Теоретические основы исследования способов и приемов убеждения в судебной речи
Понятие риторики как научного направления, предмет и методы ее изучения, современное состояние. Специфика и композиция судебной речи. Роль типологии в диагностировании личностных качеств адвокатов. Способы и приёмы убеждения в судебной речи по А.Ф. Кони.
Рубрика | Иностранные языки и языкознание |
Вид | дипломная работа |
Язык | русский |
Дата добавления | 28.06.2010 |
Размер файла | 75,2 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Например: Если б они сказали противное, т.е. что Караганов писал дрожащею рукою, а подпись сделана твердою, тогда я понял бы это; но что человек, у которого почерк твердый, может написать дрожащей рукой - это не подлежит сомнению, и все зависит в этом отношении от того, что вы признаете в данном случае: если вы найдете, что эта подпись Беляева, то этим самым признаете, что здесь дрожала больная рука; если же вы согласитесь со мною, что это не его подпись, то, очевидно, дрожала рука - преступная (Кони А.Ф. Речь по делу о подлоге завещания от имени купца Козьмы Беляева).
Приемом, близким к риторическому определению и также заменявшим античным ораторам строгое логическое определение, служило сравнение. В топике не существовало строгой теории сравнения. Ораторы полагали, что сравнение - универсальный прием, позволяющий лучше ознакомиться с предметом в тех случаях, когда определить его невозможно, но знакомства с ним требует разбираемое дело. Этот прием употреблялся тогда, когда интересующий предмет можно сопоставить с другими, похожими на него, и в результате сопоставления лучше понять данный предмет. Считалось, что сравнивание должно обязательно дать оратору материал для доводов. Сравнив какой-либо предмет с другим (или с другими), оратор находил в их качествах, свойствах или действиях сходство или, наоборот, мог указать на существующие различия либо противоположность.
Следующая группа приемов, исходя из которых оратор должен был изобретать доводы, называется делением на части. Деление на части и определение или описание частей, входящих в целое, опирается на операцию, называемую в логике делением понятий. Определить предмет - значит еще и выделить его, поэтому определение понятия предполагает и умение отделить его от других, и в то же время рассмотреть составляющие его части. Иначе говоря, выделение составляющих позволяет оратору высказать некое новое утверждение, которое считается в топике доводом.
Требования к делению понятий, формулируемые в топике, почти не отличаются от логических. Так же, как и в логике, различают дихотомическое деление (или деление на два противоречащих понятия) и деление по видоизменению признака. Различаются: делимое понятие - понятие, объем которого следует раскрыть; члены деления - соподчиненные видовые понятия, получившиеся в результате деления; и основание деления - признак, по которому производится деление. Логические правила деления: (1) соразмерность; (2) деление по одному основанию; (3) требование, чтобы члены деления исключали друг друга; (4) непрерывность - также должны соблюдаться. Разница в подходах между логикой и топикой, однако, существует и состоит в том, что, производя деление понятия, оратор стремится не к объективному описанию видовых понятий, а к тому, чтобы с наибольшей полнотой и без противоречий выразить свою точку зрения. В связи с этим в риторике оратор может делить на части не только понятие, которому дано строгое логическое определение, но и какой-нибудь предмет. Отделив одну часть предмета от другой и дав их описание, оратор может остановиться на этом, полагая, что достаточно сделал для того, чтобы слушатель смог отличить одну часть предмета от другой. Иными словами, деление может выполнять в риторике и функцию определения.
Например: При оценке этой подписи эксперты находят те же признаки, на которые указывали прежние эксперты, дававшие заключение против подложности завещания, а именно, что буква б написана не снизу вверх, как писал ее Беляев, а сверху вниз, и что подпись сделана дрожащею рукою. То же самое говорили и первые эксперты, но прибавляли, что так как Караганов имеет почерк твердый, то нельзя думать, чтоб он мог написать дрожащею рукою. Таким образом, эксперты прямо признали, что почерк в подписи на завещании не есть почерк Беляева, что это только искусное подражание, что он сам такой подписи не мог сделать (Кони А.Ф. Речь по делу о подлоге завещания от имени купца Козьмы Беляева).
Рассмотрим последний из важнейших принципов топики. Им является признание всеобщей причинной обусловленности явлений. Исходя из этого принципа, античный оратор полагал, что любую вещь можно рассматривать или как причину, или как следствие. Допускалось, что причина может быть объяснена своим следствием, а следствие - причиной. Считалось, что принцип причинной обусловленности явлений может служить оратору важным подспорьем при изобретении доказательств. Последние находились четырьмя различными способами:
1. Важность и полезность причины доказывалась через перечисление пользы, приносимой следствиями.
2. Следствие обосновывалось через утверждение важности и значимости вызывавшей его причины.
3. Причина опровергалась с помощью подробного разъяснения вредности вытекающих из нее следствий.
4. Следствия признавались плохими, если они вызывались плохой причиной.
Чтобы оценить значимость рекомендаций топики, необходимо рассмотреть формально-логический аспект проблемы. Явление, предшествующее другому и вызывающее его в качестве следствия, называется причиной. Следствие (или действие) - это то, что следует за другим явлением, вызывается последним, и то, что отсутствует, когда нет причины. Говоря о причинной зависимости между суждениями р и q, мы не имеем права соединять знаком импликации утверждения, между которыми нет закономерной связи. Если же оратор соединяет два суждения р и q знаком импликации (р ->q), то он должен быть готов продемонстрировать, что эти два суждения выражают некую общую закономерность. Это означает, что оратору надо подтвердить свое утверждение ссылкой на многократно наблюдавшуюся связь между двумя явлениями, событиями или процессами. Если не было множества предварительных наблюдений, то нельзя сделать вывода о закономерной связи между утверждениями (р, q) и соединять их в одно.
