Феномен русского нигилизма

Общие положения философии Ф. Ницше. Взгляды Писарева как одного из крупнейших теоретиков революционного нигилизма шестидесятых годов XIX века, обозначившего свои идеи как "реализм". Влияние идей Ф. Ницше на русских мыслителей конца XIX–начала XX века.

Рубрика Философия
Вид дипломная работа
Язык русский
Дата добавления 05.09.2013
Размер файла 108,4 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Единомышленником Данилевского был К.Леонтьев, автор книги «Восток, Россия и славянство». Некоторые её страницы, а также отдельные места из других его сочинений поразительно похожи на высказывания Ницше и по форме, и по содержанию. Та же парадоксальность и острота формы, та же безбоязненность и даже циничность выводов. Однако главное проявление близости Леонтьева и Ницше - совпадение многих идей. Так же, как впоследствии Ницше, Леонтьев резко отрицательно относится к современной ему Европе с её поверхностным прогрессом, который он именует «либерально-эгалитарным», уравнительным. Всякое же уравнение, равенство Леонтьев рассматривал как нечто противоестественное, чуждое органическим законам мира. Последняя ступень в развитии общества, по словам Леонтьева, - это так называемое «вторичное смесительное упрощение». Сущность его аналогична стадии дряхлости человеческого организма. Причина же социальной дряхлости общественного организма - в утрате естественных начал физического, социального, политического неравенства, в смешении сословий, состояний, наций. Идеал Леонтьева, так же как и Ницше, - в прошлом.

Хотя идеи неославянофилов не получили широкого распространения, а многие из них вызвали критику в самых разнородных слоях русской общественной мысли (Н.Михайловский, В.Соловьёв), всё же эти идеи в известной мере подготовили почву для восприятия ницшеанства в России. Не всех его элементов, но многих из них, таких как отождествление западной цивилизации, с материализмом, нигилизмом, творческим бесплодием, мечта о возможности преодолеть нигилизм путём реставрации давно ушедших в небытие форм социальной структуры и морали, противопоставление искусственному характеру современной цивилизации «органических начал жизни».

2.2 В.П. Преображенский и Н.Я. Грот о концепции Ф.Ницше

Первым наиболее серьезным разбором философской концепции Ницше стала статья В.П. Преображенского «Фридрих Ницше: критика морали альтруизма» 1892 года. Преображенский, будучи решительным противником как буржуазного строя жизни и мысли, при котором творческая воля скована незыблемым укладом традиционного образа жизни, так и социалистических тенденций с их идеалом общего, регламентированного благополучия, обратился к учению Ницше, видя в нем реальный путь преодоления мещанской косности и социалистической нивелировки жизни. Он вслед за Ницше критиковал моральные заповеди современного общества, в котором, по его мнению, господствовала порожденная христианством этика альтруизма, ставящая во главу угла утилитарный принцип полезности и счастья как отсутствия страдания и, вследствие этого, ведущая к обезличиванию, устранению индивидуального начала в человеке. Единственный путь выхода из регрессивного движения к культурному краху современной эпохи Преображенский, как и его учитель, видел в переоценке нынешних идеалов, провозглашении новых «скрижалей ценностей», возвышении и облагораживании человека. Главную заслугу философа исследователь видел в том, что тот впервые в науке о нравственности поднял саму проблему морали, возвысившись для этого над всеми исторически преходящими нравственными оценками и воззрениями, перейдя по ту сторону Добра и Зла. Преображенский подчеркивал, что Ницше по-новому взглянул на нравственность, увидев в ней относительную ценность. «Нравственность имеет только относительную ценность, а не абсолютную ценность. Относительная ценность нравственности измеряется упадком или взлетом жизни». [25, с. 32]

Очерк Преображенского положил начало дискуссии, развернувшейся на страницах ряда солидных периодических изданий. В числе наиболее значимых работ этого периода - статья маститого ученого, главы Московского Психологического общества (старейшего в России философского объединения), основателя первого российского философского журнала «Вопросы философии и психологии», - Н.Я. Грота «Нравственные идеалы нашего времени» 1893 года, противопоставившего антихристианский индивидуализм Ницше христианскому альтруизму Толстого. Грот решительно отвергал концепцию Ницше - «защитника чистого язычества», видя в ней «разрушение христианского религиозно-нравственного миросозерцания, во имя торжества позитивного и прогрессивно-научного, языческого» [7, с. 144], и противопоставлял ей учение Толстого, утверждающее торжество христианских начал жизни. Отметив, с одной стороны, близость столь духовно далеких друг от друга мыслителей, выраженную в обоюдном стремлении «создать свободную и самодовлеющую личность и на этой почве новое общество и человечество», Грот, однако, указывал на их принципиальное расхождение в выборе путей осуществления общего идеала. Пути эти он кратко, но емко обозначил формулами: «Чем больше зла, тем больше добра», - для Ницше и «Чем меньше зла, тем больше добра», - для Толстого. Очерк Грота стал первым в цикле работ, посвященных сопоставлению философских концепций Толстого и Ницше.

