Ценностные ориентации западноевропейского рыцарства XII–начала XIII века

Здесь произошла любопытная передвижка идей: первоначально оборонительная идея борьбы против мусульман, вторгшихся в Европу, превращалась в обстановке крестовых походов в идею явно наступательную; но в конкретной теме «Песни о Роланде» идея все же была именно оборонительная и заключалась в том, что мужество франкских пехотинцев остановило арабское нашествие в битве при Пуатье.24

Идейный замысел сказания о Роланде выясняется из сопоставления «Песни о Роланде» с теми историческими фактами, которые лежат в основе этого предания. В 778 г. Карл Великий вмешался во внутренние раздоры испанских мавров, осмелившись помочь одному из мусульманских царей против другого. Перейдя Пиренеи, Карл взял несколько городов и осадил Сарагосу, но, простояв под ее стенами несколько недель, должен был ни с чем вернуться во Францию. Когда он возвращался назад через Пиренеи, баски, раздраженные прохождением через поля и села чужих войск, устроили в Ронсевальском ущелье засаду и, напав на арьергард французов, перебили многих из них; по словам историографа Карлa Великого Эгинхарда, в числе других знатных лиц погиб «Хруотланд, граф Бретани». После этого, добавляет Эгинхард, баски разбежались, карать их не удалось.

Непродолжительная и безрезультатная экспедиция в северную Испанию, не имевшая никакого отношения к религиозной борьбе и закончившаяся не особо значительной, но все же досадной военной неудачей, была превращена сказителями в картину семилетней войны, завершившейся завоеванием Испании, далее - ужасной катастрофы при отступлении французской армии, причем и здесь врагами оказались не христиане-баски, а все те же мавры, наконец, картину мести со стороны Карла в форме грандиозной битвы французов с соединенными силами всего мусульманского мира.

Вернемся к идее вассалитета, очень важной для выяснения настроений средневекового человека, преданного равно богу и своему господину. Были попытки истолковать всю «Песнь» едва ли не как своеобразную агитку, пропагандирующую идею вассальной верности.

Конечно, такая точка зрения на поэму, многообразно впитывающую в себя культуру своей эпохи, неверна, предвзята, неисторична. Тема вассалитета, очень ярко выраженная в поэме, развита в ней далеко не элементарно. Из трех вассалов - Гуенелона, Роланда и Оливье - самый мудрым оказывается именно Оливье, вассал, заботящийся не только о своем честном имени и славе сеньора, но и о жизни дружинников - жизни рядовых, незнатных бойцов феодального войска.25

А вассал Гуенелон оказывается изменником не только потому, что убил Роланда, но и потому, что убил государева слугу, нанес урон королевскому, государственному делу. Все это указывает на неизвестного автора «Песни» как на представителя той рыцарской среды, которая складывалась вокруг крупных феодальных дворов с их тенденцией к известному централизму, к обузданию феодальной анархии.

Гуенелон, предавая Роланда, ослаблял Францию, а, сводя личные счеты, предавал важное государственное дело. Если и смутно еще автор «Песни» представлял себе свой народ, то величие патриотизма, судьба «сладкой Франции» уже волновали его мужественное сердце.

Многое в образах «Песни» свидетельствует о близости ее автора к народному устному творчеству, говорит о понимании народных чувств, о народном значении двух тем поэмы, о чем уже сказано выше. И это придает историчность и достоверность поэме.

Мистическая стихия народного предания чувствуется более всего в образе старого императора Карла. В «Песни» ему - двести лет, и поэт неоднократно описывает его седую бороду. Император Карл - популярный герой народных сказаний Западной Европы. Во многих народных преданиях за ним утвердилась слава «справедливого короля», защитника угнетенных и борца за национальную независимость средневековой Европы от посягательств арабских и аварских завоевателей. Карл изображен в «Песни» государем, объединившим всю Европу - «Песнь» даже приписала ему завоевание Англии, которое не имело места в действительности.

В «Песни» он и показан таким сказочным монархом, окруженным своими сказочными сподвижниками-пэрами. Император Карл - образ, настолько популярный и известный в средневековой Европе, что автор не задерживается подробно на его характере. В образе Карла воплощены его народные мечты о справедливом, мудром и мужественном хозяине страны, ее хранителе, ее гордости.

Характерной особенностью мировоззрения человека Средневековья является параллелелизм и повтор. Возможно это связано с внедряющимися в его жизнь христианскими канонами и символами, принципами триединства мира. Поэтому автор песни широко использует такую характерную особенность устного творчества, как повтор: Бланкандрин трижды заводит разговор с Гуенелоном, Марсилий трижды приступает к Гуенелону с предложением убить Роланда, Оливьер трижды просит Роланда затрубить в рог, и Роланд трижды трубит, пока его не услыхал Карл.

Такая типичная особенность народного творчества, как параллелизм, чрезвычайно характерна для всей «Песни». Образу венценосного Карла противопоставлен мужественный образ его врага - Бланкандрина, двенадцати пэрам и Роланду - двенадцать сарацинских пэров. На близость с народной поэзией указывает и обилие постоянных эпитетов, часто мелькающих в «Песни»: Карла мы запомним по его седой бороде, Гуенелона всюду сопровождают эпитеты «изменник», «предатель», Франция - «сладкая», «вольная», вассал - «добрый».

Любовь средневекового человека к пышности, ярким украшениям, мистифицированные представления о природе сказывается на зрительных образах. «Песнь» любит яркие краски: красную кровь на зеленом ковыле, белые и желтые флажки на копьях (представим себе белое и желтое на буром фоне скал и голубом фоне неба).

Вот описание царя Марсилия в его дворце:

Пошел он в сад под тень дерев плодовых.

Ложится он на мрамор - камень желтый.26

В средневековом обществе много противоречий. Не все можно объяснить простыми словами и средствами. Эти противоречия нашли свое яркое отражение и в героическом эпосе. Любовь к родине проходит красной нитью через всю «Песнь»: о «сладкой Франции» молится умирающий Оливье, бороться за нее призывает архиепископ Турпин, к ней рвутся усталые франки, покидая Испанию. Герой Роланд, верный друг и вассал, пламенно любит свою родину - «сладкую Францию». Он умирает не только за своего сеньора, но и за Францию, за «Большую Землю», на страже которой его поставил Карл.

