Отражение кавказской темы в литературном и художественном творчестве М.Ю. Лермонтова

Под ним Казбек, как грань алмаза,

Снегами вечными сиял,

И, глубоко внизу чернея,

Как трещина, жилище змея,

Вился излучистый Дарьял

И Терек, прыгая как львица

С косматой гривой на хребте

Ревел…

Поэт показывает не отдельные фрагменты и детали, увиденные Демоном с высоты полета, а целый «край земной» - во всем богатстве бесконечных картин природы:

И скалы тесною толпой,

Таинственной дремоты полны,

Над ним склонялись головой,

Следя мелькающие волны;

И башни замков на скалах

Смотрели грозно сквозь туманы -

У врат Кавказа на часах

Сторожевые великаны!

Поэт не жалеет яркие краски, насыщает рисуемые картины богатством звуков и голосов, одушевляет их новой жизнью - жизнью человека.

Все это прорывается в эпитетах: «счастливый край земли», «сладострастный зной полдня, и в образах, воспроизводящих экзотический мир Востока со «столпообразными» руинами, «звонко-бегущими ручьями», с красавицами, внимающими пенью соловьев, и в заключительном сравнении, необычно, парадоксально сопоставляющем не глаза со звездами, а звезды - с очами земной красавицы, и, наконец, в прорывающейся авторской эмоции:

И блеск, и жизнь, и шум листов

Стозвучный говор голосов,

Дыханье тысячи растений.

Во второй части «Демона», третьей и четвертой строфе мы также видим картины природы, но уже в сопоставлении с внутренним миром героини.

Земная природа изображается теперь «изнутри», увиденная глазами заключенной в монастырь Тамары:

Кругом, в тени дерев миндальных,

Где ряд стоит крестов печальных,

Безмолвных сторожей гробниц,

Спевались хоры легких птиц.

По камням прыгали, шумели

Ключи студеною волной,

И под нависшею скалой,

Сливаясь дружески в ущелье,

Катились дальше, меж кустов,

Покрытых инеем цветов.

Мотивы фольклора народов Кавказа прослеживаются во всем творчестве поэта. В поэме «Демон», рассказывается о духе, полюбившем земную девушку. В верховьях Арагвы жива еще легенда о горном духе Гуда, полюбившем красавицу грузинку. А в «Герое нашего времени» М.Ю.Лермонтов пишет: «Итак, мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину... Вот романтическое название! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами...» М.Ю.Лермонтов знал легенду о любви Гуда и, по-видимому, не случайно перенес действие «Демона» на берега Арагвы. Легенда о любви злого духа к девушке-грузинке и оплодотворила сюжет поэмы. Другие следы кавказских легенд и преданий можно найти в стихотворении «Тамара»:

В глубокой теснине Дарьяла,

Где роется Терек во мгле, Старинная башня стояла,

Чернея на черной скале…

С этой башней связано множество легенд. Мотивы кавказского фольклора можно найти и в поэме «Мцыри».На создание центрального эпизода поэмы «Мцыри» - битвы с барсом -М.Ю.Лермонтова вдохновила распространенная в горной Грузии старинная песня о тигре и юноше, одно из самых любимых в Грузии произведений народной поэзии. Мироощущение поэтом темперамента и менталитета южных народов отразилось во многих его произведениях: «Бэла», «Дары Терека», «Беглец», и другие.

Черкесский строгий взгляд на доблесть, бесспорная для черкеса истина - идея защиты родины ценою жизни вдохновили М.Ю.Лермонтова, и он создал поэму «Беглец», вложив в неё особенно его самого в то время волновавшую идею патриотического подвига. На Кавказе, где умели сражаться за родину и свободу, и знали трудную цену подвигу, и презирали измену, М.Ю.Лермонтов услышал песню о том, как молодой горец вернулся из боя, не отомстив за смерть павших в сражении. По содержанию и духу песня очень близка созданному поэтом произведению. Таким образом, «Беглец» тесно связан с народной поэзией черкесов, произведение как нельзя более близко кавказскому пониманию о подвиге и кровном родстве:

Проклятья, стоны и моленья

Звучали долго под окном;

И наконец удар кинжала

Пресек несчастного позор…

И мать поутру увидала…

И хладно отвернула взор.

