Такой признак как причинение тяжкого вреда здоровью из хулиганских побуждений установлен п. "д" ч. 2 ст. 111 УК РФ. В данном случае преступное деяние совершается в связи с явным неуважением к обществу и общепринятым нормам морали, при этом виновный желает противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное к ним отношение, его поведение - это открытый вызов общественному порядку. К примеру, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью причиняется без видимого повода или же с использованием незначительного повода как предлога для совершения деяния Гладких В.И. Указ. соч. С. 184. . Для того чтобы правильно отграничить причинение тяжкого вреда здоровью из хулиганских побуждений от причинения тяжкого вреда здоровью в ссоре либо драке следует установить инициатора и обстоятельства конфликта, а именно не был ли конфликт спровоцирован виновным в качестве повода к совершению деяния. В случае если конфликт спровоцировал потерпевший, а также, если его поведение было противоправным и послужило поводом к конфликту, то виновный не может нести ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью из хулиганских побуждений Гладких В.И. Указ. соч. С. 176. .

Такой квалифицирующий признак как причинение тяжкого вреда здоровью по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы (п. "е" ч. 2 ст. 111 УК РФ) отнесен Федеральным законом "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму" О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму: федер. закон от 24.07.2007 г. № 211-ФЗ : [в ред. федер. закона от 22.02.2014 г. № 20-ФЗ] // Российская газета. 2007. № 165. к преступлениям так называемой экстремистской направленности. Если хотя бы одно из побуждений и мотивов, перечисленных в п. "е" ч. 2 ст. 111 УК РФ лежало в основе формирования у виновного умысла на совершение деяния, любое причинение тяжкого вреда здоровью может быть квалифицировано по данному признаку, при этом предлог у виновного лица для совершения данного деяния может быть любым.

Сущность такого признака как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью в целях использования органов или тканей потерпевшего (п. "ж" ч. 2 ст. 111 УК РФ) заключается в том, что преступным деянием против воли потерпевшего его превращают в донора, что причиняет его здоровью тяжкий вред Гладких В.И. Указ. соч. С. 183. . Федеральный Закон Российской Федерации "О трансплантации органов и (или) тканей человека" от 22 декабря 1992 № 4180-1 Ведомости Совета Народных Депутатов и Верховного Совета РФ. 1993. № 2. Ст. 62. подробно устанавливает порядок использования органов и тканей человека, а также правила использования, несоблюдение правил и порядка, содержащихся в законе влечет ответственность, включая уголовную. Не смотря на специфику данного признака, в качестве субъекта преступления может выступать не только врач, но и любое лицо, которое причинило вред человеку в целях использования органов или тканей потерпевшего. Следует отметить, что для квалификации деяния по данному признаку использование полученного донорского материала не является обязательным условием. Преступление считается оконченным в момент причинения вреда здоровью, при этом обязательно наличие у виновного цели, указанной в рассматриваемой норме.

Квалифицирующим признаком умышленного причинения тяжкого вреда здоровью является причинение такого вреда с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия, что предусмотрено п. "з" ч. 2 ст. 111 УК РФ. Под "применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия" понимается применение виновным такого оружия, которое не предназначено для поражения цели (пневматическое, сигнальное, стартовое, газовое и др.).

Пленум Верховного Суда РФ, в постановлении от 12 марта 2002 г. №5 "О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств" Бюллетень Верховного Суда РФ. 2002. № 5. С. 10-18. разъяснил различия между огнестрельным оружием, предназначенным для поражения цели, иным оружием, не предназначенным для поражения цели (пневматическое оружие, сигнальные, стартовые, строительно-монтажные пистолеты и револьверы), а также газовым оружием, способным лишь временно поразить цель. Не смотря на то, что газовый, стартовый, сигнальный пистолет, пневматическая винтовка не предназначены для поражения цели, при выстреле из них с небольшого расстояния в лицо, можно причинить довольно серьезные телесные повреждения. В таком случае действия виновного соответственно подпадают под признаки преступления, предусмотренного п. "з" ч. 2 ст. 111 УК РФ.

В качестве примера приведем два уголовных дела. Так, согласно приговору Энгельсского районного суда Саратовской области от 25.05.2012 № 1-36(1)/12 URL: https://rospravosudie.com/. З. с целью умышленного причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшему Т., используя для этого травматическое оружие самообороны, снаряженное для стрельбы патронами с резиновыми пулями, с расстояния не более двух метров, произвел в потерпевшего не менее одного прицельного выстрела на поражение в область головы, чем причинил потерпевшему тяжкий вред, опасный для его жизни и здоровья. Данный приговор суда содержал фразу: "отягчающих обстоятельств в отношении подсудимого не имеется". Данные обстоятельства противоречат п. "к" ст. 63 УК РФ, поскольку названная норма называет отягчающим обстоятельством "совершение преступления с использованием оружия, боевых припасов, взрывчатых веществ, взрывных или имитирующих их устройств, специально изготовленных технических средств, …". Таким образом, суд проигнорировал вышеназванное отягчающее обстоятельство, что, возможно, привело к назначению чрезмерно мягкого наказания, которое не соответствует характеру и степени общественной опасности совершенного преступления. По другому делу, Б., осужденный по ч.4 ст. 111 УК РФ к 5 годам лишения свободы, нанес потерпевшему смертельное ранение из травматического пистолета, относящегося к гражданскому огнестрельному оружию. В апелляционном определении Судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 13.03.2014 № 22-1327/2014 судебная коллегия указала, что совершение преступления с использованием оружия в соответствии с п. "к" ч. 1 ст. 63 УК РФ относится к числу обстоятельств, отягчающих наказание, а поскольку применение оружия не предусмотрено ч. 4 ст. 111 УК РФ в качестве признака преступления, суду надлежало вышеуказанное обстоятельство признать отягчающим наказание Б. В связи с чем назначенное Б. наказание было усилено до 6 лет 6 месяцев лишения свободы, без ограничения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 13.03.2014 г. № 22-1327/2014 // Справочно-правовая система "КонсультантПлюс". .

