Структура выборки

Итак, при построении выборки мы старались избежать ее гомогенности, но делали это не только из соображений практической валидности полученных результатов, но и из ряда теоретических положений. Чтобы достичь поставленной цели и постараться обнаружить изменения в дискурсивных практиках, нам необходимо максимально варьировать ключевые признаки объекта исследования. Поэтому мы руководствовались логикой отбора случаев максимальной вариации.

В качества базовых критериев, вносящих разнообразие в дискурсивные практики, мы выбрали следующие характеристики:

· пол

· возраст

· направление образования

· классовая принадлежность

Кратко рассмотрим каждый из пунктов.

Пол. В рамках работы мы считаем необходимо проанализировать гендерные различия в описаниях практик свиданий.

Возраст. Возрастные рамки в нашей работе относительно широкие: от 21 года до 40 лет. Здесь мы должны учитывать особую «демографию» практики свиданий. Как показывают исследования социальных историков, первые прототипы подобного времяпрепровождения зафиксированы как раз в студенческой среде американских колледжей (Rothman, 1984). Тем не менее, впоследствии, попадая в большую зависимость от финансовых аспектов, «аудитория» постепенно взрослела, и свидание в полноценном виде стало отличительно особенностью молодых женщин и мужчин. Итак, нижнюю границу нашей выборки можно объяснить, как наличием всех возможностей включиться эту сферу, так наличием опыта. Что касается крайней границы, то мы считаем, что вариации в романтическом поведении людей старше 40 лет незначительны в сравнении с установленным нами возрастным порогом. Тем более, традиционно считается, что наиболее активный период устройства своей личной жизни приходится как раз временной отрезок, заданный нами.

Классовая принадлежность. В свою выборку мы включили двух респондентов, чье социальное положение может быть маркировано как «низший класс». В качестве операциональных критериев мы брали: отсутствие высшего образования (или его формальное наличие), а так же занятость в малопрестижной профессии. Остальные респонденты принадлежали к среднему классу.

Направление образования. В состав выборки вошли женщины и мужчины, имеющие экономическое образование. Кроме того, мы в нашей выборке есть люди, получившее образование творческого направления, что можно рассматривать, как полярный случай.

Подробное описание информантов, участвующих в этом исследовании, в табл. 1 (Приложение 1). В целях сохранения конфиденциальности, вместо имен мы использовали нумерацию информантов.

Интерпретация основных понятий

В данном разделе мы представим операционализацию двух ключевых в нашей работе категорий дискурса: морального и экономического. Эти две переменные единственные заранее заданные. В случае с моральным дискурсом, мы ориентируемся на понятие «допущения», разработанные в критическом дискурс-анализе. С нашей точки зрения, репрезентируют дискурс морали, о чем мы уже писали в главе про эмпирическую модель исследования. Что же касается экономического дискурса, то свои представления о нем мы получили из пилотажных интервью, поэтому заранее может указать на особенности.

Концепт	Операционализация
Моральный дискурс	Пропозициональные допущения (слова-маркеры: естественно, понятно, обычно и др.) Ценностные допущения (слова-маркеры: правильно/неправильно, приемлемо/неприемлемо, приятно/неприятно, допустимо/недопустимо и др.)
Экономический дискурс	Подразумевается калькулятивная, рациональная логика (слова-маркеры: цель, задачи, способы, выгода, выигрыш, издержки, вложения, затраты) Понятия и термины из экономической теории: себестоимость, цена и др.

Ограничения исследования

Перед тем как перейти к интерпретации имеющихся у нас данных, необходимо сказать несколько слов об ограничениях нашего исследования. Прежде всего, мы не претендуем на репрезентативность выводов нашей работы. У нас ограниченная выборка, в которой представлены не все возможные категории, которые потенциально влияют на дискурсивные практики. Более того, ряд наших выборочных критериев (класс, возраст и образование) представлены не полностью. Именно поэтому в рамках нашей работы мы будем говорить о дискурсивных практика людей, которые приняли участие в исследовании.

3. Результаты исследования

интимный романтический свидание межличностный

Структура данной части работы предполагается следующая: сначала мы остановимся на том многообразии дискурсов, которые были зафиксированный в интервью. Затем мы подробнее обсудим различия в дискурсинвых практиках в зависимости от характеристик участников исследовании. Тем самым мы продемонстрируем, как сочетаются и комбинируются дискурсы при описании практики свиданий.

Перед тем, как начать, заметим один формальный аспект оформления, который тем не менее играет важную роль в нашей работе. Далее по тексту все, что выделено курсивом и заключено в кавычки является лексическими оборотами, взятыми из интервью.

Экономический дискурс

О «цене вопроса»

Мы не можем сказать, что данный концепт (цена) был «лидером» дискурсивных практик участников нашего исследования, однако он имел свою аудиторию и определенное применение. Содержательно мы понимаем, что представить категорию, которая бы более соответствовала рыночной логике сложно. Именно поэтому начать представлять области использования экономического дискурса мы решили именно с этого термина, как олицетворения рыночной риторики. При этом термин цена шел с соответствующим лексическим оформлением, которое так или иначе имеет экономические коннотации и в сильной степени ассоциировано с внутренним содержанием концепта «цены». Так, например, использовались такие глаголы, как: «тратить», «устанавливать», «договариваться», «продешевить».

Рассмотрим несколько наиболее ярких примеров контекстуального употребления цены, как затраты. В первом случае речь пойдет о прямых стоимостных оценках, однако это экстремальный случай в нашей выборке. Цена же в рамках этой сферы конституируется не только денежным эквивалентом, но и другими элементами. Об этом поговорим далее.

