Итак, имеющиеся знания как содержательные предпосылки процессов формирования новых знаний выступают тем самым как условия и объект активных исследовательских действий субъекта познания, реализующих познавательные процессы, направленные на получение нового знания и, следовательно, на решение соответствующих познавательных задач. Имеющиеся знания, выступающие как условия и средства получения нового знания, представляют собой объект активной исследовательской деятельности (скажем, знания об объекте-модели, основания объяснения, модифицируемые посылки, в которые вводятся ограничительные условия, онтологические схемы, используемые в качестве исходных принципов рассуждения, и пр.), являются компонентом конструктивной деятельности познающего мышления, элементом его картины, того его образа, который является целью деятельностного подхода к познанию, результатом рефлексии над познавательным процессом.

Конструктивные, порождающие новое знание процессы научного мышления, исходными предпосылками которых являются имеющиеся знания, концептуальные структуры, нормы и принципы научного познания, воплощенные в соответствующих «парадигмах», пользуясь термином Т. Куна, не могут, таким образом, на наш взгляд, быть абстрагированы от исследовательских операций и выступать в качестве предмета некоей «гносеологии науки», обособленной от методологии. Дифференциация позновательных процессов, формирование нового знания, лежащих в их основе содержательных концептуальных предпосылок, норм и критериев научного мышления и собственно конструктивных действий по организации, использованию и преобразованию исходных наличных данных для решения определенных познавательных задач не только правомерно, но и необходимо для конкретного анализа познавательной деятельности в науке. Но эта дифференциация, выявление многообразия элементов познавательной деятельности, форм, уровней и типов ее анализа должна осуществляться в рамках единого деятельностного подхода, при котором активная конструктивная мыслительная деятельность предполагает имеющиеся знания, нормы, принципы и т. д. в качестве своего условия и предпосылок, а знания, нормы, принципы и пр., в свою очередь, рассматриваются в контексте этой деятельности как ее элементы. Не может быть, таким образом, методологии, абстрагирующейся от анализа содержательных предпосылок познания, направленности познавательны? процессов, типов исследовательских задач и пр., и «гносеологии науки», которая рассматривала бы познавательные процессы науки помимо активной конструктивной деятельности субъекта по осуществлению этих процессов.

Как уже отмечалось выше, лежащая в основе методологического подхода к анализу научного знания рефлексивная установка на осознание «порождающих механизмов» познавательной деятельности, ее средств и методов с необходимостью предполагает отказ от позиции нерефлексивного наивного совпадения мысли и бытия, картины объекта, вырабатываемой познанием, и самого объекта. Анализ знания как результата определенной деятельности субъекта познания предполагает выявление тех предпосылок, на основе которых вырабатывается знание, учет возможных альтернатив мыслительных действий при решении соответствующей познавательной задачи, и пр. Это означает, что на любом уровне методологического анализа знания, в любых его формах и разновидностях объективно возникает философско-гносеологическая проблематика отношения мысли и объективной реальности, субъективной оценки ситуации и ее объективного содержания, средств и целей познавательной деятельности, и пр.

Таким образом, любая конкретная, частная ситуация методологического подхода к знанию, которая предполагает рефлексивную установку различения задачи объективного познания и его субъективных средств и предпосылок, является объектом гносеологии как философского учения о познании. Во всякой методологической проблеме объективно имеется определенное гносеологическое содержание, которое можно выявить и сформулировать в гносеологических терминах при соответствующей глубине анализа. Это объективное гносеологическое содержание методологической проблематики, какие бы частные и специальные формы она ни принимала, и составляет принципиальное основание той органической связи между философским подходом к научному познанию и специально-методологическим исследованием, значение которой справедливо подчеркивает Л. Ф. Ильичев, указывая, что специально-научное, частное, методологическое исследование не может осуществляться без каких-либо общефилософских предпосылок, автономно, независимо от философии -- и что «общефилософская методология пронизывает все уровни научного исследования»

Следует при этом еще раз отметить, что соответствующая философско-гносеологическая проблематика возникает в специально-методологическом исследовании объективно и существует независимо от того, осознает ли эту проблематику исследователь или нет, или если осознает, то в каких формах. Например, как известно, логические позитивисты отрицали правомерность философско-гносеологической проблематики отношения знания и объективной действительности, рассматривая ее как ненаучную «метафизику». По существу же они, однако, не могли уйти от этой проблематики, и в их методологических концепциях, там, где эти концепции сталкиваются с решением общих вопросов о «предельных основаниях», скажем, логико-семантического анализа языковых схем, как это имеет место, например, у Карнапа в его учении о «внешних» и «внутренних» вопросах исследования «языковых каркасов», объективно, независимо от субъективных позиций самих авторов с необходимостью возникает тематика, связанная с решением философско-гносеологических вопросов.

