Практика плебисцитарной демократии берет в античных полисах, где важнейшие решения по вопросам государственной и общественной жизни принимались на народных собраниях голосованием всех граждан. В Европе ХХ в. плебисциты неоднократно использовались для решения вопросов территориального размежевания (например, отделение Норвегии от Швеции).

В настоящее время классической страной плебисцитарной демократии считается Швейцария, где референдумы проводятся регулярно и подразделяются на три основных вида:

1) обязательные - если вновь принятый Закон затрагивает Конституцию страны;

2) условные, которые могут проводиться по любому Закону в течение 3 месяцев со дня его принятия, если в поддержку референдума удается собрать определенное количество подписей;

3) совещательные, которые проводит Правительство или парламент, когда нет уверенности в поддержке большинством населения того или иного законопроекта, либо когда хотят заручиться поддержкой этого большинства.

Своеобразный вариант теории плебисцитарной демократии разработал знаменитый немецкий социолог и политолог Макс Вебер. Согласно Веберу, сложные общественные системы ХХ в. значительно больше, чем прежде, нуждаются в управлении и потому переживают новый виток бюрократизации. Бюрократизация общества, с одной стороны, позволяет поднять профессионализм и компетентность управленческих кадров (“рациональная бюрократия”), а с другой стороны, может приводить их (управленцев) к всевластию, тормозящему необходимые преобразования, и тем самым - к окостенению общественных структур. Спасение от бюрократии Макс Вебер видит в плебисцитарном харизматическом лидере, который один только и способен защитить граждан от её всевластия, а в необходимых случаях - обеспечить прорыв на пути реформ. Поскольку понятия типа “народный суверенитет”, “народовластие” и т.п., согласно Веберу, утопичны, немецкий политолог предлагает следующий механизм реализации демократической процедуры: народ выбирает лидера, которому доверяет; после этого лидер говорит: “А теперь замолчите и подчиняйтесь мне!” Ни народ, ни партии не должны вмешиваться в то, что он делает Мигранян А.М. Плебисцитарная теория демократии Макса Вебера:

временный политический процесс // Вопросы философии. - 1989. - N6. С. 148-158. Очевидно, что такого рода “демократия” отличается от авторитарного режима лишь способом установления.

Оценивая теорию и практику плебисцитарной демократии, современная политическая наука отмечает, что эта система может более или менее успешно функционировать лишь при определенных условиях.

Первое из них - общественная стабильность. В обстановке высокой социальной напряженности, а тем более глубоких политических и экономических кризисов, немногие граждане способны сохранить здравый смысл и делать свой выбор осознанно. Не случайно именно в момент кризиса уравновешенные, добропорядочные и педантичные немцы отдали предпочтение Гитлеру и его партии, а страна древней культуры - Грузия - вполне законно избрала своим Президентом Звиада Гамсахурдиа, от которого потом избавилась лишь в результате малой гражданской войны.

Второе условие - развитие демократической традиции. Только лидер, который, что называется, “с молоком матери” впитал уважение к Закону и правам граждан, получив на выборах большую власть, будет воздерживаться от того, чтобы узурпировать её целиком. Только граждане, воспитанные в тех же традициях, не позволят избранному ими лидеру это сделать. Поэтому такая система успешно функционирует в США, но весьма рискованна в Латинской Америке и государствах бывшего СССР. Третье условие - сильная политическая оппозиция, имеющая доступ к средствам массовой информации. В противном случае общественное мнение зачастую удается обработать в направлении, выгодном для власти.

В то же время и в современную эпоху высказываются весьма сходные с веберовскими идеи. Можно вспомнить, например, концепцию "делегируемой демократии" аргентинского политолога Г. О. Доннела, суть которой сводится к тому, что в переживающих процесс модернизации странах "Третьего мира" народ должен передать неограниченные (правом, парламентом, партиями, и т.д.) полномочия лидеру, осуществляющему преобразования. Таким образом, и здесь речь идет лишь об авторитарном модернизационном режиме, поскольку демократия - это не только власть и воля народа, но и уважение к определенным законом процедурам и правилам.

Коллективистской и сходным с ней теориям демократии противостоит т.н. плюралистическая теория (Г. Ласки, Д. Труман, Е. Фраенкель, Р. Даль), которая рассматривает её (демократию) как результат компромисса между различными силами в обществе.

Основные же положения плюралистической теории демократии могут быть сведены к следующему:

1) Главным субъектом политики является не весь народ в целом, а различные социальные группы, так как именно в их рамках формируется политическое сознание и именно через них происходит участие индивида в политике;

2) Сущность политики - борьба различных групп за власть; при этом ни одна из них не может завладеть ею полностью, что делает необходимыми компромиссы;

3) Демократия - не власть народного большинства, а результат баланса сил или соглашения групп по формированию власти и выработке политики;

4) Минусы плюралистической теории демократии состоят в том, что она не принимает во внимание того факта, что в современных странах Запада к заинтересованным группам (которые она считает субъектом политики) относится не более 1/3 населения, а степень влияния различных групп на власть и жизнь общества неодинакова: среди них есть более сильные и более слабые.

Учесть эти вышеназванные минусы плюралистической теории стремится т.н. репрезентативная или представительная теория демократии. Одним из наиболее известных её представителей является известный немецкий социолог Р. Дарендорф, классик такого значительного направления в социологии, как конфликтология; последняя изучает конфликты, возникающие в современном обществе. С точки зрения Дарендорфа, демократия - это не правление народа, так как такого в полном смысле слова никогда не было и не может быть, поскольку весь народ не может править и принимать решения.

