Системный взгляд на основы современного права

Потому и возникает нередко встречающаяся несообразность, когда путается, о чём, собственно, речь: «В этих случаях в связи с необходимостью защиты личных интересов автора придётся ограничить и исключительные права».(В.О.Калятин. Интеллектуальная собственность).

Словарь-справочник лингвистических терминов под редакцией Д.Э. Розенталя так толкует термин 'исключение': «Отклонение от языковой нормы (лексической закономерности, парадигмы склонения или спряжения; синтаксической модели, правила орфографии или пунктуации и т. д.)». То есть исключение -- просто аномальное отклонение: грубая ошибка. Почему творцы термина «исключительные права» не желают с этим считаться?

Как им быть со следующей ситуацией: «Исключительная лицензия -- лицензия, предусматривающая монопольное право лицензиата использовать изобретение, технологию и отказ лицензиара от самостоятельного использования запатентованных изобретений и ноу-хау и их продажи на оговорённой территории» (Толково-терминологический словарь-справочник «Маркетинг»). Напомним: лицензиар -- собственник изобретения, технологических знаний, выдающий лицензиату лицензию на использование своих прав в определённых пределах. Лицензиат, соответственно, -- приобретатель лицензии.

Совершенно очевидно: в данном случае «исключительность» состоит в том, что первоначальный правовладелец лишается каких-то возможностей. Но разве изначально «исключительные права» не обозначали суммарные возможности изначального правовладельца -- самого создателя? Это явное системно-логическое противоречие ясно свидетельствует о некорректности и недееспособности самого понятия 'исключительные права'.

Следовательно, значительно правильнее поддержать концепцию интеллектуального права -- как самостоятельной, надгосударственной, «надгражданской» области права. Надо восстановить в правах термин 'интеллектуальная собственность', имея в виду, что юридически не имеет серьёзного значения её, так сказать, «невещественность», а её защита должна иметь более жёсткий характер, чем это принято в патентном праве.

Новая концепция интеллектуального права

Проведённые нами исследования убеждают в следующем:

Господствующая в сегодняшней России концепция интеллектуального права внутренне противоречива и грешит множеством принципиальных и «мелких» (тем не менее, важных) системно-логических ошибок.

Значительная часть этих ошибок влилась в теорию интеллектуальной собственности из общей теории права, в частности из теории «государства и права».

Пропагандируемая многими авторами идея замены понятия 'интеллектуальная собственность' словосочетанием «исключительные права» не обеспечивает никаких заметных преимуществ субъектам интеллектуального права, но служит непрерывным источником разнообразных противоречий и системно-логических ошибок -- как в теории интеллектуального права, так и в практике отечественного законодательства.

Действующая сегодня в Российской Федерации 4-я часть ГК не защищает самые важные объекты интеллектуальной собственности (идеи), в частности открытия, и плохо защищает те права создателей интеллектуального продукта, которые в этом пакете всё-таки признаны заслуживающими правовой защиты.

Совершенно не урегулированы законодательно отношения автора и редактора. Особенно -- в области популяризации современных достижений науки.

Взаимоотношения создателя интеллектуального продукта с государством всё ещё строятся на базе ошибочного принципа превалирования «государственных интересов» над интересами личности.

Законодательство в сфере интеллектуальной собственности существенно отстаёт даже от критикуемой нами -- сложившейся на сегодня в России -- теории интеллектуального права.

Преподавание права в вузах сегодняшней России имеет опасный дифферент в сторону бездумного изучения буквы действующего сегодня закона -- в ущерб общетеоретическим околофилософским и системно-логическим проблемам теории права.

Один из важнейших вопросов -- о создателе и о государстве. Разговоры о построении капитализма в России остались разговорами -- такими же лицемерными и фарисейскими, как и прежние разговоры о социализме. В итоге же, как и всегда, изо всех пор общественного жизнеустройства выглядывает нагловато-филистерская физиономия чиновника. Становятся модными разговоры о «вертикали власти» (читай -- исполнительной, что также весьма характерно для сегодняшней России). Совершенно не поощряются представления о государстве как о слуге народа. Напротив, государственные органы (в первую очередь, -- «компетентные») без всякого стеснения и прикрытия стараются подмять под себя не только все финансовые потоки, но и мыслеизъявления людей -- информационные потоки и сами средства массовых коммуникаций.

В советскую эпоху подход был очень простым: государство что хотело, то и объявляло государственной собственностью, -- прежде всего практически весь интеллектуальный продукт.

Сегодняшняя ситуация отличается де-юре, но практически всё та же де-факто. Если в Конституции РФ вторая статья вещает: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина -- обязанность государства», то на деле ни один сегодняшний российский суд не признает государство неправым в любой тяжбе между гражданином и всесильными «органами». Не учёный определяет потребный уровень секретности собственного интеллектуального продукта, а всё тот же невежественный, своекорыстный и злонамеренный чиновник, -- унижая и мордуя создателя, вплоть до доведения последнего и до сумы, и до тюрьмы.

Производитель вещественных благ «греет» государство, производитель интеллектуально продукта -- нет. Чтобы это доказать, довольно сравнить уровень относительной удельной платёжеспособности того и другого. А ведь никто иной, как государство, поддерживает этакий порядок вещей.

Арбитражные суды, как и суды общей юрисдикции, завалены делами коммерсантов и промышленников -- у них нет ни времени, ни желания (а, быть может, -- и умения) для рассмотрения дел в чисто интеллектуальной сфере. Все кодексы сводят бледное подобие дел в области интеллектуального права «обратно» к нанесению имущественного ущерба.

Исходя из статьи 2 Конституции Российской Федерации, а также из более общего (и более важного) принципа системоанализа, определяющего государство как наёмный механизм управления Обществом, следует признать интересы создателя интеллектуального продукта более высокими в системной иерархии интересов -- по сравнению с интересами государства. Государство (которое именно мы все содержим на наши налоги) должно быть в экономической и правовой зависимости от создателя. И никогда -- наоборот.