Кроме всех этих черт, подчеркнутых в Роланде самим автором, отметим еще любопытные подробности, дорисовывающие его характер. Роланд несдержан, - об этом нам уже сказал Оливье. Эта несдержанность особенно бросается в глаза в разговоре с Гуенелоном, после того как Роланду навязана должность начальника арьергарда. Начав разговор вежливейшим обращением, Роланд кончает его бешеным взрывом негодования: «Негодяй, худородный мерзавец!» - кричит он отчиму. Однако, когда Оливье называет Гуенелона предателем, Роланд холодно останавливает Оливье - «Изволь молчать!.. Он - отчим мой: ни слова про него».27

Таков образ Роланда, вырастающий в образ «богатыря франкской земли»: когда гибнет Роланд, губительный смерч проносится над Францией, пугая людей. И автор спешит добавить:

Все говорят: «Последний день настал.

То страшный суд, скончание векам».

Но это ложь: не с того - ураган;

То - злая скорбь, что должен пасть Роланд.

Природа скорбит, узнав о смерти Роланда:

Бушует вихрь среди французских стран,

Гроза и гром, и ветр, и ураган.

Молнии бьют и часто и подряд...28

Это мощное выражение скорби по герою, это ощущение народной потери не может не напомнить известное место из «Слова о полку Игореве», истоки которого также находятся в изучаемом нами периоде истории. И эта аналогия также говорит о том, что такие религиозно-нравственные чувства были характерны для средневекового человека.

Не таков Оливье, друг-побратим Роланда. Конечно, образ Оливье бледнее, чем образ Роланда, но и в нем немало самостоятельных, живых черт. Это вдумчивый, осторожный и от того не менее храбрый воин, вождь с великолепным чувством ответственности за жизнь своих бойцов и за исход боя. Он разгневан на Роланда за его легкомысленную самоуверенность истого феодала - и силу гнева Оливье автор дает почувствовать в том, что Оливье отбирает свое согласие на брак Роланда со своей сестрой Альдой. Когда Роланд все-таки берется за рог, Оливье горько упрекает друга. Мудрые и горячие слова ярко характеризуют его высокие нравственные и воинские качества, его ум и верность сеньору, его заботу о Франции:

Вы поступили худо.

Храбрость с умом - не блажь и безрассудство.

Дороже нам умеренность, чем глупость,

Франки падут за ваше неразумие;

Карл не узрит вовек от нас услуги.

Здесь ждет вас смерть, а Францию остуда.29

Трогательная и суровая дружба Роланда и Оливье выражена во многих строках «Песни», но ярче всего воплощена она в сцене смерти Оливье, умирающего на руках у Роланда.

Увидел граф Роланд, что друг убит,

Что головой к востоку он лежит,

Стал сокрушаться горестно над ним:

«Ты храбростью своей себя сгубил.

Ты был мне братом много лет и зим,

Друг другу не чинили мы обид.

Коль дух ты испустил - и мне не жить».30

Сложные религиозно-мистические перипетии прослеживаются и в «Песни о нибелунгах», где явно переплетаются и христианские и языческие мотивы. Вообще различие между старым и новым осознается в «Песни о нибелунгах» яснее, чем в германской поэзии раннего средневековья. Кажущиеся отдельным исследователям «не переваренными» в контексте немецкой эпопеи фрагменты более ранних произведений (темы борьбы Зигфрида с драконом, отвоевание им клада у нибелунгов, единоборства с Брюнхилъдой и т.п.), независимо от сознательного замысла автора, выполняют в ней определенную функцию; они сообщают повествованию архаичность, которая позволяет установить временную дистанцию между современностью и давно минувшими днями. Вероятно, этой цели служили и иные сцены, отмеченные печатью логической несообразности: переправа огромного войска в одной лодке, с которой Хаген управился за день, или схватка сотен и тысяч воинов, происходящая в пиршественном зале Этцеля, или успешное отражение двумя героями атаки целого полчища гуннов. В эпосе, повествующем о прошлом, такие вещи допустимы, ибо в былые времена чудесное оказывалось возможным. Время принесло большие перемены, как бы говорит поэт, и в этом тоже проявляется средневековое чувство истории.

Конечно, это чувство истории весьма своеобразно. Время не течет в эпосе непрерывным потоком,- оно идет как бы толчками. Жизнь скорее покоится, нежели движется. Несмотря на то, что песнь охватывает временной промежуток почти в сорок лет, герои не стареют. Но это состояние покоя нарушается действиями героев, и тогда наступает время значимое. По окончании действия время «выключается». «Скачкообразность» присуща и характерам героев. В начале Кримхильда - кроткая девушка, затем - убитая горем вдова, во второй половине песни - охваченная жаждой мести «дьяволица». Эти изменения внешне обусловлены событиями, но психологической мотивировки столь резкого перелома в душевном состоянии Кримхильды в песни нет. Средневековые люди не представляли себе развития личности. Человеческие типы играют в эпосе роли, заданные им судьбой и той ситуацией, в которую они поставлены. Например, в эпизоде с вещими сестрами, они предвещают нибелунгам скорую гибель. И это тоже особенность средневековой культуры, где мистика, вера в сверхъестественное играла важную роль.

Одна из них сказала: «Назначено судьбою

Тебе лишиться жизни и всем друзьям с тобою.

Нам ведомо, что только дворцовый капеллан

Вернется в землю Гунтера из чужедальних стран».31

Таким образом, из этого двойного корня - патриотического и религиозного - и развилось народно-героическое и вместе с тем рыцарское содержание поэмы, отражающее, в общем и целом картину мира средневековья.

3 Глава. Описание повседневной жизни военной аристократии XII - начале XIII века

3.1 Средневековое рыцарство в исторической этнографии

В средневековом обществе господствовала теория разделения людей на три категории: одни молятся, другие сражаются, а третьи трудятся; политический порядок при таком разделении покоится на взаимном обмене услугами, которые каждый предоставляет другим в соответствии со своей функцией. Героический эпос ярко и образно передает нам эти функциональные различия.

Бесспорное первенство в храбрости и отваге принадлежало рыцарям. «Песнь о Роланде» с иронией отмечает отсутствие этих качеств у других представителей французского общества, в частности, священнослужителей, замечая:

«Тот и гроша не стоит, кто труслив.

Пускай себе идет в монастыри,

Замаливает там грехи других».1

Достоянием исторической этнографии стал описываемый в поэмах феодальный быт - все эти осады, турниры, многолюдные охоты и празднества. Но эти наивные рассказы о кознях фей, о зловредных великанах, мудрых отшельниках, справедливых королях, бесстрашных и великодушных рыцарях, о любви светлой и самоотверженной продолжают волновать и манить. Потому что средневековый эпос передал следующим эпохам высокое представление о человеческом долге, о чести и благородстве, о бескорыстии и подвижничестве, о доброте и сострадании. Передал представление о том, что затем стало называться трудно определимым, но всем понятным словом «рыцарственность». В мирное время рыцари, верные клятве помогать угнетенным и обиженным, странствовали из края в край в поисках подвигов и приключений.