В поэме «Мцыри» автор касается той же темы, что и в «Беглеце». Темы родины, темы предков. Если беглец приступился почитанием семьи и понятиями о чести поколений, живших столетиями до него, то Мцыри, напротив, стремится к своим корням. Стремится настолько, что совершает безумный поступок - бегство из монастыря. Юноша много говорит о желании иметь судьбу предков:

Я мало жил, и жил в плену.

Таких две жизни за одну,

Но только полную тревог,

Я променял бы, если б мог.

Сам же М.Ю.Лермонтов не от имени лирических героев, а от своего имени так писал о людях Кавказа: «Как вольные птицы, живут беззаботно; война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит».

Глава II. Влияние кавказской темы на творчество М.Ю. Лермонтова

Принято считать, что влюбленность М.Ю. Лермонтова в Кавказ, известная всем, прежде всего, благодаря поэмам «Демон» и «Мцыри», связана со ссылками на Кавказ в 1837 и 1840 годах; на самом же деле М.Ю. Лермонтов горячо полюбил Кавказ еще в раннем детстве, со времени трех поездок на лето к кавказским родственникам - в 1818,1820,1825 годах. Об этом свидетельствуют многие его произведения, в том числе лучшая из ранних поэм - «Измаил-бей» (1832):

Как я любил, Кавказ мой величавый, 

Твоих сынов воинственные нравы, 

Твоих небес прозрачную лазурь, 

И чудный вой мгновенных, громких бурь…

Родственникам М.Ю. Лермонтова принадлежали два имения на Северном Кавказе - Шелкозаводское и Столыпиновка. Шелкозаводское располагалось на левобережье Терека, рядом с казачьей станицей, называвшейся «Шелкозаводская», или «Шелковская». Казаки, несшие пограничную службу, развели там обширные тутовые сады и создали шелкопрядильный завод. Усадьбу возле Шелкозаводской приобрел в конце XVIII века генерал Русской армии, армянин, Аким Васильевич Хастатов, женатый на родной сестре бабушки Лермонтова Екатерине Алексеевне. А Столыпиновку - имение вблизи Горячеводска (ныне Пятигорск) - основал в начале XIX века прадед Михаила Юрьевича Лермонтова Алексей Емельянович Столыпин.

Ко времени первого приезда на Кавказ Мишеля (как звали Лермонтова все его друзья) оба владельца имений уже скончались, и имения принадлежали их наследникам. Столыпиновка несколько раз переходила из рук в руки, а Шелкозаводским владела вдова Акима Хастатова - дочь А.Е.Столыпина Екатерина Алексеевна. Ее дочь, Мария Акимовна, была замужем за штабс-капитаном Русской армии, уроженцем Северного Кавказа Павлом Петровичем Шан-Гиреем. Их сын, Аким Шан-Гирей, будущий близкий друг М.Ю. Лермонтова, родился как раз в год первого приезда к ним Мишеля (ему тогда было три с половиной года).

Кавказские впечатления ранних лет надолго остались в душе поэта. «Синие горы Кавказа, приветствую вас! вы взлелеяли детство мое; вы носили меня на своих одичалых хребтах, облаками меня одевали, вы к небу меня приучили, и я с той поры всё мечтаю об вас да о небе…» - строки из первых набросков к поэме «Измаил-бей».

Известны не только произведения М.Ю. Лермонтова, посвященные Кавказу, но и его высказывания о пребывании там. Одно из них записано в 1880-х годах автором самой полной биографии М.Ю.Лермонтова, П.А.Висковатовым, со слов издателя журнала «Отечественные записки» А.А.Краевского - записано наверняка не совсем точно лексически, но можно верить, что верно по смыслу: «Зачем нам всё тянуться за Европою и за французским? Я многому научился у азиатов, и мне бы хотелось проникнуть в таинства азиатского миросозерцания, зачатки которого и для самих азиатов, и для нас еще мало понятны. Но там, на Востоке, тайник богатых откровений».