«…у моего друга существует такое правило. Раньше было правило: на девушку не тратить больше 500 рублей. Потом он достиг прогресса, на девушку не тратить более 50 рублей. И то, 50 рублей выливалось в то, что он тратит на бензин, чтобы доехать до нее: познакомившись с ней, ну и соответственно получив все что надо, и поехать домой. (Информант 7, мужчина, 26 лет)

В общем контексте разговора данная реплика прозвучала в первую минуту разговора сразу же после главного вопроса, то есть это было соответствующим рефлексивным откликом. Этот пример ярко демонстрирует как просчитываются затраты относительно цели причем в лучших традициях поведения «человека экономического». Пусть в этом фрагменте речь идет о «третьем лице» - друге, мы все же делаем скидку на то, что тема довольно сенсзитивная и апелляция к практикам другого человека позволяет подготовить слушателя к своему взгляду на эти вещи. Однако мы видим, что понятие цены может носить формальный прямой характер, который определяется в экономической теории, как монетарное выражение стоимости товара. Тем не менее, возможны и иные комбинации использования ценовых представлений.

«Женщина и мужчина уже в первые 10 минут знакомства понимают готов он или она переспать друг с другом. Сразу понятно. Потом негласно устанавливается цена. А человек думает, готов ли он на эту цену согласиться или нет. […] Есть такой халявный секс, я это называю, то есть секс без дальнейших обязательств.». (Информант 6, мужчина, 33 года)

После того, как разговоре профигурировало понятие «цены» при описании первого свидания и того факта, что она устанавливается и люди решают соглашаться на нее или нет, интервьюер попросил уточнить это значение. В отличие от первого случая, ответом на этот вопрос послужило описание женского представления о цене, то есть то, что они ожидают. Конститутивными элементами стоимости выступили вполне социальные категории: внимание, подарки, возможность продолжения, т.е. замуж.

И в завершении остановимся еще на одном примере.

«Пятница вечер, например, у всех какие-то планы и тут мне звонок спускайся, одевайся. Это я что, залежалый товар? То есть у меня все варианты женские исчерпаны, мне все отказали, ты одна осталась. В таком случае я сразу же откажу, я знаю себе цену, для меня это не последний вариант жизни» (Информант 5, женщина, 23 года)

Данный пример иллюстрирует еще одну возможную коннотацию понятия цена, а так же стоит обратить внимание и на аналогию с еще одной экономической категорией: товаром. Здесь представлен взгляд с женской стороны, в котором мы видим специфику репрезентации себя с неким объектом, который потенциально должен заинтересовать «мужчину-покупателя».

О выигрыше и способах

С одной стороны, слово выигрыш без контекстуального оформления не обязательно является референтов экономической теории. Действительно, употребление слова выигрыш (точнее в его вариации), например, в этом обороте не несете в себе ничего примечательного: «если по тебе видно, что ты 3 часа стояла перед зеркалом, это выглядит невыигрышно». Очевидно, что акцент сделан на качественном значении наречия, т.е. в качестве синонима здесь вполне подходит наречие «непривлекательно». Тем не менее, слово выигрыш имеет и иные коннотации, отличных от оценочных суждений. В тех случаях, когда оно было употреблено как преимущество, способствующее успеху, и выражает дополнительную полезность от действий, мы приравнивали его использование к форму экономического дискурса. Рассмотрим два примера:

«Секс не должен стоять на 1 месте, удовольствие доставляет сам процесс соблазнения, как игра. При таком подходе, даже если секса и не произошло, ты все равно получил удовольствие от процесса и остался в выигрыше, ты не проигрываешь» (Информант 4, мужчина, 25 лет)

«Если цели краткосрочны, то лучше сразу сказать правду, обозначить правила, чтобы человек не ожидал от тебя вечности впереди. Это беспроигрышный вариант» (Информант 6, мужчина, 33 года)

Мы видим, что слово выигрыш символизирует успех, предпринятых действий относительно затраченных усилий. Когда мы уточняли, что люди подразумевали под выигрышем в этом случае или же, когда это контекстуально прослеживалось, то мы могли обнаружить еще одну важную лексическую единицу: «способы». Таким образом, выстраивалась единая вертикаль из «целей», «задач», а так же «способов» их достижения. Соответственно выигрыш - категория, индицирующая успешность действий на предыдущем этапе. Что могло рассматриваться в качестве способа? Например, «необходимость повысить свою значимость для девушки», «про запас можно цветы купить» и другое.

О серьезных отношениях: от инвестиций к себестоимости

Итак, перейдем к еще одному знаковому сюжеты, в рамках которого был объединен целый ряд экономических терминов. Так, наиболее часто встречаемым понятием служила категория «инвестиций» и «вкладов».

«Поэтому все, что до брака должен вкладывать мужчина. Вкладывать как можно больше. Потом я выхожу за него замуж, и от него ничего не требуется» (Информант 6, женщина, 25 лет)

Что кроет в себе категория вклада? Прежде всего, речь идет о «временных ресурсах», а так же «внимании и заботе», которые являются необходимым залогом успешности отношений. Однако встречались и иные трактовки, менее «возвышенные», где подчеркивался объектный характер отношений, то есть «прибыль» от инвестиций была более специфицирована. Например, «инвестиции в член». Или же приведем еще одну цитату, многообразие лексических оборотов которой позволит нам более ясно представить последний упомянутый нами концепт.