2.3 Взгляды Д.С. Мережковского

Начиная с девяностых годов XIX века идеи Ницше и, следовательно, его концепция нигилизма широко распространяются в России. Они становятся одной из идейных основ развивающегося в этот период широкого философско-эстетического течения - декаденства (Д.С. Мережковский, Н.Минский), а также разнородных идеалистических выступлений в философии, эстетике, теории и истории литературы. Характерно, что один из первых теоретиков и практиков русского декаденства, один из первых теоретиков «нового религиозного сознания» Д.Мережковский стремится совместить идеи Ницше с определенными течениями русской философии, переосмыслить их в соответствии с определенными идейными потребностями русского идеализма. Происходит своеобразное историко-философское превращение: нигилизм Ницше, в особенности отрицание им современной цивилизации, роли рационального сознания, критика могущества науки и даже констатация «смерти бога» принимаются как откровение. В тоже самое время нигилизм Ницше рассматривается как доказательство того, что человечество зашло в тупик, дошло до крайнего предела, выход из которого лежит лишь в «новом религиозном сознании». Мережковский находит параллели с ницшеанским пониманием мира уже у Пушкина, который будто бы предвосхитил противопоставление Аполлона и Диониса и тяготение Ницше к дионисийскому-дисгармоническому, иррациональному началу. Книга Ницше «Рождение трагедии», по мнению Мережковского, напомнила нам «видение отрока Пушкина, который из школы христианской наставницы... убегал… к языческим идолам». Даже к Петру I обращается Мережковский, чтобы доказать готовность русской общественной мысли к восприятию ницшеанства: Петр рассматривается как единственное реальное воплощение Сверхчеловека в истории. При этом Мережковский таким образом сопоставляет отрывки из разнородных источников, что создается иллюзорное представление об устойчивости в России нигилистического (в ницшеанском смысле) мировосприятия как ощущения последней границы бытия, предчувствия неизбежной гибели культуры, цивилизации, уклада жизни. С этой целью привлекается апокалипсическая по духу, религиозно-консервативная легенда о Петре, как о «звере, вышедшем из бездны», пушкинские строки о «медном всаднике», который» над самой бездной Россию вздернул на дыбы», строки из писем Достоевского о том, что путь петровских реформ исчерпан, «дальше….нет дороги, она вся пройдена» и т.д. Мережковский обращается к мистическим пророчествам неоплатонизма и в особенности раннего христианства, утверждая «не только религиозное, но и философское, научное, культурно-историческое значение» проблемы конца мира, неизбежности смерти не только личной, для каждого человека в отдельности, но и для всего человечества. Эту апокалипсическую и нигилистическую в традиционно-религиозном смысле идею конца мира Мережковский считает глубоко значительной, ставящей человека и человечество на грань бытия и небытия. К этой же идее «обрыва горного кряжа всех исторических культур» по-своему подошел Ницше, к ней подходили, по мнению Мережковского, и выразители разнообразных тенденций русской философской мысли - герои Достоевского. Среди них и князь Мышкин, и в особенности нигилист Кириллов из «Бесов», говорящий об уничтожении бога и «перемене земли». Мережковский сопоставляет с рассуждениями Кириллова слова Ницше о том, что «Бога нет. Бог умер. И мы его убили», [37, с. 119] о вступлении человечества в будущем в «историю высшую, чем вся прежняя история». Внешнее совпадение многих высказываний Мережковский абсолютизирует, более того, вполне конкретным формам нигилизма придает некое глобальное, общечеловеческое, внеисторическое значение. Мережковский стремится показать, что выводы Ницше, являвшиеся результатом оценки явлений европейского мира, полностью совпадают с выводами « из глубин» русской жизни. Смысл, итог этих разнородных течений таков: «С двух разных, противоположных сторон подошли они к одной и той же бездне, дальше идти некуда, исторический путь пройден, дальше обрыв и бездна». Работа же исключительно научной, критической разлагающей мысли уже завершается, пишет Мережковский. Россия, как и Европа, «дошла до какой-то окончательной точки и колеблется над бездной»[18, с. 235]. Он приходит к выводу, что есть еще выход из этого кризиса науки, рациональной мысли, философии, морали. Таким выходом объявляется религия: «Когда кончается история, начинается религия», только она есть путь «созидающий», «внеисторический». Эти попытки использовать ницшеанский нигилизм для обоснования религии, более того, использовать, как это ни парадоксально, ницшеанскую критику религии, его вывод о «смерти бога» для оживления интереса к религии, для привлечения интереса к ней были не единичными. Они были характерны на рубеже XIX-XX веков не только для светской религиозно-филосовской мысли, но даже для теоретических выступлений профессиональных богословов. Специфической особенностью их сочинений было стремление ослабить влияние нигилистических антихристианских выступлений Ницше, которые объяснялись чисто личными моментами жизни, главным образом его белезнью. Критика Ницше ведется религиозной философией, так сказать, справа, но в этой критике подчас встречаются рациональные моменты познавательного характера, которые могут быть использованы в процессе критического анализа ницшеанства и его нигилизма.

писарев нигилизм мыслитель ницше

2.3. Взгляды С.Л. Франка

Творчество Ницше оказало решающее воздействие на С.Л. Франка - крупнейшего отечественного метафизика, представителя религиозной философии всеединства. Уже став именитым мыслителем, Франк в мемуарах описал историю своего обращения к идеям Ницше: «Зимой 1901-1902 гг. мне случайно попала в руки книга Ницше «Так говорил Заратустра»... С этого момента я почувствовал реальность духа, реальность глубины в собственной душе - и без каких-либо особых решений моя внутренняя судьба определилась. Я стал «идеалистом», не в кантианском смысле, а идеалистом-метафизиком, носителем некоего духовного опыта, открывшего доступ к незримой внутренней реальности бытия».

