Изменения, который происходили в России с конца XIX века повлекли за собой переход к индустриальной эпохе. Представление о досуге как о времени отдыха, праздном времени связано именно с этими изменениями в сфере культуры, технологий и экономике. Традиционное общество характеризуется единым временным циклом чередования труда и отдыха. Его изменили развитие промышленности и разделение труда. Труд и отдых стремились к разграничению, более того, сфера отдыха расширялась.

Так, в конце XIX -- начале XX века в России ускоряются процессы промышленного развития, идет разграничение сфер труда и отдыха. Происходит складывание индустрии развлечений и изменение самого качества досуга. Проведение свободного времени стало больше ассоциироваться не со стабильностью и преемственностью, а с трансформацией форм и стилей, а также с потреблением. Менялись представления горожан о том, как можно и нужно проводить свой досуг.

В изучаемый период ускоряется процесс стирания и размывания сословных различий. Этот процесс не мог ни затронуть сферу досуга. С одной стороны, происходил процесс формирования массовых моделей проведения досуга, которые не привязаны к той или иной сословной группе. С другой стороны, та модель отдыха, которая сформировалась в дворянской среде копировалась в других социальных слоях - в средних городских средах, а затем в низших.

Другими словами, в изучаемую эпоху развлечения стали играть роль социального механизма, который способствовал разрушению замкнутости дворянского и купеческого быта, и постепенного преодоления барьера между «высшей» и «низшей» сословными культурами. В данный период начинается активный процесс смыкания ранее обособленных сословных культур. Элементы дворянской развлекательной культуры постепенно осваиваются культурой городской. Таким образом, городская культура постепенно формируется из двух пластов - культуры «дворянской» и культуры «низовой».

Нельзя не отметить, что сфера досуга приобретает свою коммерческую значимость для некоторых слоев населения - торговцев, мещан, крестьян. Характерной чертой эпохи стал наплыв в Россию иностранцев, приезжавших сюда на заработки, например, многими магазинами владели иностранцы. Торговлю готовым платьем держали в своих руках магазины австрийской фирмы Мандля; шляпы и перчатки покупали только у Лемерсье и Вандрага; золото, серебро и бриллианты - у Фаберже и Фульда; велосипеды покупали у Лейтнера; металлические изделия у братьев Брабец; парфюмерию выбирали у Брокара и Ралле.

В России в конце XIX начале XX века существовали различные формы досуговых занятий. Среди их множества в качестве предмета исследования были выбраны магазины, азартные клубы, бани и трактиры с ресторанами.

Особенностью начала XX века для современного человека может служить тот факт, что магазинов, торговавших товаром одного вида, будь то продовольствие или одежда, было множество, тогда как универсальных магазинов было мало. Можно также отметить, что выбор товаров в обоих форматах магазинов был большим, в некоторых можно было торговаться, добиваясь скидки. Большинство товаров, будь то текстильные товары, часы, ювелирные изделия, музыкальные инструменты и ноты продавались только в специализированных магазинах.

Наиболее крупными универсальными магазинами являлись - Мюр и Мерелиза (ныне ЦУМ), а также Верхние торговые ряды (ныне ГУМ). Наиболее фешенебельные магазины располагались на Кузнецом мосту, Петровке и Столешниковом переулке, и как правило, они принадлежали иностранцам.

Универсальные магазины как передовые формы торговли были продуктом индустриального века. Они возникли на волне массового производства и массового потребления, быстрого роста населения крупных городов. И в этом смысле ГУМ - это живой пример фактически первого торгово-развлекательного комплекса, история которого в нынешнем здании насчитывает уже более столетия, а бурного торжища на этом месте - несколько веков.

ГУМ, до 1917 года называвшийся Верхними торговыми рядами на Красной площади, - не просто магазин. К концу XIX века здание обветшало, поэтому была произведена масштабная реконструкция. Победителем архитектурного проекта стал Александр Никанорович Померанцев (1849- 1918), который представил свой проект под девизом «Московскому купечеству». Внешний «национально-романтический» вид Верхних торговых рядов с башнями центрального входа сочетался с высокотехнологической начинкой. Новое здание стало зеркалом своего времени. ГУМ - это не целостное здание, а система шестнадцати отдельных корпусов, соединенных между собой мостиками и переходами. Вплоть до 1910-х годов даже общих входных дверей здесь не было - три улицы с открытым арочным входом плюс Ветошный переулок (без крыши). Двери на вход в пассажи поставили уже незадолго до 1917 года.

Открытие обновленных Верхних торговых рядов было 2 декабря 1893 года, где присутствовал весь московский бомонд. Посмотреть на торжество пришли 60 тысяч покупателей. К услугам клиентов было более тысячи магазинов, парикмахерская, зубоврачебный кабинет, граверная и ювелирная мастерские, отделение Московского Международного банка. Среди тысячи магазинов в Рядах были ювелирные, иконные, чайные, кондитерские, парфюмерные, а также магазины по продаже тканей, модной одежду, обувные, меховые, предметов интерьера, парчи и церковной утвари, сундуков и корзин и проч.

Знаменитый Елисеевский гастроном, открытый в 1901 году, до сих пор считается первым в Москве. Названный в честь его бывшего владельца и миллионера Григория Елисеева магазин прославился не только своим богатейшим ассортиментом продуктов, но и роскошным убранством торговых залов в стиле необарокко. Огромные хрустальные люстры, напоминающие гроздья винограда, украшают высокие своды торгового зала.

В конце девяностых годов XIX века дом на Тверской купил петербургский купец, миллионер Григорий Елисеев, торговец вином и колониальными товарами, владелец крупнейшего в России гастронома на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Здесь открылся «Магазин Елисеева и погреба русских и иностранных вин». Открывали «Елисеевский» торжественно, с молебном, который служили специально приглашенные священник со диаконом. «Ровно в полдень, в назначенный час открытия, двери магазина отворились, и у входа появился громадный швейцар. Начали съезжаться гости, сверкая орденами и лентами, военное начальство, штатские генералы в белых штанах и плюмажных треуголках, духовенство в дорогих лиловых рясах».

