Место Библии в русской поэзии XVIII века

И печали отгони;

Мне, терзая мя напасти,

Ясны помрачили дни

[41, с. 190].

В том же ключе звучит и «Молитва V»:

Во всей жизни минуту я кажду,

Утесняюсь гонимый и стражду,

Многократно я алчу и жажду

[41, с. 189].

Однако здесь можно заметить нечто новое: поэт не просто обращается к Небу, перечисляет свои напасти и просит о защите и помощи - он задается вопросом о причинах своих страданий. Вернее, он задает этот вопрос небу:

Иль на свет я рожден для тово,

Чтоб гоним был, не знав для чево,

И не трогал мой стон никово?

[41, с. 189].

Здесь есть даже некая требовательность, отсутствие смирения и слепого повиновения воле Господа. Точно так же есть она и в первых строках молитвы:

Правосудное небо воззри,

Милосердие мне сотвори,

И все действа мои разбери!

[41, с. 189]

Поэт призывает, именно призывает на себя суд Божий, ничуть его не опасаясь, уверенный в своей невинности, в том, что страдает он ни за что. Он обращается к Господу, как к последней инстанции - и Бог, как считает поэт - не откликнуться на зов не может.

Иль не будет напастям конца?

восклицает в отчаянии поэт, обращаясь к небесам. Заканчивается молитва вновь горячей и страстной просьбой:

Вопию ко престолу Творца:

Умягчи, Боже, злыя сердца!

Перу Сумарокова принадлежит и переложение в стихотворную форму 1-й главы из пророка Исайи: 19 стихов из 31. Эта та часть книги, где пророк от имени Господа гневно обличает людей в их грехах, с болью и горечью говорит о разрухе, что настала в землях и сердцах людей:

Страну родительску пустыней очи зрят:

Пылает в облак огнь и грады все горят,

Валятся стены их, быв прежде горделивы,

Пришельцы грабят нивы

[41, с. 199].

В книге говорится и о тщетности жертв, которые люди приносят лицемерно, только следуя традиции или же желая откупиться от Бога:

На что вы множество приносите Мне жертв,

И агнец предо Мной лежит убитый мертв?

Во всесожжении к чему ваш огнь пылает?

Того ли Бог желает?

[41, с. 199]

Таким образом, в творчестве Сумарокова мы сталкиваемся с открытым звучанием библейских текстов и написанием молитв, а также с употреблением библейских мотивов (топосов рая и ада и т.д.) в торжественных одах.

И наконец мы подходим к рубежу XVIII века - Державину. Прямые цитаты и аллюзии из Ветхого и Нового Заветов в стихах Державина многочисленны, часто толкуются поэтом своеобычно и с незаурядным богословским пониманием.

Ветхозаветный сюжет из 1 книги царств Державин разрабатывает в большой оде «Целение Саула», следуя за малоизвестным английским поэтом Джоном Броуном. Но и в этом «подражании» он остается оригинален, находит свои образные ходы, свои краски, интонации, то неспешно повествовательные, то лирически восклицательные, то почти элегические:

Поля, леса, пустыни дики,

Сквозь дебрь журчащие ручьи,

Пастушьи громки слышьте клики,

Поющи светлы дни свои

[38, т. 2, с. 87].

В «Целение Саула» поэт высказывает свою излюбленную мысль, что зло разрушает душу и вносит в мир хаос; он показывает это зло с библейской страстностью, по-своему инструментируя сауловы напасти:

Отверзлись ржавые со скрипом ада двери.

Из коих зависти и злобы бледны дщери,

Боязнь, и грусть, и скорбь, и скука, и тоска,

Змеистых клочья влас вкруг ней, как облака…

[38, т. 2, с. 88]

И спасает от происков зла лишь красота -

Твое, Гармония, волшебное веленье

И над природой всей твоя чудесна власть.

[38, т. 2, с. 88]

Только в гармонии, по Державину, утверждается связь мира с Богом, достигается победа над злом.

Звучность, возвышенность и торжественность стиля как нельзя более соответствует теме, избранной поэтом для одного из шедевров своих - оды «Бог» (1784).

«Век восемнадцатый вряд ли назовешь золотым. Когда один (Вольтер) провозглашает так называемый прогресс с тем, что может послужить совершенствованию человека, а другой (Руссо) призывает «назад к природе» - это уже судорога, изъян века, переходящий в следующий и достающийся уже и нам как роковое наследие. Тогда-то и появилась эта ода, выводящая человека из европейских потемок в российские сумерки, предрассветные, как тогда казалось. Не смущаясь своей размашистости, мужиковатой патетики, она воскрешала забытый к тому времени идеал человека как высшей ценности мира» [48, с. 202].

В «Объяснениях» на собственные сочинения Державин в связи с одой «Бог» привел о себе (и в «Объяснениях», и в «Записках» он говорит о себе в третьем лице) следующий «анекдот»: «Родился он 1743 года 3 июля, а в 1744 году, а зимних месяцах, когда явилась комета… то он, быв около двух годов, увидев оную и показав пальцем, быв у няньки на руках, первое слово сказал: «Бог» [38, т. 3, с. 590]. Рассказав о своем младенчестве, поэт делает в своих «Записках» примечание: «…может быть Провидением предсказано было… что напишет оду «Бог», которая от всех похваляется» [38, т. 3, с. 590].

Сразу после своего появления в 1784 году в журнале «Собеседник» любителей российского слова» ода «Бог» стала одним из признаннейших произведений русской литературы (о чем говорили десятки тогда же появившихся ее переводов), и еще долго была известна «каждому образованному русскому человеку» [38, т. 4, с. 414].

