Государство: сущность и принципы организации

Таким образом, международное право предусматривает коор-динацию поведения государств, а не подчинение воли одних го-сударств воле других государств. Поэтому очевидно, что сувере-нитет государства отнюдь не означает, что оно вправе и способно делать все, что хочет, и может действовать изолированно от других членов мирового сообщества. Суверенитет и взаимозави-симость государств друг от друга отнюдь не являются противо-речивыми категориями. Суверенитет государства в рассматрива-емом плане означает лишь то, что оно само для себя решает, как справиться с своими внутренними и внешними проблемами, включая и проблемы поиска союзников и помощи извне, тем са-мым ограничивая собственную свободу. «Независимость -- это не что иное, как умение распорядиться своей зависимостью»,-- справедливо подчеркивал такой решительный сторонник неза-висимости и величия Франции, как Ш. де Голль.

Абстрактность и анонимность власти и государства

Государство -- такое образование, в котором в различных со-четаниях представлены и теснейшим образом сплетены этнонациональные, социокультурные, имущественные и гражданские интересы людей. Для его самоорганизации ключевое значение име-ет основополагающая цель, ради реализации которой различные компоненты пришли к согласию. Как правило, содержанием та-кой цели считается прежде всего осуществление общей воли, обес-печение всеобщего блага или интереса. Но сами эти последние также нуждаются в объяснении, поскольку, как и государство, они не имеют сколько-нибудь реальной формы существования, которую можно было бы ощутить или проверить с помощью ор-ганов чувств, представить в какой-либо материальной форме.

Если мы говорим, что государство действует, то допускаем, что оно обладает некой общей волей, в соответствии с которой оно дей-ствует. Но что такое воля и где, в каком конкретно органе, ин-ституте, феномене она сосредоточена? Скажем, в монархической Франции или самодержавной России можно было говорить о во-ле Франции или России, которая персонифицировалась в лично-сти соответственно французского короля или русского царя. Оче-видно, что весьма трудно, если не невозможно, во-первых очертить конкретные контуры этой воли, во-вторых, определить, каким имен-но образом она выражается в личности конкретного короля и царя. Мало что можно сказать и о воле какого-либо народа или на-ции, поскольку это также абстрактное понятие.

При всем том речь, разумеется, идет об общей воле всей со-вокупности граждан государств и об их общем интересе. Кто же эти граждане государства? Попытаемся ответить на этот вопрос. Формирование нации предполагает подчинение родовых, племен-ных, архаических, патриархальных и других начал неким уни-версальным, космополитическим началам, разумеется в преде-лах определенной территории. Здесь фактически во всех случаях имеет место длительный исторический процесс сведения к еди-ному знаменателю множества исходных элементов, являвших-ся достоянием отдельных родоплеменных, этнических и иных об-разований, и конструирования на их основе некоторой общей для всей нации социокультурной инфраструктуры. На различных эта-пах исторического процесса в орбиту этого процесса попадал все более широкий круг родоплеменных групп, этносов, народов.

В государственных образованиях, созданных на родоплеменной или этнокультурной основе, отношения между людьми ре-гулируются с помощью обычаев и традиций, в национальном же государстве -- с помощью государственно-правовых норм и за-конов. Государство в современном смысле этого слова возникло, по-видимому, только тогда, когда родоплеменной принцип, прин-цип кровно-родственных отношений организации жизнеустрой-ства людей и их разграничения дополнился территориальным прин-ципом. По сути дела, государство в современном мире немыслимо без четкого разграничения территории, которую оно занимает, и территорий других государств. Можно привести множество слу-чаев, когда принадлежность к нации не совпадает с этнической и антропологической принадлежностью. Можно сказать, что на-ция предполагает не только и не столько антропологическое и этническое происхождение индивида, сколько его социокультурную, историко-культурную и государственную принадлежность. Национальное государство пришло на смену сословному, партикуляристскому и административному. Во многих аспектах про-цессы формирования гражданского общества и национального го-сударства, во всяком случае на Западе, совпадали, взаимно стимулировали друг друга.

В обоих случаях имел место процесс универсализации и космополитизации. В случае с гражданским обществом это был про-цесс ликвидации сословных или иных привилегий и утвержде-ние гражданского статуса всех членов общества, равных перед законами государства. Государство, в свою очередь, измеряет по-ведение всех своих граждан общей меркой, независимо от их со-циальной, религиозной, профессиональной или иной принад-лежности. Государство способствует национальному сплочению и институционализации нации, хотя государство не заменяет и не упраздняет ее. Но прав Л.А.Тихомиров, который писал: «нация есть основа, при слабости которой слабо и государство; госу-дарство, ослабляющее нацию,-- тем самым доказывает свою не-состоятельность». Однако нельзя не учитывать и то, что наци-онализм (особенно этнонациональное начало) в политике может быть фактором как национального и политического освобожде-ния, так и централизации государства, сопряженной с усилени-ем репрессивного аппарата.

В рассматриваемом плане важный принцип государства -- уни-версализм, или всеобщность. Его в формальном смысле не ин-тересуют специфически национальные стереотипы поведения, куль-турное своеобразие поведения тех или иных этнических, религиозных или иных групп. Они интересуют его лишь в тех случаях, когда наносят ущерб интересам и правам отдельного граж-данина, независимо от его социальной, национальной, религи-озной принадлежности. Можно сказать, что государство имеет дело не с конкретным Ивановым, Сидоровым, Карапетяном, Мухаметшиным, Магомедовым и т.д., как представителями кон-кретных народов или конфессий, а с абстрактным гражданином, оно озабочено обеспечением условий реализации его интересов, прав и свобод.

