1. На уровне содержания.

Неопределенность, культ неясностей, ошибок, пропусков, намеков, ситуация «лабиринта смыслов», «мерцание смыслов».

2. На уровне аксиологии.

Деканонизация, борьба с традиционными ценностными центрами (сакральное в культуре человек, этнос, Логос, авторский приоритет),Козловски П. Современность постмодерна // Вопросы философии - №10 - 1995. С.87-92 размытость или разрушение оппозиций добро-зло, любовь-ненависть, смех-ужас, прекрасное - безобразное, жизнь-смерть.

3. На уровне композиции.

Фрагментарность и принцип произвольного монтажа, сочетание несочетаемого, использование вещей не по назначению, несоразмерность, нарушение пропорций, дисгармоничность, произвольное оформление аморфности, торжество деконструктивистского принципа: разрушение и установление новых связей в хаосе.

4. На уровне жанра.

а) Маргинальность, как следствие разрушения традиционных жанров, создание форм «промежуточной словесности» - по выражению Л. Гинзбурга (литература, теория, философия, история, культурология, искусствоведение равно наличествуют в рамках одной жанрово-видовой модификации); жанровый синкретизм. Садовская И.Г. Жанровая система Средневековья. - Р.:Изер, 2003. - 175 с.

б) Смешение высоких и низких жанров,

в) Политекстуальность, интертекстуальность, насыщенность текста внетекстовыми аллюзиями, реминисценциями, наличие широкого культурологического контекста.

5. На уровне человека, личности, героя, персонажа и автора.

Представление о человеке с точки зрения антропологического пессимизма, примат трагического над идеальным. Торжество иррационального начала, имманентного сознания, апокалиптического мироощущения, эсхатологического мировоззрения.

6. На уровне эстетики.

Подчеркнутая антиэстетичность, шок, эпатаж, вызов, брутальность, жестокость зрения, тяга к патологии, антинормативность, протест против классических форм прекрасного Лихина Н. Актуальные проблемы современной русской литературы. - К.:КГУ, 1997.-257 с.

2 Калмыков А.Гипертекст журналистики в системе массовых коммуникаций. - М.:ФГОУ, 2009.-107 с.

3 Лихина Н. Актуальные проблемы современной русской литературы. - К.:КГУ, 1997.-257 с. традиционных представлений о гармоничности и соразмерности;

7. На уровне художественных принципов и приемов.

а) Инверсия (принцип переворачивания, «перелицовывания»).

б) Ирония, утверждающая плюралистичность мира и человека.

в) Знаковый характер, отказ от мимесиса и изобразительного начала разрушение знаковой системы как обозначения торжества хаоса в реальности;

г) Поверхностный характер, отсутствие психологической и символической глубины.

д) Игра как способ существования в реальности и искусстве, форма взаимодействия литературы и действительности, возможность сокрытия подлинных мыслей и чувств, разрушение пафоса.

Разумеется, все эти характеристики не являются безусловными и исключительными, характеризующими литературу именно данного направления. Более того, они могут присутствовать в творчестве современных писателей в разной мере и степени, иногда на уровне лишь интенции, но несомненно, что подобные тенденции носят в русской литературе последней трети XX века все более объемный характер. В постгуманистическую эпоху сознание человека пронизывает ощущение катастрофы, конца света, Апокалипсиса, того, что социопсихологи называют милленаризмом. История начинает восприниматься как фатальный процесс, человечество слепо подчиняется судьбе, предощущает роковую неизбежность конца. Человеческая личность, бывшая в традиционных онтлогических координатах мерой всего сущего, категорией самоценной и самодостаточной, обнаруживает свою ущербность. Сложилось мнение, что концепции личности у постмодернистов нет. Человек, скорее, воспринимается как антиличность, антигерой и своего рода персонифицированное зло. Действительно, постмодернизм переосмыслил возможности и границы человеческой индивидуальности. При таком видении действительности, когда предметом осмысления становятся одна лишь нестабильность, хаос, фрагментарность, нелепость симуляций, когда мир раздвигается от макромира Вселенной до микромира кварков, само существование целостной личности носит проблематичный характер. В постмодернистской интерпретации человек превращается, с одной стороны, в «негативное пространство» (Розалинда Краус), «случайный механизм» (Мишель Скресс), «фрагментарного человека» (Ж. Деррида), «человека в минусовой системе координат» и т.д. Ролан Барт, например, вообще разработал постулат о смерти субъекта. Такое переосмысление роли, возможностей человека, «места человека на координатах Вселенной», как в свое время выразился Л.М. Леонов, привело к философии антропологического пессимизма.1 Леонов Л.М. 1899. Литературная энциклопедия. - М.:Круг, 1899.-437 с.

2 Леонов Л.М. 1899. Литературная энциклопедия. - М.:Круг, 1899.-437 с.

Надо различать антропологический пессимизм, пронизывающий литературу конца века - конца тысячелетия, объясняемый множеством социально-исторических и морально-нравственных причин, и человеконенавистничество1 Ницше Ф. Философия жизни. - М.:Мысль, 1981.- 381 с.. Антропологический пессимизм обусловлен осознанием того, что человек несовершенен, но понимание этого уже рождает определенную надежду на возможность преодоления противоречий в природе человеческой личности. Может быть, одним из первых основные свойства человеческой личности в XX веке, веке социально-исторических катастроф и гуманистического кризиса мировой цивилизации, определил Роберт Музиль в «Человеке без свойств»Музиль Р. Человек без свойств. - М.:Арт, 1923. - 215 с. В таком герое доведены до крайности все полярные категории, уничтожена бинарность, все сведено к явлениям медиативного ряда, а в итоге - духовная аннигиляция и нравственный коллапс. Такого типа человека своеобразно характеризует А. кимович: «Это существо, которое может заняться каннибализмом и написать "критику чистого разума", это всевозможный, неописуемый человек, гениальный каннибал, добродетельный скот, прекраснейший из уродов». Западноевропейское искусство последних десятилетий широко исследует феномен такого «всевозможного человека», как в литературе: Умберто Эко («Имя Розы», «Маятник Фуко»), Милош Кундера («Невыносимая легкость бытия»), Патрик Зюскинд («Парфюмер») и т. д., так и в смежных искусствах, например, в кинематографе: Л. Бунюэль («Этот смутный объект желаний», «Дневная красавица», «Скромное обаяние буржуазии»), Микеланджело Антониони («Забрийски пойнт»), Ж.П. Гринуэй («Контракт рисовальщика»), Р.В. Фассбиндер («Берлин - Александерплац»), Ф. Коппола («Апокалипсис сегодня») и т.д. Алогизм и немотивированность поступков, непредсказуемость поведения, иррациональность восприятия мира, неумение поставить предел своим желаниям, потребностям, прихотям, имманентный страх перед будущим, инстинкт разрушения всего и вся в совокупности с суицидальным комплексом обусловливают стереотип мышления и поведения героев, которые на внешнем уровне своего существования обладают культурой, тонкостью, обаянием, изяществом, находятся в статусе полубогов, а в своем внутреннем «я» (часто в воображении) совершают ужасные поступки. Дикий всплеск негативной, все уничтожающей энергии ничем не объясняется. Торжествует безумие антилогики. Трагедия распада вещества и духа декларируется как закономерный финал трагического века. Противоречивость человеческой личности, подмеченная еще Ф.Достоевским («Ангел с дьяволом борется, а место битвы - сердце человека», «Широк, широк человек, я бы его обузил»), в литературе нашего времени доведена не просто до крайности, но до логического конца, за которым обнаруживается абсурд человеческого существования вообще. Исток такого типа личности можно обнаружить и в концепции человека Ф.Ницше: Ницше Ф. Философия жизни. - М.:Мысль, 1981.- 381 с.