Елисеева можно назвать новатором своего времени, он открыл магазин, которого просто не было раньше. Для этого сначала были уничтожены все внутренние стены здания, все приемные и гостиные, после этого создали огромный торговый зал, внутренний дизайн которого впечатлял даже искушенных жителей столицы. Над отделкой трудились разные мастера, так, мастера, стекольного дела выполнили огромные люстры из хрусталя, которые и сегодня эффектно выделяются на фоне лепного потолка.

Прилавки в магазине Елисеева и погребов русских и иностранных вин, буквально, ломились от изобилия всяческой снеди. Елисеев, у которого были налажены прямые торговые связи с европейскими странами, торговал всевозможными сортами чая и кофе, разнообразными крупами, маслом, сырами, колбасами, ромом, фруктами, трюфелями и анчоусами.

«Горами поднимаются заморские фрукты; как груда ядер, высится пирамида кокосовых орехов, с голову ребенка каждый; необъятными, пудовыми кистями висят тропические бананы; перламутром отливают разноцветные обитатели морского царства -- жители неведомых океанских глубин, а над всем этим блещут электрические звезды на батареях винных бутылок, сверкают и переливаются в глубоких зеркалах, вершины которых теряются в туманной высоте».

Такой роскоши они еще не видели: Григорий Елисеев нашел, чем еще удивить публику, и роскошным внешним видом и многим таким, чего в торговой Москве пока не встречалось.

«Окорока вареные, с откинутой плащом кожей, румянели розоватым салом. Окорока вестфальские провесные, тоже с откинутым плащом, спорили нежной белизной со скатертью. Они с математической точностью нарезаны были тонкими, как лист, пластами во весь поперечник окорока, и опять пласты были сложены на свои места так, что окорок казался целым. Жирные остендские устрицы, фигурно разложенные на слое снега, покрывавшего блюда, казалось, дышали. Наискось широкого стола розовели и янтарились белорыбьи и осетровые балыки. Чернелась в серебряных ведрах, в кольце прозрачного льда, стерляжья мелкая икра, высилась над краями горкой темная осетровая и крупная, зернышко к зернышку, белужья».

Во дворе магазина находились пекарни, маслоотжимные, засолочные и коптильные цеха, а также производства варений, мармеладов, обжарки зерен кофе, разлива вин, напитков. Большая часть продукции производилась или обрабатывалась прямо в магазине. И, конечно, выпечка была свежайшая, сыры и колбасы - ароматными, кофе - удивительным и разным. Такого до Елисеева - еще не было. В другие магазины товары привозили, а не делали их на месте.

Весь обслуживающий персонал был одет в белую крахмальную форму исключительной чистоты. Все вымуштрованы, знали свое дело и свой отдел до мельчайших деталей. И держались за свою работу руками и зубами: Елисеев не экономил на служащих, но и требовал с них много. В Елисеевском мог купить что-нибудь и обычный мастеровой. Не трюфели, конечно, и не выдержанные вина - цены на деликатесы и экзотику были «кусачими», но в Елисеевском было много и отечественных продуктов для простых людей по вполне приемлемым ценам.

Как уже было сказано, как правило магазины имели свою специфику, то есть торговали строго одним видом товара, универсальные магазины были исключением. Например, около Мясницких ворот находился знаменитый кондитерский магазин фирмы Эйнем, где «продавали самый лучший шоколад, самый лучшие конфеты, торты и т.д.» «Муку, крупы и масло, например, покупали у Егорова в Охотном, мясо, дичь и зелень у Лапина и икру у Бараковых, молочные товары у Чичкина и Бландовых и т.д.».

С начала XX века в Москве произошла «революция» в торговле водкой - была введена государственная монополия на продажу этого вида горячительных напитков. Винная монополия распространялась на очистку спирта и торговлю крепкими спиртными напитками. Винокуренные заводы могли принадлежать частным предпринимателям, однако производимый ими спирт покупался казной, проходил очистку на государственных складах и продавался в государственных винных лавках. Продажа алкоголя занимала важную статью доходов у магазинов, поэтому сильно ударила по карманам некоторых владельцев магазинов. С началом Первой мировой войны торговля спиртными напитками была запрещена.

Как правило, продавцы были мужского пола, причем подавляющее число было чисто и опрятно одето. Одежда, конечно, различалась в зависимости от статуса магазина. Женщин-продавцов как правило можно было встретить в кондитерских магазинах, галантереях, магазинах женского платья, а также универмагов, например, в Мюр и Мерелизе. При этом важно уточнить, что женщины за прилавками стали появляться только с начала Первой Мировой войны, то есть с 1914 года и то не сразу. Обслуживание в дореволюционной Москве было как правило на высшем уровне - о пререканиях с покупателями не могло быть и речи.

Если продолжить разговор о «сервисе», то следует упомянуть, что качество обслуживания определялось ценой товара или услуг. При этом простой люд - рабочие, ремесленники, извозчики и прочие - не прибегали к сфере обслуживания, за исключением бань, магазинов и трактиров.

Если говорить о рынках, где отоваривались небогатые жители Москвы, то самые большие рынки были на Сухаревской и Смоленской площадях - здесь торговали всяким старьем. На Болотном рынке продавали овощи и фрукты, а на Трубной площади работал зоорынок. Продукты предпочитали закупать в лавках и магазинах, которых было множество на любой улице. Продукты часто отпускались в кредит. Долги записывались в специальной "заборной" книжице.

Кроме магазинов продукты продавались и с лотка. Лотошники наводняли московские клочки с раннего утра до поздней ночи. У них можно было купить фрукты, арбузы, битую птицу, рыбу.