Как не без оснований отмечал Э. Дюркгейм, назначение го-сударства состоит в том, чтобы, с одной стороны, направлять «не-разумную мысль» толпы с помощью «более продуманной мыс-ли», а с другой стороны, освободить индивида, возвратить личности тот «простор», который отняли у нее «местные груп-пы, обладающие властью, и церковь». Государство владеет на-иболее совершенной внутренней организацией и в силу этого спо-собно добиваться эффективного подчинения делу реализации своих целей всех подданных или граждан. Государства представ-ляют собой конкретные политические образования в отличие от цивилизации, мирового сообщества, международно-политической системы, которые не имеют собственных границ, пределов юри-сдикции, официальных институтов и руководителей, полномоч-ных принимать решения и реализовать их, не может контроли-ровать ресурсы и т.д. Всеми этими атрибутами располагает национальное государство, которое обладает узаконенными пол-номочиями и средствами мобилизовывать своих граждан, соби-рать с них налоги, наказывать врагов и награждать друзей, объявлять и вести войны и многое, многое другое, что не под си-лу, во всяком случае в обозримой перспективе, цивилизации или тому или иному культурному кругу.

Государство призвано обеспечить предсказуемость поведе-ния как людей, так и общественных и политических институ-тов, освободить население от страха за свою жизнь, создать бла-гоприятные условия для его безопасности и взаимодействия как граждан единого государства. Государственная власть носит институпионализированный характер и отделена от личности то-го или иного конкретного руководителя, главы государства или правительства, от самого правительства, находящегося в данный конкретный период у власти. Эти последние в глазах управля-емых предстают как простые агенты государства. С данной точ-ки зрения основополагающими сущностными характеристиками современного государства являются его абстрактность, безлич-ность и анонимность. В истории человечества государство в боль-шинстве случав носило персонифицированный характер, т.е. отождествлялось с личностью определенного правителя или ди-настией, которой принадлежала власть в данном государстве. В древ-нем Вавилоне, это, например, государство Саргонидов, в Персии -- империи Ахеменидов и Сасанидов, в средневековой Европе -- ко-ролевства Каролингов и Меровингов. Нередко империи или цар-ства, созданные той или иной выдающейся личностью, прекра-щали свое существовние со смертью своего основателя. Такую участь постигли, например, империи Александра Македонского и На-полеона Бонапарта.

Это положение радикально изменилось с появлением наци-онального правового государства, которое постепенно оттеснило административное государство. В нем абстрактность и безличность достигли совершенной формы и проявляются, в частности, в су-веренитете, правовом характере и монополии на законное наси-лие, которые предполагают единый, обязательный для всех пра-вовой порядок, уничтожение неравенства и разнообразия прав, которые зависели бы от социального, наследственного или ино-го статуса конкретного члена общества. Утверждаются равносущ-ность всех граждан и принцип равного обеспечения их прав.

В современном национальном государстве само государство и государственный аппарат как бы отделены от работающих в них чиновников и служащих, правительство как таковое от его членов в том смысле, что государство и правительство, государ-ственный аппарат не являются собственностью тех, кто обеспе-чивает их функционирование. Политики, чиновники должност-ные лица государства являются наемными работниками, нанятыми этим последним для выполнения определенных ролей и функций. Их мировоззренческие и иные позиции должны быть отодвинуты на второй план, приоритет отдается критери-ям профессионализма. Религия и идеология, которые, при всех их различиях эпистемологического, сущностного и концептуаль-ного характера, в методологическом плане представляют собой однопорядковые явления, отделены от государства. Парламент-ская демократия с ее этнокультурным, социальным, социокультурным и иными формами плюрализма не приемлет ни государ-ственной религии, ни государственной идеологии. Признав плюрализм интересов и партий, религиозных, этнокультурных, социально-экономических и иных различий, нельзя не признать плюрализм идеологий или идеологических течений в каждой от-дельной стране, позиции которых по ряду важнейших вопросов совпадают, особенно что касается системообразующих аспектов. Такое положение и создает основу «единства во многообразии», консенсуса по основополагающим вопросам государственно-по-литического устройства.

Формирование и утверждение принципов абстрактности и без-личности государства можно продемонстрировать на примере бю-рократии. Государство представляет собой комплекс институтов, учреждений и органов, каждый из которых выполняет свои специфические функции законодательного, исполнительного и судебного характера. Речь идет прежде всего о парламенте (в де-мократических государствах), правительстве, правоохранитель-ных органах. В плане ведения повседневных дел в государстве ключевая роль принадлежит правительству. Важнейшая функ-ция правительства -- управление государственным аппаратом, посредством которого осуществляются властные функции. Адми-нистративный аппарат составляет как бы становой хребет совре-менного государства, органически скрепляющий в единое целое различные его институты по горизонтам и вертикали. Государ-ственно-административный аппарат играет главную роль в реа-лизации государственного регулирования и управления экономи-ческими и социальными процессами. В настоящее время во всех индустриально развитых странах государственный аппарат во главе с правительством представляет собой мощную разветвлен-ную систему разнообразных органов, министерств и ведомств, служб управления государственными предприятиями, разного рода си-стем специализированных комитетов и комиссий.

Огромная административная организация, созданная для ре-шения сложных проблем современной жизни, постепенно заво-евывая определенную автономию от законодательной и судебной ветвей, нередко оказывается в состоянии самостоятельно форму-лировать и практически осуществлять политический курс в тех или иных сферах жизни. Хотя юридически правительство счи-тается высшим органом управления, одновременно оно приобре-ло статус и функции волеформирующего политического инсти-тута. В соответствии с ныне действующими во многих странах конституционными нормами правительство имеет широкие пол-номочия для вынесения важнейших политических решений, связывающих и законодателя. У него появился ряд новых функ-ций, относящихся к так называемому политическому планиро-ванию, оно вторгается в сферу законодательства, разрабатывая и формулируя многие законопроекты, которые затем проходят через парламент.

