Увязнув в религиозных спорах, римляне перестали осознавать, какая опасность возникла над ними. Они не представляли, сколько варварских народов находиться по другую сторону Рейна и Дуная, но уже начинали понимать, насколько жестоки и отважны они в войне, жадные до чужого имущества и не имеют чувства жалости. Отдаленные от Рима племена нападали на народы живущие чуть ближе к Риму, а эти в свою очередь бежали еще ближе к Риму, создавая, таким образом, волны, которые размывали границы Западной империи, и чувствуя, что с каждым разом, варварские народы все глубже и глубже вклинивались на территорию империи, у них появлялось чувство собственной непобедимости и уверенность в слабости римских войск.

Сила Римской империи так же заключалась в ее единении. Во времена могущества и процветания, захваченные и присоединенные варварские народы и племена старались перенять те особенности, которые отличали их от римлян. Происходила ассимиляция, укрепление границ империи, уже не варварами, а подданными империи, обеспечивающими его продуктами сельскохозяйственной деятельности. Эти подданные превращались в спокойные провинции, лишившись свободы, воинственности, они жили под защитой римских войск и при нападении на эти территории варваров они ждали римские войска для защиты, не предпринимая попыток к обороне. Такая ситуация сложилась из-за слабовольности императоров и ленивых губернаторов, медленно исполняющих приказы от столь отдаленной от них столицы.

Последние императоры выросли в нежности, роскоши, отсутствием глобальных проблем, угроз, неспособностью к принятию жестких и быстрых решений. Цитируя слова Э. Гиббона: «Самые глубокие раны были нанесены империи во время малолетства сыновей и внуков Феодосия, а когда эти неспособные императоры, по-видимому, достигли возмужалости, они отдали церковь в руки епископов, государство в реки евнухов, а провинции -- в руки варваров».

Так же, не стоит забывать про самих варваров, они в противовес римлянам жили не в удобствах с легкодоступным питанием в теплых краях. Чтобы выжить им приходилось каждый день вступать в бой с суровой и холодной природой, охотиться на диких зверей, учиться воевать с более подготовленными и дисциплинированными войсками римлян. Наблюдение варваров за более развитыми государствами дало свои плоды, они научились дисциплине у римлян, в сумме с их храбростью и бесстрашием варварские войска стали серьезной боевой армией, которая могла бросить вызов серьезному противнику и победить в схватке с ним.

В 395 г. император Феодосий Великий разделил не только власть между своими сыновьми, Гонорием и Аркадием, но и все государство на Западную Римскую империю и Восточную Римскую империю.

Император Гонорий возглавил Западную Римскую империю и по определению Феодосия, как и все последующие императоры Запада, должен был получать одобрение восточноримского императора, остававшегося, по сути, главенствующим. Политика Гонория, по словам многих историков, ускорила падение Западной Римской империи.

Марцеллин Комит пишет, что Гонорий был у власти с 395 года по 423 год66, оспаривания этой датировки у историков нет.

Прокопий Кесарийский с сожалением отмечает, при императоре Гонории пал Рим, впервые за 8 веков. Без весомых причин захват Рима не мог произойти, поэтому давайте предположим, почему Рим пал именно при императоре Гонории.

Гонорий вырос вместе со своим братом Аркадием, и они совершенно не были готовы стать императорами. Когда Феодосий провозгласил их августами, то не предполагал что в скором времени он умрет, и на престолы сядут неподготовленные принцы. По словам Э. Гиббона, они не принимали участие в междоусобной войне, поэтому не заслуживают наслаждения от лучей славы, которая им не принадлежит. Феодосий был достаточно ленив, изнежен, при нем не было сдержанности безнравственного развития. Весь императорский двор перенимал манеры и слабости Феодосия, подражая ему во всем, поэтому не стоит удивляться, что его сыновья выросли изнеженными, не способные рационально мыслить и сохранять стабильность вверенных им империях. Багнелл высказывая свое мнение, отмечает, что братья императоры были слишком юны для управления империей: «Оба были слабыми (но не злыми), а младший -- Гонорий -- и вовсе придурковатым».

Зосим пишет, что сыновья Феодосия настолько были не способны к политике и фактическое управление перешло из братьев рук к их фаворитам - наставникам: «Отныне государство перешло к Аркадию и Гонорию. которые, хотя и являлись правителями, были таковыми лишь номинально: полную власть осуществляли Руфин на Востоке и Стилихон на Западе». Сразу после вступления на престол, стало очевидным, что сыновья Феодосия неспособны к управленческой деятельности, но никто не осуждал их за это, помня, что случается обычно при смене императора, да и уважение к их отцу было достаточно большим.

Когда умер Феодосий, Гонорию исполнилось 10 лет. По завещанию Феодосия, Стилихон помогал обоим сыновьям, фактически являясь регентов двух императоров, тем самым, по словам Зосима, он сосредоточил под своим командованием огромное и мощное войско: «он сосредоточил почти всю армию под своим, командованием. Поэтому когда Феодосии умер в Италии после свержения Евгения, Стилихон принял: командование над всей армией и сохранил все свое могущество. На его стороне остались самые умелые и храбрые воины, а слабые и никудышные были им отправлены на восток». Э. Гиббон предлагает нам другую версию, что Стилихон сразу заявил свои права как регента, и с настоль мощным военачальником никто спорить не стал: «он заявил притязание на звание регента обеих империй на время малолетства Аркадия и Гонория». А.Голдсуорти подтверждает мысль Э. Гиббона, говоря, что Стилихон сообщил всем, якобы Феодосий ему перед смертью завещал стать регентом его сыновей. Тем не менее, факт остается фактом, Стилихон первые 13 лет фактически управлял Западной римской империей на правах регента, а Гонорий издавал указы Стилихона от своего имени.

Стилихон обручил свою дочь Марию с Гонорием, а чуть позже выдал замуж и вторую свою дочь Терматию, по словам Иордана: «император взял в замужество обеих его дочерей, Марию и Термантию, одну за другой, но бог призвал к себе их обеих сохранившими девственность и чистоту». Гонорий почувствовав, что может не разбираться в серьезных делах, со спокойной душой передал бразды правления Стилихону, зная что он не подведет императора из-за своей честности. В Западной империи управлением государства фактически занимался тот человек, который управлял армией, а Стилихон по должности был магистром пехоты и конницы, иными словами главнокомандующим. Тем самым Стилихон стал одним из самых могущественных того времени, сосредоточив в своих руках армию и власть.