Поэтому демократию можно определить как правительство, избираемое и смещаемое народом и проводящее от его имени определенный курс. Главным же воплощением такой представительной демократии является парламентаризм, т.е. система правления с сильным парламентом и ответственным перед ним правительством.

К этой теории близка по сути т.н. элитарная теория демократии, рассматривающая её как борьбу за власть элитных групп, выражающих разнообразные социальные интересы. Так, в частности, понимали демократию выдающийся немецкий социолог М. Вебер и известный американский экономист и социолог Й. Шумпетер. С точки зрения данного подхода, цель демократии - не упразднение элиты (это бессмысленно и опасно), а выдвижение в неё наиболее ответственных и компетентных деятелей, представляющих интересы общества. Но тогда получается, что демократия - это форма аристократии (т.е. правление немногих). Но в чем же тогда суть самой демократии?

С точки зрения известного американского политолога Р. Даля, современная развитая демократия опирается на семь основных институтов:

1) Суверенитет народа и выборность высших должностных лиц - т.е. народ как высший источник власти выбирает политических руководителей и может периодически сменять их;

2) Свободные и честные выборы - т.е. выборы с реальной конкуренцией и равенством шансов претендентов, без всякого принуждения избирателей к голосованию;

3) Всеобщее голосование, т.е. положение, когда практически все взрослые дееспособные граждане имеют право голосовать на выборах;

4) Право претендовать на выборные должности, которым также должны обладать практически все дееспособные взрослые граждане;

5) Свобода слова - т.е. граждане должны иметь право свободно выражать свое мнение по самому широкому кругу политических и общественно значимых вопросов, критиковать политическую власть, её политику и господствующую идеологию;

6) Альтернативная информация - т.е. в демократическом государстве помимо официальных должны существовать альтернативные источники информации, к которым граждане могли бы регулярно обращаться;

7) Независимость организаций - граждане должны иметь право с целью защиты своих интересов создавать независимые от государства объединения - ассоциации, политические партии, группы давления, и т.д.

Все это, как принято сегодня считать, в совокупности и составляет сущность реальной демократии.

Функции демократических выборов

Путь объективно-исторического отбора подвёл Россию к формированию и функционированию демократического государства, один из главных принципов которого заключается в получении политическими деятелями мандатов на управление посредством всеобщих альтернативных выборов. Выборы представляются оптимальным средством, позволяющим с максимальной вероятностью привести к политической власти лучших представителей общества. Они в наибольшей степени обеспечивают организацию общества, построенного на уважении основных гражданских и личных свобод и прав человека.

Выборы выполняют ряд важнейших социально-политических функций. В первую, очередь они являются одним из механизмов артикуляции интересов различных социальных групп. Период предвыборной кампании и выборов предполагает сконцентрированное осознание людьми важных политических, экономических, социальных проблем. Поэтому кандидаты в органы власти акцентируют внимание в своих выступлениях, программах на проблемах, затрагивающих разнообразные потребности различных групп населения и трансформируют их в более устойчивые образования - интересы. Выборы - это особый вид политического рынка, на котором политические деятели (претенденты на властные позиции) обменивают свои программы, имиджи на полномочия, имеющиеся у избирателей. При наличии в обществе большого количества социальных групп с различными, а иногда и противоположными интересами выборы выполняют конкурентную функцию и являются одним из способов институализации и разрешения социального конфликта. При этом конфликт происходит публично, а все общество в лице избирателей выступает своеобразным судьей, разрешающим его. В этом смысле выборы по форме и содержанию противостоят насильственным, революционным формам политической борьбы..

В ходе выборов осуществляется и такая важная их функция, как возникновение и институализация отношений представительства. В реальности далеко не каждый член общества, способный выражать интересы какой-либо социальной группы, может быть её представителем а органах власти. Формирование представителем собственной социально-политической базы поддержки является одной из центральных проблем избирательного процесса, решение которой подразумевает формирование различного рода каналов коммуникации и взаимодействия с избирателями. Тем самым в демократическом обществе выборы выступают как ключевая фаза политического процесса. К функциям выборов можно отнести и политическую социализацию личности. Избиратель во время выборов формирует, уточняет и пересматривает свои политические позиции, отождествляя себя с определенными социально-политическими силами.

Однако сами по себе выборы, как показывает мировая практика, ещё не обеспечивают демократии и прихода к власти наиболее достойных, компетентных людей. Их эффективность зависит от многих факторов.

Целесообразность демократии и условия её существования

В современной ситуации вполне резонным является вопрос: зачем вообще нужна демократия и можно ли без неё обойтись? В ответ на это в политической мысли и в политической науке были сформулированы соответственно ценностное и рационально - утилитарное обоснования демократии.

С точки зрения ценностной теории, демократия является ценностью сама по себе, так в ней воплощены общечеловеческие ценности: свобода, равенство и братство. Слабости такого подхода к объяснению необходимости демократии видны невооруженным глазом:

1) Во - первых, эти ценности разделяются далеко не всеми национальными культурами - есть среди них и такие, которые выдвигают на первый план не свободу, а коллективизм, дисциплину и сильную власть (например, культура большинства мусульманских стран);

2) Во - вторых, необходимо помнить, что реальная демократия не гарантирует полной свободы и тем более равенства;

3) В - третьих - для основной массы людей практические соображения и материальные интересы были и остаются важнее любых идеалов. Утилитарный подход к обоснованию необходимости демократии считает её полезной обществу по следующим причинам:

1) Демократия позволяет полноценно выражать и гармонично сочетать разнообразные социальные интересы;

2) Именно она обеспечивает восприимчивость общества к новым веяниям в политической, экономической и культурной сферах, способствует его ускоренному развитию;

3) Позволяет обществу свободно выбирать устраивающих его политиков и политический курс;

Со всем этим применительно к развитой современной демократии безусловно, можно согласиться, однако и утилитарный подход к пониманию демократии содержит в себе определенные недостатки:

1) Для того, чтобы демократия работала, необходим заинтересованный в ней разумный и ответственный индивид, что не всегда бывает, так как люди по своей природе несовершенны;

2) Демократическое устройство не всегда является эффективным и отвечающим интересам общества, так как слабая и неустойчивая демократия хуже воспринимается обществом, чем сильный и устойчивый авторитарный режим - именно он, как мы уже отмечали, зачастую лучше обеспечивает стабильность и гарантирует благосостояние граждан.