В то же время, естественно, теоретико-познавательная проблематика в частных специально-научных методологических исследованиях не выступает в форме всеобщности, в своем явном виде. Необходим тщательный анализ, чтобы выявить эту проблематику. Так же как анализ философско-гносеологической проблематики, связанной с принципиальными моментами диалектики познания, отношения субъекта и объекта, мышления и бытия, и т. д. требует выработки общих гносеологических понятий, так и анализ и решение частных методологических проблем, возникающих в научном познании, требует разработки специальных методологических понятий. В этих специальных понятиях в неявном виде содержится, конечно, гносеологическая проблематика. Однако непосредственно эти понятия не являются философскими, гносеологическими понятиями. Для современного состояния развития самосознания науки как раз и характерно появление широкого слоя таких специально-методологических понятий разного уровня общности, охватывающих различные аспекты анализа научного познания. Повторяем, речь идет не о том, что существуют какие-то проблемы анализа научного познания, которые допускают только исследование на частном методологическом уровне. Любая методологическая проблема может стать объектом философско-гносеологического подхода при достаточной глубине и теоретической всеобщности анализа. Однако конкретное и разностороннее исследование познавательной деятельности в науке требует и теоретического исследования более специальной методологической проблематики. Необходимость такого специального теоретического исследования и выработки соответствующего концептуального аппарата, который непосредственно не является концептуальным аппаратом гносеологии и вообще философии, как нам представляется, не может вызывать в настоящее время каких-либо сомнений

Выше мы приводили высказывание Л. Ф. Ильичева, подчеркивающего необходимость постоянного учета органической связи философии с частными методологическими исследованиями. В то же время Л. Ф. Ильичев выражает согласие с мнением о том, что не всякое частно-методологическое исследование является философским, отмечая, что «разграничение общефилософской методологии, с одной стороны, и частной методологии -- с другой, кажется нам обоснованным хотя бы уже потому, что наличие в специально-научной методологической проблематике гносеологического содержания позволяет рассматривать саму гносеологическую, теоретико-познавательную тематику как необходимый продукт развития методологического сознания, как такой его уровень, когда рефлексии подвергаются «предельные основания» познавательной деятельности, связанные с осмыслением коренных проблем отношения мышления и бытия, субъекта и объекта, критериев истины и т. д. Методологическое значение философских категорий и принципов, основных теоретико-познавательных понятий по отношению к частным формам рефлексии над научным познанием и заключается в том, что теоретико-познавательная проблематика, с которой сталкивается эта рефлексия, рассматривается с точки зрения развитой философской культуры, аккумулирующей в своих понятиях и методах «итог, сумму, вывод истории познания мира», как характеризовал В. И. Ленин материалистическую диалектику как логику и теорию познания.

На анализ научного знания, на те представления, которые играли очень значительную роль в истории наук о познании, большое воздействие оказали философско-гносеологические концепции природы познавательного процесса, которые сложились в классической философии Нового времени. Суть этих концепций заключалась, как известно, в том, что основание знания, его исходный базисный уровень рассматривались как результат непосредственного восприятия субъектом некоторого преднайденного содержания. В зависимости от того, как понималась познавательная способность субъекта схватывать, воспринимать это преднайденное содержание, в классической философии Нового времени возникли и развивались две основные гносеологические концепции -- рационализма и эмпиризма сенсуалистического толка. Рационализм усматривал основание знания в истинах ratio, априорных истинах интеллектуальной интуиции, источником которых его представители считали «естественный свет разума», по выражению Декарта, эмпиризм же утверждал, что в основании знания лежат истины опыта, являющиеся результатом чувственного восприятия. Важно подчеркнуть, что эти обе концепции или, может быть, точнее, основные тенденции философско-гносеологической мысли Нового времени, поскольку их четкое противопоставление в такой общей форме скорее является некоторой историко-философской реконструкцией, чем буквальным отражением гораздо более сложной и многообразной картины реальных взглядов, выступают как контрапозиции в рамках, по существу, одной и той же модели познания, предполагающей только различную интерпретацию. Действительно, в обоих случаях, как мы уже отметили выше, исходной установкой является положение о том, что в основании знания лежат истины, фиксирующие некоторое непосредственно данное, преднайденное содержание, восприятие которого и задает пределы знания вообще, определяет объем его возможного содержания. Отсюда с необходимостью вытекает определенное понимание задач и характера анализа знания. В рационалистическом варианте вышеуказанной концепции он тяготеет к дедуктивизму, к установке на представление знания в виде дедуктивной системы, в основе которой лежат априорные аксиомы интеллектуальной интуиции. Эмпирико-сенсуалистический вариант этой гносеологической концепции, в свою очередь, тяготеет к индуктивизму, к представлению о процессе познания как о получении индуктивных обобщений из отдельных эмпирических истин, содержащих достоверное знание, на основе правил, т. е. научной индукции типа Бэкона-Милля.