“Человек есть нечто, что должно преодолеть”;

“Вы совершили путь от червя до человека, но многое в вас от червя”;

“Человек - это грязный поток. Надо быть морем, чтобы принять его в себя и не стать нечистым”;

“Величие человека в том, что он мост, а не цель, любви в нем достойно лишь то, что он переход и уничтожение”;

“Человек всегда на краю бездны”;

“Когда долго вглядываешься в пропасть, пропасть начинает вглядываться в тебя”.

В таком философском обосновании личности заключается не только предвидение Ф. Ницше времени, когда «народятся большие драконы», но и утверждение как данности противоречивого характера человеческой природы, вмешательство в которую лишено какой-либо перспективы. Такое понимание нельзя сводить к неверию в человеческий разум, активность, силу и ценность личности, скорее, это отказ от абсолютной истины. Иррационализм в подходе к человеку в первую очередь связан с проблемой разума.

«От разума беды куда больше, чем пользы. Разум больше разрушает, чем созидает, способен скорее запутать, нежели прояснить любую проблему, творит больше зла, чем добра» Ницше Ф. Философия жизни. - М.:Мысль, 1981.- 381 с.

Постмодернизм доводит до логического конца установки модернизма, отрицая их суть. Модернизм базировался на неверии в разум, непонимании его слабости, неверии в то, что при помощи разума, который в высшей степени несовершенен, можно разумно понять мир, организовать хаос. «Смысл модернизма - противопоставить рационализму материализма своеобразие субъективистских интерпретаций бытия. Цель модернизма - поиски утраченной полноты и целостности в эмоциональной памяти (Пруст), универсальных архетипах (Джойс), в суггестивной поэзии» Левит С.Я. Культурология. XX век. - СПб.:Алетейя,1998. - 447 с. . Постмодернизм в отличие от искусства предшествующих эпох постулирует неверие в ту форму мыслительной деятельности, которую можно охарактеризовать как Сверхразум Леонов Л.М. 1899. Литературная энциклопедия. - М.:Круг, 1899.-437 с.. Научные открытия XX века, опровергающие классическую физику, закономерно рождают ужас в сознании человека, страх перед тем, как с помощью сверхразума человек вмешивается в Божий промысел, в итоге уничтожая себя и все окружающее: расщепление атома, открытие кварков, создание генной инженерии, суперкомпьютеров, метод клонирования, позволяющий создать полную копию живого существа, вживление в мозг клеток эмбриона с целью сверхгенерирования тканей и т. д. Апофеоз безумия разума - открытие (пока теоретическое) японскими учеными антиматерии Руднев В. Словарь культуры XX века. - М.: Аграф, 1997. - 317 с.. Технология создания антиматерии уже «отработана» на сверхмощных компьютерах, дело за немногим - удержать ее в «материальном теле». Итогом торжествующего разума может стать аннигиляция, своего рода вселенский суицид. Горький вывод, с которым мы приходим к концу XX века: накопив неимоверное количество совершенно бесполезных, а зачастую и опасных знаний, люди не стали лучше и не нашли идеальный путь духовного и нравственного перерождения. Как пишет О. Ванштейн, «специфика человека эпохи постмодернизма определяется тем, что он существует уже после того, как совершилось событие децентрирования и уже не работают такие привычные мифологемы, как Бог, Природа, Душа, Сущность. Взамен таинственного и теплого центра, трансцендентально означаемого, организующего жизнь и помыслы адептов, человек этого типа предпочитает оформить внутри себя некое незаполненное пространство, своего рода охранную зону, обеспечивающую возможность видеть себя со стороны, или, если воспользоваться терминологией Бахтина, позицию вненаходимостиЛеонов Л.М. 1899. Литературная энциклопедия. - М.:Круг, 1899.-437 с.. И этот чистый холодный сектор зеркала служит защитой от притязаний субстантивизмаЛеонов Л.М. 1899. Литературная энциклопедия. - М.:Круг, 1899.-437 с. в любых формах, будь то апелляция к религиозному сознанию, или политическая ангажированность, предвзятость суждений по какому-либо поводу». Бахтин М. Человек как субъект и объект человеческой деятельности. - М.:РГО,1932. - 167 с. Эта «вненаходимость» может обернуться крайностью, то есть смертью, как, например, в спектакле В. Фокина по рассказу Ф. Достоевского «Бобок», где перед зрителями на сцене предстают разверстые могилы, в которых лежат мертвецы, продолжающие и на том свете ссориться, ругаться друг с другом, сквернословить, богохульствовать. Ситуация «за чертой» ничего не меняет. Нет параллельных миров. Есть единство ненормального состояния человеческой души. Даже смерть как высшая форма уединения ничего не меняет. Оберегаемое пространство человеческой личности, «ситуация вненаходимости Руднев В. Словарь культуры XX века. - М.: Аграф, 1997. - 317 с.», охранная зона человеческого сознания и т. д. в современном постмодернизме находят разные способы выражения: эскапизм, отчуждение, патологические состояния сознания, уход в параллельные миры, агарофобия, нарциссизм эгоистической, индивидуалистической личности. А итог - ощущение абсурдности каждого индивидуального существования, стремление к Абсолюту, к некой Мировой душе, к Пустоте, с которой сливаются или в которой растворяются, теряя свою индивидуальность, живые существа Ницше Ф. Философия жизни. - М.:Мысль, 1981.- 381 с.. Образы смерти и пустоты по-разному варьируются в произведениях ведущих писателей данного направления: «До и во время» В. Шарова, «Чапаев и Пустота» В. Пелевина, «Время-ночь» Л. Петрушевской, «Вальпургиева ночь, или Шаги Командора» Вен. Ерофеева, «Страшный суд» В. Ерофеева и т.д. Текст не отображает реальность, а творит новую реальность, вернее даже, много реальностей, часто вовсе не зависимых друг от друга. Ведь любая история, в соответствии с пониманием Постмодернизма, - это история создания и интерпретации текста. Откуда же тогда взяться реальности? Реальности просто нет. Если угодно, есть различные виртуальные реальности - недаром Постимодернизм расцвел в эпоху персональных компьютеров, массового видео, Интернета, с помощью которого ныне не только переписываются и проводят научные конференции, но даже занимаются виртуальной любовью. Поскольку реальности больше нет, Постмоденизм тем самым разрушил самую главную оппозицию классического модернизма - неомифологическую оппозицию Руднев В. Словарь культуры XX века. - М.: Аграф, 1997. - 317 с. между текстом и реальностью, сделав ненужным поиск, и, как правило, мучительный поиск границ между ними. Теперь поиск прекращен: реальность окончательно не обнаружена, имеется только текст.