Отсюда следует правило, относящееся к риторике. Всякий, утверждающий нечто о причинной связи между двумя явлениями и использующий логический союз «если…, то…» должен всегда иметь в запасе доводы, подтверждающие, что утверждаемая им связь является частным случаем общей закономерности, связывающей названные им явления. А любой слушатель вправе таких аргументов требовать.
Рассмотрим теперь те доводы, которые в топике назывались несущественными.
К несущественным доводам, называвшимися также доводами от обстоятельств, топика относила все то, что связано с конкретными обстоятельствами дела, разбиравшегося в данный момент судом. Несущественные доводы, в свою очередь, подразделялись на два вида: нравственные обстоятельства и исторические обстоятельства.
Нравственными назывались такие, которые были связаны с характерными особенностями лица, чьи действия разбирал суд. Такими обстоятельствами считались: происхождение, возраст, воспитание, поведение, положение в обществе, образование, достоинства, недостатки, навыки и проч. Доводы от нравственных обстоятельств использовались чаще всего в характеристике, которую давал данному лицу оратор.
Под историческими обстоятельствами понималось все то, что связано с самим событием преступления, с тем, что ему предшествовало, и с тем, что за ним последовало. Тут прежде всего выделялось место, где происходило дело, время, когда оно происходило, причина, вызвавшая преступление, способ совершения преступления и обстоятельства, способствовавшие его совершению.
Думается, что нет необходимости приводить многочисленные примеры, иллюстрирующие все возможные разновидности нравственных и исторических доводов. Ограничимся тремя. Вначале приведем пример нравственного довода, потом - исторических.
В речи по делу об убийстве иеромонаха Иллариона А.Ф. Кони формулирует нравственный довод, опровергающий утверждение подсудимого Ивана Михайлова о неумышленном убийстве. Оратор исходит из черт характера и типичных особенностей поведения убитого.
«…Он (Иван Михайлов. - О.П.) говорит, что шел к отцу Иллариону, сам не знает зачем. Но допустить такое толкование, неосновательное и неправдоподобное, решительно невозможно. Можно допустить другое - он шел к нему как к знакомому, у которого когда-то служил коридорным. Отчего же ему, в самом деле, и не навестить отца Иллариона?
Но вы знаете характер иеромонаха Иллариона. Он был такой человек, который не любил, чтобы к нему ходили, человек, который держал себя вдали от всех, а тем более, конечно, от коридорного. С какой стати коридорный, который уже не служит и случайно остался в Петербурге только потому, что поезд, на котором он хотел уехать, ушел раньше, чем он мог собраться, пойдет к отцу Иллариону, о котором он и не думал, проживая два с половиною дня в Лавре? Почему из всех петербургских знакомых он избирает отца Иллариона? Отчего он не идет, например, к Лаврову, с которым был хорошо знаком и который писал ему докладную записку? Отчего он не идет к иеромонаху Нектарию, который рассказывает, что считал его хорошим человеком, нередко паивал его чаем, рекомендовал его на железную дорогу и вообще до сих пор относился к нему более благосклонно, чем прочие?… Какое отношение может иметь к нему отец Илларион, этот замкнутый человек, не интересующийся даже тем, что делают более близкие ему окружающие лица? Никакого».
Из исторических доводов мы выбрали примеры, иллюстрирующие доводы от времени и от способа совершения преступления. Эти доводы являются наиболее типичными и часто используются в состязательной борьбе сторон.
Довод от времени:
«Затем посмотрите, как выбрано время, когда совершается преступление. Выбрано именно то время, когда, по монастырским обычаям, в коридоре никого не было. В коридоре было всего шесть келий: одну занимал монах Григорий; в двух других жили два приезжих архимандрита, две были в тот день пустые, а в одной жил отец Илларион. По монастырским правилам, приезжие архимандриты должны быть на службе в Крестовой церкви у митрополита. Об этом, конечно, знают все служители. Поэтому знал об этих порядках и подсудимый Иван Михайлов. Кроме того, он мог об этом еще раз слышать от тех, у кого ночевал. И вот, в то время, когда в коридоре никого из этих лиц не было, когда отошла вечерня и когда началась всенощная, к которой не должен был идти только отец Илларион, потому что он был очередной для служения панихид, когда он остался один и нет в коридоре ни архимандритов, ни рясофорного монаха отца Григория, который тоже должен быть у всенощной, тогда-то и приходит в келью Иллариона подсудимый. Отчего же, если он желал повидаться с отцом Илларионом, не отправился он к нему тотчас же, как ушел с железной дороги? Отчего он не пошел к нему в 4 часа, когда ушел с вокзала? Отчего он пошел в 6 часов, когда в коридоре никого нет и быть не может? Я думаю, оттого, что ему нужно был застать отца Иллариона одного…»
Довод от способа совершения преступления:
«…Он убил внезапно, убил, сам не зная, как и для чего, его «грех попутал», но тем не менее он пролил потоки крови по всей квартире, истерзал старика, вырвал у него по клочьям, в долгой и озлобленной борьбе, всю бороду и, наконец, порешил с ним. Он хотел затем украсть что-нибудь. Он это и сделал. Но убийца, который внезапно совершает убийство, не стал бы действовать так спокойно и обдуманно, как действовал Михайлов. После убийства, столь неожиданно совершенного, когда убийца опомнится от разгара борьбы, он поспешит убежать, что-нибудь, захватив поскорей, потому что все, совершенное им, должно предстать перед ним во всем своем безобразии. Им должен овладеть ужас, он схватит, что попало под руку, и удалится скорей от страшного места, где он внезапно и почти против воли стал преступником. Видим ли мы что-нибудь подобное у подсудимого? Нет, он очень спокойно перерывает все вещи покойного, настолько спокойно, что даже взвешивает, где искать и где не искать. По акту осмотра, найден был отворенный ящик комода с бельем, на котором есть капельки крови. Этого ящика он не трогает, так как все белье в нем в порядке, без сомнения, потому, что подсудимый рассудил, что в белье не может быть денег. Зато он открыл и перерыл другие, перебрал все вещи, оставив многие и, взяв только часы и деньги, оставив даже больше 10 рублей медных денег, которые могли его стеснять. Когда отец Илларион лежит рядом - умирающий, истекающий кровью, подсудимый снимает с себя всю одежду, сжигает ее в печке, надевает одежду своей жертвы, затем уносит свечку и ставит ее в спальню, отгороженную перегородкой от гостиной, в которой, таким образом, становится ничего не видно снаружи, умывает руки и тогда уже уходит, заперев дверь на ключ, так как она оказалась запертою, а ключ унесенным. Таким образом, он обдуманно рассуждает, оценивая все последствия своих действий. Он соображает, что если оставить дверь незапертого, то вскоре после 8 часов могут прийти с ужином и с хлебом, и тогда увидят мертвого, подымется беспокойство, начнут искать, могут увидеть подсудимого в окрестностях монастыря, могут задержать его и т.д. Поэтому нужно преградить путь скорому исследованию, нужно запереть дверь: придут, постучат и, конечно, оставят до утра, а тогда он будет уже в Окуловке. Вот как рассуждал или должен был рассуждать подсудимый, что вытекает даже из его показания. Таким образом, обстановка его действий вовсе не указывает на внезапность умысла, а на предумышленность убийства, где все было известно, все обдумано и взвешено заранее, хотя и незадолго до убийства, и где последующие действия были предприняты спокойно, с полной уверенностью в себе».