Таким образом, по существу в истории науки о познании мы имеем две концепции, которые обычно рассматриваются как альтернативные: рационалистско-дедуктивистскую и эмпиристско-индуктивистскую, которые выступают, если пользоваться современным методологическим термином, как две большие исследовательские программы анализа научного знания. В литературе имеется достаточно подробная оценка реальных оснований этих концепций, основных их недостатков. Мы не будем касаться сейчас всех этих моментов. Подчеркнем лишь один -- по существу эти концепции являются двумя «ипостасями» некоторого исходного образа познания. Его гносеологическая сущность, о которой уже говорилось выше, задает и определенную логико-методологическую установку. А именно, задача логико-методологического анализа сводится к разработке методов, схем и критериев обоснования каждого фрагмента знания, который можно выделить в качестве независимой истины (утверждения, суждения, высказывания) путем его логического сведения к базисным истинам (утверждениям) или его выведения из этих истин. Суть логико-методологического процесса этого сведения или выведения заключается в переносе истинности от базисных исходных утверждений к обосновываемым утверждениям. То общее содержание, которое инвариантно к различиям рационалистического дедуктивизма и эмпиристского индуктивизма и которое представляет исходную схему обоих этих подходов, можно было бы, таким образом, несколько условно назвать концепцией обоснования.

Из самой сути концепции обоснования вытекает достаточно простое постулируемое ею «разделение труда» в анализе познания между теорией познания, логикой и в известной мере методологией. Теория познания задает интерпретацию той познавательной способности, которая обусловливает предел возможного знания. Т. е. она определяет, какой источник истинности исходного знания, какова его достоверность и т. д. Логика формулирует критерии и нормы сведения и выведения, т. е. собственно обоснования. Статус методологии менее ясен, но он в общем связан с теми правилами и действиями субъекта, которые предполагают осуществление логических процессов обоснования.

Эта, казалось бы, достаточно примитивная концепция проявила удивительную стойкость и живучесть в истории наук о познании. Представление о том, что схема движения от некоторых истин, принимаемых за основу знания, и критерий истинности всех остальных утверждений являются единственно возможной схемой нормативного логико-методологического анализа и что гносеологический анализ ограничивается вопросами характера истинности этих исходных утверждений, долгое время довлело над сознанием многих представителей философии и логики науки. Притом даже и тогда, когда его гносеологические основания претерпели значительную эволюции и классический рационализм и априоризм отошли уже в прошлое.

Разумеется, философско-гносеологическая мысль давно уже выявила альтернативу концепции обоснования, показав, что она не является единственно возможной нормативной схемой анализа научного познания. В частности, в качестве такой альтернативы выступило учение о познании Канта. Центральным пунктом этого учения явилась идея априорного синтеза как «порождающего», конструктивного механизма научного познания, формирования научно-теоретических истин. В отличие от классической гносеологии как рационалистического, так и эмпирико-сенсуалистского типа. Кант рассматривал формирование содержания знания не просто как его схватывание в чувственной или интеллектуальной интуиции, а как деятельность по применению некоторых исходных, структурных предпосылок познания («априорных форм») к имеющемуся материалу. Не касаясь сейчас философско-гносеологической несостоятельности кантианского априоризма и ограниченности его понимания конструктивности процесса познания, хотелось бы подчеркнуть, что такой подход, безусловно, прорывал узкие рамки концепции обоснования и намечал новый предмет философско-методологического анализа научного знания. Если для концепции обоснования предметом гносеологии выступает некая изначальная способность схватывания преднайденного содержания, а объектом логико-методологического нормативного анализа оказываются процессы сведения и выведения, основанные на перекомпановке, суммировании экспликации этого преднайденного содержания, то Кант делает предметом гносеологического исследования порождающие процессы, т. е. процессы формирования, конструирования идеального содержания знания в результате ассимиляции заданного содержания и материала познания в исходных априорных структурах мышления и рассматривает эти процессы в качестве объяснительного механизма природы налично данного знания. Тем самым, исходная гносеологическая установка органически включает в себя, так сказать, методологическое измерение, методологический подход, критико-рефлексивную предпосылку «распредмечивания» знания путем выявления скрытой за ним подспудной конструктивной познавательной деятельности.

Существо этой деятельности Кант усматривал в ее опосредствовании исходными структурными предпосылками, априорными по отношению к конкретным исследовательским ситуациям, приводящим к формированию нового знания. В неадекватной априористической форме им была, безусловно, схвачена важная реальная особенность познавательного процесса -- решение любой конструктивной познавательной задачи всегда осуществляется на основе некоторых принципиальных предпосылок, «исходных координат» познавательного процесса той или иной степени общности, того, что, в общем, соответствует в современной методологической терминологии «парадигмам», «твердому ядру исследовательской программы», «стилю мышления» и т. п. Сам Кант рассматривал в качестве таких исходных априорных предпосылок категориальную структуру познания и априорные основоположения рассудка, являющиеся, по существу, канонизацией отправных принципов «стиля мышления» современного Канту механистического естествознания.