В культуре рыцарства чрезвычайно важное значение имела внешняя сторона. В жизни рыцаря многое было сознательно выставлено напоказ. Отсюда внешний блеск рыцарской культуры, ее особое внимание к ритуалу, атрибутике, символике цвета, предметов, этикету. Рыцарские турниры, имитировавшие настоящие сражения, возникновение которых восходит еще к дофеодальным временам, были важными событиями в жизни рыцарей.

Практически во всех произведениях героического эпоса средневековья подробно описывается одежда, предметы обихода. На их страницах сверкают золото и серебро, горят драгоценные камни; читатель узнает, что оружие было украшено драгоценностями, что мебель делалась из слоновой кости и ценных пород дерева. Вместе с тем, в героическом эпосе существует и понятие бедности.2

Согласно с традиционным трехчленным делением общества, человечество после всемирного потопа разделилось на «свободных», потомков Сима, «воинов», потомков Яфета, и «рабов», потомков Хама. Четкое различение между «свободными» и «воинами» и размещение «воинской службы» на промежуточной позиции где-то между свободой и рабством дают основания предположить, что данная система использовалась для привлечения рядовых воинов из числа несвободных.

Бедность характерное явление эпохи раннего средневековья. Но бедность не осознавалась в эту эпоху как самостоятельная социальная и экономическая проблема. Проблема бедности рассматривалась в контексте совершенно иных проблем, более значимых для средневекового сознания. Бедность либо интерпретировалась в терминах сословно-юридического деления общества: бедными считали незнатных, непривилегированных, и поэтому в оппозиции «благородные - бедные» не видели логической несообразности, поскольку эти понятия не были чисто экономическими, имущественными. Либо в бедности видели состояние избранничества: «бедняки Христовы» были людьми, отказавшимися от земных благ, для того чтобы вернее достичь царствия небесного.3

Наиболее бедные из числа свободных, не будучи в состоянии приобрести полную экипировку, были вынуждены исполнять военные повинности гораздо менее почетные, чем служба конным воином, тогда как более зажиточные, владевшие земельной сеньорией или аллодом, то есть землей, свободной первоначально от каких-либо обязательств, были в состоянии позволить себе полную экипировку и исполнять все обязанности военной службы. При этом они передавали своим зависимым людям управление имуществом. В течение некоторого времени они могли свободно предаваться прелестям военного дела, не заботясь о своих полях и положении дел в хозяйстве. Их главной заботой было пребывание в армии и участие в судебных заседаниях.

«Воин», как правило, сам заботился о своих полях и жил собственным трудом. Однако в случае необходимости, и он мог подыскать себе временную замену и целиком отдаться радостям ратного подвига. Сословие «воинов» не носило закрытого характера, так как пребывание в нем зависело в основном от наличия средств, иными словами, от размеров накопленного богатства. В это сословие могли войти разбогатевшие свободные. Те же, кто обеднел, были вынуждены его покидать.4

Рождение рыцарства - это результат развития феодализма как системы, социальным, идеологическим и техническим выражением которой оно становится. Принадлежность человека к рыцарству обычно совпадала с его включением в иерархию вассалитета и с наличием у него земельного феода. При передаче земли в феод его жалователь становился сеньором (сюзереном), а получатель - вассалом последнего, что предполагало военную службу (обязательная военная служба не превышала 40 дней в году) и исполнение некоторых других повинностей в пользу сеньора. К ним относились денежная «помощь» в случае посвящения сына в рыцари, свадьбы дочери, необходимости выкупа сеньора, попавшего в плен. Согласно обычаю, вассалы участвовали в суде сеньора, присутствовали в его совете. Церемония оформления вассальных отношений называлась оммажем (от латинского слова «homo» - человек, так как в клятве верности имелись слова: «становлюсь вашим человеком»), а клятва верности сеньору фуа. Со своей стороны, сеньор символизировал передачу вассалу его феода вручением ему особого предмета: горсти земли как символа земельного участка вассала, древесной ветки как символа входящего в его владение леса, кольца и посоха символов епископской власти и т.д. Такая церемония носила название инвеституры.5

Если размеры полученной за службу земли позволяли, новый владелец в свою очередь передавал часть ее в качестве феодов своим вассалам (субинфеодация). Так складывалась многоступенчатая система вассалитета («сюзеренитет», «феодальная иерархия», «феодальная лестница») от верховного сюзерена - короля до однощитных рыцарей, не имевших своих вассалов. На рыцарях, которые «держали» свои феоды от баронов, кончалась феодальная лестница. Во владения рыцарю давалось одно селение, или часть селения, или укрепленный дом.

Институт вассалитета предусматривал всецелое служение сюзерена своему вассалу. Так, в частности, как свидетельствует французский героический эпос «Песнь о Роланде» и немецкий - «Песнь о Нибелунгах», сюзерен мог идти на смерть за своим господином, выделившего ему «лен». Верность сеньору составляла ядро рыцарского эпоса. Преданность вассалов своему сюзерену, его почитание проявляются в строках героического эпоса:

«Вассал сеньору служит своему.

Он терпит зимний холод и жару,

Кровь за него не жаль пролить ему».6

Таким образом, достоянием исторической этнографии стал описываемый в поэмах феодальный быт - все эти осады, турниры, многолюдные охоты и празднества.

3.2 Условия быта, воспитания и посвящения юношей в рыцари

Рыцарство особый привилегированный социальный слой средневекового общества. Традиционно понятие «рыцарство» связывают с историей стран Западной и Центральной Европы, где в период расцвета средневековья к рыцарству, по сути, относились все светские феодалы -воины. Но чаще этот термин употребляют в отношении средних и мелких феодалов в противовес знати. На более раннем этапе в число рыцарей проникали и представители низших, зависимых слоев населения. В развитом средневековье статус рыцаря предполагал благородное происхождение.7

Чем более рыцарство приобретало славы, значения и блеска, тем сложнее делался прием молодых кандидатов, жаждавших вступить в это благородное звание. Только родовой по отцу и матери дворянин, достигший 21 года, мог попасть в рыцари. Но одного дворянского происхождения было далеко недостаточно. Необходимость требовала строгим и суровым воспитанием с самых юных лет приготовиться к перенесению воинских трудов, необходимо было основательное изучение всех рыцарских обязанностей. Долгими испытаниями на низших ступенях поступавшему следовало доказать, что его мужество и доблесть в состоянии поддержать честь и славу сословия, в которое он желал поступить.8

Подготовке будущих воинов служила система рыцарского обучения и воспитания. В Западной Европе мальчики до 7 лет росли в семье. В возрасте семи лет ребенок переходил из женских рук в мужские, позднее, до 14 лет, мальчики воспитывались при дворе сеньора в качестве пажа, затем -оруженосца, наконец, совершалась церемония посвящения их в рыцари.