Глава 2. Проблемы восприятия текста. Читатель и книга

2.1 Изменения текстовосприятия у современных читателей

Данные, опубликованные в «Российской газете» Дубин Б.В. Выигрывают все, если читают//Российская газета. - М.:Иил, 2005. С.6-20 комментируют специалисты в области восприятия литературного текста, обладая индивидуальным и социальным сознанием читателей. В частности, Дубин Борис Владимирович занимается исследованием читательских стратегий в нашей стране тридцать лет.

«…Заходить в 1970-е годы смысла не имеет, поскольку перемены 90-х годов настолько изменили ситуацию, что корректно говорить о последних десяти годах. Произошли два очень заметных процесса. Во-первых, государство ушло из книжной сферы. Сначала - из книгоиздания и распространения книг. Сегодня две трети книг изданы в негосударственных издательствах. Если говорить о тиражах, то цифра подходит к 90%: 9 из 10 книг издаются частными предпринимателями и группами. Но, сбрасывая с себя социальную сферу, государство уходит и из учреждений культуры.…» Поэтому и пошла массовая, развлекательная литература, остросюжетная, жанровая, любовная. Если историческая, то опять же сенсационная, с интригой, остросюжетная. Гораздо доступнее стала энциклопедическая, справочная литература, вообще "полезная книга" по любому хозяйству - от домашнего до душевного: как овладеть собой, как улучшить сексуальную жизнь, как разбить сад, сделать ремонт - все что хотите. Любую литературу, которая вас интересует, сейчас можно найти на полках в магазинах, киосках и т.д. Но что это за литература, и каким образом она влияет на развитие общества? А что происходит в наших библиотеках, которые раньше были переполнены читателями литературы? Дубин на это отвечает: «Но отток из массовых библиотек большой. К тому же там фонды не обновляются, подписка падает. В библиотеках остается молодежь, которая использует их в учебных целях. Люди среднего молодого возраста (30-40 лет) предпочитают книги покупать. Следующая возрастная группа (50 лет и старше) в основном берет книги у друзей и знакомых. Процесс обмена книгами между друзьями и знакомыми стал массовым. Цифры впечатляют. Берут книги в библиотеках 18% опрошенных, покупают 35%, а берут у друзей». Положение библиотек всех типов чудовищное, что не может не сказаться на чтении. Село и небольшие города стали периферией не столько культурной, сколько социальной. Туда плохо доходят деньги и, как следствие, практически не доходят книги. Издатели Москвы и Питера говорят, что до городов с населением ниже ста тысяч им в принципе нерентабельно дотягиваться. Читателей мало, покупательные способности невелики, а доставлять книги дорого. Поэтому они сосредоточиваются на крупных и средних городах. Но это общесоциальные, экономические процессы Дубин Б.В. Выигрывают все, если читают//Российская газета. - М.:Иил, 2005. С.6-20. А культурные изменения ударили именно по подготовленным читателям. Отток читателей идет не из села, а из библиотек крупных и средних городов. Люди получают школьное образование, в том числе в стенах библиотек, продолжают туда ходить на первых курсах института, а потом уходят оттуда навсегда. Это означает, что массовая, низовая библиотека, которая была создана в свое время в расчете на неграмотное население, на культурную революцию и привлечение всех к печатному слову и пропаганде по единому образцу, сделала свое дело и перестала быть функциональной. Сегодня "просвещают" либо молодые группы, либо тех читателей, у кого нет иных вариантов, - ни домашней библиотеки, ни денег на покупку книг, ни знакомых, которые эти книги могут дать. «Уход государства из организации книжной и издательской культуры - это один процесс. Другой - это уход с культурной авансцены самой интеллигенции». Дубин Б.В. Выигрывают все, если читают//Российская газета. - М.:Иил, 2005. С.6-20 Обозначился разрыв между читательской массой и группами, которые выступали лидерами чтения, задавая образцы остальным. Интеллигенция эту роль выполняла - через школу, через средства массовой коммуникации, рекомендации, литературную критику. За 90-е годы интеллигенция перестала быть лидером и организатором чтения. Явный показатель этого - судьба толстых журналов. Сегодняшний их тираж от трех до семи тысяч - это тираж для малых групп. Как это сказывается на развитии нашего общества? Куда мы движемся под воздействием современной литературы? И какая литература воспитывает нас?

