Теория когнитивной метафоры и вербализация эмоций

Глава 2. Роль когнитивной метафоры в вербализации эмоций

Одним из самых сложных объектов для осмысления и концептуализации в языке являются эмоции. Являясь более древней формой отражения действительности, чем опосредованные речью познавательные процессы, эмоции служат определенным критерием положительного или отрицательного восприятия внешнего мира. В настоящее время в психологии экспериментально обосновано существование эмоциональной «первооценки», которая предшествует более развернутой, логически-осознанной оценке индивидом явлений окружающей действительности.

Роль эмоций в жизни человека чрезвычайно велика и многолика. Эмоции регулируют аффективные процессы жизнедеятельности и оказывают существенное влияние на рационально-логические ее стороны. Путем экспериментальных исследований доказано, что эмоции, сопровождающие мыслительные процессы, способствуют более быстрому и качественному их протеканию. Так, например, при запоминании не только существенно увеличивается воспроизведение слов, входящих в «эмоциональную» фразу, по сравнению, например, с нейтральной лексикой, но даже бессмысленные слоги (крайне сложный материал для репродукции) в сочетании с явно привлекательными или непривлекательными лицами на фотографиях запоминаются значительно лучше.

Ю. Д. Апресян выделяет восемь групп систем, иерархически выстроенных по степени возрастания сложности:

1. Физическое восприятие (зрение, слух, обоняние и т. д.).

2. Физиологические состояния (голод, боль, жажда и т. д.).

3. Физиологические реакции на разного рода внешние и внутренние воздействия (бледность, пот, жар и т. п.).

4. Физические действия (работать, лежать, идти, колоть).

5. Желание (хотеть, стремиться, соблазнять).

6. Мышление, интеллектуальная деятельность (думать, понимать, знать).

7. Эмоции (страх, удивление, надежда, радость, отчаяние).

8. Речь (обещать, просить, ругать).

При этом эмоции занимают седьмую, т. е. одну из самых высоких позиций по степени сложности. В качестве критерия сложности указывается неавтономность системы, лингвистически проявляющаяся в том, что лексические единицы разной системы описываются через ссылки на лексические единицы других систем, и, в частности, «в толковании большинства эмоциональных состояний возникает необходимость ссылаться на восприятие, желания, интеллектуальную деятельность и физические действия». Апресян, 1995. С. 47 - 48.

Так, тактильные восприятия - это прямые номинации, например, горячий - «имеющий высокую температуру» [МАК I: 183], скользкий - «совершенно гладкий, не создающий трения» [МАК IV: 113]; а эмоции - в большинстве своем метафоры, например, ярость - «сильный гнев, озлобление, лютость, зверство, неистовство; порыв силы бессмысленной, стихийной» [Даль IV: 679]. М. Фасмер полагает, что слово ярость образовано от праславянского корня *jarь, родственного серб. jaрa «жара», н.-луж. jary «вспыльчивый» [Фасмер IV: 783]. Исходным у корня *jarь было, по-видимому, значение силы. Об этом говорят, с одной стороны, такие свидетельства, как яростный - «неутомимый», яровой - «ретивый», ярь «растительная сила почвы», ярь - «лютость, свирепость» [Даль IV: 680]. С другой стороны, этот же смысл сохраняется как семантический компонент у таких дальнейших производных этого корня, как яръ - «огонь, жара», где актуальной является сема температурного воздействия; яриться - «разжигать похоть», актуальная сема - проявление эротической силы [Даль IV: 680]. Таким образом, ярость - это буквально сила в отношении чувства.

Попытки метафоричного описания эмоций неоднократно предпринимались исследователями. Так, например, Дж. Лакофф и М. Джонсон отмечают, что языковые средства выражения эмоций в большинстве случаев метафоричны. Эмоция чаще всего не выражается прямо, а осмысляется по образу некоторой другой системы, уподобляясь чему-либо. Например, эмоции счастье (happy) и грусть (sad) метафорически противопоставлены как верх - низ: счастье - верх, грусть - низ (happy is up, sad is down). Лакофф, Джонсон, 1990. С. 387 - 416. При этом, по мнению Лакоффа и Джонсона, данная метафора имеет как физическую основу (человек опускает голову вниз, когда грустит, и поднимает, когда радуется), так и культурную - данная метафора является разновидностью родовой метафоры «хорошее - верх», «плохое - низ».

Такой подход ценен в том отношении, что отражает семантическую градуированность слов, обозначающих эмоции, но зато между предполагаемой мотивацией и собственно метафорой отсутствует собственно языковое, семантическое звено.