С.Франк - автор нашумевшей работы «Ф.Ницше и этика «любви к дальнему» 1902 года, вошедшей в знаменитый сборник «Проблемы идеализма». Она была первым серьезным философским сочинением двадцатипятилетнего мыслителя. Основную цель своей статьи он определял так: «...характеристика учения Ницше как этического идеализма» [30, с. 97]. Из сочинений немецкого философа Франк сделал казавшийся парадоксальным многим из его современников вывод о том, что учение Ницше представляет собой не что иное, как «нравственный кодекс жизни героя, впервые написанное евангелие для людей творчества и борьбы», «этику активного героизма», и даже «нравственный императив самопожертвования». [30, с. 46]

Главной заслугой Ницше российский мыслитель считал выработку новой этической системы, в основе которой лежит принцип «любви к вещам и призракам» - впервые выделенный германским философом вид нравственного чувства, равноудаленный, по мысли Франка, как от эгоизма, так и от альтруизма, и по своему этическому значению претендующий на большую ценность, нежели любовь к людям. (Франк взял понятие «любовь к призракам» из знаменитого изречения Заратустры: «Выше, чем любовь к ближнему, стоит любовь к дальней и грядущему; еще выше, чем любовь к человеку, ценю я любовь к вещам и призракам». [30, с. 136] Речь идет о любви к отвлеченным ценностям - истине, справедливости, свободе, религиозному или нравственному идеалу, красоте, чести.

Принятие проповеди Заратустры и провозглашаемой им «любви к дальнему» означало для Франка утверждение «моральных прав личности», то есть тех «священных и неотчуждаемых прав человека, которые некогда были общественно-моральным лозунгом времени, и которые теперь, с господством позитивистски-утилитарных моральных воззрений стали «забытыми словами». Для него, как и для Н.Бердяева, пафос Заратустры был пафосом свободной личности. Однако индивидуализм не воспринимался ими как начало, тождественное эгоизму. С.Франк даже критиковал Ницше за то, что «любовь к дальнему» тот уподобил эгоизму. «Обладая более художественной глубиною и прозорливостью, нежели аналитическою силою ума, - писал Франк, - Ницше в своем протесте против утилитаризма... ударился в противоположную крайность, сблизив «любовь к призракам» с эгоизмом».[30, с. 78]

Несмотря на тот факт, что дальнейшая интеллектуальная эволюция философа привела его к не столь безоговорочному принятию взглядов германского мыслителя, как это было в первой апологетической статье, Франк и в последующем своем творчестве продолжал обращаться к идеям Ницше.

2.4. Взгляды Н.Д. Тихомирова

Н.Д. Тихомиров в статье «Ницше и Достоевский» с тревогой отмечал широкое распространение идей Ницше среди русской интеллигенции, своеобразный ореол, которым окружены идеи нигилизма Ницше. Он неправомерно сближает популярность произведений Максима Горького будто бы с ницшеанским характером освещения героев его ранних рассказов. Сближение бунтарства героев этих рассказов с ницшеанским нигилизмом было характерно даже для демократической критики на рубеже веков (Н. Михайловский, Е. Ляцкий). Это неправомерное сближение вызывало критику наиболее дальновидных авторов, например, Соловьева-Андрееича, автора содержательного «Опыта философии русской литературы». Не западноевропейские философские влияния, в том числе ницшеанство, а реальные условия жизни и протест против них - таковы источники индивидуалистического отрицания героев горьковских рассказов. Нигилизм Ницше, вполне естественно, оценивался Тихомировым вне каких--либо конкретно-исторических ориентаций, как чистое и бесплодное отрицание (ничего не разрешил, ничего не устранил). Но хотя критика ведется с позиций абстрактного христианского гуманизма со ссылками на временные вечные ценности, в ней подчас встречаются верные наблюдения, представляющие немалый интерес. Так, например, Тихомиров отмечает, что ницшеанская апология силы «вдохновляла развитие грубого нигилизма», плоды которого проявились при подавлении восстания в Китае, где «немецкие солдаты никому не давали пощады». [27, с. 49] Однако религиозный философ отнюдь не ограничивается простым отвержением идей Ницше и его нигилизма. Он стремится использовать свою оценку ницшеанства для утверждения идей христианства. Всякая попытка ответить на коренные вопросы бытия и смысла человеческой жизни вне религиозных основ обречена на поражение -- таков основной смысл выводов Тихомирова. В качестве антитезы Ницше избран Достоевский. Под пером Тихомирова русский писатель, выразивший мучительные идейные и нравственные конфликты современности, предстает чисто религиозным мыслителем, который предвосхитил Ницше, ответил на все поставленные им вопросы в духе «смирения против гордыни», «возродил человека силами христианской любви», в то время как Ницше «слишком высоко ставит силы человека, пытаясь заменить веру в бога».

2.5. Взгляды В.С. Соловьёва

Сложным и противоречивым было отношение к ницшеанскому нигилизму виднейшего русского философа-идеалиста В.С. Соловьева. Во многих его работах содержится крайне резкая критика ницшеанства, что дало основание современникам говорить о безграничной антипатии Соловьева к Ницше. Это неприятие имело свои основания. Учение Соловьева с его стремлением соединить высшие ценности - истину, добро и красоту во «всеединое сущее» на христианской основе, превратить это сущее в предмет философии никак не могло совместиться с ницшеанским отрицанием традиционной философии и традиционных ценностей религии и нравственности. Кроме того, с позиции христианского гуманизма и высокой этической требовательности автор «Оправдания добра» не мог принять апологию силы и отрицание добра. Соловьев, как известно, не принял раннее русское декадентство, язвительно выступив против культа индивидуализма, «сильной личности», против идеализации зла и «сатанинского» в человеке. Естественно, что активное неприятие распространялось и на ницшеанские идеалы российского декаденства. Соловьев иронически пишет о «трепещущих и преклоняющих колена перед именем Заратустры психопатствующих декадентах и декадентках. Однако при всей своей внешней очевидности неприятие В.Соловьевым ницшеанского нигилизма не могло быть вполне последовательным. Реальные различия и даже прямая противоположность в решении многих вопросов философии и морали не могли заслонить и объективно существовавших черт общности исходных установок В. Соловьева и Ницше. Их объединяет общее отрицательное отношение не только к эмпирическому знанию, выступавшему в позитивистском обличии, но и практически к научным методам познания вообще. С разных позиций немецкий и русский мыслители переходили от вомногом справедливой критики односторонности эмпиризма, ограниченности позитивизма к прямому отрицанию науки. И Ницше и Соловьев приходят к мысли о необходимости создать вместо традиционных умозрительных «школьных» философских систем философию нового типа. Ею должна стать «философия жизни», служащая не столько познанию мира, сколько выражению социальной активности человека, его цельного восприятия мира. Для Ницше в основе жизни человека лежит органическое неравенство, «воля к власти», для Соловьева философия жизни - это воплощение принципов христианства. Но и для того и для другого это философия, противостоящая научно-материалистическому пониманию мира. Наконец, немецкого и русского философов сближает и принципиальный социальный утопизм реакционного характера, являвшийся своеобразным отрицанием социалистических перспектив развития общества. Ницше ищет социальный идеал в дохристианском варварском и раннеантичном мире, Соловьев - в раннем христианстве. Отвергая современную им буржуазную цивилизацию, они оба искали антитезу ей вне реального процесса развития общества, в мифологической тьме, в давно прошедших веках. Естественно поэтому, что критика Соловьевым ницшеанства с его нигилизмом не могла не быть действенной. Развитие русской философско-эстетической и этической мысли подтверждало это.