Соответственно, в зависимости от создателя интеллектуального продукта должны быть и все производители (и перераспределители) вещественного продукта. В особенности -- потребители невосполнимых природных ресурсов. Они обязаны отдавать Обществу (не государству) -- в виде рентной платы -- до девяноста процентов своей чистой прибыли.

Что касается взаимоотношений Общества и государства, то первое -- как метасистема второго -- назначает ему (государству) соответствующее «содержание», -- необходимое и достаточное для решения тех задач и исполнения тех обязанностей, которые Общество возлагает на своё государство. Как назначает? -- в основах Права, создаваемых Наукой, фиксируемых, на базе всенародного референдума Концептуальной властью. Исключительно на базе этих Основ Законодательная власть будет писать свои законы, -- рассматривая при этом указания Концептуальной власти как жёсткие «направляющие косинусы».

Разработка этой новой парадигмы -- основная задача отечественной правовой теории.

Об отставании отечественного законодательства даже от современного интеллектуального права уже было сказано достаточно в предыдущих статьях. К сказанному необходимо добавить следующее. Принятое на сегодня законодательство об интеллектуальной собственности не только грешит множеством системно-логических огрехов, главное -- оно имеет принципиально ошибочную ориентацию, относя идею к классу объектов, не удостаиваемых правовой защиты. В целом действующие законы покрывают лишь небольшую часть поля интеллектуальной собственности, оставляя без правовой защиты как раз наиболее важные для Общества типы создателей интеллектуального продукта. Сегодняшнее законодательство полностью лишило правовой защиты открытие.

Всё это мешает нормальному функционированию интеллектуальной собственности в стране. И не только в стране. Сие осознаётся многими работниками этой сферы: «Слабая согласованность Гражданского кодекса РФ в области защиты прав ИС с другими международными правовыми институтами вызывает справедливые претензии зарубежных правообладателей, права которых при использовании их ИС в России нарушаются» (С. Ульяшина . Особенности российского бизнеса / Интеллектуальная собственность, Пр. С., №5, 2007).

Как у нас водится, нарушаются при этом прежде всего права отечественного собственника ИС. Вышеописанная коллизия автора данной работы с Роспатентом была чревата ещё и тем, что он был лишён возможности откликнуться на зарубежное предложение о сотрудничестве, -- хотя при этом суть его идеи быстроразборной мебели была разглашена «законной» публикацией в бюллетене РП. Уровень нравственности отечественного законодателя понятен: можно разгласить идею заявителя, вовсе не собираясь защитить его патентом. И после этого мы ещё позволяем себе некие разговоры о борьбе с коррупцией!

Ясно, что подобная коллизия была бы полностью исключена, если бы при первоначальной защите был предъявлен не сам стол (его дурацкие «признаки»), а идея такого стола.

Для защиты идеи -- как самого важного объекта интеллектуальной собственности -- необходимо безотлагательно разработать специальный (общий) закон об интеллектуальной собственности и провести подчинительное согласование с ним всех ныне действующих частных законов (авторского, патентного и пр.). При этом необходимо вывести Интеллектуальное право из ныне принятого подчинения его праву гражданскому.

В сфере преподавания правоведения (и других, частных, разделов теории права) в российской высшей школе целесообразно изменить акценты. Необходимо с самого начала прививать студенту чёткое представление о бренности и быстротекучести законодательства, о его вынужденной сиюминутности (с которой, к тому же, необходимо решительно бороться), об относительности и временной ценности любого конкретного закона. Необходимо приучать студента к анализу законов и выявлению в них внутренних и междисциплинарных противоречий, а главное, -- к пониманию Права как непрерывно накапливаемых и совершенствуемых Обществом принципов справедливости и оптимальных норм поведения граждан в их отношениях между собой и с государством. Необходимо укоренять в сознании будущих правоведов представление о Праве как источнике законов, -- эталоне, «лекале» для пригонки закона к требуемым для Общества его оптимальным параметрам.

Необходимо разработать систему междисциплинарных курсов. В естественных науках подобный этап развития начался давно: совершенствуются физическая химия и химическая физика, появились экология и кибернетика, информациология и системоанализ -- последние как новые области знаний наивысшего уровня обобщения. (Недаром многие авторы полагают, что системоанализ выделился из философии).

Необходимо незамедлительно разработать новый классический курс -- курс эконологии (см. СПП). Этот курс целесообразно включить в основные предметы всех гуманитарных и всех технических вузов.

В своей работе «Диалектика взаимосвязи общих и специфических законов познания» Д.П. Горский справедливо, на наш взгляд, отмечает»: «Специфические законы познания…складывались в ходе социальной эволюции и служили средствами познания внешнего мира, необходимыми условиями овладения им. В процессе отражения, познания внешнего мира в мозгу человека складывались и затем осознавались всё более сложные и совершенные, чем у высокоорганизованных животных, механизмы продуктивного отражения мира. Они составили на известном этапе развития общества и науки существенную часть методологии научного познания.

Известно, что без абстракции нет познания, нет науки. Существенной стороной абстрагирования является мысленное отделение свойств и отношений от соответствующих материальных предметов, отвлечение их от своих материальных носителей. Эти свойства и отношения в процессе познания превращаются субъектом в особые «абстрактные» предметы, с которыми мы начинаем оперировать как с самостоятельными предметами; например, они выступают в качестве субъектов единичных суждений…Такое отделение свойств и отношений от их материальных носителей является существенной стороной аналитической деятельности вообще…

В процессе познания очень важную роль играет идеализация, посредством которой в науку вводятся такие понятия, как «абсолютно чёрное тело», «идеальный газ», «абсолютно твёрдое тело» и т. п.».

