Концепт "Город" в идиостиле И.А. Бродского

Однако описываются не только здания, сооружения, относящиеся к сфере быта, но и здания, связанные с духовной жизнью человека: театр: «Навсегда опустившимся занавесом в театре» [В Англии / Остановка в пустыне, С.328], музей, библиотека, дворец культуры, храм, церковь: «сломали греческую церковь» [Остановка в пустыне / Остановка в пустыне, С. 177], костел, собор.

Если сравнивать эти две сферы существования города - сферу быта и сферу духовной жизни - по числу контекстов, их представляющих, то «бытийная» сфера представлена 165 контекстами, тогда как сфера «духовности» - только 30. Уже здесь мы можем увидеть одну из авторских идей: в городе прекращается жизнь человека как духовного существа, как существа, тесно связанного с Богом и природой. В городе человек живет материальными, «приземленными» интересами. Город «поглощает», и даже если человек хочет вырваться, убежать, он не позволит этого сделать, он не отпустит: «Ногу тянет запутаться в уличной паутине» [Лидо/ Пейзаж с наводнением, С. 71], «гранит / пусть обнимет меня, / пусть поглотит» [Стансы городу / Избранные стихотворения, С. 12 ].

2.5.2 Концептуальная зона 2: город как его жители

Эта концептуальная зона выражена эксплицитно, т. к. находит свое отражение в толковых словарях. Эту зону представляет 88 контекстов (7% от общего числа), 28 лексических единиц. Самые частотные - прохожий: «прохожие таращатся в окно» [Из школьной антологии / Остановка в пустыне, с. 123 ], «прохожий с мятым лицом, сравнимым во тьме со снятым / с безымянного пальца кольцом» [Лагуна /Избранные стихотворения, С. 249 ], «прохожий тонет в желтой пелене»[Гуернавака / Избранные стихотворения, С. 263], толпа: «Там толпа говорит, осаждая трамвайный угол, / на языке человека, который убыл»[Декабрь во Флоренции / Избранные стихотворения, С. 295 ], «Всюду полно людей, стоящих то плотной толпой, / то в виде очередей» [FIN DE SIECLE / Пейзаж с наводнением, С. 45]. При обозначении жителей не используются имена собственные По всей видимости, этим автор воплощает идею обезличивания человека в городе, утрату им индивидуальности, самости, подчинение толпе: «Все лица как пятна» [24 декабря 1971 года / Избранные стихотворения, С. 223], «Человек становится здесь жертвой толчеи» [Литовский дивертисмент / Избранные стихотворения, С.216].

В целом, жители города изображены в «темных красках», негативных чертах. Чаще всего это больные, пьяные, нищие: «Плывет в тоске необъяснимой / пчелиный хор сомнамбул, пьяниц. / В ночной столице фотоснимок / печально сделал иностранец, / и выезжает на Ордынку / такси с больными седоками, / и мертвецы стоят в обнимку / с особняками» [Рождественский романс / Остановка в пустыне. С.11], «бродяга - грек с небритым инвалидом / играют в домино» [POST AETATEM NOSTRAM / Избранные стихотворения, С. 204], «никчемный сброд: дурные манеры, / пятна, драные петли» [Мерида / Избранные стихотворения, С. 265], «грязный, очумелый / народ толпится позади дворца» [Anno Domini / Остановка в пустыне, С. 90]

Снова присутствует идея о духовной гибели человека в городе, когда начинают преобладать «материальные» интересы: «грудой свертков навьюченный люд: каждый сам себе царь и верблюд» [24 декабря 1971 года / Избранные стихотворения, С. 223].

Чаще всего встреча с жителями происходит на улице, довольно редко - в кафе или каком - то другом помещении.

Характерной чертой является то, что автор не упоминает среди жителей города близких, друзей. Только однажды, в виде исключения, он говорит о матери и друге. Это продолжает развивать идею о духовном умирании в городе: человек теряет связь с близкими людьми и остается с городом «один на один», теряется среди толпы с кучей свертков и забывает о своем истинном «Я».

2.5.3 Концептуальная зона 3: город как живое существо

Эта зона выражена имплицитно, т.к. не отражает значения лексемы «Город», отраженный в словаре, а помогает понять индивидуально - авторское восприятие города. Эту зону представляет 229 контекстов (20% от их общего числа). Ее представляют около 150 лексических единиц.

