Человек и природа в русской литературе

Паустовский прекрасно знал природу, его пейзажи всегда глубоко лиричны. Особенностью писателя является его манера недоговаривать, недорисовывать, он предоставляет читателю завершить в своем воображении ту или иную картину. Паустовский прекрасно владел словом, являясь подлинным знатоком русского языка. Одним из источников этих знаний он считал природу: "Я уверен, что для полного овладения русским языком, для того, чтобы не потерять чувства этого языка, нужно не только постоянное общение с простыми русскими людьми, но также общение с пажитями и лесами, водами, старыми ивами, с пересвистом птиц и с каждым цветком, что кивает из-под куста лещины".

Паустовский рассказывает о сокровенной прелести природы людям, еще не понявшим, что "родная земля - самое великолепное, что нам дано для жизни. Ее мы должны возделывать, беречь и охранять всеми силами своего существа".

Сейчас, когда проблема охраны природы находится в центре внимания всего человечества, мысли и образы Паустовского имеют особую ценность и значимость.

2.7 Васильев Б.

Нельзя не отметить произведение Бориса Васильева "Не стреляйте в белых лебедей", в котором каждая страница, каждая строка проникнута великой любовью к родной природе. Главный герой Егор Полушкин - лесник, нашел свое призвание, именно став стражем природы. Будучи человеком простым, незатейливым, всю красоту и богатство своей души он проявляет в своей работе. Любовь к своему делу помогает Полушкину раскрыться, проявить инициативу, показать свою индивидуальность. Так, например, правила поведения для туристов Егор вместе с сыном Колей написали в стихах:

Стой турист, ты в лес вошел,

Не шути в лесу с огнем,

Лес - наш дом,

Если будет в нем беда,

Где мы будем жить тогда?

Как много мог бы сделать этот человек для своей земли, если бы не его трагическая гибель. Егор до последнего вздоха защищает природу в неравном бою с браконьерами.

Незадолго до своей гибели Полушкин говорит замечательные слова: "Природа, она все покуда терпит. Она молчком умирает домолетно. И никакой человек не царь ей, природе-то... Сын он ее, старший сыночек. Так разумным же будь, не вгоняй в гроб маменьку".

2.8 Астафьев В.П.

Виктор Астафьев, мысль которого постоянно сосредоточена на «болевых точках» времени, обратился к проблеме взаимоотношений человека и природы уже на раннем этапе своей творческой деятельности, задолго до создания «Царь-рыбы», которая является, по сути, натурфилософским манифестом писателя, подытожившим его размышления о месте человека в природе. Любимые астафьевские герои живут в мире природы, близком и понятном им. Это их колыбель и дом, источник радости, вдохновения и счастья. В русле классической традиции писатель развивает свои взгляды на гармоническое единство человека и природы, на врачующее и обновляющее воздействие ее. Его герои не вне природы, а «внутри» происходящих в ней процессов, являясь ее естественной частицей и продолжением. Астафьев продолжает гуманистические традиции русской классики циклом рассказов «Конь с розовой гривой».

Рассказ «Зачем я убил коростеля?» автобиографичен. Это признание взрослого человека в давнем детском проступке: глупой и жестокой мальчишеской забаве -- охоте на живое с палкой, рогаткой, хлыстом. Должно быть, игра эта передается мальчишкам с кровью далеких предков, бесчисленные поколения которых добывали пищу, охотясь на зверя и птицу. Инстинкт, когда-то спасительный для человеческого рода, утратил ныне свой смысл, сделался врагом природы и самого человека. Подчинившись ему, герой рассказа однажды в детстве догнал и захлестал насмерть подраненную, плохо бегающую птицу, которую даже не принято употреблять в пищу. Но его сердца хватило, чтобы понять всю бессмысленную жестокость своего поступка, пусть и с опозданием, ужаснуться себе, азартно бьющему сыромятной плетью по беззащитному крохотному живому тельцу. Этот запоздалый ужас и преследует его всю дальнейшую жизнь мучительным вопросом, вынесенным в заглавие рассказа. В устах человека, прошедшего всю великую войну, много раз бывшего на краю гибели и стрелявшего по врагам, этот вопрос звучит особенно взыскующе. Потому что нравственность именно в ответе на вопрос: зачем насильственная смерть?