Таким образом, при исследовании судебной практики, можно говорить, что практика по данному вопросу складывается двойственно Галушкин А.А. Роль общественных организаций в обеспечении прав человека и гражданина // Правовая инициатива. 2012. № 2. С. 8..

Признак, предусмотренный п. "а" ч. 3 ст. 111 УК РФ, регламентирует причинение тяжкого вреда здоровью группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой.

В процессе квалификации совершенного деяния по данному признаку необходимо обратиться к ст. 35 УК РФ, которая дает определение понятия преступления, совершенного группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и организованной группой лиц. С учетом положений ст. 35 УК РФ умышленное причинение тяжкого вреда здоровью признается совершенным группой лиц, когда два или более лица, действуя совместно с умыслом, направленным на совершение указанного деяния, непосредственно участвовали в процессе причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего, применяя к нему насилие. При этом не является обязательным условием причинение повреждений, повлекших тяжкий вред здоровью, каждым участвующим лицом, к примеру, один из участвующих в совершении деяния лишал потерпевшего возможности активно защищаться, подавляя его сопротивление, а другой причинил потерпевшему повреждения. Также причинение тяжкого вреда здоровью группой лиц признается в том случае, когда одно лицо совершала деяния, направленные на причинение такого вреда и в процессе этого к нему, имея аналогичную цель, присоединилось другое лицо или лица.

Выраженная в любой форме договоренность двух или более лиц, состоявшаяся до начала совершения действий, непосредственно направленных на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего признается предварительным сговором на причинение тяжкого вреда здоровью. Следует отметить, что помимо того, что другие участники преступной группы могут выступать соисполнителями преступления, они также могут являться организаторами, подстрекателями или пособниками умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, в связи с чем их действия надлежит квалифицировать по соответствующей части ст. 33 и п. "в" ч. 3 ст. 111 УК РФ.

Организованной группой закон признает группу из двух и более лиц, которые объединены единым умыслом на совершение одного или нескольких преступлений. Как следует из практики, такая группа тщательно готовиться к совершению преступления: планирует его совершение, подготавливает заранее орудия совершения деяния, распределяет роли. В связи с указанными обстоятельствами, в случае признания умышленного причинения тяжкого вреда здоровью совершенным организованной группой, независимо от роли участников в совершении преступлении, их действия надлежит квалифицировать как соисполнительство без ссылки на ст. 33 УК РФ.

Таким образом, п. "а" ч.3 ст.111 УК РФ подразделяет умышленное причинение тяжкого вреда здоровью на совершенное: группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной преступной группой. Совершение преступлений организованной преступной группой, по мнению законодателя, не без оснований обладает наибольшей степенью общественной опасности в части умышленного причинения тяжкого вреда здоровью человек. Групповые преступления составляют значительную часть посягательств на личность. Одной из сложных задач, стоящих перед судебно-следственными органами, является квалификация преступлений, связанных с неоднократным причинением телесных повреждений несколькими субъектами. При расследовании и судебном разбирательстве уголовных дел о подобных преступлениях, сопряженных с причинением вреда здоровью при полисубъектном исполнении, особые затруднения вызывает установление объективной стороны состава преступления Гришин А.В. Квалификация вреда здоровью при полисубъектном совершении преступления // Современное право. 2015. № 3. С. 125. .

Пункт "б" ч. 3 ст. 111 УК РФ предусматривает такой признак как причинение тяжкого вреда здоровью в отношении двух или более лиц. Данный признак составляют действия виновного, которые охватывались единым умыслом на причинение тяжкого вреда здоровью в отношении двух или более лиц и были совершены, как правило, одновременно.

Часть 4 ст. 111 УК РФ предусматривает наказание в случае совершения деяний, предусмотренных ч. 1, 2, 3 ст. 111 УК РФ, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего. Субъективная сторона данного состава преступления характеризуется двойной формой вины: умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. При убийстве умысел виновного направлен на лишение потерпевшего жизни, а при совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, отношение виновного к наступлению смерти потерпевшего выражается в неосторожности.

В ч. 2 ст. 118 УК РФ предусмотрен следующий квалифицирующий признак: причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. Под ненадлежащим исполнением лицом своих профессиональных обязанностей понимаются нерадивые, небрежные, безответственные или недобросовестные действия лица, обязанного должным образом выполнять свои служебные функции и имеющего реальную возможность эти функции должным образом выполнить Гладких В.И. Указ. соч. С. 189. . Таким образом, в данном составе имеется специальный субъект, а именно лицо, имеющее определенную профессию: тренер, врач, медсестра и т.п., исполняющий работу, требующую особого внимания и осмотрительности Рарог А.И. Российское уголовное право: в 2 т. Т. II. М. : Норма, 2002. С. 79..

Глава 3. Проблемы квалификации причинения тяжкого вреда здоровью и отграничение от других смежных составов

Обратимся к проблемам правильной квалификации причинения тяжкого вреда здоровью и отграничения от иных смежных составов. Изучение данной категории преступлений свидетельствует о сложности юридического анализа, что на практике вызывает определенные трудности при квалификации и отграничении рассматриваемых преступлений от других смежных составов.