Таким образом, реально полезна для общества только эффективная, устойчивая и работающая демократия. А для того, чтобы она была таковой, необходимо выполнение целого ряда условий. Общими же предпосылками эффективной демократии, по распространенному среди политологов мнению, являются следующие:

1) Высокий уровень индустриального и экономического развития страны в целом - мировой опыт показывает, что демократия и слаборазвитость несовместимы;

2) Вторая вытекающая из этого предпосылка - наличие высокого уровня благосостояния, т.к. резко разделенное по имущественному признаку общество будет не стабильно демократичным, а конфликтным и неустойчивым;

Вполне очевидна и обратная закономерность. Так, например, по результатам исследований международной организации "Фридом хауз", из 25 наиболее богатых стран мира демократическими не являются только Гонконг и Сингапур. Объясняется все достаточно просто: богатые страны - это стабильные страны, где есть возможность для перераспределения социальных благ в пользу ущемленных групп и сглаживания общественных противоречий.

3) Высокий уровень урбанизации (развития городов и городской среды) - очевидно, что жители городов больше тяготеют и лучше приспособлены к демократии, нежели более консервативное сельское население;

4) Развитие массовых коммуникаций - т.е. распространение в обществе радио, газет и телевидения - именно они информируют граждан о политических событиях, делая политику сравнительно открытой и подконтрольной обществу;

5) Рыночная экономика, основанная на праве частной собственности и свободной конкуренции. Общеизвестно: в мировой истории нет примера демократических государств с нерыночной (т.е. планово - государственной) экономикой. Объяснение этого явления достаточно очевидно: именно экономическая конкуренция препятствует абсолютной концентрации политической и экономической власти в руках узкой группы лиц, гарантирует индивиду гражданские и политические свободы.

6) Наличие многочисленного и влиятельного среднего класса - т.е. экономически самостоятельных (имеющих независимый от государства источник дохода) и достаточно состоятельных людей, обладающих определенным уровнем дохода, образования и политической культуры. Представители среднего класса в гораздо большей степени, чем богатейшие слои (олигархи) и неимущие (люмпены) заинтересованы в стабильной и устойчивой демократии, т.к. именно она гарантирует политическую стабильность, неприкосновенность индивидуальной свободы и частной собственности;

7) Наличие определенного уровня гражданской политической культуры, в которой сознательная и высокая политическая активность личности сочетается с подчинением закону и воле большинства (т.е. демократия - это не только умение и желание бороться за свои права, но и подчинение определенным правилам). Важными признаками такой личности являются развитое правосознание, стремление к социальному согласию и решению спорных вопросов путем нахождения компромисса. На основании всего сказанного можно сказать, что демократия представляет собой весьма сложный и хрупкий политический механизм, социальное благо, по - настоящему доступное лишь богатым, стабильным и цивилизованным странам. Путь к ней для большинства остальных неизбежно будет весьма сложным и долговременным.

В теории, когда каждый человек и каждый голос являли собой абстрактную, атомную единицу, каждый из этих политических элементов - национальный, провинциальный или местный - также считался абстрактной, мельчайшей единицей. Каждая имела собственную, четко определенную сферу полномочий, свою сферу власти, свои права и обязанности. Единицы были включены в некое иерархическое образование, объединившее их сверху донизу, от страны до штата, до региональной или местной власти. Но по мере развития индустриализма, когда экономика становилась все более интегрированной, последствия решений, принимавшихся каждой из этих политических единиц, сказывались за пределами их сферы полномочий, и таким образом по необходимости вызывали ответные действия других органов власти.

Решение парламента, касающееся японской текстильной промышленности, могло оказать влияние на рынок рабочей силы в Северной Каролине и социальное обеспечение в Чикаго. Решение Конгресса установить квоты на иностранные автомобили могло обеспечить дополнительные рабочие места в Нагое или Турине. Таким образом, если раньше политики могли принимать решения, не влияя на положение дел вне своей собственной, четко определенной сферы полномочий, с течением времени это становилось все менее возможным.

К середине XX столетия десятки тысяч, казалось бы, суверенных и вполне независимых органов политической власти, разбросанных по всей планете, оказались в одной связке благодаря координации экономики, небывало возросшему объему перевозок, миграции и развитию средств коммуникации, а потому они усилили свою деятельность, побуждая друг друга к активности.

Как следует относиться к современной демократии западного образца - как к одной из множества существовавших и существующих политических систем или же как к нравственной установке? Думаю, тут есть некий парадокс: система, основанная на свободомыслии и критическом подходе к действительности, превратилась в наше время в своего рода догму. Сказать сегодня "я против демократии" - почти что объявить себя врагом рода человеческого. Политическая система, возникшая в определенное время, в определенной части земного шара, в определенных социальных, культурных и политических условиях, считается сегодня единственным носителем (в политической сфере) вечных моральных ценностей - свободы и достоинства человеческой личности. Однако очевидно, что свет был не без добрых людей и до возникновения современной демократии западного типа. Почему бы не предположить, что какая-то другая политическая система придет на смену современной демократии без ущерба для общепринятых нравственных принципов?