Город как живое существо обладает органами чувств, может видеть, осязать: «с дальнозоркостью отпрыска джулий, октавий, ливий / город смотрит тебе вдогонку, точно распутный витязь» [На Виа Джулиа Избранные стихотворения, С. 392]. Город имеет брови: «карнизы - бровью», глаза: «о синева бойниц / (глазниц!)»,икры: «голые икры кривых балясин» [Саен-Пьетро / Избранные стихотворения, С.341], ребра: «ребер больше там у пыльной батареи / в подъездах, чем у дам» [Пятая годовщина / Избранные стихотворения, С. 321], позвоночник: «скорлупа куполов, позвоночники колоколен» [Сан-Пьетро] и даже крылья: «ставни широко растопырены, точно крылья».

Река предстает рекой и блузкой: «река - как блузка, на фонари расстегнутая» [С февраля по апрель / Избранные стихотворения, С.194], «река высовывалась из-под моста, как из рукава - рука, / <…> впадала в залив, растопырив пальцы»,деревья - легкими: «голые деревья / как легкие» [С февраля по апрель]. Город даже может иметь прическу: «в узкой стриженой под полубокс аллее» [В Англии / Избранные стихотворения, С. 328], «мимо стройных нагих колонн с дорическою прической» [Развивая Платона / Избранные стихотворения, С. 298]. Город, как живое существо, может болеть: «тело в плаще, ныряя в сырую полость / рта подворотни, / по ломаным, / обветшалым / плоским зубам поднимается мелким шагом / к воспаленному небу с его шершавым / неизменным «16» [Декабрь во Флоренции / Избранные стихотворения, С. 295], «асфальт вне себя от оспин».

Город как живое существо обладает сознанием, может испытывать эмоции: «по прохожим себя узнают дома» [Мексиканский романсеро / Избранные стихотворения, С. 267], «городам тоже / свойственны лишние мысли, желание счастья, / плюс готовность придраться к оттенку кожи» [На Виа Джулиа], «чем длиннее улицы, тем города счастливей», «города знают правду о памяти» [там же].

Город говорит, поет, производит и слышит множество звуков. У города есть своя «музыка». Город воет, ревет, жужжит: «жужжало мото-вело», [Речь о пролитом молоке / Избранные стихотворения, С. 80], свистит, смеется, рычит, поет, бормочет, ворчит, хрипит, кашляет: «и кашляют грачи в пустынном парке»[EINEM ALTEN… / Остановка в пустыне, С. 151]. Он слышит лязг, визг: «каменное гнездо оглашаемо громким визгом / тормозов» [Декабрь во Флоренции], шуршание, бренчание, звяканье, стук, стрекот, скрип, плеск, гомон, удар, гул, гудки, шум, шелест, звон, грохот: «запоет над переулком флажолет, / загрохочет над каналом пистолет, / загремит на подоконнике стекло» [А.А. Ахматовой / Остановка в пустыне, С. 70]

Часто город и его составляющие предстают в образе рыбы: «жалюзи в час заката подобны рыбе, / перепутавшей чешую и остов» [римские элегии / Избранные стихотворения, С. 346], «тишина уснувшего переулка / обрастает бемолью, как чешуею рыба, / и коричневая штукатурка / дышит, хлопая жаброй, / прелым / воздухом августа» [там же], «так сужается улица, вьющаяся, как угорь, / и площадь - как камбала» [Венецианские строфы / Избранные стихотворения, С. 374], «булыжник мерцает, как пойманный лещ» [Литовский ноктюрн / Избранные стихотворения, С.312], «на тротуаре / в двух шагах о гостиницы рыбой, попавшей в сети, / путешественник ловит воздух раскрытым ртом».

Так как этот образ встречается часто, можно говорить об образе - мотиве рыбы. Чтобы понять значение этого образа, мы обратились к словарю символов. Тресиддер Дж. Словарь символов. М.: ФАИР-ПРЕСС. 1994 С. 316 Так, рыба - символ жизни, плодородия, тесно связанный с христианством. Рыба известна прежде всего как раннехристианский символ Иисуса Христа. Буквы греческого слова «рыба» (ichthus) образуют акроним слов «Иисус Христос, Сын Божий, Спаситель». Эмблема рыбы была секретным знаком Христа. Сам Иисус проводит аналогию между ловлей рыбы и обращением людей в новую веру. Рыбу изображали в сценах Тайной Вечери в связи со священным католическим обычаем есть по пятницам рыбу, а не мясо. Изображение трех сплетенных рыб (или трех рыб с одной головой) - символ Троицы. У Бродского же образ рыбы связан с болезненностью, смертью: рыба изображается задыхающейся, пойманной, а город выступает в роли сети, ловушки (повторяется мотив невозможности освободиться, вырваться из городского плена).