2.6. Взгляды Л.И. Шестова

Наиболее значительным отражением и проявлением в России философского нигилизма в духе идей Ницше и Кьеркегора стала философия Л.И. Шестова. Как философ и литературный критик Л.И. Шестов (1866-1936) наиболее активно выступил в начале ХХ века с позиций субъективного идеализма и нигилизма полного отвержения познавательной и социальной роли искусства. Близкий к русскому символизму, Шестов в политическом отношении примыкал к идеям кадетизма, сотрудничая в «Речи», в «Русской мысли». Такое сочетание идей не было исключением. Целая плеяда видных русских идеалистов - философов, социологов, эстетиков- проделала путь от поверхностного либерализма к активному антимарксизму. Среди них -Струве, Бердяев, Булгаков. Свое место в этой плеяде занимал и Шестов. Вполне закономерной была и неприязнь его к Октябрьской революции, и теоретическая деятельность в эмиграции во Франции, где он естественно , как и Бердяев,» вписался «в общий поток иррационалистической философии религиозного толка- персонализма и экзистенциализма. Шестов не только утверждал в русской философской общественной мысли ницшеанский нигилизм, он стремился найти ему аналогии в самой русской философии, своеобразное ницшеанство до Ницше. И «находит» его, субъективистски, вопреки реальному смыслу интерпретируя творчество Достоевского. Правомерность такого подхода Шестов оправдывает тем, что искусство-де по самому своему существу не может быть ни выражением, ни объектом логического анализа.