Анализ специфичности метафор, относящихся к эмоциям, также был произведен В. А. Успенским [Успенский, 1979], рассмотревшим в том числе существительные горе и радость в составе метафорических выражений типа испить горя, глубокое горе, тяжелое горе, горе придавило его и т. п.; радость разливается в человеке, бурлит, играет и т. п.

В. А. Успенского интересовало, существует ли некий единый ключевой, мотивирующий их образ. По мнению исследователя, это действительно так. Горе, с его точки зрения, мыслится в русском языке как «тяжелая жидкость, заполняющая некоторый бассейн, на дне которого находится человек», а радость - «это легкая светлая жидкость», «по-видимому, она легче воздуха». Успенский, 1979. С. 147.

Тем не менее, буквальное прочтение метафоры не позволяет найти ответ на ряд важных вопросов, в частности, насколько корректно реконструировать представления об эмоциях на основе непосредственно определяемых характеристик. Например, можно ли считать, что горе обладает реальным весом, имея в виду, что горе придавило его? Не было бы более правильным полагать, что в данном случае работает лишь основание метафоризации - признак сильного воздействия?

Столь разные подходы к описанию эмоций, очевидно, связаны со сложностью их как объекта. Нам представляется, что выход из этого кризиса понимания эмоций обеспечивается глубоким анализом оснований метафоризации и признанием релевантными именно признаков, положенных в основание этих метафор.

Иными словами, мы видим необходимость осмысления метафорических наименований эмоций не в их данности, а лишь в отдельных признаках. Эта установка обусловлена самой природой метафоры. «Метафора - фундаментальное свойство языка, посредством метафоры говорящий… вычленяет… из тесного круга, прилегающего к его телу и совпадающего с моментом его речи, другие миры». Степанов, 1995. С. 229.

М. Минский утверждает, что аналогии, основанные на когнитивной метафоре, дают нам возможность увидеть какой-либо предмет или идею как бы «в свете» другого предмета или идеи, что позволяет применить знание и опыт, приобретенные в одной области, для решения проблемы в другой области». Минский. С. 291 - 292.

Таким образом, когнитивная метафора позволяет осмыслить концепты, отстоящие сколь угодно далеко от исходно принятых, осмыслить одни концепты с опорой на другие, служащие эталоном. Можно заключить, что когнитивная метафора обеспечивает концептуализацию неизученного объекта по аналогии с уже сложившейся системой понятий.

Заключение

Традиционная (сравнительная) точка зрения на метафору выделяла только несколько способов образования метафоры и ограничивала применение термина «метафора» также только некоторыми из возникших случаев. Поэтому она заставляет рассматривать метафору только как языковое средство, как результат замены слов или контекстных сдвигов, в то время как в основе метафоры лежит заимствование идей. Метафоричная сама мысль, она развивается через сравнение, и отсюда возникает метафора в языке.

Метафора пронизывает всю нашу повседневную жизнь и проявляется не только в языке, но и в мышлении и действии. Привлечение метафоры для понимания опыта является одним из величайших триумфов человеческого мышления. По мнению Н. Д. Арутюновой, изучение метафоры становится все более интенсивным, захватывает разные области знания. Следствием взаимодействия различных направлений научной мысли стало формирование когнитивной науки. Арутюнова Н. Д. Метафора в языке чувств // Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1999. С. 385 - 402.

Если традиционно метафору определяют как «фундаментальное свойство языка… посредством метафоры говорящий… вычленяет… из тесного круга, прилегающего к его телу, и совпадающего с моментом его речи, другие миры», Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. М., 1995. то когнитивная метафора, являясь важным фактором развития сознания человека, имеет ряд характерных свойств, учет которых позволяет осуществлять их верные интерпретации.

1. Когнитивная метафора носит системный характер. Дж. Лакофф и М. Джонсон считали, что метафорические репрезентации концептов носят системный характер. В этой связи они определили целый ряд когнитивных метафор, моделей, действующих в человеческом сознании.

2. Когнитивная метафора позволяет осмыслить концепты, отстоящие сколь угодно далеко от исходно принятых.

3. Когнитивная метафора позволяет осмыслить одни концепты с опорой на другие, служащие эталоном. М. Минский утверждает, что аналогии, основанные на когнитивной метафоре, «дают нам возможность увидеть какой-либо предмет или идею как бы в свете другого предмета или идеи, что позволяет применить знание и опыт, приобретенный в одной области, для решения проблемы в другой области». Минский М. Остроумие и логика когнитивного и бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. С. 291 - 292.