Диалектическая логика Гегеля является в известной мере развитием трансцендентальной логики Канта. Категориальная структура мышления, которая являлась для Канта предпосылкой познавательной деятельности, ее элементом, становится для Гегеля основным объектом анализа. При этом то, что у Канта выступало как отдельные рядоположные априорные формы, у Гегеля рассматривается как единая, целостная, развивающаяся система. Логическому развертыванию этой категориальной системы, осуществленному в «Логике», Гегель предпосылает исследование исторического развития форм сознания в «Феноменологии духа». Гегель предпринял попытку дать гигантскую сложную системную, многоярусную картину развития сознания и познания, где феноменологическое развертывание форм сознания является предпосылкой и основанием последовательного логического выведения, развития системы категорий. Несмотря на общую философскую и логико-методологическую несостоятельность гегелевской трактовки сознания и познания, им на идеалистической основе впервые сформулированы в достаточно развернутом виде принципы представления знания как развивающейся системы (восхождения от абстрактного к конкретному), диалектического противоречия как источника развития знания, единства логического и исторического в анализе знания, которые впоследствии, будучи развиты на материалистической основе, выступили в качестве важнейших принципов материалистической диалектики как логики и теории познания

Разнообразные методологические исследования научного познания как сложной исторически развивающейся системы представляют собой, по существу, эмпирию для современного гносеологического анализа науки. Реальная методологическая проблематика анализа науки призвана стимулировать развитие гносеологии, способствовать постановке новых проблем, выявлению актуальных для современной науки аспектов классической проблематики. Без этой стимуляции гносеология в тех ее аспектах, которые связаны с рассмотрением научно-теоретического мышления, не будет отвечать реальным запросам развития современной науки. С другой стороны, современному методологическому исследованию науки, сталкивающемуся с новыми сложными проблемами, необходима широкая философско-гносеологическая перспектива.

2.3 Кризис современной науки. Не классическая наука

Использование научных открытий для создания новых видов оружия и особенно создание атомной бомбы заставило человечество пересмотреть свою прежнюю безоговорочную веру в науку. Кроме того, с середины XX века современная наука стала получать в свой адрес многочисленные критические оценки со стороны философов, культурологов, деятелей литературы и искусства. По их мнению, техника умаляет и дегуманизирует человека, окружая его сплошь искусственными предметами и приспособлениями; она отнимает его у живой природы, ввергая в безобразно унифицированный мир, где цель поглощают средства, где промышленное производство превратило человека в придаток машины, где решение всех проблем видится в дальнейших технических достижениях, а не в человеческом их решении. Непрекращающаяся гонка технического прогресса, требующая все новых сил и все новых экономических ресурсов, выбивает человека из колеи, разрывая природную связь с Землей. Рушатся традиционные устои и ценности. Под воздействием нескончаемых технических новшеств современная жизнь меняется с неслыханной быстротой. К этой гуманистической критике вскоре присоединились более тревожные конкретные факты неблагоприятных последствий научных достижений. Опасное загрязнение воды, воздуха, почвы планеты, вредоносное воздействие на животную и растительную жизнь, вымирание бесчисленных видов, коренные нарушения в экосистеме всей планеты - все эти серьезные проблемы, вставшие перед человеком, заявляли о себе все громче и настойчивей.

Эти факты, которые отчетливо проявляются в современной науке и мировоззрении, говорят об их кризисе, разрешить который сможет только новая глобальная мировоззренческая революция, частью которой будет и новая революция в науке. К концу XX века мир потерял свою веру в науку, она безвозвратно утратила свои прежний незапятнанный облик, как оставила и свои прежние заявления об абсолютной непогрешимости своего знания. Такая же кризисная ситуация сложилась и в других сферах человеческой культуры. Поиск путей выхода из этого глобального кризиса еще только идет, черты будущего постмодернистского мировоззрения, как и новой постнеклассической науки, еще только намечаются.

Нынешнее состояние науки, как и других сфер культуры, характеризуется понятием «постмодерн» - в противовес модернистским представлениям - классической и современной науке.

По мнению большинства отечественных ученых-науковедов, будущая наука будет обладать следующими чертами.

1. Прежде всего наука должна будет осознать свое место в общей системе человеческой культуры и мировоззрения. Постмодернизм принципиально отвергает выделение какой-то одной сферы человеческой деятельности или одной черты в мировоззрении в качестве ведущей. Все, что создано человеком, является частью его культуры, важно и нужно для человека, выполняет свои собственные задачи, но имеет и свои границы применимости, которые должно осознавать и не переходить. Именно это должна сделать постнеклассическая наука -- осознать пределы своей эффективности и плодотворности, признать равноправие таких сфер человеческой деятельности и культуры, как религия, философия, искусство, признать возможность и результативность нерациональных способов освоения действительности.

2. Модернистская наука ставила своей целью создание другой картины, нового образа мира, полученного на основе максимально концептуального единства, порядка, систематичности, непротиворечивости, тотальности, незыблемости. Постмодернистская наука больше интересуется образом самой себя как некоей социокультурной реальности, включает в свой предмет человека, допуская элементы субъективности в объективно истинном знании. Это - современная тенденция гуманизации науки. Полученный образ не является застывшим, окончательным, он ориентирован на непрерывное обновление, открыт инновациям.

3. Модернистское естествознание и наука - монологические формы знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней. В постмодернизме наблюдатель осознает себя частью исследуемого мира, активно взаимодействующей с наблюдаемым объектом, познание постнеклассической науки - диалогично.

