А.А. Блок - литературный критик
Литературно-эстетическая позиция великого русского поэта Александра Блока, анализ положительных и отрицательных сторон его критических работ. Основной смысл поэтического творчества, философские взгляды поэта. Классификация по жанрам критической прозы.
| Рубрика | Литература |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 18.08.2011 |
| Размер файла | 238,5 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Болезненное состояние, явно мучившее поэта, проявлялось в навязчивом его внимании к теме смерти и самоубийства.
Полоса его жизни в это время представляется молодому Блоку как "ужасающая, загадочная, переворачивающая душу", она "предшествует неизгладимому, великому".
"Набросок статьи о декадентстве", упомянутый выше, есть то, что поэт хочет оставить после себя, кроме песен. "Мне недолго жить, потому что "Тебя на земле уж не встречу"", - записывает Блок.
9 марта 1902 г. Блок намечает целый план с деталями, с заранее обдуманным поведением и проч., философствуя на тему о самоубийстве:
"В экстазе - конец. Реши обдуманно, заранее, что тебе нужно умереть. Приготовь револьвер или веревку (!?). Назначь день. В промежутке до самоубийства то мирись, то ссорься, старайся развлекаться, и среди развлечений вдруг пусть тебя хватает за сердце неотступная и данная перед крестом, а еще лучше - перед любимой женщиной, клятва в том, что в определенный день ты убьешься. " Там же. С. 323..
Записи о самоубийстве повторяются в дневнике в течение всего лета 1902 г. То Блок пишет стихи о своем близком товарище Гуне, покончившем с собой, то сочиняет целое "философическое" рассуждение о смерти. Оно носит следы изучения мистической философии, написано специальным "мистическим" языком и имеет ссылку на "завещание", которое цитировано выше.
"Человек может кончить себя. Это высшая возможность (власть) его (suprema potestas). Для сего он выбирает момент, в который остальные его возможности (как-то - возможность жить, а не скончаться, и другие - помельче) не мешают. Вместе с этим - высшая цель человека - стремление вперед и притом скорейшее (наибольшими шагами). Очевидно (ясно), что выражение самого скорого стремления будет самым большим шагом (summus passus). Это скачок из того состояния, которое в настоящее время поглощает в себе все остальные его состояния, - в другое. " Литературное наследство. Т. 27 - 28. М., 1937. С. 340 - 341. и т.д. и т.п.
Следующая запись носит уже совершенно не теоретический, а чисто практический характер, все ярче показывая, в какой тупик заводило его "мистическое лето" с переключением в ирреальный план отношений с Любовью Дмитриевной, перепиской с 3. Гиппиус, "философией" Бугаева, безднами "талантливейшего господина Мережковского", "воплощенным" П. Перцовым из "Нового пути" и проч.: "Большой револьвер военный стоил 26 рублей. Купить маленький карманный (сколько?). Запирать туда же, где тетради эти - и черновые стихи, и ее письма (2), и ее портрет и прочее" Там же. С. 346..
В дневнике, далее, есть записи с подробностями о самоубийстве вымышленной курсистки Любимовой, переписанные в дневник стихи самоубийцы - некоего Лапина. Блок нашел могилу Лапина и писал об этом Сергею Соловьеву. Одновременно в записной книжке молодой Блок отмечал, что причиной самоубийства, по его мнению, был избыток жизненной силы. Весь юношеский дневник Блока кончается такой заметкой: "Прикладывая билет, письмо, написанное перед вечером, и заканчиваю сегодня ночью обе тетради". В этот вечер, 7 ноября 1902 г. Блок готовился к последнему объяснению с Любовью Дмитриевной и оставил дома следующее письмо-записку о самоубийстве:
"7 ноября 1902 года. Город Петербург.
В моей смерти прошу никого не винить. Причины ее "вполне отвлеченны" и ничего общего с "человеческими" отношениями не имеют. Верую во едину святую соборную и апостольскую церковь. Чаю воскресенья мертвых и жизни будущего века. Аминь. Поэт Александр Блок" Там же. С. 370..
Объяснение с Л.Д. Менделеевой закончилось вполне благополучно.
Так, уже и тогда молодой Блок понимал, что источник его мистических настроений - окружающая его атмосфера, и "надышавшись метафизикой из книг или от людей, которые говорят, в сущности, об одном". Блок впадал в состояние такой мрачной экзальтации, что вполне серьезно сообщает своей невесте в мае 1903 г.: "Вчера вечером я постигал всю бесконечность. Прощал все одушевленные и неодушевленные существа. Но это, как часто, досталось нелегко. Опять приходил "Он" (черт?) и пугал. Он очень неотвязен. Вчера показался мне простым, грустным и мутным".
Вот в какой опасный тупик загнала молодого Блока предельная оторванность его от реальной жизни, и влиявшая на него компания мистиков, уход в себя, в замкнутый душный мирок мистических настроений и ощущений, отражавших в искаженном виде тревогу его окружения. По сути дела, это была попытка найти решение все с большей остротой выступавших перед ним противоречий жизни в поучениях Вл. Соловьева и Мережковского. Едва не доведенный мистической невнятицей до психического заболевания и самоубийства. Блок сумел, однако, преодолеть свое болезненное состояние. Жизнь и молодость брали свое.
Более того. К юношескому этому дневнику приложена весьма знаменательная "заметка о Мережковском" (13 декабря 1902) Литературное наследство. Т. 27 - 28. М., 1937. С. 356 - 357..