А вот отрывок из письма М.Ю. Лермонтова к другу, Святославу Раевскому: «Как перевалился через хребет в Грузию, так бросил тележку и стал ездить верхом; лазил на снеговую гору (Крестовая) на самый верх, что не совсем легко; оттуда видна половина Грузии как на блюдечке, и, право, я не берусь объяснить или описать этого удивительного чувства: для меня горный воздух - бальзам; хандра к черту, сердце бьется, грудь высоко дышит - ничего не надо в эту минуту; так сидел бы да смотрел целую жизнь» (письмо датируется приблизительно - концом ноября или началом декабря 1837 года).

За время путешествия (вместе с Александром Одоевским) из Ставрополя в Тифлис в 1837 году М.Ю. Лермонтов создал множество карандашных зарисовок горных пейзажей; рисовал и позже - русских офицеров, казаков и горцев, сцены сражений, перестрелок, скачек… Карандашные зарисовки превращал затем в акварели и картины маслом. Друг Михаила Юрьевича, профессиональный художник, ученик К.П.Брюллова, князь Григорий Гагарин высоко ценил точность и динамизм лермонтовских рисунков; в 1840-1841 годах они не раз становились соавторами акварелей, воспроизводящих сцены из военной жизни.

Возвращаться из первой ссылки в северные края М.Ю. Лермонтову очень не хотелось. После холодного и чопорного Петербурга стали особенно близки сердцу и роскошная южная природа, и «экзотический» Тифлис, гармонично вписанный в этот природный горный край, и воины-кавказцы - как русские казаки, офицеры, солдаты, так и грузины, армяне, азербайджанцы («кавказские татары», на языке того времени). Может быть, уже в первую ссылку Лермонтов испытал то чувство единства рода человеческого и бессмыслицы, нелепости войн, о котором скажет в 1840 году в «Валерике»:

…Небо ясно, 

Под небом места много всем, 

Но беспрестанно и напрасно 

Один враждует он [человек] - зачем?

Думается, определенную роль в формировании масштабной личности М.Ю. Лермонтова, в ощущении им себя и патриотом России, и гражданином планеты Земля, родственным представителю любого ее народа, сыграла родословная поэта, в которой сплелись три ветви: русских дворян Столыпиных - по бабушке с материнской стороны; татарских князей Челебеев - по деду с материнской стороны; шотландских танов (баронов) Лермонтов - по отцу. Литературоведы и журналисты больше всего говорят обычно о шотландской ветви, а меньше всего - о татарской, хотя татарская родословной поэта тесно связана с Кавказом.

Предок М.Ю. Лермонтова по татарской линии - Аслан-мурза (т.е. князь) Челебей. В 1389 году Аслан-мурза вместе со своей дружиной перешел из Золотой Орды, раздираемой враждой ее правителей, к великому князю Димитрию Донскому. В Москве Аслан-мурза женился на дочери одного из приближённых великого князя - Марии Житовой. Старший сын этой супружеской четы, Арсений, стал основателем рода российских дворян Арсеньевых. К этому роду принадлежал дед Лермонтова по материнской линии Михаил Васильевич Арсеньев, супруг бабушки М.Ю. Лермонтова, Елизаветы Алексеевны Столыпиной. Она говорила, что внук Мишенька - точная копия деда и по внешности, и по характеру: так же горяч и настойчив в отстаивании справедливости; так же легко увлекается красотой - и в жизни, и в искусстве; так же великодушен и щедр с друзьями. Да и имя Михаил внук получил в честь деда.