Я.К. Грот, комментируя державинскую оду «Бог» и сравнивая ее с образцами европейской духовной поэзии, пришел к выводу о ее независимости от западных литературных источников (им было обнаружено лишь сходство отдельных мотивов с «Ночами» Э. Юнга) [49, т. 2, с. 55]. Вопрос об источнике идей Державина Гротом не ставился и его нужно считать открытым. Ода «Бог» демонстрирует удивительные примеры близости державинской мысли к богословским высказываниям Отцов Церкви, что неизбежно ставит вопрос о путях знакомства поэта с их идеями и о том, какие сочинения могли выступить в качестве посредников.

По свидетельству автора, ода «Бог» была начата после пасхальной заутрени в Зимнем дворце. Писалась она достаточно долго, и вот, как автор описывает историю окончания оды: «…. Не докончив последнего куплета сей оды, что было уже ночью, заснул перед светом; видит во сне, что блещет свет в глазах его, проснулся, и в самом деле воображение так было разгорячено, что казалось ему вокруг стен бегает свет, и с сим вместе полились потоки слез из глаз у него; он встал, и ту ж минуту, при освещающей лампаде, написал последнюю сию строфу, окончив тем, что в самом деле проливал он благодарные слезы за те понятия, которые ему вверены были» [38, т. 3, с. 595].

Строфы от 1780 года, вызванные религиозным переживанием, обращены к «необъятной сфере высоты», к вечности, к неизмеримым безднам, к «надзвездному эфиру». «Первая половина оды «Бог» несколько холодна», - так характеризует Грот авторскую нейтральность, отстраненность от человеческого существа первых строф оды [49, т. 2, с. 111].

Зато как горделиво, свободно звучит первая строка седьмой строфы: «Ничто! - Но ты во мне сияешь». В строфах от 1784 года («положены на бумагу» во время поездки Державина в польские имения, пребывания в Нарве, встреч с людьми, необыкновенного душевного подъема) не остается и следа от отстраненного восхищения Предвечным. С необыкновенным лирическим подъемом поэт обращается к человеку - творению Бога.

Высказывались мнения, будто Державин в своей оде проявляет себя скорее деистом, нежели истинным христианином. С этим трудно согласиться. В доказательство утверждения о деизме поэта указывают порою на идею непостижимости Бога для человеческого воображения, высказанную в последней строфе оды:

Неизъяснимый, непостижный!

Я знаю, что души моей

Воображении бессильны

И тени начертать Твоей…

[47, с. 8]

«Это и богословское, восходящее к Ветхому Завету признание «вездесущности» Бога, и философское обоснование бытия божества - «связи всех вещей». Богу нет причины («кому нет места и причины»), так как Он сам стал «причиной» существования Вселенной» [40, с 84]. Божья воля до конца непостижима; самое бытие Бога безгранично велико. Его «судьбы» невозможно исследовать:

Лишь мысль к тебе взнестись дерзает,

В твоем величьи исчезает,

Как в вечности прошедший миг

[47, с. 9].

Однако Создатель именно непостижим для человека в Своей сущности, но богопознание возможно для человека, хотя и весьма ограничено, в той мере, в какой Сам Бог допускает это, дозволяет творению - посредством выхода за пределы Своей сущности. Для Державина познание величия Творца совершается через восхищение величием сотворенного мира. Хотя поэт сознаёт, что такое величие ничтожно мало по сравнению с истинным величием Божиим.

В воздушном океане оном,

Миры умножа миллионом

Стократ других миров, - и то,

Когда дерзну сравнить с Тобою,

Лишь будет точкою одною…

[47, с. 9]

Нельзя не отметить здесь близость тому, что мы уже встречали у Ломоносова: Державин познает Бога через познание Его отражения в творении. И через познание себя самого как отражения этого творения.

«Возвышение к Богу» происходит во время поэтического творения когда мысль стихотворца «парит» и объемлет собой все великое и вдохновенное во Вселенной. Поэт как бы говорит голосом Бога; поэт становится пророком, прорицателем Божьей воли, а поэтическое творчество - одним из важнейших видов созидательной деятельности человека. Бог создал мир Словом-то же делает и поэт, запечатлевая на бумаге Его Мысль. Творческий восторг - это путь приближения к Творцу и величайшее счастье, которое может пережить смертный человек» [40, с. 84].

Профессор А.И. Осипов, говоря о деизме, точно отметил, что в деистической системе «человек абсолютно автономен», что «для его духовной жизни не требуется никакого общения с Богом», что деизм полностью отвергает необходимость Бога для человека, а это «может привести к прямому богоборчеству» [50, с. 29-30]. Но у Державина человек как раз и не является самодовлеющей ценностью, его бытие получает свое осмысление именно через связь с Богом - так что ни о каком богоборчестве и речи идти не может:

Тебя душа моя быть чает,

Вникает, мыслит, рассуждает.

Я есмь конечно, есть и Ты!

Ты есть! - Природы чин вещает,

Гласит мое мне сердце то,

Меня мой разум уверяет,

Ты есть - и я уж не ничто!

[47, с. 9]

Не только восславление Создателя - возвеличивание и человека как проявление в мире славы Отца составляет предмет поэтического восторга Державина. Поставленный Замыслом о мире в центр тварной вселенной, человек, пусть и в малой мере, несёт в себе отсвет Божия всесовершенства. Молитвенный и ликующий голос гениального поэта сам собою становится проявлением этого человеческого величия.

…Ты во мне сияешь

Величеством Твоих доброт;

Во мне Себя изображаешь,

Как солнце в малой капле вод

[47, с. 9].