Обычай отдавать молодых людей в учение другому рыцарю был основан на справедливом опасении, что родительская нежность не решится подвергать своего сына тяжким испытаниям, которые были необходимы для рыцарской службы.

Посвящение в рыцари было одним из важнейших событий в жизни феодала. Это был торжественный ритуал, символическая церемония, свершение которой делало юношу членом военно-аристократической корпорации. Опоясанный мечом - высшим знаком рыцарского достоинства, он заключал личный договор со своим сеньором. Присяга на верность своему покровителю скреплялась пожатием руки и поцелуем.9

Посвященный давал клятву верности, и обязательство соблюдать кодекс чести. Ритуал часто заканчивался рыцарским турниром (поединком) -демонстрацией воинской выучки и храбрости.

Очень подробно обряд посвящения в рыцари описан в авентюре 11 «Песни о Нибелунгах». Молодой красивый юноша Зигфрид родился и вырос в королевской семье, получил хорошее воспитание согласно требованиям рассматриваемого нами периода. Но даже сан королевича не исключал его обязанности стать рыцарем, воителем, защитником.

Отменно воспитали родители его,

Хоть был природой щедро он взыскан без того.

Поэтому по праву воитель молодой

Считался украшением страны своей родной.10

Если рассматривать рыцарство как особый обряд, по которому молодые люди, предназначавшиеся к военной службе, получали право носить оружие, то можно отнести его к эпохе Карла Великого, и даже ранее. Известно, что Карл Великий вызвал своего сына Людовика Благочестивого из Аквитании, торжественно препоясал его мечом и дал ему воинское вооружение. В «Песни о Нибелунгах» король Зигмунд устраивает большой праздник по поводу посвящения сына в рыцари.

Узрев, что сыну время сан рыцарский носить,

Велел вассалов Зигмунд на пир к себе просить

И в сопредельных землях дал знать через гонцов,

Что дарит платьем и конем своих и пришлецов.11

Традиция требовала от рыцаря быть сведущим в вопросах религии, знать правила придворного этикета, владеть «семью рыцарскими добродетелями»: верховой ездой, фехтованием, искусным обращением с копьем, плаванием, охотой, игрой в шашки, сочинением и пением стихов в честь дамы сердца. Посвящение в рыцари символизировало вхождение в привилегированное сословие, приобщение к его правам и обязанностям и сопровождалось особой церемонией. Согласно европейскому обычаю, рыцарь, посвящающий в звание, ударял посвящаемого мечом плашмя по плечу, произносил формулу посвящения, одевал шлем и золотые шпоры, вручал меч - символ рыцарского достоинства - и щит с изображением герба и девиза.

На празднество созвали всех юношей, чей род

По возмужанье право стать рыцарем дает.

И препоясал Зигмунд в день торжества того

Мечом и королевича, и сверстников его.

Про праздник тот рассказы дивит людей поныне

Гостеприимный Зигмунд был щедр на благостыню.

Радушней, чем Зиглинда, не знал хозяйки мир.

Недаром столько витязей к ним съехались на пир.12

Родители были очень щедры не только потому, что этого требовал обычай, но и с тем, чтобы как можно больше людей, обласканных ими, дарили потом любовь их сыну.

Семь дней тянулся праздник, не молкли шум и смех

И золотом Зиглинда одаривала всех,

Чтоб сын ее пригожий стал людям мил и люб:

Не будет тот им по сердцу кто на даянья скуп.13

Четыреста молодых юношей принимали вместе с Зигфридом сан рыцаря, и всем король роздал богатые одежды, расшитые золотом и каменьями («Ведь смелым и пристало наряд такой носить»), подарил коня и после обедни в храме был устроен большой рыцарский турнир («Дрожмя дрожали стены от грохота копыт - всегда потеха ратная отважных веселит»).

По окончании турнира были накрыты богатые столы, и до поздней ночи «гуляли храбрецы», «в искусстве состязались бродячие певцы».

Король позволил сыну, как делал встарь и сам,

В лен города и земли пожаловать друзьям,

И сверстников отважных так оделил герой,

Что был своей поездкою доволен гость любой.14

В образе боевого братства предстает перед нами рыцарство со страниц «Песни о Роланде». Источник свидетельствует, что рыцари с достоинством несут свое звание, в свободное от военных кампаний время, предаваясь благородным занятиям:

«Кто стар - склонен над шахматной доской;

Кто юн - потешным боем увлечен».15

Замок, представлявший собой сначала земляную, потом деревянную, а в дальнейшем и каменную крепость, становится символом феодальной власти. Он представлял одновременно и угрозу, и надежду на безопасность. Вокруг его владельца, сеньора, группировались профессиональные воины вассалы (буквально «малые ребята»). Они вменяли себе в обязанность верой и правдой служить своему господину в обмен на пропитание и социальные привилегии.

Могущественны были три брата-короля.

Служили им оплотом, как вам поведал я,

Богатыри-вассалы, привыкшие к победам,

Отважные воители, которым страх неведом. 16

Они также испытывали принуждение, но следовали порыву своего сердца. Им полагалось любить человека, который собрал их под своим стягом. Между господином и его рыцарями должны были устанавливаться такие же отношения любви, какие привязывали, например, благородного рыцаря Роланда к королю Карлу Великому.17

Исследуя историю рыцарства, мы видим, что в дальнейшем, последующие поколения идеализировали рыцарство, покрывая его налетом романтики. В основе кодекса чести лежал принцип верности сюзерену и долгу. К числу рыцарских достоинств относили воинскую отвагу и презрение к опасности, гордость, благородное отношение к женщине, внимание к нуждающимся в помощи членам рыцарских фамилий. Осуждению подлежали скаредность и скупость, не прощалось предательство.18

Таким образом, условия быта, воспитания и посвящения юношей в рыцари соответствовали средневековым традициям, условиям жизни средневекового общества и их понимания картины мира.

3.3 Женские образы в героическом эпосе Средневековья

Особое место в рыцарской культуре занимают женские образы. Благородное самопожертвование рыцарей возбуждало всеобщую благодарность и удивление, в особенности женщин, нуждавшихся по своей слабости в могучем и мужественном покровителе.19

Рыцари считали женщину существом, наделенном даром пророчества и нравственной силой, созданием высшим, чем мужчина. Как только рыцарь избирал себе особу, которой со временем надлежало быть его подругой, он старался заслужить ее уважение своими подвигами и доблестями. Желание ей понравиться было новым возбуждающим средством, удваивавшим его храбрость и заставлявшим его презирать величайшие опасности. Одна из основных статей рыцарского устава состояла в том, чтобы не злословить на женщин и не дозволять этого никому в своем присутствии. Молодой королевич Зигфрид узнал, что в Бургундии живет молодая красавица Кримхильда. Он хочет посвататься к ней, но отец его предостерегает. Он говорит, что «кончится бедой любовь его наследника к бургундке молодой».