У художника не было «идей», подчеркивает Шестов, иронически заключая слово «идеи» в кавычки. Задача искусства, полагает он, - бороться» против регламентации и норматизации, порвать цепи, тяготеющие над рвущимся к свободе человеческим умом», вырвать человека из «железной необходимости». Отвергнув понимание искусства как отражения действительности, вообще как явления, чем-то, кроме субъективных психологических актов, детерминированного. Шестов открывает себе простор для любых произвольных построений. Цель их - представить Достоевского прямым выразителем тенденции, аналогичной ницшеанскому нигилизму. Шестов прямо формулирует ее: ницшеанская» переоценка всех ценностей» и переоценка Достоевским своих убеждений тождественны. Впоследствии Шестов не менее решительно отождествляет Достоевского и Кьеркегора; «Можно, не боясь упрека в преувеличении, назвать Достоевского двойником Киркегарда. Не только идеи, но и метод разыскивания истины у них совершенно одинаковы…». [35, с. 194] Следуя исходным своим методологическим установкам, отрицая тесную связь художественных произведений с объективной действительностью, Шестов рассматривает творчество Достоевского исключительно как своеобразное самовыражение, как чисто внешнюю персонификацию чувств и мыслей художника. «Не смея прямо высказать свои настоящие мысли, он, - пишет Шестов о Достоевском, - создавал для них разного рода обстановки». [35, с. 206] Шестов полностью отождествляет автора с его героями. «Записки из подполья» он характеризует как наивысшее отражение социального и нравственного нигилизма, тождественного ницшеанскому. Это произведение Шестов рассматривает как автобиографическое, как документ, свидетельствующий о полном разрыве Достоевского с идеями молодости, как «публичное отречение от своего прошлого». Циничное анархистское своеволие «подпольного человека»: «Свету ли провалиться, или мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться» - трактуется как авторское кредо. Служение людям объявляется ложью, многие социальные идеалы и цели - бессмысленными «пусть освободят крестьян, заведут суды - на душе не легче». Не критика поверхностного либерализма и механистического понимания личности только лишь как «продукта среды» слышатся здесь Шестову, а утверждение полной бессмысленности социального существования вообще, хаотичности жизни, краха любых целей и надежд. Вся прежняя философия, опиравшаяся на разум, оказывается бессильной перед «ужасом жизни». Шестов здесь подменяет частным общее. Ограниченность рационализма свидетельствует лишь об относительности любого метода, но никак не о принципиальной иррациональности человеческого существования и бессмысленности попыток понять его. Безудержное сомнение Шестов считает крахом всех идеалов и ценностей: «Сократ, Платон, добро, гуманизм, идеи - весь сонм прежних ангелов и святых, оберегавших невинную человеческую душу от скептицизма и пессимизма, бесследно исчез в пространстве, и человек испытывает страх одиночества». [35, с. 141] Смысл трагедии Ницше и Достоевского, философию этой трагедии Шестов видит в том, что «надежда погибла навсегда, а жизнь есть». Жизнь и определяется как нечто бессмысленное по своей внутренней сущности. Этот тезис служит основой для таких выводов Шестова, в которых наиболее отчетливо проявляется социальный смысл его нигилизма. Если жизнь бесцельна, жестока и бессмысленна, то всякие планы ее переустройства в будущем столь же бессмысленны, иллюзорны. Более того, они порочны, ибо надежда на «всеобщее счастье в будущем» есть «оправдание настоящего». «Подпольный человек», тождественный, по Шестову, самому Достоевскому, приходит к отказу от всяких идеалов и надежд: «Что имел он взамен прежних убеждений?» - спрашивает Шестов. И отвечает: «Ничего». В своих сочинениях Шестов не ограничивается меткими суждениями о недопустимости фетишизировать рациональные подходы к духовной жизни и молитвенно воспринимать любой освященный наукой тезис. Он переходит границы этого плодотворного и требовательного сомнения. А это, как отмечалось, - прямой путь к нигилизму. В своем стремлении не останавливаться ни перед какими границами и нормами, выработанными человечеством, Шестов возводит отрицание науки, разума, познания на уровень всеобщего принципа. Вполне естественно, что при этом он пытается низвергнуть все философские кумиры человечества, переписать, а фактически отвергнуть историю философской мысли прошлого. Вслед за Ницше Шестов отвергает направленность этой мысли, идущую от Сократа. Он считает идеи великого древнегреческого мыслителя недоразумением, его призыв к самопознанию, веру в разум - бессмысленными. Впоследствии, когда Шестов стал верным и убежденным продолжателем идей Кьеркегора, он часто обращался к имени Сократа для того, чтобы резче оттенить свою враждебность к поборникам разума. Шестов так формулирует позицию Кьеркегора, с которой он полностью солидарен и которой придерживался еще до знакомства с сочинениями датского философа: «Платон (устами своего несравненного учителя Сократа) возвестил миру: «Нет большего несчастья для человека, как сделаться мисологосом, то есть ненавистником разума»… [35, с. 220] Если бы нужно было в нескольких словах формулировать самые заветные мысли Киркегарда, пришлось бы сказать: самое большое несчастье человека - это безусловное доверие к разуму и разумному мышлению. Во всех своих произведениях он на тысячи ладов повторяет: задача философии в том, чтобы вырваться из власти разумного мышления и найти в себе смелость… искать истину в том, что все привыкли считать парадоксом и абсурдом». Шестов провозглашает абсолютную непознаваемость мира, абсолютно субъективный, релятивный подход к философским идеям. В них, по его убеждению, нет никакой - ни абсолютной, ни относительной - истины. Это чистый философский нигилизм, разобщающий людей, превращающий их мысли в совершенное ничто, в полную и бессмысленную в своей чистоте и однородности пустоту. Ведь ни одна из таких мыслей не может быть передана другим людям. А если акт коммуникации, сообщения и состоялся, то это все равно ничего не меняет, ибо передаются слова, их звуковая или графическая оболочка , но смысл передан быть не может, его попросту нет. Каждый может наполнить эту оболочку своим содержанием. Отождествляя идеи Ницше и Достоевского и рассматривая их как предшественников своего нигилизма, Шестов стремится быть последовательнее их обоих, до конца изгнать малейшие остатки веры в науку и разум. Главным объектом своей беспощадной критики Шестов избирает науку. Начинает он с обесценивания всей общепринятой философской номенклатуры и классификации. Большая или меньшая научность отдельных учений - чистейшая фикция, по Шестову. Самый крайний позитивист (а для Шестова, впрочем, не только для него одного, позитивизм - это почти материализм) не отличается от идеалиста в главном.

Спор идеализма с позитивизмом и даже с материализмом, говорит Шестов, есть только спор о словах, в сущности они согласны между собой. Коренной порок всех философских систем - в их безотчётном служении разуму. Но разум, полагает Шестов, ненадёжен. Когда то на него возлагались большие надежды, но они не оправдались.

Шестов отразил в своих суждениях новый этап в развитии философского иррационализма.

В книгах Ницше была подмечена ограниченность философии современного ему европейского позитивизма с его претензиями на всеобщность оценок. Критика этих пороков позитивизма - существенный элемент критики всякого сциентизма, то есть абсолютизации роли естественнонаучного знания, противопоставленному морали, искусству, всем другим формам духовной жизни. Но отвергая позитивистские претензии, Ницше всё же не отрицал всех форм научного знания, будь то биология или филология. Шестов же, продолжая идеи Ницше, в то же время отрицал научное знание вообще. «Неужели и теперь, когда все так ясно осознали бессилие разума, имеет смысл считаться с его потребностями?» - спрашивает он и провозглашает утвердить примат веры.

Для окончательного сокрушения претензий науки, роли разума вообще Шестов полагает необходимым дискредитировать не только науку, но и мораль. Именно в этом вопросе он провозглашает своё отличие от предшественников. Критику науки Достоевским, а также Толстым Шестов считает недостаточной именно потому, что она велась в этическом плане, была поставлена на моральную почву. В нападках на моральную санкцию науки отчётливо проявился социальный смысл шестовского нигилизма. Бесспорно, наука не может жить только моральными санкциями, не может основываться на требованиях морали. Этическое обоснование науки вносит в неё элемент субъективизма, пытается подчинить строгую объективную закономерность идеальным потребностям.