2.2 Источники приобретения информации современным человеком

Молодежь получает информацию через разные типы журналов - глянцевые, модные, через общие информационные ресурсы Интернет и интернет-сайты. Россияне массово переходят на чтение еженедельников. Это касается и газет и журналов. Три типа самых популярных журналов - ТВ-программа, тонкие женские журналы, журналы кроссвордов. Половое деление - женщины читают о моде, мужчины об автомобилях - переносится и на книги, что для культуры выглядит архаично. Мужчины читают боевики, а женщины - женский детектив и любовную прозу. Классику - пополам, а современную литературу, нашу и зарубежную, - в основном молодые женщины. Конечно, если брать не специальную литературу, а художественную, женщины всегда составляли большинство читающей публики. Они создавали литературную репутацию и моду. Вот, кстати, феномен, возникший во второй половине 90-х годов, - модная книга, модный автор, модный литературный регион. Раньше организация чтения была иной. Все шло через толстые журналы и небольшое количество книг, привлекавших всю образованную среду. В год это было всего 10-12 книг, каждая из которых была на слуху, и ее читали все. Сейчас при несравненно большем выборе отслоилась группа молодой и среднемолодой публики в больших городах, достаточно образованной и обеспеченной, чтобы ходить в клубы, дорогие кинотеатры, покупать модную литературу. Но в отличие от интеллигенции 1960-1970-х годов она не влияет на широкую публику, остается в себе. Вчера они читали Павича и Кундеру, сегодня - Брауна и Переса-Реверте, завтра - еще кого-нибудь. Но они не собираются делать их авторитетами для всех. Наоборот, проводится граница между "своими" и всеми остальными. Им довольно своих, модных и даже культовых авторов, у них нет желания "просвещать народ". Все зависит от того, какие реальные цели ставят перед собой инициаторы. Прибрать к рукам государства все книгоиздание или отдельные части рынка - классику, учебную и детскую литературу? Провозгласить идеологию чтения? Но где та идея, на которую эта идеология обопрется? Для нынешнего общества приобщение к чтению - архаическая идея. Бион В. Общественный психоанализ. - М.:Когито-Центр, 2008. - 148 с. И для 1960-х годов она была отчасти устаревшей, но какой-то смысл еще был. Но за это время страна и по образованию, и по динамике книжного рынка вышла на уровень крупных мировых держав. Не в первых рядах, но близко к ним. Чтение - это не та область, в которой мы отстали навсегда. Во всем мире происходят достаточно сложные процессы, связанные с книжным чтением: сначала под влиянием телевидения, теперь - Интернета. Усложняется и структура досуга, напрямую не связанного с чтением, - туризм, групповые и корпоративные способы проведения времени. Отметим здесь и возможности человека быть не потребителем, а создателем культурного продукта. Цифровые фотоаппараты и камеры, которые вводишь в компьютер и тут же вывешиваешь снимки и фильмы на сайт. А сколько людей пишет и читает в Живом журнале, на чатах в Интернете! Что действительно требует внимания, так это библиотеки. С одной стороны, библиотеки для продвинутых групп читателей. Крупные научные и учебные библиотеки, которые сейчас практически лишены зарубежной литературы, научной и гуманитарной периодики. Вот это действительно может превратить Россию в остров. Дубин Б.В. Выигрывают все, если читают//Российская газета. - М.:Иил, 2005. С.6-20 Это то, что касается библиотек, поддерживающих существование групп, способных стать элитой страны. Но, с другой стороны, это библиотеки небольших городов и села, где для населения нет иных источников книг и журналов. Вот им нужна государственная поддержка. О современной актуальной литературе, нужной людям для включения в современную цивилизацию. Это и энциклопедии, и справочники, и книги по географии, и научно-популярная, и общественная литература. В современном образе мира классика - значимая, но не главная его часть. Она отвечает на фундаментальные вопросы этики и ориентации в мире. Но на многие нынешние конфликты ответов там нет. Как жить рядом с людьми разных национальностей и цивилизаций? Что такое норма и аномия в современной жизни в мегаполисе? Что можно делать и чего нельзя? О такой литературе речь. Почему в развитых странах читают так много нон-фикшн? Потому что эта литература развита по тематическому репертуару, описывает решение самых разных проблем.

С другой стороны, она рассчитана на самый разный уровень читателя. Так же как одежда, посуда, кино, современная книга рассчитана на сложное, многоуровневое общество. Книг должно быть много, они должны быть разными, рассчитанными на разных людей, - и по тематике, и по типу, и по уровню изложения, и по глубине. Одно дело - книга для "человека с улицы", и другое - для философски ориентированного читателя. Но у них одни и те же проблемы. У нас же философия оставлена "высоколобым" и издается соответствующими мизерными тиражами. А в развитых странах философы давно выступают по радио, пишут в газетах, пишут учебники для средних школ, книги для среднего детского возраста. То же делают историки, филологи, социологи. Дело ведь еще и в типе общества, в его представлениях о человеке, о самых разных вещах, не имеющих вроде бы прямого отношения к качеству знания. За нашим социумом не стоит идея жизни как роста, как увеличения собственного потенциала и потенциала окружающих. Люди сформулировали для себя ноу-хау развитых обществ: видимо, в них система представлений, которая формирует человека, его представления о себе и о другом, формирует общество (по крайней мере его ведущие группы), держится на трех «с». Это -- самостоятельность, состязательность и солидарность. Дубин Б.В. Выигрывают все, если читают//Российская газета. - М.:ИИЛ, 2005. С.6-20 Без самостоятельности, в мире рабов и хозяев, не может быть современного общества. Дух состязательности, альтернативы, выбора: без него нет динамики. А современное общество динамично, иначе оно не могло бы отвечать на вызовы времени. И, наконец, солидарность: для человека современного общества солидарность не отменяет состязательности. Солидарность в устойчивых формах, воспроизводимых от года к году, от поколения к поколению. А Россия все-таки -- очень атомизированное общество. Яценко Н.Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. - СПб.:Восток, 1999. 314 с. В нем есть несколько серьезных ограничителей. В том числе -- чрезвычайная бедность населения. Не только деньгами, но и доверием, поддержкой усилий, позитивным расчетом на другого, желанием сделать лучше, чем было вчера и сегодня. Да, все это следствия тоталитарного периода. Но они еще работают. Поэтому нет ни ориентации на взлет, ни ориентации на единение с себе подобными. Наша проблема не в креативных способностях: они есть. А в организованности усилий, в поддержании их. В механизмах самовзращивания -- как черты целого слоя, а не людей или семей. Но пока идеи и примера самовзращивания Дубин Б.В. Выигрывают все, если читают//Российская газета. - М.:ИИЛ, 2005. С.6-20 нет в опыте большинства. В исследованиях Левада-центра есть подгруппа, которую мы рассматриваем как лабораторную: те, кто сейчас получил или получает второе высшее образование. Так вот, у подавляющего большинства родители закончили вуз, многие имеют ученую степень. Их домашние библиотеки значительно больше среднего размера по стране. Эти люди на порядок чаще говорят и читают на иностранных языках, бывали за границей. У очень большой части этой группы была нетипичная обстановка в семье: родители читали детям, дети читали родителям, обсуждали прочитанное. Так росло качество общения этих мальчиков и девочек в школе, падала конфликтность в отношениях со сверстниками, с преподавателями. А социабельность -- готовность к положительному контакту через общение -- положительно влияет на общие установки. На качество учебы. На ее результаты. Таким образом: идея самовзращивания в России связана с образовательным цензом родителей, с особым коммуникативным климатом в семье, с наличием некоторых денег и готовностью тратить их на образование детей, на приобретение хороших, долгодействующих книг… Все это -- социальные умения и культурные капиталы. В этой ситуации возникают философские бестселлеры для любого образованного человека. Именно эти бестселлеры обеспечивают единство в разнообразии образованного слоя в культурном теле нации. Принципиальный вопрос: что хочет обеспечить государство - единый минимальный уровень или богатое разнообразие? А вот ставка на разнообразие и сложность даже в ближайшей временной перспективе обеспечит, как ни странно, выигрыш для всех.