Зачастую органы, расследующие преступления против здоровья, совершают ошибки в связи с тем, что неправильно определяют субъективную сторону состава преступления: вину, мотив, цели Назаров А.Д. Влияние следственных ошибок на ошибки суда. СПб. : Юридический центр Пресс, 2003. С. 24.. Данные обстоятельства подтверждаются исследованной судебной практикой. Также установлено, что нередко совершаются ошибки при установлении причинной связи между деянием виновного лица (действием или бездействием) и наступившими вследствие этого последствиями. Таким образом, происходит неправильная квалификация преступлений и путаница в установлении состава того или иного преступления.

Кроме того, следует отметить, что некоторые уголовно-правовые нормы не вписываются в общую возрастную концепцию субъекта преступлений против здоровья человека, что порождает определенные коллизии Иногамова-Хегай Л.В. Конкуренция уголовно-правовых норм при квалификации преступлений. М. : Инфра-М, 2002. С. 169.. Поэтому в рамках рассмотрения проблем квалификации и отграничения рассматриваемой категории преступлений от смежных составов пристальное внимание также уделяется субъекту преступления. К примеру, ч. 2 ст. 20 УК РФ предусматривает, что субъектом преступления по ст. 111 УК РФ может быть лицо, достигшее 14 лет, указанная правовая норма не выделяет части ст. 111 УК РФ, при этом за причинение смерти по неосторожности (ст.109 УК РФ) ответственность наступает с 16 лет, вместе с тем указанное последствие является особо квалифицирующим признаком умышленного причинения тяжкого вреда здоровью человека. Таким образом, получается, что возрастной критерий преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ, должен быть равен шестнадцати годам, однако данное утверждение не находит своего подтверждения в ч. 2 ст. 20 УК РФ. В случае, если лицо в возрасте от 14 до 16 лет совершит умышленное причинение тяжкого вреда здоровью человека, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, то содеянное надлежит квалифицировать по ст. 111 УК РФ без учета особо квалифицирующего признака.

Правильное определение такого признака субъективной стороны, как вина также влияет на правильную квалификацию причинения тяжкого вреда здоровью.

Действующий УК РФ предусматривает, что в случае отсутствия вины со стороны лица, причинившего вред здоровью, уголовная ответственность не наступает, при этом тяжесть такого вреда значения не имеет. Российское уголовное право не оперирует объективным вменением, т.е. не подвергает лицо уголовной ответственности за общественно опасные последствия без вины. Лишь только в том случае, если виновный совершил деяние умышленно или по неосторожности наступает уголовная ответственность за причинение тяжкого вреда здоровью, при этом уголовный закон различает меры ответственности за причинение вреда умышленно или по неосторожности.

Многие авторы обращают внимание на то, что умышленное причинение тяжкого вреда, согласно теории уголовного права, могут быть совершены как с прямым умыслом, так и с косвенным Кудрявцев В.Н. Российское уголовное право. Особенная часть. М. : Норма, 1997. С. 60..

Часть 2 ст. 25 УК РФ регламентирует, что при прямом умысле виновное лицо помимо того, что осознает общественно опасный характер своего деяния (действия или бездействия), при причинении того или иного вреда здоровью человека предвидит возможность или неизбежность наступления вполне конкретного результата содеянного (степени тяжести вреда здоровью человека) и желает его наступления. С учетом данного определения можно говорить о том, что субъект, осуществляющий то или иное посягательство на здоровье другого человека, не только осознает характер причинения вреда здоровью, но и его объем, и ряд других объективных обстоятельств со всеми вытекающими последствиями для уголовно-правовой оценки преступления. Исходя из вышеуказанного, следует, что виновный, причиняя своими действиями вред потерпевшему, желает наступления вреда, лишь в том объеме, который им осознается. Изученная судебная практика дает основания полагать, что данная ситуация возможна лишь в ограниченном числе случаев. Карпец И.И. справедливо отмечал: "практически невозможно совершить умышленное тяжкое телесное повреждение с конкретизированным умыслом", ведь, чтобы точно исполнить задуманное, необходимо заранее соразмерить силу будущего удара, учесть при этом состояние здоровья будущей жертвы, умрет потерпевший от удара или выдержит его, "отделавшись" исключительно тяжким телесным повреждением Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М. : Российское право, 1992. С. 37.. Во многом схожую позицию по данному вопросу занимает Н.Ф. Кузнецова, которая допускает причинение тяжкого вреда здоровью человека с конкретизированным (определенным) умыслом только в случае неизгладимого обезображения лица Кузнецова Н.Ф. Ответственность за приготовление к преступлению и покушению на преступление по советскому уголовному праву. М. : МГУ, 1958. С. 112..

Таким образом, установление конкретизированности прямого умысла является основополагающим для правильной квалификации причинения тяжкого вреда здоровью, т. е. следует установить является ли прямой умысел конкретезированным (определенным) или неконкретизированным (неопределенным). В данном случае на практике при квалификации отдельных деяний могут возникнуть затруднения в связи с необходимостью устанавливать действительную направленность умысла.