Иными словами, когнитивная метафора обеспечивает концептуализацию неизученного объекта по аналогии с уже сложившейся системой понятий.

В классификации когнитивных метафор существует несколько подходов. В рамках метонимической (основанной на смежности понятий) стратегии намечаются два варианта: метонимическая феноменологическая стратегия и метонимическая ноуменологическая стратегия. Н. Д. Арутюнова разделяет на несколько групп глагольные предикаты, употребляемые при существительных, означающих эмоции в самом широком спектре; критерием такого разделения выступает способность изменять его значение.

В качестве обобщающего вывода следует отметить, что способом образования когнитивной метафоры является модификация значения того или иного существительного, означающего эмоциональное состояние, под влиянием стоящего рядом с ним предиката (глагола, прилагательного, существительного). Они не только могут привести к появлению у него новых дополнительных смыслов в результате актуализации некоторых сем, но также и к переносу метафорического значения. А возникающие метафорические образы часто служат основой для «считывания» с них новых метафорических значений и, как следствие, особых представлений об эмоции.

Список использованной литературы

1. Античные теории языка и стиля. М. - Л., 1936.

2. Апресян В. Ю., Апресян Ю. Д. Метафора в семантическом представлении эмоций // Вопросы языкознания. 1993. № 3.

3. Арбиб М. А. Метафорический мозг. М., 1976.

4. Аристотель. Поэтика. М., 1984.

5. Арутюнова Н. Д. Метафора и дискурс. Вступительная статья // Теория метафоры. М., 1990. С. 5 - 32.

6. Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М., 1976.  

7. Арутюнова Н. Д. Типы языковых значений: Оценка. События. Факт. М., 1988.

8. Арутюнова Н. Д. Метафора в языке чувств // Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1999. С. 385 - 402.

9. Арутюнова Н. Д. Язык и мир человека. М., 1998.

10. Бабенко Л. Г. Обозначение эмоций в языке  и речи (на материале глагольной лексики в художественном тексте). Свердловск, 1986.

11. Баранов А. Н. Очерк когнитивной теории метафоры // Русская политическая метафора (материалы к словарю). М., 1991.

12. Блэк М. Метафора // Теория метафоры. М., 1990.

13. Вежбицка А. Лексическая семантика в культурно сопоставительном аспекте // Семантические универсалии и описание языков. М., 1999. С. 503 - 647.

14. Глазунова О. И. Логика метафорических преобразований. СПб., 2000.

15. Дэвидсон Д . Что означают метафоры // Теория метафоры. М.: Прогресс, 1990.

16. Кассирер Э. Сила метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

17. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж, 1987.

18. Лакофф Д. Когнитивная семантика // Язык и интеллект. М., 1995.

19. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М., 1990.

20. Лэнг Р. Д. Расколотое «я». СПб., 1995.

21. Маккормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

22. Меркулов И. П. Когнитивная наука // Новая философская энциклопедия в четырех томах. Т.2. М., 2001.

23. Минский М. Остроумие и логика когнитивного и бессознательного // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. С. 291 - 292.

24. Ортега-и-Гассет Х. Две главные метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

25. Ортони А., Клоур Дж., Коллинз А. Когнитивная структура эмоций // Язык и интеллект. Сб. статей. М., 1996. С. 314 - 381.

26. Полевые системы в структуре языка. Воронеж, 1989.

27. Рикер П. Метафорический процесс как познание, воображение и ощущение // Теория метафоры. М., 1990.

28. Серль Дж. Метафора // Теория метафоры. М., 1990.

29. Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. М., 1995.

30. Уилрайт Ф. Метафора и реальность // Теория метафоры: Сборник статей. М.: Прогресс, 1990.

31. Энциклопедия русского языка. М., 1999.

32. Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1989.

Словари

1. Краткий словарь когнитивных терминов / Сост. Е. С. Кубрякова, В. З. Демьянков, Ю. Г. Панкрац, Л. Г. Лузина. М., 1997.

2. Новый объяснительный словарь синонимов русского языка. Проспект / Авт. Ю. Д. Апресян, О. Ю. Богуславская, И. Б. Левонина, Е. В. Урысон. Под общим руководством академика Ю.Д. Апресяна. М., 1995.

3. Ожегов С. И. и Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 72500 слов и 7500 фразеологических выражений. М., 1993.

4. Словарь синонимов русского языка: В 2-х тт. Л., 1970.