Ответил королевич: «Иду я не в поход,

И мне с дружиной ехать к бургундам не в расчет.

Снискать любовь Кримхильды едва ль сумею я,

Коль силою оружия ей навяжусь в мужья.

Нет, я ее добуду лишь доблестью своей.

Я еду сам - двенадцать к бургундам в Вормс за ней.

А вас прошу пристойно одеть моих бойцов».

Тут Зигмунд их пожаловал мехами двух цветов.20

Зигфрид, чтобы завоевать право на любовь и брак с Кримхильдой вызывается помочь бургундским королям в войне против Саксонии и Дании.

Сказал могучий Зигфрид: «Король, останьтесь тут.

Коль скоро ваши люди в поход со мной идут,

Живите в Вормсе мирно и охраняйте дам.

Ни вас, ни ваших подданных в обиду я не дам.21

Во имя своей возлюбленной Зигфрид совершает военный подвиг. Любовь окрыляет его. Силы его удваиваются.

Хоть мощный Хаген, Данкварт и прочие бойцы

Себя на поле боя вели, как храбрецы,

Все их труды - забава, пустая трата сил

В сравнении с деяньями, что Зигфрид совершил.

С противником могучим они сражались честно,

Но то, что сделал Зигфрид, поистине чудесно.

Никто не знает счета убитым им врагам.

Поплакать он о родичах заставил многих дам.22

Образ любимой женщины в героическом эпосе стереотипен, ее красота воспевается в одних и тех же стандартных выражениях. Это абстракция, идеальный образ, внутренние качества которого не индивидуализированы. Однако преданность своему рыцарю и невозможность жизни после его героической гибели обязательно характеризовали женские образы. Так, невеста Роланда - «прекрасная» Альда, узнав о гибели своего избранника, сочла невозможным предложение Карла соединить свою судьбу с кем-то другим, «достойным». Не вынеся смерти своего жениха, она умирает. По представлениям средневековья, так проявлялось благородство души и происхождения.

Пред Карлом дама, побледнев, простерлась.

Она мертва - помилуй Альду, боже!

Скорбят о ней французские бароны.23

Таким образом, «Песнь о Роланде» наделяет ореолом благородства всех тех, кто близок к рыцарям, и тех, кого они любят. И, тем не менее, умирая, Роланд так и не вспомнил о своей невесте Альде.

В тоже время в Средневековье ценится и физическая и духовная сила женщины. Вспомним образы богатырши Брюнхильды, наделенной колдовскими чарами Хильды. С могучей Брюнхильдой мог справиться только равный ей по силе Зигфрид. Но полюбил он все-таки красавицу Кримхильду.

Но и здесь вступают противоречия феодального общества. Рыцари преклоняются перед дамами пока это не затрагивает их личные интересы или интересы их господина. Перед красотой Кримхильды преклонялись. Многие рыцари даже поплатились жизнью из-за любви к ней. Но когда Хаген вступил с нею в тайную, а затем и явную борьбу за честь своего господина Гюнтера (читаем: за власть и материальные блага), а затем и за клад нибелунгов, он не очень беспокоился о ней как о королеве и слабой женщине.24

Чего стоит одна лишь сцена, когда Хаген и его сподвижник шпильман Фолькер сидят на скамье и Хаген отказывается встать перед приближающейся королевой, демонстративно поигрывая мечом, который он некогда снял с убитого им Зигфрида.

Скрипач ему ответил: «Пора подняться нам.

Сидеть не подобает при появленье дам,

Кримхильда - королева, и мы, не встав при ней,

Уроним, без сомненья, себя в глазах людей».

…………………………………………………….

Не будем больше с вами вести об этом речь.

Пред тою, кто желает на смерть меня обречь,

Я вежливости ради не стану шею гнуть,

И гнев супруги Этцеля не страшен мне отнюдь».25

Это открытый вызов, неслыханное по тем временам проявление неуважения. А ведь Кримхильда, напомним, женщина, дама. Она не рыцарь, и не простолюдинка. Она имеет определенные феодальным обществом права и привилегии. Но что ее права и привилегии в сравнении с тем, что у нее уже отнял Хаген?

Сравнивая все три поэмы, следует отметить одну особенность. При всем сходстве их сюжета и повествования в них есть и различия. В «Песни о нибелунгах» и «Кудруне» ярко представлены женские образы. Они активны, пытаются влиять на ситуацию. Они дают направление действию, вокруг них формируется сюжет. Это более поздние произведения героического эпоса.

Французский героический эпос, более раннее эпическое произведение и здесь любовь, служение даме не играет серьезной роли. В «Песни о Роланде» из женских образов можно отметить лишь два: Альду и Брамимонду. Но первая при всем ее моральном совершенстве своей бесцветностью, делающей ее больше символом, нежели живым человеком, значительно ослабляет интерес к ней. Сложнее и интереснее Брамимонда, жена Марсилия: порывистая, многословная, проклинающая Карла, но чувствующая его величие и правоту его дела, она душою влечется к добру.26

Таким образом, образы женщин в героическом эпосе отражают средневековые представления о чести, достоинстве, красоте, нравственности.

Заключение

Французский и германский героический эпос имеет очень большое значение для определения картины мира средневекового общества. Именно поэтому он стал объектом изучения в данной дипломной работе. Исследование проводилось на основе французской «Песни о Роланде», немецких «Песни о нибелунгах» и «Кудруна». В результате проведенного исследования удалось выявить следующее.

Рыцарство, средневековое военное и земледельческое сословие, возникло у франков в период развитого феодализма. История этого периода в значительной степени развивалась под знаком бесконечных местных войн. Боевые условия той эпохи оставили неизгладимый след в виде многочисленных замков и крепостей.1

Следует заметить, что культ войны и защиты чести красной нитью проходит через все произведения героического французского и немецкого эпоса. Характерной особенностью является и то, что чаще всего это междоусобные войны, сопровождающиеся предательством, разделом власти, убийствами и грабежами.2

Рыцарский кодекс требовал от следующего ему многих достоинств, так как рыцарь - это тот, кто «благородно поступает и ведет благородный образ жизни». Одно из назначений рыцарства являлась - защита слабых, бедных и обездоленных. В реальной жизни рыцари были, как правило, весьма далеки от подобного идеала. Значительная часть их была невежественной, грубой, по существу, неграмотной. Но максимальные требования к рыцарю сформировались в высокий этический кодекс, который в идеале сплачивал рыцарство. Культ воинской отваги в рыцарской среде поддерживался турнирами и реальными военными предприятиями, мало, чем отличавшимися от разбойничьих действий.3

Традиционная идея чести и социально-политические противоречия рыцарской культуры периода Раннего Средневековья нашли яркое отражение в средневековом эпосе. Описания сражений, приобретающих характер дикой, необузданной резни, и устрашающих картин разграбления захваченных замков, не имеют себе подобных в других образцах средневековой литературы. Они отражают жестокую реальность.4

Война была профессией рыцаря, но постепенно рыцарство стало считать себя вообще поборником справедливости, защитником слабых и униженных. На деле это оставалось недосягаемым идеалом, так как справедливость понималась рыцарством весьма своеобразно и распространялась лишь на очень узкий круг людей, нося четко выраженный классовый характер.5

В рыцарской среде культивирование мужества, отваги, бесстрашия, стремления во что бы то ни стало не посрамить свою честь могло привести к ненужным жертвам. Героическая смерть в честном бою считалась достойным завершением жизни рыцаря.