Но больше всего продуктов было на знаменитом Охотничьем ряду, который Владимир Гиляровский называл «чревом Москвы». Здесь покупателями были и повара лучших трактиров и ресторанов, которые составляли большинство покупателей, и беднота. Санитарное состояние рынков было ужасным, всюду набросан сор, грязь, нечистоты. «Все эти нечистоты проведены без разрешения управы в городскую трубу и без фильтра стекают по ней в Москву-реку». После того, как о санитарном состоянии Охотного ряда было доложено на заседании Городской Думы, принялись за очистку Охотного ряда.

В целом можно резюмировать, что универсальные магазины только начали появляться, в основном магазины специализировались на одном виде товара. При этом были магазины для богатых, например, Елисеевский магазин, и рынки для не богатых москвичей. Нельзя не отметить, что сфера досуга приобретает свою коммерческую значимость для некоторых слоев населения - торговцев, мещан, крестьян. При этом выбор магазина ограничивался как правило, материальным фактором.

«Москва без бань - не Москва»

В конце XIX - начале XX века было место, которое не миновал ни один москвич - это были бани. Поэтому банные процедуры были включены в качестве одного из досуговых занятий Москвы. Ведь «Москва без бань -- не Москва!» В Москве банный промысел всегда ценился особо, являясь очагом национальной самобытности. В России банные услуги всегда были с лихвой востребованы как главные способ оздоровления населения - любую простуду прежде всего лечили в бане.

Как правило, ходили в бани по субботам, а те, кто не работали, ходили и в другие дни. Общественные бани назывались «торговыми», то есть такими, где торговали банной услугой. Банные услуги были с лихвой востребованы как главные способ оздоровления населения. Как правило, бани располагались вдоль Москвы-реки, Яузы, а также мелких речек, но, согласно статье 413 Строительного устава, не вблизи жилой постройки - «дабы городским строениям не было от них опасности». Газета «Московский листок» в сообщении об открытии обновленных бань с устройством теплых душевых с теплой водой писала: «Бани удовлетворяют всем требованиям опрятности и гигиены».

По статистике, в 1895 году в Москве было 40 банных заведений, в 1905 году - 47 заведений, в 1914 году - 64 заведений. Примечательно, что цена на банные услуги с 1895 по 1915 год оставалась неименной, хотя инфляция в это время была ощутимой.

В Москве было несколько настоящих лидеров в банном деле: династия Бирюковых (четыре заведения), Надежда Михайловна Бурова (два заведения), Иван Николаевич Малышев (три заведения), Сидор Корнеевич Кузнецов и Федор Федорович Стрельцов (по два заведения). Действовали они с размахом, владея несколькими заведениями одновременно, на полученный доход выкупали и покупали недвижимость для того, чтобы устроить новое банное предприятие.

Одним из лидеров в банном деле была династия Бирюковых, владеющая несколькими банями. Цены были доступными: в общем отделении по 5 и 10 копеек, в отдельных номерах от 50 копеек до полутора рублей. Чуть позже в банях появились семейные отделения, где дамы высшего общества мылись вместе со своими собачонками. Началось это в Сандуновских банях, затем перешло и в некоторые другие бани с дорогими отделениями.

Нельзя не остановиться на знаменитых Сандуновских банях, которые получили свое название по фамилии их первого владельца - знаменитого московского актера-комика Силы Николаевича Сандунова. Последующие владельцы Сандуновских бань - Вера Ивановна Гонецкая со своим супругом - решили, что надо завести в Москве неслыханные по роскоши и прибыльности бани. В то время говорили, что молодая пара совершила несколько дорогостоящих путешествий по Европе, чтобы изучить постановку банного дела в разных странах.

Известная художница Серебряного века Маргарита Сабашникова писала в своих мемуарах, что Сандуновские бани по пышности убранства и по величине превосходили римские термы Каракаллы. «В громадном мраморном зале, в клубах пара видны голые фигуры, усердно растирающие себя или с помощью банщиц, на которых тоже ничего нет, кроме маленьких фартучков. В русских народных банях люди хлещутся березовыми вениками; их заготавливают летом, а под воздействием горячего пара сухие листочки разбухают. Моя мать находила, что дома в ванне невозможно вымыться так, как в бане, и требовала, чтобы мы туда ездили».

В одном корпусе помещались мужские и женские бани по шесть копеек (на 300 и 125 человек), по 12 копеек (на 140 и 110 человек) и мужские бани по 50 копеек (на 100 человек). В другом «нумерные» бани. Каждый из «нумеров» представлял собой трехкомнатный блок с собственной парной, ванной, душем. Цена посещения была от 40 копеек до пяти рублей.

Бани, как правило, представляли собой деревянные одноэтажные дома. Можно выделить в банях три комнаты: раздевальная, мыльная и горячая. Если говорить про удобства, то в большинстве случаев в простонародных банях их попросту не было, уборные были где-нибудь во дворе. Чего нельзя сказать про «дворянские» отделения. «В них был кейф, отдых, стрижка, бритье, срезание мозолей, ставка банок и даже дерганье зубов, а «простонародные» бани являлись, можно безошибочно сказать, «поликлиникой», где лечились всякие болезни. Медиками были фельдшера, цирюльники, бабки-костоправки, а парильщики и там и тут заменяли массажисток еще в те времена, когда и слова этого не слыхали».

Говоря о парильщиках, стоит упомянут, что они не получали ни хозяйской еды, ни жалованья, а жили лишь подачками от мывшихся, при этом фиксированной цены за мытье и паренье не полагалось.

Помимо этого, каторжный труд их выражался в том, что, во-первых, половину своих заработанных денег они должны были отдавать хозяину или его заместителю, а, во-вторых, на обязанности парильщика лежала еще топка и уборка горячей бани и мыльной.

Выше по иерархии стояли «кусочники» - «это были полухозяева, в руках которых находились и банщики, и банщицы, и весь банный рабочий люд, а особенно эксплуатировались ими рабочие-парильщики, труд которых и условия жизни не сравнимы были ни с чем». «“Кусочники” жили семьями при банях, имели отдельные комнаты и платили разную аренду, смотря по баням, от двадцати до ста рублей в месяц». Они также получили часть «чаевых» от раздевальщиков, которые не получали хозяйского жалованья.