Можно сделать вывод, что Бродский видел в городе место, где человек отдаляется от Бога, где он нарушает святые каноны, перестает чтить Творца и сам не выступает в роли творца, где человек «задыхается» (и снова раскрывается идея о духовной смерти человека в городе).

2.5.4 Концептуальная зона 4: город как болезненная среда, как место умирания

Мы рассмотрели уже три концептуальные зоны, и по приведенным контекстам отчетливо видно, что все связанное с городом имеет у Бродского чаще негативную эмоциональную окраску. Все время повторяются мотивы болезни, смерти, пустоты, одиночества. Именно поэтому стало возможным выделить данную концептуальную зону, тесно переплетающуюся с тремя предыдущими. Эта концептуальная зона, как и предыдущая, не выделяется в словарях и присуща идиостилю Бродского. Кроме того, эта концептуальная зона самая частотная. Эту зону представляет 688 контекстов (56% от общего числа).

Город как символ смерти, болезненности раскрывается с помощью изображения цветов: палитра автора включает в себя темные и блеклые цвета, а также цвета, напрямую связанные с болезнью: «сквозь турникеты масса естества, / как черный фарш из мясорубки, перла», «вниз по темной реке уплывая в бесцветном пальто», «твой фасад темно - синий я впотьмах не найду, / между выцветших линий / на асфальт упаду» [Стансы / Избранные стихотворения, С. 21], «выйти из дому на улицу, / чья коричневая длина» [Мексиканский романсеро / Избранные стихотворения, С. 267], «у рыбьей чешуи в воде там цвет консервный». Кроме того, часто можно столкнуться с желтым цветом: «желтый цвет / штукатурки подворья», «желтый бесплатный жемчуг уличных фонарей» [Венецианские строфы], «в подворотне / светит желтая лампочка» [Римские элегии], «желтая площадь; одурь / полдня»,«от силуэта в желтом / платье» [Элегия / Пейзаж с наводнением, С. 41]«плитняк мостовой отливает желтой / жареной рыбой».Символическое значение желтого цвета трактуется двояко: с одной стороны это символ солнца, энергии, с другой - болезни, сумасшествия. Автор использует второе значение этого символа, что помогает раскрыть идею болезненности - болезни духа, души, умирания - опять же духовного.

Кроме того, что присутствует образ-мотив желтого цвета, выделяется и образ-мотив безумия, сумасшествия, символом которого этот цвет является: «она сошла с ума в Париже» [Мексиканский дивертисмент / Избранные стихотворения, С. 263], «помраченье июльских бульваров»,[BAQATELLE / Избранные стихотворения, С. 293] «от сумасшедших шахмат на торцах площадей» [Венецианские строфы 2 / Избранные стихотворения, С. 376], «одурь / полдня» [Римские элегии], «от сумасшедшей суммы / прямых углов» [Воспоминания].

Кроме этого, данную концептуальную зону раскрывают время суток, время года, в которых изображается город, а также погода. Город чаще всего изображается зимой и поздней осенью, вечером и ночью, в сумерках: «маячит в сумраке ночном окном разрезанное море», «в брюхе Дугласа ночью скитался меж туч» [Ночной полет], «ночь. Переулок. Мороз блокады» [Речь о пролитом молоке], на закате: «солнце всегда садится за телебашней» [Шорох акации / Избранные стихотворения, С. 307], при этом идет снег или дождь: «ночь. Шуршание снегопада» [Речь о пролитом молоке], «дождь в Роттердаме. Сумерки» [Роттердамский дневник / Избранные стихотворения, С. 247]. город словно плачет, т.е. присутствуют образы - мотивы зимы, ночи, дождя, снега.

