Великий английский поэт Шелли

Надо ль, бритты, для вельмож

Сеять вам ячмень и рожь?

Надо ль ткать вам для господ

Дни и ночи напролет?

Ты сеял хлеб - другой скосил;

Ты ткани ткал - другой сносил;

Ты меч сковал - другим он взят;

Ты клад нашел - и отнят клад.

Так сей не для господских ртов

И клад ищи не для воров,

Тки для своих усталых плеч

И куй себе в защиту меч.

(Перевод В. Лейтина).

У Шелли возникает жизненный, новый, небывалый в литературе образ общества в его реальных классовых противоречиях. Могучее, новаторское обобщение: трудовой народ как законный хозяин жизни, творец и создатель всех ее ценностей, обманутый и ограбленный, - но лишь до поры до времени, - ничтожной кликой паразитов...

Шелли начинает все яснее понимать непримиримость социального конфликта и неизбежность революционного столкновения с угнетателями. «Шелли любил народ и уважал его», - писала Мэри Шелли, чьи комментарии к собранию сочинений Шелли представляют собою драгоценный историко-литературный документ. «Он считал, что столкновение между двумя классами общества неизбежно, и с жаром спешил стать на сторону народа».

Подъем национально-освободительной борьбы в 1820 и 1821 гг. также вызвал горячий отклик в поэзии Шелли. Подобно Пушкину и декабристам, Байрону и Стендалю, подобно всем передовым людям Европы, Шелли с напряженным вниманием следил за ходом национально-освободительного движения в Испании, Италии, Греции, выражая свое сочувствие мужественным борцам за национальную независимость.

В примечаниях к «Элладе» Мэри Шелли следующим образом характеризует исторические события, отразившиеся в творчестве поэта: «В начале 1821 года юг Европы находился в состоянии великого политического возбуждения. Революция в Испании подала сигнал Италии, были организованы тайные общества; и когда Неаполь поднялся, чтобы провозгласить конституцию, призыв был поддержан повсюду, от Бриндизи до подножия Альп... Шелли, как и все истинные защитники свободы, наблюдал за событиями в Испании и Италии... Его интерес к этим событиям был огромным... Он с восторгом услышал о революции в Генуе. Всей душой он праздновал ее победу...».

Под живым впечатлением событий Шелли пишет свою «Оду Неаполю», «Оду свободе» и другие стихотворения, воспевающие героическую борьбу испанских и итальянских патриотов.

Сверкнула молнией на рубеже

Испании - свобода, и гроза -

От башни к башне, от души к душе -

Пожаром охватила небеса.

Моя душа разбила цепь, мятясь,

И песен быстрые крыла

Раскрыла вновь, сильна, смела,

Своей добыче вслед - таков полет орла.

(«Ода свободе», перевод В. Меркурьевой).

Шелли призывает народы Италии и Испании к упорной борьбе за свободу.

А когда, после подавления революции в Испании и Италии, центр национально-освободительного движения переместился в Грецию, Шелли посвятил греческому народу свое последнее большое произведение - лирическую драму «Эллада» (Hellas), вышедшую в 1822 г.

Прозорливость Шелли сказалась в его оценке национально освободительного движения в Южной Европе. Шелли рассматривает события в Испании, Италии и Греции не как единичные эпизоды истории, а как звенья многовековой, упорной борьбы народов за освобождение, под знаком которой пройдет все грядущее столетие.

«Губители человечества знают, кто их противник, - пишет Шелли в предисловии к «Элладе». - Они правы, приписывая восстание в Греции тому же духу, перед которым они трепещут повсюду в Европе. Этот противник хорошо; знает силу и коварство своих врагов; он выжидает минуты их предстоящей слабости и неизбежного раскола, чтобы вырвать кровавые скипетры из их рук».

В «Элладе» реалистические элементы сочетаются с фантастикой, которая появляется у Шелли всегда, когда он обращается к будущему. Шелли знакомит нас с действительными историческими событиями на Балканах, где идут напряженные бои между греческими повстанцами и турецкой армией. Султан Махмуд ждет известий с поля боя. Он слышит о героическом сопротивлении греческих патриотов. Об их легендарных дея-ниях торжественно повествует хор. И хотя победа остается за турками, беззаветная храбрость, с которой повстанцы защищали свою угнетенную родину, внушает смертельный ужас тиранам. Они понимают, что борьба не кончена и. свобода живет. Речь Махмуда полна тревоги, он чувствует, что власть его не вечна.