Михаил Арсеньев в молодости был поручиком Лейб-гвардии Преображенского полка. В Русско-турецкую войну 1787-1791 годов воевал под командованием А.В.Суворова. Выйдя в отставку и женившись, поселился с женою в Тарханах - обширном, но весьма запущенном имении (оно называлось тогда «Никольским»), купленном на приданое жены у Нарышкиных. Заботами Михаила Васильевича был заново отстроен господский дом, благоустроен обширный парк, в нем созданы пруды с живописными берегами. Благодаря распорядительности Михаила Васильевича детство Лермонтова прошло в этой чудесной обстановке; родным местам посвящены многие его стихи, в том числе такие широко известные, как «1-е января» (1840) и «Когда волнуется желтеющая нива…». Но общаться с дедом Мишелю не пришлось: Михаил Васильевич скончался еще до его рождения, в 1810 году.

Первая ссылка на Кавказ, в которую 22-летний М.Ю. Лермонтов отправлялся в тяжелейшем душевном состоянии, доставила ему больше радостных, чем горьких, дней: в сражениях с горцами ему тогда не пришлось участвовать, зато стали глубже и ярче детские впечатления о Кавказе, к тому же удалось познакомиться (или заново встретиться) со многими интересными, даже выдающимися людьми. Прежде всего, это грузинский князь Александр Чавчавадзе, его жена княгиня Саломэ (рождённая Орбелиани) и их дочь Нина, по мужу А.С. Грибоедова. Общение М.Ю. Лермонтова с этой семьей в период пребывания в Тифлисе не вызывает сомнений: «второй матерью» Нины Чавчавадзе, по словам А.С. Грибоедова, была тетушка Лермонтова, Прасковья Николаевна Ахвердова, рождённая Арсеньева. Ее муж, генерал Федор Исаевич Ахвердов, имел армянские и грузинские корни и приходился родственником князю Александру Чавчавадзе по его жене.

Ф.И. Ахвердов занимал должность командира артиллерии Отдельного Грузинского корпуса, затем был губернатором Грузии. Семья Ахвердовых имела в Тифлисе великолепный особняк с обширным садом. Прасковья Николаевна и княгиня Саломэ вместе растили своих детей: офицеру Русской армии Александру Чавчавадзе приходилось на годы покидать семью, и он полагался на участие и помощь Прасковьи Николаевны. Семья Чавчавадзе в отсутствие отца и жила во флигеле тифлисского особняка Ахвердовых. И.Л.Андроников считал, что благодаря родству с Ахвердовыми М.Ю. Лермонтов познакомился с князем Чавчавадзе даже не в 1837 году, а еще раньше, в Петербурге, куда в 1830 году переехала овдовевшая к тому времени П.Н.Ахвердова и где в 1834-1836 годах отбывал «почетную ссылку» князь Чавчавадзе (вина его состояла в том, что он не препятствовал политическому заговору юных отпрысков грузинской знати).

Александр Гарсеванович Чавчавадзе (1786-1846) вошел в историю Грузии и России как военачальник, государственный деятель и талантливый поэт. В молодости он участвовал в Отечественной войне 1812-1814 годов, дважды был ранен; с 1809-го до 1818 года служил в Лейб-гвардии Гусарском полку, где с ноября 1834 года стал служить и Лермонтов (в Царском Селе); в 1818 году Чавчавадзе перевелся в Нижегородский Драгунский полк, тоже в будущем лермонтовский - периода первой ссылки. В конце 1830-х - начале 1840-х годов Чавчавадзе имел чин генерала и занимал в Грузии крупные административные посты. Он жил с семьей в Тифлисе и в своем родовом имении Цинандали, вблизи которого, в селении Караагач, размещался Нижегородский Драгунский полк. Князь считал этот полк своим, и офицеры-нижегородцы были для него самыми желанными гостями. Конечно, поэты-воины Александр Чавчавадзе и Михаил Лермонтов ценили друг друга. Михаил Юрьевич бывал у князя и в его имении Цинандали, и в тифлисском доме.

