Вклад Гербарта в педагогику

Научно-психологическое направление в педагогике. Жизнь и философские воззрения Иоганна Фридриха Гербарта. Его взгляды на нравственное воспитание. Основы возбуждения интереса: значение заучивания наизусть. Значение Ф. Гербарта в истории педагогики.

Рубрика Педагогика
Вид учебное пособие
Язык русский
Дата добавления 13.08.2009
Размер файла 65,5 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Характер состоит в устойчивой деятельности, нравственный характер - в устойчивой нравственной деятельности, что воспитание и должно специально иметь в виду. Здесь важное значение имеют природные особенности и свойства человека: одни от природы непостоянны и легкомысленны, другие от природы устойчивы в своем желании, имеют как бы «память воли». Последние, разумеется, удобнее для нравственного воспитания. Дети, вообще, отличаются слабою устойчивостью воли, и воспитанию предстоит трудная задача - ее создать. Этому способствует «простой и ровный образ жизни, чуждый всех рассеивающих перемен». Несомненное благодеяние оказывают родители детям, когда, устраивая домашний распорядок, заботятся о точной правильности ежедневной жизни. Здесь, в воспитании этой черты, много значит и ровный, спокойный, устойчивый характер самого учителя. Его ровность должна быть заметна и для детей: дети зорко следят за его настроением, как за состоянием погоды, и делятся между собой своими наблюдениями: дурного настроения они боятся, а хорошим пользуются для усиленных просьб. «Они пробуют сдвинуть с места те устои, которые должны их удерживать, и малейшая удача внушает им большие ожидания. Тогда утрачивают свою силу все предшествующее управление (дисциплина), и новые меры строгости, к которым приходится прибегать, оказывают целый ряд новых зол». Необходим «один постоянный порядок» и в самых условиях воспитания, напр., в разрешениях и запрещениях, хотя бы такой, что какое-нибудь разрешение «дается еженедельно или ежемесячно, но не чаще, чем это дозволяет принятый обычай. Нарушение его без очевидных оснований всегда представляется произволом или капризом: твердо установленные границы легче переносятся». Вообще, воспитание должно возмещать недостающую волю твердостью своих правил и образованием устойчивых привычек.

Заботясь о ровном, устойчивом настроении и ясном сознании, как основе характера, нравственное воспитание должно бороться со всякими страстными возбуждениями питомца. «Всякое желание может перейти в страсть, если душа часто находится в состоянии известного хотения и пребывает в нем так долго, что группируются мысли, имеющие к нему отношение, возникают планы и ожидания и укореняется отвращение ко всему другому. Поэтому следует быть бдительным в отношении всех хотений, имеющих склонность упорствовать и повторяться». В борьбе с образующейся страстью лучшее средство - «обратить внимание ребенка на какой-нибудь другой предмет, который может его занять». Лучшим средством здесь, для отклонения опасности, связанной с проявлениями страсти, служит изучение какого-нибудь изящного искусства, даже при посредственных способностях к нему: например, изучение музыки и рисования в каком бы то ни было ограниченном объеме. Если совсем нет способностей к искусству, то можно обратиться к любительским занятиям; собиранию растений, раковин, картонажным работам, даже к столярным или садовым работам. Все затеи, в основе которых лежит страстное стремление и которые выдают себя тем, что нарушают порядок, работу и распределение времени, должны быть устраняемы самым решительным образом».

Так как непостоянство, крайняя чувствительность и другие расположения (то, что называется темпераментом и проч.), влияющие на образование нравственного характера, лежат в особенностях тела, то, в интересах нравственного воспитания, приходится обратить внимание и на эту сторону питомца. «Мала возможность воспитывать», - замечает Гербарт, - «когда нужно щадить болезненность». Ради здоровья Гербарт, как и все педагогические мыслители, стоит за закаливающий образ жизни для юношества, но с хорошим дополнением. «Я одобряю все», - говорит он, - «что способствует закалу тела, но я убежден, что лишь тогда найдут настоящий принцип закаливания человека, - который состоит не только из тела, - когда научатся устраивать для молодежи такой образ жизни, который позволил бы ей по ее собственной инициативе и в правильном направлении проявлять деятельность серьезную в ее собственных глазах». Т. е., Гербарт дополняет закаливание тела общим закаливанием и духа в соответствующей серьезной для детей деятельности. Поэтому он думает, что те отцы, которые рано привлекают своих детей к участию в семейных делах, делают много для образования их характера.

Вообще же при воспитании следует бережно относиться к ребенку и его индивидуальности. «Пусть неразумные родители ломают по своему вкусу своих сыновей и дочерей, пусть они на необтесанное дерево наводят всевозможный лак, - который в годы самостоятельности будет насильственно удален, конечно, не без боли и вреда, - истинный воспитатель остережется делать то, что не заслужит никакой благодарности: он охотно предоставит индивидуальности единственную славу, к которой она восприимчива, именно, славу быть резко очерченной и узнаваемой поразительным образом: свою же честь он полагает в том, что в человеке, который был предоставлен его усмотрению, виден чистый и неискаженный отпечаток личности, семьи, происхождения и народности». Отсюда Гербарт, подобно Руссо, рекомендует «воспитывать не слишком много, т.е. удерживаться от применения такой силы, которая может гнуть ребенка в ту или другую сторону, подавлять настроение и нарушать его веселость. Ибо таким образом разрушаются для будущего радостные воспоминания детства и радостная признательность, которая одна есть истинная признательность!».

Мы далеко не исчерпали всех соображений Гербарта касательно нравственного воспитания в собственном смысле, но и из нашего изложения можно видеть тонкую педагогическую мысль философа-педагога.

8. Управление (дисциплина). Его принципы

Помимо обучения и в собственном смысле нравственного воспитания, Гербарт признает необходимым еще один род отношения к воспитываемым детям, - управление или дисциплину. Раньше, чем в ребенке создастся в настоящем смысле воля (т. е. управляемые желания), в нем проявляется и развивается «дикая резвость», которая бросает его из стороны в сторону, нарушает устроенные взрослыми порядки, «являя собой принцип беспорядка». Эта дикость должна быть укрощена, ребенок должен приводиться к порядку. Этому именно служит управление или дисциплина. Задача управления лежит в настоящем, - поддержать Порядок для данной минуты, тогда как задача нравственного воспитания «имеет в виду будущего взрослого человека». Воспитание формирует будущего человека, его волю и характер; управление не имеет этого в виду; оно только охраняет порядок внешний, добивается, чтобы дети спокойно держали себя в школе, чтобы они не перелезали через забор в сад соседа и т. п. Различные одно от другого, воспитание и управление, однако, на практике тесно связаны и должны быть связаны: «управление, делающее свое дело, не воспитывая, действует на душу удручающим образом, и воспитание, не обращающее внимания на беспорядки, причиняемые детьми, обнаружило бы незнание детей».