Державин оценивает человека (как и себя самого) с точки зрения его места в Замысле, но не в отпадении - поэт воспевает человека в том состоянии, в какое он должен возвратиться, восстановив связь с Богом.

Частица целой я вселенной,

Поставлен, мнится мне, в почтенной

Средине естества я той,

Где кончил тварей Ты телесных,

Где начал Ты духов небесных

И цепь существ связал всех мной

[47, с. 10].

«Державин не может не ощущать антиномичности бытия человека, следствия грехопадения. Смысл существования человека, согласно православному учению, - достижение богоподобия, обожение, залогом чего для поэта становится именно предназначенное ему место в Замысле. Но повреждённость человеческой природы определяет и его ничтожество, одновременное величию», - к такому выводу приходит М.М. Дунаев [2, с. 195]. Именно в этой антиномии нужно искать объяснение знаменитых строк державинской оды -

Я телом в прахе истлеваю,

Умом громам повелеваю,

- с чёткой итоговой формулой:

Я царь - я раб - я червь - я бог!

«Так в оде русского поэта ответственным за порядок в мире как бы назначается и человек» [51, с. 56].

Державинское возвышение к богу - это, собственно, возвышение человека. Поэт именует человека богом, вовсе не противопоставляя его, и тем более не приравнивая, Создателю, ибо ставит его в полную зависимость от Бога Сущего:

Но, будучи я столь чудесен,

Отколе происшел? - безвестен;

А сам собой я быть не мог.

Твое созданье я. Создатель!

Твоей премудрости я тварь,

Источник жизни, благ Податель,

Душа души моей и Царь!

Твоей то правде нужно было,

Чтоб смертну бездну преходило

Мое бессмертно бытие;

Чтоб дух мой в смертность облачился

И чтоб чрез смерть я возвратился,

Отец! - в бессмертие Твое!

[47, с. 10]

Можно признать, что в последней строке есть некоторая неопределённость, которая позволяет иным комментаторам утверждать отрицание Державиным личного Бога, как и едва ли не вообще личностного начала в человеке. Но понимается ли автором оды смерть как растворение в некоей безличной субстанции? Подобное понимание противоречило бы всему пафосу, всему смыслу оды «Бог», ибо вся она есть именно личное славословие сознающего себя творения, обращенное к Личности Творца.

Таким образом, Бог-Творец мыслится Державиным как некое внеположное и высшее Существо, понять и осмыслить которое никто из смертных не способен («Кого постичь никто не мог»). Ясно лишь, что Его атрибуты - это вечность и бессмертие, а поток истории и весь зримый мир - Его порождения и что они, неотвратимо погибая, возвращаются в Его лоно. Воззрения Державина и то, как он богословствует в своей оде, наиболее близки традиции укоренившегося в восточных православных церквах апофатического богословия, когда Божество мыслится абсолютно трансцендентным. Отвергая путь познания Высшего Существа через осмысление мира тварного (путь катафатического богословия), восточнохристианские богословы стремились к мистическому общению с живым Богом, утверждая его полную внеположность и непознаваемость [52, с. 20-26].

Ода «Бог» - «заглавное духовное стихотворение Державина, в котором религиозное воодушевление и поэтическое вдохновение соединились в порыве охватить взглядом мир, отыскав и себя в нем, в порыве высказать свое понимание Бога, Творца» [53, с. 179].

Ода «Бог» говорит о Творце Вселенной, о Боге-Отце, безусловно, о Триедином Боге: «Без лиц, в трёх лицах Божества!» И в этом смысле к оде «Бог» примыкает ода «Бессмертие души» (1796) - с разбором различных сторон доказательства человеческого бессмертия, запёчатлённого в простой формуле:

«Жив Бог - жива душа моя».

Название одного из стихотворений - «Доказательство Творческого бытия» (1796) говорит само за себя. Прозрачно ясен и итог размышлений поэта:

Без Творца столь стройный мир, прекрасный

Сей не может пребывать

[47, с. 27].

В 1814 году Г.Р. Державин пишет оду «Христос», сегодня менее известную, чем ода «Бог». Как отмечает Б.Н. Романов: «Державинский «Христос» - одна из наиболее «богословских» его од» [53, с. 186].

«В строках оды, - пишет О. В Несмиянова, - рассматривается центральная для христианской догматики идея - идея искупления» [54, с. 123]. Особый интерес эти положения вызывают в связи с тем, что здесь практически впервые в русской литературе представлен юридический момент искупления - искупление как удовлетворение за грех, более характерное для западноевропейской мысли.

Эпиграфом к оде поэт поставил слова из Евангелия от Иоанна: Никтоже придет к Отцу, токмо мною» (14: 6). Написана она была более сложным языком, чем «Бог», и уже не носила того космического характера, а была связана с тайной человеческой души. Каждая строфа этой вдохновенной оды содержит множество параллельных мест Писанию. Для примера достаточно указать одну из строф оды:

Христос - нас Искупитель всех

От первородного паденья;

Он - Свет, тьмой неотъемлем ввек;

Но тмится внутрь сердец неверья,

Светясь на лоне у Отца.

Христа нашедши, все находим,

Эдем свой за собою водим,

И храм Его - святы сердца.

[47, с. 68]

Воспользуемся собственным авторским комментарием к оде, и укажем источники одной лишь приведённой строфы (всего таких источников указывается восемьдесят два): «Христос искупил нас от клятвы законный» (Гал. 3,13). «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1,5). «Благовествование наше в гибнувших есть покровенно» (2 Кор. 4,3). «Единородный Сын, сыйвлоне Отчи» (Ин. 1,18). «Ищите прежде Царства Божия, и правды его, и сия вся приложится вам» (Мф. 6,33). «Вы есте церкви Бога жива» (2 Кор. 6,16) [38, т. 4, с. 245].

