Основные трудности, с которыми сталкивается исследователь при изучении проблем, связанных с употреблением наркотиков, проявляется в недостатке знаний об изучаемом явлении, в сложности выделения, наблюдения и измерения изучаемых переменных. Это, в свою очередь, создаёт множество проблем при попытках применять только дедуктивную методологию с обязательными для неё требованиями заранее выделить важные понятия, операциональные правила и гипотезы. Уже сама специфика объекта исследования, тип анализируемой информации обусловливают ошибки в полученных результатах, причём эти ошибки обычно вскрываются только на последних этапах исследования.

Методология нашего исследования построена на качественных (гибких) методах сбора и анализа информации, что даёт основание говорить о высокой валидности полученных результатов. Применяя гибкие методы, мы заинтересованы и в поиске информации, которая осталась бы скрытой, если бы мы ограничились проведением традиционного социологического опроса. Впоследствии, применяя методы массового репрезентативного формализованного интервью, мы надеемся повысить надёжность исследования и теоретическую обобщаемость результатов.

Качественный подход заключается в проведении интерактивного глубинного полуформализованного интервьюирования наркоманов с фокусировкой на различных этапах жизненного пути: детстве, событиях, предшествовавших первой пробе наркотиков; факте первой пробы; дальнейшем погружении в наркокультуру; переходе к более тяжёлым наркотическим средствам; последующих жизненных событиях и т.п. Были проинтервьюированы пациенты подросткового возраста, состоящие на учете наркологической больницы г. Белорецк, проходящие курс лечения от различных форм наркотической зависимости. Некоторые из опрошенных обратились за наркологической помощью добровольно. Иные же, в силу сложившихся обстоятельств, вынуждены были проходить лечение для того, чтобы избежать криминальной ответственности по ст.229 (предусмотрена замена наказания лечением). В настоящее время принудительная госпитализация наркоманов не практикуется. Таким образом, в число опрошенных попали как те, кто желает освободиться от наркозависимости, так и те, кто не собираются прекращать приём наркотиков. Процедура отбора состояла в следующем: опрашивались те пациенты, которые были на приёме у врача-нарколога в определённые дни недели и в заданное время.

Как известно, биографический метод достаточно широко применялся при исследованиях девиантного поведения в основном американскими социологами. Среди российских исследователей девиантного поведения вообще и наркомании в частности он, насколько нам известно, только начинает применяться параллельно с другими методами.

Применение качественных методов интерпретативной социологии обусловлено тем, что исследователь попадает в поле значений, существенно отличающееся от его предыдущего жизненного опыта. В этом случае качественная методология обеспечивает знакомство с типичным жизненным опытом и спецификой обыденного мировоззрения наркоманов. Конечная цель состоит в том, чтобы достичь понимания изучаемого предмета, "погрузиться" в мир подростка - наркомана и проинтерпретировать, как люди, употребляющие наркотики, принимают решения, осуществляют действия, создавая таким образом свои судьбы.

Методологическое кредо качественного интервьюирования - невмешательство исследователя в рассказ информанта. Здесь же коренятся основные методологические трудности и серьёзные искажения: интервьюируемый не знает, о чём его, собственно, спрашивают, а исследователь не знает, что имеет в виду респондент. В результате такое неформализованное интервью перестаёт быть исследовательским методом, так как исчезает его целевая и тематическая определённость. Полуформализованное интервью позволяет избежать этого. Оно даёт возможность одновременно и "погрузиться в феноменологический поток бытия", и оставаться на плаву, сохраняя ориентацию на конкретные задачи исследования [2, с.103-109]. Кроме того, сама специфика объекта исследования не позволяла проводить неформализованные (свободные) интервью: наркоманам свойственна частая потеря внимания, проявляющаяся как "выпадение" из разговора.

Интервью было лишь частично формализовано, так как интервьюер направлял ход взаимодействия наводящими открытыми вопросами и предложениями, позволявшими сфокусироваться на определённом жизненном этапе. Вопросы и порядок, в котором они задавались, выстраивались под специфических людей и ситуации. Кроме того, интервью включало фрагменты нарратив-жизнеописания наркомана, позволяющие реконструировать историю жизни интервьюируемого с точки зрения его собственной перспективы.

Полуформализованное интервью сохраняет многозначность, свойственную мягким методам, т.е. высокую различающую способность улавливать оттенки смысла в процессе коммуникации с интервьюируемым. В таком исследовании нет жёстко определённых понятий, заранее заданных классификаций, операциональных определений и предполагаемых теоретических выводов. Путеводитель интервью лишь ориентирует исследователя относительно тем, предположительно важных для понимания произошедшего. Понятия заданы так, что по мере необходимости могут модифицироваться. Окончательные определения и классификации должны вырабатываться не заранее, а в ходе интервью и анализа данных. Таким образом, качественная методология исследования демонстрирует тесную связь теории и метода, постоянное движение от концептуализации к сбору данных и обратно, непрерывный процесс проверки и переформулирования гипотез.