По происхождению Стилихон был вандал, поступив на военную службу, его очень быстро заметили и стали повышать по карьерной лестнице, он даже женился на дочери брата императора - Серене, что в будущем дало ему очень высокий статус по умолчанию - дядя сыновей Феодосия.

Стилихон был хорошим дипломатом, ярким примером этого служит событие 408 г., когда Аларих стал требовать от Рима денежной выплаты, за оказанные им услуги, либо в противном случае, он начнет грабить Римские территории. Стилихону была не выгодна это разграбление, и он убедил сенат выплатить требуемую сумму, Э. Томпсоном описывает это таким образом: «потребованную Аларихом сумму нельзя было тут же собрать из налогов. Правительство Гонория, понимая, что необходимо сохранить мир, сочло возможным взыскать необходимую сумму с тех, у кого были наличные деньги, то есть с сенаторов. На обсуждении в сенате был поставлен вопрос: стоит ли объявлять войну готам. Во время дебатов Стилихону был задан вопрос, почему он отказывается воевать, а хочет купить мир с помощью денег. Стилихон так умело объяснил свою позицию, что, по словам греческого историка, с приведенными им доводами пришлось согласиться. Сенат выплатил Алариху 4 тысячи либр золота. Однако большинство голосовало только из страха перед Стилихоном».

Естественно, такое уважение и высокий пост не могли не вызвать зависть и желание занять это место. Как уже было сказано выше, Гонорий был слабым и не особо умным, поэтому на него могли оказать влияния самые разные люди. Одним таким человеком, являвшимся завистником Стилихона был некий Олимпий. На востоке умер император Аркадий, и его трон должен был занять его сын Феодосий, но вследствие придворных интриг, вероятность удержаться на троне у Феодосия резко сокращалась, в связи с этим, Стилихон хотел отправиться в Константинополь, дабы уберечь власть для племянника Гонория, а Гонорий решил поехать вместе со Стилихоном. Главнокомандующий отговаривал императора от этой поездки, обосновывая свои слова тем, что узурпатор Константин находился на территории Западной империи, и отлучение легитимного императора из своих территорий вызовет массу вопросов и окончательно развяжет руки узурпатору. Как описывает Зосим: «Узурпатор уже опустошил всю Галлию и жил в Арелате». Второй проблемой являлся Аларих, который тоже начал совершать вооруженные нападения на территории Рима, и если Гонорий покинет страну, Аларих подумает, что он испугался и оставил трон, что в свою очередь развяжет руки еще и Алариху. Стилихон смог убедить Гонория отказаться от поездки, и цитируя слова Зосима: «Кроме этих причин, которые были достаточными уже сами по себе для того, чтобы потребовать присутствия и внимания императора, Аларих надвигался с огромной армией варваров. Будучи вероломным варваром, он вторгся бы в Италию, если бы узнал, что страна оставлена без защиты. Стилихон заявил, что лучшим выходом для государства было бы послать Алариха против узурпатора, взяв некоторое количество варваров вместе с римскими силами во главе с их командирами. Тогда императорская армия могла бы выступить вместе с Аларихом, в то время как сам Стилихон по приказу императора должен был пойти на Восток с письмами-наставлениями для Феодосия. Император решил, что Стилихон был прав во всем им сказанном и, дав ему письма для восточного императора и для Алариха, покинул Бононию».

Как только Стилихон покинул пределы Равенны, Олимпий стал чаще общаться с Гонорием, и навязал ему мысль, что Стилихон на самом деле хочет посадить на Константинопольский трон своего сына, а не утвердить власть в руках Феодосия. Как об этом пишет Б.Багнелл: «Но при дворе уже зрел заговор по устранению могущественного и ничего не подозревающего министра. Олимпий, один из придворных, имевший доступ к Гонорию во время путешествия, высказал клеветническое предположение, что Стилихон планирует избавиться от Феодосия и возвести на восточный трон своего сына. В Тикинуме он посеял те же семена недоверия в войсках, в которых начались беспорядки. Результатом его усилий стал военный мятеж, в котором почти все официальные лица, приближенные к императору, включая преторианских префектов Италии и Галлии, были убиты».

По возвращению в западный Рим, Стилихона арестовали, и казнили. Зосим сожалеет о смерти Стилихона и описывает события таким образом: «Олимпий, имевший теперь полную власть над императором, послал императорские указы, солдатам в Равенну, в которых им предписывалось посадить Стилихона под домашний арест. И пока его сын Евхерий укрывался в Риме, Стилихон ожидал казни. Когда его солдаты рабы и соратники, которых было очень много, попытались спасти его от смерти, Стилихон пресек на корню их попытку страшными угрозами и положил свою голову под меч, Он был самым умеренным из всех влиятельных людей того времени. Это проявилось и в том, что он женил Феодосия на (своей) племяннице и поручил империю его двум сыновьям. Сам он был магистром в течение 23 лет. Он никогда не торговал военными должностями и не присваивал солдатского содержания. Хотя у него был единственный сын, он назначил его на должность нотария и трибуна, не изобретая для него новых высших должностей. Итак, пусть изучающие эту историю узнают время его смерти: это было в консульство Басса и Филиппа, в тот самый год, когда умер император Аркадий, 22 августа».