Первый (элементарный) прием управления есть угроза. Но успех его очень неверен: есть дети сильные, которые ставят угрозу ни во что и «дерзают на все, чтобы иметь возможность все хотеть», и встречаются натуры такие слабые, что не проникаются угрозой, у которых, по фигуральному выражению Гербарта, «самый страх продырявлен желаниями». Восполнением угрозы служит надзор. Гербарт не сочувственно относится к слишком строгому и постоянному, надоедливому надзору. Он одинаково тяжел и для надзирающего, и для надзираемого, так что обыкновенно тот и другой стараются, при помощи всяких хитростей, обойти его и от него избавиться. В той мере, в какой он усиливается, потребность и нужда в нем возрастают, и под конец малейший в нем перерыв может сделаться по отношению к воспитаннику роковым. Далее, «он мешает детям владеть самими собою, пробовать себя и научиться тысяче разных вещей, которые можно найти только собственным чутьем». Наконец, по всем этим причинам, характер, который образуется только посредством действования, вытекающего из личной воли (личной инициативы), останется здесь слабым или извращенным, смотря по тому, мало или много лазеек нашел надзираемый, чтобы избежать надзора!). Впрочем, это не значит, что для воспитания великих характеров надо «предоставить своим детям бегать без надзора и... без образования, свободно отдаваясь собственным безчинствам». Надзор особенно нужен в первые годы детства и в критические периоды усиленного формирования. Надзор не доложен только никогда доходить «до постоянно чувствуемого гнета». С надзором связываются «разнообразные приказания и запрещения», что ученик должен и чего не должен делать. Нежелательно, чтобы данные приказания или запрещения приходилось брать назад: поэтому приказание не должно иметь более общей формы, чем та, которую оно должно иметь, т.е. приказание и запрещение должны быть точны, определенны и конкретны. Да и дети, обыкновенно, «не противятся многим ограничительным мерам, если они касаются определенных и точно установленных пунктов». Для непослушных детей в школах нужно завести штрафную книгу. «В домашнем воспитании ведение подобной книги редко бывает необходимо, но иногда полезно: единственный воспитанник знает, конечно, и без того, что его не упускают из глаз, но записывание полученных им замечаний укрепляет у него память об этих последних». Гербарт не против наказаний, допуская для редких случаев даже телесные. «Напрасно», - говорит он, - «стараются совершенно уничтожить телесные наказания, к которым обыкновенно прибегают тогда, когда замечания более не помогают; но они должны быть до того редки, чтобы скорее быть предметом страха издали, нежели применяться в действительности». Но телесное наказание решительно вредно, если возбуждается настолько сильное самолюбие, что презирается даже физическая боль. В результате может получиться грубая нечувствительность, изменить которую уже ничто не будет в состоянии. Лучше всего управление идет там, где детская подвижность сама собой находит выход и дорогу к полезному. Главное в управлении - занять детей, заполнить их время. «Те занятия, которые найдут себе сами дети, при равенстве остальных условий, без сомнения, наилучшие», хотя дети «редко умеют занять себя в достаточной мере и с достаточным постоянством». «Определенные задачи - делать то-то или то-то, пока не будет готово, более обеспечивают порядок, нежели неупорядоченная игра, обыкновенно оканчивающаяся скукой». «По мере того, как дети растут, их занятия все больше принимают форму обучения и вытекающих из него упражнений: тогда не следует пренебрегать необходимым противовесом отдыха».

Высшими вспомогательными средствами управления, с которыми воспитатель уже выходит за пределы только управления, являются авторитет и любовь. «Пред авторитетом склоняется дух ребенка» и авторитетом зарождающаяся воля его направляется к хорошему, отвращаясь от дурного (здесь уже пределы воспитания).

Но приобретается авторитет только «превосходством духа», в связи с последовательным, открытым, искренним в своем применении и глубоко проникающим образом действия, который «идет своей собственной прямой дорогой, принимая в расчет обстоятельства, но нисколько не заботясь об одобрении или неодобрении со стороны более слабой воли», т.е. не позволяя ей управлять собой или направлять себя. «Любовь основывается на согласии чувств и на привычке». «Время, теплая заботливость, пребывание вдвоем, - все это придает силу отношениям между воспитателем и воспитанником. В какой степени любовь, раз приобретенная, облегчает управление, - об этом нечего говорить: но она настолько важна для воспитания в собственном смысле (ибо она сообщает ребенку направление ума воспитателя), что самому суровому порицанию подлежат те, которые охотно и к большому вреду для воспитания пользуются ею для того, чтобы доставить себе удовольствие испытать на детях свою силу». Авторитет естественно, по природе вещей, принадлежит более отцу, чем кому-либо другому, а любовь более матери. И так как они (авторитет и любовь) являются лучшими средствами управления и имеют громадную силу в воспитании, то для Гербарта ясно, что нельзя родителей, располагающих такими средствами, отстранять от школы. «Тому», - говорит Гербарт, - «кто занимается образованием круга представлений (т. е. обучением), не следует быть настолько самонадеянным, чтобы делать свое дело одному, втихомолку, устраняя от него родителей, тем более, что только доверие к нему могло дать ему его полномочия, всегда ограниченные».

Итак, Гербарт различает три вида образовательных воздействий на ребенка: обучение, воспитание в собственном смысле и управление. Первые два образовывают, формируют воспитанника, последнее только содействует образованию посредством отвлечения ребенка от беспорядка.

Об условиях нравственного образования и управления мы сказали достаточно, переходим теперь к изложению моментов и условий собственно обучения.