Применительно к установлению вины при квалификации рассматриваемой категории преступлений интересным является мнение И. Самолюка, который считал, что концепция конкретизированного (определенного) и некокретизированного (неопределенного умысла) "уводит в сторону от тщательного анализа субъективных признаков деяния, от необходимости точного определения умысла, что может привести даже к объективному вменению Самолюк И. Об умысле при телесных повреждениях // Советская Юстиция. 1966. № 13. С. 17.. Однако нельзя согласиться с таким мнением, поскольку, напротив, практические органы, в том числе и суды, идут по пути установления истинной направленности умысла виновного и лишь достоверно убедившись в том, что в предвидении виновного не конкретизировались те или иные последствия, говорят об умысле неопределенном Мадьяров А.В. Разъяснения Верховного Суда РФ в механизме уголовно-правового регулирования. СПб. : Юридический центр Пресс, 2002. С. 327..

Установление такого обстоятельства, как действительная направленность умысла с учетом указанных объективных обстоятельств является обязательным лишь в тех случаях, когда он свидетельствует об объекте совершенного преступления. В данном случае подразумеваются случаи разграничения умышленного причинения тяжкого вреда здоровью человека, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего и убийства. Ведь правильное установление умысла виновного, с одной стороны, позволяет дифференцировать уголовную ответственность за посягательство на общественные отношения, обеспечивающие жизнь человека, и общественные отношения, обеспечивающие здоровье человека и телесную неприкосновенность.

Согласимся с мнением С.В. Расторопова, который указывает, что в случае совершения преступления с умыслом, направленным на причинение определенного по своей тяжести вреда здоровью человека, т.е. при прямом определенном (конкретизированном) умысле, ответственность наступает именно за тот вред здоровью, на причинение которого был направлен умысел и если такой вред в действительности был причинен, или же за покушение на этот вред здоровью, если в действительности был причинен вред здоровью меньшей тяжести или вообще не было причинено никакого вреда здоровью. Расторопов С.В. Признаки характеризующие субъект и субъективную сторону преступлений против здоровья человека // Черные дыры в Российском законодательстве. 2005. № 2. С. 428. Направленность умысла может подтверждаться такими субъективными моментами как признанием самого обвиняемого, показаниями свидетелей, так и объективными: характер причиняемых при совершении рассматриваемых преступлений орудий и средств, способов их применения, количество ударов, важность пораженного органа и т.п. Рарог А.И. Субъективная сторона и квалификация преступлений. М. : ООО "Профобразование", 2001. С. 26. Как показывает практика, подобные ситуации в целом правильно рассматриваются судами различных инстанций.

На сегодняшний день сложнее обстоят дела и в теории уголовного права и на практике, связанные с решением вопроса о квалификации преступления, совершенного с неопределенным (неконкретизированным) умыслом. Ранее многие советские криминалисты придерживались такого мнения, что при неопределенном умысле деяние должно быть квалифицировано в соответствии с фактически наступившими последствиями. Попробуем уточнить данную позицию. По нашему мнению, в случае если лицо, совершающее преступное деяние, предвидит возможность причинения потерпевшему вреда здоровью различной степени тяжести, то действительная степень общественной опасности и содеянного определяется наиболее тяжким из всех объектов возможных и предвидимых субъектом последствий. Как видим, в таких случаях имеет место совершение преступления с определенным (конкретизированным), иначе - альтернативным умыслом, при котором лицо четко представляет и предвидит два или более последствия. В том случае, когда был причинен вред здоровью человека при наличии прямого умысла, однако наиболее тяжкие из предвиденных желаемых им последствий по тем или иным причинам не наступили по не зависящим от воли виновного обстоятельствам, то действия виновного должны быть квалифицированы как покушение на причинение именно этих, самых тяжких из входящих в преступные намерения виновного повреждений здоровья человека. Данные обстоятельства имеют особое значение в тех ситуациях, когда преступное деяние вообще не повлекло за собой каких-либо вредных последствий, например, когда умыслом виновного охватывалось альтернативно отсечение кисти руки или только пальца, но не удалось реализовать ни того, ни другого.

Обратимся к анализу косвенного умысла в преступлениях, посягающих на здоровье человека. Следует отметить, что содержание косвенного умысла по интеллектуальному моменту схоже с прямым умыслом и имеет существенные различия по волевому моменту. Часть 3 ст. 25 УК РФ говорит о том, что при косвенном умысле виновный осознает общественно опасный характер своих действий, предвидит возможность причинения вреда здоровью человека, не желает, но сознательно допускает или безразлично относится к его наступлению. В юридической литературе справедливо подмечено, что содержание такого умысла всегда является неопределенным (неконкретизированным), поскольку воля субъекта направляется на достижение других целей, нежели причинение конкретного вреда здоровью. Вред здоровью причиненный фактически, осознается субъектом как один из возможных результатов.

Большое количество исследований посвящено исследованию проблемы двойной (смешанная, сложная) формы вины в составе умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего (ч.4 ст.111 УК РФ). Можно говорить о том, что данная норма объединяет в себе два самостоятельных преступления, при этом одно из них является умышленным, а другое - неосторожным, примечательно, что оба преступления могут существовать самостоятельно, но в сочетании друг с другом образуют качественно иное преступление со специфическим субъективным содержанием.

В отношении двойной формы вины справедливо, на наш взгляд, отметил А.И. Рарог, когда указал, что в последнее время в отечественной юридической литературе наблюдается: "возврат к чрезмерно широкой трактовке двойной формы вины, которая была подвергнута жесткой и весьма аргументированной критике в работах ученых еще в середине 60-х годов Х 1Х века" Рарог А.И. Указ. соч. С. 130.. "На самом деле речь идет вовсе не о неоднородности отношения к совершаемому действию (бездействию) и его общественно опасным последствиям как равноправным признакам объективной стороны преступления, а о различном психическом отношении к разным юридически значимым объективным признакам, один и которых является обязательным признаком основного состава преступления, а второй - квалифицирующим последствием" Расторопов С.В. Указ. соч. С. 432. .