2.3 Влияние общества на мировосприятие современного человека

Указанные процессы изменения в сознании читателей можно отнести к явлениям массовой культуры. Человек массовой культуры, по мнению А.В. Костиной, Костина А.В. Этнокультурный ренессанс начала XXI века // Культура на рубеже XX-XXI веков. - М.: ГИИ, 2005;  объясняется тем, что алгоритм развития основных типов культуры - традиционной, элитарной, массовой - задается их функциональной природой, где традиционная культура выступает как механизм сохранения социокультурной информации, элитарная - как механизм производства новых значений и смыслов культуры, массовая - как механизм стабилизации социальных структур. Эти типы культуры формируются в различных исторических обстоятельствах. Традиционная культура оформилась в границах первобытной (эколого-генетической) стадии развития общества. Она воплотила объективно-общественное содержание культурно-исторического процесса, что было обусловлено внутренней нерасчлененностью экономической, социальной и культурной составляющей жизни общества, отражающей единый процесс их развития. Формирование элитарной культуры связано с появлением ранних цивилизаций, управление которыми требовало специфических навыков, специализированных знаний, а также рождения новых способов их трансляции. Появление массовой культуры связано с формированием индустриальных отношений и появлением такого социального массовизированного индивида Дубин Б.В. Выигрывают все, если читают//Российская газета. - М.:ИИЛ, 2005. С.6-20. Идея о том, что содержательно традиционная, элитарная, массовая культуры различаются как различным образом настроенные на соотношении воспроизводства и творчества. Традиционная культура нацелена на такую стратегию существования, как простое воспроизводство, однако, предполагает и творческую компоненту этого процесса, обусловливающую пусть и медленное, но поступательное развитие системы. Элитарная культура, основанная, по преимуществу, на творчестве, принципиально предельно динамична (в соответствии с основными параметрами ее конкретной исторической формы), предполагает наличие ярко выраженной индивидуальности в виде субъекта творчества.  Костина А.В. О тенденциях развития культуры в информационном обществе // Труды МГУУ правительства Москвы. -№5 - 2005. С.13-19 Наконец, массовая культура, выступающая в качестве адаптационной системы, ориентирована на воспроизводство в существенно ослабленной форме тех смыслов, которые рождены в рамках элитарной культуры. Идея о причинах принципиальной противоположности традиционной и элитарной культуры, а также о дополнительной функциональности массовой. Ориентация традиционной культуры, преимущественно, на воспроизводство и консервацию, а элитарной - на инновативность Костина А.В. Этнокультурный ренессанс начала XXI века // Культура на рубеже XX-XXI веков. - М.: ГИИ, 2005; и развитие естественным образом приводит к рассогласованию этих типов культуры по времени и содержательному наполнению, которое по мере их развития не только не сглаживается, но экспоненциально увеличивается. В XX веке с его информационным взрывом, осуществленным в рамках специализированной культуры и проявившим себя наиболее ярко в науке и технике, а также в искусстве авангарда, это привело к столь существенному разрыву этих культур, что смыслы первой стали принципиально не доступными для не посвященных, а сама она стала рассматриваться как «элитарная» - то есть, принципиально закрытая. Такая ситуация рассогласования развития специализированной и неспециализированной культур была одной из существенных причин формирования массовой культуры, призванной наладить в социокультурной системе механизм циркуляции смыслов и значений.Костина А.В. Эстетика рекламы. - М.: МГСА Социум, 2001. - 192 с. Культура производит определенные типы личности. Коллективная личность, выступающая в качестве «суммарной» - то есть, распределенной на всех членов коллектива, производится и воспроизводится традиционной культурой; собственно единичная личность, обладающая ярко выраженными особенностями и воплощающая черты неповторимой индивидуальности - элитарной культурой; деперсонализированный Костина А.В. О тенденциях развития культуры в информационном обществе // Труды МГУУ правительства Москвы. -№5 - 2005. С.13-19 массовый индивид с не выраженным личностным началом - массовой культурой. Каждый из типов личности характеризуется совершенно особым способом воспроизводства, мировоззрением, идеологией, стратегиями отношения с временем и пространством. Способы кодификации информации, присущие традиционной, элитарной, массовой культурам, формируют и определенный тип мышления. Традиционная культура ориентируется на устную форму передачи информации и символическую фиксацию текста, основными формами организации которого становятся комплементарностьЛевит С.Я. Культурология. XX век. - СПб.:Алетейя,1998. - 447 с., вариативность, наличие устойчивых структур, фреймов, эстетическое, смысловое равноправие версий, отсутствие оригинала и первоисточника. В элитарной культуре основным способом фиксации информации является знаковая фиксация. Отделение информации от производящего ее субъекта, а текста звучащего от изобразительно фиксированного привело к формированию абстрактного мышления, появлению философии и науки. Письменный метод организации информации обусловил аксиологическое доминирование в культуре именно тех текстов, которые воплощали в себе принципы рациональности, детерминизма и линейности, и основывались на оригинальности и сложности. Массовая культура ориентируется на экранный способ передачи информации, где на смену принципам системности и детерминизма приходят антииерархичность Яценко Н.Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. - СПб.:Восток, 1999. 314 с, нелинейность, семантический и аксиологический плюрализм Костина А.В. Этнокультурный ренессанс начала XXI века // Культура на рубеже XX-XXI веков. - М.: ГИИ, 2005;. Культура экрана, основанная на демонстрации визуальных образов, влияет на формирование сознания, которое начинает выступать как клиповое, опирающееся на эмоциональное, но не интеллектуальное постижение идеи, что позволяет ей обрести особую полноту влияния на массовое сознание и возможность манипулирования им. Этническая, национальная и массовая культуры обладают специфическими стратегиями формирования идентичности. Идентичность Яценко Н.Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. - СПб.:Восток, 1999. 314 с в границах этнической культуры определяется, преимущественно, подчинением индивида социальному целому, когда личность предстает в качестве разделенной, рассредоточенной, коллективной, а каждый индивид представительствует не от себя лично, но от имени племени, рода, этноса, группы. Национальная культура, надстраиваясь над культурой этнической, основывается также на территориальном, религиозном и культурном единстве. Но наиболее важным средством идентификации здесь становится единство закона и то чувство общности, которое связано с социальной, гражданской гомогенностьюЛевит С.Я. Культурология. XX век. - СПб.:Алетейя,1998. - 447 с. . В массовом обществе идентичность формируется на основе общности потребления, которое становится основным способом коммуникации индивида с социумом, а адаптация личности осуществляется посредством ее пассивного подчинения социальным нормам, что неизбежно вызывает нивелировку личности. Чрезвычайно важной представляется идея, высказанная достаточно давно о том, что возрождение этнических культур в современном мире (т.н. «этнический ренессанс») является не положительным фактором, свидетельствующим о прогрессе культуры, а, напротив, фактором отрицательным, говорящим о социокультурном регрессе Костина А.В. Этнокультурный ренессанс начала XXI века // Культура на рубеже XX-XXI веков. - М.: ГИИ, 2005;, об архаизации общественных отношений.

