Если рассматривать «Улитку на склоне» с позиций теории о хронотопе М.М. Бахтина, то наиболее интересная часть - та, которая посвящена Управлению по делам леса. Бахтин определяет хронотоп как «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе». Есть место, в котором в определенное время оказывается герой, происходит то или иное событие, и таким образом разворачивается фабула. Это сюжетообразующий хронотоп. Главенствующую роль М.М. Бахтин отводит времени. В «Улитке на склоне» время похоже на «авантюрное», «время случая», и слагается оно из «случайных одновременностей и случайных разновременностей». Но особенность повести в том, что в ней преобладают именно «разновременности». То есть, часто герой попадает не в то время не в то место, и не происходит того, к чему стремился человек. Например, Перец, так и не разобравшись с происходящим в Управлении, не поняв ничего о Лесе, хочет вернуться туда, откуда приехал, на Материк. Он договаривается с шофером Тузиком, что тот отвезет его утром. Чтобы не пропустить отъезд, Перец ночует в машине, а на следующий день оказывается, что Тузик никуда не едет, что он уже не шофер, а грузовик и вовсе подлежит разбору на части. Тогда Перец пытается добиться встречи с директором организации, в которую он был командирован, и ему даже ее устраивают, но до нужного лица он так и не добирается, беседует с его заместителем на отвлеченные темы, ничего не выясняет. Но все же за героем заходят и сообщают, что машина уже отъезжает. Перец в панике бежит, боясь опоздать. Он не знает, где грузовик стоит, куда идти, но невероятным образом оказывается в нем, радуясь, что успел, и узнает: грузовик едет вовсе не туда, куда ему нужно, а в лес, ради которого он и прибыл в эти места, но не получил пропуска и уже отчаялся попасть за колючую проволоку. Очутившись же там, Перец сделал только одно открытие: «Увидеть и не понять - это все равно, что придумать» (126-127). Вечером за ним опять приезжают специально, чтобы отвезти на материк. Но, как обычно герой оказывается не в том месте и не в то время: в Управлении объявляют чрезвычайное положение в связи с исчезновением секретного оборудования - и Перецу приходится остаться. Утром от безысходности он идет на работу, узнает, что всеведущий директор ведет с сотрудниками сеанс связи по телефону, каждому объясняя его задачи. Герой бегает по разным кабинетам, снимает трубки, но ничего не может понять, так как попадает не в те места, и комната с его трубкой оказываются не там, где обычно, а там, куда Перец так и не добежал. В конце повести он, пытаясь скрыться от преследования, опять случайно оказывается в кабинете директора и постепенно понимает, что совершилась метаморфоза и теперь он сам управляет этой организацией. Управление по делам леса пытается предотвращать случайности, но они все же происходят. Внутреннее время в этой части повести можно назвать случайным, то есть в основе сюжета - случай. Хронотоп греческого авантюрного романа М.М. Бахтин определяет так: это «чужой мир в авантюрном времени», поэтому «вся инициатива» там принадлежит «иррациональным силам, а не героям». В «Улитке на склоне» не герой управляет миром, своей судьбой, но сам фантастический мир предопределяет поступки человека, оказавшегося в чужом месте. Все эти неудачи и не-происшествия убеждают читателя в невозможности что-либо изменить, в безысходности. Это подтверждает и финал, в котором даже такой бунтарь, как Перец, мечтающий о справедливости, о правде и понимании, став директором, не может ничего сделать, потому как «вектор…административной работы» «уходит своим основанием далеко вглубь времен», и «нивелировщик», который «смотрит в теодолит», «не может свернуть произвольно влево или вправо» (225-226). И хотя новый директор все же не подписал «проект директивы о привнесении порядка» (222), он понял, что «очень многое нужно взрывать» (218). И итог его усилий ясен: «машина легко подминает преобразователя под себя». Одному человеку не под силу справиться с обществом. Эта неизбежность проявляется почти во всем. Не случайно, Стругацкие, не описав прямо дальнейших действий героя, вводят психологическую мотивировку: еще полный воодушевления Перец находит в сейфе директора парабеллум с единственной пулей в стволе. Развязка становится ясна.

