Русские писательницы XIX века

Надежда Степановна Соханская (Кохановская) (1825 - 1884)

Соханская (Надежда Степановна) - талантливая писательница, известная под псевдонимом Кохановская. Родилась в дворянской семье харьковской губернии. Отец ее - кавалерийский ротмистр - рано умер и оставил жену и трех детей в очень стесненных обстоятельствах. 9-ти лет Соханская была отдана в Харьковский институт, где небогатой девочке жилось очень трудно и невесело, но курс она, однако, кончила с шифром. Еще более невеселая жизнь ждала ее по окончании института в родовом степном хуторе, Макаровке (Изюмского уезда), где ей суждено было прожить до самой смерти.

Небольшие средства всецело шли на воспитание и баловство двух братьев, видимо, некрасивой и не блестящей девушки. Кругом царили ничтожнейшие интересы, и духовные запросы молодой институтки, до самозабвения любившей чтение книг и рано порывавшейся писать, встречали тупое непонимание и удивление. Даже чистой бумаги для писания ей трудно было достать, и первые произведения сочинялись на оборотной стороне старых ротных донесений покойного отца. Тем не менее, Соханская уже в 1846 г. отправила к Плетневу, издававшему тогда "Современник", повесть "Графиня Д***". Плетнев не взял повести, потому что ему показалось, что она написана в несимпатичном ему стиле французской беллетристики, но он сразу заметил в Соханской крупный талант, вступил с ней в оживленную переписку и просил ее рассказать свою жизнь. Соханская прислала обширную автобиографию. Это блестящее литературное произведение, одновременно ярко рисующее институтский и помещичий быт и психологию одиночества. По интимности своего содержания, превосходная автобиография Соханской могла увидеть свет только пять - десять лет спустя ("Русское Обозрение", 1896, № 6 - 12).

Плетнева автобиография привела в совершенный восторг, он находил ее прямо "гениальной", давал читать Жуковскому и императрице Марии Александровне. Плетнев всю жизнь вел с Соханской деятельную переписку, но свиделись они только в 1862 г., когда Соханской удалось, наконец, преодолеть финансовые препятствия и выбраться в Петербург. Она встретила здесь очень почетный прием, была представлена императрице и получила от нее ценный подарок.

Литературную известность Соханская (до того напечатана в "Отечественных Записках" (1848, № 12) повесть "Графиня Д***", в "Современнике" (1850, № 12) повесть "Соседи", несколько корреспонденций в "Санкт-Петербургских Ведомостях" 1854 - 1855 гг.) приобретает, когда в "Пантеоне", в 1856 г. была напечатана первая часть рассказа "Гайка", а в "Русском Вестнике", 1858 г., лучшая ее вещь - "После обеда в гостях". Позднее появились в печати: "Любила" ("Библиотека для чтения", 1858, № 7), "Из провинциальной галереи портретов" ("Русский Вестник", 1859, № 5), "Гайка" (в полном виде "Русское слово", 1860, № 4), "Кирилла Петров и Настасья Дмитрова" ("День", 1862), "Старина" ("Отечественные Записки", 1861, № 3 и 4), "Давняя встреча" ("День", 1862); "Рой-Феодосий Саввич на покое" ("День", 1864), "Слава Богу, что мужик лапотку сплел", народная комедия ("Заря", 1871, № 1) и небольшие газетные заметки в "Дне", "Руси" и "Гражданине". После смерти, кроме автобиографии, напечатаны: "Степная барышня сороковых годов" и "Сумеречные рассказы" ("Русь", 1885) и обширная переписка ее с Аксаковым ("Русское Обозрение" и "Русский Архив", 1897). Отдельным изданием вышли: "Повести" в 2 ч. (Москва, 1863); "После обеда в гостях" (Санкт-Петербург, 1885) и "Кирилла Петров и Настасья Дмитрова" (Санкт-Петербург, 1886).

Все, удивительно колоритно и красиво написанные произведения Соханской посвящены мелко-городской и народной жизни и старине. В связи с тем, что через все эти произведения проходит теория "смирения", которое славянофилы считали основным свойством русского народного характера и старорусского быта, за Соханской установилась кличка "писательницы-славянофилки". "Смирение", действительно, занимает чрезвычайно странное место в творческих замыслах Соханской. Рисуя весьма часто семейный деспотизм, самодурство, обиду сильного и т. д., писательница нимало на все это не негодует, а всегда сводит дело к тому, что обиженный не только впоследствии примирился со своей обидой, но еще сам себя считал виноватым в непокорстве и непочтительности. Теперь, когда обнародованы интимные подробности личной жизни Соханской ясно, что тут нет ничего теоретически навеянного и что у нее была внутренняя потребность скрашивать нерадостное прозябание верой в необходимость страдания и уничтожения своей личности. Рядом с этим, безвыездная жизнь в глухом захолустье до того ее ассимилировала с собой, что она перестала замечать ее мелкий пошиб. В этом и сила, и слабость Соханской. Сила в том, что в тине мелкой жизни уездного города ("После обеда в гостях"), которая до того давала материал только для сатирических очерков, в психологии какого-нибудь разжившегося практика, захолустного помещика ("Гайка"), какого-нибудь ловкача-приказчика ("Кирилла Петров и Настасия Дмитриевна") и т. д., Соханская сумела отыскать элементы истинной поэзии и высоких настроений. Но в этом же и слабость произведений Соханской, парализовавшая ее блестящий реалистический талант, ее умение придавать жизнь и интерес самым обыденным вещам. Она бросает слишком яркий, чисто эпический свет на своих героев, которые превращаются у нее в каких-то богатырей былин и праведников религиозных легенд, и говорящих неспроста, и чувствующих как по писанному.