«Постоянные отношения начинают оправдывать себя где-то через полгода. Первые полгода ты вкладываешь, если брать единицу вложенных средств на единицу сексуального удовольствия. Вначале ты должен встретить, проводить, одеться хорошо, парфюм хороший, какие-то цветы, какие-то подарки. Если все это разделить на количество удовольствий, то получится какая-то n-себестоимость. Когда отношения устоялись, тебе уже не нужно так много работать, не нужно столько вкладывать в отношения, в таком монетарном понятии. Все уже стабильно, постоянно» (Информант 6, мужчина, 33 года)

Опять-таки из всех возможных вариантов объяснения в обоих случаях были использованы именно экономические понятия инвестиции и их окупаемости (и уж тем более себестоимости). Мы видим описание механической составляющей процесса конструирования стабильных отношений, то есть базовые принципы и категории, позволяющие его охарактеризовать. При этом явный акцент делается именно на утилитаристской специфике последствий выбора партнера.

Стоит так же отметить ряд аналогий, которые проводились в рассуждениях на тему «отношений с продолжением». Важно понимать какие существуют категории для маркирования сущности долгосрочных отношений. Так, например, приводились аналогии с «супермаркетом», куда ты пришел делать покупки и «прицениваться». При этом подчеркивалась исключительно прагматическая природа таких соглашений на продолжительные чувства: «в магазин ты идешь туфли выбирать, когда у тебя на ногах уже другие туфли есть». Сравнивалось, например, с «машиной», в которую необходимо «вкладывать», тогда как краткосрочные отношения можно было идентифицировать с «поездкой на такси», от которых необходимо лишь «добраться из пункта А в пункт Б».

Ранжирование

Еще одну отличительную особенностью экономического дискурса можно проследить на уровне семантического построения предложений, когда идет перечисление дополнений (второстепенных членов предложений) или же ряд придаточных. Если далее осмысливать суть такого способа построения предложений, то мы увидим в них пример ранжирования, т.е. определение значимости объектов, путем их расстановки. Почему мы отнесли эту синтаксическую особенность к экономическому дискурсу? Главная причина заключается в том, что такой способ упорядочивания своих стратегий поведения тесно связан с представлением о рациональном переборе подходящих вариантов. Приведем несколько примеров из интервью:

«Я спрашиваю себя, кого я хочу видеть в данный момент. В голове есть какие-то приоритетные варианты, кого я хочу видеть, кого бы я хотел видеть, кого бы я мог бы и не видеть и кого я вообще не хотел бы видеть, но если совсем тишина, то готов» (Информант 6, мужчина, 33 года)

«Например, если мы друг друга не знали до этого, то я выбираю варианты, как заехать за девушкой. Здесь есть несколько возможностей: вообще без машины, на отечественной машине на дорогой иномарке» (Информант 13, мужчина, 29 лет)

«В зависимости от того, насколько мне интересна девушка, я или приезжаю за ней, или прихожу или даже не приезжаю и не прихожу, а назначаю встречу в центре» (Информант 15, мужчина, 25 лет)

Подобное упорядочивание возможностей и вариантов в отношении своего поведения выступает своего рода свидетельством утилитарной логики, когда на первый план выходит интерес максимизации полезности.

«Язык чисел»

Еще одной важной лексической особенностью, которые мы категоризировали как рефернт экономического дискурса является использование числовых элементов. Цифровая фиксация разных аспектов свидания (начиная от количества девушек и заканчивая денежными подсчетами) сложно назвать прямым доказательством калькулятивной логики (за и исключением одного из примеров). Тем не менее, присвоение своим мыслям некоторого числового эквивалента, пусть и в форме гиперболизации сказанного.

Рассмотрим примеры употребления такой формы экономического дискурса, а так же элементы свидания, куда они были адресованы по контексту.

Прежде всего, числовое выражение касалось (вполне ожидаемо) денежных затрат.

«Ты платишь какие-то там денежки свои, 200-300 рублей, доехал, куда тебе надо, вышел и забыл про эту машину [метафора несерьезных отношений с девушкой] » (Информант 6, мужчина, 33 года)

«При этом я предлагаю поехать отдохнуть, предполагаю, что потрачу за один раз более 100 тысяч…» (Информант 2, мужчина, 32 года)

«Она привыкла ходить в рестораны, где средний счет 10 тысяч, он опять-таки не сможет ей этого дать… он пригласит ее в ресторан, где средний чек не будешь превышать 5000 рублей.» (Информант 1, мужчина, 24 года)

И если в этих примерах числовая фиксация выступала как элемент сценария, необходимый для того, чтобы продемонстрировать натурализм ситуации и соотнести его с практическим воплощением. Однако следующий пассаж можно рассматривать как идально-типический случай калькуляции и подсчета своих издержек с интенцией на их минимизацию:

«Раньше было правило: на девушку не тратить больше 500 рублей. Потом он [друг] достиг прогресса, на девушку не тратить более 50 рублей. И то, 50 рублей выливалось в то, что он тратит на бензин, чтобы доехать до нее» (Информант 7, мужчина, 26 лет)

Еще одна линия, где активно применялся «язык чисел», касалась количественной оценки людей в разных смысловых сюжетах. И если в отношении денежных подсчетов в качестве объяснения можно придерживаться идеи о том, что людям было необходимо делать акцент на стоимостной стороне вопроса, то в следующих ситуациях объектом калькуляции становится уже человек. Далее мы опять расположим цитаты по степени нарастания в них калькулятивного характера: от простых прикидок до процентных оценок.