В свою очередь, некоторые авторы данную конструкцию субъективной стороны преступления, предусмотренного ч.4 ст.111 УК РФ, именуют третьей формой вины Ширяев В.А. "Раздвоенная" форма вины как уголовно-правовая категория: автореф. дис. … канд. юрид. наук: [12.00.08]. М., 1998. С.8..

Представляется, что законодатель в какой-то мере искажает истинное содержание ст. 27 УК РФ, предлагая два ее варианта как различное психическое отношение к двум разным последствиям, предусмотренным статьей Особенной части УК РФ - к деянию с одной стороны, и последствию, предусмотренному статьей Особенной части УК в качестве квалифицирующего признака, - с другой стороны Гаухман Л.Д. Квалификация преступлений: закон, теория, практика. М. : Центр ЮрИнфоР, 2003. С. 162. .

Положительную роль в единообразном понимании столь сложного правового феномена, как нам представляется, может сыграть лишь первый вариант конструкции двойной формы вины при его унификации в масштабах Особенной части УК РФ. Возможен и такой вариант, что при дальнейшем совершенствовании системы уголовного законодательства данное преступление будет выделено в самостоятельный состав. В настоящее время по существующему уголовному закону можно говорить лишь о раздельном установлении вины субъекта по отношению к различным последствиям, поскольку последнее по-разному криминализировано. Только такой подход, который разрабатывался ранее и соответствует психологическим реалиям и принципу "субъективного вменения".

Отсутствие тщательного анализа фактических обстоятельств дела и установления умысла виновного на причинение смерти приводит к тому, что порой суды и следственные работники, исходя из наступившей смерти потерпевшего, квалифицируют содеянное без достаточных к тому оснований как убийство, в то время как налицо признаки преступления, предусмотренные ч. 4 ст. 111 УК РФ. О данных обстоятельствах свидетельствует изученная судебная практика, которая подтверждает, что такая квалификация чаще обусловлена тяжким последствием - смертью потерпевшего и отсутствием установления вышеназванных обстоятельств.

Разграничение таких смежных составов как убийство и причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, должно проводиться по субъективной стороне.

Двойная сложная форма вины присуща в той ситуации, когда деяния, предусмотренные ч. 1, 2 или 3 ст. 111 УК, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего, квалифицируются по ч. 4 ст. 111 УК РФ. За преступление, совершенное с двумя формами вины, также предусмотрена уголовная ответственность. Статья 27 УК РФ регламентирует: если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных на то оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно было или могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно.

На практике возникают ошибки и сложности при отграничении ч.4 ст.111 УК от умышленного убийства (ст. 105 УК РФ) и причинения смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ). Это объясняется тем, что данные преступления по внешним признакам схожи.

Большая группа ошибок в квалификации связана с непринятием во внимание косвенного умысла виновного или неумением его установить по обстоятельствам дела. Зачастую, лица, привлекаемые к уголовной ответственности по ч. 4 ст. 111 УК РФ, утверждают, что они не желали смерти потерпевшего. Однако отсутствие такого желания (или неустановление его по материалам дела) совершенно не равнозначно отсутствию умысла, ведь косвенный умысел, по определению закона (ст. 25 УК РФ), как раз и предполагает, что лицо не желало предвидимых последствий, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично.

Также иногда ошибочно желание понимается слишком узко как стремление к определенной цели, например, причинения смерти лицу, в то время, как цель может лежать и за пределами состава убийства, например, завладение имуществом, устранение свидетеля и др. Косвенный умысел означает, что виновный не направляет свою волю на причинение смерти, но при этом своими действиями сознательно допускает наступление смерти потерпевшего. В качестве примера можно привести ситуацию, когда виновный при поджоге помещения, в котором находится человек, использовал кляп, чтобы не дать потерпевшему позвать на помощь, при этом от таких действий последовала смерть потерпевшего, возможность наступления которой виновный сознавал. Данные обстоятельства, а именно оставление потерпевшего в опасном для жизни состоянии, которому поспособствовал виновный, при наступлении смертельного исхода потерпевшего может свидетельствовать о наличии косвенного умысла на лишение жизни. При оценке направленности умысла, следует учитывать и обстановку, в которой действовал виновный, данные обстоятельства могут как исключать умысел на убийство, либо предполагать его. К примеру, преступник, реализуя умысел на убийство, сознает, что даже легкий удар или толчок на краю высоко расположенной площадки или перед приближающимся транспортом, приведет к желаемому результату. Также об умысле на убийство может свидетельствовать сознательное использование ситуации, в которой исключается оказание потерпевшему помощи со стороны иных лиц.