Они следили за тем, сколько парильщик получает «чайных», платили аренду хозяину бани, занимались наймом и увольнением рабочих, за исключением парильщиков - ими занимался сам хозяин, стирали диванные простыни, занимались выплатой жалованья и кормления рабочим, отвечали за чистоту бань и за пропажу вещей у посетителей «дворянских бань».

Если говорить о кражах, то следует отметить, что лидером краж среди бань все же, были именно «простонародные» бани, где воровали одежду, обувь или весь узелок. Однако нередко кражи случались и «дворянских» банях, где за пропажу вещей, как уже было упомянуто, отвечали «кусочники».

Главным конкурентом Сандунов всегда считались находившиеся в Театральном проезде Центральные (или как их ещё называли - Китайские - по прежнему названию Театрального проезда, пролегавшего вдоль стен Китай- города) Хлудовские бани. Торжественное открытие состоялось после смерти Хлудова, в 1893 году, после постройки по проекту Л. Н. Кекушева доходного дома наследников Хлудова на углу Рождественки и Театрального проезда. В банном комплексе располагался целый ряд отделений - от недорогого для «простого народа» до роскошного 50-копеечного или «полтинного» отделения с русским, турецким, финским залами, с богатой отделкой стен ценными породами дерева и сусальным золотом. Помимо самих бань действовал крытый плавательный бассейн, врачебные и массажные кабинеты, механическая прачечная - безусловная новинка для Москвы того времени. Здесь же были открыты парфюмерный магазин, продуктовые лавки, ресторан, трактир, небольшая гостиница, банкетный зал, залы для деловых переговоров, то есть, можно сказать, это был целый многофункциональный комплекс.

С развитием коммунального хозяйства появились бани, находящиеся в муниципальной собственности. Такими были, например, Зачатьевские бани, представляющие собой целый комплекс на Пречистенской набережной. Цены были такими же, как и в большинстве заведений, однако доход шел в городской бюджет.

В целом, можно констатировать, что на рубеже веков бани были очень популярны, они также имели разделение на «дворянские отделения» для людей со средствами, и «простонародные» бани для рабочих и бедноты, помимо этого были мужские и женские отделения.

Азартные игры как атрибут богатой жизни

В Москве было несколько мест, где вечерами, а точнее ночами, шла карточная игра. Это были в том числе: Английский клуб, Охотничий клуб, Купеческий клуб, Немецкий клуб, Литературно-художественный кружок. В каждом клубе состояло от 300 до 800 членов. Платили членские взносы, но на самом деле доходы общественных клубов пополнялись главным образом от игры в карты. Также существовали и штрафы. Например, в Купеческом клубе, который существовал еще с конца XIX века, их платили те, кто засиживался за картами после официального закрытия клуба в два часа ночи. Далее каждые полчаса, охваченный манией игры завсегдатай оплачивал проведенное им время в карточной комнате Купеческого клуба, причем по прогрессивной шкале.

Существовали разрешенные и запрещенные азартные игры. К разрешенным относились: винт большой и малый, преферанс, ералаш, вист, экарте большое и малое, пикет, рамс большой и малый, безик, гальбик, покер, палки, кабала, бостон, шкотт. Запрещались игры: макао, баккара, стрекоза. Старшины клубов давали подписку, что будут нести ответственность перед полицией.

Но азарт пересиливал все запреты. В 1888 году, 24 декабря, последовало распоряжение генерал-губернатора о воспрещении в московских клубах карточной игры под названием «железная дорога» (в просторечии - «железка). С наступлением глубокой ночи в «железку» играли. Здесь были и самые крупные ставки. В 1908 году - повторный строжайший приказ и запрещении «железной дороги». Однако тайно в эту играли продолжали играть.

Как и полагалось в бюрократическом государстве, разрешение на карточную игру было обусловлено рядом строгих ограничений, несмотря на это, популярность азартных игр была высока. Можно предположить, что чем более развита карточная и любая другая азартная сфера, тем более высок уровень преступности, ведь проигравший, оставшись без денег и соответственно средств к существованию, как правило, совершает кражу, либо другое преступление.

Борясь с последствиями, вызванными широким распространением азартных игр, власти стали вводить всяческие ограничения. Так, в апреле 1908 года московский градоначальник издал приказ, который запрещал руководителям клубов допускать женщин в помещения, где велась игра. Кроме того, предписывалось вести строгий учет всех гостей - дежурные распорядители должны были обязательно вносить их фамилии в книги. Сама же игра могла происходить лишь с 20 часов вечера до 6 утра. Играть в дневное время было категорически запрещено.

Но настоящий удар по карточным играм, а, следовательно, и по благосостоянию клубов, был нанесен осенью 1910 года. Тогда всех владельцев и руководителей обязали дать подписку, что у них в клубах никаких «азартных» игр не будет - только разрешенные «коммерческие». Другими словами, государство как могло стремилось максимально контролировать данную сферу. Как правило, это контроль только «вставлял палки в колеса» владельцам клубом и кружков, при этом не важно перворазрядные это были клубы или второразрядные.

Литературно-художественный кружок, элитный клуб богемы, возник в 1896 году в Москве и размещался в арендованном трехэтажном доме на Большой Дмитровке.

«Близ полуночи… в кружок со всех концов Москвы стекались отыгравшие спектакль артисты, редакторы и писатели, окончившие дневой труд, секретари газет, через час отправлявшиеся на ночную работу - выпускать завтрашний номер, и разного рода таланты и их поклонники», - писал завсегдатай клуба писатель Николай Телешов.

Здесь собирались сливки литературно-художественной Москвы. Чего стоят только самые звонкие имена - Шаляпин, Станиславский, Немирович- Данченко, Серов, Коровин, Васнецов. Частенько заезжали политические деятели либерального толка, депутаты Государственной Думы.