"Затуманенное впечатление от его доктрины" уже через несколько месяцев начинает сменяться критическим к ней отношением. В мистической проповеди холодного и рассудочного Мережковского Блок уже и тогда почувствовал книжную лживость - "титаническую скуку"; скуку-потому, что в обещанном Мережковским конце всемирной истории Блок, пускай смутно, но чувствовал не мистический "конец мира", а реальный конец некоего мучительного исторического процесса. Молодой Блок понял, что весь космический пессимизм этого проповедника "эры третьего завета" исходит из личной внутренней трагедии: ",, Лирика меж двух стульев". Жизненная драма человека. и общественного деятеля, неудача в жизни., в творчестве., в религии.". Мережковский со всей его "мистической трагедией" выступает перед ним, как "жалкий, бедный, измученный, истоптанный, заброшенный человек". Все его провидения и пророчества - обывательская паника, плохая литературщина человека, который "договорил все, пришло время кричать - простудился, нет голоса. Поехал лечиться к Симоновскому, вернулся, испугавшись мороза". "Ей, гряди, Господи" Мережковского звучит для Блока, "как будто - „Зина, нет ли молока?"" Литературное наследство. Т. 27 - 28. М., 1937. С. 357..
Блоку нужны были еще несколько месяцев, чтобы он мог написать: "Вполне и окончательно чувствую, наконец, что "Новый путь" - дрянь" Письма Александра Блока к родным. Л., 1927. Т. 1. С. 92.. Любопытно, что в этом трудном для Блока в то время постижении существа писаний Мережковского сыграло свою роль отношение этой четы к его интимной жизни.3. Гиппиус сама вспоминает о разговоре с Блоком, в котором она допытывалась у молодого поэта-мистика:
"Не правда ли, говоря о ней (Прекрасной Даме), Вы никогда не думаете, не можете думать ни о какой реальной женщине?"
Более того. Бесцеремонно вторгаясь в чужую жизнь, эта ревнительница "соловьевского дела" позволила себе даже написать Блоку, что "к стихам Ваша женитьба крайне не идет и мы все этой дисгармонией крайне огорчены, все, кажется, без исключения" Там же. Т. 1. С. 86 - 87.. В связи с этим Блок писал отцу, что 3. Гиппиус "со всеми своими присными не сочувствует моей свадьбе, и находит в ней "дисгармонию" со стихами". Оценивая далее их "рассудочные теории", Блок сообщает:
"Главное порицание высказывается мне за то, что я будто бы „не чувствую конца", что ясно вытекает (по их мнению) из моих жизненных обстоятельств".
Заметим тут же, что позже, в 1908 г., разрывая со своей средой, Блок с ненавистью и презрением назовет пресловутое "соединение двух бездн" "ложью, мертвечиной, симметрией" и запишет в своей записной книжке: "Мережковский - поганая лягушка - критик. Собака чужая совсем, а вдруг возьмет и облает: всегда досадно. Плюнуть хочется. Книжный критик".
У Блока был, конечно, источник, питавший просыпающееся у него скептическое отношение к церковным теориям Мережковских. Как бы ни был он оторван от реальной действительности, жизненный его опыт расширялся. Он должен был, не мог не задуматься над событиями в университете. Не могло для него бесследно пройти и крестьянское движение, непосредственно задевшее его родных и близких. Блок готовился к переменам и в жизни своей семьи: "Может (быть, скоро придется оставлять все здешнее, а я к нему страшно (Привязан, потому что из года в год провожу здесь одни и те же летние месяцы" Литературное наследство. Т. 27 - 28. М., 1937. С. 343., - писал он 3.Н. Гиппиус 16 августа 1902 г.
В стране развертывалась классовая борьба и "соловьевские" настроения Мережковских не могли уже удовлетворить Блока, не могли ответить на вопросы, которые ставила перед ним жизнь, Неопределенность романтической мечты отвечала его смутным тревожным настроениям в большей мере, чем несостоятельные рассудочные догматические теории. Скептическое отношение к этим теориям двоило в нем сознание. Оно позволяло ему как-то посмотреть со стороны на себя самого, на свои "мистические" увлечения, на свое "мистическое окружение" и расхохотаться тем живым, веселым, здоровым смехом, в раскатах которого тонула и пропадала бредовая абракадабра "глубоко-философских рассуждений" А. Бугаева-Белого и надцерковных построений Мережковских.
Внутреннее здоровье сказалось и в его резко отрицательной оценке декадентства в юношеском дневнике: декадентов он называет настоящими упадочниками, дегенератами, "имена которых история сохранит без благодарности" Там же. С. 313..
"Декадентство - ,,decadence" - упадок, - пишет молодой Блок. - Упадок (у нас?) состоит в том, что иные или намеренно или просто по отсутствию соответствующих талантов, затемняют смысл своих произведений, причем некоторые сами в них ничего не понимают, а некоторые имеют самый ограниченный круг понимающих - т.е. только себя самих; от этого произведение теряет характер произведения искусства и в лучшем случае становится темной формулой, составленной из непонятных терминов, как отдельных слов, так и целых конструкций" Литературное наследство. Т. 27 - 28. М., 1937. С. 313..
Предреволюционная и революционная действительность настойчиво и с разных сторон врывалась в жизнь и творчество Блока. Его современник С. Бобров пишет: "Блок гораздо глубже своих собратьев по символизму пережил 1905 год". Отрывок из дневника М.А. Бекетовой позволяет уточнить вопрос о сдвигах в мировоззрении Блока этого времени: "Сашура говорит о величии социализма и о падении декадентства в смысле ненужности. За общественность, за любовь к ближним".
Университетские волнения, впечатления от одиноких прогулок по "дьявольскому", но одновременно и манящему Петербургу, особенно - от его окраин, события 9 января, потрясшие всю страну и усиленные для Блока семейной драмой - участием его отчима в расправах над революционерами, - все это определило кардинальные сдвиги в миросозерцании поэта. Роль мощного катализатора сыграли и новые литературные впечатления - прежде всего от сборника Брюсова "Urbi et orbi". Брюсов указал Блоку, особенно после 1903 г., совершенно новые поэтические пути к изображению реальности, современных городских будней, современного человека.