Более того, развитие событий в этой области привело к тому, что возникло совершенно новое образование анонимной власти -- современное бюрократическое государство. Его монополия на сред-ства насилия расширяется с помощью системы сбора налогов, ре-ализации внешней политики, осуществления принятых законов и т.д. При всех негативных коннотациях, ассоциируемых с бю-рократией, она превратилась в неотъемлемый элемент современ-ных организаций, а также всех политических систем. М.Вебер рассматривал бюрократию как систему административного уп-равления, характеризующуюся следующими признаками: ие-рархия соподчиненности и ответственности; безличность, т.е. вы-полнение функций в соответствии с четко фиксированными правилами; постоянство, в соответствии с которым работа выпол-няется в течение полного рабочего дня на основе и при гарантии доминантного места и продвижения по службе; профессионализм. Конечно, не все могут согласиться с такой оценкой, но эти и по-добные им признаки отражают сущность бюрократии.

Восхождение и институционализация бюрократии были пред-определены самими закономерностями становления современного государства. Более того, образование и утверждение современно-го государства на Западе М.Вебер связывал с формированием бю-рократического аппарата. Зависимость государства от бюрокра-тии увеличивается по мере его разрастания. Государство, бюро-кратия и капитализм развивались в тесной зависимости друг от друга. Именно с помощью бюрократического аппарата, как счи-тал Вебер, были преодолены негативные последствия сословно-го порядка и передачи феодальной власти по наследству.

Один из атрибутов бюрократического аппарата -- класс чи-новников, оплачиваемый из государственной казны. Содержание огромной армии таких чиновников, идентифицируемых со сво-ими функциями (что снимает вопрос об их социальном происхож-дении), возможно только в условиях современной «денежной» эко-номики. Разумеется, любое государство или государственное образование, заслуживающее это название, немыслимо без кате-гории служащих и чиновников, обеспечивающих его повсед-невное функционирование. Эта категория играла немаловаж-ную роль в Древнем Египте, империи Ахеменидов, Римской империи. Апогеем, своего рода гимном бюрократии стала система обоснования государства и государственной власти, разработан-ная Конфуцием. Ему принадлежит образ «благородного санов-ника» -- цзюн-цзы, с помощью которого он поднял вес и значение бюрократии в системе управления и в обществе на беспрецедент-ную высоту. Бюрократии предписывались весьма широкие и важ-ные функции по соблюдению ритуала, правил (ли), рассматри-ваемых в качестве основы основ законности и жизнеспособности государства, а также по их реализации. Однако в древнем Ки-тае, равно как и в других государствах древности, не было го-сударственной администрации в собственном смысле слова, по-скольку там чиновники получали вознаграждение натурой и почти полностью зависели от местных источников материаль-ных богатств.

Иное дело современный аппарат государственно-администра-тивного управления, который невозможно представить без чет-ких рационально разработанных формальных норм и правил, без строгой профессионализации политики, что тесно ассоции-руется с бюрократией. Его особенность состоит в том, что он но-сит постоянный характер. В отличие от высших органов государ-ственной власти, которые находятся в прямой зависимости от результатов избирательной борьбы и расстановки сил в парламен-те, государственный аппарат не зависит от этих колебаний и пе-рестановок на вершине государственной машины. Будучи инст-рументом осуществления непосредственных властных функций, армия чиновников и служащих государственного аппарата про-должает делать свое дело независимо от правительственных кризисов, роспуска парламента или досрочных выборов. В отли-чие от глав правительств, министров и администраторов высше-го звена, которые, как правило, приходят и уходят, основная мас-са чиновничества представляет собой стабильный контингент лиц, составляющих костяк системы государственного администра-тивного управления. Поэтому неудивительно, что чиновничест-во стало могучей и влиятельной силой, подчас независимой от подлежащих периодической смене правительства и выборных ор-ганов власти.

Чиновник, занимающий тот или иной пост в структуре ад-министративного аппарата, является экспертом определенного про-филя, в то время как его выборный руководитель, как правило, находится в положении дилетанта. Более того, в процессе выпол-нения им своих обязанностей чиновник накапливает большой объ-ем конкретной информации, что еще более усиливает его влия-ние и позиции. Этому же способствуют так называемые «кодексы бюрократии», согласно которым важнейшие сферы ее деятель-ности изъяты из-под контроля общественности. Формально ря-довые граждане вправе оспаривать действия бюрократии. В оп-ределенной степени влияние и вес бюрократии можно ограничить и уравновесить с помощью выборных представительных органов. Но под прикрытием конфиденциальности и секретности бюрокра-тия способна противодействовать попыткам выборных органов получить соответствующую информацию. В результате бюро-кратизм во всевозрастающей степени пронизывает выборные де-мократические институты, завоевывая у них одну позицию за дру-гой. В современном высокоразвитом индустриальном обществе принципы плюралистической представительной демократии за-частую вступают в противоречие с принципами административ-ной эффективности, с их упором на обеспечение рационального принятия решений и эффективной их реализации. Императивы специализации, профессионализма и компетентности приобрета-ют большую значимость.