Настоящий охотник никогда не поднимет руку на глухариную самку, если та кормит и согревает своих еще не оперившихся птенцов и живот у нее выщипан догола, потому что, высиживая яйца, она должна дать им больше тепла, а перья этому мешают («Капалуха»). Не против добычи куньего меха, а против глупого равнодушия к природе обращен и рассказ «Белогрудка» -- как ребятишки сгубили выводок белогрудой куницы, и она, обезумев от горя, мстит всему окружающему свету, изничтожая домашнюю птицу в двух соседних деревнях, пока не погибает сама от ружейного за - ряда.

«Стрижонок Скрип» -- по форме, по жанру -- натуралистическая сказка. Но, читая, как папу стрижонка убили из рогатки озорные мальчишки, мы невольно вспомним то место из рассказа «Конь с розовой гривой», где говорится, как Санька с Витькой подбили камнем стрижа и он, захлебываясь кровью, умер у них на руках.

3. Мужское и женское начало в натурфилософской прозе

Природа, с натурфилософской точки зрения, наделила особей разного пола специфическими формами восприятия и мотивацией поступков. При определённом сходстве особенностей постижения космоса и существования в биосе мужское и женское начало отличаются моделями поведения, заложенными в них physis.

Мужское начало в натурфилософской прозе второй половины XX века представлено несколькими основными образами (охотник, странник, мудрец, художник, праведник и богоискатель). Каждый из них наделяется специфическими личностными чертами и склонностью к определённому роду деятельности.

Мужчину-охотника отличает несколько, на первый взгляд, враждебное отношение к природе. Он выбирает для себя роль её покорителя, однако подобное властвование natura оказывается на поверку способом созидания витальной энергии в мире. Мужчина-охотник в натурфилософской прозе второй половины XX века выбирает для себя роль добытчика и кормильца. Таковы, например, герои повести Ч.Т. Айтматова «Пегий пёс, бегущий краем моря». Охота для них не акт покорения природы с целью её уничтожения, а способ преодоления смерти, своеобразный переход в вечность, возможность реализовать себя как Сфайрос.

Другим воплощением мужского начала в натурфилософской прозе второй половины XX века является странник. Герой проводит свою жизнь в постоянной близости к природе. Однако он не покоряет её, а сливается с ней в своём движении. Так происходит, например, с героем рассказа Ю.П. Казакова «Странник». Его путь, иногда вынужденный, а не добровольный, пролегает в бесконечность. Не зная итоговой точки своего прибытия, мужчина-странник научается в дороге тонкому чувствованию природы, обретает смысл жизни. При этом он иногда застревает в некой промежуточной форме бытия многомерной личности (герои Ю.П. Казакова), не достигнув формы Сфайроса.

Вынужденное скитальчество (герои A.A. Кима, Л.M. Леонова и других авторов-натурфилософов), напротив, помогает человеку в обретении данного статуса.

Постижение бытия всего существующего через призму разума реализуется в натурфилософской прозе второй половины XX века в архетипе мудреца. Если для охотника важно покорение природы, пусть и в его созидательной основе, а для странника слияние с physis в движении на пути к бесконечности, то для мыслителя; основным способом достижения формы Сфайроса становится познание мира флоры и фауны. Единство и многообразие всего сущего открывается ему в ходе напряжённой рефлексии. Подобным качеством (доминирующим над остальными личностными свойствами) отличается главный герой повести А.Г. Битова «Птицы, или новые сведения о человеке». В сознании натурфилософского мудреца заключается вся разумность мира, которая гарантирует сохранение витальности. Познавая действительность, атомарная личность мыслителя наделяется всепроникаемостью. Иными словами, он постигает суть явлений и ход вещей на уровне биологизированного разума. Следовательно, образ натурфилософского мыслителя воссоздаёт архетип мудреца К.Г. Юнга, с преобладанием в онтологическом аспекте бытия органической категории постижения мира.

