Психология питания, психология семьи и социальная психология

Питание и религия очень тесно взаимосвязаны с древнейших времен. Подтверждением этому тезису служит, в частности, одна из форм пиров, устраиваемых Цезарем: «Его тайное пиршество, которое в народе называли «пиром двенадцати богов», также было у всех на устах: его участники возлежали за столом, одетые богами и богинями, а сам он изображал Аполлона…Слухи об этом пиршестве усугублялись тем, что в Риме тогда стояли нужда и голод: уже на следующий день слышались восклицания, что боги сожрали весь хлеб, и что Цезарь - впрямь Аполлон, но Аполлон-Мучитель (под таким именем почитался этот бог в одном их городских кварталов)».

Очевидно, что резонанс этих пиров в какой - то мере подтверждали божественную сущность власти Цезаря, несмотря на имя Аполлона-Мучителя. Другими словами, цель «пиров двенадцати богов» как символа божественности Цезаря можно считать достигнутой.

Подробно роль питания у представителей некоторых эллинистических культов рассматривается в статье Марселя Детьена.

Вместе с тем пища и сама по себе (в частности, вне описанного выше контекста «пиров двенадцати богов») играла и играет существенную роль в различных религиозных и мистических ритуалах: «Злаки (пшеница, рожь, кукуруза) поначалу возделывались только на священных полях людьми, которые «совершали ритуалы» (ритуалы пшеницы, ржи, кукурузы). Из продуктов урожая готовилась пища, которую употребляли в ходе священных трапез».

«В египетском храме статую бога запирали на ночь в специальном помещении…Статуя очищалась водой из четырех священных кувшинов, украшалась цветными лентами, натиралась священным маслом… После этого ей приносились в дар цветы и продукты питания».

«Весьма распространенный в Греции обычай, называемый «фисия», заключался в сжигании куска говядины на алтаре перед началом священной трапезы».

В более позднее время церковь регулировала пищевые рационы: «…Кельты испытывали отвращение к конине, и у них существовало на нее табу, однако для испанцев и шведов конское мясо служило ритуальной пищей.

В начале VII столетия папы рекомендовали епископам следить за тем, чем питаются новообращенные. Григорий II считал, что употребление в пищу лошадиного мяса в повседневной жизни - «отвратительное и ужасное преступление», поскольку это была пища для священной трапезы.

Вплоть до наступления средневековья поедание конины составляло часть языческих ритуалов.

Церкви в ее борьбе с язычеством удалось внушить верующим отвращение к такого рода пище».

Непонятно (в исходный момент) важная роль именно конины в питании неожиданно оказывается тесно переплетенной с сексуальными и политическими ритуалами: «…Как по случаю ежегодной церемонии, так и по случаю вступления на престол нового короля собиралось все племя. В центр круга выводили белую кобылу.

Король или, вернее, человек, которому предстояло им стать, должен был публично совокупиться с животным.

После этого кобылу убивали и отваривали, и король должен был совершить омовение в бульоне (крещение), в то время как мясо распределяли среди его подданных (причащение)».

Совершенно очевидно, что церковь не могла допустить употребления в пищу конины не из каких-либо диетических соображений, а исключительно из интересов борьбы с остатками язычества, особенно в контексте приводимых автором аналогий с христианскими ритуалами. Приведенные факты, на наш взгляд, интересно сопоставить с принятой наивной рационализацией запрета на употребление свинины мусульманами и иудеями вследствие ее плохой сохранности в условиях жаркого климата. Вместе с тем народы стран Юго-Восточной Азии без опаски употребляют в пищу свинину в отсутствие каких-либо религиозных запретов. Возможно, источники религиозных запретов в питании следует искать в области истории и этнологии, а не рационализированной гигиены питания.

Более сложная форма организации церковного контроля над пищевым поведением, посредством которого организован и контроль над психоэмоциональным состоянием верующих, описан в следующем, необычайно красивом, на наш взгляд, ритуале: «В Богемии по случаю карнавала брали петуха и одевали его в серую куртку, красный капюшон и брюки. Петуха в конечном счете съедали, но только после судебного разбирательства, в ходе которого он приговаривался к смерти. Перед казнью крестьяне просили у него прощения.