Разнонаправленность напряженных поисков нового целостного взгляда на мир и невозможность - пока - разрыва с символизмом как целым проявились в колебаниях Блока между двумя различными, во многом противоположными формами эстетизированного мироощущения - "соловьевством" и "декадентством".
"Соловьевство" и "петербургская мистика" Мережковских критикуются за удаленность от жизни, догматизм. Это - "теория", которая "в основании безукоризненна", но "рассудочна" Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.; Л., 1962. Т. VII. С. 67 - 68.. Летом 1903 г. Блок пишет А.В. Гиппиусу: "Мы в Вами <. > страшно загромоздились тревожными теориями <. > Ваш термин "жизненность" <…> возбудил желание прильнуть к нему. Надо бы подраться с "теориями" Там же. Т. VIII. С. 62.. Мистические "теории" противопоставляются "жизни" и "счастью" ("Я жил среди "петербургских мистиков", не слыхал о счастье в теории <…> весны веяли на меня, а не они" Там же. Т. VIII. С. 92.), а также деятельности и борьбе ("Все „отсозерцались" <…> Все порываются делать" Там же. Т. VIII. С. 36.). Но вместе с тем отрицание мистических "теорий" оказывается - пока - отрицанием "теорий" вообще, любых "догм" и оценок. И оно неизбежно ведет к "декадентскому" скепсису и "чистому" эстетизму.
Возникший эзотерический союз Блока - Белого - С.М. Соловьева предполагал противодействие как самодовлеющему "декадентству", т.е. "скорпионовской" и "грифовской" группам поэтов, так и религиозному обновленчеству, пропагандировавшемуся журналом "Новый путь" и, прежде всего, Д.С. Мережковским и 3.Н. Гиппиус. Искания последних представлялись сомнительными с точки зрения верности мистическим заветам, которые Блок, Белый и Соловьев вычитывали у Вл. Соловьева и полагали последним откровением христианства; необходимо отметить, что из них троих наиболее озабочен был собственным правоверием С.М. Соловьев, менее всех - Блок, писавший откровенно Белому 1 августа 1903 г.: "Еще (или уже, или никогда) не чувствую Христа. Чувствую Ее, Христа иногда только понимаю <. > Боюсь еще (м<ожет> б<ыть>, перестану бояться) утратить Соловьевские костыли, подпиравшие меня сильно (при жизни Мих<аила> Серг<еевича>)" Там же. Т. VII. С. 124..
Как ни зыбка была мистика "соловьевцев", им самим она представлялась твердыней, цитаделью, где они готовились к битве и с "декадентами" и с Мережковскими. И с теми и с другими у "соловьевцев" были сближения и расхождения, но взгляд со стороны, "из амбразуры" сохранялся неизменно, равно как и ощущение прочности и особой значимости достигнутого внутреннего союза, остававшегося высшим критерием в отношении к обступающему литературному окружению. Не случайно Блок признавался 28 марта 1905 г. в письме к отцу: "Встречи с разнообразными людьми учащаются <. > И все-таки ближайшими людьми остаются Сергей Соловьев, Борис Ник. Бугаев (Андрей Белый) и Евг. Павл. Иванов (из "Нового пути")" Письма Александра Блока к родным. Л., 1927. Т. 1. С. 65..
Глава 2. Критика А.А. Блока 1900-1910 годов
2.1 Критическая проза А.А. Блока
Составляя в 1917 году план издания своих сочинений, Блок обронил широкое и многозначительное слово: "проза". Этим словом в таком же смысле Блок пользовался и раньше См.: Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.;Л., 1962. Т. V. С. 676.. Он обозначал им свои критические и публицистические статьи, речи, этюды, очерки, рецензии. Очевидно, к этому перечню в какой-то мере можно присоединить и дневник Блока, который, он, по-видимому, собирался частично использовать в печати, а также многое из его записных книжек и писем. Наше право называть все это "прозой" основывается не только на том, что другого подходящего собирательного понятия мы нe имеем. Когда мы условно именуем очерки и статьи Блока "прозой", мы характеризуем их своеобразие, отмечаем их эстетическую значимость, их принадлежность к искусству, иначе говоря, подчеркиваем ту их особенность, которая не часто и не в такой мере встречается в критических и публицистических сочинениях других авторов.
Проза создавалась Блоком на протяжении всей его литературной жизни, рядом со стихами (первые рецензии написаны им в 1903 году). Хотя он и жаловался иногда (например, в письме к Л.Я. Гуревич 1911 года), что писание прозы "отбивает" его от главного дела, от стихов Письма Александра Блока к родным. М.; Л., 1932. Т. 2. С. 69., но его работа над прозой приостанавливалась редко и сравнительно лишь на короткое время.
Сосуществование этих двух сфер, стихов и прозы, в творчестве одного писателя - факт, достойный внимания. Одним из признаков неблагополучия современной ему литературы Блок считал растущую в ней специализацию, "в частности - разлучение поэзии и прозы". "Мы часто видим, - писал Блок, - что прозаик, свысока относящийся к поэзии, мало в ней смыслящий и считающий ее "игрушкой" и "роскошью" (шестидесятническая закваска), мог бы владеть прозой лучше, чем он владеет, и обратно: поэт, относящийся свысока к "презренной прозе", как-то теряет под собой почву, мертвеет и говорит не полным голосом, даже обладая талантом (.) Россия - молодая страна, и культура ее - синтетическая культура. Русскому художнику нельзя и не пало быть "специалистом". Писатель должен помнить о живописце, архитекторе, музыканте; тем более - прозаик о поэте и поэт о прозаике" Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.;Л., 1962. Т. VI. С. 175.. Блок не только помнил о своих соседях по литературе - великих и малых прозаиках - и всесторонне считался с их художественным опытом, но и сам был причастен к "прозаической стихии" словесного искусства.