Рыцари мало ценили человеческую жизнь, свою и особенно чужую. Они привыкли проливать кровь, и война казалась им естественным делом. Пренебрежение к чужой жизни усугублялось тем, что свой этический кодекс рыцари считали необходимым выполнять только в рамках своей социальной группы. По отношению к другим - крестьянам, горожанам, купцам и им подобным не было и речи о каком-то «рыцарском» отношении, напротив, грубость, пренебрежение, даже грабеж этих слоев населения считались у рыцарей «хорошим тоном». Во время военных действий военная добыча -трофеи, выкуп за пленных, сами пленные - доставались рыцарю.6

Однако феодальные войны не исчерпывали социальной роли рыцарства. В условиях феодальной раздробленности при относительной слабости королевской власти рыцарство, скрепленное системой вассалитета в привилегированную единую корпорацию, охраняло право собственности феодалов на землю, основу их господства.

Поскольку рыцарство играло большую роль в защите власть имущих, оно было особым привилегированным классом феодального общества. Это был хорошо обученный конный воин с определенным воинским и светским набором атрибутов. В ходе исследования выяснилось, что экипировка имела большое значение. Она создавала социальный статус рыцаря, говорила о его материальном положении, его рыцарских доблестях и силе, благородстве и принадлежности к определенному клану.

В период Средневековья в Европе на смену языческим религиям приходит христианство, хотя в сознании средневекового человека еще сильны мистические представления о мире. И тем не менее, духовенство активно привлекает на свою сторону рыцарство, выдвигая лозунг борьбы за христианскую веру в многочисленных войнах и походах против неверных мусульман и язычников. Средневековое рыцарство на протяжении всей своей истории, особенно в ключевые столетия - XI-XII, несет на себе печать стремления к идеалу - «воину христову» - и одновременно подвергается испытанию соблазнами мирской славы и мирского великолепия. Отсюда противоречивость рыцарства и причина его духовного упадка на закате средневековья. Из этого двойного корня - патриотического и религиозного - и развилось народно-героическое и вместе с тем рыцарское содержание поэмы, отражающее, в общем и целом картину мира средневековья.7

Достоянием исторической этнографии стал описываемый в поэмах феодальный быт - все эти осады, турниры, многолюдные охоты и празднества. Условия быта, воспитания и посвящения юношей в рыцари соответствовали средневековым традициям, условиям жизни средневекового общества и их понимания картины мира. Образы женщин в героическом эпосе отражают средневековые представления о чести, достоинстве, красоте, нравственности.

Героический эпос бытовал в Германии при дворах крупных феодалов. Но поэты, его создававшие, опираясь на германские героические предания, по-видимому, принадлежали к мелкому рыцарству. Этим, в частности, объясняется их страсть к воспеванию княжеской щедрости и к описанию подарков, безудержно расточаемых сеньорами вассалам, друзьям и гостям.

Сравнение немецких и французского текстов показало:

1. Во Франции более активно культивируется национальная идея и патриотизм. Там больше внимания уделяется военным действиям за пределами страны. В немецком эпосе описываются в основном междоусобные войны.

2. Религиозные идеи также более ярко выражены во французском эпосе. Можно даже сказать, что там присутствует воинствующий христианизм. Происходит «милитаризация» христианства, военное общество получает «бога-воина». Идет активная христианизация варваров и сарацинов. В стране нибелунгов, напротив, религия присутствует как бы рядом, не оказывая большого влияния на политику страны.

3. В немецких государствах большое внимание уделяется организации быта, пиров, турниров, когда во французском - все это остается в тени, уступая место военным действиям.

4. В немецких странах большую роль играют женщины. Они активно вмешиваются в дела государства, несут обязанности перед близкими, гордые, сильные не только морально, но и физически. Во Франции женщины играют подчиненную роль. Им почти не отводится места в текстах.

Таким образом, картина мира в представлениях средневековых рыцарей складывалась очень противоречиво. Идея единства и сплоченности государства разбивалась о социально-политические противоречия общества. Также противоречива и рыцарская культура. Нравственные заповеди поведения, обязательного для благородного воина, подвергаются в песни испытаниям, и не все ее персонажи с честью выдерживают проверку.

западноевропейское рыцарство средневековье аристократия

Примечания

ВВЕДЕНИЕ

1Всемирная история: Закат Римской империи. Раннее средневековье /А.Н. Бадак, И.Е. Войнич, Н.М. Волчек и др. - Минск: Харвест; М.: ACT, 1999.- С.356.

2Там же С.360.

3Гуревич А. Средневековый героический эпос германских народов // - С.21.

4Героический эпос //История немецкой литературы: От истоков до 1789 г.: Т.1. - М.: Радуга, 1985. - С.73.

5Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. - М.: Искусство, 1990. - С.178.

6Там же С. 180.

7Гене Б. История и историческая культура средневекового Запада /Пер. с фр. - М.: Языки славянской культуры, 2002. - С.164.

8Там же С.170

9Дюби Ж. История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д'Арк. 987-1460. - М.: Междунар. отношения, 2000. - С.169.

10 Гене Б. История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д'Арк Указ. изд. С.171

11Дюби Ж. Трехчастная модель или Представления средневекового общества о себе самом /Пер. с фр. Ю.А. Гинзбург. -М.: Языки русской культуры, 2000. - С.148.

12Гене Б. История и историческая культура средневекового Запада /Пер. с фр. - М.: Языки славянской культуры, 2002. - С.235.

13Там же С. 237

14Там же С. 238

15Бродель Ф. Что такое Франция? Кн. первая: Пространство и история /Пер. с фр. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1994. - С.68.

16История всемирной литературы. В 9-ти т. Т. 2. - М.: Наука, 1984. - С. 517.