Здесь не приводятся примеры каждого из видов нравственных доводов, так как сами эти доводы достаточно понятны, а обстоятельства рассматриваемого дела подскажут оратору, какие из них лучше всего использовать в каждом конкретном случае. Эти доводы не имеют определенной логической структуры; форма изложения может быть любой, ее определяет замысел оратора.
Следует обратить внимание лишь на три момента, которые нам кажутся значимыми в том случае, когда речь идет о доводах от обстоятельств. Во-первых, при подготовке речи оратор не должен забывать об этих видах доводов и обязан искать среди них такие, какие покажутся ему наиболее подходящими в данном случае. Второе. Эти доводы, в большинстве случаев, используются лишь как вспомогательные, поэтому, обращаясь к ним, оратор не должен упускать из вида главную идею своей речи. С помощью доводов от обстоятельств он лишь иллюстрирует ее и делает более наглядной. При этом оратор не обязательно должен использовать доводы от обстоятельств для характеристики только обвиняемого или защищаемого им лица. Такие доводы могут быть использованы и для характеристики тех лиц, с которыми сталкивался подсудимый.
б) Доказательство и опровержение
Доводы оратора не всегда оказываются в части речи, имеющей одноименное название. Но доказательство и опровержение находятся в этой, части речи всегда; более того, они всегда занимают там центральное место. Доказательство и опровержение - важнейшие разделы логики. В учебниках логики они подробно излагаются. Здесь доказательство и опровержение рассматриваются как подраздел судебной речи, который входит в раздел «доводы». Что касается логической символики и традиционных понятий и обозначений, то они будут использоваться. Под «доказательством» имеется в виду обоснование истинности какого-либо положения с помощью других, истинных и связанных с ним суждений. Под «опровержением» понимается логическая операция, устанавливающая ложность или необоснованность какого-либо положения.
Неоднократно отмечалось, что доказательство и опровержение по сути своей - одно и то же. Различие между ними лишь в том, что в одном случае (при доказательстве) обосновывается истинность какого-либо утверждения, а в другом случае (при опровержении) обосновывается его ложность.
Напомним важнейшие понятия логики, употребляемые при доказательстве и опровержении. Тезис - утверждение, истинность которого стремятся обосновать (обозначается буквой Т); аргументы, доводы или основания - исходные фактические или теоретические положения, с помощью которых обосновывается тезис (обозначается буквами А1, А2,…, Ап). Демонстрация, или логическая связь, устанавливает зависимость между аргументами и тезисом. Логический переход от аргументов к тезису протекает в форме умозаключения. Продемонстрировать - значит показать, что тезис логически следует из аргументов по правилам соответствующих умозаключений.
Чтобы доказать это утверждение, оратору надо найти аргументы, из которых тезис будет выводиться. Дедуктивное доказательство в судебной речи предпочтительнее всякого другого в силу следующих обстоятельств:
(1.) дедуктивное доказательство - самый короткий путь к цели; выбрав его, вы бережете время и силы слушателей; (2) дедуктивное доказательство дает достоверное знание, и только такое знание принимается судом к рассмотрению. Простейшим случаем прямого доказательства является простой категорический силлогизм. Все простое требует меньше усилий от слушателей и легче ими усваивается, поэтому схема простого категорического силлогизма чаще других выбирается судебными ораторами.
Посылки простого категорического силлогизма становятся аргументами, а заключение силлогизма - тезисом доказательства. Следование тезиса из аргументов или демонстрация определяется правилами силлогизма: правила не нарушены - значит, тезис следует из аргументов.
в). Расположение доводов
Убедительность доводов зависит и от порядка, в каком они будут расположены. Античные ораторы считали, что убедительность и сила речи должны увеличиваться по мере того, как оратор приближается к концу изложения. Исходя из этого, некоторые ораторы полагали необходимым начинать со слабых доводов, а затем постепенно переходить к более сильным. Против такого подхода к расположению доводов возражали Цицерон и Квинтилиан. С их точки зрения, начинать данную часть речи надо сильнейшими доводами. Действительно, нельзя ожидать успеха от выступления, если вы с самого начала не произведете соответствующего впечатления на слушателей. Использовав сильнейшие доводы в начале, оратор вызовет к себе и доверие судьи, и, кроме того, получит возможность повторить их в продолжении речи. Повторение поможет слушателям лучше их запомнить. Заканчивать эту часть речи античные мастера красноречия, также советуют сильнейшими доводами, но уже разъяснив и доказав их. Такое окончание речи подготавливает судью к вынесению благоприятного для оратора приговора.