Проза Блока, оставаясь лирической, обращена не к личности поэта, как таковой, и преломляемому в личности миру, а к литературе, культуре, к русской духовной и общественной жизни в прямом и конкретном смысле. Если и стихах Блок, говоря о себе, создает образ человека и поэта своей эпохи, то в прозе он, кроме того, - критик, публицист, литератор, находящийся в тесном общении с идейной и художественной современностью. Проза заземляет, дополняет и во многом объясняет его поэзию, и поэзия кристаллизует, углубляет, освещает его прозу концентрированным лирическим сознанием.
Работа Блока как автора прозаических сочинений была велика по объему и многообразна по темам и жанрам. Блок написал больше ста статей и приблизительно столько же рецензий. Значительная их часть заключает в себе размышления о современной ему русской литературе. Блоку принадлежит ряд статей и речей, характеризующих литературу прошлого: Пушкина, Гоголя, Льва Толстого, Аполлона Григорьева, Ибсена, Стриндберга, отдельные произведения Шекспира, Шиллера и др. Большое место в литературном наследстве Блока занимают его выступления на театральные темы. Блок проявил себя как публицист-лирик, поставивший в своих статьях вопрос о народе, интеллигенции и революции. Принципиальное значение имеют также философско-исторические и эстетические опыты Блока, такие, как "Крушение гуманизма", "Катилина", "Стихия и культура", "Краски и слова" и др.
В прозе Блока, в отличие от его стихов, "личная тема" формально отсутствует, но все темы звучат лично и лирически. Статьи Блока за редкими исключениями - лирические статьи, в которых интуиция и непосредственное синтетическое восприятие имеют огромное значение и часто превалируют над анализом. "И пусть мне скажут, что я не критикую, а говорю лирическое "по поводу", - замечает Блок по поводу своего отзыва о пьесе Леонида Андреева. - Таково мое восприятие" Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.;Л., 1962. Т. V. С. 192..
Признание такого рода Блок мог бы сделать и во многих других случаях.
Творчество Блока, объединяющее основные жанровые сферы словесного искусства, отличается исключительным единством. Поэтому вполне естественны переклички стихотворений, поэм и драм Блока с его прозой. Помимо общей их связи по духу, направленности, лирической тональности, характеру и содержанию образности, по многим ведущим темам и основным мифам, можно указать также целый ряд вполне конкретных совпадений в их содержании. Эти совпадения, между прочим, помогают судить о развитии творческого процесса у Блока, направленного почти всегда от стихов к прозе.
Стоит отметить, например, тематические переклички в статье "Безвременье" (1906, октябрь) со стихотворением "Осенняя воля" (1905), поэмой "Ночная Фиалка" (1906, закончена в мае) и пьесой "Песня Судьбы" (1907-1908); в статье "Поэзия заговоров и заклинаний" (1906, октябрь) - со стихотворением "Русь" (1906, сентябрь); "Девушка розовой калитки и муравьиный царь" (1906, ноябрь) - со стихотворениями "Влюбленность" (1905) и "Так окрыленно, так напевно." (1906, октябрь); статьи "О лирике" (1907) - со многими стихотворениями второго тома; статей о народе и интеллигенции, стихии и цивилизации (главным образом ноябрь - декабрь 1908 года) - с циклом "На поле Куликовом" (в основном - июнь 1908 года) и пьесой "Песня Судьбы" (апрель 1907 - апрель 1908 года); в статье "Ирония" (1908) - со стихотворениями "Друзьям" (1908) и "Когда я прозревал впервые" (1909); в очерках-миниатюрах "Молнии искусства" (1909, осень) - с "Итальянскими стихами" (1909, май - август); в речи "Памяти Врубеля" (1910, апрель - май) - со стихотворением "Демон" (1910,19 апреля); в некрологе "Памяти В.Ф. Коммиссаржевской" (1910, март) - со стихотворениями "Голоса скрипок" (1910, февраль) и "На смерть В.Ф. Коммиссаржевской" (1910, февраль); статьи "Ответ Мережковскому" (1910) - со стихами о России; статьи "Противоречия" (1910) - со стихотворением 1914 года "День проходил как всегда. "; статьи "Интеллигенция и революция" (1918, 9 января), а также "Катилина" (1918, апрель - май) - с "Двенадцатью" (1918, 8 января - 4 февраля); речи "О назначении поэта" (черновой набросок 7 февраля 1921 года) - со стихотворением "Пушкинскому дому" (1921, 11 февраля. В данном случае последовательность не имеет значения: стихотворение написано "преднамеренно", "по заданию") и т.д.
Таких сближений можно сделать еще очень много, значительно больше того, чем это сделано выше. Выяснение общих закономерностей, определяющих отношение прозы Блока к другим сферам его творчества, представляет собой предмет особого интересного и обширного исследования и не может быть осуществлено в этой работе. Можно только сказать предварительно, что в тех случаях, когда Блок переводил образный язык своих стихов на язык прозы, он не столько заменял эти образы логическими построениями, сколько превращал один художественный ряд в другой, часто такой же художественный, а иногда почти полностью и почти без изменений переносил стиховые образы в прозу.
Но богатство прозаических произведений Блока не сводится только к тому, в чем они совпадают с другими видами его творчества. Нельзя согласиться с Ю.Н. Тыняновым, который считал, что в создании образа Блока, поэта и человека, его проза не принимает участия Тынянов Ю. Архаисты и новаторы. Л., 1929. С. 512.. Столь же сомнительным кажется мнение автора статьи о прозе Блока, Д.П. Мирского, утверждавшего, что "художественность" блоковской прозы "в конечном счете паразитична по отношению к стихам Блока" Мирский Д.П. О прозе Александра Блока // А. Блок. Собр. соч.: В 8 т. Л., 1936. Т. VIII. С. 13.. Эти высказывания несомненно связаны с недооценкой прозаических произведений Блока.
Нет сомнения, что Блок входит в русскую и мировую художественную культуру прежде всего как поэт - автор стихотворений, поэм и драм. Проза его, как уже было сказано, во многом поясняет, комментирует его стихи, объединяет их в сознании читателя общими идеями, представляет их мотивы и образы в новых ракурсах.