Некоторые историки дают разную оценку деятельности Стилихона, которая отлична от мнения Зосима, например Б. Бьюрри пишет: «Падение Стилихона не вызвало сожалений в Италии. В течение тринадцати с половиной лет этот наполовину романизированный германец был фактическим хозяином Западной Европы, и он явно не выполнил свою главнейшую задачу защищать граждан империи и ее провинций от жадных варваров, кишащих на ее границах. Он сумел вытеснить Алариха из Италии, но не помешал ему вторгнуться в нее. Он уничтожил войско Радагайса, но сначала Радагайс опустошил Северную Италию. Пока он стоял у руля государства, Британия едва не была потеряна для империи, а Галлия опустошена варварами. Ситуация была действительно сложной. Но министр, который намеренно спровоцировал и продолжил спор относительно управления Иллирией (относившейся к Восточной империи) и позволил, чтобы на его политику влияла зависть и личные амбиции, когда вся его энергия была необходима для защиты границ, не может быть избавлен от ответственности за несчастья, выпавшие на долю Римского государства при его жизни, и развал Западной империи, имевший место сразу после его смерти. Много зла можно было избежать, и в первую очередь позора и унижения Рима, если бы он нанес безжалостный удар Алариху -- который не заслуживал милосердия, -- что Стилихон мог сделать не единожды. Истинный патриот Римской империи сделал бы это без колебаний. Жители римских провинций тоже имели все основания быть недовольными политикой этого германца, которого милость Феодосия возвела на столь высокий пост. Когда императорский эдикт объявил Стилихона государственным преступником, который стремился обогатить и пробудить к действиям варварские народы, жестокие слова, вероятно, выражали общественное мнение».

Историк Марцеллин Комит подтверждает слова Бьюрри Б., говоря что: «Комит Стилихон… презирал Гонория и домогался его власти. С помощью подарков и денег он соблазнял племена аланов, свевов и вандалов, настраивая их против власти Гонория и стремясь сделать цезарем своего сына Евхерия, язычника, который злоумышлял против христиан. Когда его замыслы были раскрыты, он тотчас же вместе с Евхерием был предан смерти».

После смерти Стилихона, Гонорий моментально отказался от своих обещаний взять на службу вестготов и выплатить обещанные деньги, что было еще одной ошибкой политики этого императора, полагавшегося на лицемерие придворных, погрязших в интригах.

Стоит отметить, что Аларих до последнего не хотел разворачивать войну, первое время он постоянно искал диалог с Гонорием, предлагая уменьшить сумму выплат, обменяться знатными юношами83. Однако, так и не сумев договориться, в 410 г. Аларих взял Рим. Впервые за 800 лет Рим пал. Разорение города длилось 2 дня. Источники рисуют ужасающую картину: «Немеет язык и рыдания прерывают слова диктующего. Берут город, который взял весь мир; мало того, прежде чем погибнуть от меча, он погибает от голода, и лишь немногие остаются, чтобы быть взятыми в плен. В мучительном голоде бросаются на мерзкую пищу, рвут члены друг у друга, мать не щадит грудного ребенка, и снова принимает в утробу недавно изведенного оттуда».

Западная Римская империя оказалась во власти германцев и становилось все более ясно, что удержать эти земли под контролем становится практически невозможным. Был нарушен баланс внешних и внутренних сил в этом регионе, удержать который мог только Флавий Стилихон. До падения Западной Римской империи только два императора были утверждены восточноримским двором.

Однако уже вскоре в центре внешней и внутренней политики Римской империи появился новый человек, который обладал полководческим и дипломатическим гением, способным остановить казавшийся неизбежным развал империи и найти тот необходимый баланс, который остановит варварские вторжения и позволит начать новый этап внешней политики Римской империи.

2.2 Аэций: начало карьеры

О происхождении Флавия Аэция упоминают многие из античных авторов, поэтому часть сведений сомнению не подлежит.

О семье Аэция нам известно достаточно много - в основном из сочинений Григория Турского и Иордана - мать его была из знатной cемьи Италии, а отец «происходил из рода сильнейших мезийцев из города Доростора». Отец Аэция Гауденций был магистром конницы и пользовался серьезном влиянием при императоре, из-за чего Аэция еще в юношестве взяли телохранителем к Гонорию.

Можно утверждать, что Флавий Аэций родился в период правления Феодосия Великого, вероятно, приблизительно в 395-м гг., т.е. в год разделения империи на Западную и Восточную, в городе Доростор, на нижнем Дунае. По словам Иордана: «патриций Аэций…был из сильнейших рода мезийцев, из города Доростора». Таким образом, его родиной была придунайская провинция Мёзия, область между Нижним Дунаем и Балканскими горами, населенная многочисленными фракийскими племенами. Эта область давно попала в поле экономических и политических интересов античного мира. Еще греки в период Великой греческой колонизации задействовали этот район и племена для налаживания торговых путей. Римское завоевание территорий, на которых сейчас располагаются современные государства Болгария, частично Сербия и Румыния, началось во II в. до н.э. Однако завершение завоевания по праву принадлежит Марку Лицинию Крассу, а уже в эпоху Империи при императоре Домициане данная территория была разделена на Нижнюю и Верхнюю Мезии, а также Прибрежную Фракию. Необходимо отметить, что племена фракийцев продолжали сопротивление римскому владычеству, в частности, активно поддержали даков в их борьбе против завоевания императора Траяна. После административной реформы Диоклетиана и Константина Верхняя Мёзия вошла в новую административно-территориальную единицу империи - диоцез, в частности, в диоцез Мёзия вместе с Македонией, Эпиром, Ахайей и о. Крит, в то время как Нижняя Мёзия -- в диоцез Фракия. В IV веке Верхняя Мёзия входила в диоцез Дакия. Поэтому рождение Флавия Аэция произошло именно в этом районе.

Григорий Турский сообщает, что отцом Аэция был Гауденций, представитель местного знатного рода90, относя, таким образом, его к варварам-мёзийцам. Гауденций начал свою службу доместиком и дослужился до магистра конницы, которая стояла на дунайском лимесе Римской империи. О матери Аэция известно только то, что она из известного, богатого рода, происходящего и проживающего на территории Италии.