Управление - символ настоящего. Чтобы оно было понятно читателю, братья Стругацкие включили в эту часть многочисленные реалии из современной жизни. Одной из главных черт того времени была административно-командная и бюрократическая система. Ее элементы легко узнаваемы в повести «Улитка на склоне». Фантасты понимали опасность тоталитаризма, видели в советской жизни много недостатков, хоть и связывали эти недостатки не с ложностью идей коммунизма, а с мещанством, бюрократией, с некоторыми особенностями идеологии тоталитарной системы. Пародирование действительности не было целью повести, но произведение получило и сатирический смысл.

Основной прием, который братья Стругацкие используют для изображения мира в этой части повести,- гротеск. Это изменение реальных пропорций мира. Ю. Манн пишет, что основу гротеска составляет алогизм, но «алогизм гротескного сохраняет свою силу…постольку, поскольку отражает реальную действительность, реальные закономерности». Гротеск достигается при помощи «"остранения", сгущения красок, линий». Если писатель использует этот метод, возникает особый «гротескный мир».

Особенность гротеска заключается в том, что привычное, обыденное становится фантастическим, невероятным. Самое страшное, что все отношения между людьми, все реакции были совершенно реальными для того времени, для эпохи ХХ века. Братья Стругацкие искажают только одну какую-либо сторону явления, и возникает ощущение абсурдности. Например, в начале повести Перец сидит у обрыва и кидает вниз камешки. Домарощинер подходит к краю скалы, и то, что делает главный герой, вызывает у него подозрительность. Домарощинер достает свой блокнот, куда он делает записи о сотрудниках Управления. Ему мерещатся нарушения даже в самых простых действиях: в том, что Перец сидит босиком, в том, что непонятно, зачем он кидает камни и зачем пришел к обрыву. Домарощинер представляет это так, как будто Перец уже совершил преступление. Оно заключается в непонятности, так как «двусмысленность неприемлема» (12) для сотрудников Управления. Как возникает эта двусмысленность? Пока Перец сидит в кабинете и считает на арифмометре или пьет в столовой кефир, пока камень лежит у обрыва, и его никто не трогает,- все ясно и понятно. «Но вот его берет чья-то рука и бросает…Простота сразу исчезает, и ее больше нет. Чья рука? Спрашиваем мы. Куда бросает…И зачем?» (12). Когда же Перец обмолвился, что он думал встретить у обрыва директора, реакция Домарощинера понятна тем, кто помнит или слышал о сталинской эпохе. Человек переходит на шепот, изменяется интонация, с которой он говорит, в глазах появляется страх. Домарощинер оправдывается: «И вообще я здесь не был и вас не видел» (14). Атмосфера подозрительности была одним из основных элементов сталинской системы. Многие ходили с «блокнотиками», писали доносы на инакомыслящих. Перец в повести - и есть такой инакомыслящий, он не хочет быть «простым и ясным» (20). Тоталитарная система же требовала этой ясности, однозначности в поступках, во взглядах, и даже в литературе запрещалось цензурой все, что могло быть по-разному истолковано, имело не один смысл. Это осуждение касалось и изобразительного искусства. Сам Н.С. Хрущев, ознакомившись с картинами советских сюрреалистов, дал очень резкую оценку их творчеству. В здании Управления висит картина лесопроходца Селивана, превращающегося в дерево, и не случайно, когда ее описывает «мосье Ахти», то сравнивает с «Голубкой» Пикассо, где самое важное - «мгновение превращения движения в неподвижность» (101). Когда картина была написана, существовала, вероятно, возможность отклоняющегося от норм идеологии объяснения изображенного. Там было видно, что это из дерева рождается новый человек, а не наоборот. Но «оригинал, разумеется, уничтожен как предмет искусства, не допускающий двоякого толкования» (102).

Если человек не нравился, чем-то был неугоден власти, дело могли легко «сфабриковать»: написать ложные анонимные письма, собрать фальшивые подписи. На Переца в отдел научной охраны леса поступило девяносто два доноса, «все написаны одним почерком и подписаны разными фамилиями» (56).

Есть в «Улитке на склоне» и сатира на определенные типы. Например, проконсул - тип философа-пустослова, который «в качестве основного материала» для своих лекций «использовал протоколы заседаний» (27), рассказывал о лесе, даже ни разу там не побывав, называя предрассудками то, что никогда не видел и о чем не знает. Проконсул предлагает и Перецу прочитать лекцию о лесе «в свете последних достижений лингвистики» (26). Соединяются два совершенно обыденные явления: читать лекцию о чем-то и учитывать достижения лингвистики. И опять простое, обычное становится абсурдным.