Для, мужчины-художника доминантным становится эстетическое преобразование (точнее, отображение) действительности. Культ разума уступает своё первенство творчеству. В данном, случае многомерность человека созидает уже искусство. Акт творчества приобщает личность к космической - жизни. Об этом говорит, например, герой романа Б.Л. Васильева «Не стреляйте в белых лебедей» Егор Полушкин. Искусство через любование и познание красоты природы приводит человека к постижению идеи вечности и беспредельности Вселенной. Акт творческого преображения реальности превращает натурфилософского художника в Сфайрос.

Религиозный аспект бытия в прозе, отражающей устройство мира по законам логоса, воплощается в облике мужчины праведника и/или богоискателя. В данном случае способ взаимодействия с природой основывается на факте этического совершенствования самой личности, но не посредством разума, творчества, динамики, властвования, а в одухотворении естества бытия всего существующего. Праведник и богоискатель усматривает, точнее, чувствует моральные основы в организации мира. Он понимает под истоком жизни божественное начало, явленное человеку в природе. От блаженного созерцания мира герои обращаются к глубинным граням своей личности, преображаясь при этом духовно.

В процессе обретения статуса Сфайроса они проходят испытания (искушаются), делают выбор между Добром и Злом и, наконец, инициируются в сакральное знание. Все эти ступени преодолевает, например, горбун Алёша - герой романа Л.М. Леонова «Пирамида». Иными словами, в натурфилософской прозе личность, ищущая благочестия и соблюдающая высшие духовные заветы бытия (природы - Бога), совершает выбор между абсолютом истины и хаосом социальной жизни, в результате которого она преображается биосом в Сфайрос. Герои попадают в ситуации, где необходимо перейти либо на сторону одухотворённости, либо на сторону уничтожающего витальность социума. Доминантной чертой многомерной личности в подобном воплощении становится этическое подвижничество посредством природного воздействия.

Женское начало в натурфилософской прозе второй половины XX века вбирает в себя образы, наделённые не только ощущением родства с природой, но и ещё стремлением к дальнейшему совершенству мира. В любом своём воплощении (праматерь Ева, Спасительница, «нереально-реальная» Прекрасная Дама) они отличаются бесконечным желанием слиться, с мировой гармонией, космосом - дифференцируются только способы их взаимодействия с биосом. При этом все героини натурфилософской прозы второй половины XX века уже отмечены знамениями мировой души, Вселенной. Они - не только частица природы, а благое и совершенное её проявление. Иными словами, в данных образах натурфилософской прозы воссоздан идеал «вечно-женственного» на органических основаниях.

Праматерь Ева становится воплощением источника бытия. В образе женщины-природы заключается созидательная суть. За основу берётся её естественность, первозданность, умение осязать действительность. Рядом с такой женщиной мужчина реализует своё предназначение, следовательно, образ Евы -- обозначение полноты бытия, его единства и бесконечности. Подобной вездесущностью обладает Нина Всеволодовна - героиня романа С.П. Залыгина «После бури». Женщина Ева дарует человечеству бессмертие, с натурфилософской точки зрения. В этом стремлении созидать жизнь угадывается попытка разрешить противоречие между социумом и биосом. Таким образом, прародительница Ева берёт на себя роль примирительницы. В её стремлении к витальности угадывается натурфилософское признание ценности биоса (нравственный критерий развития человека-Сфайроса).

Уже в данном воплощении женского начала прозы о physis проявляется культ чувствования. В образах мужчин преобладал некий рационализм. Отсюда наибольшая близость женщин природе, разумность которой поддаётся логическому объяснению с позиций ценности биоса. Целесообразность в natura не результат длительной, эволюции, а источник бытия, следовательно, загадка.