Для Шестова неприемлема наука вообще, как порождение разума, бессильного познать и изменить мир. Мораль же неприемлема как форма оправдания науки. Шестов нападает на Канта за то, что тот «освятил» законы разума моралью. «С наукой невозможно бороться, - пишет Шестов, пока не будет свалена её вечная союзница - мораль»[35, с. 60]. Человек может жить без «почвы», то есть без моральных и научных ценностей, без мировоззрения, провозглашает философ. Он связывает свои призывы с кризисом сознания интеллигенции, которая «прежде плакала над страданиями народа, взывая к справедливости, требовала новых порядков», а теперь разочаровалась в собственных идеалах. Это разочарование должно, по Шестову, привести к принципиально новым установкам: к признанию недостаточности науки и разума, ибо они не объясняют сложности жизни, не устраняют её вечных трагедий. Единственный выход - это отказ от традиционных форм мышления и нравственных оценок, которые объявляются догматическими. Нет ничего устойчивого в мире, всё обесценено. У человека, полагает Шестов, должна появиться неприязнь к принятой форме изложения идей. Следует отказаться от употребления научных терминов, понятий, законов, потому что они носят «нежелательный оттенок отчётливости и определённости».[35, с. 78] Эта «определённость» должна быть, по Шестову, отвергнута потому что она создаёт иллюзию прочного знания. Более того, «философия с логикой не должна иметь ничего общего: философия есть искусство, стремление прорваться сквозь логическую цепь умозаключений и вынести человека в безбрежное море фантазии».[35, с. 89]

Претензии науки всё объяснять лишают человека истинного простора, ограничивают его горизонт. Так, наука запрещает людям бояться смерти, требуя трезвого к ней отношения. Именно отсюда, по Шестову, вырастают утилитаризм и позитивизм. Чтобы преодолеть эти узкие взгляды, необходимо разрешить людям думать о смерти, не стыдиться своего страха перед адом и чертями.

Всё земное, по Шестову, ограничено, более того - ничтожно, не имеет цены. Общественная практика не может быть мерилом оценки. «Нужно, провозглашает он, чтобы сомнение стало постоянной творческой силой, пронизало бы собой самое существо нашей жизни».[35, с. 139] Но сомнение, не основанное на позитивных началах, на утверждении, в противовес отрицаемым, иных идей и ценностей, отвечающих объективным потребностям общества, не может стать творческой силой. Оно превращается в бесплодное сомнение, холодный скепсис способный лишь разрушать живой организм.

В полемическом увлечении, но в соответствии со своей логикой Шестов провозглашает панегирик тьме. Он пишет: «Да скроется солнце, да здравствует тьма!»[35, с. 180] Оптимизм, вера в разум и прогресс отождествляются Шестовым с мещанскими добродетелями, буржуазной добропорядочностью. И наоборот, истинное выражение свободы - в алогизме, в искажении всех привычных понятий. С большой откровенностью Шестов формулирует это кредо теоретического нигилизма: «Пусть с ужасом отвернутся от нас будущие поколения, пусть история заклеймит наши имена как изменников общечеловеческому делу, - мы всё-таки будем слагать гимны уродству, разрушению, безобразию, хаосу, тьме. А там хоть трава не расти». [35, с. 204] В этой отчётливой формуле целая программа отрицания. Она как бы освещает целую цепь явлений социальной и духовной жизни России с начала XX века.

Таким образом, наследие немецкого философа Ницше оставило глубокий след в истории русской мысли; правомерно говорить о своеобразном «ницшеанском» пласте культуры России. Ни один крупный русский мыслитель конца XIX - 1-й четверти XX века не оставил без внимания философию Ницше. Однако восприятие его идей было далеко не однозначным. В некоторых кругах его имя считалось синонимом индивидуализма, в то время как в других философия Ницше означала коллективное творчество. Для одних он был «разрушителем исторического христианства», ломавшим традиционные представления о нравственности, для других - «пророком новой веры», провозвестником идеи религиозного синтеза, новой религиозной культуры.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Термин «нигилизм» имеет удивительную и противоречивую судьбу. В зависимости от содержания, которое вкладывалось в него, это слово звучало и как гордый вызов устаревшему обществу, и как обвинение в бессмысленном разрушении культуры и морали, и как символ десоциализации человека.

Все русские радикально-демократические концепции XIX века при всем разнообразии объединяет характерная черта -- отрицание. Отрицание «гнусной», по мнению их адептов, российской действительности. А отрицание, как известно, сущностный элемент нигилизма. Поэтому, видимо, можно согласиться с теми, кто обозначает феномен русского интеллигентского радикализма просто как «нигилизм», отождествляя «русский нигилизм» с теорией и практикой революционного движения в пореформенной России.

Целью данной дипломной работы является изучение феномена нигилизма в России XIX. Исходя из этого в начале первой главы нами были рассмотрены происхождение самого слова «нигилизм» и эволюция его смыслового значения.

Исторические истоки нигилизма как особого умонастроения стары, европейская история слова -- обширна. Нигилистические идеи и настроения обнаруживаются уже в религиозно-философских учениях средневековья и даже раньше. Так, например, в XI веке во времена господства августинианства неверующих еретиков называли «нигилианистами» (по названию еретического учения, позднее преданного анафеме папой Александром III за отрицание человеческой природы Христа и его исторического существования).

Современная форма слова -- «нигилизм» -- была произведена значительно позднее от латинского существительного nihil с греческим окончанием.

В России о нигилизме в XIX веке писали М.Н. Катков, И.С. Тургенев, А.И. Герцен, С.С. Гогоцкий, Н.Н. Страхов, Ф.М. Достоевский и др., в XX веке эта тема в той или иной форме затрагивалась Д.С. Мережковским, В.В. Розановым, Л. Шестовым, С.Н. Булгаковым и заняла особое место в трудах Н.А. Бердяева и С.Л. Франка. Таким образом, во второй половине XIX века нигилистами в Российской империи стали называть молодых людей, которые хотели изменить существовавший в стране государственный и общественный строй, отрицали религию, проповедовали материализм и атеизм, а также не признавали господствовавшие нормы морали.