Домарощинер - тип подхалима и труса. Он готов выполнить все, что ни прикажет ему директор, всего боится, на всякий случай сделал справку, подтверждающую болезнь печени и предъявляет ее, чтобы доказать, что не выпивает. Мельком Перец в этом документе видит одно слово - «антабус». На самом деле антабус - препарат, используемый для лечения алкоголизма.

В Управлении по делам леса все пьют кефир, пьют много, по несколько бутылок. С одной стороны, братья Стругацкие таким образом гротескно изображают стремление к унификации и подавлению человеческой индивидуальности, которое было составной частью советской идеологии. Поэтому в тексте не раз подчеркиваются действия, выполняемые всеми одинаково. Все должны пить кефир. «А вокруг все пили кефир - из граненых стаканов, из жестяных кружек, из кофейных чашек, из свернутых бумажных кульков, прямо из бутылок. Ноги у всех были засунуты под стулья. И все, наверно, могли предъявить справки о болезнях печени, желудка, двенадцатиперстной кишки. И за этот год, и за прошлые годы» (16). А к тем, кто как-то выделяется, применяются наказания, сходные с методами концлагеря, после которых «волосы перестают расти и изо рта целый год пахнет» (128). И Перец, бросая вызов этой системе, зарекается никогда больше не пить кефир.

Размещено на http://www.allbest.ru/

С другой стороны, этот напиток и его употребление сродни употреблению алкоголя. К нему требуется закуска, его пьют компанией, за партией в домино, кефиром запасаются на непредвиденные случаи. А, выпив, люди ходят и шатаются, как пьяные.

Гротеск и в том, что Переца заставляют считать на испорченном арифмометре и никому не важно, что он сломан и ошибается, лишь бы что-то делать, записать какой-нибудь, все равно какой результат. Официант становится механиком, хоть ничего не понимает в машинах, а шофер Тузик - старшим лаборантом. Превращения эти даже имеют свою логику. По крайней мере, Перец ищет в них смысл. Он узнает, что в Управлении по делам леса есть проблема перенаселения. Хороший специалист, например, механик, делает свою работу быстро. Поэтому он скоро переделает все дела, и заняться будет нечем. Обмен профессиями, когда, например, шофера делают старшим лаборантом, а официанта - механиком, помогает решить проблему занятости. Но это, казалось бы, логичное объяснение становится фантастичным, гротескным, даже Перец потом это понимает. В приемной директора герой обращается к «моншеру» Брандскугелю с совершенно безобидным вопросом о том, сколько времени. Мужчина, нервно посмотрев на свои часы, ответил, что не знает.

Очень важны в повести разговоры, лекции, то, как говорят и кто говорит. В этих монологах и диалогах часто встречаются аллюзии на современность. Сатиру подобного рода можно встретить даже в части, посвященной лесу. Б.Н. Стругацкий отмечал, что это было придумано специально. Жители деревни должны быть очень «многословны», настолько болтливы, что Кандиду дали прозвище Молчун. И это не потому, что он совсем не говорит, а потому, что по сравнению с крестьянами излагает свои мысли более кратко. «Я очень рад был вставить это, потому что нечто подобное я заметил на заседаниях нашей секции. Заметил, что мои выступления как-то оставляют без внимания», а причина в том, что «люди просто не успевают усвоить лаконичные фразы». Так же много и бессмысленно (по крайней мере, для Переца) говорит по телефону и директор. Но в целом, в речи начальника есть много правды о сути фантастического мира «Улитки на склоне», о сути Управления. Этот мир алогичный. И сам лес живет своей, непонятной людям жизнью, но каким-то непостижимым образом влияет на человеческое общество, на «ничтожный кусочек территории» Управления (72). Сам директор признает, что организация действует методами Герострата, который сжег храм Артемиды, чтобы обессмертить свое имя. Эта речь отражает и основные элементы мира Управления, но и показывает сразу абсурдность этой организации. Директор устраивает сеанс связи в девять часов утра, он говорит со всеми одновременно, но каждому - разное. Перец бегает, ищет свой телефон, снимает чужую трубку, слышит и непонятные вещи, и то, что касается лично его. Совершенно справедливы слова о том, что люди не могут «ни взрастить, ни искоренить, ни в должной мере законспирировать лес», но гротеск в том, что эту проблему пытались решить «расходом кефира»(72). В этой речи произошло сложное взаимодействие разных точек зрения. С одной стороны, это слова директора, который есть часть абсурдной организации. С другой стороны, в речь вставлены авторские намеки. Директор является и предметом сатиры, и в какой-то мере резонером. Обращение по телефону почти полностью складывается из отдельных предложений, высказываний, принадлежащих разным героям из повести «Беспокойство». С. Бондаренко в своей работе приводит весь телефонный разговор с указанием на эту связь. Речь директора в «Улитке на склоне» состоит из слов директора базы, Поля Гнедых, из речи Турнена, высказываний Горбовского и его разговора по «Д-связи», из авторской речи и записей, которые Поль делает в записной книжке. Все эти фразы относились к разным ситуациям, имели разные поводы в «Беспокойстве», но из них было составлено единое целое в «Улитке на склоне» Не случайно, эта речь кажется бессмысленной и непонятной. Сами сотрудники пытаются понять сказанное очень странным образом. «Разверни речь директора в одну строку,- советует Ким Перецу,- избегая знаков препинания, и выбирай слова случайным образом…»(76).