Не очень сильные доводы следует помещать в середине этой части речи. При этом располагать их надо так, чтобы они взаимно объясняли, подкрепляли и усиливали друг друга. Квинтилиан приводит убедительный пример, иллюстрирующий данное положение. Оратору надо было выступать против человека, обвинявшегося в убийстве одного из своих родственников, наследником которого являлся подсудимый. Прямых улик не было. Но оратор располагал следующими доводами: (1) подсудимый ожидал наследства, и наследства значительного; (2) последнее время он жил в крайней нужде, и ему постоянно угрожали кредиторы; (3) он оскорбил своего отца и даже не надеялся получить от него наследства. Все эти доводы, взятые порознь, не сильны, но соединенные вместе, они поражают.
Готовя речь, оратор должен внимательно разобрать и взвесить каждый из имеющихся у него доводов. Надо отбросить все сомнительные, оставив только самые надежные. Так, Квинтилиан, а вслед за ним многие знаменитые судебные ораторы более позднего времени, даже ораторы XVII-XX веков, советовали не приводить в речи те доводы, выводы из которых могут быть использованы к обоюдной пользе борющихся в суде процессуальных противников. Оставшиеся доводы надо объединить в непротиворечивую систему, которая позволяла бы полностью объяснить разбираемое дело. Порой оратор, в надежде убедительнее доказать свой тезис, стремится искусственно увеличить число своих доводов. Поддавшись такому желанию, можно впасть в ошибку, именуемую «чрезмерным доказательством». Суть этой ошибки в том, что, незаметно для себя, оратор использует доводы, противоречащие друг другу. Поэтому лучше использовать при доказательстве небольшое число доводов, которые были предварительно обдуманы.
Отобранные сильные и убедительные доводы оратор может распространить, представив их в виде особых отдельных рассуждений.
Следует предупредить читателя: распространяя довод, доказательство или опровержение, оратор должен исходить из основной задачи, которую он поставил перед собой, готовя данную речь. Если распространение помогает добиться поставленной цели, его надо использовать; в противном случае от распространения следует отказаться. Излишнее распространение доказательств не усиливает, а ослабляет действие речи. Часто короткий, но энергичный довод может произвести более сильное впечатление, чем обширное, но вялое его распространение. Распространение бывает необходимо, когда оратор стремится воздействовать на чувства слушателей или полнее раскрыть какие-то важные для рассматриваемого дела переживания человека.
Главная задача судебной речи - изложение существа разбираемого дела и приложение закона к рассматриваемым обстоятельствам. Судебный оратор не может выйти за пределы указанных ему границ; он должен постоянно сравнивать обсуждаемое деяние с буквой закона. Он обсуждает вопрос о том, что справедливо и законно, и что - нет, поэтому он должен стремиться воздействовать более на разум, чем на чувства слушателей. Кроме того, речь судебного оратора адресована прежде всего судье, человеку, знающему законодательство; каждое слово оратора он взвешивает. Это еще один довод в пользу обращения к разуму, а не к чувствам. Поэтому, прежде чем включать в свою речь патетическую часть, оратор должен подумать: а нужна ли она вообще в данном случае? Если нужна, то в каком месте речи она окажет сильнейшее воздействие?
Обычно ораторы исходят из того, что патетическая часть следует за доводами. Когда слушатели убеждены в справедливости приведенных доказательств, они легче поддаются воздействию чувств. Современные судебные ораторы не всегда рассматривают патетическую часть как обязательную, необходимую и самостоятельную часть судебной речи, поэтому патетическая часть очень часто становится частью заключения. Действительно, если оратор убедил слушателей, раскрыв истину, и вызвал у них сочувствие, побуждающее их склониться к его точке зрения, - на этом судебный оратор может остановиться.
Когда говорят об умении передавать чувства слушателям, то обычно имеют в виду, во-первых, с большой художественной силой написанный текст, а во-вторых, - артистический талант исполнителя, сумевшего прочувствовать и передать все оттенки написанного. От обыкновенного судебного оратора не требуется подобных талантов. Однако работать и совершенствовать свои навыки в этой области он обязан. Чтобы работа приносила плоды, нужно изучать страсти. Для этого надо наблюдать за людьми, охваченными тем или иным чувством, и записывать их речь. Первоначальные заметки потом обязательно обрабатываются и систематизируются. Немалую помощь окажет оратору изучение художественной литературы, прежде всего трагедий. Надо включать в работу воображение и пытаться выразить слова, поступки и чувства человека, охваченного какой-либо страстью. Но все это, так сказать, подготовительный, черновой материал, который используется лишь как средство для развития способностей оратора в нужном направлении. То, чего он достигнет, определяется, во-первых, его талантом, а во-вторых, тем, сколько времени и сил он уделит данной работе.
В судебной речи, воздействуя на чувства слушателей - независимо от уровня мастерства, - оратор должен соблюдать несколько несложных, но методически важных правил. Первое и важнейшее из них: оратор никогда не должен пытаться увлечь аудиторию теми чувствами, которых он сам не испытывает. Чувства заразительны. Они передаются от оратора к аудитории: если оратор ничего не испытывает, то ему нечего передать слушателям.
Правило второе. В патетической части речи не должно быть ни «холодных» описаний, ни отступлений - все это ослабляет действие чувств. Язык страсти всегда прост, в нем нет никакой искусственной изысканности, нет украшательства. Человек, охваченный страстью, не отвлекается, он занят только тем, чтобы передать охватившее его чувство с наибольшей полнотой и выразительностью.