Изучение политической истории позволяет сделать два вывода по проблеме соотношения демократии, с одной стороны, социальной и экономической эффективности системы - с другой.

1. На различных этапах исторического развития более жизнеспособными и эффективными оказываются то более, то менее демократические политические системы. Прямой связи между двумя этими переменными не существует. Так, античные демократии одерживают победу над восточной деспотией персов, однако вслед за этим проигрывают монархии Александра Македонского. Спустя две с половиной тысячи лет в конце 30-х - начале 40-х гг. ХХ в. европейские демократии одна за одной проигрывают войну гитлеровскому тоталитаризму, но спустя несколько десятилетий выигрывают экономическое соревнование у гораздо более жизнеспособных авторитарных режимов в Советском Союзе и Восточной Европе.

2. Тем не менее, по крайней мере в новое и новейшее время среднестатистически, в крупном историческом масштабе, демократические политические системы оказываются более жизнеспособными, нежели антидемократические. Эту ситуацию отражает известная формула У. Черчилля, согласно которой демократия - это плохая форма управления, но ничего лучшего человечество еще не выдумало.

В целом решение проблемы “эффективность - демократия” аналогично решению проблемы “эффективность - социальная справедливость”. Демократические политические системы в среднем, в тенденции, по большому счету эффективнее. Однако в каждом отдельном случае обществу приходится искать оптимальную меру демократии, тот её уровень, который оно может себе позволить. Иными словами, обществу приходится жить "по средствам", имея столько демократии, сколько оно может себе позволить, чтобы не разрушить основ своей жизни.

Вместе с тем западные политологи в большинстве своем отмечают, что демократия - явление хрупкое и не существует абсолютных гарантий её сохранения даже в развитых странах Запада, не говоря уже о странах с переходной экономикой или третьем мире. Согласно логике циклического развития, на смену демократическому “приливу” должен прийти “отлив”. При этом вполне возможно, что в настоящее время он уже начался.

Мировые демократии более уязвимы для сомнений сегодня, чем они были несколько десятилетий назад и это справедливо не только для "новых" демократий Восточной и Центральной Европы. "Социальный контракт", который обещает нам, молодым и старым, благосостояние сейчас, представляется превосходящим финансовые возможности государств. Управляемых профессиональными бюрократами, обычно считающимися честными и компетентными, но не обладающими возможностями скомпенсировать неадекватности политического класса и партийной системы, полагаемой архаической и коррумпированной.

Проблема демократии является одной из наиболее актуальных для современного общества вообще, для России - в частности по целому ряду причин.

Во-первых, исторический опыт второй половины ХХ в. показал, что страны с демократическими режимами, как правило, добиваются больших экономических успехов, чем страны с режимами авторитарными. Это связано с тем, что именно демократия создает наилучшие условия для проявления инициативы, без которой невозможно эффективное производство. Во-вторых, правительства стран с демократическими режимами обычно совершают меньше ошибок в управлении, не говоря уже о злоупотреблениях властью и преступлениях против личности. Другими словами, демократия - это своеобразный защитный механизм общества от узурпации власти. Не зря говорят: власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Демократия не всегда способна выполнить эту защитную функцию. В условиях кризисов дают сбои и демократические механизмы, однако в развитых странах это все же исключения из правила. В-третьих, для современного человека демократия все более становится самостоятельной ценностью. Люди не хотят быть колесиками и винтиками какой бы то ни было, пусть даже хорошо отлаженной системы, предпочитают сами решать свои проблемы хотя бы и ценой ошибок.

В-четвертых, в России проблема демократии стоит особенно остро, поскольку страна, по-видимому, переживает начало длительного и сложного периода формирования демократических форм правления, - периода, который обычно сопровождается попытками установления авторитарных режимов как леворадикального (неосталинского) толка, так и правого (неопиночетовского) характера. Ситуация осложняется очень широким распространением в массовом сознании стереотипов авторитарно-патриархальной культуры, выработанных историей России в досоветское и советское время.

Диктатура большинства или главный недостаток демократии голосования.

В сочинении Гераклита (ок. 530--470 до н. э.) "О природе", значительная часть которого, согласно Диогену Лаэрцию, была посвящена анализу политической жизни, мы читаем: "Правильно поступили бы эфесцы, если бы все они, сколько ни есть возмужалых, повесили друг друга и оставили город для несовершеннолетних - они, изгнавшие Гермодора, мужа наилучшего из них, со словами "да не будет среди нас никто наилучшим, если же таковой окажется, то пусть он живет в другом месте и среди других". Этот фрагмент следует интерпретировать в более широком контексте отношения Гераклита к своим согражданам, которых он в целом ценил очень невысоко: "Каков у них ум или разумение? Народным певцам они верят, и учитель у них - толпа, ибо не знают они, что "многие плохи, немногие же - хороши".

Диалог Платона "Протагор". Сократ, по обыкновению, выступает в нём выразителем идей самого Платона, который, как известно, был противником демократии, видя в ней власть невежественной толпы. Оппонентом Сократа в диалоге выступает Протагор, знаменитый софист, близкий к правящим кругам афинской демократии (в частности, к Периклу).