Литературно-художественный кружок проводил шумевшие на всю Москву концерты, лекции, диспуты. Его культурная деятельность не вызывает сомнений. Но наиболее острые ощущения посетителям Кружка давала карточная игра в верхнем зале. Здесь за столиками, покрытыми зеленым сукном, играли ночи напролет. Особым интересом игроков и зрителей пользовались «золотые» столы, где минимальная ставка была - золотой десятирублёвик.

Воспоминания о карточной игре в Литературно-художественном кружке оставил не только Телешов, но и поэт-символист Владислав Ходасевич. Попасть в Кружок на доклад с последующей литературной дискуссией молодому Ходасевичу удалось в 1902 году, когда он еще был в выпускном классе гимназии. Общественная жизнь до и после литературных докладов вихрилась в так называемой столовой, куда съезжалась «вся интеллигентская и буржуазная Москва» из театров, с концертов, с лекций.

«Огромное помещение, большой штат служащих, литературные и исполнительные собрания, спектакли, ёлки, библиотека, благотворительная деятельность - все это далеко не покрывалось членскими взносами, входной платой и доходами от буфета», - писал Ходасевич. «Кружок жил и мог жить только картами - да не какими-нибудь коммерческими играми, а “железкой”. Железка начиналась часов в десять вечера и продолжалась до семи утра, а в некоторые периоды даже до часу следующего дня… Нельзя отрицать, что карточная сторона кружковской жизни преобладала над прочими». Каждую ночь шла игра за десятью в среднем столами, и за каждым 10-12 игроков. Таким образом, по подсчетам мемуариста, за ночь через карточные комнаты проходило человек по триста. При этом конфликты разражались редко, так как играли не столько для денег, а для удовольствия.

Все технические новинки также использовались литературно- художественным кружком - использовали электричество, не жалея денег и поставили телефоны. Накопленные капиталы позволяли не столько арендовать роскошные помещения, но и заниматься благотворительностью.

Громким был случай, когда в безвыходной финансовой ситуации оказался Художественный театр. Искали заем на 25 тыс. рублей под малые проценты, чтобы выехать на гастроли за границу и заработать. Знакомые коммерсанты колеблись, давать или нет. Литературно-художественный кружок из своих средств выделил нужную сумму под вексель без процентов. Через год театр долг вернул.

О торжественных приемах в Кружке сохранилась и такая история. В 1913 году Москву приехал знаменитый поэт-символист Эмиль Верхарн. Его возили по московским достопримечательностям и всюду потчевали разносолами. «Но, когда на банкете, данном Верхарну Литературно- художественным кружком его “ввели в зал” и он быстро, сквозь пенсне оглядел парадны стол, сверкающий белоснежной скатертью, серебром, хрусталем, и увидал на нем огромную серебряную лохань, а в ней четырехугольный куб льда с выдолбленный серединой, сплошь наполненной зернистой икрой, с погруженной в нее серебряной лопаткой, впечатлительный фламандец не мог сдержать своего изумления и воскликнул: “C' est colossal!”». Как пишет Сергей Дурылин, икры было полпуда, что не так уж и «колоссально» по московским меркам.

Во Дворце графов Разумовских со львами на воротах до 1917 г. располагался Английский клуб. Это один из первых российских джентльменских клубов, который славился своими обедами. В обществе его даже называли «храмом обжорства». Славился он и карточной игрой в «адской комнате, где шла азартная игра, где жизнь имений и людей зависела от одной карты, от одного очка… а иногда даже -- от ловкости банкомета, умеющего быстротой рук “исправлять ошибки фортуны”». Кроме того, Английский клуб во многом определял общественное мнение.

Нельзя не отметить, что библиотека клуба считалась лучшей в России. При этом Устав клуба запрещал разговаривать в библиотеке, и устанавливал штраф за унесенные домой, хотя бы и на время, свежие газеты. Количество членов клуба строго ограничивалось, и новых принимали только по рекомендациям после тайного голосования.

Английский клуб представлял собой самое многочисленное джентльменское собрание Москвы, известное своими карточными играми, роскошными обедами и политическими дискуссиями. Попасть в него было не так просто: клуб обладал элитным статусом, прием новых членов был ограничен и осуществлялся тайным голосованием и только по рекомендациям. Это могло произойти не только в случае смерти или выхода из клуба одного из его членов, но и в результате нарушений правил, например, невыплаты вовремя карточного долга. В таком случае имя недобросовестного должника записывалось на специальной черной доске. В 1909 году увеличилась плата за входные билеты -- за приглашение на обеды гости платили по 100 рублей.

Количество обедов сократилось. В комнате «лифостротон» (судилище) разместили «черную доску», о которой было упомянуто чуть выше, на которой записывали исключенных за неуплату взносов членов клуба. До погашения долга вход в клуб был запрещен. Кроме того, при длительном отсутствии в клубе члены выплачивали штраф в 300 рублей. Были введены также штрафы за игру в карты после официального закрытия клуба. Но Английский клуб все равно нуждался в деньгах. И в 1912 году клуб сдал в аренду землю на Тверской улице. Торговцы перед зданием клуба построили палатки и павильоны, которые москвичи назвали Английскими рядами. А в левом крыле среди прочих арендаторов приютился синематограф.

Клубные дни, в которые всегда клуб был всегда полон своими членами, были среда и суббота. Внутри клуба была поразительная роскошь и мертвая тишина. Здесь кипела игра на наличные: с начала XX века среди членов клуба стали появляться богатые купцы.

Помещение делилось на следующие комнаты: «портретный» зал, аванзал, фруктовую, большую парадную столовую, читальный зал, «говорильня», большая гостиная, «кофейная», бильярдная, «инфернальная», «старшинская», лакейская. Первый зал был уставлен ломберными столами, здесь, тихо и безмолвно, шла скромная коммерческая мелкая игра. Главными игроками выступали старички, которые не сходили со своих мест уже не одно десятилетие. Члена клуба называли этот зал «детским», так как там велась слишком мелкая и тихая игра.