В целом, эта концептуальная зона очень объемная, и ее содержание можно выразить такими ключевыми словами: разрушенность: «архитектура, мать развалин <…> ты - вакуума императрица» [Архитекура / Пейзаж с наводнением, С. 37], испорченность, тишина, одиночество: «возводя город, / собственному одиночеству памятник воздвигают» [Глаголы / Остановка в пустыне, С. 63], «не нужны никому, только самим себе, / плитняку мостовой» [Новая жизнь / Пейзаж с наводнением, С. 10], война, одичание, пустота: «пустые дома стоят давным-давно» [Римские элегии], неустроенность, неопределенность, обман, забвение, опоздание, темнота, слепота: «город выколот из глаз метелью» [Менуэт / Избранные стихотворения, С. 65], зыбкость, бегство.

При этом город не только несет гибель, но и сам может погибнуть, исчезнуть: «тонущий город, где твердый разум / внезапно становится мокрым глазом»]. Следуя за идеей автора, можно прийти к выводу, что для И.А. Бродского город - не просто место духовного умирания человека, а также способ организации жизни общества, противоестественный законам Бога и природы, и, следовательно, обреченный рано или поздно на исчезновение: «развалины есть праздник кислорода / и времени. Новейший Архимед / прибавить мог бы к старому закону, / что тело, / помещенное в пространство, / пространством вытесняется». Идея того, что город губит все связанное с Богом и природой, ярко отражена в следующей цитате: «небо исколото шпилями, как лопатки / и затылок больного» [Письма династии Минь / Избранные стихотворения, С. 354] Под «небом» мы можем понимать как высшую силу, высший разум, Бога, так и мир, природу в целом. Город «колет» их, причиняет боль, делает «больными».

Также выделяется образ-мотив войны: «лучший вид на этот город - если сесть в бомбардировщик» [Представление / Пейзаж с наводнением, С. 90], «четыре дня они бомбили город, и города не стало» [Роттердамский дневник], «затылок врага в мостовой шинели» [С натуры / Пейзаж с наводнением, С. 221]. Это подчеркивает мысль о враждебности города по отношению к человеку. Для Бродского город связан с постоянной борьбой, где люди враги друг другу и сами себе. Также, по всей видимости, мотив войны в изображении города связан с тем, что все самые страшные и кровопролитные войны проходили в период урбанизации и после нее: они связаны со стремлением захватить новые земли и с развитием цивилизации в целом, которая, в понимании Бродского, является не прогрессом общества, а регрессом, умиранием.

Кроме этого, выделяется образ - мотив дерева. Дерево, согласно Дж. Тресиддеру, высший природный символ динамического роста, сезонного умирания и регенерации; символ развития. Его ствол является символом единства. В различных культурах многие деревья считались священными или магическими. В начальный период развития мифологии дерево представлялось как центральная ось потока божественной энергии. По мере развития мифологии эта идея превратилась в символический образ Древа жизни или Космического Древа. Этот символ встречается практически у всех народов и часто соотносится с идеей сотворения мира. С помощью древа жизни человечество поднимается от низшего уровня развития к духовному просветлению, спасению или освобождению. По всей видимости, с помощью этого образа Бродский хотел выразить надежду на духовное возрождение человечества, также в образе дерева поэт видел животворящую силу природы, которая проявляет себя даже в городе, где, казалось бы, господствует только болезненность и умирание: «На углу загорается дерево без корней» [Вид с холма / Пейзаж с наводнением, С. 113], «под напором дождя акация / становится слишком шумной» [Дождь в августе / Пейзаж с наводненим, С. 33], «видны только кроны деревьев» [Пейзаж с наводнением / пейзаж с наводнением, С. 151], «вязы шуршат под окном, поддакивая ландшафту» [Август / Пейзаж с наводнением, С. 224], «осины глядят в поднебесье» [Большая элегия Джону Донну / Остановка в пустыне, С. 13], «голые деревья, / как легкие на школьной диаграмме»[С февраля по апрель].

Кроме перечисленных образов - мотивов, выделяется еще один: образ-мотив воды. Вода является древним универсальным символом чистоты, плодородия, источником самой жизни. Вода может служить метафорой духовной пищи. Вода сравнима с мудростью. В психологии она представляет энергию бессознательного. В мифах вода предстает как граница между миром живых и миром мертвых.