Далее мы рассмотрели воззрения Д.И. Писарева как одного из значимых идеологов революционного нигилизма. Также, в частности, рассматривается статья Писарева «Базаров» как один из этапов его развития как мыслителя. Он сформулировал боевую программу действий молодежи, «ultimatum нашего лагеря»: «что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится, что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть»

Нигилизм Писарева служил средством пробуждения в людях творческого начала, активности, остроты мышления, духа критицизма, столь необходимых в России. Где не только официальная идеология, но и многие оппозиционные течения воспевали патриархальность, терпение покорность как якобы имманентные доблести народа.

И в этом вопросе нигилизм Писарева был закономерным продолжением и своеобразной модификацией целого ряда тенденций, уже пробивавшихся в русской философской мысли.

Также, в частности, рассматривается статья Писарева «Базаров» как один из этапов его развития как мыслителя.

В 1864 г. он уже говорит о реализме как об основе своих воззрений, заявляя о начале нового и «совершенно самостоятельного» течения мысли. И хотя сам термин «реализм» имел хождение и до шестидесятых годов, однако реализм Писарева, как подчеркивали современники, во многом не был похож на направления, ранее носившие это имя. Реализм, по Писареву, - это связь с жизнью в широком понимании этого слова, глубокое понимание гуманности и свободы, полезность как разумное наслаждение жизнью и способность приносить пользу самому себе и народу.

Таким образом, рассмотрев взгляды Д.И. Писарева далее мы перешли к нигилистической европейской мысли в лице Ф. Ницше. Краткий анализ его основных воззрений нам необходим для того, чтобы изучить его влияние на русских мыслителей конца XIX века.

Ницше выступает как радикальный нигилист и требует кардинальной переоценки ценностей культуры, философии, религии. Европейский нигилизм Ницше сводит к некоторым основным постулатам, провозгласить которые с резкостью, без страха и лицемерия считает своим долгом. Эти тезисы: ничто больше не является истинным; бог умер; нет морали; все позволено. Надо точно понять Ницше -- он стремится, по его собственным словам, заниматься не сетованиями и моралистическими пожеланиями, а описывать грядущее, которое не может не наступить.

Существенно, что русское ницшеанство не носило характер единодушного принятия идей и сочинений мыслителя. Проникновение творчества Ницше в отечественную культурно-национальную традицию шло через внутреннюю полемику, критику, опровержение и неприятие ряда положений его философии. Да и понимание идей Ницше в России было далеко не единообразным. Едва ли можно говорить о некоем едином образе Ницше, поскольку каждый отечественный читатель открывал в немецком философе что-то свое. В данной дипломной работе нами были рассмотрены взгляды Преображенского, Мережковского, Соловьёва, Шестова в контексте их взгляда на философию нигилизма Ницше

Таким образом, в работе мы попытались рассмотреть феномен русского нигилизма, начиная с шестидесятых годов XIX века.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Антонова, Г.Н. Герцен и русская критика 50 - 60-х годов XIX века. [Текст] / Г.Н. Антонова. - Издательство Саратовского университета, 1989.

2. Антонович, М.А. Асмодей нашего времени. [Текст] / М.А. Антонович. - Литературно-критические статьи. - М., 1961.

3. Волынский, Л.Л. Русские критики. [Текст] / Л.Л. Волынский. - СПб.: 1961.

4. Герцен, А.И. Писарев. [Текст] / А.И. Герцен. - [Текст] / А.И. Герцен. - Собрание сочинений в 30-ти томах, т. 20. М., 1960.

5. Голубев, А.Н. К вопросу о формировании материалистических взглядов Д.И. Писарева [Текст] / Н.А. Голубев. - Научные доклады высшей школы. Философские науки. М.,1964

6. Григорьев, А.А. Парадоксы органической критики. (Письма к Ф.М. Достоевскому). [Текст] / А.А. Григорьев. - Статьи. М., 1989.

7. Грот, Н.Я. Нравственные идеалы нашего времени. [Текст] / Н.Я. Грот. - Издательство Русского Христианского гуманитарного института, 2000.

8. Данилевский, Н.Я. Происхождение нашего нигилизма. [Текст] / Н.Я. Данилевский. - М.: Мысль, 1970.

9. Данилевский, Н.Я. Россия и Европа. [Текст] / Н.Я. Данилевский. - М.: 1995.

10. Демидова, Н.В. Писарев и нигилизм 60-х годов. [Текст] / Н.В. Демидова. М.: Мысль, 1969.

11. Демидова, Н.В. Писарев. [Текст] / Н.В. Демидова. - М.: Мысль, 1969.

12. Добролюбов, Н.А. Собеседник любителей российского слова. [Текст] / Н.А. Добролюбов. - Собрание сочинений в 3-х томах. Т.1. М., 1986.

13. Киреевский, И.В. В ответ А.С. Хомякову. [Текст] / И.В. Киреевский. - М.: Наука, 1989.

14. Кузнецов, Ф.Ф. Нигилисты? Д.И. Писарев и журнал «Русское слово». [Текст] / Ф.Ф. Кузнецов. - М.: Художественная литература, 1983.

15. Леонтьев, К.Н. Восток, Россия и славянство. [Текст] / К.Н. Леонтьев. - М.: Эксмо, 2007.

16. Мережковский, Д.С. Толстой и Достоевский. [Текст] / Д.С. Мережковский. - Полное собрание сочинений в 17-ти томах, т.8. М., 1913.

17. Немировский, А.С. Наши идеалисты и реалисты. [Текст] / А.С. Немировский. - СПб, 1993.

18. Ницше, Ф. Воля к власти. Опыт переоценки всех ценностей [Текст] / Ф. Ницше. - М.: REFL-book, 1994.