Появляется природное воплощение «нереально-реальной» Прекрасной Дамы, в образе которой выражается преклонение перед совершенством physis, эстетическая ценность бытия человека-Сфайроса. Гармоничность вдохновляющей женщины проистекает не столько из этики, сколько из законов устройства органического мира. Героиня обладает тайным знанием, но оно непостижимо в силу её недоступности. Ей в столь прекрасном телесном облике можно только любоваться, как шаманкой из повествования в рассказах В.П. Астафьева «Царь-рыба». Возникнув однажды в воображении мужчины, «нереально-реальная» Прекрасная Дама научает его чувствованию природы, приобщает своим совершенством к одухотворённому пониманию явлений бытия всего существующего, вдохновляет на поиск благого начала в органике, направляет на преклонение перед ним.

Роль Спасительницы этого мира берут на себя уже другие героини натурфилософской прозы второй половины XX века. Они предстают в двух воплощениях женского начала в зависимости от способа взаимодействия с природой. Праведница приходит к спасению мира через свою святость. Благо, заключённое в законах сохранения витальности, помогает Вечной Деве обрести Бога в утверждении жизни. Сохранение и продолжение бытия сближает её с материнской сутью природы. Такова героиня романа Ч.Т. Айтматова «И дольше века длится день» Алтун.

В отличие от праведницы мудрая женщина дарует миру спасение посредством разума. Однако от Вечной Девы она наследует безграничную жертвенность. Как и благое начало мира для праведницы, так и его разумность для мудрой женщины проистекают из биоса. Только вот к сохранению жизни вторую приводит глубинное её понимание. Отталкиваясь, как и праведница, от любви, мудрая женщина утверждает в ней свою духовность, но уже потом реализует роль Спасительницы, обретая единство с миром.

Сохранение бытия всего существующего проистекает из этико-биологического чувствования (святости) и осознания действительности (мудрости) героинями натурфилософской прозы второй половины. XX века-праведницы и мудрой женщины. В этих двух воплощениях раскрывается роль Спасительницы.

Заключение

О том, что человек и природа связаны неразрывными нитями, писали и говорили в прошлом веке все наши классики, а философы конца XIX - начала XX века даже установили связь между национальным характером и образом жизни русского человека, природой, среди которой он живет.

Евгений Базаров, устами которого Тургенев выразил мысль определенной части общества о том, что “природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник”, и доктор Астров, один из героев Чехова, сажающий и выращивающий леса и думающий о том, как прекрасна наша земля, - вот два полюса в постановке и решении проблемы “Человек и природа”.

А в модернистской и, в особенности, постмодернистской литературе происходит отчуждение от природы, оно принимает радикальный характер: «природа уже не природа, а «язык», система моделирующих категорий, сохраняющих только внешнее подобие природных явлений».

Ослабление связей литературы XX в. с «живой природой», правомерно объяснить не столько «культом языка» в писательской среде, сколько изолированностью нынешнего литературного сознания от большого человеческого мира, его замкнутостью в узком круге профессиональном, корпоративно-кружковом, сугубо городском. Но эта ветвь литературной жизни нашего времени далеко не исчерпывает того, что сделано и делается писателями и поэтами второй половины XX столетия: образы природы -- неустранимая, вечно насущная грань литературы и искусства, исполненная глубочайшего смысла.

В основе художественной реальности натурфилософской прозы лежит единство и многообразие бытия всего существующего. Мир социума как порождение искусственного, неестественного и хаотичного чужд той среде, которая сформировалась природно. Здесь всё подчиняется биосу, организованному логично; и гармонично. Каждый его элемент, даже в мельчайшей модификации, несёт в себе черты вселенского единства. Все сегменты действительности, отражающие устройство мироздания, при этом направлены на созидание бытия. Планетарный масштаб биоса поглощает техносоциум, уничтожающий порождённую экосистему, вносящий хаос в жизнь флоры и фауны, а также человека как её представителя.

И возникают в русской литературе зловещие образы “архаровцев”, “браконьеришек”, “туристов-транзисторщиков”, которым “сделались подвластны необъятные просторы”. “На просторах” они так резвятся, что за ними, как после Мамаева войска, - сожженные леса, загаженный берег, дохлая от взрывчатки и отравы рыба. Люди эти потеряли связь с землей, на которой они родились и выросли.