4. В основе постмодерна лежит идея глобального эволюционизма - всеединой, нелинейной, самоизменяющейся, самоорганизующейся, саморегулирующейся системы, в недрах которой возникают и исчезают целостности от физических полей и элементарных частиц до биосферы и более крупных систем. В это понятие также входит идея нелинейности, способности оказывать обратное воздействие, вариативности развития мира. Этот мир состоит не из кирпичиков-элементарных частиц, а из совокупности процессов - вихрей, волн, турбулентных движений. Этот мир как бы «пузырится» бесконечно разнообразными взаимодействующими открытыми системами с обратной связью. Этот мир - уже не объект, а субъект.

5. Важной чертой постнеклассической науки должна будет стать комплексность - стирание граней и перегородок между традиционно обособленными естественными, общественными и техническими науками, интенсификация междисциплинарных исследований, невозможность разрешения научных проблем без привлечения данных других наук. Также научная деятельность связана с революцией в средствах хранения и получения знаний (компьютеризация науки, использование сложных и дорогостоящих приборных комплексов, приближающих науку к промышленному производству), с возрастанием роли математики.

6. Модернистское знание было предпосылкой подготовки субъекта познания и предпосылкой практической производственной деятельности. Сегодня знание - предпосылка производства и воспроизводства человека как субъекта исторического процесса, как личности, как индивидуальности.

Глава 3. Гносеологическая культура современного сотрудника ОВД

3.1 Соотношение моральных, правовых и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников ОВД

Как субъекты правового регулирования сотрудники милиции имеют предметом своей профессиональной деятельности сферы гражданской и экономической свободы людей. По своему содержанию профессиональная деятельность сотрудников ОВД является охраной экономической и гражданской свободы людей, интересов общества и государства силой властного государственного принуждения. Это положение прямо вытекает из 1 статьи Федерального закона “О милиции”: “Милиция в РСФСР - система государственных органов исполнительной власти, призванных защищать жизнь, здоровье, права и свободы граждан, собственность, интересы общества и государства от преступных и иных противоправных посягательств и наделенных правом применения мер принуждения” (О милиции. О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступления. Екатеринбург, 1998. С. 3). Из приведенных положений о предмете и содержании профессиональной деятельности сотрудников основных подразделений ОВД следует, что эта профессиональная деятельность в первую очередь регулируется правовыми нормами. И, если продолжить вывод, в профессиональной деятельности сотрудников ОВД собственно моральные нормы очень часто не работают, так как деятельность сотрудников милиции лежит в сфере правового регулирования, а у моральных норм другой предмет, цели и способы регуляции. Профессиональная деятельность и профессиональное сознание сотрудников ОВД регулируются лишь некоторыми специфическими, и к тому же закрепленными в нормах права, морально-правовыми дозволениями, ограничениями и запретами или нормами о правах человека. Для лучшего понимания этого принципиального вывода, а также для рассмотрения вопроса о соотношении моральных, правовых и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников милиции следует развести и четко определить понятия естественного права, прав человека и правовой морали.

Естественное право представляет собой нравственное содержание права, которое образуют идеи свободы личности и справедливого общественного устройства. Такие идеи существуют в индивидуальном и массовом (в том числе профессиональном) сознании как критерии позитивного права, как способ мышления о праве. Вся трудность в понимании естественного права заключается в том, что философы, правоведы и юристы находили и находят разные основания права, причины и источники естественного права, мыслят о естественном праве в разных философских традициях.

Естественное право выводилось из естественного порядка и законов природы (софисты, Демокрит, Ульпиан и другие римские юристы, Т. Гоббс); источник естественного права усматривали в едином богоустановленном порядке, который господствует в природе и в человеческих отношениях (греческий и римский стоицизм, Д. Скотт, Ф. Аквинский, средневековые юристы-схоластики, Вл. Соловьев, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др). Основа естественного права усматривалась также в природе человека как существа разумного и свободного (Сократ, М. Лютер, Г. Гроций, И. Кант, П. Гольбах, П. Новгородцев, Н. Алексеев) или в социальных связях и отношениях людей (Аристотель, Г. Гегель, К. Маркс, Э. Фромм и др.).

Понятие прав человека входит составной частью в корпус естественно-правовых учений, является современной модификацией понятия естественного права. Проблема того, что считать естественным правом, а что искусственным, а также генезиса и содержания понятия прав человека на сегодняшний день остается открытой. Это важная исследовательская задача для философов и теоретиков права, для юристов-практиков, и решается она на всех уровнях, вплоть до международных конференций по человеческому измерению. Здесь сильны не модели, которые пока только складываются, но отработка традиций, а иногда и прямая конвенция.

Одной из солидных традиций в понимании прав человека является та, что идет от Г. Гроция и И. Канта и через идеологию Просвещения приходит в современный мир. С долей условности эту традицию можно назвать антропологической. В рамках антропологической традиции права человека основываются на человеческом разуме. Разум - это способность, которой человек отличается от животных, путем деятельностного самоопределения организовывать, упорядочивать и познавать природную, социальную и культурную действительность. Соответственно, права человека, с точки зрения антропологической традиции, представляют собой притязания разумного человека на свободу или основные правомочия на распоряжение своей жизнью, имуществом, безопасность, достойное существование. Иначе говоря, права человека - это требование личностью определенных действий со стороны других людей, общественных организаций, государства, которые бы обеспечивали условия для удовлетворения основных потребностей личности.