Вопросы, задаваемые в интерактивном интервью, подразделяются на три группы:

1. Формулируемые заранее, исходя из основных целей, задач и предварительных гипотез исследования; они составляют путеводитель.

2. Содержащие уточнения и разъяснения вопросов путеводителя; их текст не готовится заранее, а вытекает из представлений интервьюера об исследуемом предмете.

3. Спонтанно возникающие в ходе беседы, когда появляется необходимость что-то уточнить в связи с появлением новой информации [3, с.110-116].

Интерактивное интервью напоминает дружеский разговор, но с превалированием вопросов со стороны интервьюера. Оно, таким образом, является совместным продуктом интервьюера и респондента в определённом социальном контексте. Социальный контекст интервью обязательно должен учитываться, и он также важен для толкования значений ответов на вопросы. В нашем исследовании беседа проводилась один на один с респондентом в кабинете врача-нарколога, с которым практически у всех пациентов складывались хорошие отношения. Респондент, если хотел, мог курить. Интервьюер всё время стимулировал углубление тем разговора.

Для правильного проведения качественных интервью очень важен этап подготовки к беседе. Интервьюер, в разумной мере, максимально приспосабливается к нормам социальной группы подростков - наркоманов и их языку. Интервьюер представлялся как психолог, пишущий дипломную работу на тему "Судьбы наркоманов". Особое доверие возникало после того, как интервьюер говорил, что он тоже пробовал лёгкие наркотики и называл имена наиболее известных в среде наркоманов продавцов. Доверие, сотрудничество респондента - важные части дискуссии, раскрывающей субъективный смысл значений. Такое интервью подразумевает взаимное разделение жизненных опытов интервьюера и респондента, мысленный обмен "жизненными мирами".

В нашем исследовании респондента необходимо было настроить на конфиденциальную беседу. До проведения интервью мы больше всего опасались, что респондент побоится быть узнанным в качестве наркомана своими знакомыми. Однако наши респонденты охотно открывали данные о себе и своей семье, по которым их легко было бы узнать. Намного труднее было убедить респондента в том, что мы не представляем правоохранительные органы и не заинтересованы в привлечении его к криминальной ответственности. Интервьюером в настоящем случае может быть только очень хорошо подготовленный исследователь, обладающий опытом общения с людьми, коммуникабельностью, навыками психолога. Без умения сформировать у опрашиваемого психологическую установку на сотрудничество невозможно получить достоверную информацию. В противном случае приходится расплачиваться низким качеством полученных данных, а иногда - их полным отсутствием, несмотря на большой объём затраченного времени.

Интервьюер не только одновременно задавал вопросы, слушал и анализировал информацию, он должен был наблюдать аспекты внешности интервьюируемого (телосложение, аккуратность, прическа, качество бритья, стиль одежды и т.п.), его действия (торопливая походка, потеря внимания, беспорядочные или бесцельные движения), невербальную коммуникацию (жесты, выражения лица, контакт глазами и т.п.). Всё это интервьюер вносил в свои заметки. Интервью, если опрашиваемый не возражал, записывалось на аудиокассету.

Особое внимание обращалось на жаргон интервьюируемого. В специфической среде наркоманов постоянно рождаются общие символы, новые термины или новые значения обычных слов. Исследователь должен начинать с допущения, что привычные слова и символы могут иметь другие значения в мире интервьюируемого. Возможно, знакомые слова будут употребляться в непривычных контекстах. Жаргон даёт исследователю ключи к тому, что важно для интервьюируемого и как он видит мир.

Погружение в социальную жизнь наркоманов необходимо для того, чтобы понять, как они, взаимодействуя, создают общие социальные значения, лежащие в основе их социальных действий. Социальные действия рассматриваются как связанные с субъективным значением, намерением, целью и степенью осмысленности. В ходе интервью исследователь мысленно перемещается в позицию респондента, "примеряет" его жизненный опыт, становится на его точку зрения, мыслит в терминах его "здравого смысла". В то же время исследователю необходимо придерживаться "позиции отстранённости", чтобы не потерять способности анализировать услышанное. У интервьюируемых людей есть свои основания для действий, чувств и видения мира, и исследователю нужно понять эти основания. Индивидуальные мотивы в качественном исследовании являются решающими, даже если они и иррациональны, эмоциональны, содержат ложные факты и предрассудки. Особое внимание следует уделять не только мотивам действий "для того, чтобы", но и мотивам "потому что". Они зачастую не осознаются интервьюируемым даже в рассказах о прошлых действиях. Именно этот второй тип мотивов действий часто помогают обнаружить истинные причины при объяснении социальных явлений.