Это положение общефилософской теории как нельзя лучше способствует пониманию важности для Человека и для Общества такого «идеального объекта» как идея.

Здесь невозможно оставить без должного внимания такой авторитетный источник как БСЭ: «ИДЕЯ (греч. Idea), форма постижения в мысли явлений объективной реальности, включающая в себя сознание цели и проекции дальнейшего познания и практического преобразования мира. Понятие идеи было выдвинуто ещё в античности. Демокрит называл идеи неделимыми умопостигаемыми формами; для Платона идеи -- это идеальные сущности, лишённые телесности и являющиеся подлинно объективной реальностью, находящиеся вне конкретных вещей и явлений; они составляют особый идеальный мир. В средние века идеи понимались как прообраз вещей, принадлежащий божественному духу; бог творил вещи согласно своим идеям. В новое время, в 17 - 18 вв., на первый план выдвигается теоретико-познавательный аспект идеи -- разрабатывается учение об идее, как о способе человеческого познания, ставится вопрос о происхождении идей, их познавательной ценности и отношении к объективному миру. Эмпиризм связывал идеи с ощущениями и восприятиями людей, а рационализм -- со спонтанной деятельностью мышления. Большое место учение об идее занимало в немецком классическом идеализме: Кант называл идеями понятия разума, которым нет соответствующего предмета в нашей чувственности; по Фихте, идеи -- это имманентные цели, согласно которым «Я» творит мир; для Гегеля идея является объективной истиной, совпадением субъекта и объекта, венчающим весь процесс развития (см. Соч., т. 6, М., 1939, с. 214).

В марксистско-ленинской концепции исходным является материалистический тезис о познании как отражении действительности, об идее как специфической форме этого отражения. «Все идеи извлечены из опыта, они -- отражения действительности, верные или искажённые» (Энгельс Ф., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т.20, с. 629). Однако идея не сводится к фиксации результатов опыта, но является отражением вещи, свойства или отношения не просто в их наличном бытии, а в необходимости и возможности, в тенденции их развития. В.И. Ленин рассматривал идею как высшую форму теоретического освоения действительности. Конспектируя Гегеля, он пишет: «Begriff ещё не высшее понятие: ещё выше и д е я = единство Begriff'а с реальностью» (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 29, с. 151). В идее происходит наиболее полное совпадение содержания мысли с объективной реальностью, это -- объективное и конкретное, всестороннее знание действительности, которое готово для своего практического воплощения. Эти два момента в идее: отражение объективной реальности и постановка практической цели перед человеком, находящиеся в органическом единстве, определяют специфику идеи и её место в движении человеческого сознания. Таким образом, идея является активным, посредствующим звеном в развитии действительности, в процессе практической деятельности человека, создающей новые, ранее не существовавшие формы реальности.

В науке идеи выполняют различную роль. Они не только подытоживают опыт предшествующего развития знания в той или иной области, но служат основой, синтезирующей знание в некую целостную систему, выполняют роль активных эвристических принципов объяснения явлений, поисков новых путей решения проблемы. В зависимости от своего содержания идеи, отражающие общественное бытие, различно влияют на ход социальной жизни людей. Реакционные идеи, искажающие действительность и служащие уходящим с исторической арены классам, выступают тормозом общественного прогресса. Идеи, верно и глубоко отражающие процессы действительности, выражающие интересы передовых общественных классов, ускоряют социальный процесс, организуют, мобилизуют эти классы на свержение отжившего и установление нового, прогрессивного». (П.В. Копнин).

Анализ вышеприведённых цитат позволяет сделать вывод: значение идей для теории и практики жизнеобеспечения Общества настолько велико, что абсолютно непонятно упорное нежелание сегодняшнего юрнаучного сообщества однозначно и недвусмысленно признать насущную необходимость предоставления идее надёжной правовой защиты.

Без идеи невозможно никакое разумное действие. Человеческая деятельность отличается от поведения животного именно тем, что её предваряет чёткое представление об объекте действия и о способе действия. Безыдейное действие -- инстинктивное действие (мало чем отличающееся от действий животного).

Идея -- элемент абстрактно-логического, понятийного мышления. В отличие от образного предметно-конкретного мышления, способного только на одноплановые, принципиально необобщённые суждения, понятийное мышление даёт возможность перейти к обобщениям, к формулировке закономерностей и всеохватывающих законов. В этом и состоит отличие человека от животного -- в овладении понятийным мышлением. Любая приличная собака наверняка не хуже своего хозяина представляет образ двери в родную квартиру. Но только человек способен сформировать понятие «дверь в будущее».

Идея обладает особыми свойствами, которых лишены не только вещественные объекты, но и духовные ценности, не являющиеся идеями. Идеи уже потому лучше самих вещей, что занимают значительно меньше места. Вещь может сломаться, её можно потерять. Идею -- никогда. Зная идею вещи, её всегда можно продублировать. Обратный порядок принципиально невозможен: миллиарды людей ежедневно с успехом пользуются вещами, идея которых им недоступна по множеству причин, в том числе просто по недостатку образования.

Только при обмене идеями происходит их у м н о ж е н и е. Если у вас есть яблоко и у вашего друга -- яблоко, то в итоге после обмена яблоками между вами и вашим другом у каждого из вас всё равно останется по одному яблоку. Если же каждый из вас в начале обладал одной идеей, -- в итоге обмена каждый будет располагать двумя идеями.

Формирование идей -- работа интеллекта. Как уже отмечалось, интеллект нередко трактуют как способность решать новые задачи. Однако и медуза наверняка решает какие-то новые персонально для неё, «медузьего» уровня задачи. Ожегов как всегда подходит к проблеме формирования дефиниций попросту и без затей: «ИНТЕЛЛЕКТ, Разум, мыслительная способность». Очевидно, что это вообще не дефиниция. Это в просторечьи называют «погнать зайца дальше»: ведь и «разум» требует строгого определения ничуть не менее, чем «интеллект»; да и «мыслительная» -- тоже.