Как сказано в “Декларации прав человека и гражданина” 1789 г. (один из нормативных актов Великой французской революции, вошел как преамбула в первую Конституцию Франции 1791 г.): “Свобода состоит в возможности делать все, что не приносит вреда другому. Таким образом, осуществление естественных прав каждого человека встречает лишь те границы, которые обеспечивают прочим членам общества пользование теми же самыми правами. Границы эти могут быть определены только законом”

Права человека неотъемлемы от индивида, они внетерриториальны и вненациональны, существуют в индивидуальном и общественном нравственно-правовом сознании независимо от закрепления в нормативных актах. Права человека являются объектом международного правового регулирования. Если права человека закрепляются в законодательных актах государства, то они становятся правами гражданина данного государства. Нормы о правах человека являются конституционными. Так, гл. 2 Конституции Российской Федерации “Права и свободы человека и гражданина” является прямым перенесением норм международного права. Права человека в современном мире подразделяются на экономические, гражданские, культурные, экологические и информационные, а также на индивидуальные и коллективные права .

И, наконец, правовая мораль представляет собой нормы и принципы, которые регламентируют, охраняют и защищают основные права человека и гражданина в конкретных отраслях материального и процессуального права. Эти нормы и принципы частично закреплены в законодательных актах государства, а частично существуют в профессионально-нравственном сознании субъектов правового регулирования. Кроме норм и принципов правовая мораль включает в себя нравственно-правовые качества субъектов правового регулирования, нравственно-правовые понятия и оценки, понимание предназначения и смысла своей профессиональной деятельности. В понимаемой таким образом правовой морали основными являются понятия юридической справедливости, профессионального долга, совести, достоинства и чести. Профессиональная деятельность и общение сотрудников ОВД регулируются именно такими нормами правовой морали, а не общеморальными ограничениями, дозволениями и запретами. Правовая мораль является предметом профессиональной этики сотрудников ОВД, а также инструментом исследования острых нравственно-правовых проблем в деятельности сотрудников милиции. Не входя в подробное обсуждение этого вопроса, отметим, что структура профессиональной морали сотрудников ОВД совпадает со структурой обычной, неправовой морали.

Важно понять, что применение в профессиональной деятельности сотрудников ОВД чисто нравственных, а не нравственно-правовых критериев ведет к профессиональным ошибкам, невыполнению профессионального долга, злоупотреблению служебным положением и иным проявлениям профессионально-нравственной деформации. В нашей стране до сих пор и население, и средства массовой информации, и сами сотрудники милиции часто оценивают профессиональную деятельность сотрудников ОВД не нравственно-правовыми, а чисто нравственными нормами

Цель профессиональной деятельности сотрудников ОВД, как уже отмечалось, нравственно-правовая. Она заключается в охране и защите основных прав человека и гражданина, предотвращении и раскрытии преступлений против личности, общества и государства

Цель профессиональной деятельности сотрудников ОВД определяет ее содержание, которое также является нравственно-правовым. Это содержание заключается в достижении юридической справедливости. Напомним, что современное понимание справедливости включает в себя, во-первых, равенство прав и обязанностей личностей; во-вторых, равенство граждан перед законом; в-третьих, адекватное наказание за преступление против жизни, свободы, имущества личности, безопасности общества и государства.

Так, содержанием профессиональной деятельности следователей органов внутренних дел является производство предварительного следствия по уголовным делам, что включает в себя осуществление следственных и иных действий. Напомним, что под следственными действиями понимается “предусмотренная уголовно-процессуальным законом и обеспеченная мерами процессуального принуждения совокупность операций и приемов, осуществляемых при расследовании преступления в целях обнаружения, собирания, закрепления и проверки доказательств.). К иным процессуальным действиям относятся: задержание подозреваемого в совершении преступления, истребование от учреждений, должностных лиц или граждан документов и предметов, которые имеют значение для дела, получение доказательств, которые по своей инициативе предоставили участники процесса, граждане, учреждения или организации.

Нравственно-правовые нормы регулируют процесс общения участников уголовного процесса, которое часто бывает конфликтным. Нравственно-правовые дозволения, ограничения и запреты направлены на соблюдение прав всех участников уголовного процесса, они определяют круг их обязанностей, а также ограждают честь и достоинство потерпевшего, подозреваемого, свидетеля.

Собственно правовые и организационно-управленческие нормы (они обязательно закреплены в законах) определяют технологию, то есть способ осуществления профессиональной деятельности сотрудниками всех подразделений ОВД. Такие нормы являются средством для достижения профессиональных целей. Так, в гл. 11 УПК РСФСР определен порядок предъявления обвинения и допроса обвиняемого; в гл. 12 - порядок допроса свидетеля и потерпевшего; в гл. 13 - порядок проведения очной ставки и предъявления для опознания; в гл. 14 - порядок проведения выемки, обыска, наложения ареста на имущество; в гл. 15 - порядок проведения осмотра и освидетельствования; в гл. 16 - порядок производства экспертизы; в ст. 183 - порядок производства следственного эксперимента. Организационно-управленческие нормы, кроме этого, определяют структуру основных подразделений органов внутренних дел, порядок приема сотрудников на службу и увольнения с нее, порядок прохождения службы, подготовки к службе, порядок оплаты труда, предоставления отпусков и социальных льгот, гарантий социальной и правовой защищенности сотрудников, контроль за деятельностью основных подразделений ОВД, а также финансирование и материально-техническое обеспечение этой деятельности (См.: разд. II, V, VI, VII, ст. 37, 38 федерального закона “О милиции”; ст. 13, 16, 18, 19, 20, 21, 22 федерального закона “Об оперативно-розыскной деятельности”).