Вверху развал, анархия внизу,

Террор извне, измены изнутри, -

И чаша разрушения полна...

Греческое восстание предстает в драме на грозном фоне общеевропейских и мировых революционных событий. По-современному актуально звучат выпады против Англии, которыми изобилует драма. Шелли показывает агрессивную, захватническую политику Англии на Балканах, ее предательскую роль по отношению к Греции. Турецкая реакция заранее ликует, предвидя, что Англия поможет задушить греческое восстание:

Победа! Купленный британец шлет

Исламу океанские ключи.

Затмится крест. Британцев мастерством

Руководима, Оттоманов мощь,

Как гром, сразит мятежных...

Шелли трезво оценивает международную обстановку. Ему ясно, что соединенные силы европейской реакции готовы потопить в море крови молодые всходы свободы. Но мысль его улетает вперед, обгоняет события. Драма завершается торжественным песнопением. Хор возвещает наступление золотого века - мысль, неоднократно повторяющуюся у Шелли. Всякий раз она звучит все увереннее:

Век величайший бытия

Идет -- век золотой;

Земля меняет, как змея,

Вид старый зимний свои...

В финале драмы является видение новой, освобожденной Эллады:

Встают холмы иной Эллады

Из волн ее еще светлей;

Мчит к утренней звезде каскады

Свои иной Пеней...

(Перевод В. Меркурьевой).

Политическая лирика Шелли 20-х годов проникнута тем же непоколебимым оптимизмом, который, в целом, составляет отличительную особенность его революционного романтизма. Эпиграфом к «Оде свободе» он избирает известные слова из «Чайльд Гарольда» Байрона: «Мужай, Свобода! Ядрами пробитый, твой реет стяг наперекор ветрам».

Образ желанной свободы в ослепительно ярких красках возникает в политической лирике Шелли. Нет для поэта ничего краше и величественнее свободы.

Как зиждительный ливень могучей весны,

На незримых крылах ты над миром летишь,

От народа к народу, в страну из страны,

От толпы городской в деревенскую тишь,

И горит за тобой, тени рабства гоня,

Нежный луч восходящего дня.

Революционная сатира Шелли, как и вся его политическая лирика последних лет, свидетельствует о несомненной эволюции Шелли к реализму. Приходя к более ясному пониманию важнейших закономерностей современной действительности, Шелли ищет новую форму изображения жизни. В его произведениях 20-х годов жизнь все чаще предстает в ее конкретных исторических чертах.

Эта реалистическая тенденция, наметившаяся уже в драме «Ченчи», особенно сильна в сатирической поэме Шелли «Питер Белл третий» (Peter Bell the Third, написана в 1819 г., напечатана посмертно в 1839 г.). Поэт прибегает к сатирической фантастике, но основное ядро поэмы реалистично по содержанию.

Действие развертывается то на земле (в Англии), то в аду. Но этот ад никак не отличишь от современного Шелли Лондона, а сатану - от почтенного и состоятельного английского джентльмена. Его можно принять и за государственного мужа, совершившего преступление, и за поэта, продавшего свое перо. Поэма содержит глубокое и беспощадное разоблачение внешней и внутренней политики Георга III. Реалистическими штрихами показывает поэт бедственное положение английского народа.

Сам Питер Белл - герой этой поэмы - представляет собою обобщенный тип ренегата, ханжи, ценою предательства: купившего себе славу и признание сильных мира сего. Прообразами Питера Белла послужили поэты «Озерной школы» - Вордсворт и Саути, которых беспощадно разоблачают в эти годы и Байрон, и Шелли.

Реалистическим произведением обещала быть незаконченная трагедия Шелли «Карл I» (Charles the First), над которой он работал в 1822 г. Здесь Шелли обращается к английской истории, к революции 1648 года, представлявшей для поэта живой интерес с точки зрения современности.

В первых пяти сценах трагедии, которые успел набросать Шелли, дана развернутая картина Англии накануне революции и гражданской войны. Шелли правдиво воссоздает расстановку классовых сил в стране, а также смысл социального конфликта, который приводит в движение все события в этом замечательно задуманном произведении. Он блестяще вскрывает тупоумие, варварство и жестокость Карла I, королевы Генриетты, Страффорда и всей феодальной клики.

Верно и сочувственно обрисован второй, враждебный правящим кругам, лагерь. Это народ и его вожаки - пуритане. Шелли показывает, как растет народное недовольство. Тщетно старается правительство усыпить народную бдительность, обезглавить, обезоружить народ массовыми репрессиями. То там, то здесь поднимается возмущение. Отважный протестант Бэствик обличает феодальную реакцию и предрекает ее скорую гибель. Король испытывает смертельный страх перед народом.