Чтобы, однако, не впасть в одностороннюю несправедливость (не забудем: несправедливое поведение -- неправовое поведение), предположим у Ожегова возможность итерационных приближений к истине. Итак. «РАЗУМ, Высшая ступень познавательной деятельности человека, способность логически и творчески мыслить, в противоположность чувству». Конечно, нельзя не отметить некоторых системно-логических ошибок, зияющих в этой дефиниции. Сомнительно, что можно вообще мыслить «творчески», но при этом не «логически». Здесь к тому же всё та же классификация по разным основаниям, где союз «и» абсолютно недопустим. Не говоря уж о том, что «творчески» -- это тоже пока-что «вещь в себе». Что качается «чувства», то неясно (в том числе, чисто грамматически), -- что именно ему «в противоположность».

Но главное вот в чём: эта дефиниция противоречит дефиниции интеллекта: здесь разум определён как «деятельность», в то время как в случае с интеллектом (который по Ожегову просто равен разуму) он разум=интеллект определён как некая «способность». Согласитесь, однако, что деятельность и способность ни в каких ситуациях не могут быть признаны тождественными.

Перейдём к «мыслительной» стороне дела. «МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ, см. мышление». Смотрим: «МЫШЛЕНИЕ, 1.см. мыслить. 2. Способность человека рассуждать, мыслить, (?!, АП), представляющая собой процесс отражения (опять та же ошибка: «способность=процессу» -- такова «логика» и наших лингвистов [а не только юристов], АП) объективной действительности в представлениях, суждениях, понятиях».

Теперь «МЫСЛИТЬ, 1.Рассуждать, сопоставляя мысли (?!, АП) и делая из них выводы. 2.Думать, размышлять».

Как видите, круг замкнулся -- всё тот же пресловутый circulus vitiosus.

Словарь иностранных слов весьма лаконичен: «ИНТЕЛЛЕКТ [лат. Intellectus] -- ум, рассудок, разум; мыслительные способности человека» -- всё то же гоняние зайца. Но нам требуется содержательное определение: содержащее все необходимые и достаточные признаки определяемого понятия.

Заглянем в БСЭ. «ИНТЕЛЛЕКТ (от лат. Intellectus -- познание, понимание, рассудок), способность мышления, рационального познания, в отличие от таких, например, душевных способностей, как чувство, воля, интуиция, воображение. (Уже интересно: интуиция и воображение не включены в понятие 'интеллект', АП) и т. п. Термин «интеллект» представляет собой латинский перевод древне-греческого понятия нус («ум») и по своему смыслу тождествен ему (учение Платона и Аристотеля о нусе как высшей, надындивидуальной разумной части человеческой души; «ум» как первая ступень эманации мира, его истечение из единого начала -- в неоплатонизме и т. д.). Это значение термина было воспринято и средневековой схоластикой (интеллект как божественный интеллект и т. п.). При этом в противоположность «разуму» (ratio) как низшей познавательной способности (к элементарной абстракции) термин «интеллект» употреблялся в схоластике для обозначения высшей познавательной способности (сверхчувственного постижения духовных сущностей). В обратном значении эти термины были употреблены у Канта: интеллект (нем. Verstand -- «рассудок») -- как способность образования понятий, а «разум» (нем. Vernuft) -- как способность образования метафизических идей. Это словоупотребление получило распространение в последующей немецкой философии и окончательно закрепилось у Гегеля в его концепции рассудка (интеллекта) и разума: первый в качестве способности к абстрактно-аналитическому расчленению является предварительным условием высшего «разумного», конкретно-диалектического понимания.

С конца 19 в. в экспериментальной психологии получают распространение разнообразные количественные методы оценки интеллекта, степени умственного развития -- с помощью специальных тестов и определённой системы их статистической обработки в факторном анализе (см. также Коэффициент интеллектуальности).

В зоопсихологии под интеллектом (или «ручным мышлением») высших животных понимаются также доступные главным образом обезьянам реакции, которые характеризуются внезапностью решения задачи, лёгкостью воспроизведения раз найденного решения, переносом его на ситуацию, несколько отличную от исходной, и, наконец, способностью решения «двухфазных» задач.

В современной психологии понятие интеллекта употребляется главным образом в теории индивидуально-типологических особенностей развития личности».

Из цитированного текста можно сделать один важный вывод: нет нужды (и нет оснований) для однозначной связи интеллекта исключительно с человеческим мышлением. Это тем более очевидно, что давно уже получило все права гражданства словосочетание «искусственный интеллект». И возникли две важнейшие для последующего развития человечества проблемы:

-общения человека с машиной,

-оптимального целераспределения между человеком и машиной в эргатических (человеко-машинных) системах.

Известный русский системоаналитик Никита Николаевич Моисеев пишет: «Заметим прежде всего, что зачатки интеллекта, безусловно, встречаются у существ, стоящих на ступенях эволюции ниже человека. И не только у высших животных, не только у обезьян, дельфинов, собак, но даже и у птиц. И тем не менее слово «интеллект» мы связываем с человеком. И только с ним.

Если понятие «интеллект» мы связываем только с человеком, то понятие «мышление» можно трактовать более широко -- как функцию любого (не только человеческого) мозга отражать действительность и использовать получаемую информацию для выбора образа действий, т. е. как способность порождать нерефлексность системы управления организмом. Мышление человека, обладающего интеллектом, -- это высшая форма мышления, т. е. отражения реальной действительности. Это уже не только физиологический, но и социально-исторический феномен.

Изучение перечисленных проблем потребует согласованных усилий учёных разных специальностей. Не только физиологов и психологов. Для анализа вопросов, связанных с историей становления интеллекта, будет необходимо участие лингвистов, философов, физиков, специалистов в области информатики и теории управления. И любое продвижение, любая рациональная гипотеза, помогающая вскрыть механизм развития и становления интеллекта, может иметь следствия большого прикладного значения, прежде всего для информатики…».