Но она не заслоняется стихами Блока. Она не только часто совпадает с ними, но и отличается от них по содержанию, прибавляет к общему облику поэта нечто вполне новое, исключительно важное, самоценное, выходящее за рамки его стихотворной лирики. Достаточно сказать, что многие значительные для Блока темы - народа и интеллигенции, стихии, культуры и цивилизации - в наиболее отчетливом виде прозвучали именно в его прозе. Формулы его борьбы с декадентством, индивидуализмом, эстетством отчеканились именно в его статьях. Его творчество эпохи Октябрьской революции, очень богатое и напряженное, до конца дней поэта не потерявшее своего блеска, - было представлено, помимо "Двенадцати" и "Скифов", одной лишь его прозой. Можно утверждать, что его идейное развитие, логика духовного пути обнаруживаются в его прозе иногда даже более наглядно, чем в лирике.
Проза Блока обращает на себя внимание и с другой стороны. Она поражает своей грацией, естественным изяществом своей словесной ткани, поэтическим слухом автора, но еще более - тем благородно-человеческим чувством целого, в котором исходящие от Блока так называемые чисто эстетические оценки занимают подчиненное место, соответствуют лишь частным истинам. Главное достоинство и ценность прозы Блока - в том, что она по своему внутреннему заданию синтетична в самом высоком смысле этого слова. В статьях Блока изумляет редкое в раздробленном сознании эпохи сочетание духовной напряженности, тонкой художественной культуры с глубоким чувством ответственности перед своей совестью, народом и историей. В своей прозе Блок подымается временами до горячего и страстного гражданского пафоса, выступает как носитель общественной совести, публицист, свидетельствующий о всеобщем неблагополучии, о "тихом сумасшествии", которое овладело жизнью буржуазной России.
Такие статьи Блока, как "Стихия и культура", "Ирония", "Три вопроса", "Вечера "искусств", "Горький о Мессине", "Интеллигенция и революция", останутся в числе лучших образцов русской публицистики начала XX века. Но и многие литературно-критические и литературно-философские его сочинения - "Поэзия заговоров и заклинаний", "О театре", "Солнце над Россией", "Памяти Августа Стриндберга", "Судьба Аполлона Григорьева", "Крушение гуманизма", "О назначении поэта", очерк "Дневник женщины, которую никто не любил" и некоторые рецензии, хотя бы на пятый сборник "Знания", или на "Земную ось" Брюсова, или на стихи Георгия Иванова - очень весомы и значительны. Даже письма Блока, какую-то часть их (например, письмо К.С. Станиславскому 1908 года о России, к В.В. Розанову о революции; некоторые письма к матери и жене, к Андрею Белому, письма к А.И. Арсенишвили, к В.Н. Княжнину 1912 года), многие страницы из дневника нужно признать явлением художественного творчества в высоком смысле слова. А. Белый думал даже, что в письмах и дневниках Блок был "острее и непринужденнее", да и вообще сильнее, чем в своих статьях. Считая этот вопрос едва ли разрешимым объективными средствами и оставляя его открытым, мы можем лишь повторить общее признание ценности прозы Блока во всех ее видах.
Блок в продолжение всего своего творческого пути тяготел к идеалистическому мировоззрению. Он не пытался подкрепить свои размышления о литературной и общественной жизни ее углубленным социальным анализом. Явления духовной культуры он видел яснее, чем их историческую основу, следствия понимал лучше, чем причины. Мистический эзотеризм, сгущенная и не всегда внятная для широкой аудитории метафоричность мысли и языка оставили свой след в ранних прозаических сочинениях и письмах Блока и в таких более поздних его выступлениях, как статья "О современном состоянии русского символизма". Иной раз импрессионистические ходы и условности символистического стиля мешают современному читателю почувствовать, глубокую и человечески простую основу мысли поэта. Сам Блок, относящийся к. своему творчеству с большой строгостью, считал, что его статьи (во всяком случае юношеские), если объединять их в книгу, "нуждаются в сильной переработке" Бекетова М.А. Александр Блок: Биографический очерк. Л., 1930. С. 95..
Но значение этих особенностей прозы Блока и "недостатки", которые он сам в ней находил, не следует преувеличивать. Проза Блока как целое - замечательное явление его человеческой и гражданской совести, его разума, сердца и вкуса. Она свидетельствует об изумительной чуткости Блока к движениям жизни и искусства, об его исключительной писательской правдивости и требовательности, о его бдительном отношении к культуре и непрестанной тревоге его духа. "Душа моя - часовой несменяемый, - писал Блок Андрею Белому в 1907 году, - она сторожит свое и не покинет поста. По ночам же - сомнения и страхи находят и на часового" Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.;Л., 1962. Т. VIII. С. 200..
2.2 Классификация по жанрам критической прозы А. Блока
Своеобразие критической прозы Блока находится в прямой зависимости от его поэтической индивидуальности и того места, которое он занимал в процессе развития русской литературы. Важнейшими факторами-координатами, определяющими это место, как уже говорилось, являются, помимо общеисторических моментов, принадлежность Блока к символизму, его глубокие связи с русской литературой XIX века, присущее ему острое сознание кризисного состояния современной ему индивидуалистической культуры и литературной критики и его стремление преодолеть этот кризис на путях, в известной мере расходящихся с путями символизма.
Действие этих факторов в большей или меньшей степени сказалось во всех планах и сферах блоковской прозы, начиная с тех, которые, по отношению к ее непосредственному конкретному содержанию, представляются более или менее "формальными" и "внешними". Здесь в первую очередь возникает вопрос о жанрах прозаического творчества Блока.