«То есть у нее есть там 20 ухажеров…[…] ты моментально становишься в очередь из тех 100 человек, которые поют ей о том, какая она хорошая.» (Информант 4, мужчина, 25 лет)

«Девушки часто говорят: «давайте мы ваш номер запишем, а потом сами позвоним». Правда, на практике звонят процентов 30 из 100.» (Информант 1, мужчина, 24 года)

«Наверное, где-то процентов 30% первых свиданий не заканчивались сексом, а из них уже 2/3 не продолжались вовсе по моей инициативе. […] В 80% случаях, девушки считают, что парень должен платить, а в 20%, что нет.» (Информант 13, мужчина, 29 лет)

Просчет отдельных случаев в таком ракурсе сложно назвать транспарентно-понятным рефлексивным откликом. Использование чисел для упорядочивания окружающей действительности не укладывается не только в рамки морального дискурса, но даже в представления о романтических чувствах, где пестуется экспрессия и эмоции. Поэтому приведение количественных оценок мы отнесли к более широкой категории экономического дискурса.

Итак, мы обсудили в каких ситуациях возможно проявление экономического дискурса, тем не менее, закономерно возникает вопросы: всеми ли участниками исследования использовался этот модус объяснения отношений. Подробнее об этом мы поговорим в разделе, посвященном различиям в дискурсивных практиках в зависимости от гендера, социального статуса и возраста. А далее мы рассмотрим иные варианты индикации специфики романтических встреч в других формах дискурса.

Моральный дискурс

Дело в том, что пропозициональные допущения, являющиеся индикатором морального дискурса, во многом пересекаются с дискурсом, подчеркивающим социальную принадлежность или как мы его назвали - дискурс статусности.

Этот раздел мы организуем следующим образом: сначала рассмотрим то, что является естественным, а значит, не требует никакого рефлексивного процесса. Затем мы остановимся на категориях, которые имеют ярко выраженную эмоциональную окраску, то есть вызывают категоричные заявления насчет природы того или иного элементы свидания.

О том, что естественно и правильно

Мне казалось нормально тратить деньги на свою девушку, если я вижу в самом начале, что девушка заинтересована во мне сильнее, чем я в ней, то я начинаю думать, что здесь что-то не так… То есть я, как молодой человек проявил больше инициативы, она соглашалась, поддавалась, сдавалась. Я все сделал правильно, она все сделала правильно.

Никто никого не приглашает в Макдональс, все это понимают. Шоколадница и кофехауз уже не камильфо.

Например, совершенно неприемлемо сказать «а пойдем в крошку-картошку». Это сразу воспримется как такая низкая, потребительская установка.

Опять же, наверное, что меня никуда не попрут на метро... Ну, может быть еще для молодого возраста как-то нормально, то для моего это уже просто невозможно.

То есть мне кажется правильным не ждать, потому что иначе это как-то некрасиво со стороны женщины.

Дискурс статусности

Стоит отметить, что разграничение социального пространства на тех, кто подходит и не подходит для романтических встреч, шел красной нитью практически через все нарративы. Как мы уже упоминали, практика свидания с самого момента своего формирования испытывала на себе давление классовой структуры, будучи сначала чертой поведения низших классов. Четкое разделение между социальными группами не было исключением и в наших историях. Однако помимо акцента на различия в социальных группах, нам встречались и иные трактовки того, что статусно, правда, конечно гораздо реже (лишь в 2 интервью). Рассмотрим обе линии аргументации.

С одной стороны в наших данных подчеркивалась демаркационная линия между одной социальной группой и другой. В качестве маркеров использовались следующие выражения и обороты: «круг, который я выбираю», «социальный статус», «как я себя позиционирую», «все-таки я выбираю девушек не из гоп-компании», «люди общаются в одних кругах» и наконец «если человек изначально хорошо материально обеспечен, он уже по-другому живет».

Критична ли роль социального статуса для дальнейших отношений? Здесь существует отдельное поле для ответов, которые можно расположить на континууме, точки которого гласят: «не должен быть бедным студентом» или «сантехником» (подробнее об этом см. в разделе про дискурс долженствования), «мы с такими кругами редко пересекаемся» с уже меньшей долей категоричности и наконец, еще на один полюс можно обозначить, как «если один человек финансово обеспечен, а другой не очень, то они так же могут общаться».

Тем не менее, даже в случаях, когда пересечение социальных групп разного уровня рассматривалось как возможный вариант, дальнейшее построение отношений и соответственно оформлялось дискурсивно как «каждый ищет себе подобного» и «я пробовал так делать, разница существенная». И если в случае с представителями среднего класса акцент делался, например, на отсутствии соответствующего образования, сложности выстроить диалог, то в интервью с представителями низших классов главным источником потенциальных проблем была «бытовуха», то есть в случае несоответствия материального уровня, мужчина не мог предоставить требуемое для девушки из высшего круга.

Кроме того, была еще одна линия, где статус не имел никаких классовых импликаций, а относился к тому, какой эффект на окружающих может оказать те или иные характеристики партнера:

«Как знаешь, бывает такой момент, некоторые встречаются, если девушка хорошо выглядит. То есть можно сказать, что ты идешь, а рядом с тобой такая девушка, то это мужское эго, можно догадаться. Какие-то статусные нотки» (Информант 11, мужчина, 21)

Мы должны отметить, что дискурс статусности получил крайне разнообразное дискурсивное сопутствие. Но прежде всего, стоит отметить роль морального дискурса, который приравнивает некоторые статусные требования к партнеру как к нормативной данности. В разделе про описание дискурса долженствования мы еще раз подробнее остановимся на это особенной дискурсивной практики.