Христос «всем подал ясные примеры, как силой доблести и веры всходить возможно к небесам!» И ещё: Был выше всех, - учил быть низшим, любить врагов, и сердцем чистым молил за них лишь Божий Сын» [38, т. 4, с. 68]. «Не отсюда ли, - замечает И.И. Виноградов, - та самая Христова эстафета в русской литературе, которую подхватит Достоевский, а в ХХ веке - Борис Пастернак в «Евангельском цикле», завершающем роман «Доктор Живаго»!» [8, с. 220].

Вот Державин:

Изобразилось естество,

Незримое всезримым стало

И в человеке Божество,

Как солнце в море воссияло!

[47, с. 68]

А вот Пастернак в стихотворении «Гефсиманский сад»:

Он отказался без противоборства,

Как от вещей, полученных взаймы,

От всемогущества и чудотворства,

И был теперь как смертные, как мы.

[55, с. 233]

Ода «Христос» завершается поэтической молитвой, обращенной к Искупителю человечества:

Услышь меня, о Бог любви!

Отец щедрот и милосердья!

Не презрь преклоншейся главы

И сердца грешна дерзновенья

Мне моего не ставь в вину,

Что изъяснить Тебя я тщился, -

У ног Твоих коль умилился

Ты, зря с мастикою жену

[47, с. 69].

Конец не космичен, а интимен. Поэт обращается к Христу, который извлек человека из первородного падения.

Повторяющееся риторическое вопрошание строф «Кто Ты?» как бы не требует ответа, поскольку ответ единственно в Евангелиях, на которые поэт чуть ли не через каждую строчку ссылается. Этот вопрос - «Кто Ты?» - обозначение тайны, без ощущения которой вряд ли возможно истинное религиознее чувство. Но «к этой тайне Державин подходит на этот раз не с поэтическим воображением, а с воодушевлением, восторгом, столь часто бывшим достаточным для стихотворцев екатерининского века» [53, с. 184].

Ода «Христос» нашла благодарный читательский отклик. Ее высоко оценивал А. Мицкевич в своих лекциях о русской литературе. Ее сжатость, стремительность и заражающий пафос речи отмечал более чек через сто лет Н. Сретенский.

В творчестве Державина воплощение и развитие библейских образов и тем сыграло огромную роль. Его стихи, наполненные религиозным содержанием, искренней и глубокой верой, уважением к библейскому тексту, так же, как произведения Ломоносова, Тредиаковского и Сумарокова, оказали влияние на формирование мировоззрения поэтов следующих десятилетий. Традиции, заложенные ими, получили свое развитие в XIX в. в поэзии Пушкина («Пророк», «Отцы пустынники и жены»), Лермонтова («Пророк»), Тютчева и др.

Заключение

Несмотря на то, что в XVIII веке происходит секуляризация общественного сознания, связи культуры и, прежде всего, литературы с Церковью, с Библией, по-прежнему прочны. Это подтверждается творчеством Ломоносова, Тредиаковского, Сумарокова, Державина, которые обращались к текстам Библии.

Их творчество характеризовалось разным уровнем переосмысления библейских текстов. Их манеры переложения псалмов явно различались: и четкие, почти дословные переводы в стихотворную форму с использованием языка оригинала (что встречалось у Сумарокова), и переложения с поэтической переработкой, свойственными конкретно этому поэту художественными средствами (Ломоносов), и развитие в переложении мысли, выраженной в псалме (Тредиаковский). И, наконец, это вложение в парафраз псалма своих собственных мыслей и переживаний, что особенно характерно для Державина, который наделял к тому же свои переложения собственными названиями.

Помимо переложений псалмов библейские сюжеты и образы появлялись также в торжественных одах, в переложениях или написании молитв, в переложениях отрывков из Библии. Подобные произведения также характеризовались различными уровнями творческого осмысления взятых из Библии тем, образов, сюжетов: они могли лишь упоминаться и использоваться в качестве аллегорий, метафор - словом, художественных средств. Также (что характерно для творчества Тредиаковского) в произведениях звучали сами библейские тексты в поэтической переработке поэта. Сюжеты, взятые из Библии, переосмыслялись писателем («Ода, выбранная из Иова» Ломоносова) - когда изменялась не только форма, но и содержание. И, наконец, сама Библия могла служить средством вдохновения для создания таких произведений, как оды «Бог», «Христос» Г.Р. Державина.

Таким образом, Библия являлась источником художественных средств, материала для творчества и средством размышления, вдохновения, что опровергает тезис Мелетинского о том, что библейский текст служил всего лишь иллюстрацией.