Вопросы

1. Как Гербарт смотрит на одну педагогическую практику? Достаточно ли она для правильной постановки воспитания? 2. Что такое наука о воспитании? Какие философские дисциплины служат основой для педагогики? Чему служит этика и психология? Можно ли, по Гербарту, свести педагогику лишь на прикладную часть психологии или этики? Какое значение придает Гербарт теории? 3. Чем обусловливается (практическое) искусство воспитания? Какое отношение имеет теория педагогики к педагогическому такту, этой основе искусства воспитания 4. Как Гербарт смотрит на цели воспитания? Как он их различает? 5. Какое отношение имеет развитие многостороннего интереса к нравственности в собственном смысле? 6. Почему обучение занимает в педагогической системе Гербарта первое место? 7. Чем отличается нравственное воспитание в собственном смысле от обучения? Каковы принципы нравственного воспитания? В чем оно должно находить свою опору? Как должны быть поставлены воспитательные наказания? Как бороться с глубокой испорченностью в детях? Как создается устойчивость характера или нравственной деятельности? Как бороться со страстями? Как Гербарт смотрит на физическое воспитание в интересах нравственности? Какое рекомендует воспитателю отношение к индивидуальности питомца? 8. Чем вызывается необходимость управления или дисциплины, по Гербарту? Какое отношение между воспитанием и управлением? Какие приемы управления? Какие указания Гербарт дает относительно надзора? Относительно запретительных мер и «наказаний? Чем лучше всего обеспечивается порядок в управлении? Какие Гербарт указывает высшие средства управления, уже выходящие за его пределы? Итак, каковы, по Гербарту, образовательные воздействия на ребенка?

ГЛАВА 3. И. Ф. Гербарт. Его педагогические воззрения: взгляды на обучение, его задачи и принципы

1. Содержание или моменты (ближайшей) цели обучения. Возбуждение интереса

Первая, собственная цель обучения, как мы знаем, состоит по Гербарту в возбуждении многосторонних интересов. Но содержание этой цели заключает в себе три момента: а) возбуждение интереса; б) возбуждение именно многостороннего интереса и в) сохранение, при многосторонности, сорганизованности или единства.

А. Обучение должно возбуждать в воспитаннике интерес. Под интересом Гербарт понимает ту умственную самодеятельность, вызываемую предметом, которая психологически, согласно гербартовской теории, состоит в том, что навстречу впечатлениям обучения в душе питомца поднимаются представления, составляющие собственность и свободное достояние его души. Эти свободно поднимающиеся представления ассоциируются с новыми впечатлениями и восприятиями, благодаря чему последние усваиваются легко и прочно. Такое усвоение новых впечатлений посредством ассоциации с имеющимися уже прежними представлениями (апперцептирующей массой) Гербарт называет апперцептивным вниманием. Оно в высшей степени важно при обучении, хотя и не является по времени первым. Первым, на которое и оно само опирается, Гербарт считает внимание, зависящее от силы впечатления, которое он и называет вниманием «примитивным или первоначальным»: «яркие цвета, громкий голос замечаются легче, нежели темные цвета или слабые звуки». Эти оба вида внимания составляют внимание непроизвольное, в противоположность вниманию произвольному, которое зависит «от заранее принятого намерения» («учитель часто добивается его увещаниями или угрозами»). В обучении, разумеется, важнее всего непроизвольное внимание (как примитивное, так и в особенности апперцептивное): «именно в нем заключается тот интерес, который мы имеем в виду».

2. Основы возбуждения интереса. Условия непроизвольного внимания: живой предварительный опыт; связность, последовательность, разнообразие и наглядность обучения. Помощь произвольного внимания

Раз известна психологическая природа „интереса", которая совпадает с условиями непроизвольного (примитивного и. апперцептивного) внимания, то отсюда не трудно вывести, как должно быть поставлено обучение, чтобы вызывать интерес. Если новое сообщение должно вызывать в душе питомца и опираться на ассоциацию со старыми, имеющимися представлениями, то ясно, что обучение должно уже находить для себя некоторые готовые основы в душе ребенка. Эти основы закладываются до обучения живым опытом и общением ребенка, т, е. непосредственным ознакомлением с предметами (опыт) и непосредственным пребыванием в человеческом обществе (общение): „эти две основы обучения должны уже существовать до него". „Если их нет то прежде всего необходимо создать их, при том с надлежащей основательностью (что и делают, - заметим от себя, - детские сады Фребеля): каждый пробел в них есть потеря для обучения, ибо он означает недостаток представлений, которые воспитанники должны сами вкладывать в слова учителя". Из той же психологической природы интереса вытекает и следующее „главное правило" обучения; „непосредственно перед тем, как ученики сами приступят к работе, следует вводить их в круг тех представлений, к которым относится эта работа; особенно следует делать это в начале урока посредством краткого обозрения того, о чем будут читать или рассказывать". „Раз апперцептивное внимание в ходу" - т. е. раз вызвана умственная деятельность, высылающая подходящие представления к восприятию новых, - „следует им пользоваться и не нарушать его. Речь должна направляться к тому пункту, где ее ожидают, пока не удовлетворены ожидания; разрешения должны до очевидности соответствовать поставленным задачам; все должно быть связано одно с другим. Нарушается внимание несвоевременными паузами (которые дают повод к появлению неподходящих представлений) и введением посторонних элементов; нарушается оно также теми апперцепциями, которые освещают то, что должно оставаться в тени. Сюда относятся слова, слишком часто повторяемые, так называемые любимые выражения, затем все, что язык выдвигает с ущербом для самого предмета, даже рифмы, стихотворный размер и риторические украшения не в подходящем месте". В интересах связности, - на чем зиждется интерес, - не должно быть уклонений, и не должно быть скачков в изложении. "Если делать скачки к новому предмету, то часто оказывается, что этот новый предмет слишком чужд предыдущему и что прежние представления не хотят еще уступать ему места". Но, впрочем, нельзя и затягивать изложения. Затягивание, как паузы, прерывают ряды восходящих, ассоциирующихся представлений: когда долго нет новых представлений, то возбужденные уже, восходящие им навстречу старые увлекают сознание куда-нибудь в сторону. "Если ожидать слишком долго", - говорит Гербарт - "то изложение выйдет растянуто; если обучение дает слишком мало разнообразия, оно становится скучным; ученики думают тогда о другом, и их внимание совершенно потеряно для учителя". Поэтому "не следует слишком долго демонстрировать одно и то же: однообразие действует утомительно". Умелому изложению, чуждому и утомительного однообразия, и скачков, Гербарт рекомендует учиться у классиков. "В общем можно заметить", - говорит он - "что те писатели, способ изложения которых классический, почти не делают скачков, но никогда не остаются вполне неподвижными. В изложении у них есть едва заметное, по крайней мере всегда легкое, движение вперед, при чем одна и та же нить, которой рассказ долго придерживается, приводит мало-помалу к самым сильным контрастам. Плохие писатели, напротив того, без всякого толку нагромождают одну на другую самые резкие противоположности и достигают того естественного результата, что противоположные представления вытесняют друг друга и оставляют в уме пустоту. Этой опасности должен бояться учитель, который хочет блистать пестрыми красками своего изложения". Избегая уклонений, топтанья на месте и скачков в изложении, "следует также избегать и чрезмерной простоты". "При ней апперцепция (т. е. связывание новых представлений со старыми) сейчас же завершается: она не дает достаточной работы". В интересах примитивного внимания, зависящего от силы восприятия, обучение должно быть наглядно: "имея дело с детьми", - говорит Гербарт, - "всегда надо предпочесть реальную, чувственную наглядность, - хотя бы только изображение предмета, если самый предмет нельзя иметь под руками, - простому описанию".