И наконец, собственно нравственные нормы в профессиональной деятельности сотрудников ОВД имеют весьма ограниченную сферу применения. Во-первых, нравственные (или безнравственные) нормы определяют личную мотивацию поступления на службу в органы внутренних дел. Во-вторых, нравственные (или безнравственные) нормы определяют отношения сотрудников милиции в служебных коллективах. Рассмотрению таких нравственных отношений и норм будет специально посвящена гл. 8 нашего курса. В-третьих, нравственные нормы с неизбежностью всплывают в общении сотрудника милиции с гражданами различных категорий, в том числе с участниками уголовного процесса. Ведь и сам следователь, и подозреваемый, и обвиняемый, и свидетель - это, в первую очередь, живые люди с их пристрастиями, симпатиями и антипатиями, а главное, с их особенными интересами. Здесь важно понять, что одним из критериев профессиональной культуры сотрудника ОВД является умение руководствоваться в общении с участниками уголовного процесса нравственно-правовыми нормами, а возникающие нравственные отношения и конфликты либо затушевывать, либо ставить на службу делу.

Вопросы классификации нравственно-правовых норм в профессиональной деятельности сотрудников ОВД, их практического использования, возникающих при этом проблемах и нравственных конфликтах, будут специально рассматриваться в следующей главе. В этой главе нам важно было выявить общее соотношение нравственно-правовых, правовых, моральных и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников милиции.

В заключение отметим, что особенности отечественного правосознания и правовой культуры пока что мало способствуют четкому разделению правовых, моральных, нравственно-правовых и организационно-управленческих норм в профессиональной деятельности сотрудников ОВД, а также оценке этой деятельности по нравственно-правовым критериям. К числу таких особенностей следует отнести приоритет защиты общих интересов, общего дела в ущерб интересам личности (что ведет к слабости правового регулирования и экспансии регулирования морального), правовой нигилизм (он традиционно присущ русскому правосознанию), слабость структур гражданского общества в современной России

Заключение

Проблемы гносеологии в современном познании, занимают ведущее место в философии. Это обусловлено тем, что сами проблемы сущности наших знаний в их соотношении с объективным положением вещей являются проблемами философскими и ничьими иными. Нет, не было и не может быть никакой другой науки, кроме философии, которая смогла бы сопоставить природу наших знаний с теми предметами и явлениями, которые зафиксированы в них, в наших знаниях. Ведь природа наших знаний - духовна; она с предметами и явлениями связана на столько опосредствованно, что свести их, знания, к уровню самих предметов и явлений не возможно ни экспериментально, ни теоретически. Дух и материя на столько далеки друг от друга, между ними существует такая бездна, которую никаким образом нельзя преодолеть науковообразными кирпичиками или перелазами. Только философия позволяет "перепрыгнуть" через эту бездну: от духа - до материи и от материи - к духу. Это во-первых. А во-вторых, философия как бы осознаёт исключительность своего положения и неизменно, на протяжении всей истории своего существования, уделяет проблемам познания первостепенное внимание. Постоянно существовали и до сих пор существуют философы и философские школы, которые считают, что у философии нет никаких других проблем, кроме проблем гносеологии. В их творчестве все проблемы философии сводятся к гносеологии или рассматриваются только сквозь призму гносеологии. Даже марксизм, который пытается охватить и свести в систему абсолютно все проблемы мировоззрения, и тот считает, что гносеология - это только "другая сторона основного вопроса философии"(Энгельс). Правда, есть такие философы, которые игнорируют проблемы гносеологии по мотивам невозможности решения её проблем или же по мотивам "не философичности" самой гносеологии. Но, мотивируя исключение гносеологии из области философского исследования, давая ей свою оценку, философы уже занимаются гносеологией. К тому же, излагая свои взгляды по тому или иному философскому вопросу, философ обязательно аргументирует истинность своих высказываний. А "истинность" - это уже гносеологическая (и никакая другая!) философская проблема. Следовательно, повторимся, проблемы гносеологии всегда занимают центральное место в философии вообще, а не только в отдельной философской школе или в творчестве отдельного философа.

Главным идеологическим фактор кризиса современнй философии были, поистине, революционные успехи научных знаний. Своими открытиями наука властно вторгалась в проблемы философских спекуляций и давала своё, отличное от философии, решение.