Все эти справки, директивы, пропуска, блокнотики Домарощинера (маленький - с доносами на сотрудников Управления, а большой - с указаниями директора), собрания с особенной, но хорошо знакомой читателю лексикой содержат аллюзии на советскую действительность. Поскольку Перец не заполнил анкету по «форме номер 84» (109), его решают проверить «в демократическом порядке» (110). «Почетным секретарем» «единогласно» избирают Домарощинера, на «воздержавшихся» (111) не обращают внимания. Вопросы к Перецу поражают своей гиперболизированной бессмысленностью, но эта бессмысленность на самом деле отражала реальное положение дел в стране, допросы, сфабрикованные дела и тому подобное.

Используя гротеск, Стругацкие доводят некоторые элементы системы до абсурда. Согласно проекту Директивы о привнесении порядка с провинившегося взыскивают «посмертно», на четыре месяца лишают зарплаты за то, что «беспечно» позволил «себе быть пораженным атмосферным разрядом (молнией)» (223). Управление не может существовать без директив. Три дня не выходило никаких указов - и люди растерялись, ходят по зданию и лампочки вкручивают и выкручивают, не понимая, что делать.

Прием, который также характерен для поэтики абсурда,- умножение предметов или действий. Перец попадает в приемную директора. Стены помещения - бледно-розовые, на одной из них висит картина, изображающая подвиг лесопроходца Селивана, за столом сидит секретарша и читает «Учебник атомной физики», атмосфера в приемной - нервозная. Наконец, Переца вызывают, но он оказывается не перед директором, а беседует со специалистом по кадрам. Когда герой обнаруживает свою ошибку, его направляют в другую комнату, «точную копию приемной», в которой «даже секретарша была точной копией первой секретарши, но читала она книгу под названием «Сублимация гениальности» (104). И здесь сидели те же посетители, что и в первом помещении, а на стене опять висела копия картины о подвиге Селивана.

На территории Управления по делам леса происходят совершенно непонятные для Переца события. Его чемодан крадет статуя дискобола, которая стоит у фонтана. Оживление неживого как прием, в частности оживление статуй в русской литературе применялось А.С. Пушкиным в «Медном всаднике», «Каменном госте». У Стругацких этот прием выполняет двоякую функцию. С одной стороны, он поддерживает ужас Переца и вызывает ощущение, что человек не волен в своих поступках, активны становятся вещи. С другой стороны, здесь можно наблюдать совмещение фантастики с пародией. Ю. Манн определяет ее как прием, при котором возвышенное передвигается в низкий ряд или наоборот. Такое совмещение характерно для произведений Н.В. Гоголя. Образ статуи не величествен, как у Пушкина, а снижен. Пропажа была обнаружена в «мускулистой гипсовой руке…прифонтанного вора - дискобола с неприличной надписью на левом бедре» (С.453).

Часто в фантастических произведениях писатели оживляют технику. В «Улитке на склоне» Стругацкие описывают диалог машин. Изображенное напоминает так называемую «завуалированную, или неявную» гоголевскую фантастику, например, как в «Майской ночи» Н.В. Гоголя. Вроде бы, все это кажется главному герою, он сам придумал имена машинам, реплики из диалога, вообразил разговор, но утром происходит взрыв, который означает, что сбежавшая машинка уничтожена. Образ живых машин интересен. В произведении он выполняет разные функции. Во-первых, в нем воплощена идея о разумной технике, которая может обладать собственным мнением. Во-вторых, отношение к машинам больше характеризует людей, они жестокие, отношение ко всему - потребительское. И наконец, возникает сопоставление: у людей нет свободы, они должны искать сбежавшую машинку, хотя это опасно. Но и машинки тоже рискуют, зная последствия, и убегая в поисках хотя бы минутной свободы.