Наконец, третье, и последнее. Страстная часть речи не должна быть длинной: живые и сильные движения чувств непродолжительны. Поэтому после немногих выражений, передающих во всей полноте испытываемые оратором чувства, надо постараться вернуться опять к спокойному тону. Сделать это надо естественно, без резкого перепада в выражениях и в тоне. Делая так, оратор может говорить о тех же чувствах, но сдержаннее.
Следует иметь в виду, что даже самые сильные чувства в речи судебного оратора не должны казаться чрезмерными и неестественными. Это уже крайность, которая вызовет не сочувствие, а смех.
Во время работы над формой выражения той или иной человеческой страсти оратору необходимо задать себе вопрос: до какой степени передача данных чувств может тронуть сердце слушателей? В этом плане не надо ставить перед собой чрезмерных задач; переступая границы возможного и допустимого, оратор уничтожит произведенное впечатление.
Например: В самом деле, вглядевшись в дело, вы увидите, что сознание подсудимого далеко не чисто, что в нем есть некоторые примеси и что, во всяком случае, он говорит не полную правду, заставляя на суде, что показывает одну истину как перед богом и перед начальством, так и перед нами. (Кони А.Ф. Речь по делу об убийстве иеромонаха Иллариона).
Заключение - последняя по порядку, но очень значимая часть судебной речи. Обычно здесь или кратко повторяется суть всего сказанного в других частях речи, или выводятся следствия из доказанного тезиса, либо оратор старается, воздействуя на чувства слушателей, увеличить силу своих доводов. Какое из трех видов заключения выберет оратор - это зависит от конкретных особенностей разбираемого дела.
Обычно следствия из доказанного тезиса выводит обвинитель, особенно, если считает данное дело в каком-то смысле поучительным. Такое заключение производит желаемое действие, если следствия выводятся без торопливости, постепенно, и если следствия пронизаны теми же чувствами, которые проходили через всю речь. Ораторы, начинающие в заключении говорить о чем-то новом и неожиданном для слушателей, отвлекают их внимание от всего сказанного раньше и потому ослабляют действие своих слов.
Иногда в заключении кратко повторяется суть того, о чем говорилось в предыдущих частях речи. Делается это с целью восстановить в памяти слушателей основные доводы оратора. Такой вид заключения используется обычно в речах сложных, основная задача которых - воздействие на разум, а не на чувства слушателей. В таком заключении доводы излагаются в сжатом виде. Оратор совсем не обязан повторять свою речь еще раз.
В речах, требующих не только воздействия на разум, но и на чувства слушателей, то есть в речах убеждающих, заключение должно быть патетическим: убежденность и сила чувств оратора увеличивают силу его рациональных доводов.
Самое главное для всех видов заключения - найти тот момент, когда оратор может остановиться: нельзя ни слишком неожиданно обрывать речь, ни растягивать ее окончание. Объективного критерия, пользуясь которым можно безошибочно определить данный момент, не существует. Это постигается лишь на практике. Субъективным же критерием может служить следующая мысль: остановиться лучше всего тогда, когда слушатели узнали все самое важное из того, что относится к делу, и выслушали все логические и патетические доводы, способные их убедить, растрогать и склонить на сторону оратора. Мысль кажется настолько очевидной, что даже неудобно о ней напоминать, но сколько ораторов о ней забывало! Они все еще продолжали говорить и тогда, когда ни логических, ни патетических доводов у них не было, и тем портили свою речь.
Приведем пример заключения, кратко повторяющего то, о чем говорилось в предыдущих частях речи.
«…Поэтому я обвиняю его в том, что, возненавидев свою жену и вступив в связь с другою женщиной, он завел жену ночью на речку Ждановку и там утопил.
Кончая обвинение, я не могу не повторить, что такое дело, как настоящее, для разрешения своего потребует больших усилий ума и совести. Но я уверен, что вы не отступите перед трудностью задачи, как не отступила перед ней обвинительная власть, хотя, быть может, разрешите ее иначе. Я нахожу, что подсудимый Емельянов совершил дело ужасное, нахожу, что, постановив жестокий и несправедливый приговор над своей бедною и ни в чем не повинною женой, он со всею строгостью привел его в исполнение. Если вы, господа присяжные, вынесете из дела такое же убеждение, как и я, если мои доводы подтвердят в вас это убеждение, то я думаю, что не далее как через несколько часов подсудимый услышит из ваших уст приговор, конечно, менее строгий, но, без сомнения, более справедливый, чем тот, который он сам произнес над своею женой». (Кони А.Ф. Речь по делу об утоплении крестьянки Емельяновой.)
Как видно из примеров, воздействие на чувства имеет место и в тех заключениях, где преобладающим мотивом остается призыв к разуму. Так и должно быть, поскольку судебное красноречие по сути своей является разновидностью убеждающей речи, а убедить, не воздействуя на чувства слушателей, нельзя. Таким образом, патетический элемент обязательно присутствует в каждом заключении судебной речи, однако есть речи, где он является преобладающим. В таких заключениях, воздействуя на чувства слушателей, оратор многократно увеличивает силу своих рациональных доводов.
В судебной речи принято различать заключения трех видов: (1) заключение, кратко повторяющее суть всего сказанного в других частях речи; (2) заключение, в котором выводятся следствия из тезиса, доказанного оратором; (3) заключение, где оратор, воздействуя на чувства слушателей, стремится таким образом увеличить силу своих доводов. Деление это, естественно, является условным и производится лишь в учебных целях. Заключение речи может содержать в себе элементы; всех трех видов одновременно или каких-то двух из них. Вопрос о том, каким быть заключению, решает оратор, и делает это он, исходя из конкретных обстоятельств разбираемого дела.