Дискурс эмоций

Мы кратко обсудим категорию дискурса эмоций, так он носит крайне широкий характер. Действительно, сфера, которую мы изучаем при всей ее диалектической связи с экономикой, тем не менее, включается в себя обязательные эмоциональные компоненты. Поэтому в той или иной степени дискурс эмоций инкорпорирован в каждый нарратив. При этом он может даже ассистировать при переходе от одного дискурса к другому, выступая некоторой цементирующей субстанцией, сводящей вместе разные миры. Например: «я уже пришла к тому, что мне и не надо никаких выдающихся подарков, а главное это внимание. То есть я в восторге от ландышей, которые он покупает у метро. Я в восторге, что он на день рождение ко мне приехал, хоть у него и была важная встреча. То есть если он приедет ко мне в 6 утра и подарит шарик, я обрадуюсь намного больше, чем он приедет просто так «мимо проезжал», кинет в меня сережками золотыми. То есть внимание более ценно» (Информант 3, женщина, 25 лет)

Мы видим, что при помощи эмоционального дискурса маркируются границы между поведением, финансовыми и другими аспектами. Тем нее эмоциональный дискурс может выступать и сам по себе. К примеру для описания своих отношений, серьезных и не очень, иногда люди прибегали исключительно к эмоциональному дискурсу. Рассмотрим несколько цитат: «на первых порах это какая-то воздушность, какое-то таинство. Тебе робко обнять, поцеловать человека.»; «для меня первые свидания - это хотя бы увлечение или влюбленность», «хочу, чтобы мой мужчина видел меня со всех сторон, всегда быть разной для него».

В целом, эмоциональный дискурс присутствовал как неотъемлемая часть повествования. В большинстве случаев он выступал в качестве средство для описания существующих отношений, для описания партнера и своих чувств. Тем не менее, дискурсивная практика его использования так же варьировалась от случая к случаю, о чем мы поговорим в разделе про различия в дискурсах у разных групп.

Дискурс долженствования

Помимо прочего нами был отмечен и такой специфический вид дискурса, маркирующий требования к партнеру сформулированные в категоричной форме глаголом «должен», поэтому мы определили его как дискурс долженствования. Итак, далее рассмотрим, в каких ситуациях актуализируется дискурс долженствования.

Во-первых, дискурс долженствования закрепляет роль мужчины как инициатора отношений, а так же его руководственный статус, сфера влияния которого распространяется в основном на организацию свидания. Рассмотрим ряд примеров, иллюстрирующих этот тезис: «он должен звать меня на свидания, должен приглашать меня, проявлять инициативу», «мужчина должен полностью придумать программу свидания», «мужчина должен добиться расположения женщины», «мужчина должен заботиться о том, чтобы нам было интересно», «мальчик должен за мной как-то заехать и проводить».

Как мы видим, подобный дискурс долженствования задает какие-то нормативные рамки того, что входит в обязательный набор мужчины. При этом мы хотели бы заострить внимание на форме глагола: во всех случаях используется глагол в повелительной форме, что подчеркивает категоричность высказывания. Однако в этом случае интересно и иная точка зрения - мужская. К чему относят дискурс долженствования мужчины? Как правило, большинство высказываний являются своего рода откликом на требования женщин. Например, в отношении программы совместного досуга: «какие-то приключения должны быть постоянно». Или же в отношении внешней репрезентации и действий: «Вначале ты должен встретить, проводить, одеться хорошо, парфюм хороший…».

Однако дискурс долженствования распространяется и на ряд других сфер, которые касаются общего положения избранница, а так же его личностных качеств. Здесь есть определенные пересечения с дискурсом статусности, который оформляется рамками дискурса долженствования. Как мы уже увидели ранее, дискурс статусности сложно выделить в отдельную автономную категорию, так как он постоянно обрамляется иными лексическими средствами. Например: «к определенному возрасту человек должен уже заработать все, что нужно», «он не должен быть бедным студентом для меня, но это понятно [дискурс морали]», «мужчина должен представлять что-то из себя». Что касается примеров категоричного представления о том, что должно быть, то здесь встречаются следующие вариации: «он должен быть щедрым», «должен быть уверенным и гармоничным человеком» и др.

О том, как проявляется дискурс долженствования в дискурсивных практиках людей с разными характеристиками, мы обсудим в следующих разделах.

Гендерные различия в дискурсивных практиках

Различия в практиках описания межличностного взаимодействия на свиданиях наиболее ярко прослеживаются между мужчинами и женщинами. Далее постараемся систематизировать, обнаруженные нами различия.

Прежде всего, отметим макро-различия в дискурсах, которые используют мужчины и женщины. Изначальная постановка вопроса вызывала определенный рефлексивный отклик, так вот уже с первых минут интервью изложение мнения строилась при помощи полярных дискурсов. Так, первые рассуждения женщин касались требований, предъявляемых к партнеру, соответственно, акцент делался на дискурс эмоций. Например: «Я прихожу и получаю удовольствие». Поэтому практически во всех случаях, на стадии первого интерпретативный процесса фиксировались эмоциональные конструкты: «не ожидаю хамского, агрессивного поведения», «мне всегда попадались влюбленные, но робкие мужчины» и т.д.

Совершенно по-иному разворачивалась ситуация в случае беседы с мужчинами. Так в большинстве случаев их первые лексические обороты касались необходимости сущностно разделить формы свидания. Классификация варьировалась. Ее минимальный набор касался двух возможных векторов развития: «свидания for fun» и «если ты хочешь к человеку примериться: сойдетесь вы или нет». У всех этих форм свои собственные правила игры. В результате активизировалось стремление систематизировать возможное поле взаимодействий с противоположным полом. Более развернутый вариант включал в себя сразу несколько потенциальных сценариев:

«У каждого свой интерес. Это могут быть эмоции, второе - энергия, подпитка такая, кто-то хочет секс, может быть такая игра в динамо со стороны женщины, когда она хочет получить какое-то развлечение и удовольствие. Кто-то хочет получить отношения как результат, не секса, а именно отношений, любовь» (Информант 4, мужчина, 25 лет).