Вобрав в себя бесконечные метаморфозы бытия, их разумность и целесообразность, реальность, в натурфилософской прозе второй половины XX века стала пониматься в качестве природной. Творчество Ч.Т. Айтматова, В.П. Астафьева, А.Г. Битова, Б.Л. Васильева, С.П. Залыгина, Ю.П. Казакова, А.А. Кима, Л.М. Леонова, В.Г. Распутина отражает естественный, порядок: сосуществования Вселенной и личности, где последняя вынуждена подчиняться законам логоса, иначе может погибнуть.

В своих произведениях авторы-натурфилософы создают образ многомерного человека, восходящий к античным истокам. Взяв за основу учение о всеобщей гармонии Вселенной и полезной (унифицированной) красоте бытия всего существующего, они изобразили личность, достигающую совершенного единства с природой.

Такое состояние древнегреческий философ Эмпедокл в своём труде «О природе» определил как Сфайрос (Сферос). В свою очередь, человек в качестве частицы бытия также обрёл его черты. Следовательно, апогеем существования личности стало достижение формы Сфайроса. Натурфилософское понимание действительности определило путь развития природного человека и наделило его особыми чертами. Отсюда его биологическая разумность, повышенная способность к рефлексии на планетарном уровне, чувство родства с вселенским МЫ, ощущение бесконечности круговорота вещей и событий, через которое постигается бессмертие. Шаровидная форма Сфайроса позволяет личности осязать природу и наделяет её всепроникаемостью, помогающей в пределах собственной телесности обнаружить своё атомарное устройство -- частицу космоса.

Ещё одной отличительной особенностью многомерного человека является его взаимоотношение с другими представителями флоры и фауны. От любования совершенством всего живущего личность приходит к осознанию равных прав между проявлениями бытия. Таким образом, утверждается ряд ценностных аспектов действительности, в согласии с которыми пребывает человек. Они касаются онтологической, религиозной, нравственной и эстетической сущностей реальности многомерной личности.

Человек-Сфайрос пытается постигнуть, загадку природы и определить целесообразность своего существования. Осмысливая закономерное развитие бытия всего живого, он создаёт личную концепцию миропонимания; например, Вадим из романа Л.М. Леонова «Пирамида».

Культ разума становится для многомерного человека движущей силой витальности. Отприродная мысль выступает как конструктивный элемент в сознании натурфилософской личности. В ней видится и суть бытия человека, итог его жизни. Далёкие по своему содержанию от гамлетовских размышления гомеомерической личности приобретают онтологическую ценность. Об этом прямо говорится в произведениях авторов-натурфилософов, например, в рассказе В.Г. Распутина «Век живи - век люби». Онтологическая ценность становится одной из ведущих на пути реализации человеком своей идеи -- атома. Планетарный масштаб размышлений позволяет личности выйти на уровень Сфайроса, осознав себя как микрокосм Вселенной.

Суть бытия для героя натурфилософской прозы второй половины XX века заключается не только в попытке постичь разум природы, но и в благоговейном преклонении перед ней. Оно не сводится к фанатичному любованию, а вызывает в личности трепетное отношение к нетленному. Вечность, отличающая особенность бытия всего существующего, понимается многомерным человеком как божественное начало мира. Природа и зиждительный источник витальности отождествляются. Так, человек обретает бессмертие не только в мысли, но и в бытии всего существующего. Это происходит, например, с героями романа A.A. Кима «Онлирия».

Религия, воплощение добра и вера в него становится мерилом ценности жизни человека по отношению к природе. Бытие всего существующего в облике Вседержителя заключает в многомерной личности некий благой потенциал, направленный на совершенствование бессмертной души Вселенной, многообразного единства МЫ.

Через отношение к природе выражаются и критерии биоэтики в понимании человека-Сфайроса. Экологические ценности утверждают связь моральных аспектов бытия человека с его отношением к биосу. Природа становится беззащитной перед проявлениями социума. Технически вооружённый человек, рождённый в искусственном общественном сознании, уничтожает бытие всего существующего.