У Бродского вода является не только символом очищения, обновления (что снова выражает его надежду, пусть и слабую, на возрождение), но приобретает и иное звучание. Так, вода используется и для омовения после смерти. Это звучание снова отражает идею о всепобеждающей силе природы, высшего разума. «В том городе слишком много рек и каналов»,,«фонарь глядится в высыхающую лужу» [В озерном краю / Избранные стихотворения, С. 245], «волна облизывает ступеньки / дворца своей голубой купюрой» [Корнелию Долабелле / Пейзаж с наводнением, С. 113], «река блестит, как черное пианино» [Вид с холма /Пейзаж с наводнением, С. 113].

Заключение

Проведенное нами исследование концепта «город» показало, что этот концепт играет огромную роль в творчестве И.А. Бродского. Художественное мировоззрение поэта, как отмечалось, отличается особой философичностью и стремлением осмыслить свое место в мире, свои отношения со временем и пространством. Как следствие, в большинстве своих произведений автор так или иначе упоминает город, именно поэтому можно говорить о концепте «город» в идиостиле Бродского.

В результате проведенной работы мы пришли к следующим выводам:

1) Концепт - это семантическое образование, которое отмечено культурной спецификой языка и так или иначе характеризует носителей определенной этнокультуры, отражает ментальность народа. Концепт не возникает из того, что он отражает лексическое значение слова, он появляется тогда, когда сталкивается словарное значение слова с опытом человека человека, и потому концепт окрашен эмоционально, он несет в себе оценочность и экспрессию.

Структура концепта очень сложна и многомерна, и поэтому нет однозначного подхода к ее изучению, так же, как и к самому определению концепта.

Что касается изучения концепта, на сегодняшний день разработано достаточно большое количество методик анализа концепта, выбор какой-либо конкретной методики зависит от целей, которые ставит перед собой исследователь.

2) И.А. Бродский - поэт, который стремится заново осмыслить основания культуры, задается вопросом о природе культурного кризиса эпохи - кризиса представлений о слове, времени, истории и их онтологии. Именно этим определяются такие яркие черты творчества Бродского, как философичность, наличие мотивов трагизма, лингвоцентризм, стремление осмыслить и изобразить категории времени и пространства.

3) В ходе анализа 10 поэтических циклов и двух поэм нами было выделено 1200 контекстов, репрезентирующих концепт «Город».

В ходе анализа значения лексемы «город», отраженной в словарях, а также значения, которое присуще индивидуально - авторскому стилю И.А. Бродского, было выявлено 4 концептуальные зоны:

Внешний смысловой пласт (то есть выраженный эксплицитно, отражающий функционирование словарных значений лексемы «город») представлен концептуальной зоной 1 «Город как архитектурное пространство», составляющей 17% от общего числа контекстов, и концептуальной зоной 2 «Город как его жители», составляющей 7% от их общего числа.

Внутренний смысловой пласт (отражающий индивидуально- авторские представления о городе) представлен концептуальной зоной 3 «Город как живое существо», составляющей 20% от общего числа контекстов, и концептуальной зоной 4 «Город как болезненная среда, как место умирания», составляющей 56%.

4) Уже при анализе первой концептуальной зоны «Город как архитектурное пространство» на основании выделения двух сфер существования города - сферы «быта» и сферы духовной жизни - мы можем выделить те авторские идеи, которые красной нитью проходят через остальные зоны и как нельзя ярче раскрывают индивидуально - авторское представление поэта о городе. Прежде всего это идея духовного умирания человека в городе, когда над высшими, духовными потребностями начинают преобладать «приземленные», материальные.

Что касается второй концептуальной зоны «Город как жители», можно привести следующие выводы. При обозначении жителей не используются имена собственные. По всей видимости, этим автор воплощает идею обезличивания человека в городе, утрату им индивидуальности, самости, подчинение толпе: жители часто изображаются как толпа, как очередь, как «пятна лиц», но не как личности. Жители города изображены в «темных красках», негативных чертах. Чаще всего это больные, пьяные, нищие. Снова присутствует идея о духовной гибели человека в городе, когда начинают преобладать «материальные» интересы: часто изображены люди в магазинах, очередях, причем автор иронично к ним относится: за малым им видится большое, и вкус истинной жизни им почувствовать не дано. Характерной чертой является то, что автор не упоминает среди жителей города близких, друзей. Только однажды, в виде исключения, он говорит о матери и друге. Это продолжает развивать идею о духовном умирании в городе: человек теряет связь с близкими людьми и остается с городом «один на один», теряется среди толпы с кучей свертков и забывает о своем истинном «Я».