Впоследствии заданная линия аргументации сохранялась и интенсифицировалась. В случае с дискурсивными практиками женщин, приоритетными направлениями были дискурс эмоций, дискурс морали и статусности, а так же дискурс долженствования. Однако мы могли наблюдать некоторые флуктуации в зависимости от возраста и образования. Рассмотрим подробнее, чего касаются изменения в дикурсивных практиках.,

Так, чем старше была участница нашего исследования, тем более полно был представлен дискурс долженствования. Продемонстрируем это предположение на примере подхода к оплате счета в ресторане.

Женщины в нашей выборке, принадлежащие возрастной категории от 30 до 40 лет описывали этот процесс следующим образом. Необходимо «предложить» разделить счет пополам, что рассматривалось больше как жест вежливости. Однако в случае, если мужчина принимал такое предложение, то он тут был маркирован как «жмот», «скупердяй». Об это этом говорили женщины, 33 и 35 лет. Однако формулировки женщины 40 лет, которая принимала участие в нашем исследовании, была более категорична:

«Естественно я не буду за себя платить, это точно… Мне кажется это как-то оскорбительно для мужчины начать за себя расплачиваться»

Что же касается дискурса женщин младшей возрастной категории, то здесь дискурс долженствования был не так ярко выражен. В этом конкретном случае, когда мужчина предлагает разделить счет, это было маркировано как «я бы отнеслась лояльно», «мне совершенно не принципиально» или даже «мне комфортнее на первых порах сразу за себя заплатить».

Кроме этого, в контексте перехода из одной возрастной категории в другую, набирал обороты и дискурс статусности. Опять-таки в историях женщин более старшего возраста был сделан отдельный акцент на описании подходящего партнера: «он не должен быть бедным студентом для меня», «естественно, что я не пойду на свидание с каким-то сантехником». На этом этапе так же появляются такие слова как «успешный», «самодостаточный», «состоявшийся». В риторике женщин младше 30 лет, подобного внимания к социальному статусу партнера не проявлялось.

Изменения же в дискурсивных практиках в отношении дискурса эмоций и морали были незначительны. В основном именно эти два направления и занимали доминирующее положение в рассказах участниц нашего исследования. Более того, употребление экономического дискурса было исключением. Рациональная риторика была зафиксирована в интервью с женщинами, получившими экономическое образование. Тем не менее, нельзя сказать, что присутствие экономического дискурса в этом случае было примечательным. Это дало несколько рациональных категорий, как например «вклад в серьезные отношения» и «товар», однако это были единственные проявления. Все остальное смысловое пространство было «оккупировано» дискурсом морали и эмоций.

Чего не скажешь о дискурсивных практиках мужчин. Вот здесь на передовой линии аргументации был экономический калькулятивный дискурс, который, конечно, дополнялся и другими формами дискурсивных проявлений, однако превалировала именно рыночная, рациональная риторика. Если обратить внимание, то в разделе, посвященному экономическому дискурсу практически все цитаты принадлежат мужчинам. Здесь нет никакого скрытого принципа гендерного разделения материала, это обусловлено исключительно тем, что повествования женщин имели совершенно иной фокус. Поэтому можно сказать, что все содержание первого вида дискурса относиться к мужским практикам описания процесса свиданий.

Тем не менее, не будем сгущать краски и говорить, что экономическим дискурсом можно исчерпать все соображения мужчин в нашей выборке на этот счет. Это неверно. Здесь, как и в случае с женскими дискурсивными практиками имеет место быть интердискурсивность. Хотя почти во всех случаях рассказ мужчины-информанта покоился на остове калькулятивного и рационального подхода, в эти истории были инкорпорированы и другие виды дискурса. Были использованы элементы дискурса морали, дискурса эмоций и, безусловно, дискурса статусности. Мы, конечно, не можем дать количественную оценку тому, в какой степени соотносились упомянутые нами направления языкового оформления, однако в большинстве случаев содержательной основой была именно экономическая дискурсивная практика, элементы которой разбавлялись и дополнялись другими. Однако мы должны сказать, что были различия и в мужском взгляде на свидания, обусловленные возрастной категорией.

Так, в нарративе нашего информанта в возрасте 22 лет соотношение экономического и других дискурсов в сильной степени отличалось от вышепредставленного распределения. В случае с этим информантом прослеживалась та же логика, что и в женских историях личностного взаимодействий. То есть ключевыми компонентами были дискурс морали и дискурс чувств. Даже сама структура рассказа была выстроена в соответствии с теми же принципами, что и у женской части нашего исследований. То есть первым делом акцент был сделан на эмоциональных требованиях к партнеру, сам рассказ был «открыт» личной историей своих текущих отношения: «Впервые я с ней познакомился несколько лет назад…Мой друг был тайно в нее влюблен… Сначала она меня нисколечко не зацепила». При этом стоит отметить, что у этого респондента уже есть оконченное экономическое образование, и сейчас он продолжает учебу по экономическому направлению.

По сравнению с результатом о хотя бы минимальном влиянии наличия экономического образования в случае с женщинами, здесь мы могли проследить полное отсутствие искомого воздействия. Вне зависимости от направления образования, люди насыщали свой рассказ экономическим дискурсом. Даже примечательно, что эта особенность была и у мужчин не просто с гуманитарным образованием, но даже творческого направления.