Природные ресурсы, воспринимаются людьми как материальное богатство, например, в произведении С.П. Залыгина «Экологический роман». Такое отношение к биосу ведёт к гибели самого человека, влекомого социальной реальностью.

Герой повествования в рассказах «Царь-рыба» В.П. Астафьева осознаёт витальную направленность биоса, придуманный социумом промысел становится чужд Акиму по его биологической природе. Действующее лицо произведения автора-натурфилософа растёт нравственно. Через отношение к природе выражаются экологические ценности личности. Моральный аспект бытия -- биоэтика, обозначенный как дилемма между биосом и социумом, становится ещё одним сегментом действительности, способствующим достижению человеком формы Сфайроса.

В натурфилософской прозе второй половины XX века появляется антипод человека-Сфайроса. Главной их противоположностью является выбор жизненного пути. В одном из своих рассказов Ю.П. Казаков обозначил подобного героя как человека, стремящегося к «лёгкой жизни». Образ отличается принятием такой модели поведения, которая сводится к простоте бытия, бесхитростному обращению к окружающим. Герой является закономерным порождением социума, позволяющего легковесность в чувствах и отношениях. Например, Гога Герцев («Царь-рыба» В.П. Астафьева) меняет медаль у Киряги-деревяги ради собственной выгоды.

Натурфилософская проза второй половины XX века оттеняет подобную простоту восприятия реальности безразличным и даже потребительским отношением героя к природе. Бытие всего существующего становится для человека «лёгкой жизни» способом обретения материальных благ. Поверхностное восприятие действительности уничтожает природу. Следовательно, глубинность чувств по отношению к биологизированной реальности, частицей которой является сам человек, становится ещё одним нравственным критерием, отличающим сущность Сфайроса.

В то же время натурфилософская проза второй половины XX века создаёт образы детей, чьё моральное развитие в раннем возрасте повлияло на дальнейший рост гомеомерической личности. Ребёнок-совершенство, выполняющий функции Спасителя, появляется в произведениях A.A. Кима, Ю.П. Казакова и других авторов-натурфилософов. Пора детства изображается как период наибольшей близости человека к природе. В ощущении своего родства с ней ребёнок познаёт основные нравственные ориентиры существования не просто в мире людей, но и во вселенском единстве МЫ, как это делает Арина в одноимённой роман-сказке A.A. Кима. Дитя в натурфилософской прозе черпает моральную чистоту в природе и с таким багажом отправляется во взрослую жизнь. При этом важно, что ребёнок-совершенство уже достиг формы Сфайроса.

Познание, чувствование, нравственное переживание событий в природной действительности, преклонение перед её совершенством превращаются для многомерной личности в акт эстетического любования. Прекрасное в биосе становится неотъемлемой частью сознания человека при обретении им статуса Сфайроса. Красота мира наполняется для героя натурфилософской прозы второй половины XX века глубинным смыслом: она отражает совершенную устроенность органики и полезность всего существующего. В ней наблюдается единство формы и содержания, гармония, которой так не хватает человеку в социуме.

Эстетизм в видении реального мира является необходимой составляющей в совершенствовании личности, с натурфилософской точки зрения. Тайна природы понимается многомерной личностью как загадка красоты. Даже телесная привлекательность человека становится, проявлением совершенства и гармоничности биоса. Поэтому в эстетическом любовании прослеживается путь постижения органического мира, рождается ощущение родства, с ним, как это происходит с главным героем повести A.A. Кима «Утопия Турина». Вселенная невозможна без гармонии и красоты. Следовательно, в становлении человека-Сфайроса большая роль отводится эстетическим ценностям.