М.Ю. Лермонтов всегда восхищался кавказскими женщинами: в его южных поэмах бриллиантами сверкают строки о грузинках, черкешенках, лезгинках… В доме Чавчавадзе Михаил Юрьевич познакомился с самыми очаровательными представительницами тифлисского высшего общества - с Ниной Грибоедовой-Чавчавадзе и ее сестрой Екатериной, с племянницами княгини Саломэ - Маико и Еленой Орбелиани, с Варварой Туманишвили, Меланией и Дарией Эристави и другими красавицами, которым посвящали стихи и грузинские, и русские поэты, в том числе служившие на Кавказе русские офицеры. Случались там и бурные романы, и счастливые браки. Свидетельств о тифлисских увлечениях поэта не осталось; мы знаем только его стихотворение о кинжале, подаренном одною из южных красавиц:

…Лилейная рука тебя мне поднесла 

В знак памяти, в минуту расставанья, 

И первый раз не кровь вдоль по тебе текла, 

Но светлая слеза - жемчужина страданья…

Согласно грузинским источникам, это был подарок Нины Александровны Грибоедовой-Чавчавадзе, из фамильной княжеской коллекции.

Есть предположение, что три стихотворения Лермонтова, датируемые 1837-1838 годами, посвящены не петербургской, а тифлисской красавице: «Слышу ли голос твой…», «Как небеса, твой взор блистает…», «Она поет - и звуки тают…». Но это всего лишь предположение: даже инициалов адресата в виде посвящения (как было с «Н.Ф.И.») М.Ю. Лермонтов не поставил.

Вершина восхищения поэта грузинскими красавицами - строфа из «Демона»:

Клянусь полночною звездой, 

Лучом заката и востока: 

Властитель Персии златой 

И ни единый царь земной 

Не целовал такого ока; 

Гарема брызжущий фонтан 

Ни разу жаркою порою 

Своей жемчужною росою 

Не омывал подобный стан!..

Вернемся к родственным связям М.Ю. Лермонтова с кавказцами. Его троюродный брат Аким Шан-Гирей жил вместе с Мишелем в доме бабушки с семилетнего возраста - в Тарханах, Москве, Петербурге. Как и Лермонтов, Аким окончил военное училище; служить стал в Лейб-гвардии артиллерийском полку, в Петербурге. Но рутинной службой тяготился - его романтическая душа жаждала новых впечатлений и приключений. В мае 1841 года Лермонтов писал бабушке из Ставрополя: «Скажите Екиму Шан-Гирею, что я ему не советую ехать в Америку, как он располагал, а уж лучше сюда, на Кавказ. Оно и ближе, и гораздо веселее».

Аким Павлович последовал этому совету в 1845 году: вернулся в родные места, на Северный Кавказ, вышел в отставку и стал жить в усадьбе под Пятигорском, обустраивая ее и разводя, в традициях семьи, тутовые сады. Женился на знакомой Лермонтова по Пятигорску Эмилии Александровне (из семейства Верзилиных). В 1860-х годах переселился с семьей на родину своего деда, Акима Васильевича Хастатова, - в Эриванскую (Ереванскую) губернию. Жили там, в Нахичевани, Эриване, Шуше. Шан-Гирей был начальником уезда, занимал другие ответственные и хлопотные должности. Население везде оказывалось многонациональным, и Аким Павлович проявлял исключительную заботу о мире и согласии между всеми. Заботился также о строительстве хороших дорог и мостов, о развитии торговли. Я уделила столько внимания Акиму Шан-Гирею потому что, в сущности, он был воспитанником М.Ю. Лермонтова: разница в четыре года в детские и ранние юношеские годы весьма существенна, и формирование личности Акима Павловича проходило под несомненным влиянием старшего брата. Влияние это сказалось на взрослой деятельности Шан-Гирея, посвященной благосостоянию кавказских народов. Аким Павлович оставил и самые объективные воспоминания о М.Ю. Лермонтове; упрекнуть его можно только в том, что он не очень-то разбирался в глубинах и тонкостях философской поэзии, а потому скептически оценивал поэму «Демон».