Григорий Турский в своем труде упоминает работу некого историка Рената Фригерида, который в 12 книге своей истории вот так описывает Аэция в юношестве: «Он был среднего роста, крепок, хорошего сложения, то есть не хилый и не тучный; бодрый, полный сил, стремительный всадник, искусный стрелок из лука, неутомимый в метании копья, весьма способный воин и прославлен в искусстве заключать мир. В нем не было ни капли жадности, ни малейшей алчности, от природы был добрым, не позволял дурным советчикам уводить себя от намеченного решения; терпеливо сносил обиды, был трудолюбив, не боялся опасностей и очень легко переносил голод, жажду и бессонные ночи. Видимо, ему с малых лет предсказали, к какому положению его предназначала судьба, но о нем пойдет речь еще в свое время и в своем месте». По описанию Рената, можно подробнее рассмотреть личность Аэция в юности. Он получил превосходное научное образование - об этом свидетельствует описание - искусство заключать мир. Дипломатия подразумевает умение анализировать, рассчитывать дальнейшие действия, высокая самоорганизация, самоконтроль, продумывать возможные варианты развития событий и, конечно же, мудрость - эти качествами, бесспорно, должен обладать любой толковый политик, коим и являлся Аэций по мнению многих историков и современников. Более подробное внимание уделяется Аэцию как воину. Он превосходно обладал необходимыми для хорошего воина качествами, Ренат Фригерид не просто описывает воинские умения Аэция, а добавляет к ним эпитеты, что означает некий более высокий уровень владения этими самыми воинскими умениями. Уважение и отзывы современников о Аэцие как о превосходном воине проливают свет на такие важные черты характера как - дисциплина, железная воля, умение управлять своими эмоциями, желаниями, настойчивость и выдержка. Не зря Ренат описывает подробно умения Аэция, потому что превосходное владение вышеописанными навыками подразумевает долгое и упорное обучение, умение постановки цели и поиск верных путей достижения этих целей. Эти описания вполне достоверны, так как в своей деятельности Аэций превосходно владел как военными способностями и умением воплощать и применять в нужный момент, так и дипломатическими знаниями, что в общем итоге дало как результат высокое положение в обществе, высокий авторитет.

Чрезвычайно интересен тот факт, что с ранних лет Аэций оказался в центре политических событий Римской империи. Как сообщает Григорий Турский, сначала он попал ко двору Гонория в качестве телохранителя. Однако уже в 408 г. Аэций оказывается в гуще событий. Получается, что в тот момент, когда Гонорий казнит Стилихона, Аэций находится при дворе, который всегда полон слухов и сплетен, поэтому известие об опале некоронованного правителя Запада, уже должно было будоражить весь двор.

Как уже было сказано выше, у Стилихона были договоренности с Аларихом и соответственно ряд обязательств. Теперь после смерти Стилихона Аларих потребовал нового договора, включавшего в себя обмен знатными заложниками, кем и стал Аэций. Тут имеется небольшое расхождение в информации - Григорий Турский пишет, что Флавий Аэций был в плену дважды - у готов и у гуннов, однако в чужеземном плену он был трижды - дважды у вестготов, между чем был у гуннов. Еще при Стилихоне с 405 года Аэций был его представителем при дворе Руа95. Там, как утверждает Э. Дешодт, Аэций обрел статус куда более значимый, чем простой заложник, к которому прислушивался сам Руа. Так, Аэций подтолкнул Руа, разочарованного союзом с Гонорием, заключить союз с Константинополем, не порывая с Римом. А в 408 году Аэций отправился к Алариху.

Отсутствие упоминания о третьем плене Аэция у Григория Турского объяснимо тем, что его труд, в принципе, не посвящен Аэцию, последний лишь вскользь упоминается, и то, вся его биография рассказана очень кратко - в несколько строчек.

Значение пребывания в варварском плену нельзя недооценивать. По мнению Э. Дешодта, именно Аэций помог развить в Аттиле все его задатки и таланты. А.А. Голдсуорти пишет о том, что за время, проведенное в плену, Аэций научился глубоко понимать кочевников и завязал связи, которые в дальнейшей жизни сослужили ему великую службу.

2.3 Второй этап карьеры

Дальнейшие политические действия Флавия Аэция во многом были успешны из-за его связей из детства. Связи с варварами впервые пригодились, когда в 423 году после смерти императора Гонория к власти пришел узурпатор Иоанн, который назначил Аэция смотрителем своего двора. Восточная Римская империя не признала Иоанна, и император Феодосий в 424 году послал войска в Западную империю. По планам Феодосия на престол должен взойти Валентиан III, сын соправителя Гонория - Констанция III. Иоанн отправил своих послов к Феодосию, но их очень грозно встретил император, Иоанн решил подстраховаться и доверил своему молодому помощнику Аэцию, который в тот момент являлся смотрителем дворца, огромное количество золота, чтобы он привел войска гуннов к границе с Италией, дабы в случае появления на горизонте войск Феодосия II. Аэций должен был с войском гуннов напасть с тыла, а Иоанн ударил бы в лоб, тем самым обеспечив себе победу в сражении. Это противостояние больше известно как борьба за власть между Галлой Плацидией и Иоанном. Иоанн отправил Аэция к гуннам, чтобы тот, фактически, нанял их и напал на византийскую армию, как только та войдет в Италию. Однако Аэций не успел, Иоанна казнили, Плацидия вместе с сыном вступила в Равенну, где Валентиана провозгласили императором, а Плацидию его регентшей. Аэций, отправив гуннов обратно, не стал развязывать войну с новым императором, который даровал ему звание magister militum.

Галла Плацидия, мать Валентиниана III, обладала огромным влиянием. В 424 г. она получила титул августы, получив при этом огромную власть. Она пыталась контролировать двух сильнейших командующих - Аэция и Бонифация, постоянно стравливая их, тем самым, не давая им консолидировать власть в своих руках. Эта борьба двух полководцев и Галлы Плацидии, в результате которой Флавий Аэций обрел огромную власть, отражена во многих источниках - сведения о ней присутствуют в «Хронике» Проспера Аквитанского, в «Войне с вандалами» Прокопия Кесарийского, в «Галльской хронике 452 года» и др.

Особое внимание этой борьбе уделяет Прокопий Кесарийский - он видит причины конфликта между Галлой Плацидией, де-факто правившей в Риме, и Бонифацием в интригах Аэция, которые тот плел вокруг Бонифация. Бьюри Дж. Багнелл же считает, что Бонифаций стремился стать узурпатором, постоянно укрепляя свою власть в Африке. Несколько попыток Империи усмирить Бонифация, как отмечает Проспер Аквитанский, не увенчались успехом. Борьба с Римом, по мнению Бьюри Дж. Багнелла, побудила Бонифация заключить военный союз с вандалами Гейзериха. По свидетельству Прокопия Кесарийского вандалам за это полагалось две трети африканских провинций в обмен на военную помощь. Бонифаций, наладив мирные отношения с Римом, хотел отправить вандалов обратно в Испанию, в результате чего началась война. Для спасения африканских провинций Галла Плацидия решила возобновить союз с Бонифацием. Римские войска проиграли несколько сражений, Африка была утеряна, а Бонифация отозвали в Рим.