Заключение
Исходя из проведенного исследования можно сделать следующие выводы:
Судебная речь - одна из самых ответственных из всех речей. Ведь за выступлением судебного оратора часто стоит не просто судьба, но сама жизнь человека. Поэтому основная цель выступления оратора - юриста - воздействовать на суд, на присяжных заседателей, на аудиторию путем раскрытия новых фактов, расстановки соответствующих акцентов и - главное - за счет обращения к воображению и эмоциям слушателей.
Успех выступления судебного оратора определяется целенаправленным, настойчивым стремлением совершенствовать себя, учиться искусно владеть словом, так как речевая культура является обязательным элементом культуры судебного процесса.
Взгляд А.Ф. Кони на судебного оратора выражен в следующем утверждении: «Показная и, если можно так выразиться, в некоторых случаях спортивная сторона в работе обвинителей и защитников всегда меня от себя отталкивала, и, несмотря на неизбежные ошибки в моей судебной службе, я со спокойной совестью могу сказать, что в ней не нарушил сознательно одного из основных правил кантовской этики, т.е. не смотрел на человека как на средство для достижения каких-либо, хотя бы и возвышенных целей». В этом утверждении - в недопущении рассматривать человека как средство для достижения даже повышенных целей - состояло нравственное кредо Кони, девиз - цель не может оправдывать средства в правосудии - высоко гуманен.
А. Ф Коми требовал от судебных ораторов осмотрительности при выборе используемых ими средств. Блестяще владея иронией, он неоднократно предупреждал молодых судебных деятелей о необходимости пользоваться ею с большим тактом. Это оружие, говорил он, обоюдоострое и требующее в обращении с собой большого умения, тонкого вкуса специального дарования.
Неизменный успех А.Ф. Кони - это не только результат его большого дарования. Это плод упорного, повседневного труда всестороннего совершенствования ораторских приемов
Судебным ораторам Кони рекомендовал безоговорочно выполнять три условия: «Нужно знать предмет, о котором говоришь, в точности и подробности, выяснив себе вполне сто положительные и отрицательные свойства; нужно знать (пой родной язык и уметь пользоваться его гибкостью, богатством и своеобразными оборотами, причем, конечно, К этому знанию относится и знакомство с сокровищами родной литературы… Наконец,… нужно не лгать… искренность по отношению к чувству и к делаемому выводу или утверждаемому положению должна составлять необходимую принадлежность хорошей, т.е. претендующей па влияние, речи». Он неоднократно повторял, что в литературе нет плохих сюжетов, а в суде не бывает неважных дел, в которых человек образованный и впечатлительный не мог бы найти основы для художественной речи.
Предъявляя высокие требования к судебному деятелю, А.Ф. Кони распространял их без каких-либо скидок на всех лиц, участвующих в процессе. Так, рассматривая деятельность Ф.Н. Плевако, даровитые выступления которою в суде порождали легенды, А.Ф. Кони не оставлял без осуждения поверхностного ознакомления с делом, допускаемого этим выдающимся адвокатом.
Выступления А.Ф. Кони в суде не ограничивались узкими рамками дела. Он почти всегда в той или иной мере затрагивал проблемы уголовного или уголовно-процессуального права. Поэтому, рассматривая ораторское мастерство А.Ф. Кони, нельзя пройти мимо его суждений по различным юридическим вопросам, которые характеризуют его как прогрессивного юриста.
А.Ф. Кони справедливо называли создателем русской школы судебного красноречия. Его наставничество не утратило и сегодня своего большого значения. Значительной частью его наследия являются обвинительные речи, произнесенные перед судом присяжных заседателей. Именно здесь, прежде всего, проявилось могучее дарование первоклассного судебного оратора, непревзойденного мастера живого слова, тонкого и умелого аналитика доказательственного материала, глубокого психолога и тонкого знатока движений человеческой души.
Анализ научных работ о культуре речи позволяет нам утверждать, что культура речи начинается там, где знание переходит в новый, так как привыкнув в повседневном общении говорить как придется, в судебном процессе юрист может повторить привычные ошибки. Поэтому необходимо постоянно работать над повышением культуры речи, стремиться знания увязать с речевыми навыками.
Коммуникативные качества судебной речи: ясность (доступность, простота), точность, убедительность, логичность, эмоциональность и экспрессивность позволяют судебному оратору сделать речь по настоящему доказательной. Рассмотренные выше качества судебной речи находятся в тесной взаимосвязи и в диалектическом единстве.
Основу целостности судебного выступления составляют предметно-структурное содержание и логическая структура. Для судебной речи, как мы уже отмечали, характерно трехчастное деление: выступление - основная часть - заключение. Помимо этого, логика рассуждения осуществляется от констатации к опровержению и доказательству.
Судебная речь, обладающая всеми названными качествами, воспринимается как воздействующая, так как экспрессивно произнесенная судебным оратором речь подчиняет судей и аудиторию своей воздействующей силой, кроме того, экспрессивность усиливает точность и ясность мысли, эмоциональность речи.
Рассматривая лингвистический аспект судебной речи, мы постоянно увязывали его с психологическим аспектом, и обращали внимание на то, как языковые средства способствуют логичности, убедительности судебной речи, как в языке проявляется профессиональная этика юриста. Этические требования к судебному оратору и судебной речи связаны с проявлением уважения к суду, к процессуальному противнику, потерпевшему, свидетелям, подсудимому. А.Ф. Кони, например, нравственным долгом судьи считал прежде всего уважение к человеческому достоинству и справедливое отношение к человеку. Безусловно, общество вырабатывает формы речевого поведения и требует от носителей языка соблюдения. Этих правил, соблюдения этики речевого поведения, которая представляет собой собрание людей корректного речевого поведения. Поэтому судебный оратор должен производить сложную операцию отбора в речевой акт того, что является наиболее уместным для данной обстановки общения.