К тому же существенные коррективы в функционирование по-литической системы демократии внесены дополнением полити-ческого представительства так называемым функциональным пред-ставительством. Суть его состоит в том, что представители различных заинтересованных групп вступают в договорные от-ношения друг с другом и государством для решения тех или иных проблем. Это так называемый корпоративизм или неокорпора-тивизм. Как правило, этот последний определяется в качестве институционального механизма, в котором публичная полити-ка вырабатывается посредством взаимодействия между государ-ственным аппаратом, с одной стороны, и уполномоченными вли-ятельных корпоративных союзов,-- с другой. Корпоративным организациям предоставляется монополия предоставительства в со-ответствующих сферах их интересов в обмен на их подчинение определенным ограничениям, налагаемым государством. Други-ми словами, политическое представительство дополняется функ-циональным или представительством интересов, что, естествен-но, вносит существенные изменения в систему функционирования традиционных общественно-политических институтов.

Правовое государство

Власть варьируется от состояния полной анархии до жесто-чайшей диктатуры. В сущности неразрешимая антиномия меж-ду ними делает достижение более или менее приемлемого поло-жения между этими двумя крайностями весьма трудным делом. Как показывает исторический опыт, всякая анархия, беспоря-док, революция кончаются установлением самых крайних форм всевластия. Когда перестают действовать внутренние обязатель-ства, в действие вступают внешние формы, призванные обеспечить организационные принципы. Существует своего рода закономер-ность: чем меньше мы способны обуздывать свои внутренние сти-хийные побуждения, особенно деструктивные, тем больше ве-роятность их подавления извне помимо нашей воли и желаний. Если в обществе господствуют нетерпимость, анархия, хаос, война всех против всех, то рано или поздно это кончается ус-тановлением той или иной формы диктатуры. А диктатура, в свою очередь, ведет к полному подавлению всех проявлений свободы.

В Новое время более или менее приемлемое решение данной проблемы было найдено на путях создания политической демо-кратии и правового государства. Как уже отмечалось, государ-ство основано на силе, в правовом государстве эта сила узаконе-на, более того, она строго подчинена нормам права. Отвергая постановку вопроса о том, что первично -- право или государ-ство, германский правовед Г.Хенкель не без оснований утверждал, что «государство есть право как нормирующая деятельность, а право есть государство как нормированное состояние».

Иными словами, в правовом государстве они взаимно пред-полагают и дополняют друг друга. Государство становится пра-вовым именно потому, что оно подпадает под власть права. С этой точки зрения можно, по-видимому, говорить, что праву принадлежит приоритет перед государством, и вслед за Л. Дю-ги утверждать, что «государство есть не что иное, как сила, от-данная на служение праву». В правовом государстве четко и точ-но определены как формы, пути и механизмы деятельности государства, так и пределы свободы граждан, гарантируемые пра-вом. Это значит, что государство связано правом; оно вправе раз-рабатывать и принимать тот или иной закон, но само в свою оче-редь обязано действовать в рамках этого закона, подчиняться ему. Иначе говоря, государство, издавшее закон, обязано уважать этот закон до тех пор, пока он существует и продолжает действовать, хотя оно и правомочно его пересмотреть или даже отменить. Бо-лее того, оно подсудно своим собственным судом и может быть осуждено ими. Именно это в значительной мере обеспечивает пра-вовой характер государства.

Соответственно представление о правовом государстве ассо-циируется с двумя основополагающими принципами: порядок в го-сударстве и защищенность гражданина. Отцам-основателям либерального мировоззрения принадлежит идея, что в государ-стве должны властвовать не отдельные личности, а право и за-коны. Задача государства состоит в том, чтобы регулировать отношения между свободными гражданами на основе строгого со-блюдения законов, которые призваны гарантировать свободу личности, неприкосновенность собственности и другие права че-ловека и гражданина. В сугубо юридически-правовом смысле пра-во и закон призваны установить и обеспечить порядок, а не справедливость. Тем не менее нельзя безоговорочно принять по-зицию тех, кто считает, что право и закон регулируют внешнее поведение, в то время как нравственность -- исключительно вну-треннее поведение. Ведь существуют тождественные по содержа-нию нормы права и нормы нравственности, например, такие, как «не убий», «не кради», «не лжесвидетельствуй» и т.д., хотя они по разному реализуются в государственно-правовой и морально-этической сферах. Нормы права призваны прежде всего фикси-ровать взаимные претензии и обязанности, вытекающие из спон-танно формирующихся в гражданском обществе отношений.

Основное различие норм права от норм обычая и морали со-стоит в том, что действенность первых обеспечивается силой го-сударства, а вторых -- обществом. В правовом государстве толь-ко законно избранное правительство правомочно применять силу в качестве инструмента принуждения. Как подчеркивал немец-кий правовед XIX в. Р. Еринг, право никогда не может заменить или вытеснить основной стихии государства -- силы. Слабость вла-сти есть смертельный грех государства, она зачастую в глазах лю-дей менее простительна, чем жестокость и произвол со стороны государства. Не случайно, например, в мусульманском мире средневековья был весьма популярен хадис: «имам-деспот лучше смуты». В Европе в период религиозных войн формировалось убеж-дение, что даже тирания лучше гражданской войны, ввергающей народ в хаос. И действительно, нередко для большинства людей бывает важнее эффективность и дееспособность власти в обеспече-нии порядка в обществе, нежели ее легитимность и демократичность. Именно из-за слабости власти, ее неспособности защищать инте-ресы как своих граждан, так и национально-государственные интересы Веймарская республика рухнула под натиском нацио-нал-социалистического движения, установившего в Германии самую свирепую тираническую диктатуру. Точно так же во мно-гом из анархии периода Гражданской войны в нашей стране ро-дился жесткий большевистский режим.