Классовые различия в дискурсивных практиках

Одним из ограничений нашей работы является отсутствие женщин-участниц исследования, принадлежащих одновременно к низшему классу. Поэтому ладе пойдет речь о том, какие несоответствия мы выявили в дискурсивных практиках мужчин из низшего класса и мужчин из высшего класса. Опять-таки обращаем внимание на то, что и наполненность группы низшего класса по отношению к количеству членов среднего класса в нашей работе сильно отличается. В первом случая в нашу выборку попало двое мужчин из низшего класса, остальные же принадлежали к среднему. Тем не менее, мы не претендуем на генерализацию результатов и можем показать лишь вектор потенциальной дифференциации в использовании языковых средств.

Итак, различия в дискурсивных практиках между представителями разных социальных групп прослеживалась по двум направлениям. Во-первых, это касалось описания возможного досуга, а во-вторых, наличие личностных описаний в терминах эмоционального дискурса так же варьировалось. Рассмотрим оба случая более подробно.

Весьма ярко это проявлялось на примере ситуации выбора и организации досуга, как мы уже сказали. Именно этот момент романтической встречи является ключевым и смыслообразующим элементом практики свиданий. Какие же здесь выявились различия? Среди представителей среднего класса можно выделить следующие лексические обороты, характеризующие природу и задачу досуга. «Очень позитивно влияет, когда можешь удивить», «Надо дать ей эмоций, но эмоций эксклюзивных, которых она не получит больше нигде» - вот типичные лексические обороты, которые используются для описания роли досуга, а так же его воздействия. Необходимо выделиться, подчеркнуть индивидуальность и не похожесть, т.е. «удивить». Это вполне соотносимо с требованиями женщин, участниц исследования из среднего класса: «чтобы не банальное кино с рестораном», «какой-то банальщины не хотелось бы, я жду, что меня удивят», «если мы просто пойдем поесть, то мне, конечно, будет скучновато».

Какие же были ограничения на «программу» свидания в дискурсивных практиках людей из низшего класса?

«Естественно первая встреча - ты ее куда-то приглашаешь. Ты не скажешь ей приди ко мне домой, или я к тебе приеду домой... Я приглашаю в ресторан или кафе» (Информант 1, мужчина, 24 года).

Поэтому в случае среднего класса границей между приемлемостью досуга лежит между выбором в пользу «банального» ресторана, как наименее удачного варианта, и предоставлением «эксклюзивах эмоций», как залога успешности встречи. То для низшего класса категории места препровождения укладываются в альтернативу дома и ресторана.

Еще одним направлением в описании практики свидания, которое разнится у представителей разного класса, является наличие личностных описаний, о которых мы упомнила в разделе про дискурс эмоций. Так, если в дискурсивной практике мужчин из среднего класса обязательно присутствует элемент оценки значимости личностных особенностей, то в нарративе участников из низшего класса - это исключение. Рассмотрим примеры лексических форм: «90 процентов успеха зависят чисто от твоей коммуникабельности и чувства юмора», «мне приходится брать интеллектуальными беседами», «гораздо сильнее видимо действует именно мои личные качества». Опять-таки, если соотносить это с дискурсом долженствования у женщин, ориентированный на требования к партнеру, то мы снова увидим параллели: «у него должно быть чувство юмора», «мне должно быть интересно» и другие вариации».

Что же касается дискурса представителей низшего класса, то акцент переносится на внешние атрибуты.

«Мужчине, чтобы привлекать, необходимо тщательно следить за собой: качалка, тренажерный зал. Ну, естественно и финансы» (Информант 15, мужчина, 25 лет)

Лексическое разнообразие, олицетворяющее выбор партнера, в случае респондентов из среднего класса разнообразен, требования к партнеру куда более специфицированы, начиная от атрибуции внешности и заканчивая необходимостью в манерах и образовании: «мне нравятся девушки утонченные, элегантные», «определённый уровень интеллекта, утонченности необходим», «глупая девушка для меня несексуальна», «она должна быть обаятельной». Здесь мы видим, что существует целый ряд понятий, при помощи которых категоризируется представление о женщине. В целом, по сравнению с предыдущими описаниями, дискурс низшего класса содержит в себе гораздо меньше вариаций: «люди рассматривают сразу как сексуальный объект», «девушка из-за того, что она такая красивая», «смотришь на фигуру, одежду, что привлекает», «формальный разговор, где учишься, кем работаешь, сколько лет и прочее».

Выводы и обсуждения

Мы остановились на наиболее примечательных смысловых образованиях экономического, морального и других видов дискурса. В целом, мы должны отметить интердискурсивность, как отличительную особенность практик описания межличностного взаимодействия на свиданиях. Люди инкорпорируют в свою речь сразу несколько дискурсов, которые необходимо для структурирования окружающей их реальности. Чтобы упорядочить все многообразие социальных отношений, которые сплетены воедино в феномене свидания, участники нашего исследования использовали иногда одновременно несколько дискурсивных практик, чтобы категоризировать все пространство смыслов. При этом, отдельные языковые категории актуализировались исключительно для описания конкретных ситуаций, возникающих во время свидания.

Такое детальное обсуждение экономического дискурса во многом обусловлено тем, что данное направление риторики описания межличностных отношений на свиданиях во многом противоречит существующим представлениям о гегемонии романтического и морального дискурсов (Illouz, 1997). Мы увидели, что большинство аспектов романтической встречи может быть объяснено в категориях экономического дискурса и калькулятивной логики. Ключевыми тематическими линиями здесь выступают понятия цены, инвестиций, а так же стратегический расчет поведения. Он начинается с «установления цены» и заканчивается «необходимостью трансформировать ее цели, а дальше уже идут способы». Очевидно, что контрадикция между романтической и экономической сферами, о которой рассуждали социальные исследователи, имеет иные пути разрешения, нежели моральный дискурс: двойственная природа практики свидания актуализируется в привнесении рыночной риторики.