Сократ: "Я, как и прочие эллины, признаю афинян мудрыми. И вот я вижу, что когда соберёмся мы в народное собрание, то если нужно городу что-нибудь делать по части строений, мы призываем зодчих в советники по делам построек, а если по части корабельной, то корабельщиков, и таким же образом во всем прочем, чему, как афиняне думают, можно учиться и учить; если же станет им советовать кто-нибудь другой, кого они не считают мастером, то, хотя бы он был чрезвычайно красив и богат и благороден, его совета все-таки не слушаются, но поднимают смех и шум, пока или сам он, пытаясь говорить, не отступится, ошеломленный, или не стащит и не вытолкает его стража по приказанию пританов. Значит, в делах, которые, как они считают, зависят от уменья, афиняне поступают таким образом. Когда же понадобится совещаться о чем-нибудь касательно управления городом, тут всякий, вставши, подает совет, все равно будь то плотник, будь то медник, сапожник, купец, судовладелец, богатый, бедный, благородный, безродный, и никто их не укоряет, как в первом случае, что, ничему не научившись и не имея никакого учителя, такой человек решается все-таки выступить со своим советом; потому что, ясное дело, афиняне считают, что ничему такому обучить нельзя".

Понятно, что за иронической хвалой "мудрым афинянам" стоит отрицательное отношение Платона к афинской демократии и к её иррациональному механизму принятия политических решений. Протагор отвечает на эти слова Сократа мифом. Когда боги создали людей, Прометей похитил для них огонь и научил их различным "умениям", позволившим им построить цивилизацию, но не смог дать им "умение жить сообща", то есть гражданскую добродетель. Поэтому, "чуть люди собирались вместе, так сейчас же начинали обижать друг друга, потому что у них не было умения жить сообща; опять приходилось им расселяться и гибнуть". Заботясь о человеческом роде, Зевс посылает Гермеса, чтобы дать людям "совестливость и правду, чтобы они объединяли их стройным общественным порядком и дружественной связью". Посланец богов спрашивает Зевса, каким образом распределить совестливость и правду между людьми: дать ли её всем или, как с другими умениями, только мастерам дела? "Всем, - сказал Зевс, - пусть все будут к этому причастны; не бывать государству, если только немногие будут причастны к ним, как бывают причастны к другим знаниям". "Так-то, Сократ, - продолжает Протагор, - и вышло по этой причине, что афиняне, как и все остальные люди, когда речь заходит о плотническом умении или об умении в каком-нибудь другом ремесле, думают, что лишь немногим пристало участвовать в совете; когда же они приступают к совещанию по части доблести гражданской, где все дело в справедливости и благоразумии, тут принимают они, как и следует, совет всякого человека, так как всякому подобает быть причастному этой доблести, а иначе и государствам не быть" "Протагор", перевод Владимира Соловьёва - в кн.: Платон. "Избранные диалоги". М., 1965 г..

В демократических Афинах режим прямой демократии означал, что все важнейшие решения принимаются непосредственно народным собранием. По свидетельству Платона, в "технических" вопросах у народного собрания хватало ума заслушивать мнение специалистов - но окончательное решение оставалось за собранием. Сегодня так не управляют ни одной страной. Даже там, где референдум (современная форма прямой демократии) является существенным элементом политической системы, подавляющее большинство решений, которые в Афинах принимались народом на площади, принимается парламентом, правительством или профессионалами-технократами государственного аппарата. Современный же демократический парламент менее демократичен, чем афинское народное собрание. Верховный суд США, состоящий из судей, назначенных пожизненно, имеющий право отменять законы, принятые демократическим парламентом, - такое учреждение невозможно определить, пользуясь греко-римской терминологией, иначе как аристократическое.

Принято говорить, что прямая демократия, по примеру древнего полиса, технически невозможна в современном государстве с его обширной территорией и большим населением. Но ничего похожего на прямую демократию в афинском стиле нет и в Лихтенштейне или Сан-Марино. Сегодня современная техника связи могла бы позволить в развитых странах превратить всенародный референдум в основной метод принятия важных политических решений - но никакой тенденции к этому не наблюдается. Представительная демократия сохраняет свои позиции, и референдум нигде не стал основным методом управления государством. Очевидно, что на это есть причины не только технического порядка. Конечно, современные политики, избранные народом, - отнюдь не философы, которые, по мнению Платона, должны (в идеале) управлять государством. Вряд ли Платон, живи он сегодня, признал бы демократического политика таким же знатоком в деле управления государством, как врача - знатоком в деле врачевания. И всё же этот политик - не платоновский сапожник и не пресловутая ленинская кухарка.

Принцип периодичности выборов как недостаток демократии

Хочется выступить против взгляда на демократию просто как на форму правления, в рамках которой регулярно проводятся свободные и честные выборы в условиях политического плюрализма и свободы слова. Представление о демократии как о "народовластии", т.е. как о процессе коллективного управления сложной социальной системой несостоятельно. Для реального коллективного управления социальной сложностью участия в выборах раз в четыре года явно не достаточно.

В силу того, что непрерывный контроль общества над властью очень трудно обеспечить (выбора обычно разделены достаточно большими промежутками времени, а парламентарии быстро находят общий язык с администрацией) "политический рынок" оказывается весьма несовершенным.

"Если взять всеобщую законоделательную машину с её периодическим процессом голосования, то мы обнаружим классическую машину "прерывистого типа". В установленное время народу предоставляется возможность выбрать между кандидатами, после чего официальная "демократическая машина" выключается.

Сопоставим это с непрерывным нажимом, исходящим от разных организаций, которые имеют общие интересы, влиятельных групп, оказывающих свое давление, и людей, снующих в коридорах власти. Толпы лоббистов от корпораций и правительственных органов одолевают комитеты, подсовывают списки на получение высоких наград, присутствуют на приемах и банкетах по этому поводу, произносят тосты, поднимая бокалы с коктейлями в Вашингтоне или рюмки водки в Москве, служат передатчиками информации и таким образом круглосуточно воздействуют на процесс принятия решений.