Вне всякого сомнения, чёткое представление о содержании и объёме понятия «интеллект» -- важнейшая проблема для построения научно обоснованной теории интеллектуального права. Анализ мнений многих авторов по данной проблеме приводит к следующим промежуточным выводам:

В современной науке нет единого, общепринятого взгляда на термин «интеллект». Представления Канта об этом понятии (интеллект «ниже» разума) радикально расходится с представлениями Аристотеля и средневековой науки (интеллект «выше» разума).

Современные толковые словари вместо чёткой дефиниции понятия «интеллект» нередко приводят логически противоречивые построения итерационного характера, по сути остающиеся в сакраментальных рамках порочного круга.

Распространённый на Западе тест на пресловутый коэффициент интеллектуальности на деле определяет вовсе не тип и уровень мышления испытуемого, а всего лишь полноту его специфических знаний (понятных экспериментатору). Причём и последнее -- не в чистом виде, а в синкретичной смеси с уровнем адаптированности (умением и желанием приспосабливаться) испытуемого.

Объём и содержание термина «интеллект», используемого в естественных и технических науках, во многом не совпадают с пониманием его аналогичных характеристик в гуманитарных науках.

Наиболее близкими к нашим представлениям о данной проблеме являются представления, распространённые среди системоаналитиков (см. выше высказывания Н.Н. Моисеева).

Не имея возможности воспользоваться какими-либо готовыми дефинициями термина «интеллект», мы вынуждены взять на себя смелость (и ответственность) создать собственную дефиницию этого наиважнейшего для теории интеллектуального права понятия.

Интеллект -- это свойство системы выделять себя из окружения, анализировать внешние стимулы, поддерживать гомеостазис, формировать идеи и создавать духовные ценности.

Хотя для решения стоящих перед нами задач и не важны соотношения понятий «интеллект», «разум», «рассудок», попытаемся, по крайней мере, сформулировать собственную точку зрения на затронутые вопросы.

Во-первых, нам представляется более предпочтительной позиция Аристотеля (сравнительно с Кантом) -- о более высоком положении в системной иерархии интеллекта по сравнению с разумом и рассудком. Это оправдано уже тем, что для технических устройств, способных решать те же «высокоинтеллектуальные» задачи, что и человек, закрепился термин «искусственный интеллект». Понятие «Внеземной разум» несколько расплывчато, и оно в явном виде не содержит указаний на подозрение, что внеземной разум окажется непременно «выше» земного. (В фантастических кинобоевиках нередко демонстрируют и обратное).

Нам представляется более обоснованным говорить о разумности инопланетного существа при встрече с ним земных астронавтов, чем о его интеллектуальности. Ведь здесь в первую очередь будет решаться вопрос: стрелять или не стрелять -- в зависимости от адекватности поведения незнакомого существа в ответ на поступки астронавтов. Что касается определения уровня интеллекта инопланетного существа, то такая задача явно представляется более отдалённой по времени (и по развитию отношений) -- когда вопрос «стрелять или не стрелять» давно уже будет снят с повестки дня.

Термин «рассудок», на наш взгляд, имеет скорее бытовой, чем научный характер, причём в некоторых оборотах -- с негативной окраской («рассудочный человек»). Рассудок -- способность соразмерять свои действия с опредёленными априорными шаблонами поведения.

Разум -- свойство системы адекватно реагировать на внешние обстоятельства и поведение взаимодействующих с ней систем.

Интеллект -- основа Культуры. А как показано выше, Культура включает всё -- за исключением «материального» производства, системы общественных отношений, системы биологического воспроизводства людей и системы управления Обществом (государства). Разумеется, и в этих четырёх подсистемах Общества интеллект играет определённую роль. Но здесь эта роль не является ведущей: в этих подсистемах интеллект работает опосредованно -- за счёт наработанного им в подсистеме, именуемой «Культура». В этой последней (но первой по важности!) подсистеме Общества интеллект играет ведущую роль: только за счёт него человек осознаёт своё собственное место в мире, осознаёт незыблемость моисеевского императива «трое в одной лодке», полезность правопорядка и необходимость правозаконности любого «акта», издаваемого властью. Только интеллект позволяет подлинному интеллигенту всегда быть в оппозиции к любой власти -- выполняя тем самым свою святую миссию отрицательной обратной связи -- без чего (как показано в СПП) любая власть идёт вразнос.

При этом необходимо подчеркнуть: неверно смешивать интеллект и «умение делать деньги». Это всё-таки далеко не совпадающие свойства человека. Даже в политике и в предпринимательстве инстинкт важнее интеллекта: чутьё, интуиция, не поддающаяся никакой логической формализации хватка, инстинктивное (а не логическое!) ощущение опасности -- приоритетные свойства в этих, «внекультурных» областях человеческой деятельности.

Если же финансист, предприниматель, коммерсант или политик открывает нечто принципиально новое, совершая тем самым акт творчества, -- он уже оказывается потенциально в ином разряде, в ином измерении -- культурном. Как справедливо заметил Роберт Бёрнс, «Мятеж не может кончиться удачей: / В противном случае -- его зовут иначе!».

В принципе, конечно, не исключено совмещение культурной деятельности и предпринимательства -- история даёт тому немало примеров. Но совмещение предпринимательства любого вида с работой в любом государственном органе должно быть законодательно запрещено.

Совместимо с чем угодно только производство идей.

Как выше сформулировано, интеллект порождает идеи. Для полной определённости подчеркнём, что у нас данный термин не имеет какой-либо связи с понятием «идея», свойственном коммунистическому вероучению, где под этим термином обычно понимается только какая-либо политическая концепция, какой-либо догмат веры, входящий в знаковую систему под названием «идеология». Мы предлагаем следующую дефиницию:

Идея -- это зафиксированное в каком-либо коде представление об устройстве объекта, о сути процесса, о причинах и следствиях явлений -- всё то, что позволяет передать объективное сообщение об объекте, либо реализовать его неким объективированным способом.