Примечания

1. Западов, А.В. Поэты XVIII века (М.В. Ломоносов, Г.Р. Державин) / А.В. Западов. - М.: Изд-во МГУ, 1979. - 287 с. - Библиогр.: с. 281-283.;

2. Дунаев, М.М. Православие и русская литература. В 6-ти частях. Ч. I.: XVIII-XIX вв. / М.М. Дунаев. - М.: Христианская литература. 2001 - 495 с. - Библиогр.: с. 478-486.;

3. Бухаркин, П.Е. Церковная словесность и проблемы единства русской культуры / П.Е. Бухаркин // Культурно - исторический диалог. Традиция и текст: Межвуз. сб. - СПб., 1993. - С 23-48.;

4. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.С. Бахтин. - М.: Сов. Россия, 1979. - 345 c. - Библиогр.: с. 333-341.;

5. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа/ Е.М. Мелетинский - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. - 407 с. - Библиогр.: с. 374-390;

6. Шмелев, И.С. Сочинения: в 2 т. / И.С. Шмелев; [Вступ. Статья С. 5-28, сост., подгот. текста и коммент. О.Н. Михайлова]. - М.: Худож. лит-ра. - 1989. - 2 т.; 24 см.;

7. Лихачев, Д.С. Первые семьсот лет русской литературы/ Д.С. Лихачев // Изборник. - М.: Просвещение, 1969. - С. 18-199;

8. Виноградов, И.И. Духовные искания русской литературы/ И.И. Виноградов. - М: Знание, 2005. - 405 с. - Библиогр.: с. 398-403;

9. Аверинцев С.С. Смысл вероучения и формы культуры/ С.С. Аверинцев // Христианство и формы культуры сегодня. - М.: Coda, 1995. - С. 99-108;

10. Худошин, А.Н. Искусство и православие. / А.Н. Худошин. - М.: Терра. - 2004. - 348 с. - Библиогр.: с. 340-347;

11. Бауэр В. Эпоха Просвещения: религиозная символика / Бауэр Вольфганг, Дюмотц Ирмтрауд, Головин Сергиус // Энциклопедия символов. - М: Зарубежная литература. - 1969. - 670 с.: с ил. - Библиогр.: с. 657-668.;

12. Ломоносов, М.В. Полное собрание сочинений в 6-ти т. / М.В. Ломоносов [вступ. статья А.В. Западова]. - М-Л., Изд.-во Акад. наук СССр, 1955. - 22 см.;

13. Булгаков, С.Н. Православие: очерки учения православной церкви / [автор. предисл. Л. Зандер]. - М.: Терра: Асоц. совм. предприятий междунар. об-ний и орг., 1991. - 413 с.;

14. Пушкин, А.С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 6: Статьи и наброски / А.С. Пушкин - М: Художественная литература, 1976. - 768 с.;

15. Дунаев, М.М. Православие в русской литературе XVIII века. / М.М. Дунаев // Новый мир. -1989. - №10. - С. 38-46.;

16. Хрестоматия по литературе XVIII века / Сост. А.Н. Ужанков. - М.: Руc. яз., 1991. - 303 с.;

17. Бердяев, Н.А. Русская мысль: главные проблемы русской мысли в девятнадцатом и начале двадцатого столетий / Н А. Бердяев // Н.А. Бердяев о русской философии: [сборник: В 2-х ч / Вступ. ст. Б.В. Емельянова, А.И. Новикова]. - Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991. - С. 212-248;

18. Ходасевич, В.М. Статьи о русской поэзии / В.М. Ходасевич - Пг., 1922. - 412 с.;

19. Серман, И. 3. Литературная позиция Державина / И.З. Серман // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. - Л., 1969. - С. 114-137.;

20. Луцевич, Л.Ф. Псалтырь в русской поэзии / Л.Ф. Луцевич. - СПб, 2002. - 607 с. - Библиогр.: с. 598-603.;

21. Непомнящий, В.С. Поэзия и судьба: статьи и заметки о Пушкине / В.С. Непомнящий - М: Сов. писатель, 1983. - 367 с. - Библиогр.: с. 361-363.;

22. Гребнев, Н.Г. Книга псалмов./ Н.Г. Гребнев [Предисловие Ш. Маркиша, послесловие С.С. Аверинцева]. - М.: Художественная литература, 1994. - 212 с.; 24 см.;

23. Котельников, В. А О христианских мотивах у русских поэтов. Статья первая / В.А. Котельников // Литература в школе. - 1994. - №1. - С. 45-61.;

24. Бройтман С.Н. Лирический субъект / Л.В. Чернец, В.Е. Хализев, С.Н. Бройтман и др. [Под ред. Л.В. Чернец] // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины. - М.: Просвещение, 2000. - С. 78-90;

25. Аксаков, К.Н. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка / К.Н. Аксаков. - М.: Знание, 1954. - 340 с. - Библиогр.: с. 328-332.;

26. Федоров, В.И. Формирование русского классицизма: Сумароков А.П. / Федоров В.И., Серман И.З. и др. [Под ред. А.В. Западова] // История русской литературы XVII-XVIII вв. - М., 1969. - С. 163-178.;

27. Васильева, О.Ю. Стилистические особенности переложения псалмов М.В. Ломоносова / Л.Ю. Васильева // Ломоносов и русская литература [Сборник статей; Отв. ред. А.С. Курисов]. - М.: АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького, 1987. - С. 234-247.;

28. Державина, О.А. Стихотворные переложения М.В. Ломоносова / О, А. Державина // Ломоносов и русская литература [Сборник статей; Отв. ред. А.С. Курисов]. - М.: АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького, 1987. - С. 234-247.;

29. Пушкин, А.С. О предисловии Господина Лемонте к переводу басен И.А. Крылова / А.С. Пушкин // Пушкин А.С. - критик [Cб. материалов; Сост. и автор вступ. статьи Н.И. Ужаков] - М.: Просвещение. - 1978. - С. 28-32.;

30. Псалтирь с поминовением живых и усопших. - М.: «Ковчег», 2001. - 212 с.; 16 см.;

31. Ломоносов, М.В. Стихотворения / М.В. Ломоносов [Сост., подгот. текста, вступ. статья и примеч. Е.Н. Лебедева]. - М.: Сов. Россия, 1984. - 458 с.; 22 см.;