2.4 Современная культура как культурологический сдвиг

Мастерство в современной литературе как раз и сводится к умению автора подвергнуть нас сильнейшему возбуждению, убеждая при этом, что в формульном мире все всегда отвечает нашим желаниям. Три литературных приема, которые чаще всего используются формульными писателями, - это напряжение (саспенс)Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. - М.: АЛЕТЕЙЯ, 1998. - 514 с., идентификация и создание слегка видоизмененного, воображаемого мираАгафонова, Н.С. Проза А. Вербицкой и Л.Чарской как явление массовой литературы. - М.:Соощество, 2009. - 214 с. Напряжение необходимо писателю, чтобы возбудить в нас временное ощущение страха и неуверенности по поводу персонажа, который нам дорог. Это неуверенность особого рода, всегда направленная в сторону возможного разрешения. Простейшая модель напряжения - захватывающее повествование, в котором жизни главного героя угрожает смертельная опасность, а механизм его спасения скрыт от наших глаз. Мы знаем, однако, что герой или героиня будут спасены, поскольку так бывает всегда. В самом грубом виде повествование представляет собой сочетание чрезвычайного возбуждения и уверенности и безопасности, свойственных формульной литературе. Но, разумеется, самые грубые формы напряжения - хотя и пользующиеся безусловным успехом у молодой и неискушенной аудитории - скоро перестают возбуждать наиболее подготовленную часть публики. Сформированные императивами эскапистского переживания, эти формульные миры могут быть описаны как моральные фантазии, создающие воображаемый мир, где аудитория может пережить максимум возбуждения, не испытывая чувств неуверенности и опасности, неизбежно сопутствующих подобному переживанию в реальности. Это неуверенность особого рода, всегда направленная в сторону возможного разрешения. Простейшая модель напряжения - захватывающее повествование, в котором жизни главного героя угрожает смертельная опасность, а механизм его спасения скрыт от наших глаз. Хорошие сочинители детективовДжеймс Ф. Неестественные причины. - М.: Аграф, 1997. - 217 с. умеют поддерживать сложное интеллектуальное напряжение, допуская возможность, что опасный преступник останется на свободе, а невинные люди будут осуждены. Они поддерживают напряжение вплоть до развязки, постоянно убеждая нас в том, что главный герой, детектив, обладает качествами, которые помогут ему раскрыть преступление. В своих лучших фильмах Альфред Хичкок выступает как мастер создания еще более сложных форм напряжения, подводящих нас к самой границе эскапистской фантазии. В фильме "Неистовство", например, наша уверенность сводится к минимуму, а беспокойство нарастает до того предела, когда мы всерьез начинаем подозревать, что нас обманули и зло все-таки восторжествует, а невиновный пострадает. И, лишь поиграв с нами, таким образом, автор позволяет испытать сильнейшее переживание, когда герой, наконец, выходит из передряги. Неопределенность в современной литературе возникает, как это бывает в жизни, вследствие наших собственных предположений и умозаключений о разных явлениях жизни. Это снимает интенсивность эффекта напряжения, поскольку, раз уж мы воспринимаем созданный писателем мир как имитацию неоднозначного, неопределенного и ограниченного реального мира, мы эмоционально подготовлены к тому, что многие проблемы останутся нерешенными или же что решения могут стать источником новой неопределенности. Но раз уж мы настроились на восприятие созданного писателем мира в рамках знакомой формулы, эффект напряжения будет интенсивнее, поскольку мы заранее уверены, что оно разрешится благополучно. Один из способов достижения эффекта у Хичкока - не только создание напряжения в определенных эпизодах, но и возникающее время от времени опасение, что он может отойти от основных конвенций формульного мира Кавелти Дж. Изучение литературных формул //Новое литературное обозрение - № 22- 1996. С.35-164. Разумеется, мы понимаем, что в конечном счете он этого не сделает, но все же, надеясь, что все кончится хорошо, немного побаиваемся: а вдруг он нас обманул, и это уже не моральная фантазия, где все кончается хорошо и виновного всегда находят и наказывают, а что-то иное, и возникает интенсивное и противоречивое чувство большой художественной силы. Кульминации фильм "Неистовство" достигает, когда главный герой бежит из тюрьмы, куда был брошен по ложному обвинению, и решает убить настоящего преступника. Однако он настигает свою жертву тогда, когда того уже кто-то убил, и при этом все косвенные улики изобличают нашего героя как убийцу. Так достигается совершенно необычный эффект напряжения, которое возникает за несколько минут до ожидаемой окончательной развязки. Этот эффект не был бы столь интенсивен, если б мы не были абсолютно уверены в незыблемости законов формулы. Ожидания, с которыми мы подходим к конкретной версии формулы, возникают как результат и нашего предыдущего аналогичного опыта, и некоторых внутренних свойств, присущих данной формульной структуре. Из последних особенно важен предлагаемый нам способ идентификации с главными героями. Все повествования предполагают ту или иную идентификацию, но, пока мы не в состоянии соотнести наши чувства и наш опыт с чувствами и опытом придуманных персонажей, нужный эмоциональный эффект не достигается. Поскольку цель литературы - изображение действий, которые должны столкнуть нас с реальностью, писателям необходимо заставить нас почувствовать близость к персонажам, чьи судьбы обнаруживают неопределенность, ограниченность и неразрешимость тайн реального мира Мотрошилова Н. В. История философии.