Одним словом, элиты образуют мощную машину непрерывного действия, работающую бок о бок (и часто несогласованно) с демократическим механизмом, который включается периодически. Только видя эти две машины рядом, можно понять, как государственная власть реально проявляет себя во всеобщей законоделательной машине. Элвин Тоффлер, "Третья волна". "

Ко всему прочему, отношения избирателей и демократических политиков характеризуются значительной асимметрией в информации, а избиратели не особенно заинтересованы в том, чтобы тратить время и другие ресурсы на её приобретение - вес одного голоса на общенациональных выборах ничтожен.

По-моему мнению, наиболее естественной формой совместного принятия решений коллективом людей являются переговоры. Следовательно, демократия, понимаемая как "народовластие", должна представлять собой процесс переговоров. Регулярно повторяющиеся выборы в сочетании со свободной предвыборной кампанией также можно рассматривать как особую форму переговоров, - "молчаливый торг". Речь идёт о принятии совместных решений, т.е. о способах интеграции знаний и предпочтений различных социальных субъектов в единую систему, способную демонстрировать рациональность мышления и выбора. В процессе принятия решений, конечно, необходимо прежде всего иметь представление о положении дел.

Мифы демократии

Один из демократических мифов - о том, что "воля" народа может быть выявлена простым голосованием, после чего она приобретает силу закона, образуя основу народного суверенитета. Можно обнаружить уже у Томаса Пейна в его определении прав человека, вошедших впоследствии в "Декларацию прав", принятую Конвентом и имевшую такую печальную судьбу.

Между тем политические последствия этого мифа обнаружить очень легко. Так, например, в 1993 г. в России многие "радикальные демократы" всерьез обосновывали право президента Ельцина отменить Конституцию и распустить парламент фактом его всенародного избрания летом 1991 г. и доверием, высказанным ему на референдуме в апреле 1993 г., хотя ни в том, ни в другом случае ни о каких "сверхполномочиях" конечно не было и речи. Просто работал миф - если народ избрала человека президентом и выразил ему доверие, то тем самым ему вручен суверенитет.

Сходные явления можно наблюдать, конечно, не только в России - достаточно вспомнить 1958 г. во Франции или 1974 г. в Аргентине, не говоря уже о таких политических феноменах как Индира Ганди или Беназир Бхутто.

Такие мифы, к сожалению, ведут к авторитарному или тоталитарному правлению - факт, замеченный уже Платоном, поместившим тиранию вслед за демократией в последовательности регрессирующих политических режимов.

Демократическая мифология выполняет сугубо идеологическую роль - возбуждает массы на борьбу с авторитарным политическим режимом, часто весьма успешно, но абсолютно лишена какого-либо конструктивного потенциала, поэтому когда недовольные, вдохновлённые демократическим мифом, добиваются победы, то есть падения авторитарного режима, далее ничего не происходит - никаких средств для реального конструирования коллективного "демократического разума" эта мифология предложить не может и мало-помалу, а иногда и очень быстро в обществе восстанавливается привычная авторитарная структура, как правило, очищенная, к тому же, от тех демократических практик, которые неизбежно нарастают на авторитарные структуры власти по мере их старения и естественного ослабления.

Фактически в обществах, осуществляющих демократический транзит, "демократический миф" играет не позитивную, а негативную роль, дискредитируя идеи демократии, и способствуют политическому абсентеизму и разочарованию, неизбежно следующими за неудачными попытками установить "справедливость и права человека", а фактически приводящими лишь к созданию новой формы авторитарной диктатуры. Именно такой была судьба практически всех обществ, соблазненных идеями социалистической революции, в идеологии которой демократический миф играл очень существенную роль и такова же теперь, похоже, судьба ряда стран Восточной Европы, в которых "капиталистическая революция" подкреплялась все тем же демократическим мифом.

Идея демократии и в самом деле по своей сути чем-то напоминает анархизм (в том смысле, что разрешено всё, что не запрещено) и даже социализм (равноправие).

Платон, в частности даёт ироническую и до некоторой степени абсурдную картину демократического правления:

"...И каков этот государственный строй? Ведь ясно, что он отразится и на человеке, который также приобретет демократические черты... Прежде всего это будут люди свободные: в государстве появится полная свобода и откровенность, и возможность делать, что хочешь...

...В демократическом государстве нет никакой надобности принимать участие в управлении, даже если ты к этому и способен; не обязательно и подчиняться, если ты не желаешь, или воевать, когда другие воюют или соблюдать подобно другим условия мира, если ты мира не желаешь. И опять-таки, если какой-нибудь закон запрещает тебе управлять и судить, ты все же можешь управлять и судить, если это тебе придет в голову. Разве не чудесна на первый взгляд и не соблазнительна подобная жизнь?" Платон, "Государство".

Удивительно, что при всей своей откровенной идеологичности демократический миф практически нейтрален политически - в отсутствии в обществе длительной традиции демократических практик он используется леворадикальными, праворадикальными и либеральными политическими партиями и движениями с почти неизменным успехом и столь же неизменным негативным результатом (Россия в 1917, 1991-93 гг.). Как показывает исторический опыт, массовые движения под демократическими лозунгами (например, рабочее движение начала ХХ в. в России под руководством РСДРП) могут и в самом деле вести к тоталитаризму.

Тем более удивительно, что именно в тесной связи с демократической мифологией разрабатывается нормативная теория демократии, становящейся фактически в последние годы основой для оценки эволюции стран, находящихся в процессе демократического транзита.

Грязные технологии в избирательных кампаниях

Когда власть не проявляет себя с помощью насилия или угрозы применения насилия, т.е. не добивается подчинения управляемых воле управляющих с помощью страха, принуждение становится "культурным". Й. Шумпетер отметил в свое время, что "большинство исторических случаев автократического правления... характеризовались безусловной, часто горячей и ревностной поддержкой подавляющего большинства всех классов общества" Шумпетер, Й. 1995. Капитализм, социализм и демократия. М..