Проза Блока широка но тематическому охвату и многообразна по жанрам. Критические жанры Блока, как и у других критиков, определялись содержанием его критического творчества, жанрообразующим началом его тематических заданий, ведением его тематических линий, а в конечном счете - его мировоззрением, сутью и всем строем его мышления. Но Блок, как и всякий участник текущей литературной жизни, не мог, наряду со всем этим, нс ориентировать жанры своей критики на формы, установившиеся в изданиях, в которых он печатался. Ему приходилось, кроме того, хотя и не часто, выступать с публичными речами, рефератами, лекциями, приветствиями, - и жанр этих выступлений, бесспорно, определял жанровые признаки соответствующих им печатных текстов.
Участие Блока в журналах, газетах, сборниках и других изданиях выразилось в довольно большом количестве напечатанных статей, рецензий, памяток, некрологов, предисловий и в нескольких сюжетно разработанных очерках-зарисовках. В порядке самой общей, как бы предварительной, классификации мы имеем основание обобщить этот разнообразный материал, разбив его на две части, в определении которых существенную роль играет признак "большой" и "малой" формы. Большая форма - это статьи Блока (сюда относятся и очерки), малая - рецензия.
Однако реальная типология жанров прозы Блока, как и у любого оригинального критика, лишь приблизительно координируется с этой обобщенной жанровой схемой. Лиризм, стихийное стремление к образному построению и многие другие особенности блоковской прозы - индивидуальные и зависимые от общих тенденций искусства начала века - вырастали в ней как особые доминанты, смещавшие отчасти не только намеченные выше, но и все возможные жанровые границы. Так, лирические статьи (например, "Безвременье", "Поэзия заговоров и заклинаний") или лирические рецензии (например, на "Вторую симфонию" Белого или замечательный отзыв на пятый сборник "Знания"), оставаясь в общем смысле статьями и рецензиями, приобретали у Блока силой своего лиризма и особой блоковской образности не только отличительный содержательно-стилевой, но и специфически-индивидуальный жанровый характер, сдвигаясь в сторону стиховой лирики и лирического этюда. Недаром Блок имел возможность, не нарушая стиля своих статей, вводить в их текст свои лирические стихотворения или их фрагменты (см. статьи "Безвременье", "О современном состоянии русского символизма", "Памяти В.Ф. Коммиссаржевской"). Он пользовался этой возможностью редко, но самый факт ее существования показателен. В границах пушкинской или, скажем, ахматовской эстетической нормы такое сближение лирики и критики было бы немыслимым.
Известную роль в индивидуализации жанров блоковской прозы, прежде всего его статей, сыграл и тот тип изданий, в которых Блок преимущественно печатался.
Свои статьи и рецензии Блок большей частью помещал в журналах, значительно реже - в газетах, еще реже - в сборниках и книгах. При этом молодой Блок как критик сотрудничал главным образом в символистской прессе, особенно интенсивно - в четырех символистских журналах: в "Новом пути" (11 рецензий - 1903 - 1904), в "Вопросах жизни" (статья и 14 рецензии - 1905), в "Перевале" (3 статьи и 2 рецензии - 1906 - 1907) и больше всего по объему текста - в "Золотом руне" (13 статей и 5 рецензий - 1906 - 1908). Все эти издания были камерными, элитарными, предназначенными "для немногих", малотиражными (например, количество подписчиков на "Весы" колебалось от 670 до 1691; в "Золотом руне" 1906 года было 934 подписчика, и только в "Новом пути" число их доходило до двух с половиной тысяч).
В журналах дооктябрьского периода, стоявших вне модернизма, Блок-критик печатался исключительно мало: в общей сложности он поместил в них лишь две небольшие памятки и две незначительные рецензии. В газетной прессе ранний Блок как автор статей и рецензий участвовал также более чем ограниченно: он сотрудничал в течение полугода лишь в одной газете, допускавшей на свои страницы символистов, - "Литературных приложениях к газете "Слово" (статья и 8 рецензий - 1906). К 10-м годам и позже, в годы, предшествовавшие Октябрю, когда большие ежемесячные журналы символистов прекратили свое существование, а сам Блок заметно охладел к ведущим деятелям символизма и к его групповой программе, он выступал со своими критическими сочинениями меньше, чем в предыдущий период. В те годы он печатался в более или менее случайных для него изданиях, особенно в газетах, причем только в одной из них - в газете "Речь" - сотрудничал некоторое время систематически (10 статей и 9 рецензий, скорее микрорецензий, - 1908 - 1911).
При этом представляется любопытным и тот факт, что не только Блок интересовался "газетным миром", но и сам "газетный мир" интересовался Блоком и пытался его втянуть. О сотрудничестве Блока в "Литературных приложениях к газете "Слово", куда привлекал молодого Блока редактор этого "Приложения" П.П. Перцов, уже говорилось. В 1912 году Блока настойчиво приглашал участвовать в большой либеральной московской газете "Русское слово" ее петербургский представитель журналист А.В. Руманов, который, по свидетельству М.А. Бекетовой, "хотел сделать из Блока грандиозного публициста", считая, что у него есть к этому достаточно данных Бекетова М.А. Александр Блок: Биографический очерк. Л., 1930. С. 178.. (Блок напечатал в этой газете лишь несколько стихотворений.) Наконец, незадолго перед Февральской революцией такую же попытку совершил Леонид Андреев, надеясь на сотрудничество Блока в газете "Русская поля" (Блок отказался, считая эту газету для себя неприемлемой).
Причастность блоковской прозы к журнальному или газетному литературным мирам имела во многих отношениях большое значение. Проза Блока, обращенная в замедленные просторы журнального мира, и сочинения поэта, отвечающие подвижным и злободневным установкам газетной печати, при всех неизменных свойствах блоковского прозаического творчества, отличались друг от друга по содержанию, по жанрам и по стилю.