Елизавета Борисовна Кульман (1808-1825)

Елизавета Борисовна Кульман родилась 5 июля 1808 г. в Петербурге в семье отставного капитана. Её предки переселились из Эльзаса в Россию ещё в начале XVII в. и с тех пор верой и правдой служили ей. К моменту рождения Елизаветы семья Кульманов уже насчитывала семь сыновей и одну дочь. Старшие братья девочки, выбрав, как и отец, военную стезю, участвовали в войне с Наполеоном в Германии (1806-1807), Отечественной войне 1812 г., заграничных походах русской армии. Война не пощадила братьев: получив тяжёлые ранения, они стали инвалидами. После смерти отца положение Кульманов стало поистине ужасным - семья осталась почти без средств. Им пришлось жить в небольшом домике на Васильевском острове, снятом для них родственницей.

Лишения, голод и холод - постоянные спутники семьи в те годы. Но девочка, казалось, не замечала окружающей её нищеты. Для неё существовал свой, особенный, волшебный мир. В небольшом садике, где Лиза проводила время, росло множество цветов, кусты жасмина и тополя. Природа заменяла девочке не только отсутствующие игрушки, но и сверстников, не заглядывавших в бедный дом.

В пять лет Лиза уже читала. Мать стала обучать девочку и иностранным языкам - немецкому и французскому. Но для полного образования этого было недостаточно. После пяти лет развитие Лизы проходило под чутким наблюдением старого друга отца, знатока новых и древних языков - Карла Гроссгейнриха. Всё свободное время он отдавал привязавшейся к нему ученице. Его восхищали наблюдательность, сообразительность и, главное, феноменальная память девочки. Очень много времени она посвящала лингвистическим занятиям.

Но тут ещё одно несчастье выпало на её долю: умерла родственница, платившая за дом, и семья оказалась на улице. К счастью, им не пришлось долго бедствовать. Помог ещё один друг отца - директор Горного корпуса Пётр Иванович Медер. Бывая у него, Кульманы познакомились со священником корпуса П.А. Абрамовым. Священник предложил матери с дочерью поселиться у него в свободной комнате. Так всё было и устроено.

У Абрамова девочка стала брать уроки старославянского языка, в котором также преуспела. Вместе с дочерьми Медера маленькая Кульман училась музыке, рисованию, ботанике, физике, минералогии и математике. Но основным увлечением, делом всей жизни Лизы стала литература, в особенности поэзия. Первым литературным опытом стал перевод Анакреона. Итак, Елизавета Кульман выбрала свою стезю. Она работала над стихами не менее пяти часов в день. На столике девушки лежали книги, карты, словари. Елизавета писала только белые стихотворения.

Гроссгейнриху нравились творения ученицы. Через одного своего знакомого в Веймаре он решил представить молодую поэтессу на суд великого Гёте в уверенности, что стихи ему понравятся. И вот из Германии пришёл ответ. Девочке ничего не сообщили. 5 июля 1821 г., в день своего тринадцатилетия, Елизавета вскрыла заветный конверт. Со слезами на глазах читала она строки: «Объявите молодой писательнице от моего имени, от имени Гёте, что я пророчу её со временем почётное место в литературе, на каком бы из известных стихов она ни вздумала писать». Это был самый счастливый день её жизни.

И снова недели неустанной работы. На этот раз создаётся несколько стихотворений, объединённых общим заголовком «Венок». В своей основе это древнегреческие предания, носящие названия цветов - «Мак», «Нарцисс», «Лавр», «Роза», «Ирис» и др. Каждая часть венка завершается метаморфозами - превращением людей в цветы.

Незадолго до своей смерти Кульман подготовила ещё один сборник стихов - «Памятник Беренике», посвящённый матери царя Птоломея I.