Слово «карнавал» происходит от латинского «карнелевамен», что означает «запрет на мясо». Здесь содержится намек на пост, поскольку карнавал предварял установленный церковью период покаяния».

Еще одна схожая ситуация, в которой объединены пищевые, семейные и сексуальные аспекты поведения, описана ниже: «В Греции свадьбе предшествовало принесение в жертву животного, мясо которого затем съедалось во время свадебной трапезы, а шкура служила свадебным ложем для молодоженов».

При пристальном исследовании совершенно неожиданные глубочайшие переплетения сексуальных и пищевых аспектов поведения, а следовательно, и их психологических основ, нашли свое отражение и в так называемом «праве сеньора», или «праве первой ночи».

«Начиная с XII столетия право первой ночи приобретает статус обычного юридического права…, становится чем-то вроде налога, который можно было уступать, передавать и преобразовывать.

Акт города Бигорра предписывает: «Те, кто желает выдать своих дочерей замуж, должны предоставлять их в первую ночь своему сеньору, дабы он доставил себе удовольствие…».

Впоследствии взамен девичьей невинности сеньор Бигорра получает цыпленка, баранью лопатку и три миски каши».

На наш взгляд, акт города Бигорра демонстрирует уникальную замену.

Эту же тему взаимосвязи пищевого и сексуального стимулов, но несколько в другом контексте, развивает и следующий пример: «В Бретани существовал обычай, позволявший девушке, желавшей выйти замуж за молодого человека, который сам не проявляет инициативы, придти к нему домой в тот час, когда он был в постели.

Она преподносила ему традиционный бретонский пирог из гречневой муки. Молодой человек пробовал кушанье и, если он был согласен взять девушку в жены, благодарил ее и хвалил ее кулинарное искусство. В противном случае он должен был сказать: «Твой пирог невкусен. Приходи через год».

В этом случае мы снова сталкиваемся с «эквивалентностью» пищевого и сексуального стимулов. Иными словами, приведенные примеры иллюстрируют символическую роль пищи в различных ритуалах, связанных с разными аспектами существования семьи и общества в целом.

При рассмотрении психологии питания в контексте исторической психологии (т. е. делая то, что сейчас пытаемся делать мы) необходимо, с нашей точки зрения, в качестве вульгарного материального базиса выяснить роль пищи и питания в развитии цивилизации. В качестве примеров мы приведем две, на наш взгляд, очень разные, но, безусловно, удачные публикации. Если первая из них является своего рода энциклопедией истории питания человечества, то вторая претендует на глубокий анализ рассматриваемых фактов. В частности, по мнению автора, «пища является одной из первичных детерминант цивилизации и должна в этой связи в историческом контексте быть рассмотрена до появления убежища, средств защиты или любого другого фактора и комбинации факторов, необходимых человеку с точки зрения его выживания».

Нам кажется интересным (и при пристальном изучении вопроса бесспорным), что, по мнению автора, такие признаки цивилизации, как городские сообщества, возникли только благодаря развитию сельского хозяйства и связанных с ним методов пищевой технологии, в частности методов сохранения пищи, таких, как сушка, соление, а также сохранение при помощи фруктовых сахаров. Роль питания в процессе урбанизации исследована, в частности, в монографии. Вообще же, по мнению другого исследователя данной проблемы, знание того, что человек ест, позволяет понять взаимовлияние факторов из истории, археологии, медицины, сельского хозяйства, искусства, мифологии и религии. В том контексте интересен анализ литературы по проблеме питания, созданной в античном мире. Например, около 350 года до Рождества Христова греческий поэт Архестратус написал «Гастрологию». В настоящее время этот источник является наиболее ранним из достоверно известных. Колумелла, современник Христа, утверждал, что Като (234-149 до Р.Х.) «научил сельское хозяйство говорить по-латыни». Книга Катона «Сельское хозяйство» была первой книгой по этой тематике на латыни. Первая кулинарная книга, которая дошла до нас (возможно, в несколько измененном виде), была «Искусство приготовления пищи» Апикуса, который жил в I веке. Ниже, в связи с историческим анализом проблемы эстетики пищи, мы поймем, почему именно в античные времена возникла потребность в подобных книгах. Вместе с тем необходимо понимать, что знания о пище и питании древних людей находились на достаточно высоком уровне. Именно этим знаниям мы обязаны независимому возникновению в древнейшие времена в различных регионах Земного шара многих привычных в настоящее время продуктов питания. В частности, еще во времена неолита первобытный человек осознал (и этому есть археологические подтверждения), что «однообразные» диеты достаточно скучны и не очень экономичны. (В настоящее время этот тезис, подкрепленный многочисленными теоретическими и клиническими результатами, является одним из положений современной междисциплинарной науки о пище и питании - теории адекватного питания и трофологии. Именно в целях борьбы с подобными «монотонными» диетами древние люди уже тогда предпринимали попытки трансформировать фрукты, зерно и молочные продукты в вино, пиво, кисломолочные продукты и примитивный хлеб.