В то же время нельзя объективные причины приобщения к наркотикам отождествлять с ответами самих наркоманов, многие из которых склонны придавать своим объяснениям драматизированную эмоциональную окраску, обвиняя при этом ситуацию, окружение и т.п.

Задача исследователя при проведении интервью - вжиться в описываемые ситуации приобщения к наркотикам, чтобы понять причины и побудительные мотивы, осмысленные и не осознаваемые наркоманом, выраженные вербально или умышленно скрытые. Этому должно способствовать детальное описание наркоманом своих действий, контекста, окружения.

Интервью дополнялось двумя психодиагностическими тестами, позволявшими лучше понять жизненный мир респондента. Для исследования особенностей ценностно-ориентационной сферы респондентов нами была использована методика изучения ценностных ориентаций М. Рокича в модификации Фанталовой. Исследовалось отношение к 10 терминальным ценностям (ценностям-целям) по критериям значимости и доступности. Респондент сравнивал ценности каждую с каждой по вышеописанным критериям, что позволяло их впоследствии ранжировать и определить разрыв между значимостью и доступностью тех или иных жизненных ценностей. Особенностью применённой нами методики явилось то, что респондент вначале фокусировался нами в своё прошлое, на моменте "до первой пробы" наркотика, таким образом выявлялась его ценностная иерархия до заражения. И лишь через некоторое время респонденту предлагалось осуществить выбор "на данный момент", т.е. выявлялась актуальная иерархия ценностей.

В качестве второй методики, для изучения системы отношений у вышеописанного контингента, нами использовался цветовой тест отношений (ЦТО), предложенный А.М. Эткиндом (1985). Методической основой служил стандартный восьмицветовой набор теста М. Люшера. Респонденту предлагалось выбрать два цвета, с которыми ассоциируется каждое из перечисленных ниже понятий: Я реальное, Я идеальное, наркоман, страх, жизнь без наркотика, наркотическое опьянение, мать, отец, прошлое, будущее, счастье, интимная жизнь, семья. Далее респонденту предлагалось упорядочить цветовую палитру от наиболее приятных к наименее приятным. Такая процедура позволяла расположить перечисленные понятия на отрезке с позитивным и негативным полюсами, одновременно выделив понятия, вызывающие противоречивые эмоции. Такой тест хорошо дополнял рассказ респондента, показывая эмоциональные оттенки, связанные с основными жизненными понятиями.

2.3 Анализ результатов исследования

Отсутствие внутренней защиты у человека, не употребляющего наркотики, никогда не выражается в стойком убеждении в том, что наркотики можно употреблять любые, если они доступны. Даже наркоманам "в системе" редко свойственно такое убеждение. Пожалуй, наоборот, они убеждены в том, что наркотик нельзя даже пробовать, иначе - конец. Один из респондентов, 35-летний наркоман с 11-летним стажем употребления "черняшки", говорил: "Наркотик - это как вкусный торт. Если его никогда не пробовал, ты видишь его на столе, но, не зная его вкуса, можешь спокойно отказаться. Но если ты его уже пробовал, то, попадая в ситуацию, где на столе стоит торт, а ты голоден, ты вспоминаешь его вкус и не в силах удержаться. Если хоть раз пробовал наркотик, то, считай, ты наркоман, потому что наркотик умеет ждать. Я и сам всем говорю: лучше не пробуй". Большинство опрошенных наркоманов были убеждены, что надо жить без наркотиков, очень хотели избавиться от зависимости, но они вовсе не были уверены, что смогут не употреблять: "Если бы кто-нибудь мог вытереть эту полосочку в головном мозгу".

В ходе нашего исследования интервьюер, пытаясь разговорить респондента, часто утрировал ситуацию: "Вспомните то время, когда вы ещё не употребляли наркотики. Вы проснулись однажды, твёрдо решив, что именно сегодня попробуете? Или вы долгое время перед этим думали, что надо обязательно попробовать?" Респонденты смеялись в ответ, утверждая, что так никогда не бывает. Первая проба - это всегда незапланированный случай, всегда уступка своему желанию, любопытству, или настоятельным предложениям других.

И только после неоднократных приёмов, но ещё до возникновения зависимости появляется убеждение в том, что можно употреблять любые наркотики, контролируя себя, чтобы не стать "законченным наркоманом". Такое убеждение возникает как способ уйти от внутреннего диссонанса, как оправдание своих действий. Оно особенно свойственно тем, кто ещё не "в системе" и зарабатывает на распространении наркотиков, ведь человеку не свойственно что-либо делать и в то же время быть убеждённым, что творит зло.

