр внутренних дел и председатель совета министров в 1906-1911гг. П. Столыпин. Существует несколько похвальных отзывов о нем, принадлежащие Солженицыну; одно из его высказываний в рецензии на книгу Леонтовича призывает отдать должное «настойчивому либерализму» царскому сановника» Дьяков В.А. Об историко-социологической концепции Александра Солженицына// Общественные науки и современность, 1994, №1, с. 65-76. И Бернштам М.С. отмечает, что «на десятках страниц «Августа Четырнадцатого» Солженицын описывает, как правительство П.А. Столыпина в 1906-1910 годах работало над упразднением института общины и устанавливало частную земельную собственность в России - превращало крестьян в фермеров» Бернштам М.С. Проклятый вопрос о цене идей// Дружба народов, 1992, №4, с.174. Не остается в стороне в этом вопросе и Р.А. Медведев: «Писатель крайне преувеличивает возможности и значение Столыпина, а соответственно и роль этого террористического акта в истории России. Столыпин был, несомненно, выдающимся политическим деятелем, но во многих отношениях он был одинок… В 1911 г. все ждали скорой отставки премьера. Наибольшим же вниманием при царском дворе пользовался уже не Столыпин, а Григорий Распутин. В царском окружении Столыпина не любили, в Государственной Думе к нему относились достаточно прохладно, а в революционной среде его ненавидели» Медведев Р.А. Русский вопрос по Солженицыну// Отечественная история, 2002, №4, с.110.

«Все высказывания Солженицына о прошлом, настоящем и будущем нашего отечества образуют тщательно продуманную, внутренне цельную мыслительную конструкцию. Исходя из нее, он систематизирует всю накапливаемую информацию, вырабатывает свое отношение к существующей действительности и прогнозирует пути ее трансформации, оценивает смысл и знание тех или иных исторических событий, место и роль в них отдельных личностей. По своему идейно-теоритическому содержанию историко-социологическая концепция Солженицына имеет немалое сходство с романтической историографией первой половины прошлого века», - так охарактеризовал концепцию Солженицына В.А. Дьяков. Он также замечает такую особенность исторического восприятия Александра Исаевича: «Как истинный художник и человек высоких нравственных принципов Солженицын в своем восприятии исторического процесса искренне стремится быть объективным, хочет подняться над описываемыми им политическими дрязгами, над собственными симпатиями и антипатиями. И это ему во многих случаях удается, хотя и далеко не везде» . Дьяков В.А. Об историко-социологической концепции Александра Солженицына// Общественные науки и современность, 1994, №1, с. 65-76 А Р.А. Медведев отмечает «характерный прием исторической публицистики Солженицына»: «он разыскивает и цитирует лишь источники, согласующиеся с его собственной уже сложившимся мнением» Медведев Р.А. Русский вопрос по Солженицыну// Отечественная история, 2002, №4, с.108.

Этот обзор критических замечаний по поводу исторической концепции Солженицына, однако, не говорит о неправильности его взглядов. Он прежде всего художник и не занимается историей с научной точки зрения, поэтому волен излагать свою точку зрения, не навязывая своих взглядов профессиональным историкам. Не все общественные деятели согласны с исторической традицией, но далеко не все говорят об этом столь открыто. А Солженицын делает это и в своих публицистических работах, и в художественных произведениях.

Глава III. Взгляды А.И. Солженицына на историческое развитие

Чем руководствуется Солженицын, так излагая историю России? Какие взгляды сподвигают его на это? Кто он - монархист, славянофил, теократ?

Отвечая на последний вопрос, Солженицын отрицает все. Так в статье «Чем грозит Америке плохое понимание России» Солженицын пишет: «Меня часто упрекали, что я - сторонник теократического государства, прямого управления государства религиозными лидерами. Это - ложь, ничего подобного никогда мною не сказано, не написано. Практическая государственная деятельность никак не из области религии. Но я считаю, что в государстве религия должна быть не только не гонима, а занимать достойное духовно-влиятельное место» Солженицын А.И. Публицистика в 3-х т. Т.1. Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1995 с.375.