Если говорить о концептуальных зонах третьей («Город как живое существо») и четвертой («Город как болезненная среда, как место умирания»), присущих идиостилю Бродского, то ключевая авторская идея о духовной смерти человека в городе воплощается с помощью таких образов - мотивов: одиночество, война, дерево, вода, рыба, ночь, снег,дождь, желтый цвет. На основании анализа этих образов мы пришли к выводу, что Бродский видел в городе место, где человек отдаляется от Бога, где он нарушает святые каноны, перестает чтить Творца и сам не выступает в роли творца, где человек «задыхается» (и снова раскрывается идея о духовной смерти человека в городе). Присутствует идея о враждебности города по отношению к человеку. Для Бродского город связан с постоянной борьбой, где люди враги друг другу и сами себе. Следуя за идеей автора, можно прийти к выводу, что для Бродского город - не просто место духовного умирания человека, а также способ организации жизни общества, противоестественный законам Бога и природы, и, следовательно, обреченный рано или поздно на исчезновение. Город - не результат развития человеческой цивилизации, а путь к ее уничтожению. Автор хочет выразить мысль: человек ошибочно полагает себя сильнее природы, сильнее Высшей силы: он покоритель, хозяин. Но это путь к самоуничтожению.

Но все-таки автор не теряет надежды, что человечество пойдет путем возрождения. Были выделены контексты, несущие позитивное отношение к городу. Также эту идею подтверждает наличие мотивов - образов дерева и воды: изначально они являются символами возрождения, очищения, развития.

5) В поэзии И.А. Бродского город - не только и не столько географический объект, сколько явление понятийного масштаба, которое ставится в один ряд с такими понятиями, как время, смерть, одиночество, цивилизация. Образ города не теряет своей актуальности в течение всей творческой биографии поэта, однако его значение претерпевает изменения.

6) Нами были выделены четыре стратегии репрезентации концепта «Город»:

1) включение города в поэтический текст при помощи топонимов;

2) упоминание города как такового, без наименования;

3) через описание элементов городской среды;

4) через комплекс ассоциаций, образов-мотивов.

В ходе анализа стратегий репрезентации мы пришли к выводу, что использование топонима позволяет воспринимать город как цельный культурный знак. Также наименование города может служить ориентировкой в пространстве, отмечать ту или иную точку на местности, отмечать взаимное расположение городов (первая стратегия) Появление же безымянного города (вторая стратегия) в поэзии И.А. Бродского несет различные функции. Неназывание города может быть мотивировано принципиальным отсутствием названия, а может - сознательным «утаиванием» топонима. При описании элементов городской среды (третья стратегия) город воспринимается непосредственно, функция культурного знака здесь второстепенна.

Отдельное место в творчестве поэта занимает Петербург /Ленинград.В раннем периоде творчества поэта (до эмиграции в США в 1972 г.) для поэта город - это по умолчанию Ленинград, а топонимы употребляются только в том случае, если речь идет о другом городе.

Важным также является то, как меняется отношение к Ленинграду: от города-знака он становится табуированным объектом, мертвым городом - хранителем воспоминаний об умерших либо о тех, с кем поэт уже не увидится. Такая трансформация образа ярко иллюстрирует смену картины мира Бродского после эмиграции.

7) Восприятие города Бродским амбивалентно. С одной стороны, город для поэта - ценность. Он становится пространством творчества, цивилизации, культуры, связывается с людьми, значимыми для поэта. С другой, город - смерть, разрушение, и такое восприятие города доминирует (подтверждением чему служит анализ выделенных нами концептуальных зон). Из вышесказанного можно сделать вывод, что образ города в поэзии Бродского в целом согласуется с общей концепцией города, сформированной в культуре. Бродский, как поэт, который в значительной степени в своих произведениях отражает опыт мировой культуры вообще и мировой литературы в частности, включая все ее этапы от античности до современной ему русской и зарубежной литературы, в своем творчестве активно использует те подходы к образу города, которые уже сложились до него.

Литература

1. Алефиренко Н.Ф. Вербализация концепта и смысловая синергетика языкового знака / Н.Ф. Алефиренко // Проблемы вербализации концептов в семантике языка и текста: матер. Междунар. Симпозиума: в 2 ч. - Волгоград: Перемена, 2003. - Ч. 1. - С. 3-13.