При это наша изначальная гипотеза о том, что распространение экономического дискурса можно объяснить перформативным воздействием экономической науки подтвердилось лишь отчасти. С одной стороны, в случае с дискурсивными практиками женщин, данное предположение действительно имело под собой эмпирическое доказательство. То есть в случае с женщинами, у которых было экономическое образование, мы действительно чаще могли услышать экономический дискурс. Он проявлялся как в отдельных лексических оборотах («вкладывать», «товар»), так и на семантическом уровне в применении ранжирования для выстраивания своих предложений. Тем не менее, это были единственные индикаторы, которые не имели критической массы в общем объеме дискурсивных практик. То есть, конечно, их можно было проследить, однако доминирующее положение занимали дискурс эмоций и дискурс морали.

Тем не менее, что касается экономической риторики со стороны мужчин, то здесь экономическое направления описания раскрылось полностью: начиная от активного использования экономических терминов и заканчивая общим построением рассказа с позиций стратегического поведения. Однако сказать, что на это могло потенциально повлиять экономическое образование мы не можем, так как экономические дискурсивые практики встречались даже у людей с творческим и гуманитарным образованием. Как же можно объяснить подобный феномен? Нам представляется правильным вспомнить историческое формирование практики свиданий. С момента ее появления, мужчина был полностью ответственен за ее функционирование с точки зрения финансовой поддержки. То есть, чтобы пригласить девушку на свидание, мужчине необходимо было полностью организовать программу, а так же оплатить ее (Bailey, 1988). Собственно из наших интервью можно понять, что подобное распределение обязанностей рассматривается как нормальное и естественное, т.е. в рамках морального модуса, до сих пор. Возможно, эта культурная норма, согласно которой мужчина - гарант материальной стороны организации свидания, в некоторой степени обуславливает и дискурсивные практики, которое те использую для описания своего отношения и взгляда. Тогда как женщина остается на позиции реципиента ухаживания и инвестиций.

Поэтому в результате мы пришли не к тому, что экономический дискурс является результатом перформативного влияния, а скорее к тому текущее распределение гендерных обязанностей требует от мужчины соответствующей реакции и отклика. При этом значимым фактором выступил и возраст респондента, который, конечно же, значим не сам по себе, но связан с нарастающим опытом взаимодействия на свиданиях. Именно поэтому дискурсивные практики мужчины в 33 года с творческим образованием носят более калькулятивный характер, нежели рассуждения молодого экономиста-мужчины в 22 года. Тем не менее, мы отдаем себе отчет в ограничениях данного исследования, поэтому наши предположения могут выступить в качестве ориентира для дальнейшей работы в этой области.

Литература

1. Bailey B. From Front Porch to Back Seat. Baltimore, MD: Johns Hopkins, 1988.

2. Зaliєkan K., Callon M. Economization // Economy and Society. 2009. Vol. 38, №. 3. P. 269-298.

3. Cere D. The Experts' Story of Courtship. NY: Institute for American Values, 2000.

4. Fairclough N. Analysing Discourse: Textual Analysis for Social Research. L.: Routledge, 2003.

5. Illouz E. Consuming the Romantic Utopia: Love and the Cultural Contradictions of Capitalism. Berkeley: University of California Press, 1997

6. Norval G., Marquardt E. Hooking Up, Hanging Out, and Hoping for Mr. Right: College Women on Dating and Mating Today. NY: Institute for American Values, 2001.

7. Surra C. et al. The Treatment of Relationship Status in Research on Dating and Mate Selection // Journal of Marriage and Family. 2007. Vol. 69, № 1 Р. 207-221

8. Zelizer V. The Purchase of Intimacy // Law & Social Inquiry. 2000. Vol. 25, № 3. Р. 817-848

9. Zelizer V. The Purchase of Intimacy. Princeton: 2005.

10. Айер А. Язык, истина и логика. М.: Канон +, РОИИ Реабилитация, 2010.

11. Барт Р. Актовая лекция, прочитанная в1977 г. URL: <http://philosophy.ru/library/barthes/lect.html>

12. Бурдье П. Практический смысл. СПб.: Алетейя, 2001.

13. Витгенштейн Л. Философские исследования //. Философские работы. Часть 1. М.: Гнозис, 1994.

14. Гидденс Э. Трансформация интимности: сексуальность, любовь и эротизм в современных обществах. СПб.: 2004

15. Йоргенсон М., Филлипс Л. Дискурс-анализ. Теория и метод. Харьков: Гуманитарный центр,. 2008.

16. Казеннов Д.К., Тарасов И.П. Нонкогнитивизм философии языка // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2011. №4(16).

17. Квале С. Исследовательское интервью. М.: Смысл, 2003.

18. Куайн У. Онтологическая относительность // Современная философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. М.: 1996. C. 117-129.

19. Фромм Э. Искусство любить. Исследование природы любви. М.: Педагогика, 1990.

20. Фуко М. Порядок дискурса // Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М.: Касталь, 1996. С. 47-97.

21. Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное. СПб.: Наука, 2000

22. Cohen L.R. Marriage: the Long-term Contract. The Law and Economics of Marriage and Divorce. Cambridge: 2002. P. 10-34.

23. Шюц А. Структура повседневного мышления // Социологические исследования. 1988. № 2.

Размещено на Allbest.ru