Но не всегда и не во всяком индивидууме можно в достаточной степени возбудить интерес или, - что тоже, - примитивное и апперцептивное внимание "даже при наилучшем методе преподавания": "тогда приходится рассчитывать на произвольное внимание, то есть на желание (самопринуждение) ученика". "В этом случае не следует возлагать надежды только на награду и наказания, а надо рассчитывать на привычку и навык: тут, следовательно, обучение связано с управлением и нравственным образованием». "При всяком подобном обучении, которое в начале не обходится без принуждения, существенно важно, чтобы ученик скоро сам замечал свои успехи. Отдельные его шаги должны быть наперед указаны весьма точно и целесообразно; они должны, при этом, легко преодолеваться и медленно следовать один за другим. Обучение здесь должно быть очень аккуратно и проникнуто мерой, серьезным тоном и терпением». Произвольное, принудительное внимание "особенно важно для предметов, требующих памяти, так как таким предметам не всегда сопутствует интерес».

3. Основы возбуждения интереса: значение заучивания наизусть. Его условия и принципы

Так как интерес к предмету предполагает и нуждается в наличности в душе свободных, прочно осевших и легко поднимающихся, соответствующих представлений, которые шли бы навстречу новым и с которыми последние бы ассоциировались, то ясно, что и обучение, рассчитывающее на интерес, не может обойтись без заучиванья наизусть. Относительно заучиванья наизусть Гербарт дает также ряд тонких замечаний и указаний. Если заучивание наизусть, особенно в новых предметах, идет трудно и мало успешно, то это значит, что новые представления встречают себе помеху в неподходящих (старых) представлениях, выступающих на поле сознания, вследствие чего они, новые представления, слишком быстро оттесняются назад, не имея времени ассоциироваться между собою. "Тогда нужно сначала поговорить о них, занять ими воспитанника, сделать их более близкими ему, иногда даже выждать более благоприятный момент. Если таким образом представления (подходящие) будут усилены, то учение наизусть будет гораздо легче". Поэтому и не следует никогда начинать изучения предмета с заучиванья наизусть, пока не будет образовано достаточное количество подходящих представлений, "кроме тех случаев, " -добавляет Гербарт, - "когда оно (заучивание наизусть) происходит само собой, без особого усилия". "Ряды (т. е. ряды представлений), задаваемые для учения наизусть, не должны быть слишком длинны. Некоторым ученикам надобно показать, как учить наизусть: иначе они всегда начинают все повторять с начала, скоро застревают на месте и безуспешно стараются двинуться дальше. Основное правило: менять исходный пункт. (Если, положим, задано заучить слово - Mathusalem, то следует произносить одно за другим: lem, - salem, - thusalem, - Mathusalem)". При учении наизусть "не всегда целесообразно запрещать всякие физические движения. Одни ученики учат наизусть, произнося вслух, другие списывая, иные рисуя. Можно также, в некоторых случаях, прибегать к произношению заучиваемого в такт всеми учениками". Здесь Гербарт предугадывает различные типы памяти и значение в запоминании двигательных ощущений. "У тех, которым заучивание наизусть решительно не дается, причина неудачи, быть может, лежит отчасти в неизвестных особенностях их физической организации. Но очень часто она заключается в притворном напряжении, которому они себя подвергают, с неохотой занимаясь тем, что они считают едва одолимым. К этому приводит неосторожный прием, применяемый в первые годы детства, когда с самого же начала делают учение источником неприятностей и мучений для ребенка, когда, например, начинают с утомительных складов». Что касается объема применения заучиванья наизусть, то нет нужды давать ему в обучении много места. "Для непосредственных потребностей учения надо задавать наизусть только необходимое, так как чрезмерное количество заучиваемого способствует скорому забвению. В обучении, как и в опыте", - замечает Гербарт, - "есть много такого, что оказывает свою услугу тем, что расшевеливает ум и делает его способным к дальнейшим занятиям, даже не будучи усвоено памятью от слова до слова". Равно "нет надобности на самом деле все заученное сохранять в памяти навсегда: иное оказывает требуемую услугу тем, что подготовляет ближайшие упражнения и дает возможность продолжать начатые занятия. С этою целью заставляют заучивать на известное время маленькие стихотворения ради упражнений в выразительном чтении, или выучивать наизусть ту или другую главу из римских авторов ради облегчения писать и говорить по-латыни. В иных случаях, в последние годы учения, достаточно уметь отыскивать литературные источники и пользоваться ими". Но, если заученное должно остаться в памяти надолго и даже, если возможно, навсегда, то "единственное действительное средство к этому - упражнять учеников посредством постоянного применения заученного в связи с тем, что действительно их интересует, следовательно, постоянно поддерживать в них деятельность свободно поднимающихся представлений". Обычно же практикующееся средство заучивать наизусть одно и то же всякий раз, как оно оказывается забытым, сомнительно: "такой прием может повести к тому, что отвращения получится больше, нежели пользы".

Таковы условия и приемы обучения, возбуждающего в питомце умственную самодеятельность или интерес.