Исторический анализ Англии первой половины XVII века в трагедии «Карл I» обнаруживает политическую зрелость Шелли и содержит глубоко актуальный, современный смысл - призыв к борьбе против реакции.

Преждевременная смерть помешала Шелли закончить эту драму, как и философскую поэму «Торжество жизни» (The Triumph of Life, 1822), где в последний раз прозвучала уверенность поэта в том, что все в мире стремится вперед, и ничто не может остановить неумолимого хода истории.

Тенденцию к реализму можно обнаружить и в так называемой пантеистической лирике, вернее говоря, в лирике, посвященной природе, представленной в последние годы жизни Шелли такими шедеврами, как «Ода западному ветру» (1819), «Облако» (1820), «К жаворонку» (1820), «Аретуза» (1820), «Гимн Аполлона» (1820), «Гимн Пана» (1820) и другие. Природа по-прежнему занимает почетное место в лирике Шелли, но характер ее изображения меняется. Образ ее становится все более жизненным, чувственно осязаемым, материальным. Описания природы утрачивают дидактичность и отвлеченность, присущую поэзии Шелли более раннего периода, становятся многогранными, живыми и точными.

Шелли насыщает описания природы глубоким философским и политическим смыслом. В пейзаже Шелли нет ни мрачных тонов, присущих пейзажам Байрона, ни слащавой сентиментальности, характерной для поэтов «Озерной школы». Природа у Шелли - это свободная стихия («Ода западному ветру», «Облако» и др.); по контрасту с нею становится очевиднее порабощение человека человеком. Природа прекрасна и величественна, ей чуждо страдание, ставшее уделом угнетенного человечества. Природа укрепляет в человеке любовь к жизни, к свободе, волю к борьбе.

Свои картины природы Шелли насыщает революционным, боевым содержанием. Такова его знаменитая «Ода западному ветру», которая принадлежит к шедеврам английской поэзии. Жажда революционного подвига, действия, могучий порыв к свободе слышатся в обращении поэта к ветру:

Будь облаком - тебе бы вслед летел,

Волной - твоим движеньем, я бы рос,

Не так свободен, но порывно смел,

Как ты, о самовластный!..

Стремительный, будь мной! В меня вселен,

Ты, буйный дух, моею стань душой.

Взвей мысль мою--она, как лист, суха,

Но, мертвая, рожденье даст другой.

И заклинанием этого стиха

Развей мои слова на целый свет,

Как искры и золу из очага.

Моим устам дай вещий твой завет:

Зима идет -- Весна за нею вслед.

(Перевод В. Меркурьевой).

Природа у Шелли вдохновляет и окрыляет человека на борьбу. Могучий гимн во славу природы, которая живет и развивается, меняет свои формы и никогда не умирает, сливается с революционным призывом, одухотворяющим все творчество великого английского поэта.

В поэтическом наследии Шелли большое место занимает его любовная лирика, в значительной степени автобиографическая,

В его стихотворениях раскрывается благородная натура поэта, остро и чутко воспринимающего все прекрасное. Шелли передает тончайшие переливы и движения чувства - надежды, радости и страдания, ненасытное стремление к счастью и гармонии, наперекор грубой, жестокой прозе жизни. Большинство интимных стихотворений поэта посвящено Мэри Годвин, его возлюбленной, жене и другу. Шелли уже создает законченного реалистического портрета любимой женщины, но глубокие чувства, которые она возбуждает в поэте, задушевно и выразительно переданные в его стихах, помогают дорисовать образ одной из интереснейших женщин его эпохи, верной и доброй подруги поэта-изгнанника.

Мне чудится, что любишь ты меня,

Я слышу затаенные признанья,

Ты мне близка, как ночь сиянью дня,

Как родина в последний миг изгнанья.

(«Мэри Годвин», 1814).

Человечность, искренность и глубина чувства, чуждого ложной экзальтированности, манерности и рисовки, составляют характерную особенность любовной лирики Шелли.

Наиболее яркие, проникновенные и поэтичные произведе-ния в этом роде он создает в «итальянский» период, когда, кроме любовных сонетов, появляется одно из замечательных его произведений - лирическая поэма «Эпипсихидион» (Epipsychidion; 1821).