Кроме нутритивных свойств пищи (связанных с ее способностью быть усвоенной организмом) свойств пищи древние люди достаточно высоко ценили ее сенсорные свойства (внешний вид, консистенцию, вкус и запах). Особенно высока была ценность специй - модификаторов вкуса и запаха пищи, обладающих высокой регуляторной активностью. Возможно, именно поэтому Аларик, правитель готов, после захвата Рима в 408 г. определил как основную часть своей добычи три тысячи фунтов перца.

Примером влияния питания на общественный статус женщины в средние века может служить тот факт, что Екатерина Медичи, став в 1533 г. женой молодого герцога Орлеанского (впоследствии короля Генриха II), коренным образом изменила атмосферу королевских парадных обедов. Она для украшения стола использовала такие предметы, как венецианское стекло, а также предметы сервировки работы таких мастеров, как Бенвенуто Челлини. Особенно важно, что женщинам было разрешено не только присутствовать на государственных обедах, но и даже участвовать в разговорах.

Интересно отметить, что исторические личности внесли существенный вклад в развитие пищевой технологии, кулинарии и гастрономических традиций. В этом, на наш взгляд, отражены не «причуды великих людей», а та реальная роль, которую играли пища и питание на всех этапах исторического развития. Об этой роли, которую мы на основе анализа высказываний классиков психологии продемонстрировали выше, стали забывать в настоящее время. Людовик XIII (1601-1643), сын Генриха IV и Марии Медичи, разработал множество новых способов приготовления яиц, а также создания джемов и некоторых других долго хранящихся продуктов питания. Дядя Екатерины Медичи, будущий Папа Лев X, в бытность свою кардиналом по воскресеньям сопровождал свои обеды камерной музыкой. Король Генрих IV в качестве основы своей внутренней политики создал слоган: «Цыпленка в каждую кастрюлю!»

Во времена Людовика XIV гастрономические традиции и кулинарные рецепты приобрели свой теперешний облик. Такие блюда, как кофе и омары стали популярны во время его царствования, и с этого момента начался период всеобщего восхищения французскими поварами. Во времена Людовика XV возникли маленькие интимные ужины, резко контрастирующие с пышными банкетами времен Людовика XIV. Во время таких ужинов крайне ограниченное количество участников (и участниц) наслаждались вкусной пищей и приятной беседой. Хотя многие новые блюда, подаваемые на таких ужинах, были разработаны Марией Лещинской, дочерью свергнутого короля Польши, Людовик XV предпочитал участие в этих ужинах своих фавориток - мадам де Помпадур или мадам дю Барри.

Классическая книга Брийя-Саварена была признана современниками выдающимся трудом. В частности, эта книга инициировала написание Бальзаком «Физиологии брака». Талейран также являлся выдающимся кулинаром-любителем, имел прозвище «первая вилка своего времени» и являлся членом «жюри дегустаторов». Даже в возрасте 80 лет он проводил около одного часа каждое утро, обсуждая на кухне свой вечерний обед - единственную трапезу в течение дня. Талейран утверждал, что важнейшими в жизни являются две вещи: давать хорошие обеды и быть галантным с женщинами. Этому предписанию он всегда следовал. У Талейрана была аксиома для дипломатов и государственных деятелей: «Плохие и бедные обеды ведут к плохой и бедной дипломатии, а плохие министерские обеды эквивалентны плохим законам и плохим переговорам».