В это время Флавий Аэций с успехом завоевывал себе престиж в Европе благодаря успехам против готов и франков в Галлии.

По словам Прокопия, Аэций являлся одним из самых влиятельных сторонников Иоанна, и, имея большое войско, вступил в бой с императорской армией. И тогда новое правительство было вынуждено не только простить Аэция, но и назначить его комитом и главнокомандующим в Галлии, и только при этом условии Аэций согласился уговорить гуннов покинуть Италию. Несмотря на все успехи Аэция, Плацидия затаила злобу на него, помня о том, что он воевал на стороне узурпатора Иоанна. Аэцию служил в тяжелом гарнизоне в Галлии, где с севера он защищал границы этой провинции от франков, а с юга - от готов. В Галлии Аэций успешно сражался с вестготами и франками, не давая первым расширить их владения, а вторых отбросив за Рейн. После возвращения в Равенну в 429 г. Аэций, ставший уже одним из самых известных римских полководцев, окунулся в придворные интриги, в каковых весьма преуспел, обойдя и частично физически уничтожив своих соперников, и стал в 430 г. верховным главнокомандующим. В этом качестве он успешно воевал с различными варварскими племенами, укрепляя римскую власть в Альпах и Галлии. Наградой ему стало назначение консулом 432 г. Несмотря на все успехи Аэция, После этого Аэция в 429 году получил пост magister militum и сразу же выступил против экс-магистра Феликса и добился его казни. В 430-431 гг. Аэций успешно действовал против ютунгов. Опасаясь чрезмерного усиления Аэция, Галла Плацидия решила натравить на него Бонифация. Как отмечает Проспер Аквитанский, Бонифаций тоже был пожалован в magister militum, после чего сразился с Аэцием и одержал победу (432 год), однако получил в бою рану и вскоре скончался. Аэций бежал в свое поместье, где жил некоторое время: «Аэций же, лишившись власти, жил в своём владении (agrum), и там, [совершив] внезапное нападение, его попытались убить некие его враги. Бежав в Рим, а оттуда в Далмацию, потом через Паннонию [Аэций] приходит к гуннам и, пользуясь их дружбой и помощью, поддерживает мир между принцепсами и восстанавливает свою власть»

Здесь опят фигурируют гунны в качестве помощников Аэция: он бежал к своему, как считает Бьюри Дж. Багнелл, старому другу - гуннскому королю Руа, с чьей помощью он вновь появился в Италии. Подобный характер отношений Флавия Аэция с гуннами отмечает и Э. Дешодт.

А в 433 году Аэций вернул себе прежнюю должность при Равеннском дворе и стал патрицием - эта дата и событие четко зафиксированы в «Галльской хронике 452 года». По мнению А. Голдсуорти, больше на место Аэция никто не претендовал, а он стал фактическим правителем Западной империи вплоть до своей смерти в 454 г.

Показательно, что Аэций снова обращается за помощью к гуннам, как и в 424 году, поддерживая узурпатора Иоанна. Вообще, надо отметить, что отношения Аэция с гуннами, как и с другими варварскими племенами, заслуживают отдельного разбора.

Пока Аэций был в плену, он женился на дочери знатного гота Карпилиона, она родила ему сына, которого тоже назвали Карпилионом. Достаточно быстро Аэций стал начальником императорской гвардии, отличившись во многих боях. Чуть позже его назначили доместиком и из этой должности, когда к власти, после смерти Гонория, пришел Иоанн (в связи с тем, что будущему императору по праву крови Валентиниану было всего 5 лет), Аэций был назначен смотрителем дворца императора.

К 429 году Аэций завоевал к себе огромное уважение и высокий статус - благодаря своей успешной службе в Галлии, победам и относительному спокойствию на этих землях. Уровень доверия и уважения был настолько высок, что Аэций смог потребовать смещение правой руки Плацидии - Феликса, магистра 2х родов войск и предложить свою кандидатуру на этот пост. Получив требуемую должность, Аэций продолжил возвышаться по карьерной лестнице, в 432 году став консулом.

На должности магистра он пробыл недолго, По словам Прокопия Аэций хотел стать единственным главнокомандующим: «…Бонифация, Плацидия назначила главнокомандующим всеми военными силами в Ливии. Это было не по Душе Аэцию, однако, он не подал виду, что ему это не нравится. Их вражда еще не обнаруживалась, но была скрыта под личиной приязни. Когда Бонифаций оказался уже далеко, Аэций оклеветал его перед Плацидией, говоря, что он хочет незаконно захватить власть над Ливией, отняв у нее и у василевса всю эту область; он говорил, что ей самой нетрудно убедиться в справедливости его слов: если она вызовет Бонифация в Рим, он ни в коем случае к ней не явится. Когда Плацидия это услышала, ей показалось, что Аэций говорит верно, и она так и поступила. Аэций же, предупредив ее, тайно написал Бонифацию, что мать василевса злоумышляет против него я хочет его погубить. Он утверждал, что есть у него и серьезное доказательство, а именно то, что очень скоро Бонифаций будет без всякой причины отозван в Рим. Вот что гласило письмо. Бонифаций ее пренебрег тем, что было в нем написано, и когда вскоре явились к нему посланники, чтобы позвать его к василевсу, юн отказался повиноваться василевсу и его матери, никому не сказав о предупреждении Аэция. Услышав такой ответ, Плацидия стала считать Аэция в высшей степени преданные государю, и начала обдумывать, как ей поступить с Бонифацием. Тот же, понимая, что не может противиться василевсу и в то же время, если он вернется в Рим, ему не ждать пощады, стал размышлять, как бы ему заключить, насколько возможно, соглашение с вандалами, которые, как было сказано раньше, поселились в Испании, недалеко от Ливии». Если верить такому описанию, то проблема с вандалами в Африке отзовется римлянам через несколько десятков лет и будет являться одной из предпосылок падения Римской империи.