В данном контексте правовое государство призвано достичь более или менее приемлемую гармонию между властью государ-ства и принципом правовой самостоятельности подвластного. За-дача, прямо скажем, весьма трудная, особенно если учесть ан-тиномичность отношений власти и права. «Власть,-- писал Б.П.Вышеславцев,-- стремится сбросить с себя оковы права и все-гда получает известную сферу, непроницаемую для права. Пра-во всегда стремится подчинить себе власть, сделать ее ненуж-ной, ибо право есть, по своей идее, взаимодействие свободных и равных лиц, есть идея безвластной организации». Если власть в принципе содержит в себе момент бесконтрольности и произ-вола, то право не признает их. Во власти всегда есть бесправие, а в праве -- безвластие. Но это отнюдь не значит, что право и власть несовместимы и исключают друг друга. В действительности они не только взаимоисключают, но и взаимно дополняют друг дру-га. «В самом своем зародыше власть уже предполагает элемент права. И, с другой стороны, в самом своем завершении право то-же сохраняет известное отношение к власти. Всякая власть предполагает минимум права; всякое право предполагает ми-нимум власти».

Достижение некоего равновесного состояния между этими дву-мя началами обеспечивается конституционной юрисдикцией, призванной оспаривать любой акт государственных органов, ес-ли он противоречит конституции или ущемляет права и свобо-ды личности. Она служит защите не только частных прав, но и публичных интересов, не только прав индивида, но и кон-ституции. Правовое государство в отличие от деспотического или полицейского само себя ограничивает определенным комплек-сом постоянных норм и правил. В прежние времена ограниче-ния носили чисто личностный и духовный характер. Прави-тель считался наместником самого бога и в силу этого как бы добровольно соглашался с моральными императивами тради-ций, обычного права, веры, учения церкви и т.д. В Новое вре-мя с победой правового государства или республиканской фор-мы правления нормы и правила, ограничивающие власть государства, получили законодательное закрепление в конститу-ции. Закон и право были поставлены выше личности короля. Кон-ституция, независимо от формы, включает принципы организа-ции, законы, правила, нормы, регулирующие деятельность государства.

Как уже указывалось, в правовом государстве должны гос-подствовать законы, а не люди, функции государства состоят в ре-гулировании отношений между гражданами на основе закона. Пре-дусматривается неукоснительное соблюдение принципа верховенства права и закона, призванного обеспечить права и свободы всех граждан во всех сферах жизни, а со стороны граж-дан -- уважение к законам и институтам существующей систе-мы. При таком понимании сила государства законна лишь в том случае, если она применяется в строгом соответствии с правом, всецело служит праву. Причем закон, каким бы суровым он ни был, обязывая отдельного гражданина к соблюдению общепри-нятых правил поведения, в то же время ставит четко очерчен-ные границы прерогативам государства в отношении индивиду-альной свободы. Еще И. Кант сформулировал основополагающую идею правового государства: «Каждый гражданин должен обла-дать той же возможностью принуждения в отношении власт-вующего к точному и безусловному исполнению закона, что и вла-ствующий в его отношении к гражданину». Законодатель так же подзаконен, как и отдельный гражданин. Подзаконность го-сударственной власти дополняется признанием за отдельной личностью неотъемлемых и неприкосновенных прав, предшест-вующих самому государству. Именно при таком подходе свобо-ду можно рассматривать как право каждого индивида делать то, что позволяют законы. В правовом государстве законы имеют оди-наковую силу для всех без исключения членов общества, неза-висимо от их социального, политического или иного статуса, за-щита отдельного человека от власти и произвола соответствует защите всех. Поэтому личное право невозможно без гарантии в по-литическом праве, уравновешивающем всех друг перед другом. Как писал К.Ясперс, «даже величайшие заслуги перед государ-ством не являются основанием неприкосновенности власти ин-дивидуума. Человек остается человеком, и даже лучший из лю-дей может стать опасным, если его власть не сдерживается определенными ограничениями».

Прочная власть -- это власть плюс законность. Прочность власти зависит как от ее эффективности, так и от ее законнос-ти. Сущность правового государства заключается в определении способов, которыми осуществляются цели и содержание государ-ственного правопорядка. Оно призвано обеспечить оптималь-ные условия для реализации способностей и интересов гражда-нина как суверенного и самостоятельного существа в рамках установленных в соответствии с принципами всеобщности (ка-тегорического императива) и взаимности (золотого правила).

Следует провести различие между законом и правозаконно-стью. Но для понимания этого положения необходимо осознание различий между законом и правом, что не всегда имеет место. Например, Кельзен утверждал, что поскольку законность есть формальное соответствие правовым нормам, то всякое государ-ство есть правопорядок и соответственно правовое государство. Верно, что закон представляет собой важный инструмент и ат-рибут любого государства, обеспечивающий его универсальность. Он обладает некоторой формой всеобщности в том смысле, что его правомерность и авторитет должны признать все и соответ-ственно все должны ему подчиняться. Как справедливо подчер-кивал В.П.Вышеславцев, «закон есть первая субстанция вла-сти. Все великие властители и цари были прежде всего законодателями (Соломон, Моисей, Наполеон, Юстиниан). В законе и через закон власть существенно изменяется: она пе-рестает быть произволом и становится общеобязательной нормой».

Но тем не менее, если принять позицию Кельзена, то любой закон, принимаемый в любом государстве, по логике вещей на-до признать правозаконным. В целом трудно себе представить го-сударство без законов и без определенных правовых норм. В этом плане любое государство есть определенный законом правопоря-док. Мы говорим о римском праве, но в то же время исходим из того, что правовое государство -- это исторический феномен, воз-никший на известном этапе исторического развития западного общества, а именно в Новое время, с возникновением буржуаз-ных общественных отношений. Это, по сути дела, означает, что республиканский и императорский Рим имел право, правопоря-док, но в то же время не был правовым государством.