Библиография
1. Авеличев А.К. Возвращение риторики (Предисловие) // Дюбуа Ф., Эделин Ж. и др. Общая риторика. - М.: Прогресс, 1986.
2. Анисимова Т.В., Гимпельсон Е.Г. Современная деловая риторика. - М.: Московский психолого-социальный институт; - Воронеж: Издательство НПО «Модэк», 2007. - 432 с.
3. Апресян Г.З. Ораторское искусство. - М.: Изд-во МГУ, 1978. - 278 с.
4. Аристотель. Риторика. Античные риторики / Ред. А.А. Тахо-Годи. - М.: Изд-во МГУ, 1978. - 352 с.
5. Арутюнова Н.Д. Дискурс. БЭС. Языкознание / Под ред. В.Н. Ярцевой. - М.: Большая Российская Энциклопедия. 1998.-С. 136-137.
6. Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. - М.: Советская энциклопедия, 1966. - 344 с.
7. Барщевский М.Ю. Организация и деятельность адвокатуры в России: Научно-практ. пособие. - М.: Профобразование, 2000. -352 с.
8. Бахтин М.М. Проблема речевых жанров/ Хрестоматия по истории философии. - М: Владос, 1997. - С. 648-652.
9. Безменова Н.А. Очерки по теории и истории риторики. - М: Наука, 1991. -215 с.
10. Бойков А.Д., Капинус Н.И. Адвокатура России: Учеб. пос. - М.: Инст. междун. права и экон. им. А.С. Грибоедова. -2008. -376 с.
11. Булыгина Т.В. О границах и содержании прагматики // Изв. АН СССР, Сер. лит-ры и яз., т. 40, 1981, №4.
12. Варзонин Ю.Н. Риторика и лингвистика, www/university.tversu.ru
13. Васильев В.Л. Юридическая психология. - СПб.: Питер, 2001. - 640 с.
14. Ватман Д.П. Адвокатская этика. - М.: Юрид. лит., 1977. - 96 с.
15. Введенская Л.А., Павлова Л.Г. Деловая риторика. - Ростов-н / Дону: МарТ, 2007. - 512 с.
16. Власова Ю.Н., Николаева А.В. Социолингвистический аспект изучения функционально-семантических полей // Личность, речь и юридическая практика: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 6. - Ростов-н/Д: ДЮИ, 2003. - 262 с.
17. Галагудзе С.С. Лексико-грамматические характеристики устной спонтанной речи как средство психодиагностики. // Диагностика психических состояний в норме и патологии. /Под ред. Ф.И. Случевского. - Л.: Медицина, 1980. - С. 45-53.
18. Громов Н.А., Пономаренков В.А., Францифоров Ю.В. Уголовный процесс России. - М.: Юрайт, 2001. - 556 с.
19. Еникеев М.Н. Юридическая психология. - М: НОРМА - ИНФРА, 1999. -517 с.
20. Ивакина Н.Н. Культура судебной речи. - М.: Бек, 1995. - 334 с.
21. Ивакина Н.Н. Основы судебного красноречия. - М: Юристъ, 2000. -384 с.
22. Игнатова М.В. Выбор категории количества как прагмалингвистический фокус высказывания/ Личность, речь и юридическая практика: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 6. - Ростов-н/Д: ДЮИ, 2003. - 262 с.
23. Казанцев СМ. Суд присяжных в России: Громкие уголовные процессы 1864-1917 гг. / Сост. СМ. Казанцев. - Л.: Лениздат, 1991. -512 с.
24. Киселева Л.А. Вопросы теории речевого воздействия. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1978. - 160 с.
25. Кобликов А.С Уголовный процесс. Учебник для вузов / Под общ. ред. Засл. юриста РСФСР, доктора юр. наук, проф. А.С. Кобликова. - М.: Изд-во НОРМА, 2006. - 384 с.
26. Кобозева И.М. Теория речевых актов как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17. Теория речевых актов. - М.: Прогресс, 1986. - С. 7-21.
27. Кожевникова К. О смысловом строении спонтанной устной речи // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 15. Современная зарубежная русистика. - М.: Прогресс, 1985. - 579 с.
28. Кони А.Ф. Избранные труды и речи / Сост. И.В. Потапчук. - Тула: Автограф, 2000. - 640 с.
29. Кузнецова Т.И., Стрельникова И.П. Ораторское искусство в Древнем Риме. - М: Наука, 1976. -287 с.
30. Лахманн Р. Демонтаж красноречия: Риторическая традиция и понятие поэтического / Пер, с нем. Е. Аккерман, Ф. Полякова. - СПб.: Акад. проект, 2001. - 367 с.
31. Ленец А.В. Прагматический аспект акцентирования элементов высказывания/ Личность, речь и юридическая практика. Вып.4. - Ростов-н/Д: ДЮИ, 2001.-С. 61-64.
32. Львова Е.Ю. Защита по уголовному делу: Пос. для адвокатов / Под ред. Е.Ю. Львовой.-М.: Юристъ. 2000. -216 с.
33. Макарова З.В. Реценз. на кн.: Н.Г. Михайловская, В.В. Одинцов. Искусство судебного оратора. - М.: 1981 // Правоведение, 1983, №2.
34. Максимов В.В. Анализ системы научных отношений ученых по текстам их публикаций // Социально - психологические проблемы науки. Ученый и научный коллектив. - М.: Наука, 1973. - С. 211-226.
35. Манжелеевская Е.В. Разработка способов актуализации идеи важности зарубежными и отечественными лингвистами // Личность, речь и юридическая практика: Межвузовский сборник научных трудов. Вып. 6. - Ростов-н/Д: ДЮИ, 2003. - 262 с.