Гордон Коллин подтверждает слова Прокопия, утверждая что, Аэций позавидовал Бонифацию и захотел присвоить себе его должность, цитируя Коллина: «…Бонифацию, она передала Ливию, а другого, Аэция, держала при себе. Аэций позавидовал и написал Бонифацию: «Императрица настроена против тебя, и доказательством этого послужит то, что она вызовет тебя без причины. Итак, если она велит тебе приехать, не повинуйся, ибо она убьет тебя». Затем он пришел к императрице и сказал, что Бонифаций готовит восстание. «Ты можешь убедиться в этом, - сказал он, - ибо, если ты призовешь его, он не приедет». Когда императрица написала ему (Бонифацию), чтобы тот приехал, он отдал Ливию вандалам и не собирался приезжать, считая, что открытое ему Аэцием - правда. Позднее, когда к нему были посланы люди и достигнуто соглашение, обман открылся. Галла Плацидия стала еще больше благосклонна к нему и возненавидела Аэция за то, что тот поступил так опрометчиво, хоть и не причинил никакого вреда. Плацидии так и не удалось отобрать Ливию у Бонифация.

С таким развитием событий также соглашается Гиббон, говоря, что: «Он (Аэций) втайне убедил Плацидию отозвать Бонифация из Африки и втайне присоветовал Бонифацию не исполнять императорского приказания; Бонифацию он доказывал, что его отозвание -- то же, что смертный приговор, а в глазах Плацидии он выставлял неповиновение графа за приготовление к восстанию; когда же легковерный и ничего не подозревавший правитель Африки приступил к вооружениям с целью защитить себя, Аэций стал хвастаться тем, что предвидел восстание, которое было возбуждено его собственным вероломством. Если бы в ту пору правительство постаралось осторожно разведать, какие были мотивы образа действий Бонифация, оно могло бы снова направить его на путь долга и сохранить для государства преданного слугу; но коварный Аэций не переставал обманывать и раздражать, и выведенный из терпения граф принял самое отчаянное решение. Успех, с которым он или уклонился от первых нападений, или отразил их, не мог внушить ему неосновательной уверенности в успехе, так как он очень хорошо понимал, что во главе не привыкших к порядку и дисциплине африканцев не было возможности бороться с хорошо организованными западными армиями, предводимыми таким соперником, военными дарованиями которого нельзя было пренебрегать. После некоторых колебаний, вызванных борьбой с требованиями благоразумия и чувством долга, Бонифаций отправил ко двору или, вернее, в лагерь вандальского короля Гондериха надежного друга с предложениями тесного союза и выгодных мест для постоянного поселения».

В связи с этим, когда Бонифаций решив раскаяться в своем бунте, пришел просить милости у Галлы Плацидии, то она приняла его очень благосклонно, даровав Бонифацию должность Аэция, сместив последнего. Аэций отказался подчиниться, и в Италии началась гражданская война. Генеральное сражение состоялось около Ариминума (современная Римини), победу в ней одержал Бонифаций, но вскоре умер от болезни, вызванной тяжелой раной, полученной в бою. Аэций скрылся у своего друга в Долмации, у Ругилы, короля гуннов. По описанию Проспера Аквитанского:

«Бонифаций, приняв сан магистра милитум, прибывает из Африки через Рим в Италию. Он после того, как победил в сражении оказавшего ему сопротивление Аэция, спустя несколько дней погиб от болезни. Аэций же, лишившись власти, жил в своём владении (agrum), и там, [совершив] внезапное нападение, его попытались убить некие его враги. Бежав в Рим, а оттуда в Далмацию, потом через Паннонию [Аэций] приходит к гуннам и, пользуясь их дружбой и помощью, поддерживает мир между принцепсами и восстанавливает свою власть». В 434 г. с поддержкой Ругилы он вернулся в Италию со своими условиями ко двору императора в Равенну, вернул себе должность магистра 2х армий и став патрицием.

Заострим внимание на должности патриция в период поздней Римской империи. Это почетное звание давалось определенной персоне, без права передачи по наследству. Оно давалось за особые заслуги перед империей и императором, не каждому человеку оно могло быть присвоено. Занимать эту должность очень почетно, она отличает это должностное лицо от простых граждан, наделяет новыми полномочиями и новым витком карьеры.

Война за власть продолжалась. Вандалы активно действовали в Нумидии, а в Галлии хозяйничали вестготы и бургунды. Аэций понимал, что ему не хватит войск, дабы сдержать натиск варварских народов в Италии и в Африке и решил заключить перемирие с королем вандалов Гейзерихом, для сохранения некой части земли в Африке, чтобы сосредоточиться на вопросах с вестготами и бургундами. Гейзериху был выгоден этот союз, чтобы самому набрать армию и решить каким образом продолжить завоевания новых земель. В 435 г. был заключен мирный договор между Аэцием и Гейзерихом, по которому у вандалов оставалась захваченная ими земля: Мавритания Тингитана и Мавритания Цезарейская, плюс часть земель в Нумидии. Вандалы в свою очередь были обязаны выплачивать каждый год дань Риму и признавали Римское господство. С этого момента, власть Аэция еще больше укрепилась и Галла Плацидия не могла больше перечить магистру.

В 435 г., в Галлии снова стало неспокойно, и Аэцию необходимо было появиться на этом рубеже. Вестготы возобновили военные действия в Галлии, а бургунды постепенно занимали провинцию Верхняя Белгика. Аэций направил на разрешение этого военного конфликта с бургундами не римские войска, а армию гуннов, с которыми он лично находился в дружественных отношениях. Такое решение было обусловлено тонким пониманием действий различных народов, которое возникло вследствие однажды налаженных дружественных связей, заслуженным доверием. Аэций знал, гунны видят, каким образом вести эту войну. Результат не заставил себя ждать, в 436 г. в бою было убито 20.000 бургундов, вместе с их королем Гундахаром.

Вообще, 436 год был достаточно богат на события: помимо боевых действий с бургундами, Теодорихом, королем вестготов, был осажден город Нарбон. Командующим гарнизона в Галлии тогда был некий Литорий. Он старался всяческими способами старался остановить натиск вестготов, освободив Нарбон, а через 3 года ему удалось оттеснить вестготов к их столице - Тулузе, но у стен города он потерпел поражение и попал в плен. Литория вызволили из плена благодаря виртуозно заключенному мирному договору между Аэцием и Теодорихом. Так же начались волнения к северу от Луары, там восстали жители Арморики. В такой суматохе Аэцию проходилось заниматься сразу несколькими направлениями, налаживать отношения и заключать мир с различными народами, сохраняя императорское правление.