Как отмечено в СПП, в эпоху НТР радикально меняется роль науки, происходит информатизация общества, развивается новая область деятельности и наука, эту область изучающая -- информациология. Многие сложившиеся механизмы управления Обществом не отвечают современным требованиям, они способны поддерживать собственный гомеостазис исключительно за счёт полной дестабилизации управляемой системы (т.е. Общества).

Развитие информациологии привело к созданию модели информационно-сотового сообщества, на базе этого автором разработана идеология Концептуальной власти, трансформирована идея Правового государства и установлены некоторые общие законы управления Обществом. Объединение всех этих идей и позволило автору разработать информациологическую концепцию Гражданского Общества. В таком Обществе информация играет ведущую роль, а её правовая защита в качестве интеллектуальной собственности -- главная забота государства.

Изгнание идеи из числа объектов правовой защиты, проведённое в ранее действовавшем «пакете законов об интеллектуальной собственности», -- большой промах законодателя: нет товара дороже, важнее и компактнее идеи. На идеях основана вся человеческая цивилизация. Никто не в силах организовать своё разумное поведение, не имея в голове априори чёткой идеи такого поведения. Производство идей не требует расходования невосполнимых природных ресурсов. Торговля идеями гораздо выгоднее, чем торговля любыми иными товарами.

Неумение создать общий закон об интеллектуальной собственности, защищающий саму идею любого творческого решения, -- один из самых тяжёлых грехов сегодняшнего российского законодателя. Введение в ГК его «4-ой части» лишь ухудшило ситуацию.

Наш собственный подход к этой важнейшей для интеллектуального права проблеме представлен на рисунках 4 и 5.

На рис.4 показано место идеи в структуре собственности.

Как мы не раз подчёркивали, из всех видов собственности интеллектуальная собственность -- самая важная: кто владеет знаниями (а ещё важнее -- методами получения новых знаний), -- тот и будет определять в конечном итоге структуру общества, распределение собственности, стратегию развития и всё остальное.

Из всех видов интеллектуальной собственности самый важный и самый ценный объект -- идея.

Её частные реализации -- вербальная, техническая и т. п. Эти частные реализации идеи охраняются частными законами: авторским, патентным и т. п.

Для охраны самого обобщённого и самого ценного вида интеллектуальной собственности -- идеи -- необходим обобщённый «основной» закон об интеллектуальной собственности. Чтобы не смешивать его с конституцией, назовём его так: Общий закон об интеллектуальной собственности.

На рис. 5 показана блок-схема системы законов об интеллектуальной собственности. На ней указаны охраняемые объекты -- с соблюдением соответствия латинских литер на рисунках 4 и 5.

Общий закон должен защищать в самом главном всех создателей интеллектуальной собственности. При этом частные законы будут защищать локальные реализации идеи.

Ныне действующие частные законы нуждаются в кардинальной логико-юридической и системно-лексической корректировке. (Строго говоря, все они нуждаются в новой разработке). Все частные законы должны подвергнуться подчинительному согласованию с Общим законом об интеллектуальной собственности.

Охрана идеи не может строиться по принципам авторского права (которое, как показано в статье «Огрехи закона об авторском праве» (ИС, А.П., № ), номинально защищает только «форму» объекта, но по сути не защищает ничего). Охрана идеи требует принципов, ещё более жёстких, чем применяющиеся в патентном праве.

Мы предлагаем следующий основной принцип, на котором должен основываться Общий закон об интеллектуальной собственности:

Интеллектуальной собственностью признаётся любая, обладающая новизной, нетривиальностью и реализуемостью дефиниция идеи, способствующей развитию индивида или Общества и обеспечивающей удовлетворение их вещественных, духовных, экологических потребностей -- без каких-то побочных эффектов, вредных для человечества.

Экологические, духовные и вещественные потребности при этом должны удовлетворяться не одна за счёт другой, а только совместно (и одновременно!) -- каждая на законодательно установленном уровне: способствуя удовлетворению любой из потребностей, идея не должна приводить к снижению уровня удовлетворения остальных потребностей ниже их законодательно установленного уровня.

Приведём строгие определения (дефиниции) всех используемых терминов:

Дефиниция -- точное логически завершённое определение, содержащее все необходимые и достаточные признаки определяемого понятия.

Новизна -- неизвестность идеи для неопределённого круга лиц до даты подачи заявки на эту идею.

Нетривиальность -- уровень сложности решённой интеллектуальной задачи.

Реализуемость -- возможность доведения идеи до конкретного решения: технического, математического, изобретательского, вербального; это решение обязано давать повышение эффективности какой-либо системы в любой области человеческой деятельности.

Неопределённый круг лиц -- всё человечество за вычетом «определённого круга», включающего лиц, причастных к прохождению, оформлению и экспертизе заявки на идею.

Дефиниции таких понятий как Общество, экологические, духовные и вещественные потребности, эффект и эффективность -- приведены в соответствующих разделах СПП. Часть их приведена в первом разделе статьи. Для удобства чтения и в целях большей системности продублируем их здесь в единой системе понятий.

Система -- совокупность элементов, объединённых в цельную структуру прямыми и обратными связями, определяющими наличие свойств системы, выходящих за рамки простой суммы свойств составляющих её элементов.

Эффективность -- показатель степени приспособленности системы к решению определённой задачи в определённой ситуации.

Экономичность -- величина, обратная суммарным затратам на создание и эксплуатацию системы, способной решать поставленные перед ней задачи.

Эффект -- результат применения системы в случайных внешних условиях.