17Там же С. 200

18 Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства /Пер. с итал. - М.: Прогресс, 1987.-384 с.

19 Кёнигсбергер Г.Г. Средневековая Европа, 400 - 1500 годы /Пер. с англ.; предисл. Д.Э. Харитоновича. - М: Весь Мир, 2001.-С.279.

20 История немецкой литературы: От истоков до 1789 г.: В 3-х т.: Т.1. Новые направления в эпической поэзии: «Песнь о Нибелунгах». - Учеб. /М.П. Алексеев, В.М. Жирмунский, С.С. Мокульский.- М.: Высшая школа, 2000. - С. 76.

21 История западноевропейский литературы: Средние века и Возрождение: Учеб. - М.: Высшая школа, 2000. - С.69.

Там же С. 70.

I ГЛАВА

1 Контамин Ф. Война в средние века /Пер. с фр.; под ред. Ю.П. Малинина. - СПб.: Ювента, 2001. - С.98.

2 Песнь о нибелунгах //Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. - М.: Худож. лит., 1995. - С.361.

3 История Франции в 3-х т. Т. 1. - М.: Наука, 1972. - 158.

4 Песнь о нибелунгах Указ. изд. C.458 Авентюра XIV

5 Там же C.461 Авентюра XV

6Копелев Л.З. Немецкая литература: Средние века // Краткая литературная энциклопедия /Гл. ред. А.А. Сурков: Т.5.- М.: Советская энциклопедия, 1962. - С.189.

7 Песнь о Роланде: Старофранцузский героический эпос. - М.: Наука, 1994.- C.36

8 История зарубежной литературы: Средние века и Возрождение: Учеб. /М.П. Алексеев, В.М. Жирмунский, С.С. Мокульский.- М.: Высшая школа, 2000. - С. 67.

9 Историческая советская энциклопедия. Т. 12: «Репарации - славяне» - М.: Сов. энциклопедия, 1969. - С.68.

10 Зарубежная литература: Учеб. пособие. - Минск: Изд-во БГУ, 1969. - С. 46.

11 Песнь о Роланде. Указ. изд. С 110.

12 Там же С. С111.

13 Песнь о нибелунгах Указ. изд. C.574 Авентюра XXXI

14Там же С. 574. Авентюра XXXI

Там же С.575 Авентюра XXXI

16Зарубежная литература средних веков. Вып. 2: Немецкая, испанская, итальянская, английская, чешская, польская, сербская, болгарская литературы: Хрестоматия. 2-е изд. / Сост. Б. И. Пуришев. - М.: Худож. лит., 1975. - С.165.

17 Песнь о Роланде. Указ. изд. С 21.

18 История зарубежной литературы: Средние века и Возрождение: Учеб. /М.П. Алексеев, В.М. Жирмунский, С.С. Мокульский.- М.: Высшая школа, 2000. - С.176.

19 Песнь о Роланде Указ.изд. C.10

20Там же. С. 12.

21Там же. С. 112.

22 Кардини Ф. Истоки средневекового рыцарства /Пер. с итал. - М.: Прогресс, 1987. - С.241.

23Контамин Ф. Война в средние века /Пер. с фр.; под ред. Ю.П. Малинина. - СПб.: Ювента, 2001. - С.145.

24 Всемирная история в 10-ти т. Т.З /Под ред. Н.А. Сидоровой, Н.И. Конрада, И.П. Петрушевского, Л.В. Черепнина. - М.: Госполитиздат, 1997.- С.254.

25Там же С.255.

26 Бессмертный Ю.Л. Рыцарство и знать X-XIII вв. в представлении современников //Идеология феодального общества в Западной Европе: проблемы культуры и социально-культурных представлений средневековья в зарубежной историографии. - М.: ИНИОН АН СССР, 1980. - С167.

27Егер О. Всемирная история в 4-х т. Т.2. Средние века. - М.: ООО «Фирма изд-ва АСТ, 1999. - С.246.

28 История всемирной литературы. В 9-ти т. Т. 2. - М.: Наука, 1984. - С.234.

29 Зарубежная литература: Учеб. пособие. - Минск: Изд-во БГУ, 1999. - С.89.

30 Там же С.90.

31 Там же С.91.

32 Там же С.92

33 История немецкой литературы: От истоков до 1789 г.: В 3-х т.: Т.1. Новые направления в эпической поэзии: «Песнь о Нибелунгах»: Учеб. /М.П.Алексеев, В.М. Жирмунский, С.С. Мокульский.- М.: Высшая школа, 2000. - С.103.

34 Песнь о нибелунгах Указ. изд. C. 457 Авентюра XVI

35 Там же С.457.

36 Там же С.473 Авентюра XVII

37 Там же С.487 Авентюра XIX

38 Там же С.524 Авентюра XIV

39 Там же С.531 Авентюра XXV

40История всемирной литературы. В 9-ти т. Т. 2. - М.: Наука, 1984.- С.108.

41Там же С.109

42Там же С.110

43Там же С.110

45 История западноевропейский литературы: Средние века и Возрождение: Учеб. - М.: Высшая школа, 2000. - С.104.

46 Песнь о Роланде.Указ. изд.С.15.

47 Там же С.44

48 Жирмунский В. М. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки. - М.: Худож. лит, 1992. - С.115.

49 Заборов М.А. Крестовые походы.- М., 1986.- 298 с.

50 Песнь о нибелунгах //Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. - М.: Худож. лит., 1995. - С.445.

51 Песнь о Роланде.Указ. изд.С.30.

52 Там же. С.20.

53 Песнь о Роланде.Указ. изд.С.56

54 Ефимова Е. Рыцарство: История военного искусства /Под ред. О.А. Якушина. - Киев-М.: Евролинц, 2003. - С.65.

55 Там же. С.45.

56 Там же. С.42.

57 Западноевропейская средневековая словесность /Под ред. Л.Г. Андреева. М.: Худож. лит., 1985. - С.120..

II ГЛАВА

1 Хрестоматия по истории зарубежной литературы средних веков. - М.: Наука, 2000. - 265

2 Хёйзинга И. Осень средневековья /Пер. с нидерландского Д.В. Сильвестрова. - 3-е изд., испр. - М.: Айрис - пресс, 2002. - С.107.

3 Песнь о нибелунгах Указ. изд. С.362. Авентюра II.

4 Песнь о Роланде.Указ. изд.С.37.

5 Там же. С.48.

6 Там же. С.38.

7 Там же. С.41.

8 Там же. С.41.

9 Там же. С.42.

10 Успенский Ф.И. История крестовых походов. - СПб.: Евразия, 2000. - С.158.

11 Федотов О.И. История западноевропейской литературы средних веков. - М.: Флинта: Наука, 1999. - 160 с.

12 Песнь о Роланде. Указ. изд.С.69.