32. Ломоносов, М.В. Избранные произведения. / М.В. Ломоносов [редкол. Ю.А. Ангдреев и др.; Вступ. ст. с 5-48 и сост. А.А. Морозова; Примеч. М.П. Лепехина]. - М.: Худож. лит-ра, 1989. - 394 с.;

33. Гоголь, Н.В. Полн. собр. соч.: В 8-ми томах. / Н.В. Гоголь [Под общ. ред. и вступ. ст. В.Р. Щербины] - М.: Правда, 1984. - 24 см.;

34. Былинин, В.К. «Витиеватый слог» в поэзии Ломоносова и древнерусской поэзии / В.К. Былинин // Ломоносов и русская литература [Сборник статей; Отв. ред. А.С. Курисов]. - М.: АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького, 1987. - С. 234-247.;

35. Лебедев, Е.Н. Михаил Васильевич Ломоносов / Е.Н. Лебедев. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1997, - 640 с. - Библиогр.: с. 631-637.;

36. Тредиаковский, В.К. Сочинения / В.К. Тредиаковский [Вступ. ст. Н.О. Дерибина]. - М: Художественная литература. - 2002. - 407 с.;

37. Ломоносов, М.В., Тредиаковский, В.К., Сумароков, А.П. Три оды парафрастическия псалма 143 / М.В. Ломоносов, В.К. Тредиаковский, А.П. Сумароков // Ода как ораторский жанр / Ю.Н. Тынянов и др. - М.: Сов. писатель. - 1979. - 347 с.;

38. Державин Г.Р. Сочинения: в 4 т. / Г.Р. Державин [Вступ. ст. и примеч. Я. Грота]. - СПб, 1886 - 4 т.; 24 см.;

39. Сиповский, В.В. Русская лирика XVIII в. / В.В. Сиповский. - СПб., 1914. - 367 с; 22 см.;

40. Александрова, И.Б. Творчество Державина в литературно-философском контексте эпохи/ И.Б. Александрова // Литература. - 1999. - №5. - С. 88-101.;

41. Сумароков, А.П. Избранные произведения / А.П. Сумароков [Вступ. статья, подгот. текста и примеч. П.Н. Беркова] - Л.: Сов. писатель, 1999. - 607 с.

42. Дмитриев, Л.А., Кочеткова, Н.Д. Литература Древней Руси и XVIII века / Л.А. Дмитриев, Н.Д. Кочеткова // Русская литература XI-XVIII вв. / Л.А. Дмитриев и др. - М., 1988. - с. 198-233.;

43. Сурков, А.А. Просвещение / А.А. Сурков / Краткая литературная энциклопедия: в 8 т. Т. 6: П-С / Глав. ред. А.А. Сурков. - М.: Знание, 1971. - 819 c.;

44. Берков, П.Н. Немецкая литература в России в XVIII веке / П.Н Берков // Проблемы исторического развития литературы. - Л: Сов. писатель, 1981. - С. 118-143.;

45. Сретенский, Н.А. Религиозно-философский элемент в поэзии Державина / Н.А. Сретенский // Вестник образования. - Казань. - 1916 - май-июнь. - С. 234-257.;

46. Ильинский, А.К. Из рукописных текстов Г.Р. Державина / А.К. Ильинский - Пг., 1917. - 413 с.; 22 см.;

47. Державин, Г.Р. Духовные оды / Г.Р. Державин [Вступ. статья и коммент. А.И. Улановой] - М.: Художественная литература, 1993. - 307 с.;

48. Жданов, И.И. Ода Державина «Бог» в свете постмодернизма или постмодернизм в свете оды Державина «Бог» / И.И. Жданов // Знамя. - 1996. - №7. - С. 31-39.;

49. Грот, Я.К. Жизнь Державина: в 2 т. Т 1: Биография Державина/ Я.К. Грот. - СПб., 1883. - 460 с.;

50. Осипов, А.И. Основное богословие / А.И. Осипов. - М.: Молодежное научное общество, 1994. - 457 с.;

51. Фролов, Г.А. Немецкие источники и переводы в лирике Г.Р. Державина (ода «Бог») / Г.А. Фролов // Вопросы литературы. - 1998. - №4. - С 17-25.;

52. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. Догматическое богословие / В.Н. Лосский. - М.: Просвещение, 1991. - 341 с. - Библиогр.: с. 332-334.;

53. Романов, Б.Р. Духовные стихотворения Державина / Борис Романов // Лепта. - 1993. - №4. - С. 181-202.;

54. Несмиянова, О.В. К вопросу о источниках оды «Христос» / О.В. Несмиянова // Вопросы литературы. - 2001. - №2 - С. 42-48.;

55. Пастернак, Б.Н. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1: Стихи и поэмы. / Борис Пастернак; [сост. и коммент. Е.В. Пастернак, К.М. Поливанова; Редкол.: В.А. Вознесенский и др.; Вступ. ст. Д.С. Лихачева]. - М.: Художественная литература, 1989. - 546 с.