Еще одна дружеская связь М.Ю. Лермонтова с кавказцами - сближение в период пребывания в Тифлисе в 1837 году с азербайджанским ученым и писателем Мирзой Фатали Ахундовым. Сведения об «ученом Али» в свое время собрал и опубликовал Ираклий Луарсабович Андроников, и я напомню только, что результатом этого сближения стала лермонтовская запись старинной кавказской легенды «Ашик-Кериб». Тема Кавказа проходит через все творчество М.Ю. Лермонтова. Его роман «Герой нашего времени», кавказские стихотворения и поэмы поражают широтой мировоззрения, истинным гуманизмом, признанием «прав и свобод» (как говорим мы теперь) за каждым народом и каждым человеком. У поэта болит сердце и за казака, пораженного пулей черкеса, и за черкеса, сраженного саблей казака, - для него дороги, интересны, близки все люди Земли. Прислушаемся к звучанию простейшей на первый взгляд фразы из «Валерика» - стихотворения, написанного в 1840 году после кровопролитнейшего сражения:

Вот разговор о старине 

В палатке ближней слышен мне: 

Как при Ермолове ходили 

В Чечню, в Аварию, к горам; 

Как там дрались, как мы их били, 

Как доставалося и нам…

Нет в этой фразе ни единой ноты осуждения «врага» или чванливого превосходства над ним, как нет и предательства «своих»: это героический эпос, равнозначный для всех участников исторических событий. А затем идут строки, еще более поразительные в устах русского поэта-воина, участника жесточайших сражений со сторонниками Шамиля:

И вижу я: неподалёку, 

У речки, следуя Пророку, 

Мирной татарин свой намаз 

Творит, не подымая глаз; 

А вот кружком сидят другие. 

Люблю я цвет их желтых лиц, 

Подобный цвету ноговиц, 

Их шапки, рукава худые, 

Их темный и лукавый взор 

И их гортанный разговор…

Ощущение родства по крови? Да нет, М.Ю. Лермонтов ведь не знал о своих татарских корнях: это было установлено одним из представителей рода Арсеньевых гораздо позже. Родство здесь - со всеми людьми планеты Земля, имеющими право жить счастливо и мирно. Все люди - братья, и ничто не могло заставить поэта отказаться от этого убеждения. В том же стихотворении есть строки, выражающие эту мысль как глубоко продуманную и горькую:

…А там вдали грядой нестройной, 

Но вечно гордой и спокойной, 

Тянулись горы - и Казбек 

Сверкал главой остроконечной. 

И с грустью тайной и сердечной 

Я думал: жалкий человек! 

Чего он хочет? Небо ясно, 

Под небом места много всем, 

Но беспрестанно и напрасно 

Один враждует он - зачем?

2.2 Кавказ в живописи М.Ю. Лермонтова

Почему-то в наше время говорят только о литературной стороне творчества Лермонтова и забывают о том, что он увлекался еще и живописью. Лермонтову-писателю всегда помогал Лермонтов-художник. На создание произведений живописи поэта вдохновляла необыкновенная природа Кавказа, которую он хотел показать в своих картинах. Любая кавказская панорама Лермонтова - это как бы малый фрагмент вселенной, отразивший всю бесконечность мироздания в миниатюре. Руины, монастыри, храмы, лепящиеся на склонах гор, представляются зрителю естественными вкраплениями в природный ландшафт. Вписанные в каждый пейзаж фигурки людей - всадники, погонщики и верблюды, грузинки, набирающие в Куре воду, - подчинены изначально заданному ритму; их малый масштаб подчеркивает космическую безмерность целого. Но, несмотря на романтическую интонацию, «Лермонтовские» панорамы, как показал исследователь его творчества И.Л. Андроников, во многом совпадают с реальной топографией изображаемых мест, и, кроме того, с описанием этих мест в его собственных произведениях.

В этом убеждаешься, знакомясь с обнаруженной в наше время картиной «Вид Крестовой горы». На небольшом картоне масляными красками поэт нарисовал один из чудеснейших горных пейзажей, так живо напоминающий нам зарисовки из его знаменитого романа «Герой нашего времени», из повести «Бэла». Перед нами в обрамлении суровых скал высится покрытая снегом гора, вершину которой венчает каменный крест. Огибая её, по склону проходит дорога, внизу, вырываясь из глубоких расселин, сливаются вместе два бурных горных потока. А выше, на фоне голубого неба, белеет гряда далеких гор, как бы растворяясь в прозрачном воздухе, которым напоена вся картина.