Духовная ценность -- результат творчества, поднимающий человечество или личность на новый уровень понимания мироустройства или эмоционального восприятия себя и окружения.

Творчество -- процесс, в результате которого из известных реалий создаётся нечто объективно новое, либо обнаруживаются ранее не известные реалии.

Культура -- исторически изменяющаяся системообразующая функциональная подсистема Общества, формирующая человека как социально активную и законопослушную личность и удовлетворяющая его духовные потребности -- путём производства, хранения, распределения и потребления духовных ценностей.

Нация -- целеустремлённая, самоорганизующаяся на базе совпадения тезаурусов и менталитетов общность личностей, независимо от этнических и религиозных особенностей говорящих и мыслящих на едином общем для всех языке и приобщённых к общей Культуре, основанной на общечеловеческих ценностях.

Право -- подсистема Культуры, непосредственно формирующая и контролирующая деятельность человека как социально ответственной и законопослушной личности и определяющая все запреты и ограничения, налагаемые Обществом на государство; представляет собой систему взаимосвязанных идей, максим и принципов, определяющих и направляющих формирование законов.

Общество -- система, организующая на определённой территории -- от частного клуба до Планеты -- разумных и целенаправленных особей в интересах обеспечения их жизнедеятельности, направленной на достижение определённых духовных, экологических и вещественных идеалов.

Государство -- подсистема Общества, координирующая функционирование всех остальных подсистем и организующая все необходимые Обществу знаковые и вещественные потоки -- методами и в жёстких рамках правил, установленных Обществом.

Информация -- результат взаимодействия сообщения с тезаурусом приёмника, расширяющий данный тезаурус и фиксируемый в виде физических изменений в приёмнике сообщения.

Закон -- конкретно-формализованное системно-логическое следствие права; не вытекающий из права закон -- юридически ничтожен.

Космический императив -- философско-правовая парадигма, основанная на выводе современной науки о неизбежности решения всех наземных проблем (прежде всего, «глобальных проблем современности») только «через космос», то есть с использованием внеземных энерговещественных и информационных ресурсов.

Делимитация космоса -- исключительно правовая проблема разделения атмосферы Земли и «безвоздушного» космического пространства.

Эконология -- наука об эколого- экономико- правовых системах.

Общий закон об интеллектуальной собственности нужен не только интеллигенции, в первую очередь он требуется всему Обществу: идея -- как самый эффективный, самый выгодный товар, как базис развития и Общества в целом, и отдельных людей, как гарантия коэволюции Общества и Природы -- более всего нуждается в надёжной правовой защите. И более всего её достойна.

Удивительно, почему нелогичность сегодняшнего отечественного законодательства не вызывает протеста у профессиональных юристов. Достаточно одного примера: под защиту закона о правах автора подпадает труд собирателя картотеки: «Автору сборника и других составных произведений (составителю) принадлежит авторское право на осуществлённые им подбор или расположение материалов…» (ст. 11). Но труд учёного, который извлечёт из этой картотеки новый закон природы, авторским законом не охраняется! Если угодно, это противоречит даже законам Истории. Ведь создателем законов небесной механики признан вовсе не Тихо Браге, который собрал фактические данные о движении планет («картотеку»), а Иоганн Кеплер, который из картотеки Тихо Браге вывел математические выражения для этих законов (чистые идеи, с точки зрения наших сегодняшних законодателей).

Почему предано забвению известное положение: «Нет ничего практичнее, чем хорошая теория!»?

Частные законы -- после их кардинальной переделки -- можно сохранить.

В особенно серьёзной переделке нуждается патентный закон. Следует решительно отказаться от ориентации на некий «прототип», от сопоставления с неопределённым (и системно-логически ошибочным) «уровнем техники»: изобретение есть преодоление конкретного противоречия -- технического или физического. И ни от какого-то постороннего «уровня» не зависит. Важно, чтобы оно было более эффективным, чем известные решения.

Изобретения необходимо оценивать независимо с двух сторон: по эффективности технического решения и по сложности решённой изобретательской задачи.

Эффективность может автоматически выявиться на рынке. Но сложность задачи необходимо официально зафиксировать в ранге патента (см.СПП).

Рациональная последовательность проведения экспертизы должна быть следующей: оценка эффективности, оценка реализуемости (только тех новых решений, которые признаны более эффективными, чем существующие), определение работоспособности (только тех решений, которые признаны эффективными и реализуемыми), установление новизны. На завершающем этапе заявка вновь попадает к наиболее квалифицированному эксперту, определяющему ранг изобретения.

Таким образом, вводится превентивная ступенчатая (поэтапная) экспертиза. Принцип «отложенной экспертизы» -- как не обоснованный теоретически и практически вредный -- отменяется.

Я предлагаю следующую дефиницию изобретения.

Изобретением соответствующего ранга признаётся не известное до подачи заявки, реализуемое и работоспособное техническое решение, не приводящее к сопутствующим вредным эффектам, обладающее соответствующим его рангу уровнем сложности изобретательской задачи и обеспечивающее повышение эффективности сравнительно с известными решениями в любой области человеческой деятельности.

Реализуемость -- принципиальная возможность доведения идеи технического решения до его конкретного выражения: технического, математического, вербального, изобразительного.

Работоспособность -- отсутствие расчётных и конструктивных ошибок, исключающих в принципе выполнение объектом тех функций, ради которых он создан.

Кроме того, в патентном законе следует зафиксировать установленную шкалу ранжирования изобретений.

Наряду с защитой программ для ЭВМ необходимо признать первоочередную необходимость правовой защиты алгоритмов, послуживших теоретико-практической базой для этих программ, причём правовой статус алгоритма должен быть выше, чем у соответствующей программы.