В качестве еще одного очень важного примера влияния пищи и питания на судьбы человечества следует привести войну за независимость США в 1776 г. Соединенные Штаты были рождены своим собственным правительством, своими собственными законами, своим собственным народом, своей собственной пищей и своей собственной кулинарией.

Сейчас, опираясь на уже рассмотренный текст, а также на исследования некоторых современных авторов, мы считаем целесообразным обсудить некоторые вопросы этики и эстетики питания в контексте психологии семьи. Некоторые аспекты собственно эстетики питания были рассмотрены, в частности, в сообщении.

Автор, например, считает, что «как и другие области культуры, кухня совершенствовалась и распадалась на множество различных форм, которые во многом уникальны, но в то же время сохраняют некоторые общие черты». Особый интерес представляет сопоставление автором пищи и секса: «Поскольку еда, подобно сексу, удовлетворяет врожденную биологическую потребность, можно сказать, что животные, так же как и люди, наслаждаются ею. Ясно, однако, что человеку еда доставляет еще и какое-то иное, только ему доступное удовольствие. Знаменитый гастроном XVIII века Брийя-Саварен так сформулировал это особое удовольствие: «Удовольствие, доставляемое нам самой по себе едой, не отличается от удовольствия, которое она доставляет животным; для него достаточно испытывать голод и иметь возможность утолить его. Удовольствие от застолья доступно только человеку; оно зависит от тщательности приготовления пищи, от ее выбора и от состава гостей.

Удовольствие, доставляемое едой, требует если не чувства голода, то по крайней мере наличия аппетита; для удовольствия от застолья чаще всего не требуется ни того, ни другого». Хочу еще раз напомнить, что именно книга Брийя-Саварена послужила источником вдохновения для Бальзака.

Интерес представляет мысль автора о соотношении «темы и импровизации» в кулинарии: «В кулинарных традициях большинства народов ясно выражена тенденция к созданию сильного консервативного центрального ядра с последующим избирательным введением некоторых новшеств, с тем чтобы видоизменить или усилить центральную тему. Такое использование темы и вариаций в качестве структурного принципа организации поведения характерно не только для кухни; оно присуще всем формам человеческой культуры и, по-видимому, играет особо важную роль во многих видах искусства - в музыке, живописи, литературе. Оно, очевидно, выступает главным образом как некий эстетический принцип, позволяющий избегать монотонности и внести в привычную схему прелесть новизны и неожиданности. Это один из самых понятных путей распространения, расширения и совершенствования кулинарных традиций». В заключительной части нашей статьи мы продемонстрируем практическое применение этого принципа при создании «духа семьи» (во всех смыслах этого понятия), основанное на создании индивидуальных для данной семьи запаховых композиций.

Традиционная, в том числе домашняя, кухня, удовлетворяющая насущную потребность в такой пище, которая наполнила бы желудок и обеспечила организму необходимые вещества, разумеется, доставляет и некоторое эстетическое удовлетворение, однако критерии остаются здесь сравнительно простыми и неизменными. По мнению автора, только тогда, когда люди начинают стремиться к изысканной кухне, наступает расцвет кулинарной эстетики. Такое стремление может возникнуть лишь после того, как будут преодолены ограничения в области ресурсов, идей и технологий. Следует отметить, что исторически этот период совпал с возникновением рабовладельческого строя, в частности, с рассмотренным в начале нашего сообщения периодом цезарей, описанным Гаем Светонием Транквиллом. Рассмотренные нами пищевые пристрастия цезарей очень хорошо укладываются в предложенную автором модель:

«Вначале люди могут проявлять интерес к новым идеям по многим причинам; иногда это бывает связано с ценой, редкостью или изысканностью определенных продуктов или со стремлением многих людей повысить свое положение в обществе. Одна из самых несомненных причин, побудивших кухню экспериментировать и расширять свои возможности, связана с появлением аристократов-богачей, имеющих много свободного времени. Привилегированное положение, в смысле экономической или политической власти или же общественного статуса, дает два явных преимущества для развития и распространения культуры: во-первых, оно обеспечивает средства - деньги и рабочую силу; а во-вторых - побуждает к изменениям, к поискам чего-то «лучшего». Почти во всех случаях появление в обществе какой-то привилегированной прослойки неизбежно порождает повышенный интерес к кулинарии, желание усовершенствовать ее традиционную практику, расширить возможности выбора и сделать кухню как можно более изысканной. Жажда чего-то лучшего расценивается теми, кто ее испытывает, как уход от консервативных и ограничивающих традиций, как расширение кулинарных горизонтов; но в то же время новое почти всегда опирается на эти традиции, которые служат тематическим фундаментом. Это поиск не только разнообразия (интересного, нового, непредсказуемого), но и особого качества (утонченности, изысканности)».