Литература

1. Аверинцев С.С. Смысл вероучения и формы культуры/ С.С. Аверинцев // Христианство и формы культуры сегодня. - М.: Coda, 1995. - С. 37-58;

2. Аксаков, К.Н. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка / К.Н. Аксаков. - М.: Знание, 1954. - 340 с. - Библиогр.: с. 328-332;

3. Александрова, И.Б. Творчество Державина в литературно-философском контексте эпохи/ И.Б. Александрова // Литература. - 1999. - №5. - С. 88-101;

4. Бауэр В. Эпоха Просвещения: религиозная символика / Бауэр Вольфганг, Дюмотц Ирмтрауд, Головин Сергиус // Энциклопедия символов. - М: Зарубежная литература. - 1969. - 670 с.: с ил. - Библиогр.: с. 657-668;

5. Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.С. Бахтин. - М.: Сов. Россия, 1979. - 345 c. - Библиогр.: с. 333-341;

6. Бердяев, Н.А. Русская мысль: главные проблемы русской мысли в девятнадцатом и начале двадцатого столетий / Н А. Бердяев // Н.А. Бердяев о русской философии: [сборник: В 2-х ч / Вступ. ст. Б.В. Емельянова, А.И. Новикова]. - Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1991. - С. 212-248;

7. Берков, П.Н. Немецкая литература в России в XVIII веке / П.Н Берков // Проблемы исторического развития литературы. - Л: Сов. писатель, 1981. - С. 118-143;

8. Бройтман С.Н. Лирический субъект / Л.В. Чернец, В.Е. Хализев, С.Н. Бройтман и др. [Под ред. Л.В. Чернец] // Введение в литературоведение. Литературное произведение: Основные понятия и термины. - М.: Просвещение, 2000. - С. 78-90;

9. Булгаков, С.Н. Православие: очерки учения православной церкви / [автор. предисл. Л. Зандер]. - М.: Терра: Асоц. совм. предприятий междунар. об-ний и орг., 1991. - 413 с.;

10. Бухаркин, П.Е. Церковная словесность и проблемы единства русской культуры / П.Е. Бухаркин // Культурно - исторический диалог. Традиция и текст: Межвуз. сб. - СПб., 1993. - С 23-48;

11. Былинин, В.К. «Витиеватый слог» в поэзии Ломоносова и древнерусской поэзии / В.К. Былинин // Ломоносов и русская литература [Сборник статей; Отв. ред. А.С. Курисов]. - М.: АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького, 1987. - С. 43-56;

12. Васильева, О.Ю. Стилистические особенности переложения псалмов М.В. Ломоносова / Л.Ю. Васильева // Ломоносов и русская литература [Сборник статей; Отв. ред. А.С. Курисов]. - М.: АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького, 1987. - С. 234-247;

13. Виноградов, И.И. Духовные искания русской литературы/ И.И. Виноградов. - М: Знание, 2005. - 405 с. - Библиогр.: с. 398-403;

14. Гоголь, Н.В. Полн. собр. соч.: В 8-ми томах. / Н.В. Гоголь [Под общ. ред. и вступ. ст. В.Р. Щербины] - М.: Правда, 1984. - 24 см.;

15. Гребнев, Н.Г. Книга псалмов./ Н.Г. Гребнев [Предисловие Ш. Маркиша, послесловие С.С. Аверинцева]. - М.: Художественная литература, 1994. - 212 с.; 24 см.;

16. Грот, Я.К. Жизнь Державина: в 2 т. Т 2: Творчество Державина/ Я.К. Грот. - СПб., 1883. - 460 с.;

17. Державин, Г.Р. Духовные оды / Г.Р. Державин [Вступ. статья и коммент. А.И. Улановой] - М.: Художественная литература, 1993. - 307 с.;

18. Державин Г.Р. Сочинения: в 4 т. / Г.Р. Державин [Вступ. ст. и примеч. Я. Грота]. - СПб, 1886 - 4 т.; 24 см.;

19. Державина, О.А. Стихотворные переложения М.В. Ломоносова / О, А. Державина // Ломоносов и русская литература [Сборник статей; Отв. ред. А.С. Курисов]. - М.: АН СССР, Ин-т мировой литературы им. А.М. Горького, 1987. - С. 78-102;

20. Дмитриев, Л.А., Кочеткова, Н.Д. Литература Древней Руси и XVIII века / Л.А. Дмитриев, Н.Д. Кочеткова // Русская литература XI-XVIII вв. / Л.А. Дмитриев и др. - М., 1988. - С. 198-233;

21. Дунаев, М.М. Православие и русская литература. В 6-ти частях. Ч. I.: XVIII-XIX вв. / М.М. Дунаев. - М.: Христианская литература. 2001 - 495 с. - Библиогр.: с. 478-486;

22. Дунаев, М.М. Православие в русской литературе XVIII века. / М.М. Дунаев // Новый мир. -1989. - №10. - С. 38-46;

23. Жданов, И.И. Ода Державина «Бог» в свете постмодернизма или постмодернизм в свете оды Державина «Бог» / И.И. Жданов // Знамя. - 1996. - №7. - С. 31-39;

24. Западов, А.В. Поэты XVIII века (М.В. Ломоносов, Г.Р. Державин) / А.В. Западов. - М.: Изд-во МГУ, 1979. - 287 с. - Библиогр.: с. 281-283;

25. Ильинский, А.К. Из рукописных текстов Г.Р. Державина / А.К. Ильинский - Пг., 1917. - 413 с.; 22 см.;

26. Котельников, В. А О христианских мотивах у русских поэтов. Статья первая / В.А. Котельников // Литература в школе. - 1994. - №1. - С. 45-61;

27. Лебедев, Е.Н. Михаил Васильевич Ломоносов / Е.Н. Лебедев. - Ростов-на-Дону: Феникс, 1997, - 640 с. - Библиогр.: с. 631-637;

28. Лихачев, Д.С. Первые семьсот лет русской литературы/ Д.С. Лихачев // Изборник. - М.: Просвещение, 1969. - С. 18-199;