Страстная, энергично выраженная лирическая тема, навеянная сочувствием поэта к судьбе молодой итальянки Эмилии Вивиани, насильно заточенной в монастырь, перерастает в то же время в тему гражданскую. Шелли отстаивает право человека свободно чувствовать, жить и любить, предаваться всем радостям жизни, наслаждаться всеми благами природы.

В порыве романтической мечты поэт рисует торжество любви над тиранией и угнетением:

Твой час настал: твоей судьбы звезда

Взойдет над опустевшею тюрьмою.

Хоть стража здесь не дремлет никогда,

Хоть дверь крепка, и прочною стеною

Тюремный двор, как панцирем, одет -

Для истинной любви преграды нет.

Как молния, она прорвется всюду,

Подвластно все ее живому чуду,

Любовь сильней, чем смерть: она всему

Дает блаженство нового рожденья,

Разрушив склеп, оттуда гонит тьму,

И приобщает к свету своему

Всех мертвых, кто раздавлен был скорбями,

Кто в хаосе стонал, гремя цепями.

Несмотря на некоторые следы влияния платонизма, сказывающиеся в идеалистическом представлении о всесилии абстрактной «любви», поэма «Эпипсихидион» полна искреннего и глубоко прочувственного жизненного содержания, которое гармонирует с ее образной формой.

Любви кипучей творческою властью,

Мы можем эти блага разделить

И тем полней служить людскому счастью,

Полнее зло и горе устранить.

То истина великая, святая,

В ней кроется родник живой воды,

В ней бьется луч негаснущей звезды,

Дрожит надежда вечно молодая.

И каждый, кто вкушал от этих вод,

Склонившись, поднимался освеженный,

Яснее видел синий небосвод...

И характерно, что и в лирической, интимной теме как лейтмотив звучит тема будущего, тема счастья, которое тщетно ищут отдельные люди, но которое рано или поздно станет уделом всего человечества:

Здесь мудрые, чей ум горит светло,

Грядущим поколеньям завещали,

Возделывать забытые поля,

Чтоб в лучший час пустынная земля

Забрезжилась Эдемом благодатным.

В любовной лирике, как ив философской и политической поэзии Шелли, природа разделяет все радости и переживания человека. Поэт создает очень тонкие и выразительные параллели между миром человеческих чувств и миром неодушевленной природы, которые помогают ему глубоко и ярко раскрыть лирический образ. В стихотворении «Философия любви» (1819)

Шелли при помощи природы старается передать всю силу, значительность и правомерность чувства любви:

Ручьи сливаются с рекою,

Река стремится в Океан;

Несется ветер над землею,

К нему ласкается туман.

Все существа, как в дружбе тесной,

В союз любви заключены.

О, почему ж, мой друг прелестный,

С тобой мы слиться не должны.

Смотри, уходят к небу горы,

А волны к берегу бегут;

Цветы, склоняя нежно взоры,

Как брат к сестре, друг к другу льнут.

Целует ночь морские струи,

А землю - блеск лучистый дня.

Но Что мне эти поцелуи,

Коль не целуешь ты меня.

В любовной лирике Шелли полно и ярко развивается гуманистическое, жизнеутверждающее представление поэта о естественном праве человека на наслаждение; его любовная лирика совершенно чужда и враждебна спиритуалистической экзальтации и аскетизма реакционно-романтической поэзии с ее противопоставлением лирической «небесной» любви - земному, «греховному» плотскому началу. Любовь у Шелли - это земная, пылкая страсть, которая, вместе с тем, выступает как одухотворенное, облагораживающее начало, как чувство, не противоречащее общественным устремлениям и идеалам людей (каким она являлась, например, у Мура или Лэндора), а, напротив, побуждающая их к борьбе за общественное благо. В романтической форме, прибегая иногда (например, в поэме «Эпипсихидион», в «Гимне интеллектуальной красоте» и др.) к символам и аллегориям, окрашенным налетом платонизма, Шелли пытается утвердить, как свой идеал, как основу человеческого счастья, гармонию личного и общественного начала. Эта попытка была уже сама по себе новаторским завоеванием Шелли - поэта и мыслителя.