Отвечая на вопрос в интервью с Витторио Страда: «Имеет ли для вас особое значение славянофильская традиция?» - говорит: «Она не имеет для меня ни особого, ни вообще сколько-нибудь сильного значения. Мне приписывают, ставят печать неославянофила, я таким ни в коем случае не являюсь, я не считаю себя носителем славянофильской традиции. Я огорчаюсь, что славянофилы преувеличивали значение особой миссии России и какого-то особого исконного превосходства в духовной сфере. Я этого не нахожу и не являюсь их продолжателем» Александр Солженицын: «Исторически и мировосприятно православие для нас на первом месте»// Москва, 1995, №9, с.158. Это отмечает и Бернштам М.С., который кстати и приводит то, что разделяет Александра Исаевича от славянофилов: «Солженицын немало удивил и либералов, и консерваторов, когда он признался на встрече с японскими журналистами и исследователями в сентябре 1982г., что никакой он не славянофил, никогда им не был, и никакого влияния славянофилов не испытывал.<…> Солженицын разделяет со славянофилами - их прославление русской сельской поземельно-передельной общины. Солженицын рассматривает общину как существенную форму зависимости крестьянина, не меньшую, чем крепостное право. Община означала экономическое господство государства, даже и не помещиков, не частных владельцев над крестьянами, - налогами облагалась сельское общество коллективно, а оттого логически обменялась крестьянская частная собственность на землю…» Бернштам М.С. Проклятый вопрос о цене идей// Дружба народов, 1992, №4, с.174. Так и англо-американский славист Ричард Темпест отмечает: «Хотя Солженицына нередко называют современным представителем славянофильства, А. Хомяков, И. Киреевский, К. Аксаков и Ю. Самарин не были его предвосхитителями в прямом смысле. Их романтическое мировосприятие, политический либерализм и влияние, которое оказала на них современная немецкая философия, отделяют их от Солженицына в гораздо большей степени, чем то, что их с ним объединяет - а именно, попытка нащупать будущие пути развития Россия в ее старинных исторических и культурных традициях. Ближе к Солженицыну стоят представители второго поколения русских мыслителей национально-ретроспективной ориентации. Это - Ф. Достоевский, К. Леонтьев и К. Победоносцев» Темпест Р. В проблеме героического мировоззрения// Звезда, 1996, №4, с.101.

Павел Спиваковский задает такой вопрос: «Можно ли Солженицына называть монархистом, как это делают некоторые?» - и тут на него отвечает: «В его оценке дореволюционной ситуации - отчасти да. Но это отнюдь не то подлинный догматический монархизм, который предполагает безоговорочное предпочтение этой формы правление любой другой. «Монархизм» Солженицына можно назвать ситуативным и в основе своей, как ни странно это звучит, - демократическим. Писатель предпочитает не мнимо идеальную абстракцию (демократию вообще, монархию вообще), но ту форму правления, которая является лучшей в данное время и в данном месте. Солженицын призывает не к поклонению идеализированным схемам, а к трезвой и непредвзятой оценке конкретной исторической ситуации. И если для дореволюционной России самой демократической формой правления, по Солженицыну, была монархия, то, говоря о нашем времени, писатель однозначно высказывается за демократию, категорически отрицая саму идею восстановления российской монархии (опять-таки на том основании, что в современном обществе этот строй не может быть подлинно демократичным). Такая по-своему очень последовательная и в то же время принципиально адогматическая точка зрения вызывала и вызывает раздражение среди представителей разных идеологических направлений. Так, с точки зрения догматиков-демократов, республиканское правление абсолютно всегда и во всех случаях лучше для любого государства в любую эпоху, а если эта форма власти оказывается для данной конкретной страны гибельной, тем хуже для этой «рабской» страны. Не меньшее недовольство высказывают и догматики-монархисты. По их мнению, Солженицын, резко отрицающий саму идею восстановления монархии в современной России, по сути, вообще не монархист (впрочем, последнее верно)» Спиваковский П. Феномен Солженицына// Литературное обозрение, 1999, №1, с.14-15. Это, наверное, самое точное определение приоритетной формы правления для Солженицына. О том, как Александр Исаевич относится к демократии пишет Грязневич Владимир Петрович (по образованию физик-теоретик, в настоящее время - публицист): «Принято считать Солженицына противником демократии. Дело, однако, обстоит, на мой взгляд, сложнее. Александр Исаевич четко отделяет идеалы демократии от демократических способов государственного устройства, то есть институтов демократии. Он весьма скептически относится к «воле народа», выявляемой всеобщим голосованием на выборах. <…> Кроме того, Александр Исаевич вообще не симпатизирует идее примата мнения большинства: «Меньшинство никак не менее важно для общества, чем большинства, а большинство может впасть в одном» Грязневич В.П. Пророк, чудак, интеллигент// Звезда, 1996, №4, с.140-141. Вообще «Солженицын хотел бы видеть государство и судебно-юридическую власть не только вторичным по отношению к свободе, но и вообще ненужными социальными изобретениями. Он принимает государство и закон как полезную необходимость, но не как основу существования» Бернштам М.С. Проклятый вопрос о цене идей// Дружба народов, 1992, №4, с.173. А Р.А. Медведев считает, что «идеальное русское государство, по Солженицыну, - это не демократическое, а авторитарное государство, в котором не должно быть никаких политических партий, ограниченных и своекорыстных. Всеобщие выборы и многопартийный парламент - это бедствие для народа. Страной должны управлять не партийные демагоги и не алчные паразиты, богачи-«грязнохваты», а мудрые и совестливые люди» Медведев Р.А. Русский вопрос по Солженицыну// Отечественная история, 2002, №4, с.103.