На этом моменте надо немного заострить внимание на политической верхушке Рима. Будущему императору Валентиану III исполнилось уже 15 лет, и Галла Плацидия не могла больше находиться у власти, возраст ее сына не позволял ей оставаться у власти. Валентиан III вырос достаточно избалованным мальчиком, которого не особо интересовали войны, политика, важным для него было получать удовольствие от жизни. Рядом с ним постоянно находились астрологи и маги, и часто ходили слухи, о его связях с чужими женами. Но стоит заметить, что он в тоже время был неплохим лучником, достаточно хорошо бегал, любил заниматься верховой ездой: «Если можно верить Флавию Ренату, посвятившему ему трактат об искусстве войны».

По свидетельству Марцеллина Комита, в 437 году Аэций повторно становиться консулом, а Валентиан III поехал в Константинополь, чтобы жениться на дочери Феодосия II Лицинии Евдоксии. С этого момента, мать Валентиана III - Галла Плацидия перестала являться регентшей и Аэцию перестали строить козни, он теперь мог принимать решения и воплощать их в жизнь, не обращаясь за советом к регентше.

С 437 года и до конца своей жизни Аэций стал хозяином Западной Римской империи. Именно благодаря его политике, его дипломатической и военной силе сохранилось императорское правление, относительное спокойствие, как в провинциях, так и в самой Западной империи.

3. Римская империя середины V в.

3.1 Гунны

О гуннах писали достаточно многие исследователи, как современные, так и прошлых десятилетий и веков. Недавним трудом, в котором рассматривается проблема гуннов, является работа Томпсона Э. «Гунны. Грозные воины степей». Томпсон описывает жизнь гуннов, их социальную структуру и проблематику их развития. По его словам гунны - кочевники. В V веке н.э. в Риме они были известны своими шкурами, они славились своим качеством и долговечностью. Касательно социальной структуры, по свидетельству Аммиана Марцеллина: «что у гуннов нет королей, «они не подчиняются власти какого-либо правителя». Вместо королей, объясняет он, каждая группа довольствуется временным руководством «главных мужчин». Он не объясняет, что это за «главные мужчины» (правители), но исходя из его рассуждений, можно сделать вывод, что это руководство существовало только в условиях военного времени». Интересной особенностью является то, что у гуннов не было рабства, «черную работу» у них делали пастухи либо мальчики «при лошадях» и вот они уже находились в полной зависимости от своего хозяина.

У историков существует множество мнений, что численность гуннской армии была свыше 400 тысяч человек, но Томпсон ставит под сомнение такое число, ссылаясь на работу Олимпиодора, который описывал события, когда Гонорий в 409 году использовал силы гуннов против Алариха, подчеркивая, что очень сложно было прокормить 10-ти тысячную армию императору Римской империи, таким образом, возникает вопрос, как могла себя прокормить 400 тысячная армия? Скорее всего, данные о такой многочисленности армии были озвучены впервые Аттилой, в целях пропаганды и устрашения, но никак не официально подтвержденные данные. Исходя из этой логики, Томпсон делает вывод, что средняя численность групп, совершавших нападение на римские территории, составляла около 1200 воинов.

Появление в IV веке гуннов на территории Западной Римской империи вызвало удивление у римлян. Гунны не выглядели как обычные варвары, их рост был гораздо меньше, цитируя А. Голсуорти: «Они были низкорослы, коренасты, с маленькими глазами и -- на взгляд римлян -- почти стертыми чертами лица. Во многих описаниях подчеркивается их уродство, хотя, что любопытно, не упоминаются их удлиненные черепа, которыми, если можно так выразиться, щеголяла небольшая часть гуннских мужчин и женщин, -- специально созданная неправильность, возникавшая вследствие того, что младенцам туго перевязывали голову, чтобы деформировать костную ткань. Никто не знает, для чего это делалось, хотя в других культурах зачастую бывали приняты аналогичные вещи. На сей раз мы имеем право предположить существование некоего мотива ритуального характера, связанного с чем-то нам непонятным».

С таким описанием соглашает Томпсон Э., который ссылаясь на Иордана описывает таким образом гуннов: «Коренастое телосложение, сильные руки и ноги, широкие затылки; а шириной своих плеч они внушают ужас. Их скорее можно принять за двуногих животных или за те грубо сделанные в форме туловищ фигуры, что высекаются на парапетах мостов...». Клавдиан отмечает, что «у них [гуннов] безобразная внешность и постыдные на вид тела». Сидоний в панегирике Антемию уверяет нас, «что на самых лицах его [гуннского народа] детей уже напечатан какой-то особый ужас. Круглою массою возвышается сдавленная голова... Чтобы нос не слишком выдавался между щеками и не мешал шлему, круглая повязка придавливает нежные ноздри [новорожденных]». Тему развивает Иордан. Они вызывали панику, пишет он, своим страшным видом; люди обращались в бегство, завидев их жуткие лица, внушавшие страх своим темным цветом, и, если можно так сказать, не головы, а какие-то бесформенные глыбы. Иероним резюмирует все сказанное, сообщая, что один их вид приводил в ужас римскую армию. Очевидно, цвет и выражение лиц, одежда из шкурок сурков новых захватчиков лишали присутствия духа имперских солдат, привыкших сражаться с противником, по крайней мере, выглядевшим и одетым как они. Поначалу это психологическое оружие давало гуннам огромное преимущество».

Дальше мы обратимся к работе Э. Гиббона, который повествует нам о важном гуннском предводителе как Аттила. Аттила одним из сыновей Мундзука, из знаменитого и царственного рода. На вид он был достаточной свирепый, но умел держать свое слово, поэтому при заключении мира, противники Аттилы старались заключить с ним мир, ибо в ином случае воевать означало самоубийство.