В области стихосложения, метрики, рифмы и ритма Шелли выступает как один из выдающихся новаторов английского стиха. Опираясь на традиции английского национального стихосложения, Шелли, подобно Байрону, охотно использует в своих произведениях и так называемую спенсерову строфу («Восстание Ислама», «Адонаис» и др.), прочно вошедшую в обиход английской поэзии со времен Возрождения; вместе с тем, он обращается и к белому нерифмованному стиху («Королева Маб», «Прометей», «Ченчи», «Карл I»), столь любимому Шекспиром и Мильтоном. В лирике он часто использует сонет - форму, хотя и сложившуюся под влиянием итальянского Ренессанса, но органически усвоенную в Англии и ставшую национальной. Шелли не раз ссылался на свою связь с национальной поэтической традицией Спенсера, Шекспира, Мильтона. Так, например, в предисловии к «Восстанию Ислама» он пишет: «Я выбрал для своей поэмы спенсерову строфу, - размер необычайно красивый, - не потому, что я считаю ее более тонким образцом поэтической гармонии, чем белый стих Шекспира и Мильтона, а потому, что в этой последней области нет места для посредственности: вы должны одержать победу или пасть. Этого, пожалуй, должен был бы желать дух честолюбивый. Но меня привлекало также блистательное звуковое великолепие, которого ум, напитанный музыкальными мыслями, может достигнуть в этом размере правильным и гармоничным распределением пауз». Это стремление к музыкальности стиха является одним из важнейших проявлений новаторства Шелли в области художественной формы.

В поэзии Шелли английский стих достигает не известной прежде мелодичности и разнообразия ритма и рифмы.

Излюбленным размером стиха Шелли является традиционный английский ямб, хорей. Однако он часто пользуется и смешанными ритмами. Стих Шелли, всегда очень динамичный, стремительный и порывистый, по своему ритму соответствует общему духу его творчества, окрыленного пафосом свободы, устремленного к светлому будущему. Новаторство Шелли проявляется и в создании нового для английской литературы жанра революционной песни-марша, в которой традиционные английские ритмы звучат по-новому, боевым, мобилизующим призывом. Такова, например, заключительная часть «Маскарада анархии» и «Песни людям Англии», которые пользовались широкой популярностью у чартистов.

Вопрос о ритмических, музыкальных принципах стиха Шелли - это большая и самостоятельная тема, еще ожидающая своего исследователя. Шелли варьирует в каждом новом своем произведении рифмы и ритмы, ударения, аллитерации, организацию строф, припевы, повторы; стремясь к максимальной выразительности идеи, он избегает ритмического интонационного однообразия и в пределах каждого произведения.

Для «Освобожденного Прометея», «Эллады» и других произведений Шелли характерно как бы симфоническое построение: различные стихотворные лейтмотивы, сменяя и оттеняя друг друга, сливаются в общем идейном и музыкальном единстве сложной симфонии шеллиевского стиха.

Важной особенностью музыкальной структуры стиха Шелли является аллитерация. И ад у кого из его современников этот прием не доведен до такого совершенства, как у Шелли. Характерно, например, использование аллитерации в «Оде к западному ветру» для звуковой характеристики осеннего ветра:

О wild West Wind, thou breath of Autumn's being...

В «Освобожденном Прометеё» в словах Ионы аллитерация выразительно передает шелест отшумевших звуков, о которых она говорит сестре:

Ah me! sweet sister,

The stream of sound has ebbed away from us...

Легко и свободно рифмует Шелли свой стих. Помимо конечной рифмы, он пользуется для большей музыкальности и напевности и так называемой внутренней рифмой, которую можно встретить и в «Освобожденном Прометеё» и в «Элладе», и в «Облаке», и во многих других произведениях.

Поэтическое творчество Шелли последних лет, как и его теоретические работы свидетельствуют о том, что он упорно работал над усовершенствованием своего стиха, видя в его музыкальности, выразительности и доходчивости важнейшее условие для осуществления великой общественной миссии поэзии

Наследие Шелли и по сегодняшний день является предметом политической борьбы. Сто тридцать лет, прошедшие со Дня его смерти, нисколько не притупили, не смягчили ненависти, питаемой реакционерами к великому английскому поэту, ибо актуально, по-современному звучит гневный протест Шелли против войны и угнетения. История нашего времени подтвердила жизненность благородной мечты поэта о грядущем торжестве мира и свободы, воплощенной в его стихах:

Придет ли светлый день, когда народ

Бессмысленность кровавых войн поймет!

Богатство, гордость, ложь и честолюбье

Исчезнут, словно сон, как братья люди

Под ярким солнцем счастья заживут

И там, где смерть царит, сады взойдут.

(Перевод К. Б.).

Как и все передовое наследие демократической культуры. Творчество Шелли продолжает жить и в наше время и служит действенным оружием в борьбе за мир и свободу народов.