Начинался клуб с аванзала - большой комнаты с огромным столом посередине. Во время баллотировки в действительные члены клуба на середину стола ставились баллотировочные ящики, куда «каждый входящий в эти дни член клуба, обязан был положить в ящики шары, сопровождаемый дежурным старшиной. По всем стенам аванзала стояли удивительно покойные, мягкие диваны, где после обеда члены клуба и гости переваривали пищу в облаках дыма ароматных сигар, а в старину -- Жуковского табаку в трубках с саженными черешневыми чубуками, которые зажигали лакеи».

В дни праздников устаивались торжественные обеды. К шести часам клуб заполнялся стариками и молодежью, мундирами и фраками. В большой гостиной готовится огромный стол с выпивкой и закуской. Пиршества сопровождаются хорами: русским, венгерским или цыганским. «Эстрада в столовой -- это единственное место, куда пропускаются женщины, и то только в хоре. В самый же клуб, согласно с основания клуба установленным правилам, ни одна женщина не допускалась никогда. Даже полы мыли мужчины».

Однако постепенно дела клуба становились все хуже и хуже - менялась публика, стало малолюднее и скучнее. «Обеды накрывались на десять -- пятнадцать человек. Последний парадный обед, которым блеснул клуб, был в 1913 году в 300-летие дома Романовых». В течение Первой Мировой войны половина клуба занимал госпиталь, затем в 1918 году клуб прекратил свое существование.

Охотничий клуб стал существовать в Москве с 1887 года, изначально был не рентабельным, так как не были предусмотрены азартные игры, приносящие клубу основной доход, были лишь одна бильярдная и скромная игры в карты старичков-охотников. При этом штрафов не было вовсе. В залах клуба происходили различные мероприятия, будь то выставки, семейные вечера, охотничьи обеды и ужины по субботам с дамами и хорами, охотничьи собеседования, балы.

Клуб изначально размещался на Тверской улице, затем переехал на Воздвиженку, где он достиг полного расцвета.

«В третьем этаже этого дома, над бальной залой и столовой, имелась потайная комната, до которой добраться по лестничкам и запутанным коридорчикам мог только свой человек. Допускались туда только члены клуба, крупные игроки. Игра начиналась после полуночи, и штраф к пяти часам утра доходил до тридцати восьми рублей. Так поздно начинали играть для того, чтобы было ближе к штрафу, и для того, чтобы было меньше разговоров и наплыва любопытствующих и мелких игроков. А крупным игрокам, ведущим тысячную игру, штраф нипочем».

В данный клуб, съезжались буржуазные прожигатели жизни обоего пола, что отличает его, например, от Английского клуба. При этом по роскоши убранства и по азарту игры достойным соперником ему был описанный выше Литературно-художественный кружок.

«В одной из этих комнат стояло четыре круглых стола, где за каждый садилось по двенадцати человек. Тут были столы «рублевые» и «золотые», а рядом, в такой же комнате, стоял длинный, покрытый зеленым сукном стол для баккара и два круглых «сторублевых» стола для «железки», где меньше ста рублей ставка не принималась. Здесь игра начиналась не раньше двух часов ночи, и бывали случаи, что игроки засиживались в этой комнате вплоть до открытия клуба на другой день, в семь часов вечера, и, отдохнув тут же на мягких диванах, снова продолжали игру». Клуб прекратил свое существование после октябрьской революции 1917 года.

Нельзя не упомянуть и бильярдные залы, которые во второй половине XIX века устраивались в клубах, ресторанах и даже государственных учреждениях. В Москве прекрасно оборудованные бильярдные залы были во всех престижных клубах - в Английском на Тверской, в Охотничьем на Воздвиженке, в особняке Литературно-художественного кружка на Большой Дмитровке, в Купеческом клубе на Малой Дмитровке. Увлечение бильярдом породило целую когорту профессиональных игроков - играя на деньги, они зарабатывали немалые состояния.

Криминальный характер игр в какой-то момент начал беспокоить московскую полицию. Приказы по московской полиции запрещали под страхом привлечения к ответственности за азартные игры в бильярд на деньги.

«Во всех трактирных заведениях биллиардная игра под названием “барак” запрещена», - гласил приказ по московской полиции 1884 года.

В 1891 году был издан приказ, воспретивший игру маркёров с посетителями на деньги: «Его сиятельство господин московский генерал- губернатор изволил признать необходимым немедленно воспретить игру маркёров на бильярде с посетителями на деньги во всех гостиницах, трактирных заведениях и вообще публичных местах, где имеются бильярды».

В конце XIX века производство бильярдов ширилось, потому что богачи не жалели денег на создание бильярдных комнат. В некоторых усадьбах бильярдные комнаты становились третьей по значимости и убранству комнатой после гостиной и столовой. Для выработки проектов приглашали лучших дизайнеров.

В целом необходимо отметить, что существовали также второразрядные клубы и кружки, которые посещала уже более бедная публика. Выбор того или иного клуба определялся по большей части материальным положением, за исключением нескольких клубов. Форма проведения досуга в данном случае ярко показывает, как она определяет занимаемое положение в обществе.

Процесс замещения трактира рестораном

В конце XIX века начался, а в начале XX века стал интенсивно развиваться процесс замещения трактира рестораном, что произошло, например, с знаменитым трактиром Тестова в Москве на Театральной площади, когда трактирные заведения реконструировались и менялись вывески на «ресторан». Законодательно не было четкой разницы между трактиром и рестораном, однако разница все же была и выражалась в интерьере помещения, новом меню, манере обслуживания и развлекательной программе. Другими словами, ресторан предлагал не только изысканную кухню, но и целый ряд увеселительных мероприятий.