Если говорить не о правиле, а о преобладающей тенденции, можно утверждать, например, что статьи Блока в журналах (и книгах), как это обычно бывает, значительно превосходили по своим размерам его газетные статьи, объем которых, естественно, ограничивался компактной газетной формой. Для сравнения достаточно сопоставить хотя бы его большие журнальные обозрения - "О реалистах", "О лирике", "О драме" - с короткими газетными статьями-фельетонами: "Вечера "искусств", "Душа писателя", "Горький о Мессине", "Искусство и газета". При этом следует заметить, что самые большие по размерам журнальные выступления Блока намного меньше, чем общеизвестные хрестоматийные статьи Добролюбова и даже статьи Михайловского, и все же они в несколько раз больше принятого, прочно установившегося типа критических опусов, которые помещались в наиболее авторитетном журнале символистов "Весы".
Эта относительная объемность блоковских статей (главным образом "обозрений") была связана с широтой их идейно-тематического диапазона, а в конечном счете, хотя бы и очень косвенно, отражала мечту Блока тех лет "о журнале с традициями добролюбовского "Современника" или "о большом журнале с широкой общественной программой, "внутренними обозрениями" ц т.д. " Блок А.А. Собрание сочинений: В 8 т. М.;Л., 1962. Т. VIII. С. 253.. Очевидно, в этом частном вопросе давало себя знать стадиально промежуточное положение Блока на границе, разделяющей русскую классику и модернизм, литературу и журналистику XIX и XX веков, - положение, которое во многом определило идейное содержание его творчества, его этику и поэтику и придавало его поэзии особую силу и размах, давая возможность ему подыматься над ограничениями, нередко возникающими в результате локальной прикрепленности писателя к одной лишь своей эпохе, без выхода в другие сферы исторического времени.
Стиль многих, особенно ранних журнальных статей и рецензий Блока, помещенных в модернистских органах (в журналах других направлении Блок-критик дооктябрьского периода, как было сказано, печатался крайне редко), в какой-то мере сближается с поэтикой, характерной для символистской критики, с ее сгущенным лиризмом и изобилием метафор. Статьи и рецензии Блока, предназначенные для газет дооктябрьского и послеоктябрьского времени, то есть для широкого читателя, ориентированы на газеты и по своему языку ("общепонятность"), и по своему тематическому ракурсу. Здесь духовная и эстетическая эволюция Блока толкала его к поискам новых для него видов критической прозы, и он находил в газетных формах опору для реализации этих исканий. Газетные выступления Блока того времени как бы оформляли его отход от модернистского стиля. Блок писал свои газетные статьи проще, "доходчивей", чем журнальные, усиливая в их стилистике "рационалистический элемент" и нередко поворачивая их к публицистическим темам ("Литературный разговор", "Пламень"), хотя самый факт литературной работы в газетах иногда вызывал и нем сомнения и мысли о возможной вульгаризации (см. его статьи 1912 года "Искусство и газета" и "Непонимание или нежелание понять?"). И все же не случайно поэма "Двенадцать" была впервые напечатана в газете.
В то время как для ряда других писателей (например, для Леонида Андреева) и критиков (например, для молодого Корнея Чуковского) движение из "газетного мира" (Чуковский называет его "газетной трясиной") в "мир журналов и сборников" явилось положительным фактом литературного развития См.: Чуковский К. Репин. Горький. Маяковский. Брюсов. Воспоминания. М., 1940. С. 176., для Блока его отдаление от "журнального мира" и сближение с "газетным" несомненно соответствовало очень важному и плодотворному для него идейно-творческому сдвигу.
Помимо журнально-газетной прозы в литературное наследство Блока-прозаика входит ряд вступительных статей и предисловий, иногда довольно значительных размеров ("Об одной старинной пьесе", "Судьба Аполлона Григорьева"), иногда - совсем кратких (предисловие к "Легенде о прекрасном Пекопене и прекрасной Больдур" В. Гюго). Кроме того, следует выделить изданную отдельно, эпически сдержанную, насыщенную фактами монографию "Последние дни императорской власти" и главу из коллективного труда по истории русской литературы "Поэзия заговоров и заклинаний" - образец блестящей лирической разработки научной темы.
Есть основание выделить также в прозе Блока группу работ, параллельных по их творческой истории, - первоначально оформленных как устные выступления, но впоследствии напечатанных. К ним, как уже говорилось, относятся публичные лекции-рефераты, доклады, приветствия, речи, обращенные к интеллигентским аудиториям ("Генрих Ибсен", "Народ и интеллигенция", "О театре", "Катилина", "О современном состоянии русского символизма", юбилейное приветствие Горькому и др.), и общедоступные речи к зрителям-красноармейцам, произнесенные перед началом спектаклей. Эти устные выступления предварительно писались Блоком, а затем уж произносились, точнее, читались по написанному тексту. Большая их часть по прочтении окончательно обрабатывалась для печати, но некоторые из них, например речи к красноармейцам и приветствия, сохранили свой первоначальный вид.
Конечно, указанные выше формы блоковской прозы, зависимые от способа ее реализации, соответствуют скорее лишь внешне регулирующему абстрактному началу в жанрах, но не жанрам в их наличной, "интимной", конкретно-индивидуальной фактуре. Жанр критической прозы есть производная основной жанрообразующей силы, то есть содержания критического произведения, тематического задания автора, его литературной личности и - наряду с этим - предлагаемых эпохой, более или менее стандартных для данного времени вариантов печатного оформления (вторичный момент). Поэтому в решении сложного вопроса о жанровой классификации блоковской прозы, так же как и критических статей других авторов, невозможно взбежать известной доли эклектизма. Однако одним из главных критериев в такой классификации следует все же признать темы и тематические ракурсы, создающие содержательные структуры жанрового типа. С этой точки зрения статьи Блока можно разделить - разумеется, условно и приблизительно - на следующие, группы (присоединяем и очерки).