13 Там же. С.70.

15Федотов О.И. История западноевропейской литературы средних веков Указ. изд. С. 162.

16 Там же. С.163.

17 Хёйзинга И. Осень средневековья. Указ. изд.- С.110.

18 Жирмунский В. М. Народный героический эпос: Сравнительно-исторические очерки. Указ. изд. - С.117.

19 История западноевропейский литературы: Средние века и Возрождение: Учеб. Указ. изд. С.105.

20 Там же С.106.

21Ефимова Е. Рыцарство: История военного искусства. Указ. изд. С.66.

22 Песнь о Роланде. Указ. изд.С.8.

23Ефимова Е. Рыцарство: История военного искусства. Указ. изд. С.67.

24 Там же. С.70.

25 Зарубежная литература средних веков. Вып. 2: Немецкая, испанская, итальянская, английская, чешская, польская, сербская, болгарская литературы: Хрестоматия. Указ изд. С.170.

26 Песнь о Роланде. Указ. изд.С.72.

27 Там же С.37

28 Там же С.63

29 Там же С.65

30 Там же С.66

31 Песнь о нибелунгах Указ. изд. C.533. Авентюра XXV

III ГЛАВА

1 Песнь о Роланде. Указ. изд.С.45.

2 Федотов О.И. История западноевропейской литературы средних веков. - М.: Флинта: Наука, 1999. - С.56.

3 Тайны, скрытые забралом: Энциклопедический путеводитель по истории рыцарства. - М.: Современник, 2002. - С.87.

4 Стоклицкая-Терешкович В.В. Основные проблемы истории средневекового города X-XV вв. - М., I990. - С.241.

5 Смирнов А.А. Старофранцузский героический эпос и «Песнь о Роланде» // Песнь о Роланде: Старофранцузский героический эпос. - М.: Наука, 1994. -С. 139.

6 Песнь о Роланде. Указ. изд.С.18.

7 Смирнов А.А. Старофранцузский героический эпос и «Песнь о Роланде» Указ. изд. - С. 139.

8 Тайны, скрытые забралом: Энциклопедический путеводитель по истории рыцарства. - М.: Современник, 2002. - С.89.

9 Там же С.90.

10 Песнь о нибелунгах Указ. изд. С.361 Авентюра II.

11 Там же. С.362 Авентюра II.

12 Там же. С.362 Авентюра II

13 Там же. С.363 Авентюра II

14 Там же. С.363 Авентюра II

15 Там же. С.363 Авентюра II

16 Там же. С.360 Авентюра I

17 Бродель Ф. Что такое Франция? Кн. первая: Пространство и история /Пер. с фр. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1994. - С.254.

18 Бродель Ф. Что такое Франция? Указ. изд.С.255.

19 Федотов О.И. История западноевропейской литературы средних веков. Указ. изд. С.58.

20 Песнь о нибелунгах Указ. изд. С.366 Авентюра III.

21 Там же. С.379 Авентюра IV.

22 Там же С.385 Авентюра IV.

23 Песнь о Роланде. Указ. изд.С.111.

24 Ефимова Е. Рыцарство: История военного искусства. Указ. изд. С.68.

25Песнь о нибелунгах Указ. изд. С.560. Авентюра XXIV.

26 Смирнов А.А. Старофранцузский героический эпос и «Песнь о Роланде» // Песнь о Роланде: Старофранцузский героический эпос. - М.: Наука, 1994. -С. 167.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

1 История западноевропейский литературы: Средние века и Возрождение: Указ.изд. С.70.

2 Хёйзинга И. Осень средневековья Указ.изд. - С.110.

3 Бессмертный Ю.Л. Рыцарство и знать X-XIII вв. в представлении современников //Идеология феодального общества в Западной Европе: проблемы культуры и социально-культурных представлений средневековья в зарубежной историографии. - М.: ИНИОН АН СССР, 1980. - С.136.

4Артамонов С.Д. Литература средних веков: Учеб. Пособие. - М.: Просвещение, 1997. - С.146.

5Копелев Л.З. Немецкая литература: Средние века // Краткая литературная энциклопедия /Гл. ред. А.А. Сурков: Т.5.- М.: Советская энциклопедия, 1992. - С.243.

6Артамонов С.Д. Литература средних веков: Учеб. Пособие. - М.: Просвещение, 1997. - С.146.

7 Зарубежная литература средних веков. Вып. I: Латинская, кельтская, скандинавская, провансальская, французская литературы: Хрестоматия. 2-е изд. / Сост. Б. И. Пуришев. - М.: Худож. лит., 1975. - С.68.

Библиография

Источники

1. Кудруна /Ст. Р.В. Френкель. - М.: Худож. лит., 1983. - 231 с.

2. Песнь о нибелунгах //Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. - М.: Худож. лит., 1995. - 750 с.

3. Песнь о Нибелунгах: Эпическое произведение /Отв. ред. В.М.Жирмунский. - Л.: Наука, 1972. - 319 с.

4. Песнь о предательстве Гвенона (Пер. с лат. Ю.Б. Корнеева, Г.А. Стратановского // Песнь о Роланде: Старофранцузский героический эпос. - М.: Наука, 1994. - С. 125-136.

5. Песнь о Роланде / Пер. Ф. де ла Барта; Ред., пер., предисл. и коммент. Д. Михальчи.- М.: ГИХЛ, 1998. - 342 с.

6. Песнь о Роланде по оксфордскому тексту / Пер. со старофранцузского, вступ. статья Б.И. Ярко. - М.-Л.: Изд-во «Аcademia», 1994. - 345 с.

7. Песнь о Роланде: Старофранцузский героический эпос. - М.: Наука, 1994.-191с.

Литература

1. Артамонов С.Д. Литература средних веков: Учеб. Пособие. - М.: Просвещение, 1997. -504 с.

2. Бессмертный Ю.Л. Рыцарство и знать X-XIII вв. в представлении современников //Идеология феодального общества в Западной Европе: проблемы культуры и социально-культурных представлений средневековья в зарубежной историографии. - М.: ИНИОН АН СССР, 1980. - 321 с.

3. Брескина Ф.М. Зарубежная литература средних веков (до эпохи Возрождения): Учеб. пособие. - М.: Росвузиздат, 1993. - 398 с.

4. Бродель Ф. Что такое Франция? Кн. первая: Пространство и история / Пер. с фр. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1994. - 405 с., ил.

5. Введение в культурологию. - М.: ВЛАДОС, 1996. - 336 с.

6. Всемирная история в 10-ти т. Т.З /Под ред. Н.А. Сидоровой, Н.И. Конрада, И.П. Петрушевского, Л.В. Черепнина. - М.: Госполитиздат, 1997.- 895с.