Особенно это свойственно диктатурам ХХ в., т.е. массовому обществу. Многие из подобных

диктатур были безусловно легитимными режимами, если понимать легитимность как признание управляемыми права управляющих править. Существующие сомнения в их легитимности -- граждане таких стран не имели

достаточно информации, “были обмануты пропагандой”, поэтому выбор людей не являлся вполне осознанным, -- могут быть по крайней мере оспорены. Во-первых, процесс легитимации власти в данных системах в значительной степени основывался на том же механизме “культурного принуждения”, что и в демократиях: в СССР большинство участвовало в политических акциях (в т.ч. в выборах) добровольно, а в лучшие времена советской власти -- и с немалым энтузиазмом. Во-вторых, можно ли считать феномен манипулирования общественным сознанием привилегией исключительно диктаторских режимов? Конечно, мобилизация советских граждан, наряду с культивированием энтузиазма, включала и более жесткие формы принуждения со стороны государства в виде реального насилия или же угрозы его применить. Однако придется признать, что не эти методы обеспечивали массовую мобилизацию населения.

При демократии выборы как основной способ легитимации режима освобождаются от явно принудительных компонентов. Граждане получают возможность “реального” выбора. Прежде всего они могут участвовать в выборах или уклоняться от них. Вопрос о том, что заставляет их идти к урнам, как известно, не принадлежит к числу решенных в политической науке.

К тому же с помощью маркетинга происходит не только выявление политического спроса. Он сознательно формируется. Технологии образования потребительского спроса на рынке неполитических товаров и услуг разработаны давно и постоянно совершенствуются. Опыт показывает, что огромные массы людей под воздействием рекламы тратят немыслимые деньги на приобретение товаров, без которых они прекрасно могли бы обойтись. Очевидно, что неспециалисты вынуждены доверять экспертам, а те нередко формируют потребительский спрос в соответствии со своими собственными интересами или же интересами своих нанимателей. Потребители, по выражению Шумпетера, "столь подвержены рекламе и другим методам убеждения, что производители чаще диктуют условия вместо того, чтобы самим руководствоваться желаниями потребителей" Там же.. Соответственно, в случае с политическим рынком приходится прийти к тому неутешительному выводу, что "не народ в действительности поднимает и решает вопросы; эти вопросы, определяющие его участь, поднимаются и решаются за него".

Работа по продаже политического товара избирателю, организованная по всем правилам маркетинга и менеджмента, дает потрясающие результаты, почти независимо от исходного материала и общественного контекста. Напротив, ошибки в маркетинговой политике, недооценка или слабость рекламных действий оборачиваются серьезнейшими потерями. Лидеры с самыми благородными демократическими намерениями, пытающиеся создавать “гражданскую политическую партию” по устаревшему образцу (представляющемуся им, конечно же, моделью из будущего, до которого мы “еще не доросли”), проигрывают в соревновании с теми, кто настроен более прагматически. Отношения между агентами политического рынка сходны с отношениями на рынке обычных товаров и услуг. Приемы воздействия на потребителя остаются вполне традиционными. Первый среди них -- реклама. По мере маркетизации политической сферы именно рекламные кампании превращаются в преобладающее средство ориентации избирателей в пространстве политики. Отслеживанием конъюнктуры политического рынка и организацией рекламных кампаний -- прибыльным, пользующимся спросом бизнесом -- занимаются специальные фирмы по оказанию политических услуг. В то же время вопрос о рациональности поведения субъекта политического рынка решается не столь однозначно. Когда возможности выбора достаточно велики, он превращается в свою противоположность, т.е. в невозможность выбора; во всяком случае -- выбора как осмысленного акта, базирующегося на отрефлексированной мотивации. При чрезмерном изобилии предложения в действие включаются механизмы, основанные на довольно случайных обстоятельствах. В лучшем случае тот, кто выбирает, опирается на мнение эксперта, которому доверяет, в худшем -- выбирает то, что он где-то видел, о чем где-то слышал, либо просто первое попавшееся под руку, и т.д. То же самое происходит, когда человек не видит принципиальной разницы между предложенными альтернативами. На политическом рынке, где, как сейчас в России, почти нет поставщиков политического товара с многолетней “хорошей репутацией”, потребитель находится именно в таком положении. Когда электорат структурирован и руководствуется своими социально-классовыми или идеологическими симпатиями, он безошибочно может указать организации, которые обеспечивают соответствующее его спросу предложение. На Западе партии, действующие по принципу “хватай всех” (“to catch all”, по известному выражению О. Кирххаймера), утрачивают свою структурирующую функцию. Они стали (или постепенно становятся) электоральными механизмами проталкивания лидеров. Наши “партии” именно данную функцию выполняют с самого своего рождения, даже если сами не всегда о том догадываются или не признаются в этом. Однако и на Западе, и у нас становится все очевиднее, что сегодня собрать поддержку большинства электората ни под одну идеологию нельзя. А вот профессионально выполненный имидж лидера может принести значительный успех. Элементы рациональности в массовом поведении потребителей в такой ситуации вряд ли можно считать преобладающими.