Наиболее интересны пейзажи, выполненные маслом, - «Кавказский вид с саклей» («Военно-Грузинская дорога близ Мцхеты»), «Вид Крестовой горы», «Вид Тифлиса», «Окрестности селения Карагач» («Кавказский вид с верблюдами») и другие, написанные им в 1837 - 1838 гг.

Из картин этого цикла по эмоциональной насыщенности, обобщенности романтического восприятия выделяется «Воспоминание о Кавказе». Гаснущее вечернее небо, синие горы вдали, облака, два всадника-горца на переднем плане - все составные части пейзажа, все подробности - мелкий кустарник, травка и камни - согреты, оживлены поэтическим чувством. Фигуры всадников сливаются с природой. Они являются неотъемлемой частью этой природы, гор и скал, освещенной последними лучами солнца тихой долины. То же самое следует сказать о других пейзажных изображениях поэта: «Эльбрус при восходе солнца», «Кавказский вид с верблюдами», «Кавказский вид с саклей», «Вид Пятигорска». Природа является «темой» картины даже там, где, казалось, намечен «сюжет», - «Перестрелка в горах Дагестана», «Сцена из кавказской жизни».

А. Симченко, один из исследователей творчества М.Ю. Лермонтова, подметил, что лермонтовский пейзаж представлен в перевернутом виде, в так называемом зеркальном отображении, и предельно сжат по горизонтали. Эти особенности картины легко объяснимы. По возвращении с Кавказа, Лермонтов некоторые свои рисунки автолитографировал, чтобы иметь возможность подарить их друзьям.

Хоть эти картины написаны и не кистью художника и подвергаются частой критике, но Лермонтов не пытался добиться признания общественности, он писал их для себя, чтобы передать и запомнить определенные моменты пребывания его на Кавказе.

Библиографический список

1. Басовская Е.Н. Русская литератутура: Первая половина XIX века

2. Красовский В.Е. Литература XIX века

3. Герцен А.И. О развитии революционных идей в России // Собр. соч.: В тридцати томах

4. Белинский В.Г. Русская литература в 1844 году // Полн. собр. соч.

5. Русанов Г.А. Поездка в Ясную Поляну (24-25 августа 1883 г.) // Толстовский ежегодник

6. Белинский В.Г. Стихотворения М. Лермонтова // Полн. собр. соч.

7. Чаадаев П.Я. Статьи и письма

8. Тургенев И.С. Литературные и житейские воспоминания // Полн. собр. соч. и писем: В тридцати томах: Изд. 2-е

9. Лермонтовский текст. Ставропольские исследователи о жизни и творчестве М.Ю. Лермонтова: Антология

10. И.Л. Андроников «Лермонтов в Грузии»; 

11. Е. Логиновская «Поэма М.Ю.Лермонтова «Демон»;

12. И. Анненский «Об эстетическом отношении Лермонтова к природе»;

13. С.А. Андреев-Кривич «Всеведенье поэта»;

14. Энциклопедия Смерти. Хроники Харона" часть 2: Словарь избранных Смертей

15. Б.И. Турьянская, Л.Н. Гороховская "Русская литература XIX века"

16. http://lithelper.ru/p_Kavkazskaya_tema_v_tvorchestve_M__Yu__Lermontova

17. http://5ballov.qip.ru/sochinenie/sochinenie-bukva-L/lermontov-m-yu/raznoe/kavkaz-v-tvorchestve-m-yu-lermontova/

18. Березин И.Н. Путешествие по Дагестану и Закавказью.2е изд. Казань,1850.Ч.2.

19. Бутков П.Г. Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г. В 3-х ч

20. Бушуев К. Из истории внешнеполитических отношений в период присоединения Кавказа к России. М., 1955.

Размещено на Allbest.ru