Особенности сатиры и гротеска сближают фантастику братьев Стругацких с произведениями М.Е. Салтыкова-Щедрина, с такими его повестями, как «История одного города», «Помпадуры и помпадурши». В основе этих произведений - намеки на явления действительности, того времени, когда жил писатель. Изображается мир, побежденный бюрократией. С одной стороны, власть, деспотически распоряжающаяся судьбами людей, а с другой стороны, общество, в котором проросли корни рабских традиций, страха и мещанства, понимаемого как вялое прозябание и желание избежать всех волнений и тревог. Все это есть как у М.Е. Салтыкова-Щедрина, так и у братьев Стругацких.

В «Истории одного города», когда народ узнал о том, что Органчик сидит без головы и управлять не может, началась анархия. Почти то же самое произошло в Управлении по делам леса, после того, как люди два дня не получали никаких указов.

У М.Е. Салтыкова-Щедрина герои боятся прямого столкновения с властью, прячутся от ответственности, от насаждаемой градоначальником Бородавкиным горчицы под домами. А в «Улитке на склоне», когда сбегает сверхсекретная машинка, согласно приказу, все должны ее искать. Боясь наказания, люди выходят на улицы, но с завязанными глазами, так как отыскавшего механизм «упекут», чтобы «не разгласил» информацию (186).

Братьев Стругацких и М.Е. Салтыкова-Щедрина сближает и причудливое сочетание реальности и фантастики. Об этом пишет и М.М. Гин, анализируя мир щедринской сказки. «Фантастика - в самом привычном и обыденном, привычное и обыденное - в самом фантастическом».

Братья Стругацкие говорили о том, что часть, посвященная Управлению, строится «на кафкианском мире, на попытке изобразить мир, который неотличим от сна» (С. 12). Герой, обычный человек, как Перец из «Улитки на склоне», так и Йозеф К. из «Процесса» и землемер К. из «Замка», попадает в абсурдный мир, где все привычные связи между явлениями и предметами разрушены, где отсутствует логика происходящего. Человек ничего не понимает в окружающем его мире, он отчужден от других людей. Мир и у Ф. Кафки, и у братьев Стругацких приобретает неограниченную власть над героем. Землемер, как и Перец, приехал в командировку. Он пытается попасть в Замок или как-то связаться с работодателем, но все его попытки оборачиваются неудачей. И Перец тоже так и не смог поговорить с директором, когда хотел, не мог попасть в лес, не сумел даже уехать из Управления. Увлечением Кафкой можно объяснить и поэтику абсурда, определяющую мир повести. По мнению Е.М. Мелетинского, «эффект абсурда», присутствующий в произведениях Ф. Кафки, служит не только «инструментом сатиры, вскрывающей бюрократизм и неправедность высших правовых учреждений и властей… и бессилие и бесправие маленького человека». Очень важно, что реальность отражается через восприятие окружающего мира героем. А «полисемантизм кафкианских символов выступает на поверхности как фантастика абсурда». Такова и повесть «Улитка на склоне». Это многоуровневое, многозначное произведение. В нем есть и сатира, но существенным оказывается и мироощущение главного героя.

Причиной такого видения и изображения мира у Ф. Кафки, были и разочарования, связанные с первой мировой войной, и утеря веры, надежды на помощь Бога. «Улитка на склоне» появилась в другое время, в других обстоятельствах. Но тот период советской жизни тоже был отмечен утратой веры в прежние идеалы, в возможность их осуществления. Видимо, в этом и совпало мироощущение Ф. Кафки и братьев Стругацких.

Таким образом, с одной стороны, в этой части повести реальные тенденции и явления эпохи ХХ века становятся предметом сатиры. Но чтобы уберечь «Улитку на склоне» от цензуры, писатели эту реальность лишили определенных примет времени, пространства, исключили русские имена, а гротеск настолько искажает некоторые явления, что повесть нельзя однозначно назвать сатирой на конкретные черты общественной жизни или на конкретных лиц. С другой стороны, изображая мир Управления по делам леса, братья Стругацкие предупреждают о проблемах общечеловеческих.

2.3 Взаимосвязь двух миров