36. Матвеева Г.Г. К вопросу о речевых стратегиях скрытого воздействия отправителя текста на его получателя // Личность, речь и юридическая практика. Вып.6. - Ростов-н/Д: ДЮИ, 2003. - С. 122-129.
37. Матвеева Г.Г., Варнавских Н.В. Прагмалингвистическая роль риторических фигур в защитительных текстах / Проблемы совр. юрид. науки в свете политико-правового реформирования в России. - Таганрог: ТИУиЭ, 2007. С. 114-120.
38. Матвеева Г.Г., Нужнова Е.Е., Тонченко Л.Н. Малая синтаксическая группа как единица прагматического исследования / Шичность, речь и юридическая практика. Вып. 5. - Ростов-н/Д, 2002. - С. 190-196.
39. Михайличенко Н.А. Риторика. - М.: Новая школа, 1994. - 96 с.
40. Ножин Е.А. Основы советского ораторского искусства. - М.: Знание, 1973. - 339 с.
41. Подголин Е.Е. О стиле судебной речи // Советская юстиция. 1981. №20.
42. Рождественский Ю.В. Теория риторики. - М.: Добросвет, 1997. - 385 с.
43. Сахарный Л.В. К тайнам мысли и слова. - М.: Просвещение, 1983. - 160 с.
44. Сергеич П. Искусство речи на суде. - Тула: Автограф, 1998. -320 с.
45. Смоленский М.Б., Дунаева Н.Н. Правовая культура и личность в контексте Российской государственности: Монография. - Ростов-н/Д.: Ростовский государственный экономический университет, 2002. - 120 с.
46. Соловьев B.C. Право и нравственность. - Мн.: Харвест, М.: ACT, 2001, -192 с.
47. Соссюр Ф. де. Заметки по общей лингвистике. - 2-е изд. - М.: Прогресс, 2000. -275 с.
48. Спасович В.Д. Избранные труды и речи // Сост. И.В. Потапчук. - Тула.: Автограф.2000. -496 с.
49. Стецовский Ю.И. Истина… И только истина. Пять бесед о судебно-правовой реформе. - М: Юридическая литература, 1990. - 432 с.
50. Столяренко A.M. Психологические приемы в работе юриста. - М.: Юрайт, 2000. - 288 с.
51. Толмачев А.В. Об ораторском искусстве. - М.: 1973.
52. Топоров В.Н. Риторика // БЭС. Языкознание / Под ред. В.Н. Ярцевой. - М.: Большая Российская Энциклопедия. 1998. - С. 485-487.
53. Уголовный процесс /Под ред. Божьева В.П. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Спарк, 2002. - 704 с.
54. Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика / Под ред. Е.Н. Ширяева. - Ростов-н/Д.: РГУ, 1994. -190 с.
55. Цицерон М.Т. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1972. 471 с.
56. Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. - М. Юристъ, 2001. - 375 с.
Подобные документы
Аристотель - основоположник риторики. Период зарождения риторики и ее особенности в античности. Адресат судебной речи. Соблюдение правил риторики в речах Ф.Н. Плевако. Анализ этапов на пути от мысли к слову, отраженных в классическом риторическом каноне.
контрольная работа [24,0 K], добавлен 15.01.2012Ораторское искусство как комплекс знаний и умений оратора по подготовке и произнесению публичной речи, умение формулировать тезис и подбирать материал, искусство построения речи и публичного говорения. Функции судебной риторики. Понятие структуры речи.
контрольная работа [36,6 K], добавлен 25.03.2012Убедительность — обоснованность всех тезисов и выводов, уверенность оратора в правоте своей позиции по делу и высокая культура его мышления. Характеристика методов судебного убеждения и его роль для формирования позиции судей и присяжных заседателей.
реферат [26,8 K], добавлен 09.05.2009Понятие ораторской речи как разновидности публичной речи, ее сущность и особенности. Элементарные принципы и приемы риторики, форма подачи речи. Применение выразительных приемов. Номинативная, коммуникативная и экспрессивная функции парламентской речи.
реферат [27,8 K], добавлен 06.11.2012Исторические вехи судебного ораторского искусства, обзор его первых теоретиков. Правила и приемы концовки судебной речи, психологическое воздействие на слушателей. Характеристика практической деятельности юристов в области ораторского искусства на суде.
контрольная работа [24,5 K], добавлен 04.03.2012Общая характеристика форм речи. Сущность доказательства. Ораторское искусство. Эвристическая риторика. Логика речи. Стилистические приёмы ораторской речи. Лексические приёмы ораторской речи.
реферат [27,9 K], добавлен 10.09.2007Основные свойства риторического идеала. Ораторское искусство Древней Греции и Рима. Риторика в эпоху Возрождения. Теория и особенности судебного красноречия. Анатолий Федорович Кони как выдающийся судебный оратор XX века. Анализ судебной речи А.Ф. Кони.
курсовая работа [64,0 K], добавлен 30.05.2010Предмет, задачи и виды риторики, лексические и стилистические нормы речи. Назначение и особенности развлекательной, информационной и убеждающей речи. Аргументы и виды споров. Правила и приемы композиции. Мастерство оратора и понятие ораторской этики.
шпаргалка [25,0 K], добавлен 01.07.2010Главная задача обвинительной речи прокурора, ее отличительные особенности. Досудебная часть подготовки речи. Импровизация в ходе публичного выступления на этапе судебного следствия. Речь защитника по гражданским делам. Логическая структура судебной речи.
реферат [44,2 K], добавлен 10.09.2011Зарождение и развитие риторики. Искусство спора на суде. Основные этапы риторического канона. Виды ораторского искусства. Обвинительная и защитительная речи. Структура и признаки судебной коммуникации. Лингвистические аспекты законодательных текстов.
курс лекций [787,5 K], добавлен 26.04.2014