4. Содержание или моменты (ближайшей) цели обучения: многосторонность интереса. Виды интересов

Но обучение должно возбуждать не просто интерес, а многосторонний, разнообразный интерес. "Обучение, имеющее односторонний характер, вредно уже потому, что мы и не можем с уверенностью предположить, что больше всего подействует на воспитанника". Только многосторонний интерес, при существующем разделении труда, обеспечивает, как мы видели, живость чувства общественной солидарности. Многосторонний интерес помогает нам "легко проникать в суждения и чувства другого", закладывая основы симпатии. Наконец, поскольку стойкость нравственного характера связана с независимостью от внешних условий жизни, многостороннее образование благоприятствует и в этом отношении нравственности, давая "неоценимую легкость и охоту переходить ко всякому новому роду занятий и образу жизни".

Какие же интересы должно иметь в виду обучение? Или иначе, - чем должна определяться многосторонность личности? Соответственно основам обучения, опыту и общению, "обучение должно опираться с одной стороны на знания доставляемые опытом, с другой стороны, на чувства внушаемые общением», - обучение, естественно, должно иметь в виду прежде всего интересы эмпирический и симпатический: "опыту непосредственно соответствует интерес эмпирический, общению - интерес симпатический". "При усиливающемся размышлении о предметах опыта развивается спекулятивный (философский) интерес, а при размышлении о более широких отношениях, создаваемых взаимным общением людей, - интерес социальный". К ним Гербарт прибавляет еще на одной стороне, к интересам эмпирическому и спекулятивному, -интерес эстетический, а на другой, к интересам симпатическому и социальному, - интерес религиозный. Оба последние интереса "получают (свое) начало не столько в усиливающемся размышлении, сколько в спокойном созерцании вещей и событий". Таким образом, Гербарт определяет многосторонность обучения шестью интересами: обучение должно возбуждать дух наблюдения, размышление, вкус к прекрасному, симпатию, чувство общественности и религиозное -настроение. В этих интересах, как ясно, можно различать два направления: натуралистическое, - интерес эмпирический, спекулятивный и эстетический (первый источник - опыт) и историческое, - интересы симпатический, социальный и религиозный (основной источник - общение, человеческие отношения). Из предметов обучения первое направление обнимает науки естественные и математические, второе - историю и филологию (литературу и языки).

5. Когда обучение порывало бы с многосторонностью интереса?

Обучение порывает с многосторонностью интересов, когда одно направление отделяется от другого, когда естественно-математическое образование отделяется от историко-филологического. Нет, интересы того и другого направления должны быть одновременно развиваемы. Ради противодействия эгоизму, надо сделать «человеческие отношения главным предметом всего обучения в каждой школе, которая берет на себя задачу образовать всего человека, от сельской школы до гимназии». «Но не следует пренебрегать и знакомством с природой, без которого ребенок обречен на заблуждения, фантастические мечтания и сумасбродства всякого рода». «Далее, обучение такое не отвечало бы задаче многосторонности, если бы оставило без развития тот или другой из отдельных интересов. Нет, как в душе ребенка все указанные частные интересы проявляются вместе (хотя и не совсем одновременно), так их всех должно иметь в виду, развивать и всестороннее обучение. По разнообразию совмещаемых интересов Гербарт высоко ставит среди предметов изучение классических языков, понимая под ними не столько сам по себе язык, сколько классическую литературу и историю, связанную с ними. Здесь великая литература, с ее поэтами и ораторами, служит развитию эстетического интереса; «история вызывает участие к знаменитым людям, равно как к судьбам человеческого общества (т. е. развивает симпатический и социальный интересы); «через то и другое она косвенно содействует религиозному интересу». Даже спекулятивный интерес получает поддержку здесь в исследовании грамматического строя языка, а также в целостном, философском изучении истории. Вообще замечает Гербарт, «трудно найти другую область ведения, где бы столько соединялось различных интересов».

Наконец, в обучении была бы односторонность и в том случае, если бы каждый из интересов сам проявлялся и развивался односторонне, в односторонней, узкой форме. «Эмпирический интерес становится односторонним», - говорит Гербарт, - «если он обнимает лишь предметы известной категории, пренебрегая предметами других категорий?» Например, если кто-нибудь хочет быть только ботаником, или минералогом, или зоологом и, вообще, если кто любит только определенные предметы, интересуется определенным, узким кругом знаний (одним каким-нибудь языком, историей только одной страны и пр.). «Спекулятивный интерес односторонен в своем роде, если он только логический, или только математический, или только метафизический, ограничивающийся положим одной только (философской) системой, или только физический, например, по отношению к одной какой-нибудь гипотезе, или только прагматико-исторический» (т. е. направленный только на философию истории, на познании в истории общих законов, всеобъемлющих тенденций). «Эстетический интерес может быть обращен исключительно на живопись или на ваяние; или только на поэзию, ограничиваясь при этом лирикой или драмой; или на музыку, или только на один специальный вид музыки и т. п. Симпатический интерес становится односторонним, когда человек любит жить только с людьми своего сословия или только соотечественниками, и не питает никакого сочувствия к остальным людям. Социальный интерес становится односторонним если кто-нибудь предан только своей политической партии (своему ограниченному союзу) и о том, что полезно или вредно (т. е. в социальном отношении, обществу и государству), судит только с точки зрения интересов этой партии. Религиозный интерес становится односторонним, когда, придерживаясь какой-нибудь догмы или секты, относятся с пренебрежением к другим, думающим иначе». Обучение должно иметь в виду эти односторонности и не допускать их в годы юности, чтобы помешать обособлению людей в дальнейшей жизни.

6. Замечания Гербарта о развитии отдельных интересов, - интересов натуралистического направления: эмпирического, спекулятивного и эстетического