Отграничение умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть человека проводят по субъективной стороне преступления. В качестве примера рассмотрим уголовное дело, в котором у Г. на почве ссоры и возникших вследствие этого личных неприязненных отношений к С., возник умысел на причинение С. тяжких телесных повреждений. Реализуя преступный умысел Г., и при этом не предвидя последствий в виде смерти, хотя при целесообразной внимательности и предусмотрительности должен был и мог это предвидеть, со значительной силой нанес С. множественные удары руками в область головы и ногами по телу, взял табурет, находившийся рядом, и нанес С. не менее трех ударов в область головы. Своими умышленными действиями Г. причинил С. телесные повреждения, в результате которых наступила смерть С. от закрытой черепно-мозговой травмы, осложнившейся развитием двусторонней тотальной пневмонии и легочной недостаточности в силу действий Г. Как видно из приведенного примера, причинение смерти не охватывалось умыслом виновного, однако он предвидел возможность ее наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывал на ее предотвращение либо не предвидел, но должен был и мог предвидеть возможность наступления смерти. Таким образом, такое толкование вины в данном случае позволяет отличить содеянное от убийства, ведь что в силу положений нормы ст. 105 УК РФ, лицо желает или сознательно допускает наступление смерти человека. Кроме того, деяние в рассматриваемом примере по субъективному критерию имеет явное отличие от причинения смерти по неосторожности, при котором всегда отсутствует умысел на причинение тяжкого вреда здоровью человека.

Исследование проблемы по разграничению убийства и преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 111 УК РФ и анализ судебной практике по рассматриваемой проблеме, приводит к выводу о несовершенности в уголовном законе регламентации ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть потерпевшего, поскольку имеются неточности в формулировании определений понятий, пробелы и противоречия нормативно-правового регулирования. В данной области в целях совершенствования правоприменительной практики необходимы содержательные и однозначные разъяснения положений закона о преступлениях, совершенных с двумя формами вины, которые позволяли бы решать проблемы, возникающие при квалификации исследуемого деяния.

Таким образом, имея сходство в объекте и в объективной стороне, названные выше составы преступлений различаются по субъективной стороне. Статья 105 УК РФ предполагает умысел (прямой или косвенный) на лишение жизни, а ч. 4 ст. 111 УК РФ - умысел (прямой или косвенный) на причинение тяжкого вреда здоровью. По отношению к смерти, наступившей в результате умышленных действий, форма вины неосторожная, а ст. 109 УК РФ характеризуется отсутствием умысла и на лишение жизни, и на причинение тяжкого вреда здоровью.

Приведем пример из судебной практики, когда Д. по приговору был осужден по п. "и", ч. 2 ст. 105 УК РФ, однако Президиум Верховного Суда РФ переквалифицировал содеянное на ч. 4 ст. 111 УК РФ, указав, что в ходе обоюдной драки Д., упав на землю и желая освободиться от навалившегося на него А., умышленно нанес ему два удара ножом в ногу, затем оттолкнул его и убежал. В соответствии с заключением судебного эксперта А. причинены две колото-резаные раны левого бедра и перерезана артерия, что вызвало смерть потерпевшего. Причинение таких ранений подтверждает доводы осужденного об отсутствии у него умысла на убийство и неосторожной вине по отношению к смерти потерпевшего Определение Верховного Суда РФ от 23.11.2013 г. № 11-О 11-31 // Справочно-правовая система "КонсультантПлюс".. В данной ситуации представлен неконкретизиованный умысел виновного на причинение вреда здоровью, оказавшегося тяжким по признаку опасности для жизни и небрежность в отношении наступления смерти.

Также приведем пример из судебной практики, когда государственный обвинитель полагал, что судом неправильно квалифицировано содеянное по ч.4 ст. 111 УК РФ, поскольку деяние образует состав преступления, предусмотренный пп. "в", "и" ч.2 ст. 105 УК РФ. Приговором Тульского областного суда от 03.08.2016 Д. признан виновным в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью малолетнего Ж и был осужден по ч.4 ст. 111 УК РФ. На данный приговор государственным обвинителем было подано апелляционное представление, в котором он просил приговор отменить, дело направить на новое рассмотрение в тот же суд в ином составе. Полагал, что действия Д. неправильно квалифицированы по ч.4 ст. 111 УК РФ, поскольку содеянное образует состав преступления, предусмотренный пп. "в", "и" ч.2 ст. 105 УК РФ. В обоснование этого государственный обвинитель указал, что суд оценив исследованные в судебном заседании доказательства, пришел к неправильному выводу об отсутствии в действиях Д. умысла на совершенного им преступления, установил, что Д. вначале бросил мальчика на кровать, а затем - в коляску, таким образом, вышел за рамки предъявленного обвинения, увеличив его объем. Согласно указанному приговору суда утром 07.12.2015 Ж. ушла в поликлинику, К. плакал, Д. подошел к ребенку, чтобы успокоить, пытался дать ему соску, однако ребенок не хотел ее брать продолжал кричать, он взял ребенка на руки и отнес к Дагаевой Т.В., сам пошел на кухню, чтобы приготовить смесь для кормления. Дагаева Т.В покормив ребенка, также пыталась его успокоить, однако тот продолжал кричать и плакать. Это его сильно злило и раздражало, не выдержав плача ребенка, он взял его на руки, понес в детскую комнату, кинул ребенка на кровать, но при этом ребенок ничем не ударился, но стал кричать сильнее после этого он снова взял его на руки и бросил в коляску, которая стояла около детской кровати у противоположной стены. От этого броска К. телом и головой ударился об стену и, отлетев в сторону детской кроватки ударился об деревянную спинку головой, а затем упал в коляску. После этого ребенок перестал кричать, стал тяжело дышать. Он, поняв, что сыну причинены телесные повреждения, достал его из коляски, положил на кровать, стал делать искусственное дыхание, однако Кириллу не становилось лучше, через 1-2 минуты он взял ребенка на руки и пошел открывать Ж. дверь, которая, увидев состояние ребенка, стала плакать спустя некоторое время, он сказал, чтобы она вызвала скорую помощь. До приезда скорой помощи он продолжил оказывать ему первую медицинскую помощь, снова попытался сделать искусственное дыхание, непрямой массаж сердца, но состояние ребенка не улучшалось. На вопрос Ж. что ответить сотрудникам скорой помощи о произошедшем, он сказал, чтобы она говорила, что выронила К. из рук. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации сочла, что довод государственного обвинителя о наличии у Дагаева М.В. умысла на убийство малолетнего К. нельзя признать обоснованным. Так, суд, приходя к выводу об отсутствии доказательств подтверждающих наличие у Д. умысла на убийство потерпевшего, сослался, в том числе на его последовательные показания об обстоятельствах произошедшего и совершении действий, приведших к смерти К. попытках Д.. оказать первую медицинскую помощь ребенку, вызов скорой помощи Ж. по совету Д., а также на согласующиеся с этими показаниями показания потерпевшей Ж. и показания свидетелей Д., А., подтверждавших позитивное отношение Д. к рождению ребенка, его участие в уходе за ним, желание в дальнейшем его растить и воспитывать. Судом также дана оценка, как не свидетельствующим о наличии у Д. умысла на убийство малолетнего К. показаниям свидетеля Ж. - сестры потерпевшей - относительно услышанных ею по телефону высказываний Д. При таких обстоятельствах, вопреки доводам государственного обвинителя о необходимости квалификации действий Д. по пп. "в", "и" ч.2 ст. 105 УК РФ, его действия обоснованно квалифицированы судом по ч.4 ст. 111 УК РФ как умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, в отношении малолетнего, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего Приговор Тульского областного суда от 03.08.2016 г. // URL: http://www.zakonrf.info/suddoc/fe3e7fa95314fb56cf76e327d8e77d59/.