2. Ахапкин Д. Иосиф Бродский - поэзия грамматики // Иосиф Бродский и мир: Метафизика, античность, современность. СПб., 2000. С. 51.

3. Безносов Э. «Скрипи, мое перо, мой коготок, мой посох…» / Избранные стихотворения. М.: Панорама, 1994 С. 485 - 486

4. Болдырев Н.Н. Концепт и значение слова // Методологические проблемы когнитивной лингвистики. Воронеж, 2001. С. 25

5. Бродский И.А. Избранные стихотворения. М.: ПАНОРАМА, 1994. 493 с.

6. Бродский И.А. Остановка в пустыне. СПб.: Азбука-Классика, 2004. 253 с.

7. Бродский И.А. С любовью к неодушевленному // Звезда. 2000. № 5. С. 44.

8. Бродский И. Пейзаж с наводнением. СПб.: Азбука-Классика, 2004. 237 с.

9. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М.: Издательство Независимая Газета, 1998

10. Глазычев В.Л. Изменения в культуре города: проблемы и парадоксы//Культура города: проблема развития. М.: Ладья, 1988. С. 67

11. Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т., 1978

12. Домников С.Д. Мать-Земля и Царь-город. Россия как традиционное общество. М., 1996. С. 42

13. Каган М.С. Град Петров в истории русской культуры. СПб.: Паритет, 2006. С. 14

14. Каган М.С. Философия культуры. СПб.: Петрополис, 1996. С. 327-328

15. Колесов В.В. Язык и ментальность. СПб.: Петербургский востоковед, 2004. 240 с.

16. Краткий словарь когнитивных терминов / под общей ред. Кубряковой Е.С. М.: МГУ, 1996. С. 248

17. Кубрякова Е.С. Об установках когнитивной науки и актуальных проблемах когнитивной лингвистики // Вопросы когнитивной лингвистики. 2004. № 1. С. 6-18.

18. Лакербай Д.Л. Поэзия Иосифа Бродского конца 1950 - х годов: Между концептом и словом.

19. Линч К. Образ города. М.: Строитель, 1982. С. 15

20. Линч К. Образ времени//Образ города. М.: Строитель, 1982. С.163

21. Лотман Ю.М. Город и время// Метафизика Петербурга. СПб.: Эйдос, 1993. С.87

22. Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: образ мира и миры образов. М., 1996. С. 126

23. Маслова В.А. Введение в когнитивную лингвистику. М.: Флинта, 2004 294 с.

24. Мейлах М. Иосиф Бродский в Лондоне: разговор с И. Бродским летом 1991 года // И. Бродский: стратегии чтения.

25. Никитина С.Е. Концептуальный анализ в народной культуре // Логический анализ языка: Культурные концепты. М.: 1991. С. 117 - 128.

26. Нобелевская лекция. / И.А. Бродский. Избранные стихотворения. М.: Панорама, 2003. С.475

27. «Плыли по Венеции поэты...» Разговор И. Бродского с Е. Рейном // Бродский И. Большая книга интервью. М., 2000.

28. Прохоров Ю.Е. В поисках концепта. М.: Флинта, 2008. 171 с.

29. Русская литература XX века. 11 класс, ч.2 / под ред. В.П. Журавлева. М.: Просвещение, С. 360.

30. Ранчин А. «Человек есть испытатель боли…»: Религиозно - философские мотивы поэзии И. Бродского и экзистенциализм // Октябрь, 1997. №1. С. 154

31. Словарь русского языка под ред. С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой. Изд. 16-е. М.: 1984.

32. Степанов Ю.С. Константы: словарь русской культуры. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Академический проект, 2001. 990 с.

33. Токарев Г.В. Концепт как объект лингвокультурологии. Монография. Волгоград, 2003. 232 с.

34. Тресиддер Дж. Словарь символов. М.: ФАИР-ПРЕСС, 1994. 316 с.

35. Хрестоматия по философии: Учебное пособие для учащихся 10-11 классов средней школы. - М.: Олимп, 1997. С. 396-398

36. Хроленко А.Т. Основы лингвокультурологии. М.: Флинта, 2008. 181 с.

Размещено на Allbest.ru