- М.: Россия, 1999. - 448 с.. Мы должны научиться узнавать и принимать наше родство с героями, мотивами и ситуациями, к которым мы вряд ли оказались бы причастны в обычной жизни.. То есть нам присущи одновременно и отстраненный взгляд, и волнующее сочувствие героям, и понимание их. Из-за своей ярко выраженной эскапистской направленности современная литература создает другую модель идентификации Кавелти Дж. Изучение литературных формул //Новое литературное обозрение - № 22- 1996. С.35-1 64. В ее цели входит не заставить меня осознать собственные мотивации и опыт, которые мне хотелось бы игнорировать, а позволить уйти от себя, создав собственный идеализированный образ. Поэтому главные герои современной литературы бывают, как правило, лучше и удачливее, чем мы сами. Это герои, обретающие в себе силу и смелость противостоять страшной опасности; влюбленные, находящие идеального партнера; следователи, обладающие столь потрясающими способностями, что всегда докапываются до истины; или просто хорошие, доброжелательные люди, проблемы которых решают другие - люди незаурядные. Искусство создания персонажей основано на установлении связи между нами и незаурядными людьми при устранении некоторых аспектов истории, которые могли бы помешать нам насладиться триумфом или чудесным спасением героя. Для этого разработано несколько приемов. Увлекая ходом действия, писатель уходит от необходимости более сложной прорисовки характеров. Далее, использование стереотипных персонажей, которые отражают присущие аудитории устоявшиеся взгляды на жизнь и на общество, тоже способствует более полному осуществлению эскапистской цели. Современной литературе обычно присущ простоватый и эмоционально слегка шаржированный стиль Кавелти Дж. Изучение литературных формул //Новое литературное обозрение - № 22- 1996. С.35-1 64, который мгновенно вовлекает читателя в действия героя, лишая его возможности иронизировать и разбираться в тонкостях психологии персонажа. Модель самой простой и грубой формы мгновенной идентификации читателя с героем представлена в повествовательной манере Микки Спилейна. Хотя Микки Спилейн представляет вид повествовательной техники Спиллейн М.- Я умру завтра. - М.: ФМС, 1989. - 267 с., который пользовался чрезвычайным успехом у определенной части читающей публики, все же наиболее интересны и художественны те формульные писатели, которые добиваются эскапистской идентификации Кавелти Дж. Изучение литературных формул //Новое литературное обозрение - № 22- 1996. С.35-1 64 более сложными и тонкими методами. Они достигают этого, создавая воображаемый мир настолько удаленным от привычной нам реальности, что мы перестаем подходить к нему с обычными стандартами правдоподобия Кавелти Дж. Изучение литературных формул //Новое литературное обозрение - № 22- 1996. С.35- 164. Если этот мир нас захватывает, то нам легче уйти от себя и идентифицироваться с главными героями. Многие из наиболее успешных и долговечных формул, например вестерн и другие разновидности исторических приключений, чрезвычайно удачно создают цельный воображаемый мир и, подобно многим выдающимся писателям, очень умело создают атмосферу своего придуманного мира. Например, многие читатели рассказов о Шерлоке Холмсе Конан Дойла с удовольствием перечитывают их, поскольку Конан Дойл достиг высокого мастерства в воссоздании в воображении картин ушедшего мира. Примерно то же можно сказать и о длительной популярности таких книг, как "Унесенные ветром" Маргарет Митчелл или "Виргинец" Оуэна Уистера. Хотя эти произведения изобилуют стереотипными характерами, неприятными ситуациями, устаревшими темами и ценностями, они представляют интерес для последующих поколений, поскольку воссоздаваемый в них мир столь целен и интересен сам по себе, что и сейчас еще можно погрузиться в него и достаточно успешно идентифицироваться с его героями в эскапистских целях Кавелти Дж. Изучение литературных формул //Новое литературное обозрение - № 22- 1996. С.35-1 64. В целом аспект современной литературы приравнивает ее к некоторым видам спортивных игр. Действительно, просмотрев программы телевизионных передач, нетрудно заметить, что в них преобладают зрелищные виды спорта и формульные фильмы. Подобно футболу или бейсболу, формульные повествования не что иное, как индивидуальные версии общей модели, ограниченной набором правил. Пока правила неизменны, весьма разнообразные способы их воплощения в конкретных персонажах и действиях вызывают запрограммированные чувства возбуждения, напряжения и облегчения, которые, как и в случае со спортивными играми, могут быть всепоглощающими независимо от частоты их повторения. В современном мире, как и в игре, самоценность эго возрастает, поскольку конфликты разрешаются, и неизбежные напряжения и фрустрации находят временный выход. Общее описание игры, данное Пиаже, полностью приложимо к эскапистскому измерению формульного искусства: "Конфликты чужды игре, или, если они все же возникают, эго может освободиться от них, компенсируя или ликвидируя их, в то время как в серьезной ситуации неизбежные конфликты надо так или иначе решать. Конфликт между подчинением и индивидуальной свободой, например, омрачает детство, в реальной жизни разрешить этот конфликт можно только подчинением, бунтом или сотрудничеством, отчасти основанным на компромиссе». В игре же конфликты преобразуются таким образом, что эго может восторжествовать, либо, уйдя от проблемы, либо найдя эффективное решение... и поскольку эго доминирует в мире игры, оно свободно от конфликтов Лиотар Ж.Ф. Социально-психологический анализ феномена // Социологические исследования. - №8 - 1978. С. 313-316. Наибольшего признания добиваются те создатели произведений, которые успешно решают эти проблемы, удовлетворяя потребность аудитории в эскапизме и оживляя стереотипы, внося своеобразие в дозволенных формулой границах.