Если говорить о трактирах, следует упомянуть, что раньше у представителей каждой профессии были свои трактиры: актерские, извозчичьи, охотничьи, ювелирные и даже лакейские. Подчеркну, что трактиры организованы именно по профессиональному принципу, не по сословному. Слава некоторых трактиров гремела на всю Москву. Например, на Масленицу за блинами ездили в трактир Егорова: кормили здесь отлично и порции были огромные. Лучшим оркестрионом славился «Большой московский» трактир. Даже петербургская знать, чтобы полакомиться лучшим поросенком, приезжала в трактир Тестова в Охотном ряду. Это был первоклассный трактир, где не раз угощали высочайших иностранных особ. Отсюда можно сделать вывод, что сословные различия в исследуемый период размывались. Было время, когда в центре Москвы существовал только один ресторан - «Славянский базар». Однако, как уже было сказано, в ходе процесса замещения трактира рестораном, количество последних с начала XX века интенсивно возрастало.

Из отличий трактиров от ресторанов следует указать то, что посетителей обслуживали уже не половые, а официанты во фраках, белоснежных рубашках с галстуками. Порции в ресторанах были меньше трактирных, а стоили зачастую дороже. Музыка в ресторанах - исключительно живая. Ценами трактиры и рестораны практически не отличались. В центре Москвы можно было встретить дорогой трактир и ресторан, в котором можно было сравнительно недорого поесть. К концу XIX столетия рестораны и трактиры стали настолько похожи, что даже знатоки гастрономии не могли точно сказать, к какой категории относится то или иное заведение.

Однако в зависимости от багажа знаний, будь то уровень интеллекта, знаний правил хорошего тона и т.д. хозяева трактиров и ресторанов, которые модернизировали их, меняя внутреннюю и внешнюю форму, ресторан низшего ранга выходил зачастую лишь пародией на перворазрядные заведения, так как хозяева не видели сути явления. В Москве до начала ХХ века выбор ограничивался блюдами французской и русской кухни, причём русская кухня явно преобладала. Трактиры славились, и не без основания, своими чисто русскими блюдами: блины, расстегаи, поросята, гурьевские каши, суточные щи, уха, осетрина, рассольник, пожарские котлеты и многое другое. С открытием и развитием ресторана на смену чисто русским блюдам пришли заграничные новинки, французские вина и деликатесы.

Само слово «ресторан» стали употреблять в названии заведений только в начале ХХ века, именно тогда многие трактиры первой категории стали именоваться ресторанами. При этом не всегда публика воспринимала эти изменения восторженно или хотя бы с одобрением. Например, перемена трактира Тестова в ресторан не всем пришлась по вкусу: «Старые москвичи- гурманы перестали ходить к Тестову. Приезжие купцы, не бывавшие несколько лет в Москве, не узнавали трактира. Первым делом -- декадентская картина на зеркальном окне вестибюля… В большом зале -- модернистская мебель, на которую десятипудовому купчине и сесть боязно». Деревянные столы и крашеные стены заменили дорогие номера, гобелены, колонны и бархатная мебель.

Цены в трактирах были весьма демократичными, чем в том числе и объясняется их большая популярность. Дешевые дежурные блюда на каждый день, публиковались в газетах.

Одним из самых популярных ресторанов Москвы во второй половине XIX века считался «Эрмитаж», открытый купцом Яковом Пеговым на углу Петровского бульвара и Трубной площади. Главной причиной популярности «Эрмитажа» был шеф-повар - знаменитый Люсьен Оливье. Здесь можно было встретить знать из Благородного собрания, ученых и профессоров Московского университета, знаменитых актеров, празднующих премьеру спектакля и студентов в Татьянин день. Концертные программы в трактирах и ресторанах особым разнообразием не отличались. В основном пели оркестры, пели русские и цыганские ансамбли и хоры.

Если говорить о социальном составе людей, вхожих в рестораны, то следует отметить, что контингент менялся. В рассматриваемый период рестораны перестали быть привилегией дворянского сословия, посетителем ресторана могли быть горожане из разных сословий, где они собирались под одной крышей. Так как Москва с конца XIX века с каждым годом росла и превращалась в крупный торгово-промышленный город, менялся и социальный состав привилегированных сословий, например, рестораны стали часто посещать предприниматели, промышленники, купцы и другие дельцы разного ранга. Москва стала больше приспосабливаться и примеряться к европейскому шаблону. Многие трактиры стали терять присущую им русскую атмосферу и стали европеизироваться и принимать соответствующий вид.

Как уже было сказано шел процесс замещения трактира рестораном, а также его модернизация. При этом это сопровождалось не столько сменой вывески, менялось внутренняя обстановка, помещения стали большими, просторными и чистыми, появилось много зелени, электричество, домашняя атмосфера и обстановка, что можно сравнить с иллюзией богатства для тех, кто не мог позволить себе это сделать дома. «Культурная среда столичного города предоставляла широкие возможности для самых разных форм социального взаимодействия. Различные сословия и социальные круги общества имели свои коммуникативные центры и формы общения». Другими словами, раньше рестораны были единым пространством, где можно было отгородиться от тех, кто был ниже по социальному статусу, однако со временем рестораны стали посещать люди разных сословий.

В любом случае материальный фактор присутствовал - именно уровень материального благосостояния определял, пойдет ли человек во второразрядный и перворазрядный ресторан. Однако были и такие места, которые наоборот, объединяли людей разных сословий, например, знаменитое гастрономические место, которое было всегда полно посетителей - булочная Филиппова, прославившаяся своими калачами и сайками. «В дальнем углу вокруг горячих железных ящиков стояла постоянная толпа, жующая знаменитые филипповские жареные пирожки с мясом, яйцами, рисом, грибами, творогом, изюмом и вареньем. Публика -- от учащейся молодежи до старых чиновников во фризовых шинелях и от расфранченных дам до бедно одетых рабочих женщин. На хорошем масле, со свежим фаршем пятачковый пирог был так велик, что парой можно было сытно позавтракать. Их завел еще Иван Филиппов, основатель булочной, прославившийся далеко за пределами московскими, калачами и сайками, а главное, черным хлебом прекрасного качества».