Эмпирический интерес создается, вообще, положительными, реальными знаниями; естественными науками, географией, историей и языками, поскольку и последние представляют собой положительные знания. Что касается преподавания этих знаний, то оно должно и обыкновенно примыкает к имеющимся представлениям ребенка. Так, изучение родного языка примыкает к родной устной речи; для изучения иностранных языков посредствующие звенья дает родной язык; для географии - представления родной местности; для истории - древние развалины и живые рассказы о давно минувших временах. Для возбуждения спекулятивного интереса «можно воспользоваться всем, что в природе, в человеческих делах, в строе языков, в религиозных учениях представляет или позволяет предполагать логическое целое, подчиненное всеобщим правилам». Ученик, собственно, везде встречается с обобщениями, с общими понятиями, суждениями и умозаключениями, когда, напр., знакомится с общими правилами в счислении, в грамматике и проч. Но, все-таки, лишь с трудом и постепенно он уразумевает общее и абстрактное. В дальнейшем средствами к развитию спекулятивного интереса служат занятия математикой, логикой, проблемами натур-философии (касающимися основных законов и начал физики, химии и проч.), этики и права (касающимися свободы, нравственности, счастья, права и государства). Гербарт не хотел бы допускать раннего пробуждения спекуляции в области религии. «Величайшей осторожности», - говорит он, - «требует все то, что имеет ближайшее отношение к религии. Как можно дольше сохраните нетронутым религиозное чувство, которое с самых ранних лет должно быть связано с простой идеей Провидения (т.е. с мыслью о заботящемся Отце всего и всех»). Эстетический интерес или эстетическое созерцание требует спокойного состояния души: тогда она может постигать красоту в сочетании ее элементов (цветов, звуков, форм и проч.) - Естественным выражением внимания к красоте служит подражание, хотя бы в начале очень грубое, - воспроизведение посредством рисования, пения, чтения и позже посредством переводов (подражание в поэзии). Подобные подражания можно поощрять, но не хвалить их: «истинный пыл, появляющийся сам собою при эстетическом образовании, очень легко охлаждается от чрезмерного подогревания». Развитие эстетического вкуса - дело не простое. «Наша душа», - замечает Гербарт, - «ни к чему так легко не становится в превратное отношение, как к прекрасному: даже ясному взору ребенка прекрасное не ясно, хотя нам кажется, что прекрасное требуется только видеть». По-видимому, вкус больше всего связан с деятельностью фантазии; легко сменяющиеся здесь образы служат к сближению различных отношений (отсюда метафоры, сравнения), в чем собственно и схватывается прекрасное. Поэтому, не прежде надо представлять глазам, созерцанию самое художественное произведение, как возбудивши сначала фантазию посредством бесед .

7. Замечания о развитии интересов исторического направления: симпатического, социального и религиозного

Интересы участия: симпатический, социальный и религиозный зависят, прежде всего, от живого общения. Зародыши симпатии, общественности и религиозности получают, по Гербарту, - как и по Песталоцци и по Фребелю, - первое развитие в семейных отношениях. «Все, что разрывает общение ребенка, уже образовавшиеся связи в душе ребенка, ослабляет и симпатические интересы». «Когда дети часто меняют место», - замечает Гербарт, - «их привязанность нигде не может укорениться; перемена учителей и школ уже приносит вред». Помимо живых отношений общения и в дополнение к ним, к возбуждению интересов участия может и должно служить и гуманитарное правильное образование: посредством изучения истории, литературы, языков. Гербарт возмущается обычной постановкой гуманитарного образования, которая как бы направлена на то, чтобы подавить душу тяжестью массы познания, охладить ее серьезностью науки, и удалить нас от реальных живых людей. «И однако разве не в том вся наша слава, чтобы трудиться для них из участия к ним?» «Изобразили на таблицах (хронологических) все комбинаторные подмостки истории, - этот сложный ряд имен из различных стран, идущий по хронологической нити, - для того, чтобы эти имена лучше запечатлевались в памяти. Старались извлечь из изучения языков и науки древности все, что способствует упражнению ума: древних поэтов представляли образцами всякого искусства. Все это хорошо!» - говорит Гербарт, но «неужели из-за всего этого следовало забыть о том, что здесь везде идет речь о людях, которым подобает участие, которым нужно дать лишь зрителей, проникнутых этим участием, и что последнее естественнее всего у тех (т. е. у детей), которые не могут еще заглядывать вместе с нами в будущее, так как они еще не понимают современности, и для которых, поэтому, прошедшее есть истинное настоящее?!». Нет, преподавание истории должно сообщить ученикам теплое участие и интерес к историческим событиям и личностям: «истории не следует придавать вид хронологического скелета». Почему это участие так важно?! Ведь, чтобы двигать вперед дело своих предков, молодые поколения должны пройти через него сами, «должны прежде всего с ранних лет признать этих предков за своих». Гербарт восторгается в этом отношении патриотически-настроенным народом древности (греками), где молодое поколение как бы само собой пропитывалось сознанием рода, прошлым своего народа. «Там шестилетние мальчики рассказывают вам из хроник; дети рассказывают о великих детях, т.е. о героях своей старины; они рассказывают о прошлом друг другу и поднимаются выше вместе с историей своей родины. Они стремятся стать мужами своего народа и становятся ими. Древние знали своего Гомера наизусть, они выучивали его не в возмужалом возрасте, а еще в детском. Гомер стал общим воспитателем юношества, и его ученики не посрамили учителя». Что касается, в частности, религиозного интереса или воспитания, то «основы его должны быть положены рано и глубоко, так глубоко, чтобы в поздние годы душа мирно и безмятежно пребывала в своей религии, в то время как спекулятивная (рассудочно-философская) деятельность идет своим путем». В то время как предыдущие мыслители, Кант и Песталоцци, сводили религию к деятельной и возвышающей нравственности, Гербарт отличает, в существе, религию и нравственность. Нравственность - это деятельность, поступание; религия - внутренний покой и отдых. В постоянном поступании, в непрерывном беге, человек естественно нуждается во внутреннем успокоении. И, может быть, самым высушим состоянием для человеческого существа было бы - одновременно: внутренне покоиться, а внешне действовать; совершенно же без внутреннего отдыха (т. е. без того, на чем душа могла бы отдохнуть), в действительности, никто не может действовать твердо и устойчиво -). «Религия возникает из чувства зависимости всех людей и природы от Высшего Существа, стоящего превыше всех существ». Это чувство зависимости пробуждается в ре-венке, прежде всего, в семье - по отношению к родителям и наставникам, а потом отсюда уже возвышается до чувства зависимости от Отца всех - Бога: «чистое семейное чувство легко и само собой поднимается до мысли о Первом Отце». «Любовь, заботливость и бдительность, всюду проявляющиеся (в семье), дают содержание первой идее о Высшем Существе, которая ограниченная вначале кругозором ребенка, только мало-помалу становится шире и возвышеннее». «Религиозному обучению, касающемуся частностей каждого исповедания, должно предшествовать общехристианское обучение, опирающееся на священную историю, включая сюда и Ветхий Завет. Помимо этого исторического представления религии, учитель обязательно должен воспользоваться и современными свидетельствами природы, свидетельствами о Высшей Мудрости и Силе... Вообще же религия «должна быть дана ребенку без излишних подробностей, больше путем указаний, нежели поучений».