В данной связи обращает на себя внимание тот факт, что вы-ражение «lex Romanae» можно толковать и как римский закон и как римское право. Здесь нет сколько-нибудь четкого разгра-ничения между понятиями права и закона, между правом и го-сударством. В этом плане все древние и средневековые государ-ства имели законы и правопорядок, при этом еще не будучи правовыми государствами. Причем это относится ко всем без ис-ключения формам правления -- деспотической, аристократиче-ской, олигархической, республиканской и др. То же самое отно-сится и к современным тоталитарным государствам, которые зиждились на беззастенчивом нарушении основополагающих прав человека.

Одновременно правозаконность предполагает равное отно-шение государства ко всем без исключения гражданам государ-ства. «Всякий, кто обладает политической властью,-- писал Л.Дюги,-- будет ли это отдельный человек, класс или числен-ное большинство страны, обладает ею фактически, а не по пра-ву, и действия, которые он производит, приказы, которые он формулирует, законны и обязательны, для повиновения толь-ко в том случае, если они соответствуют верховной норме пра-ва, обязательной для всех управляющих и управляемых». Пра-возаконность предусматривает также, что государство может принять, регулировать, модифицировать и исправлять законы не самочинно, а лишь в известных, установленных правом ограни-ченных пределах. Т.Гоббс одним из первых сформулировал эту мысль так: «Никакие решения предыдущих судей, какие когда-либо были, не могут стать законом, если они противоречат ес-тественному праву, и никакие судебные прецеденты не могут делать законным неразумное решение или освободить данного судью от заботы найти то, что справедливо (в подлежащем его решению случае), исходя из принципов собственного естествен-ного разума».

Но история Нового и Новейшего времени знает немало при-меров, когда этот принцип явно или неявно нарушался. Даже в ус-ловиях демократии большинство может действовать законно и вместе с тем нарушая принципы правозаконности и справед-ливости. Поэтому ряд исследователей совершенно справедливо указывали на то, что демократия способна привести к установ-лению самой жесткой диктатуры. Об этом убедительно свидетель-ствуют перипетии прихода к власти А. Гитлера в 1933 г.

В тоталитарном государстве действия аппарата насилия, как правило, не ограничиваются какими бы то ни было заранее ус-тановленными правовыми и законодательными нормами и пра-вилами. В условиях персонификации политических режимов, отож-дествления государства с личностями конкретных вождей или фюреров, как в СССР и нацистской Германии, право и закон слу-жили режиму, а не наоборот. Поставленные на обслуживание пар-тийно-политических и идеологических целей руководителей КПСС и НСДАП, они слишком часто приносились в жертву по-литической, идеологической, революционной или какой-либо иной целесообразности. Следует отметить, что эти моменты мо-гут быть фиксированы в законе, указе или постановлении пра-вительства или какого-либо другого государственного органа, но от этого их действия отнюдь не станут правозаконными. В принци-пе можно узаконить любой орган, любой режим, но при этом они не будут правозаконными.

Как выше отмечалось, гражданское общество и правовое го-сударство возникли и развивались как реакция против идеала средневековой теократии. Одна из основных их характерис-тик -- это светское начало, которое столь же существенно, как и правовое начало. Здесь упраздняется гомогенное единство по-литики и религии, политики и идеологии, утверждается раздво-ение общественного и частного, общества и государства, права и морали, политической идеологии и науки, религиозного и свет-ского и т.д. Религия, мораль, наука, искусство и другие духов-ные феномены начинают существовать в полном своем объеме и ис-тинно своем качестве с их отказом от политического характера. Это можно наглядно продемонстрировать на примере религии. Как подчеркивал К. Маркс, «так называемое христианское го-сударство нуждается в христианской религии, чтобы восполнить себя как государство. Демократическое же государство, действительное государство, не нуждается в религии для сво-его политического восполнения. Напротив, оно может абстра-гироваться от религии, ибо в нем осуществлена мирским спо-собом человеческая основа религии».

Аналогичную метаморфозу претерпевают также наука, литера-тура, искусство -- все, что составляет социокультурную и духов-ную сферы, весь комплекс институтов и организаций, призван-ных осуществить социокультурное и духовное воспроизводство общественной жизни, обеспечить социализацию, воспитание и обучение подрастающего поколения. При всей необходимости государственной поддержки и помощи это та сфера, где требу-ется наивозможно большая степень самостоятельности, иници-ативы, самовыражения, поскольку именно здесь человеческое на-чало проявляется в наиболее концентрированном виде. Это та сфера, где недопустимы какой бы то ни было классовый подход, идеологизация, политизация, государственное вмешательство и тем более огосударствление.

При всем том необходимо исходить из признания того фак-та, что не бывало и не бывает идеальной власти и идеального го-сударства. Человечество еще не придумало некую совершенную форму государственного устройства, которая была бы эффек-тивна, жизнеспособна, справедлива, иными словами, одинаково нравилась бы всем и в одинаковой мере выражала бы интересы и волю всех без исключения групп, слоев, сословий, классов, од-новременно соответствовала бы принципам защиты прав чело-века и свобод личности. В известном изречении древних римлян «Gubernatorum vituperatio populo placet» -- народу нравится критиковать правителей -- отражена суть вопроса.