2.5 Жанры и стили современной литературы

За последнее - или первое в новом веке, что знаменательно, - десятилетие наш литературный процесс претерпел существенные изменения. и у нас возник даже не постмодернизм, а нечто, прикрывшееся модным западным термином, «доморощенны» Ильин И. Постмодернизм. - М.:Интрада, 1998. - 255 с.. Что же с нами произошло? И куда, в каких направлениях движется современный литпроцесс Эпштейн М. Постмодернизм в России. - М.Сообщество, 2000. - 317 с.? Пребывает ли он всё ещё в виртуальных грёзах или выбрался наконец к долгожданному освоению

новой реальности Лиотар Ж.Ф. Социально-психологический анализ феномена // Социологические исследования. - №8 - 1978. С. 313-316. Да, нынешние несправедливо «обнуленные» нашей критикой дали уже качественную подвижку и в жизни, и в литературном процессе. Движение произошло, и сейчас критики самых разных направлений, от которых и не ожидали столь крутого поворота, вдруг начинают бить в литавры и говорить о том, что возвращение реализма состоялось, что у нас возник некий «новый реализм». Но задумаемся: а куда же он пропадал, этот реализм? На самом деле если и пропадал, то лишь из поля зрения критиков. Ведь в 90-х творили писатели старшего поколения, которые уже стали классиками, - Александр Солженицын, Леонид Бородин, Валентин Распутин, а также соединяющие старшее и среднее поколение два Владимира, Крупин и Личутин. В то же время, на рубеже веков, в нашем литпроцессе пошла новая, искромётная волна, которая выпала, однако, из поля зрения анга-нированной критики, была ею «не увидена» - и поэтому развивалась сама по себе, как дичок. На культивированном литполе у нас доминировал один «постмо-пернизм». «Новая волна» прозаиков в 2000-х представлена такими именами как Алексей Варламов, Вера Галактионова, Василий Дворцов, Вячеслав Дёгтев, Николай Дорошенко, Борис Евсеев, Алексей Иванов, Валерий Казаков, Юрий Козлов, Юрий Поляков, Михаил Попов, Александр Гегень, Лидия Сычёва, Евгений Шишкин и др. Открытие последних лет - Захар Прилепин. Задаётся вопрос: может ли современный критик пользоваться термином «герой», если само это слово подразумевает не просто древнегреческую этимологию, но и героический поступок? Ей лучше ли в таком случае пользоваться терминами «характер», «персонаж», «субъект действия», «субъект речи»? Речь идёт и о том, возможно ли требовать возвращения героя? Некоторые критики считают -- нет, иные думают -- да. Возьмём, к примеру, роман Александра Иличевского «Матисс», который Львом Данилкиным объявлен «великим национальным романом». По началу действительно кажется, что написано интересно, язык неплохой, острая пронициальная проблематика Костина А.В. О тенденциях развития культуры в информационном обществе // Труды МГУУ правительства Москвы. -№5 - 2005. С.13-19. Но вот разработка типов героев оставляет желать лучшего. Главные герои «Матисса» без Матисса - бомжи, деклассированная публика, неумытая и непричёсанная, даже умственно отсталая. И, хотя они во многом. а описываются автором критически, наблюдается и романтизация этих типов, которых мы ведь отнюдь не романтизируем в жизни. Вадя и Надя представлены чуть ли ни как новые естественные люди, через действенное сознание которых развенчивается противоестественность нынешней нашей жизни и цивилизации. Невольно вспоминается сомнительный лозунг автора популярной в 90-х «снегурочки», с «героини» которой, глухонемой Нади, прямо-таки списана «русская литература будет прорастать бомжами». Подлинный герой наших дней - «обычный» нормальный человек, «как ты да я», который стремится выжить духовно, не сломав себя, отстоять свои принципы, который говорит на «нормальном» культурном языке. На самом деле таких людей немало, и задача нашей литературы, нашей культуры не пройти мимо них Ильин И. И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. - М.:Интрада, 1996. - 251 с.. Очевидно, один из краеугольных вопросов литературного дня - что такое «художественность»? Раньше было понятно: триединство Добра, Истины и Красоты. Но теперь, когда всё смешалось в нашем общем Доме, спрашивается: а что нынешняя литература понимает под Добром, Истиной и Красотой? - этот вопрос, резко прозвучавший в недавней статье Валентина Распутина, поставлен им в идеологическом ракурсе Ильинский И.М. Литературный процесс в современной России. - М.:МоСГУ, 2010. - 116 с.. Действительно, отказавшись от «идеологии» как литературоведческой категории, мы вместе с водой выплеснули и ребёнка. Речь идёт не об иерархической системе духовно-нравственных цен ценностей в произведениях писателя, которую Иннокентий Анненский называл «художественной идеологией», Ролан Барт «этосом языка», Мишель Фуко - «моралью формы». Представляется, что подлинного художника без идеологии нет. Сама тематика, отбор фактов, их подача, философское наполнение художественного приёма, символика деталей, то, какие ценности ставятся во главу угла, -- всё это идеология, то есть определённая иерархическая система ценностей, не отделимая в художественном произведении от его эстетики. Что это значит на деле? А то, что предметом собственно художественной литературы всегда был и остаётся не пресловутая «действительность», а таящийся в её недрах эстетический идеал, развёртывающийся - в зависимости от специфики писательского дарования и избираемого им ракурса изображения - самыми разными гранями (эстетическими доминантами). От возвышенного и прекрасного до низменного и безобразного. Стоит понять эту простую истину, и всё становится на свои места. Тогда ясно, что в критике и литературе нашей бытует не сформулированное словами, но стихийно усвоенное мнение, что «реализм» должен отражать только лишь отрицательные стороны - мол, тогда перед нами и есть искомая «правда жизни», а не её приукрашенная сторона. В результате же получается новая, но печальная модификация, а точнее, искажение реализма -- некий виртуальный реализм Большакова Ю.А. Литературный процесс сегодня. - М.:МоСГУ, 2010. - 234 с., как мы уже видели на примерах. И вот, думается, а чему мы можем верить и чему не верить в данном случае? Получается, что верить мы должны только логике художественного образа Корнилов Д. Художественный образ как знак. - М.:Интрада, 2001.-318 с.. В этом, в общем-то, и главная основа художественности и писательской правдивости. Впрочем, тогда мы должны ставить вопрос об измельчании и однобокости нашего видения реальности, в которой на самом деле есть не только тьма, но и свет; не только уродство и тление, распад, но и красота, созидание, возрождение. И как важно для писателя эту светлую сторону тоже увидеть, раскрыть читателю. А то, получается, одна из «больных» наших проблем, несмотря на обращение нынешней прозы в «учебники истории» со смертного одра, - отсутствие живого чувства истории Корнев С. Столкновение пустот: может ли постмодернизм быть русским и классическим? //НЛО - №28 - 1997. С.251-267. Это проблема не только литературы, но и критики, литературоведения, которые не оперируют изменившимися понятиями, категориями, которые не улавливают, что некое новое их содержание порождено кардинально изменившейся на стыке веков картиной мира. Получается, самое трудное сейчас -- найти, создать, отразить позитивную картину мира, которая не была бы сусальной подделкой, в которую бы верилось. Тем не менее без её воссоздания, отражения нет и подлинной литературы, поскольку в ней нет правды жизни: ведь если б такого сбалансированного состояния мира, добра и зла в нём не существовало, то и мы не смогли бы выживать в этом мире. Значит, на самом деле равновесие сил в природе вещей реально существует -- нашим «реалистам» следует лишь его найти. Однако уже сейчас можно отметить удивительную лёгкость и прозрачность его парадоксального стиля (автор словно вступает в диалог с создателем поэтической формулы «невыносимая лёгкость бытия» Борев, Ю.Б. - Эстетика М,: Высш. шк., 2002. - 511с.) - причём не только собственно стиля письма, но стиля художественного мышления в образах. Тончайшая, неуловимая материя жизни в его любовном изображении блаженства бытия физически ощутима, исполнена значительности, не уступая по своей онтологической силе зримым (и нередко подавляющим её) земным формам. Впрочем, стиль его мышления в цикле «Грех» - это традиционное для русской литературы, но здесь особенно обострённое, в рамках двухсот страниц, движение от хрупкой, дрожащей на зыбком ветру бытия идиллии - к её неминуемому разрушению Руднев В. Текст и реальность. - М.: Россия, 1986. - 217с. Точнее, саморазрушению - несмотря на все усилия героев удержать равновесие и гармонию, эту естественную, как дыхание любви, счастливую лёгкость бытия...