8. Содержание или моменты (ближайшей) цели обучения: единство или сорганизованность знаний (интересов)

Обучение должно дать воспитаннику многостороннее образование, создать в нем разнообразные живые (подвижные) группы представлений или, - что то же - возбудит в нем разнообразные интересы. В воспитаннике должна быть пробуждена многосторонняя духовная подвижность, которая бы сближала его со всем миром и всеми людьми. Но эта многосторонняя подвижность, однако, не должна быть разбросанностью. Разнообразные группы представлений, - надо помнить, что Гербарт сводить все интересы, в сущности, к образованию соответствующих групп представлений, - должны быть внутренне объединены в человеке. Многостороннее образование должно быть цельным образованием, а не многосторонней разбросанностью или рассеянность. Этой рассеянности, по Гербарту, останется «чуждым тот, кто легко охватывает одним взглядом хорошо упорядоченное знание, умеет видеть его во всех его отношениях и, удерживая его, во всех его частях сделать своим достоянием». Разумеется, этой целости, этой завершенности многостороннего образования «нельзя получить так скоро». К достижению ее в разных степенях Гербарт указывает путь или метод, сущность которого применима для объединения знаний как в отдельной частице и части обучения или знания, так и в целом многостороннем знании.

9. Метод цельного обучения

Указываемый Гербартом метод состоит из четырех последовательных моментов. Прежде всего, какой бы предмет или знание мы ни взяли, надо сначала ясно сознать, воспринять отдельные элементы знания. Эти отдельные, ясно воспринятые элементы надо потом ассоциировать с другими элементами. Полученные посредством ассоциации элементарные группы представлений надо связать, координировать в более сложную систему и, наконец, сообщить воспитаннику уменье свободно пользоваться системой знаний, сделать из его знаний подвижное целое, которое срастается с его деятельным духом и устремляет его к новым, самостоятельным исследованиям.

Обучение прежде всего пробегает эти ступени, прежде чем перейдет от ясного восприятия впечатления к его живой связи с другими представлениями, к полному осмысливанию его. Усвоение каждой самой малой группы познавательных элементов проходит эти ступени, разумеется, очень быстро; равно как те же ступени имеют место и тогда, когда обучение связывает обширные группы представлений с другими, достигая тем высшего, философского осмысливания познаний, «высшей рефлексии»: только по отношению к большим группам представлений это прохождение ступеней происходит медленнее. Объединение в познающем духе отдельных предметов (учебных дисциплин) до единого, целостного живого знания, разумеется, составляет последнее завершение этих, все более и более восходящих, все более и более расширяющихся синтезов (объединений) знаний.

Обыкновенно учителя придают преимущественное значение той или другой ступени обучения: одни - самому мелочному расчленению даже незначительных предметов, ради наибольшей ясности восприятия; другие - ассоциированию представлений, почему и предпочитают обучать посредством свободных бесед с учениками о разных предметах; третьи - логической связности представлений, почему и требуют передачи, преимущественно, главных мыслей, передачи со строгой точностью и в определенном логическом порядке (система), и, наконец, некоторые - последней ступени обучения, почему и «бывают довольны только тогда, когда их ученики оказываются в состоянии самостоятельно упражняться в правильном мышлении». Но, по настоящему, эти моменты и связанные с ними различные способы обучения «не должны исключать один другой, но, напротив того, должны следовать один за другим в каждом кругу предметов преподавания, - малом или большом, безразлично, - и притом в указанном порядке». В начале обучения для ясного восприятия предмета нужно разложить предмет на составные, простейшие его элементы и, при сообщении их, пользоваться краткой, понятной речью. Для ассоциирования предмета с другими представлениями наилучший способ - непринужденная беседа: «таким образом, ученик получает возможность пробовать, изменять и повторять случайное сочетание представлений отчасти так, как для него всего легче и удобнее и на свой лад усваивать заученное». Для системного знания нужно уже связное изложение, причем выдвигаются вперед главные мысли. Наконец, навык в пользовании системным знанием или, как Гербарт называет, «навык в методическом мышлении, ученик приобретает посредством задач, самостоятельных работ и исправления их по указаниям учителя». Именно через эти моменты обучение достигает того, что душа начинает любить предмет знания, понимает его цену, дать ясность, ассоциацию, систематический порядок и возможность пробежать этот ряд с одного конца до другого (т. е. сделать материал подвижной собственностью учащегося). То, что здесь (при первых элементах познания) происходит быстро одно после другого, происходит постепенно медленнее, когда из самых малых единиц составляются ближайшие большие единицы, и с тем большими промежутками (периодами) времени, чем выше ступени рефлексии должны быть достигнуты».

На этом мы и закончим изложение общих точек зрения Гербарта относительно обучения. Касаться другим общих точек зрения нет нужды: они больше свидетельствуют о великой склонности и способности философа-педагога к анализу, к расчленению и в тоже время обобщению расчлененного, чем служат ясности представления педагогического дела в его общих основах.