Кульман увлекалась не только античностью, она переводила поэтов Возрождения, Просвещения и современности, писала собственные стихи на восьми языках. Её влекло к эпической литературе. Кульман пре красно понимала, что переводы поэтов древности и Возрождения заинтересуют не многих. А мир народных преданий, басен понятен всем, здесь открывается необозримое поле деятельности. Она решила посоветоваться с наставником. Гроссгейнрих предложил обратиться к жанру сказки. И она согласилась. Жанру сказки Кульман посвятила последние два года своей жизни. Сказок восемнадцать - тринадцать «заморских» (европейских), четыре русских и один перевод «восточной» (сюжет заимствован из «Тысячи и одной ночи»). Изложенные просто, воспевающие добро и призывающие к милосердию, они были понятны всем - и взрослым, и детям, которые с особенным восторгом внимали всему услышанному от Елизаветы на медеровских вечерах.

Истоки некоторых заморских сказок можно обнаружить в известных собраниях сказок братьев Гримм и Шарля Перро. Кульмановские сказки по сюжетам близки к литературным переделкам русских сказок, сделанным М.Д. Чулковым, В.А. Левшиным, В.А. Жуковским в конце XVIII-начале XIX в. С балладами Жуковского «Светлана» и «Людмила» девушка, по-видимому, была хорошо знакома: об этом свидетельствуют её сказки «Людмила» и «Близнецы».

Кульман восхищалась славным прошлым своей отчизны. О военных походах ей рассказывали братья, с былинами и сказками знакомила мать, с русской историей и литературой - Абрамов, а также сочинения Карамзина. Елизавета безгранично почитала Ломоносова и Державина, которых в одном из своих стихов назвала «гигантами с лирами в руках». Она читала В.А. Озерова, И.И. Дмитриева, И.А. Крылова, К.Н. Батюшкова, А.С. Пушкина.

Русский язык был родным языком Елизаветы наравне с немецким. Правда, обстоятельства сложились так, что её поэтическое наследие стало более известно в Германии, чем в России.

В ночь с 6го на 7 ноября 1824 г. в Петербурге разыгралось роковое наводнение. Оно застало Елизавету в гостях. По дороге домой девушка промокла и серьёзно простудилась. Простуда завершилась чахоткой. Через год, 19 ноября, её не стало. Но даже тяжело больная, догадываясь, что дни её сочтены, девушка продолжала писать. Когда же силы покидали её, стихи записывала мать. Елизавета понимала, что её обречённость - в том беспросветном, нищенском состоянии семьи, выхода из которого не было.

Девушку похоронили недалеко от дома, в одном из тихих уголков Смоленского кладбища. Памятник на её могиле украшали надписи на тех языках, которыми владела Елизавета. Латинская гласила: «Первая русская, учившаяся по-гречески, знавшая одиннадцать языков, говорившая на восьми…» Захоронение не сохранилось. В 1930^х гг. надгробие (автор - скульптор Трискорни) было перевезено в Александро-Невскую лавру, на площадку северо-восточной части Некрополя мастеров искусств.

О ней скорбели немногие - круг знакомых не превышал и тридцати человек. При жизни ничего из созданного ею не было опубликовано, и судьба бедной девушки ещё не привлекла внимания общества. Признание придёт позже. Через семь лет наступит вторая жизнь, жизнь-легенда.

Поэтическим наследием Елизаветы Кульман заинтересовалась Российская Академия. На заседании 10 октября 1832 г. президент А.С. Шишков сообщил академическому собранию о поступившей рукописи «Пиитические опыты Елизаветы Кульман» и о просьбе Гроссгейнриха издать её. Академическое собрание вынесло решение напечатать «Пиитические опыты» тиражом 800 экземпляров. В начале 1833 г. книга вышла и быстро разошлась. Успех книги и оригинальность её автора сразу же отметила критика.

Но подлинный триумф талантливой поэтессы наступил в 1835 г., через десять лет после её смерти. Тогда вышел первый биографический очерк о Кульман с обстоятельными комментариями её творчества. Автором был А.В. Никитенко, цензуровавший первый сборник стихов. История молодой поэтессы захватила многих писателей и поэтов. Стали появляться даже посвящённые ей литературные произведения.

Благоприятные отзывы побудили Гроссгейнриха продолжить работу по подготовке к публикации ещё не известных стихотворений Кульман. На этот раз вниманию Российской Академии были предложены сказки и переводы стихов на немецкий и итальянский языки. А 1839 г. читатель получил расширенное издание стихов поэтессы. В том же году в Лейпциге вышла биография поэтессы, созданная Гроссгейнрихом специально для немецкого читателя.

С творчеством Кульман был знаком и А.С. Пушкин. История молодой поэтессы заинтересовала его. В библиотеке поэта появились «Пиитические опыты» и «Жизнеописание девицы Елизаветы Кульман».