1) Проблемные статьи (лирически-философская публицистика и критика): "Краски и слова", "Девушка розовой калитки и муравьиный царь", "Вечера "искусств", семь статей из цикла "Россия и интеллигенция", "Три вопроса", "О театре", "Душа писателя", "Горький о Мессине", "О современном состоянии русского символизма", "Искусство и газета", "Катилина", "Крушение гуманизма", "О романтизме", "Владимир Соловьев и наши дни", "О назначении поэта", "Без божества, без вдохновенья" и др. К этому разделу относится и первая, по-видимому, критическая работа Блока - получерновой текст его большой статьи, сохранившейся в составе его юношеского дневника и условно названной редактором "Набросками статьи о русской поэзии" (1901 - 1902). В этот раздел можно включить также кандидатское сочинение Блока "Болотов и Новиков" (1904), в котором "академическая фopмa" совмещается с проблемным содержанием.
2) Статьи-обзоры, (о литературе): "О реалистах", "О лирике", "О драме", "О современной критике", "Литературные итоги 1907 года", "Письма о поэзии".
3) Этюды об отдельных авторах, литературные памятки и некрологи: "Михаил Александрович Бакунин", "Творчество Федора Сологуба", "Солнце над Россией" (о Л. Толстом), "Генрих Ибсен", "Мережковский", "Бальмонт", "Рыцарь-монах" (о Вл. Соловьеве), "От Ибсена к Стриндбергу", "Памяти Августа Стриндберга", "Судьба Аполлона Григорьева", "Памяти Леонида Андреева". Три из названных здесь статей, "Михаил Александрович Бакунин", "Генрих Ибсен" и, наиболее отчетливо, "Судьба Аполлона Григорьева", выделяются своей биографической основой, придающей им особый жанровый характер. К этой группе статей о писателях можно условно присоединить и речь Блока "Памяти Врубеля".
4) Характеристики отдельных произведений: "Об одной старинной пьесе" (о трагедии Грильпарцера "Праматерь"), "Тайный смысл трагедии "Отелло", "Король Лир" Шекспира", "О "Голубой птице" Метерлинка", а также несколько характеристик пьес в речах к актерам и зрителям.
5) Статьи о театре, о спектаклях и актерах: "Драматический театр В.Ф. Коммиссаржевской", "Пеллеас и Мелизанда", "О театре", "Вера Федоровна Коммиссаржевская", "Памяти В.Ф. Коммиссаржевской", "Памяти К.В. Бравича", ряд статей о театре для Репертуарной секции Наркомпроса, "Большой драматический театр в будущем сезоне" и др.
6) Очерки-зарисовки и новеллистические этюды: "Сказка о той, которая не поймет ее", цикл "Молнии искусства", "Дневник женщины, которую никто не любил", "Сограждане", "Русские дэнди" (в этот раздел условно можно включить также наброски новеллистических замыслов Блока и, по-видимому, несколько не дошедших до нас оставшихся и рукописи рассказов).
7) Произведения автобиографические и близкие к ним: "Автобиография" (1915), "Исповедь язычника", "Ни сны, ни явь".
Подобные документы
Биография русского поэта, драматурга, публициста и литературного критика Александра Алексеевича Блока. Происхождение рода, наследственная душевная неуравновешенность. Воспитание Блока, влияние сборника "Северные цветы" на жизненный выбор поэта.
презентация [973,3 K], добавлен 10.12.2010Анализ творчества А. Блока, великого русского поэта начала ХХ века. Сопоставление мировоззрения с идеями Уильяма Шекспира на примере произведения "Гамлет". Доказательство присутствия в творчестве поэта так называемого "Гамлетовского комплекса" героя.
курсовая работа [1,4 M], добавлен 28.03.2011Краткий очерк жизни, личностного и творческого становления легендарного российского поэта Александра Блока, этапы развития его поэтического дарования. Место и значение темы России и Родины в творчестве Блока. Литературный анализ стихотворения "Русь".
реферат [18,9 K], добавлен 26.11.2009Биография великого русского поэта М.Ю. Лермонтова. Происхождение поэта из дворянского рода Столыпиных по матери и шотландского рода по отцу. Влияние впечатлений от Кавказа. Начало поэтического творчества, выбор военной карьеры. Смерть поэта на дуэли.
презентация [154,1 K], добавлен 15.12.2011Краткое жизнеописание великого русского поэта - Александра Александровича Блока (1880–1921), предпосылки зарождения у него литературного таланта и описание его деятельности после революции. Перечень основных книг, циклов и сборников стихотворений Блока.
доклад [10,9 K], добавлен 21.12.2010Детство, юность и творчество Александра Блока. Циклы стихов, отражающие вспыхнувшее чувство Блока к актрисе Н.Н. Волоховой. "Ante lucem" как преддверие будущего нелегкого пути поэта, его отношение к жизни, приятие ее и осознание высокой миссии поэта.
презентация [378,7 K], добавлен 15.02.2011Исследование становления советской книгоиздательской системы. Вклад Александра Александровича Блока в теорию и практику редактирования. Работа русского поэта над сборником сочинений Лермонтова. Изучение биографии драматурга, литературного критика.
реферат [20,5 K], добавлен 20.04.2015Исследование происхождения, детских годов и юности поэта Александра Блока. Описания его женитьбы, любовных увлечений, окружения, трудовой и творческой деятельности, ареста. Характеристика влияния февральской и октябрьской революции на творчество поэта.
презентация [380,5 K], добавлен 13.02.2012Жизнеописание великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина: родители, годы учебы и первые произведения. Оценка литературного вклада А.С. Пушкина в систему создания современного русского языка. Прижизненные портреты поэта и трагедия его смерти.
презентация [1,5 M], добавлен 16.12.2013Сведения о семье А.А. Блока, формирование его поэтической индивидуальности. Сюжетные мотивы стихотворений великого русского поэта. Отображение художественной концепции символизма в книгах "Стихи о Прекрасной Даме", "Снежная маска", "Роза и крест".
презентация [2,7 M], добавлен 12.01.2012