10. Значение Гербарта в истории педагогики

Гербарт оказал громадное влияние на немецкую педагогику а через нее на педагогику вообще. Его особенное, выдающееся положение в развитии педагогической науки определяется тем, что он является «лучшим философом между педагогами и лучшим педагогом между философами». Другим педагогическим мыслителям до него недоставало строгого философского образования. Поэтому, при богатстве педагогического опыта и идей, они не могли дать им философского обоснования. Песталоцци указывал на необходимость психологического обоснования своего «единого, естественного метода» воспитания, но не дал, однако, развитой психологической теории. Указав цель воспитания в развитии человечности, высшей человеческой личности, он, все же не дал философского изложения тех идеальных норм, которыми определяется идеальное достоинство, сущность человека и человечества, не дал философской этики. Гербарт же дал то и другое. Если сравнивать Гербарта с философами, то он многим уступает в глубине и оригинальности идей, но зато другим философам (даже Локку и Канту) недоставало глубоко выраженного педагогического интереса и проникновения. Локк и Кант оставили для педагогии только «заметки», «некоторые мысли», которые, правда, связаны (или их можно связать) с их философскими основными взглядами, но связаны, так сказать, непроизвольно. Сами же философы не ставили себе нарочитой задачи - философски обосновать свои педагогические взгляды и заметки, подвести под них прочный психологический и этический фундамент. Педагогический интерес среди философских интересов не занимал у них центрального места, а был лишь сторонним, побочным, прикладным интересом, на долю которого только и могли оставаться «заметки», «некоторые мысли». Напротив, у Гербарта педагогический интерес был центральным интересом, который притягивал к себе весь его философский дух. Вот почему только у него педагогика является строго законченным, систематически развитым и расчлененным целым, твердо и научно обоснованной системой понятий, или наукой. В этой научной обработке педагогических понятий, в научно-философском методе обоснования и изложения педагогических идей и заключается та основная заслуга Гербарта в истории педагогической мысли, в силу которой он считается творцом научной педагогики. Именно это считают оригинальным в педагогике Гербарта, а не педагогическое содержание само по себе, ибо в главном последнее совпадает с идеями предыдущих педагогических мыслителей: Коменского, Локка, Руссо, Песталоцци и пр. С Гербарта научная педагогика неизменно начинает держаться двух указанных ей основ: психологии и этики, при чем первая служит к определению преимущественно средств и путей воспитания, а последняя - целей его и задач. Если современный Марбургский профессор-педагог Пауль Наторп расширяет и углубляет этический фундамент педагогики, указывая основу педагогики не только в философском учении о нравственности, не только в этической части, но и в других «законоустанавливающих» частях, однородных с этикой (в логике - для умственного образования и в эстетике - для эстетического образования) и отсюда, вообще, в целой, единой философии, из которой те части выходят, как из корня побеги, то все-таки и расходясь с Гербартом, он идет той дорогой, которая ясно указана для педагогики именно Гербартом. Гербарт первый определенно поставил педагогику в неразрывную связь с философией, признал ее истинно-философской наукой и даже фокусом философских наук.

Помимо этого нельзя отрицать в педагогике Гербарта и внутренней ценности ее содержания. Если ее философские предпосылки, - не философское обоснование, метод, а содержание его философских, психологических и этических идей, - и оставлены теперь даже его учениками, то самые идеи педагогические, педагогическая надстройка сохраняет и сохранит свою ценность и впредь. Останутся навсегда достойными внимания педагогов: идеи Гербарта о роли (воспитывающего) обучения в нравственном образовании, его разграничение нравственного воспитания в собственном смысле от управления или внешней дисциплины, его мысли о возбуждении интереса, о многосторонности образования, ценности истинно-классического образования, необходимости цельности, концентрации на всех ступенях обучения и пр. и пр. Эти идеи имеют важное практическое знание. Возьмите такую, по-видимому, чисто теоретическую идею, как разграничение воспитания от управления, имеющее как будто чисто академический интерес, но как изменилась бы практика воспитания, если бы воспитатели усвоили себе эту идею, поняли, что воспитание собственно отнюдь не покрывается и даже еще не начинается там, где дело идет лишь о дисциплине: хорошие дисциплинаторы, педагогические администраторы отнюдь тем самым еще не суть хорошие воспитатели, нравственно образующие душу. Глубокое жизненное значение гербартовских педагогических идей и служит причиной, что они и доселе привлекают внимание педагогов, несмотря на то, что, - как мы заметили, - подставленный под них психологический и этический фундамент не оказался прочным.


Подобные документы

  • Обучение и научная деятельность Иоганна Фридриха Гербарта. Сущность воспитания, его цели и задачи. Философские и психологические основы педагогики Гербарта. Ступени и ход обучения. Основные принципы, средства и методы нравственного воспитания Гербарта.

    реферат [20,1 K], добавлен 16.12.2009

  • Педагогическое наследие Гербарта, концепция Гербарта о развитии способностей. Центральный тезис рассуждений Гербарта - формирование нравственного человека. Пути достижения гармонии - управление, обучение и нравственное воспитание.

    реферат [23,4 K], добавлен 13.01.2004

  • Философские и психологические основы педагогики Гербарта. Сущность воспитания, его цели и задачи. Роль наставника в управлении учениками. Роль наставника в обучении воспитанников. Роль наставника в воспитании учеников.

    контрольная работа [23,8 K], добавлен 28.05.2006

  • Й.Г. Песталоцці як видатний швейцарський педагог-демократ, його життєвий та творчий шлях, головні методологічні положення теорії. Основні моменти та принципи педагогічної системи А. Дістерверга. Педагогічна теорія Й.Ф. Гербарта, його ідеї та методи.

    реферат [35,2 K], добавлен 21.04.2011

  • Представления о воспитании в античности. Модель педагогики в Афинах и Спарте, внешкольное воспитание. Эллинское просвещение и деятельность философов в V-VI вв. до н.э. Значение Сократа в истории педагогики. Воззрения Платона, Аристотеля, Демокрита.

    курсовая работа [49,8 K], добавлен 20.11.2013

  • Жизнь и деятельность В.В. Розанова, его взгляды на педагогику. Образовательная политика России в 60-90 годы XIX века. Отношение В.В. Розанова к системе образования конца XIX века. Цели, определяющие направление и характер преобразований в педагогике.

    курсовая работа [43,8 K], добавлен 21.06.2008

  • Нравственное воспитание детей дошкольного возраста. Роль семьи в нравственном воспитании ребёнка. Влияние педагога-воспитателя на нравственное воспитание дошкольника. Значение детского коллектива в воспитании нравственности в дошкольном возрасте.

    курсовая работа [98,3 K], добавлен 21.10.2008

  • Главный труд Джона Локка и его значение в истории педагогики. Этические взгляды Локка, как предпосылки его педагогических идей. Значение привычек в нашей деятельности. Физическое и духовное воспитание: его цели и средства. Награда и наказание по Локку.

    реферат [74,9 K], добавлен 13.08.2009

  • Идеи педагогики развития в истории образования. Педагогика развития как наука. Проблемы содержания образования и методов обучения в педагогике развития. Связь педагогики развития с другими науками. Педагогика развития в свете модернизации образования.

    дипломная работа [111,5 K], добавлен 23.08.2011

  • Воспитание и школа в Афинах: умственное, нравственное, эстетическое и физическое развитие человека. Педагогические взгляды Демокрита, его материалистическая концепция развития личности. Система взглядов Платона и Аристотеля на организацию воспитания.

    контрольная работа [24,5 K], добавлен 13.02.2013

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.