Все сказанное говорит о необходимости комплексного изучения теоретических и практических аспектов ответственности за преступления, причиняющие тяжкий вред здоровью, поскольку от этого зависит реализация такого отраслевого принципа уголовного законодательства, как индивидуализация ответственности и наказания.

Заключение

На протяжении всего исторического периода развития общества первое место занимала охрана одного из самых ценных благ - охрана жизни и здоровья человека. В современном обществе право на охрану своего здоровья, а также право на оказание медицинской помощи закреплены в Конституции РФ, которая в ч.1 ст. 41 указывает на то, что каждый человек имеет право на охрану здоровья. Нормам уголовного закона, в свою очередь, отведена первостепенная роль по охране здоровья личности путем установления советующих составов преступлений, а также строгих санкций за их совершение. Статья 2 УК РФ закрепляет такие задачи уголовного закона как: охрана прав и свобод человека и гражданина, общественной безопасности и общественного порядка, собственности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений.

Среди различных видов посягательств, направленных на здоровье человека, причинение тяжкого вреда здоровью выступает одним из наиболее опасных. К сожалению, статистика свидетельствует о том, что данный вид преступлений занимает не последнее место среди общего числа зарегистрированных преступлений в стране, практически половину от числа всех насильственных преступлений, сопряженных с причинением вреда здоровью, составляет рассматриваемое деяние. Однако опасность этих преступлений обусловлена не только их количеством среди прочих преступлений, а также тем, что как следствие причинения тяжкого вреда здоровью может выступать и наступление смерти по неосторожности. Следует отметить, что Хабаровский край среди прочих субъектов на сегодняшний день занимает 23 место по зарегистрированным преступлениям по ст. 111 УК РФ.

В представленной работе на примере основных памятников российского уголовного права были отслежены момент возникновения и процесс формирования норм права, устанавливающих ответственность и наказания за посягательство на здоровье личности, а точнее на причинение тяжкого вреда здоровью. Проведенный историко-правовой анализ свидетельствует, что в древнем и средневековом законодательстве данные деяния не выделялись в отдельную самостоятельную группу, а выступали лишь как одна из видов оскорбления, нанесения обиды кому-либо или членовредительства. К примеру, в таком памятнике права как Русская Правда, посягательствам на здоровье было отведено только три статьи, устанавливающих ответственность за травму руки, ноги и пальца. Система, структура и содержание норм о преступлениях против жизни и здоровья постепенно складывались в судебниках, Соборном уложении 1649 г., законодательных актах Петра I, лишь в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845-1885 гг. здоровье человека выступило как самостоятельный объект уголовно-правовой охраны. В последующем историческом периоде развития правовой науки законодательство придерживалось определенных принципов в построении системы и структуры составов преступлений, посягающих на здоровье. К началу прошлого века в российском уголовном праве сложились в кодифицированном виде понятие преступлений против здоровья и система составов этих преступлений, которые были законодательно закреплены в Уголовном уложении 1903 г. Затем, рассматриваемая категория преступлений претерпевала неоднократные изменения в Уголовных кодексах 1922 г., 1926 г., 1960 г. На сегодняшний день Уголовный кодекс РФ в общих чертах сохранил систему, закрепленную предыдущими кодексами, однако обогатился некоторыми новеллами в этой области, к примеру, было упразднено понятие "тяжкий телесный вред", а на смену пришел термин "тяжкий вред здоровью".

Анализ позволяет выделить, что источники права, устанавливающие уголовную ответственность за рассматриваемую категорию преступлений, подвергались как криминализации и пенализации, так и декриминализации и депенализации соответственно, а также дифференциации уголовной ответственности. Исторический путь института уголовной ответственности за преступления, посягающие на здоровье человека, от древнерусских памятников права до современного уголовного законодательства свидетельствует о том, что рассматриваемая категория преступлений прошла в своем развитии довольно продолжительный путь, начиная от не совсем четко сформулированных конструкций и заканчивая обобщенными устойчивыми описаниями составов преступлений в уголовном законодательстве, действующем в настоящее время.