Установка на употребление наркотиков есть временный этап. Она сопровождается тем, что человек не осознаёт себя наркоманом, не идентифицирует себя с "обычными наркоманами": "они грязные, опустившиеся, не имею с ними ничего общего". Только после неоднократных "ломок" постепенно приходит осознания своей зависимости и слабости, сожаление о том, что когда-то попробовал наркотик. Многие наркоманы "в системе" неспроста называют наркотик "лекарством". Здесь кроется осознание себя как больного человека. Один из интервьюируемых, 20-летний парень, охарактеризовал своё здоровье так: "От меня уже землей пахнет". Для наркоманов "в системе" характерно то, что они сожалеют не о том, что приобрели зависимость, а о том, что узнали вкус наркотиков. Таким образом, это фактически есть осознание "табу" на первую пробу. Справедливо было бы заметить, что такая убеждённость отчётливо проявляется тогда, когда наркоман испытывает трудности материального характера. Именно эти проблемы были основной причиной добровольного обращения к врачу.

Пока у человека, употребляющего наркотики, нет зависимости и осознания табу на их первую пробу, он наиболее опасен для окружающих. Даже те из наркоманов, кто не зарабатывал на распространении, активно "подсаживали на иглу" многих знакомых, вплоть до самых близких и дорогих людей. Их побуждало осознание того, что они "делятся с человеком кайфом", "открывают ему новый мир", помогают отвлечься, успокоиться. Приятно также было ощущать себя "зачинщиком нового интересного мероприятия".

Отсутствие внутренней защиты у человека, не употребляющего наркотики, выражалось не в противоположном убеждении, а в отсутствии всяких убеждений относительно наркотиков. Вся информация, которая у них была о наркотиках, - это рассказы знакомых "на микрорайоне" о том, что, например, "джеф" - это вещь. Такой человек - как чистая книга, в которую записывается информация от друзей, приятелей, других людей, случайно оказавшихся в их компании. Подобная информация исходит не от "законченных", вызывающих отвращение опустившихся наркоманов, а от знакомых, вызывающих доверие и уважение людей, которые только начинают употреблять, знают, какой это кайф, но ещё не знакомы с тяжёлыми последствиями наркомании. В среде дворовой компании, скучающей и не знающей, как можно убить время, гордость и превосходство испытывает тот, кто открывает приятелям "новые ощущения".

Возможно, такие подростки и слышали что-либо о вреде наркотиков от своих учителей. Но учитывая тот факт, что они в основной своей массе имели конфликты с учителями, занимались крайне плохо, можно предположить, что эта информация не вызывала должного доверия, так как не было доверия к её источнику.

Если социальное окружение "близко знакомо" с наркотиками, то, оказавшись впервые в ситуации, когда предлагают присоединиться, "внутренне незащищённый" человек без колебаний соглашается. В этот момент у него нет страха ("ведь многие так делают, и ничего"), нет мыслей о возможной зависимости, о том, что можно не остановиться, потерять себя. Некоторые даже говорили, что не знали ничего о "системе", не думали о том, что это настоящий наркотик, так, одно баловство. Основной мотив - "интересно попробовать что-то новое", "от скуки", "в шутку", "чтобы быть своим в компании", "чтобы уважали", "чтобы не считали ещё маленьким". Даже если первая проба, например, плана не понравилась, было плохо, они всё равно продолжают употреблять, желая "распробовать кайф", да ещё потому, что все так делают в его компании. Такой человек быстро переходит от лёгких к тяжёлым наркотикам, пробует всё, что есть возможность употребить.

Для анализа данных интервью мы разделили всех опрошенных на:

1. тех, у кого не было никакой внутренней защиты личности от наркотиков (13 человек);

2. тех, кто имел хотя бы некоторые зародыши такой защиты (11 человек).

Интересные результаты получились, как только все проведённые интервью были упорядочены в зависимости от возраста наркомана. Как оказалось, отсутствие защитных установок было характерно респондентам помоложе. По всей видимости, это связано с более активным наступлением наркосреды в последнее время и обусловленным им специфическим формированием представления о наркотиках у части молодёжи.

Респонденты, на момент первой пробы наркотика не имевшие защитных установок против наркотиков. Первая группа наркоманов имела очень похожие биографии. Их жизненный путь можно назвать "быстрым и беспрепятственным погружением в наркоманию и наркокультуру". Нельзя сказать, что эти люди - выходцы из семей с низким уровнем образования. Напротив, у восьми из тринадцати человек матери имели высшее образование, у шести - отцы. Роднит представителей этой категории тот факт, что все они, за исключением одного человека, проживают в заводских или "спальных" районах Белорецка или в частном секторе.