Волею обстоятельств она тянулась к западной литературе, а к русской едва успела приступить. Без сомнения, смерть девушки лишила нас возможности познакомиться с новыми сочинениями, где нашла бы своё отражение и отечественная история. В стихах Кульман поднимаются вопросы, не потерявшие своего значения и сегодня: что важнее для человека - материальные ценности или ценности духовные - добро, бескорыстие, честность.

Талантливое перо Елизаветы Кульман создало более тысячи стихотворений. Их судьба до сих пор не известна. Большая часть рукописей после смерти Гроссгейнриха, вероятно, была потеряна. Пока не найдены и более 400 писем Елизаветы к наставнику.

Заключение

Интересны и по-своему трагичны судьбы русских писательниц - современниц Пушкина. Неоценим их вклад в развитие отечественной культуры. В трудное время николаевской реакции, часто не понятые обществом, наталкиваясь на преграды царской цензуры, представительницы «слабого пола» сумели найти достойное место в литературе тех лет.

Поэтессы и беллетристки, жительницы столиц и провинции, они пробовали себя в разных литературных жанрах. Исторические исследования и поэзия, в которой поднимались вопросы, волновавшие общество, драматургия, переводы, знакомившие русских читателей с новинками западноевропейской литературы, а Западную Европу - с замечательными образцами поэзии и прозы Е.А. Баратынского, В.А. Жуковского, М.Ю. Лермонтова, А.С. Пушкина, А.К. Толстого, Н.М. Языкова, история науки, публицистика, краеведение, критика, произведения для детей, которые учили доброте, стараясь привить молодому поколению нравственно-эстетические нормы жизни, - вот диапазон литературных увлечений русских писательниц.

Многие из них были связаны дружескими и творческими узами с великим Пушкиным. Среди его знакомых - З.А. Волконская, Н.А. Дурова, А.П. Елагина, А.П. Зонтаг, А.О. Ишимова, К.К. Павлова, Е.А. Тимашева, А.А. Фукс. К литературному наследию и переводам Е.Б. Кульман и А.В. Зражевской Александр Сергеевич испытывал интерес. Ну а творчество самого поэта притягивало особое внимание писательниц, вызывало к жизни немало любопытных подражаний. Это лишний раз подтверждает, насколько ошибались литературные недруги поэта, предрекая в начале 30х гг. закат его творчества.

Отношение официальной России к литературной деятельности женщин в целом было негативным. Идеи женского общественного и умственного равноправия, поднимавшиеся в их произведениях, открыто противоречили общегосударственному принципу «благонамеренности». Сегодня женщин-писательниц несравнимо больше, чем в XIX веке. Сейчас это никого не удивляет. Однако существуют сферы жизни, в которых права «слабого пола» ущемляются: ведь недаром создано огромное количество феминистических организаций. Хотя в некоторых странах эти движения приобретают гиперболизированные формы.

И всё же женская литература находила понимание в передовых кругах русского общества. Наставниками начинающих писательниц были такие известные деятели литературы, как Жуковский, Пушкин, Вяземский, Баратынский, Плетнёв, во многом помогавшие им. Понимание и помощь находили писательницы и в Российской Академии. Здесь им предоставлялись крупные суммы денег на издание своих сочинений, разрешалось печататься в академической типографии. Именно благодаря этой помощи читатели узнали несколько действительно талантливых имён - Зражевскую, Ишимову, Кульман, Ярцову.

Упомяну также, что сочинения Зонтаг, Ишимовой и Ярцовой были отмечены Демидовскими премиями Академии наук, а Волконская, Глинка, Елагина, Зонтаг и Павлова удостоены звания членов Общества любителей российской словесности при Московском университете.

Писательницы «Золотого Века» оказали идейное и творческое влияние на развитие деятельности женщин в литературе последующих поколений.

Целью моей работы не являлся рассказ о творчестве писательниц XIX века. Напротив, моя задача - создать сборник биографий почти никому неизвестных русских писательниц «Золотого Века». А задачей моей следующей работы и может стать исследование их литературной деятельности.

Список литературы

1. М. Ш. Файнштейн. «Писательницы пушкинской поры: Историко-лит. Очерки». Отв. ред. С. А. Фомичев; АН СССР.- Л.: Наука, 1989.- 173 с.- (Научно-популярная литература. Литературоведение и языкознание).

2. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. М., 1954.

3. Д.Л. Мордовцев, "Русские женщины нового времени".

4. Некрасова Е.С. Графиня Е.П. Ростопчина. 1811-1858: Очерк // Вестник Европы. 1885.

5. Некрасова Е.С. Елена Андреевна Ган (Зенеида Р-ва). 1814-1842: Биографический очерк // Русская старина. 1886.

6. Некрасова Е.С. Надежда Андреевна Дурова (Псевдонимы: Девица-кавалерист, Александров) // Исторический вестник. 1890.

7. Журнал «Вокруг cвета», март 2005г. «Истинная повесть» графини Ростопчиной