Спиваковский также затрагивает проблему соотношения прошлого, настоящего и будущего по Солженицыну, проще говоря, обвинения писателю в его стремление повернуть время вспять: «Многочисленные идейные противники писателя неоднократно приписывали ему стремление повернуть время вспять, «вернуться» то ли в дореволюционную эпоху, то ли вообще в XVI век, однако Солженицын никогда не призывал ни к чему подобному. Наоборот, изучая и стремясь побудить к этому других, он предостерегает как легкомысленного забвения опыта прошлого, так и от антиисторических попыток реставраций какой-либо полюбившейся нам эпохи: «…ничто в России не может вернуться к дореволюционному бытию». Вместе с тем здоровое и естественное движение вперед невозможно, по Солженицыну, без опоры на лучшее в национальной традиции каждого народа, каждой страны. Иначе говоря, новое обязательно должно содержать в себе и преобразованные элементы старого» Спиваковский П. Феномен Солженицына// Литературное обозрение, 1999, №1, с.14-15. Об этом же говорит и сам Солженицын: «Меня обвиняли, что я предлагаю какой-то общий «путь назад» - надо совсем считать человека идиотом, чтобы приписывать ему движение против хода времени. Какой путь я действительно предлагаю - путь вверх» Солженицын А.И. Публицистика в 3-х т. Т.1. Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1995 с.375. И ещё: «Возвращения в смысле попятности - вообще в истории не бывает. Тот царский строй, который был у нас в России, - он не может вернуться к нам мы слишком изменились» Александр Солженицын: «Исторически и мировосприятно православие для нас на первом месте»// Москва, 1995, №9, с.160. Хотя А.В. Дьяков сделал такой вывод: «Наилучшим выходом для своей родины писатель фактически считает возвращение к тем порядкам, которые существовали в России накануне первой мировой войны, да и то при условии, что они будут несколько скорректированы на основе опыта допетровской эпохи» Дьяков В.А. Об историко-социологической концепции Александра Солженицына// Общественные науки и современность, 1994, №1, с. 65-76.

Особую роль в государстве и сознании людей Солженицын отводит церкви и православию. Вот, что он говорит по этому поводу: «Изучение русской истории последних веков убеждает, что она потекла бы несравненно человечнее и взаимосогласнее, если бы церковь не отреклась от своей самостоятельности и народ слушал бы ее голос» Солженицын А.И. Публицистика в 3-х т. Т.1. Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1995 с.135. В прошлой истории России христианство, по Солженицыну, было своего рода национальной религией, тесно связанная с государственной властью. А «с Петра - это было, собственно насилие власти над православием». «Однако не надо забывать, -призывает писатель, - что православие дало духовную основу для создания нашего государства - России, и поэтому исторически и гносеологически православие для нас не стоит в ряду всех религий, оно слишком много дало, слишком много вложило в нашу историю, в наш дух, и для нас оно никак не равноценно другим религиям» Александр Солженицын: «Исторически и мировосприятно православие для нас на первом месте»// Москва, 1995, №9, с.158.

Уже отмечалось, что Солженицын считает Россия аграрной страной. Так он политику всех правителей страны в какой-мере характеризует по мере их отношения к крестьянству, земельному вопросу. Эту особенность исторических воззрений писателя отмечает Дьяков: «Крестьянство в его воззрениях рассматривается не столько как социально-экономическая категория, сколько как особый образ жизни и устоявшаяся система духовных ценностей. Противопоставление деревни городу, всяческое восхваление первой и полное неприятие второй - характерная черта мировоззрения писателя. Город - нахлебник, рассадник нарастающего бунта как антитеза благополучной и добропорядочной кормилицы - деревни, - вот какой представляется Россия Солженицыну в начале XX века» Дьяков В.А. Об историко-социологической концепции Александра Солженицына// Общественные науки и современность, 1994, №1, с. 65-76.