В ходе исследования, выявлено, что многие проблемы, касающиеся рассматриваемой категории преступлений, тождественны проблемам, привлекавшим внимание таких юристов как Н.С. Таганцев, С.В. Познышев, И.Я. Фойницкий в XIX - начале XX в. Дискуссии в те времена, равно как и на сегодняшний день, вызывали проблемные вопросы, которые касаются понятия телесных повреждений, классификации таких повреждений, а также квалификации и отграничения от иных смежных составов.

Институт уголовной ответственности за причинение тяжкого вреда здоровью прошел долгий путь, в ходе которого совершенствовались как понятие тяжкого вреда здоровью, так и признаки причинения такого вреда. Законодатель ввел термин "тяжкий вред здоровью" в 1996 г., и столь долгий срок существования данного термина вокруг него не утихают споры, поскольку легального определения данному понятию в действующем законодательстве нет. Формулированию данного определения предшествовало установления смысла, вкладываемого в это понятие законодателем, а также в понятия: "здоровье человека", "вред", "тяжкий вред".

Не смотря на долгую историю существования рассматриваемой категории преступлений, легитимного и исчерпывающего толкования термина "здоровье" в законодательстве не существовало, что вызывало трудности в понимании значения и сущности термина "вред здоровью". Отсутствие требуемого термина было также результатом того, что в российском уголовном праве понятие здоровья человека не равнозначно тому, что понимается под ним в философии и медицине.

На наш взгляд, законодатель наиболее полно дал понятие здоровью в ст. 2 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" Российская газета. 2011. № 263., указав, что: "здоровье - состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма". Данное определение носит медицинский аспект.

В призме уголовного законодательства можно говорить о том, что под охрану уголовного закона подпадает:

1) фактическое, т.е. наличествующее здоровье (соматическое и психическое) как определенное состояние организма человека исключительно в момент начала преступного посягательства, вместе с тем, не имеет значения насколько полным это здоровье было до такого посягательства;

2) здоровье каждого человека, т.е. здоровье отдельного, конкретного человека, а не здоровье населения в целом.

Таким образом, в уголовном праве под термином здоровье понимают состояние физического и душевного благополучия лица в момент совершения в отношении него общественно опасных действий, независимо от его качества и индивидуальных особенностей.

Понятие вреда здоровью установлено в Постановлении Правительства РФ от 17 августа 2007 № 522 "Об утверждении Правил определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека" Российская газета. 2007. № 444., которое определяет его как нарушение анатомической целостности и физиологической функции органов и тканей человека в результате воздействия физических, химических, биологических и психических факторов внешней среды.

В силу изложенного о медицинском аспекте термина "здоровье", можно говорить, что в рамках судебной медицины вред здоровью представляет собой неблагоприятное последствие для здоровья, которое наступило в результате повреждения, заболевания или экстремального состояния переживаемого человеком.

Что касается юридического аспекта, то следует отметить, что в уголовном праве понятие вред, тождественно определению общественно опасное последствие и рассматривается как последствие деяния, запрещенного уголовным законом, в силу чего статьи УК РФ, содержащие составы преступлений против здоровья, начинаются с термина "причинение", а затем уже указывают на последствие: "вред здоровью". Таким образом, исследуя юридическую характеристику понятия "вред здоровью" следует исходить из того, что конструкция упомянутых статей основывается на материальном признаке и, если обратиться к теории уголовного права, то для этого необходимо наличие совокупности трех обязательных компонентов:

1) противоправного деяния;

2) наступления общественно опасного последствия (в данном случае юридически значимого неблагоприятного последствия для здоровья человека);

3) наличие причинной связи между деянием и наступившим последствием.

Таким образом, следует вывод, что в ст. 111 УК РФ законодатель в диспозиции нормы не совсем точно сформулировал юридическую конструкцию состава преступления, поскольку, как уже было отмечено, тот вред здоровью, который был причинен потерпевшему в результате преступления, в юридической науке является общественно опасным последствием. То есть, сначала должен быть причинен тяжкий вред здоровью потерпевшему, а затем уже вытекающие из этого вреда последствия.

В связи с этим, можно усовершенствовать формулировку диспозиции указанной статьи следующим образом: "Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, то есть совершение деяния, опасного для жизни человека…". На наш взгляд данную формулировку можно дополнить указанием на то, что именно "опасного для жизни другого человека", так как причинение вреда собственному здоровью не охватывается данным составом.

Обстоятельства, когда потерпевший дает согласие на причинение вреда собственному здоровью, как правило, не рассматриваются как основание для освобождения виновного от ответственности, однако, при изучении различных трудов по уголовному праву выявлено, что в научном сообществе не сложилось единого мнения относительно уголовно-правового значения согласия потерпевшего на причинение ему вреда, в связи с чем данная проблема носит дискуссионный характер. На наш взгляд представляется возможным сделать вывод о необходимости внесения в уголовный закон упомянутого согласия в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния. В обоснование данного мнения отметим, что уголовное законодательство такие деяния как: уничтожение своего собственного имущества, нанесение телесных повреждений самому себе, а также самоубийство - преступлением не признает, в связи с чем вполне обосновано и причинение вреда правам и интересам потерпевшего, содеянное не им лично, но по его просьбе не признавать преступлением, ведь распоряжение своими законными правами, как известно, не наказуемо.