29. Ломоносов, М.В. Полное собрание сочинений в 6-ти т. Т 1. Стихи. / М.В. Ломоносов; [вступ. статья А.В. Западова]. - М., Изд.-во Акад. наук СССР, 1955. - 340 с.; 22 см.;

30. Ломоносов, М.В. Стихотворения / М.В. Ломоносов [Сост., подгот. текста, вступ. статья и примеч. Е.Н. Лебедева]. - М.: Сов. Россия, 1984 - 458 с.; 22 см.;

31. Ломоносов, М.В. Избранные произведения. / М.В. Ломоносов [редкол. Ю.А. Ангдреев и др.; Вступ. ст. с 5-48 и сост. А.А. Морозова; Примеч. М.П. Лепехина]. - М.: Художественная литература, 1989. - 394 с.;

32. Ломоносов, М.В., Тредиаковский, В.К., Сумароков, А.П. Три оды парафрастическия псалма 143 / М.В. Ломоносов, В.К. Тредиаковский, А.П. Сумароков // Ода как ораторский жанр / Ю.Н. Тынянов и др. - М.: Сов. писатель. - 1979. - С 4-33;

33. Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной церкви. Догматическое богословие / В.Н. Лосский. - М.: Просвещение, 1991. - 341 с. - Библиогр.: с. 332-334;

34. Луцевич, Л.Ф. Псалтырь в русской поэзии / Л.Ф. Луцевич. - СПб, 2002. - 607 с. - Библиогр.: с. 598-603;

35. Мелетинский, Е.М. Поэтика мифа/ Е.М. Мелетинский - М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 2000. - 407 с. - Библиогр.: с. 374-390;

36. Минералов, Ю.И. Теория художественной словесности. / Ю.И. Минералов. - М.: Феникс, 1999. - 324 с. - Библиогр.: с. 319-323;

37. Непомнящий, В.С. Поэзия и судьба: статьи и заметки о Пушкине / В.С. Непомнящий - М: Сов. писатель, 1983. - 367 с. - Библиогр.: с. 361-363;

38. Несмиянова, О.В. К вопросу о источниках оды «Христос» / О.В. Несмиянова // Вопросы литературы. - 2001. - №2 - С. 42-48;

39. Осипов, А.И. Основное богословие / А.И. Осипов. - М.: Молодежное научное общество, 1994. - 457 с.;

40. Пастернак, Б.Н. Собрание сочинений: В 5 т. Т. 1: Стихи и поэмы. / Борис Пастернак; [сост. и коммент. Е.В. Пастернак, К.М. Поливанова; Редкол.: В.А. Вознесенский и др.; Вступ. ст. Д.С. Лихачева]. - М.: Худож. лит., 1989. - 546 с.;

41. Пушкин, А.С. Собрание сочинений: в 6 т. Т. 6: Статьи и наброски / А.С. Пушкин - М: Художественная литература, 1976. - 768 с.;

42. Пушкин, А.С. О предисловии Господина Лемонте к переводу басен И.А. Крылова / А.С. Пушкин // Пушкин А.С. - критик [Cб. материалов; Сост. и автор вступ. статьи Н.И. Ужаков] - М.: Просвещение. - 1978. - С. 28-32;

43. Романов, Б.Р. Духовные стихотворения Державина / Борис Романов // Лепта. - 1993. - №4. - С. 178-202;

44. Серман, И. 3. Литературная позиция Державина / И.З. Серман // XVIII век. Сборник 8. Державин и Карамзин в литературном движении XVIII - начала XIX века. - Л., 1969. - С. 114-137;

45. Сиповский, В.В. Русская лирика XVIII в. / В.В. Сиповский. - СПб., 1914. - 367 с. - 22 см.;

46. Сретенский, Н.А. Религиозно-философский элемент в поэзии Державина / Н.А. Сретенский // Вестник образования. - Казань. - 1916. - май-июнь. - С. 234-257;

47. Сумароков, А.П. Избранные произведения / А.П. Сумароков [Вступ. статья, подгот. текста и примеч. П.Н. Беркова] - Л.: Сов. писатель, 1999. - 607 с.;

48. Сурков, А.А. Просвещение / А.А. Сурков / Краткая литературная энциклопедия: в 8 т. Т. 6: П-С / Глав. ред. А.А. Сурков. - М.: Знание, 1971. - С. 378-423;

49. Тредиаковский, В.К. Сочинения / В.К. Тредиаковский [Вступ. ст. Н.О. Дерибина]. - М: Художественная литература, 2002. - 407 с.;

50. Федоров, В.И. Формирование русского классицизма: Сумароков А.П. / Федоров В.И., Серман И.З. и др. [Под ред. А.В. Западова] // История русской литературы XVII-XVIII вв. - М., 1969. - С. 163-178;

51. Фролов, Г.А. Немецкие источники и переводы в лирике Г.Р. Державина (ода «Бог») / Г.А. Фролов // Вопросы литературы. - 1998. - №4. - С 17-25;

52. Ходасевич, В.М. Статьи о русской поэзии / В.М. Ходасевич - Пг., 1922. - 412 с.;

53. Хрестоматия по литературе XVIII века / Сост. А.Н. Ужанков. - М.: Руc. яз., 1991. - 303 с;

54. Худошин, А.Н. Искусство и православие. / А.Н. Худошин. - М.: Терра. - 2004. - 348 с. - Библиогр.: с. 340-347;

55. Шмелев, И.С. Сочинения: в 2 т. Т. 2. Статьи, заметки, письма. / И.С. Шмелев; [Вступ. статья с. 5-28, сост., подгот. текста и коммент. О.Н. Михайлова]. - М.: Художественная литература. - 1989. - 607 с.