Особым способом черный хлеб, калачи и сайки даже замораживали и ежедневно отправляли обозами в Петербург к царскому двору, так как на месте не получалось выпекать их такими же вкусными.

Если говорить о досуге рабочих, то разнообразие развлечений, появившихся на рубеже веков, так и не смогло полностью заменить традиционные формы проведения досуга и общения, связанные с употреблением алкоголя в трактире, который был своего рода и клубом, где можно было обсудить последние новости и поделиться проблемами. В следствие этого трактиры и рестораны пользовались большой популярностью у жителей Москвы в начале XIX века.

Трактирный промысел в России «жестоко страдает от власть имущих», то есть от администрации и законов, не отвечающих, а прямо противоречащих нуждам рестораторов. Февральские события 1917 г. некоторые журналы приветствовали как долгожданное освобождение от гнета и произвола по отношению к трактирному промыслу чиновников и, в целом, государственных органов.

Понятие досуга помимо всего вышеупомянутого включает в себя понятие свободы личности. Не удивительно, что государство пыталось регулировать и эту сферу частной жизни: определяло контингент посетителей ресторанов, следило за некоторыми из них в помещениях заведений трактирного промысла, составляло список тех из них, которые были годны для посещения воинскими чинами, ограничивало в правах общества, запрещало обсуждение политических и религиозных вопросов в собраниях клубов, имело возможность закрывать по собственному усмотрению любое общество.

Увлечения горожан меняли пространство города. Строительство и в Москве ресторанов, модернизация трактиров, с обслуживающей их транспортной инфраструктурой, придавало новый облик городской застройке, за которой был виден город будущего.

Заключение

Москва в начале XX века представляла собой город с сильно неровными границами по краям и с тесными улочками в центре. Уже тогда город на карте представлял собой кольцевидную схему строения с дорогами и застройками, идущими от центра к окраинам. Официальная граница Москвы проходила по Камер-коллежскому валу - это своеобразное кольцо улиц, которое следует после Садового кольца.

Конец XIX - начало XX века ознаменовались бурным развитием науки и техники, строительным бумом и модернизацией всех сторон жизни людей. Технические новшества, электричество, водопровод, постепенно начинали входить в жизнь общества и становились ее неотъемлемыми атрибутами. Другими словами, жизнь москвичей стала намного комфортнее.

Задолго до революции в роли основного транспорта для перемещения по улицам города выступали московские извозчики. Позже к ним присоединились конки и трамваи. В Москве нововведения соседствовали с приметами старины, например, по одному и тому же рельсовому пути могла ползти конка, а за ней, тащился трамвай. В целом транспортная система активно развивалась, хотя автомобили были пока немногочисленны.

Несмотря на высокую смертность населения относительно Европы, неуклонно росло городское население, так как после реформы 1861 года по большей части мужское население хлынуло в Москву в поисках работы. Для стремительно растущего населения возникал вопрос, как проводить свое свободное время.

Форма досуга, которую выбирали горожане определялся несколькими факторами. В городе существовали формы развивающего досуга -- библиотеки, театры, музеи и др. Однако «творческий активный досуг требует специальной подготовки, развития духовных потребностей, которые не у всякого есть. Среднему малообразованному человеку город навязывает стандартизированный массовый досуг». Выбор досуга при этом тяготеет к тем, где главными проявлениями будут развлечение и общение. Этим можно объяснить популярность в начале XX века таких форм досуга как рестораны, азартные игры, магазины и бани.

Изменения в российской экономике в конце XIX начале XX века повлекли за собой изменения в культурной сфере, в повседневной жизни, а также в сфере досуга москвичей. Необходимо отметить, что некоторые формы досуга, например, поход в клуб или ресторан, были присущи высшим слоям общества, однако в связи с ростом благосостояния отдельных слоев населения, некоторые из данных форм модифицировались. Конечно, нельзя не отметить, что изменения коснулись не всех сфер досуга.

Выбор деятельности в свободное время зависит от ряда факторов, важнейшими из которых являются социальный статус и окружающая человека социальная среда, денежный доход, специфика трудовой деятельности, место проживания, а также возраст, пол, образование, семейное положение. Если говорить конкретно о материальном факторе, то, на мой взгляд, он был определяющим, именно он определял пойдет ли он в перворазрядный ресторан или во второразрядный, то же самое можно сказать и про магазины - небогатые пойдут совершать покупки на рынок, а богатые в магазин, например, в Елисеевский.

В изучаемый период ускоряется процесс стирания и размывания сословных различий. Этот процесс не мог ни затронуть сферу досуга. С одной стороны, происходил процесс формирования массовых моделей проведения досуга, которые не привязаны к той или иной сословной группе. С другой стороны, та модель отдыха, которая сформировалась в дворянской среде копировалась в других социальных слоях - в средних городских средах, а затем в низших.

Другими словами, в изучаемую эпоху развлечения стали играть роль социального механизма, который способствовал разрушению замкнутости дворянского и купеческого быта, и постепенного преодоления барьера между «высшей» и «низшей» сословными культурами. В данный период начинается активный процесс смыкания ранее обособленных сословных культур.

Если говорить о переменах в досуговой жизни москвичей в конце XIX начале XX века, то нельзя не отметить, например, трактиры, которые заменялись на рестораны. При этом процессе не просто менялась вывеска, но и менялся социальный состав посетителей, внутреннее убранство, электричество, меню, сервис и проч. Ресторан стал местом, который объединял под одной крышей людей из разных социальных слоев.

Однако данный процесс не касается всех московских трактиров, так как некоторые, так и оставались трактирами для простого народа, например, специальные трактиры для извозчиков. Можно упомянуть также булочную Филиппова, которая всегда была полна посетителями разного ранга. Можно также отметить, что в процессе замещения трактира рестораном наблюдается потеря русской атмосферы самого ресторана, а также его европеизация, в том числе это касается и предлагаемых блюд.