Таким образом, рядом с партиями и лидерами, претендующими на власть, возникают организации специалистов по продаже политических товаров, обеспечивающие как формирование и отслеживание спроса, так и доставку потребителям необходимой информации. Эти фирмы становятся чуть ли не главными действующими лицами политического процесса, хотя и скрываются с большим или меньшим тщанием за спинами традиционных акторов -- партий и лидеров. Хотя с функциональной точки зрения партии как таковые в данной ситуации уже не нужны. В “старых демократиях” они представляют собой во многом дань уважения “демократическому прошлому”, в “новых” -- результат “преклонения перед Западом”. Поэтому в нашей стране партии имеют такую диковинную форму, мимикрируют под традиционные образцы, скрывают свою рыночную сущность под малоубедительными идейными масками. Станет ли постдемократическое общество либеральным или, напротив, обретёт черты нового авторитаризма? Нам предстоит узнать об этом в третьем тысячелетии. Видимо, в разных частях света такое общество будет выглядеть по-разному, во всяком случае -- на первых порах. Какова российская перспектива? Современные теоретики диагностируют опасности, вызванные невероятным расширением возможностей целенаправленного формирования массовой лояльности. Для нас эта проблема актуальна еще в большей степени, чем для остальных. Мы не унаследовали от прошлого прочной системы демократических гарантий ни в виде структур, ни в виде традиций; и эффекты от внедрения современных способов функционирования политических институтов могут быть у нас гораздо более непредсказуемыми. Приняв рыночный характер политических отношений как факт, нам следует искать способы нейтрализации негативных последствий этого факта, а не пытаться вернуться в безвозвратно ушедшее прошлое. Кроме того, нужно признать, что мы не догоняем, а в определенном смысле обгоняем западные демократии по части маркетизации политической сферы. Это означает, что мы не можем ограничиться изучением чужого прошлого опыта. Идти приходится во многом по неразведанному никем пути. Как обеспечить свободную конкуренцию на политическом рынке? Как организовать на нем соответствующий общественный контроль? Какие меры антимонопольного характера следует закрепить законодательно (прежде всего в деятельности СМИ)? Как бороться с недобросовестной политической рекламой? Что следует предпринять для регулирования инвестиций (в т.ч. частных) в политику в интересах всего общества? Эти и другие связанные с ними вопросы привлекают все более серьезное внимание аналитиков и общественности на Западе. Имея в виду и общепризнанный процесс глобализации всех сторон общественной жизни, и наши постсоветские особенности, вряд ли стоит думать, что к нам они не имеют никакого отношения.

Заключение

Мне бы хотелось изложить здесь вкратце свой глубоко лично-интимный взгляд по теме, довольно существенно изменившийся в процессе и после написания работы. Интересно заметить, что чем больше пишешь подобных работ, тем сильнее запутываешься в загадках этого мира.

Я понимаю, что явление демократии - это один из ответов на вопрос как сделать жизнь лучше. Я не знаю, честно. Но вот в чём я уверен твёрдо.

Английское изречение говорит, что демократия - прежде всего процедура. Это важно, не спорю. Но всё таки, моё личное убеждение: основное усилие общество должно направлять не на совершенствование позитивных законов, институтов и т.д., а на совершенствование самого человека, его души что ли; например, посредством развития образования. Лично я например, никогда бы даже не задумался над всем этим не учись я юридическим наукам. Потому что всё что ни есть в жизни человека (существование) определяется сущностью самого субъекта. В конце концов, пишут законы, управляют нами и председательствуют на судебных заседаниях не компьютеры.

Мне даже думается, что Россия встала на рельсы демократии, в большей степени, не "по моде", а вот по какой причине. 70 лет советского ига, пыталось сделать из людей хорошо управляемое стадо, а особо умных пароходными конвоями высылали куда подальше, остальных же просто сгноили в лагерях. И самое-то обидное, что не кто-нибудь чужой всем этим занимался, а мы же сами. Значит мы были не против всего этого, может быть нам всё это даже потребно было, я не знаю. После поднятия железного занавеса пытливые российские умы стали больше узнавать, больше понимать. А это вело к всё большему возрастанию ценности личностной свободы. Общество, из ящика с винтиками и шурупчиками для какого-то ужасного Левиафана, начало постепенно превращаться в сообщество индивидуальностей. И естественным следствием "поумнения" народа, а особенно её интеллигенции, стал выбор в пользу демократического государственного устройства. Сперва осознание свободы человека гражданином (это уже половина свободы) и как следствие выбор того или иного способа организации государственной власти.

Почему вы думаете в армии демократия невозможна? Здесь дело не в дисциплине.

И народ всегда заслуживает той жизни, которую имеет.

Ведь, в конце концов, все наши решения и действия зависит от того, что мы ставим своими целями. Если человек - высшая ценность, то для осуществления этой идеи наилучшая форма государственной организации, конечно же, - демократия. Но может быть и так, что идея ценнее демократии. Ведь сколько людской крови было пролито за этой прекрасный "цветок" - демократию, с которого мы сегодня срываем листья свободы и относительного счастья.

Это очень обидно, что людям так трудно жить дружно, но я вижу только такой способ прогресса и гарантирования, что хуже не будет. У меня всегда ощущение такое, что народу совершенно наплевать как он будет жить и кто будет издеваться над ним. Хотелось бы, чтобы это была неправда.

"Вообще было бы наивно думать, что какой-либо государственный строй может быть более совершенным, чем сама человеческая природа. Демократия не может стать выше уровня того человеческого материала, из которого составлены её избиратели." - Бернард Шоу

Демократия по способу принятия решений энтропийна, т.к. стремится к к некоему усреднению, что само по себе не самое лучшее, но и не самое худшее.

Это мне напомнило биологические мутации у отдельных особей. Мутаций - миллионы, и только самая ничтожная их часть как правило становится полезной для организма и внедряется в его генетический код. Природа беспрестанно ставит рационализаторские опыты в целях совершенствования на отдельных экземплярах, если же эти эксперименты проводить ва-банк, то недолго проиграться вчистую, тогда уже никакие эксперименты и не нужны будут. Всё равно нет ничего идеального, есть только стремление к нему и уровень требования к себе. И пока ничего другого не найдено, будем жить так. Всё.