Вот какие взгляды и идеи Солженицына лежат в трактовке его концепции. Ими он руководствуется, описывая историю дореволюционной России, России советского периода и, когда писал свои «непосильные соображения» по поводу будущего страны.

Заключение

После краха Советского Союза приходится восстанавливать историю России, искаженную большевистской концепцией, в результате чего появляются новые альтернативные трактовки истории. Одна из таких концепций принадлежит Александру Исаевичу Солженицыну.

В данной работе разобрана историческая концепции Солженицына, главным образом рассмотрен трехсотлетний период русской истории до событий начала XX века: «по линии упущенных возможностей внутреннего развития и безжалостной растраты народных сил на ненужные России внешние цели: заботились о европейских “интересах” больше, чем о своём народе». Но далеко не все согласны с такой трактовкой истории, многие замечают в ней несогласия с исторической традицией, несоответствия, также дается критика источниковой базы Александра Исаевича. Важно было также рассмотреть, чем руководствовался писатель, какие взгляды на историческое развитие он имеет. Ничего определенного по этому поводу сказать невозможно. Сам Солженицын не говорит о них, лишь отрицает приписываемые ему обвинения. По данному аспекту спорить можно долго, так как зачастую существуют абсолютно полярные мнения о взглядах Александра Исаевича на историческое развитие. Но именно эти взгляды стали основой его истолкования истории и «непосильных соображений» по поводу ее будущего. Но с другой стороны не стоит видеть в Солженицыне историка, он, прежде всего писатель, великий писатель! Нельзя рассматривать его работы с научной точки зрения, он на это не претендует. Главная его задача показать ошибки прошлого, какими он их видит, дабы избежать их в будущем.

Краткая, но очень емкая характеристика Солженицына как автора исторической прозы дана Ю. Кублановским. Солженицына он относит к тому типу русских писателей, которые свой дар и свое писательство рассматривают как служение истине и России Дьяков В.А. Об историко-социологической концепции Александра Солженицына// Общественные науки и современность, 1994, №1, стр. 66.

Интересно в его концепции то, что основой развитии страны он считает состояние национального сознания и духа, к этому аспекту можно также отнести церковь и православие, особую роль раскаяния в русском развитии. «Солженицын является искренне и глубоко верующим христианином. При рассмотрения вопроса о воздействии на исторический процесс материальных и духовных факторов Солженицын безоговорочно отдает предпочтение последним. Человеческое общество, заявляет он, это не временный плод социальных формаций, а сложный яркий, неповторимый и не людьми изобретенный организм». Там же

Список использованной литературы и источников

I. Источники

1. Солженицын, А.И. Публицистика: в 3-х томах. - Т.1. - Ярославль: Верхне-Волжское издательство, 1995. - 720с.

2. Солженицын, А.И. Двести лет вместе(1795-1995). - Т.1. - М.: Русский путь, 2001.- 512с.

3. Солженицын А.И. Для восстановления прошлого России// Москва. - 1994. - №2. - с.134-136

II. Литература

1. Александр Солженицын: «Исторически и мировосприятно православие для нас на первом месте»// Москва. - 1995. - №9. - с.157-161.

2. Бернштам М.С. Проклятый вопрос о цене идей// Дружба народов. - 1992. - №4. - с.167-185.

3. Грязневич В.П. Пророк, чудак, интеллигент// Звезда. - 1996. - №4. - с.135-145.

4. Дьяков В.А. Об историко-социологической концепции Александра Солженицына// Общественные науки и современность. - 1994. - №1. - стр. 65-76.

5. Лурье Я.С. Александр Солженицын - эволюция его исторических взглядов// Звезда. - 1994. - №6. - с.117-129.

6. Медведев Р.А. Русский вопрос по Солженицыну// Отечественная история. - 2002. - №4. - с.100-115.

7. Спиваковский П. Феномен Солженицына// Литературное обозрение. - 1999. - №1. - с.14-15.

8. Темпест Р. В проблеме героического мировоззрения// Звезда. - 1996. - №4. - с.93-108.