Авторы научных произведений должны получить правовую защиту именно содержания своих работ (пресловутая «форма» здесь не только несущественна, но и просто однозначно определяется содержанием). Авторы художественных произведений должны получить ничем не ограниченное право свободного выбора -- между априорной защитой своего произведения по выправленным нормам авторского права, либо (с приложением соответствующих целенаправленных усилий) -- по Общему закону об интеллектуальной собственности -- самого важного в своём произведении: его и д е и.

Необходимо детально проработать статьи закона об авторском праве, посвященные всем возможным случаям плагиата -- безотносительно к наносимому этим мерзким явлением вещественному ущербу. (Вред от нанесения вещественного ущерба при взаимодействии автора с государством и коллегами можно оставить в ведении гражданского права).

Несколько важных соображений о защите научных открытий. Трудно не согласиться с И. Балишиной (см. выше) о развале и запустении в этой сфере ИС. До «разгульных 90-х» открытия рассматривались как один из разделов интеллектуальной деятельности, как правомерный объект правовой защиты. Сегодняшнему российскому государству наука не нужна. Оно ориентировано на быдло -- как на бомжующее, так и на жирующее на Рублёвском шоссе. Сегодня регистрация открытий проходит в порядке самодеятельности двух негосударственных объединений (см. выше). Строго говоря, само по себе это не является недостатком: неча государству лезть, куда не положено. А вот платить науке государство обязано -- затем мы его и содержим. Но здесь требуется отдельный, обстоятельный разговор (см. СПП, а также мою статью «Место и роль государства в Гражданском обществе» / Государство и право №1, 2008).

В МААНОиИ открытия толкуются в трёх разных аспектах: явление, свойство, закономерность. В принципе тут нет возражений. Кроме одного: если регистрировать идею открытия (притом проранжировав её -- от претензии на Нобелевскую премию, до трудного отличия от изобретения наивысшего ранга), то снимутся все конфликты и отпадёт надобность в дроблении открытий по неопределённому признаку. На сей счёт, И. Балишина справедливо замечает: «Природа научных открытий многообразна, сложна и разнопланова и потому в принципе трудноохватываема тремя-четырьмя категориями. Через какие виды открытий, например, описать установление двойной спирали ДНК, расшифровку генома человека, клонирование живых организмов? Сложность в понимании правовой сущности понятия “научное открытие” и его специфики заключается ещё и в том, что недостаточно пока исследован вопрос соотношения научных открытий и изобретений».

Последнее замечание Балишиной весьма справедливо. Она и сама приводит убедительные наглядные примеры. Но мне вспоминается иной пример, относящийся к самому началу регистрации открытий в СССР. Речь идёт о знаменитом «эффекте Кабанова». Знаменит он, собственно, тем, что получил диплом № 1.

После окончания второй мировой войны радиолокация получила значительный толчок, благодаря открытому в 1947 году профессором Н.И. Кабановым явления сверхдальнего коротковолнового рассеивания радиоволн земной поверхностью. Использование “эффекта Кабанова” для исследования ионосферы позволяет определять условия их распространения в радиусе 9000-12000 км, что составляет четверть поверхности Земного шара. Открытое явление открыло возможности радиолокационного загоризонтного осмотра поверхности Земли через ионизационные следы метеоров. Открытие Н.И. Кабанова стоит под №1, с приоритетом от 15 марта 1947 года, в Государственном реестре открытий СССР. Автору открытия в тот момент шел 35 год.

Совершенно очевидно, что суть описанного явления легко оформить как «Способ загоризонтной радиолокации».

Гораздо лучше, не создавая практически неразрешимой коллизии, заявить и защитить идею загоризонтной радиолокации. Конечно, раньше придётся создать институт опытных системоаналитиков-юристов, способных понимать и формулировать идеи -- там, где люди необученные видят только плохо стыкующиеся явления, объекты, закономерности и свойства.

В заключение повторим: идеи -- суть самое важное в науке, в Обществе, в жизнедеятельности каждого конкретного человека.

Весьма не прост, разумеется, вопрос об организации системы регистрации и рассмот- рения заявок в сфере действия Общего закона об интеллектуальной собственности. Проще всего, конечно, по устоявшейся привычке, создать некий новый государственный орган, наделённый правомочиями по регистрации и экспертизе заявок на идеи. Однако такой подход противоречит принципу подчинённости государства Обществу. По моему убеждению, в рамках рассматриваемой нами проблематики нельзя допустить очередной подмены интересов Общества привычными (но не всегда полезными для людей) «государственными интересами».

Создаваемый орган должен быть надгосударственным. Во всяком случае, на первом этапе своего развития он должен быть как минимум выведен из сферы компетенции исполнительной власти. Следует ещё раз вспомнить о теореме Гёделя: в идеале эффективная система контроля интеллектуальной собственности может быть построена только в развитом информационно-сотовом Гражданском Обществе с правовым государством.

Очевидно также, что необходимо принять решительные предохранительные меры, гарантирующие невозможность превращения этого органа в привычную для России бюрократическую организацию. В этом органе должны работать только высоко и разносторонне образованные специалисты самого широкого профиля. В основном, -- системоаналитики-юристы. Поскольку от их решений будет существенно зависеть прогресс Общества во всех без исключения областях человеческой деятельности, принципы и уровень оплаты их труда не должны уступать окладу госчиновника самого высокого ранга.

На первом этапе возможно создание независимого от исполнительной власти фонда. Его типовой устав приведён ниже.

Он написан автором в строгом соответствии с ныне действующими бюрократическими правилами. Нет смысла подвергать его критике: его назначение -- удовлетворить сегодняшнего казуиста-чиновника в случае безотлагательной реальной регистрации Фонда.

Устав научно-общественного фонда «Регистр интеллектуальной собственности»

1. Общие положения

1.1. Некоммерческая организация Научно-общественный фонд «Регистр интеллектуальной собственности» (в дальнейшем «Фонд») создаётся в соответствии с Гражданским кодексом РФ и другими законодательными актами Российской Федерации.