Это относится ко всем без исключения формам власти, в том числе и к демократии. Известно, что все сторонники аристократи-ческой формы правления, начиная с Гераклита и Платона, не го-воря уж о приверженцах различных форм единоличной диктатор-ской и тиранической власти, всячески порицали ее и предавали анафеме. Другие же ученые и политики, будучи не всегда прин-ципиальными противниками демократии, предупреждали о ее не-достатках и таящихся в ней угрозах. Достаточно отметить, что опыт XX в. в целом подтвердил правоту А. де Токвиля, преду-преждавшего о таящихся в демократии опасностях для свободы, возможностях «тирании большинства», которая может быть не менее, если не более жестокой, чем тирания немногих или од-ного. При всех достоинствах и преимуществах демократии оче-видны относительность и ограниченность таких ее атрибутов, как парламентаризм, система представительства, всеобщего изби-рательного права и др. Они не способны раз и навсегда разрешить все стоящие перед обществом проблемы. Решение одних проблем чревато возникновением новых, порой еще более серьезных про-блем.

Необходимо затронуть еще один аспект. В последние годы ме-сто и роль государства как главного субъекта власти и носителя суверенитета, его перспективы подвергаются переоценке в связи с теми процессами и сдвигами, которые происходят на уровне меж-дународно-политической системы. Особенность нынешней ситу-ации состоит в увеличении числа реальных акторов мировой по-литики вследствие интенсификации в последние десятилетия процессов интернационализации, универсализации и глобализа-ции. Наиболее зримо эти процессы проявляются в постоянно растущей тенденции к экономической и политической интегра-ции, регионализации и образовании множества международных, межгосударственных и неправительственных организаций, при-обретающих все более возрастающую роль в качестве активных действующих сил мировой политики и субъектов международно-политической системы. Все большее влияние на конфигурацию, характер и функционирование международно-политической си-стемы оказывют транснациональные и многонациональные кор-порации. Они созданы в угоду частным интересам, которые фор-мулируют и реализуют свои цели самостоятельно, пересекая национально-государственные границы. В политическом плане они порождают целый ряд проблем, которые, несомненно, оказыва-ют влияние на роль государства в международно-политической системе.

Эти сдвиги и перемены не могут не сказываться на роли и функ-циях отдельно взятых государств. Их результатом является, в частности, то, что благосостояние простых граждан более не за-висит исключительно от действий, предпринимаемых прави-тельствами их стран. Во все более растущей степени они оказы-ваются в зависимости от действий и решений, например, по таким вопросам, как валютная политика, установление процентных ста-вок, инвестиционная политика, принимаемых далеко за преде-лами их собственных стран, другими правительствами или меж-дународными организациями. Благодаря прогрессирующему размыванию границ между национальными экономиками проблемы, ранее считавшиеся исключительно внутриполитически-ми, приобретают международно-политический характер. Имеет место беспрецедентное взаимопроникновение внутренней и внеш-ней политики. Растет значимость внутриполитических послед-ствий внешней политики и внешнеполитических последствий вну-тренней политики. Все меньше остается сфер, в которых правительство отдельного государства могло бы принять чисто внутристрановые решения, не оказав в той или иной степени вли-яния на внутреннюю политику других стран. Темпы технологи-ческих изменений, особенно в сфере информатики и телекомму-никаций, способствуют ускорению этого процесса.

Из всего изложенного выше можно сделать вывод, что на про-тяжении второй половины XX в. международно-политическая си-стема, в которой в качестве осевой составляющей выступало су-веренное национальное государство, претерпела существенные изменения. Международные отношения, осуществляемые прави-тельствами отдельно взятых государств, дополняются отношени-ями между частными лицами, группами, организациями, кор-порациями, что не может не иметь далеко идущие последствия для положения вещей в мире. Возникает сакраментальный во-прос: не стало ли суверенное национальное государство в каче-стве главного актора международной политики достоянием ис-тории?

И действительно, многими исследователями и наблюдателя-ми ставится под сомнение роль суверенного национального го-сударства как центрального субъекта международных отношений. Приобрела популярность идея о том, что так называемая «дер-жавная» концепция международных отношений безнадежно ус-тарела, что взгляд на государства как главные субъекты между-народных отношений не соответствует реальностям мирового развития. Постепенно утверждается мнение о том, что националь-ное государство превращается в пережиток прошлого. Как утверж-дал, например, В.Вайденфельд, в контексте обозначенных сдви-гов «традиционное понятие национального суверенитета во всевозрастающей степени представляется идиллически-наив-ным, взятым из архива».

Однако сознавая значимость всех этих реальностей, было бы преждевременно списать национальные суверенные государ-ства в архив истории. Поднимая новые и по-новому ставя тра-диционные проблемы, весь комплекс обозначенных выше изме-нений и сдвигов способствует значительному осложнению международной политики, при этом отнюдь не изменяя ее осно-вополагающие принципы. Хотя и происходит определенная мо-дификация параметров национального суверенитета, говорить о ка-кой бы то ни было отмене роли силы ни внутри отдельно взятых стран, ни на международной арене пока нельзя. При этом базо-вая власть, наделенная монополией на легитимное насилие, ос-тается в руках государства. За редким исключением междуна-родные организации не обладают собственными источниками финансирования. Они лишены территориальной основы и поэто-му не в состоянии осуществлять самостоятельный контроль над природными и иными ресурсами планеты.

Что особенно важно, международные организации не впра-ве создавать и содержать собственные вооруженные силы или иные легитимные инструменты насилия. Монополия на легитимное на-силие сохраняется за государствами, кроме, естественно, тех случаев, когда государства по взаимному согласию могут деле-гировать такую власть для выполнения специальных, строго оговоренных операций той или иной международной организа-ции, например ООН. При таком положении единственной инстан-цией, к которой может обратиться рядовой гражданин, остает-ся национальное государство. Центральная роль государств в международной политической системе подтверждается хотя бы тем фактом, что в чрезвычайных ситуациях негосударственные акторы часто прибегают к их помощи. Особенно отчетливо это обнаружилось, например, в период энергетического кризиса се-редины 70-х годов, когда именно действия великих держав сы-грали решающую роль в разрешении создавшейся взрывоопас-ной ситуации. А в 80-х годах в условиях обострения кризиса с внешними долгами многонациональные банки один за другим обращались к своим правительствам за помощью в возвращении странами-должниками кредитов и займов.