19. Ницше, Ф. Так говорил Заратустра. [Текст] / Ф. Ницше. - М.: Интербук, 1990.

20. Новиков, А.И. Нигилизм и нигилисты. Опыт критической характеристики. [Текст] / А.И. Новиков. - СПб.: Лениздат, 1972.

21. Общественные науки и современность. / Российская академия наук. - М.: Наука, 2000, №6.

22. Писарев, Д.И. Базаров. [Текст] / Д.И. Писарев. - Литературная критика в 3-х томах. Т.1. М., 1965.

23. Писарев, Д.И. Идеализм Платона. [Текст] / Д.И. Писарев. - Собрание сочинений в 4-х томах, т.1. М., 1955.

24. Писарев, Д.И. Схоластика XIX века. [Текст] / Д.И. Писарев. - Собрание сочинений в 4-х томах, т.1. М., 1955.

25. Преображенский, В.П. Фридрих Ницше: критика морали альтруизма. [Текст] / В.П. Преображенский. - М.: Наука, 2004.

26. Соловьёв, В.С. Оправдание добра. [Текст] / В.С. Соловьёв. - М.: Мысль, 1988.

27. Тихомиров, Н.Д. Ницше и Достоевский. Черты из нравственного мировоззрения того и другого. [Текст] / Н.Д. Тихомиров. - СПб.: 1995.

28. Тургенев, И.С. Отцы и дети. [Текст] / И.С. Тургенев. - М.: Художественная литература, 1978.

29. Философские науки. / Академия гуманитарных исследований. -М.: Гуманитарий, 1998, №1.

30. Франк, С.Л. Ф.Ницше и этика «любви к дальнему»Текст С.Л. Франк. - Сочинения, М., 1990.

31. Франк, С.Л. Этика нигилизма. [Текст] / С.Л. Франк. - Сочинения, М., 1990

32. Хайдеггер, М. Европейский нигилизм. [Текст] / М. Хайдеггер. - М.: Художественная литература, 1987.

33. Хомяков, А.С. Несколько слов о «Философическом письме». [Текст] / А.С. Хомяков. - М.: Мысль, 1968.

34. Чернышевский, Н.Г. Безденежье. [Текст] / Н.Г. Чернышевский. - Полное собрание сочинений в 10-ти томах. Т.10. М., 1951.

35. Шестов, Л.И. Апофеоз беспочвенности. [Текст] / Л.И. Шестов. - СПб, 1987.

Размещено на Allbest.ru


Подобные документы

  • Нигилизм как психологическое состояние. Время жизни Ницше. Моральный нигилизм Ницше. Соотношение понятий "нигилизм" и "декаданс". Главные признаки декаданса. Идеалы христианства. Влияние нигилизма Ницше на философию XX в.. Течения в искусстве.

    реферат [21,5 K], добавлен 15.11.2008

  • Аполлоническое и дионистическое начала в концепции искусства Ф. Ницше. Основные категорий его философии, взгляды на греческую культуру. Периоды развития философских воззрений Ницше, анализ условий, оказавших наиболее сильное влияние на их формирование.

    реферат [25,9 K], добавлен 16.12.2010

  • Осмысление и истолкование высказывания Ницше "Бог мертв". Христианство как феномен власти, церкви и государства. Краткий обзор отношения философа к западной культуре. Причины возникновения полного и неполного нигилизма. Нигилизм по Мартину Хайдеггеру.

    эссе [11,3 K], добавлен 11.09.2013

  • Философия Ницше как философия конфликта, агрессии, воинственности. Представление о вере, воле к власти, иллюзии, религиозных ценностях, христианстве и сверхчеловеке в работах философа. Периодизация творчества Ницше, концепции нигилизма в его теории.

    курсовая работа [55,4 K], добавлен 03.11.2011

  • Жизнь Ницше как воплощение самой его философии во всей ее суровой величественности и трагичности. Развитие его философских идей. Новое философское мировоззрение Ницше и разрыв с прошлым. Особенности становления концепции сверхчеловека в философии Ницше.

    реферат [59,6 K], добавлен 17.05.2010

  • Краткая биография Ф. Ницше. Аполлоновское и Дионисийское в культуре и жизни. Сущность спора между Ницше и Сократом. Отношение Ницше к социализму. "Три кита" философии Ницше: идея Сверхчеловека, Вечное Возвращение, Воля к власти, Удовольствие и Страдание.

    реферат [32,4 K], добавлен 10.04.2011

  • Краткое описание жизни Фридриха Ницше - одного из самых блестящих и спорных мыслителей европейской философии. Концепция сверхчеловека и критика христианства в произведении "Так говорил Заратустра". Анализ подходов Ницше к перерождению в сверхчеловека.

    реферат [33,9 K], добавлен 22.11.2010

  • Личность Фридриха Ницше как одного из самых блестящих и спорных мыслителей европейской философии. Учение Ницше о сверхчеловеке, Заратустра - его предзнаменование. Сверхчеловек - идеал человека. Опасность общества маленьких, серых, покорных людей.

    реферат [48,2 K], добавлен 28.03.2013

  • Жизненный путь и основные стадии развития философии Ф. Ницше. Ранние сочинения Ф. Ницше и его критика культуры. Критика морали, этической установки. Атеизм и нигилизм. Концепция "воли к власти" и "сверхчеловек" Ницше. Влияние философии Шопенгауэра.

    реферат [32,0 K], добавлен 27.06.2013

  • Краткий очерк жизни, личностного и творческого становления великого немецкого философа Фридриха Ницше, этапы создания его известнейших произведений. Место исследования воли и разума в философии Ницше, развитие идеи сверхчеловека в его произведениях.

    реферат [32,4 K], добавлен 24.04.2009

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.