Натурфилософская проза второй половины XX века создаёт неповторимый образ многомерного человека, созидающего своё бытие в природе. Он не только близок ей, но и ощущает себя её частицей -- атомом. Типологические особенности модели поведения человека - Сфайроса позволяют отнести его к той или иной характерологической группе в зависимости от его ценностных сущностей с учётом проявлений мужского и женского начала. Созданная в творчестве авторов второй половины XX века (Ч.Т. Айтматова, В.П. Астафьева, А.Г. Битова, Б.Л. Васильева, С.П. Залыгина, Ю.П. Казакова, A.A. Кима, Л.М. Леонова, В.Г. Распутина) концепция личности даёт возможность рассматривать натурфилософскую прозу как самостоятельное направление в русской литературе, отличающее ее, например, от деревенской прозы.

ЛИТЕРАТУРА

1. Белая, Г.А. Художественная мир современной прозы Текст. - М.: Издательство «Наука», 1983 - 192с.

2. Борейко, В.Е. Красота природы и экологическая этика Электронный ресурс.

3. Васильева, Т. Философия и поэзия, перед загадкой природы. О природе вещей. М.: Издательство «Художественная литература», 1983.

4. Великанов А., Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература: Учебное пособие. М: Издательство «Наука», 1999.

5. Гапон Е.С. Художественная концепция личности в творчестве В.Г. Распутина 1990-х 2000-х. - Армавир, 2005 - 167 с.

6. Гончаров, П.А. Творчество В.П. Астафьева в контексте русской прозы 1950 1990 годов. - М.: Издательство «Высшая школа», 2003-385 с.

7. Грознова H.A. Творчество Леонида Леонова и традиции русской классической литературы: Очерки. - Л.: Издательство «Наука», 1982-312 с.

8. Залыгин С.П. Литература и природа.// Новый мир. 1991. №1. с. 10-17

9. Кузнецов Ф.Ф. «Истинная земля» Виктора Астафьева. Очерки; статьи, портреты - М: Издательство «Советская, Россия», 1980.

10. Кузнецова, A.A. Проза Ю.П. Казакова (Проблематика и поэтика). - Тверь, 2001-185 с.

11. Липин, С.А. Человек глазами природы: Монография - М.: Издательство «Советский писатель», 1985- 232 с.

12. Панкеев, И.А. Валентин Распутин: По страницам произведений. - М.: Издательство «Просвещение», 1990-144 с.

13. Петишев А. Человек и природа в романе «Русский лес». К 80-летию со дня рождения Л.М. Леонова // Литература в школе. 1979. №2. с. 56-57

14. Пискунова С., Пискунов В. В пространствах новых. Миры и антимиры натурфилософской прозы. С. Пискунова, В. Пискунов // Литературное обозрение. 1986. №11. с. 13-19

15. Розанов, В.В. О писательстве и писателях. В.В. Розанов. М.: Издательство «Республика», 1995 - 734с.

16. Розанов В.В. О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания Текст. / В.В. Розанов. СПб.: Издательство «Наука», 1994-540с.

17. Ростовцева, И.И. «Здесь со своею болью обитаю я» Текст./ И.И. Ростовцева // Леонид Леонов в воспоминаниях, дневниках, интервью.- М: Издательство «Голос». 1999, с. 558-568

18. Смирнова, А.И. Актуальные вопросы изучения современной натурфилософской прозы. // Природа и человек в художественной литературе: Материалы Всероссийской научной конференции. Волгоград: Издательство ВолГУ, 2001, с. 5-13

19. Спивак P.C. Русская философская лирика. 1910-е годы. И.Бунин, А. Блок, В. Маяковский: Учебное пособие. - М.: Издательство «Флинта»; «Наука», 2005 - 408 с.

20. А. И. Смирнова Русская натурфилософская проза второй половины ХХ века: Учебное пособие - электронный ресурс.

21. Трефилова Г. Время выбора (Художественное осмысление взаимоотношений человека и природы в советской литературе).// Вопросы литературы. 1981. №12. с. 7-49

22. Эпштейн М.Н. «Природа, мир, тайник вселенной»: Система пейзажных образов в русской поэзии. - М.: Издательство «Высшая школа», 1990. 303 с.

Размещено на Allbest.ru