Вовлечение государств в международные организации от-нюдь не означает, что они отказываются от своего суверенитета в пользу этих организаций. Государства, приспосабливаясь к но-вым реальностям, ищут новые пути и средства реализации сво-их национальных интересов. Международные организации созда-ются суверенными государствами для решения определенного комплекса специфических проблем, которые не под силу ре-шать отдельно взятому государству в одиночку. Это -- обеспе-чение международной безопасности, регулирование междуна-родной торговли, помощь развивающимся странам, координация экономической политики индустриально развитых стран и др. Именно с этой целью были созданы и функционируют ООН, Международный валютный фонд (МВФ), Международный банк реконструкции и развития (МБРР), Организация экономическо-го сотрудничества и развития (ОЭСР), Всемирная торговая орга-низация (ВТО) и др. Все они построены на государственно-цен-тристском принципе, предусматривающем суверенное равенство всех входящих в нее государств. С этой точки зрения ООН кор-ректнее было бы назвать организацией объединенных госу-дарств.

Очевидно, что роль, которую международные организации иг-рают в современном мире, производна от роли входящих в них государств. Они создаются и существуют по воле государств и способны более или менее эффективно функционировать, по-скольку этого хотят сами создавшие их государства. Как прави-ло, в подавляющем большинстве случаев решения международ-ных организаций принимаются на основе принципа единогласия. Принцип равного суверенитета ООН резервирует за каждым го-сударством как равноправным членом международного сообще-ства право не признавать любые решения, которые они не под-держивают. Нельзя забывать, что ООН создана на инфраструктуре системы государств, и она сколько-нибудь радикально не изме-нила ключевые характеристики этой системы.

Со всех рассмотренных точек зрения международные органи-зации нельзя считать самостоятельными действующими лицами или субъектами мировой политики, способными автономно без участия или без учета мнения составляющих их государств при-нимать и осуществлять сколько-нибудь масштабные решения. Фун-даментальными составляющими международно-политической системы остаются суверенные национальные государства, каж-дое из которых ревниво защищает свою независимость в конку-рентной борьбе с другими государствами и стремится сохранить свободу действий на международной арене.

Нельзя упускать из виду, что оборотной стороной интерна-ционализации и роста взаимозависимости стран и народов явля-ется усиление конкуренции и трений между ними в экономиче-ской и иных сферах. Возникла и приобретает все большую значимость регионального и общемирового масштаба проблема обострения противоречия между возрастающей экономической и политической взаимозависимостью стран и народов, с одной стороны, и сохранением за национальным государством сувере-нитета и соответственно роли главного субъекта международных отношений -- с другой.

Вряд ли следует ожидать, что в обозримой перспективе че-ловечество пойдет по пути создания единой всеохватывающей мо-дели миропорядка. Это потребовало бы преодоления сложив-шихся в течение многих поколений, а то и веков многообразных национальных стереотипов, предрассудков, предубеждений, мо-рально-этических ценностей и выработки некого транснациональ-ного сознания, изменения структуры человеческих потребностей, если угодно, самого типа человеческой личности. Потребова-лось бы вместо множества существующих идейно-политических течений, которые зачастую несовместимы и находятся в состо-янии резкого противоборства друг с другом, сформулировать новую единую трансгосударственную идеологию, способную пре-одолеть антагонистические противоречия и конфликты, религи-озный или иной фанатизм, национализм, идеологию, которая име-ла бы всеобщую притягательность. Мировое правительство может быть лишь воплощением единой мировой воли или единой во-ли всего мирового сообщества, формирующегося в процессе све-дения интересов, ценностей, норм всех стран и народов к неко-му единому знаменателю. Все это, в свою очередь, предполагает не только своего рода идейную и социокультурную реформацию, но и радикальное изменение самой природы человека.

Поэтому, как представляется, нет никаких серьезных осно-ваний утверждать, что народы и государства уступят свою неза-висимость и право самим решать свои проблемы какой-то абст-рактной наднациональной, надгосударственной бюрократии. «Всемирное правительство с единой мировой столицей,-- пи-сал М.Линд,-- чисто технически было, вероятно, возможно со времен Чингисхана -- и вне всякого сомнения, со времен Напо-леона. Провал всех попыток достижения мирового господства коренится вовсе не в уровне развития технологии -- он выте-кает из упорного нежелания народов жить под игом каких бы то ни было завоевателей. Это верно и по отношению к новей-шим стремлениям к всемирному владычеству».

Фактом является то, что государство, наряду с семьей, язы-ком, культурой, является одним из неискоренимых фундамен-тальных институтов, составляющих инфраструктуру жизнедея-тельности человека как общественного существа. Не случайно Б.Н. Чичерин считал государство главным двигателем и творцом истории. В этом смысле государство, особенно современное, действительно заслуживающее это название, ни в коей мере не яв-ляется просто политическим выражением голого экономическо-го интереса. Если бы это было так, то оно могло бы иметь в луч-шем случае лишь форму своего рода олигархической республики. Однако на деле экономическое господство собственников ужива-ется с разнообразными политическими формами -- как с дик-татурой, так и с демократией. Имущие классы, конечно, стре-мятся превратить институты власти в орудие своего господства. Однако принципы политической самоорганизации человечес-ких сообществ, заложенные в основу государственного устрой-ства, обеспечивают значительную степень его независимости от тех или иных экономических и, соответственно, социально-классовых интересов.