В отличие от философии наука или основывала свои теории на достоверных фактах или же последующими фактами подтверждала истинность своих теорий. Так, например, от Аристотеля до философии вплоть до Гегеля включительно в натурфилософских концепциях настойчиво проводилась динамическая теория, признающая движущей силой в природе некие нематериальные, “динамические” силы. Но в новых условиях эта натурфилософская концепция потерпела крах.

Не смотря на диаметрально противоположные выводы философов о сущности гносеологии, о методах и достоверности человеческого познания сама философия внесла значительный научный вклад в научное изучение сознания, сущности познания и содержания человеческих знаний. Чисто философским образом, размышляя о проблемах познания, Платон сделал великое даже по меркам современных знаний открытие о трехсоставности (Разум, Чувства, Воля) психики человека; Аристотель - об общественной сущности человека; Рене Декарт - на триста лет до академика Ивана Петровича Павлова выявил у человека и животных условные и безусловные рефлексы; Джон Локк - положил начало детской психологии... И всё это без учёта того, что философия всегда выступала в роли синтезатора всех добытых человечеством знания и всегда была для учёных указующим лучом в потёмках научных поисков. В современных условиях философские выводы в области гносеологии можно обосновать рядом неопровержимых научных достижений. За последние десятилетия логики, психологи, биологи, эволюционисты и много других учёных дали решение ряда тех проблем, которые веками считались уделом философов. Возникло ряд публицакий, в которых проблемы гносеологии решаются совместными усилиями учёных и философов. В этом русле появились принципиально новые по содержанию гносеологические концепции, главное место среди которых занимает эволюционнная гносеология (эволюционная эпистемология, эволюционная теория познания).

В современной философии существует так же классические и неклассические этапы познания, которые лежат в сфере наших научных интересов, и которые будут исследоваться в дальнейшем.

Список литературы

1. Автономова Н.С. Рассудок. Разум. Рациональность. М., 2008.

2. Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 2007.

3. Арон Р. Избранное: Введение в философию истории. Москва; СПб., 2000.

4. Ахутин А.В. Познание и экзистенция: к истории истоков научного познания // Проблемы гуманитарного познания. Новосибирск, 2006

5. Бахтин М.М. К философским основам гуманитарных наук // Собр. соч.: В 7 т. Т.5.-М., 2006.

6. Библер B.C. От наукоучения к логике культуры. - М., 2001.

7. Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. М., 2000.

8. Визгин В.П. Научный текст и его интерпретация // Методологические проблемы историко-научных исследований. М., 2002.

9. Гадамер Г.-Г. Актуальность прекрасного. М., 2001.

10. Гадамер Г.-Г. Истина и метод. -М., 1989.

11. Губман Б.Л. Смысл истории: очерки современных западных концепций.-М., 2001.

12. .

13. Гусев С.С., Тульчинский Г.Л. Проблема познания в философии. -М., 2005.

14. Декарт Р. Сочинения: В 2 т. Т. 1. М., 1989.

15. Дильтей В. Наброски к критике исторического разума / Сокращенный пер. с нем. А.П. Огурцова // Вопросы философии 2008.- №4.

16. Деррида Ж. Из ряда вон выходящее. Проблема метода /У Хрестоматия по истории философии: Учебное пособие для вузов. Ч. 2. М., 2004.

17. Деррида Ж. Письмо и различие. СПб., 2000.

18. Зинченко В.П. Работа понимания // Психологическая наука и образование.- 2007-№3.

19. Зонтаг С. Мысль как страсть. М., 2007.

20. Ильин В.В. Особенности законов наук // Проблема закона в общественных науках. М., 2009

21. Ильин В.В., Калинкин А.Т. Природа науки: Гносеологический анализ. М., 1995.

22. Ильин В.В. Теория познания. Введение. Общие проблемы. М., 2003.

23. Кант И. Критика способности суждения. М., 2004.

24. Кассирер Э. Познание и действительность. СПб., 1992.

25. Кедров Б.М. Классификация наук. Кн.2. М., 1995. .

26. Коршунов А.М., Мантатов В.В. Диалектика социального познания. -М., 2008.

27. Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология Н Сочинения 2-е изд-Т.З. -.

28. Махлин В. Л. Я и Другой: к истории диалогического принципа в философии 20 века. М., 2007.

29. Микешина Л. А. Философия познания. М., 2002.

30. Митина С.И. Становление проблематики смысла в гуманитарном знании. Саранск, 2008.

31. Останина О.А. Проблема субъективного в историческом познании. Автореферат на соискание ученой степени доктора философских наук. М., 2008.

32. Ракитов А.И. Историческое познание. М., 2002.

33. Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. Киев, 2007.

34. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.-Т.4.-СПб., 2007.

35. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М., 2005.

36. Розов М.А. Проблемы эмпирического анализа научного знания. -Новосибирск, 1996.

37. Структура и развитие науки. М., 2008.

38. Уайт Л.А. История, эволюционизм и функционализм как три типа интерпретации

39. Цинцадзе Г.И. Метод понимания в философии и проблема человека. Тбилиси, 1995.

40. Шаповалов В. Ф. Основы философии. От классики к современности: Учеб. пособие для вузов. -- М.: ФАИР-ПРЕСС, 1999

41. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 2001.

Размещено на Allbest.ru