Исследователи сходятся во мнении, что Аттила являлся один из самых жестких, смелых и воинственным среди варваров всех времен. Тот смысл, которые вкладывается в обозначении какого-либо жесткого поступка или одичавшим поведением, это полностью олицетворяло все возможности и черты Аттилы. Заключая перемирия, Аттила все равно держал в страхе захваченные территории, тем самым обеспечивая выполнение всех условий этими народами. Даже после заключения перемирия с Римской империей, Аттила всегда держал власть в напряжении, отправляя послов, которые по обычаю получали дорогие подарки, и если хоть что-то не устраивало Аттилу, он мог без объяснения причин вторгнуться на территорию Рима. По описанию Иордана: «Аттила соединил под своей властью все племя целиком и, собрав множество других племен, которые он держал тогда в своем подчинении, задумал покорить первенствующие народы мира -- римлян и везеготов. Говорили, что войско его достигало пятисот тысяч».

Так же А. Голдсуорти утверждает, что: «Гунны были чужды как римлянам, так и готам. Кроме того, они казались ужасающе жестокими и смертельно опасными в бою. И все же они не были непобедимы. Аттила создал обширную империю, пусть и не такую большую, как утверждал он в своих хвастливых декларациях (и вслед за ним -- некоторые историки). Его армии заходили далеко вглубь римских провинций, круша все на своем пути, но они не могли остаться там. Часть приграничных областей покорилась ему, еще больше земель подверглось опустошению, но в целом его территориальные приобретения за счет Рима были скромны. Кроме того, империя Аттилы просуществовала недолго: после его смерти сыновья начали борьбу за власть, а покоренные народы восстали, и в течение нескольких лет она развалилась на части. Сами гунны вряд ли были многочисленны, а обширные армии Аттилы, по-видимому, всегда по большей части состояли из союзников, включая готов, аланов и представителей других народов. Гунны также не всегда были только врагами Рима. И Восточная, и Западная империи часто принимали на службу гуннские отряды, сражавшиеся за них весьма успешно».

По словам Колина Гордона, в 450 г. произошло событие, вследствие которого произошла череда громких и кровопролитных событий, приблизивших известный финал Западной империи. Гонория, дочь Плацидии и императора Валентиана III, была, будучи девицей, была замечена в «разделении ложа» с неким Евгением, управляющим ее делами и забеременела от него. По словам Багнелла, Гонория таким образом хотела вовлечь Евгения в интригу против ее брата и свергнуть его с престола. Вовлечь Евгения у нее получилось, но заговор был раскрыт, а Евгения предали смерти.

Гонорию лишили права наследования и решили, за кого она должна выйти замуж, за некого Флавия Геркулана, характер и порядочность которого могла дать императору уверенность, что его супруга не втянет в интиру против императора и дабы наследник не смог предъявить свои права на трон.

Гонории такой расклад событий был неугоден, и она решила прибегнуть к помощи Аттилы, веря в то, что он единственный сможет пойти против целой Римской империи. Гонория отправила Аттиле кольцо и письмо, в котором она обещала за его услуги большую сумму денег.

Аттила расценил это как брачное предложение и потребовал от императора в качестве приданного половину империи149. Требование Аттилы естественно отклонили и он решил снова начать разорять территории Рима.

По повествованию А. Голдуорти: «Позднее племянницу Гонория, дочь императора, Евдокию, обручили с вандалом. Супружество с обладавшим огромной властью вождем гуннов было вовсе не так трудно себе вообразить, как в прошлом, даже если для женщин императорской фамилии до сих пор считалось неподобающим выбирать себе мужей».

3.2 Битва при Каталаунских полях

аэций варварский исторический империя

После интриги Гонории, сестры Валентиана III, Аттила замыслил нападение на Западную Римскую империю не с целью грабежа, а имея более серьезные планы. По словам Голдуорти: «имеются веские свидетельства тому, что в его планах война должна была выйти за рамки масштабного набега с целью грабежа».

Для этой войны, Аттила призвал огромное количество союзных ему царей и народов Германии и Скифии. Войска очень легко вторгались вглубь Галлии, и это было обусловлено не лояльность местного населения к Аттиле, а страх перед его армией. Местные жители просто сдавались на его милость и помогали содержать войска противника.

Аэций понимал, какая угроза движется на его территорию и приложил все усилия, чтобы собрать как можно большее количество войск. Цитируя Проспера Аквитанского: «Аттила, усилившийся после убийства брата благодаря богатствам убитого, принуждает к войне многие тысячи соседних с ним племён, объявив при этом, что он выступает против готов только, как страж римской дружбы. Однако после [его] перехода через Рен многие галльские города подверглись его свирепейшим атакам, и скоро и наши, и готы решили объединенными силами сопротивляться ярости горделивых врагов; [к счастью] предвиденье патриция Аэция было столь велико, что, тотчас собрав повсюду войска, он выступил против тьмы врагов, не уступая им в количестве».

По описанию Томпсона Э.: «Когда все произошло, бремя войны целиком легло на плечи вестготов. На протяжении двадцати лет Аэций испытывал к ним такую враждебность, что им не приходилось надеяться на помощь с его стороны, да они и не хотели принимать от него помощь. Теодорих встретил известие о подходе Аттилы с удивительным мужеством, и, «хотя ему доносили о его победах над разными народами», он уверенно отвечал, что готы умеют сражаться. Теперь перед Аэцием стояла двойная задача. Сначала он должен был уговорить Теодориха забыть о политике двух последних десятилетий и объединить силы с Западным Римом. После этого Аэций должен был уговорить короля расширить область боевых действий. Готы упорно ждали прихода Аттилы в своей стране; они думали только о том, как защитить свое королевство. В отличие от вестготов Аэций думал о спасении всей Галлии. Поэтому он должен был убедить Теодориха двинуться на север и вступить в бой с Аттилой по возможности ближе к границе. Но не могло быть и речи о том, чтобы самому договариваться с Теодорихом; только Авиту удалось в 439 г. уговорить Теодориха подписать мирное соглашение между готами и римлянами, и, возможно, он опять смог бы это сделать. Будущий император отправляется в путь с письмом от Валентиниана и успешно решает возложенную на него задачу. Теодорих соглашается объединить свои силы с человеком, с которым всю жизнь воевал, а Аэций готовится отразить атаку Аттилы, с которым всю жизнь дружил».

Таким образом, в 452 г., собрались 2 огромные армии, во главе которых были два давних друга Аттила и Аэций, около Труа, в Мавриакской или по- другому Каталаунской долине.