Описанная тенденция породила профессиональных кулинаров, а во-вторых, вывела кухню из домашней обстановки на публичную арену. Один из самых явных показателей растущего внимания общества к кулинарии - появление поваров-профессионалов. Это предполагает интерес к приготовлению пищи и убеждение в том, что кулинарное искусство гораздо важнее и увлекательнее, чем люди привыкли считать. Это ясно свидетельствует о переходе от кухни, удовлетворяющей насущную потребность, к кухне, доставляющей удовольствие. В результате кулинария освобождается от рутины косной домашней кухни, не обещающей ничего необычного, и переходит в более публичную сферу, где обслуживает другие группы людей, в основном не связанные семейными узами. Кухня приобретает самостоятельное значение, порождая целый комплекс повышенных ожиданий как у повара, так и у едоков. Чтобы преуспеть в этом, повар должен постоянно экспериментировать и создавать что-то новое, поскольку от этого зависит его работа, его положение, а иной раз и сама жизнь.

Сказанное выше может быть рассмотрено как панегирик изысканной публичной или праздничной кухне. Это не так. По мнению автора, «домашняя» пища всегда доставляет нам по-своему ярко выраженное и преисполненное особого значения удовольствие; здесь важны ее вкус и запах, удовлетворение от привычной и любимой еды, не таящей неожиданностей, непритязательной, ассоциирующейся с теплом и спокойствием в кругу семьи или людей родного племени». Именно запах домашней, «семейной» еды, как мы покажем в заключительной части нашего сообщения, может иметь ключевое значение для сплочения и сохранения семьи.

Одновременно проанализированные нами современные исследования в области психологии питания, хотя и отличаются глубиной замысла и мастерством проведенного наблюдения и\или эксперимента, посвящены решению исключительно важных прикладных задач, но крайне редко (в отличие от приведенных выше классических работ) затрагивают проблемы взаимосвязи психологии питания и ключевых психических функций.

При анализе ключевых функций семьи (очевидно, тождественных названным выше формам взаимодействия внутри и вне семьи), таких как репродуктивная, сексуальная, нутритивная, социальная, экономическая, мы методами библиометрического анализа оценили роль некоторых психологических факторов. По данным Национальной Медицинской Библиотеки Национального Института Здоровья США (сервер www.ncbi.nlm.nih.gov./PubMed), число публикаций, начиная с середины 60-х годов до настоящего момента (лето 2000 г.), составляет в ответ на запрос на ключевое слово «психология» 442840 сообщений, «психология семьи» - 64577, «историческая психология семьи» - 1723, «этнография и психология семьи» - 2644, «этика и психология семьи» - 1152, «психология семьи и репродуктивная деятельность» - 600, «психология семьи и секс» - 7530, «психология семьи и питание» - 828, «психология семьи и мораль» - 648, «стабильность и психология семьи» - 1893, «социальная психология семьи» - 175, «психология семьи и экономика» - 1993. Число сообщений можно рассматривать как меру интереса исследователей к изучению каждого конкретного вопроса. Таким образом, число публикаций по проблеме «психология семьи и питание», опережающее запросы «психология семьи и мораль», «психология семьи и репродуктивная деятельность» и «социальная психология семьи», позволяет оценить реальную значимость данной проблемы с точки зрения научного сообщества. Вместе с тем для полноты описания ситуации несомненный интерес представляет оценка числа публикаций по некоторым из перечисленных вопросам вне контекста «семья».

Например, «психология, ребенок и пища» представлен 1049 сообщениями, «психология, ребенок и питание» - 76 сообщениями, «психология, ребенок и диета» - 1172 сообщениями, «психология, секс и пища» - 577 сообщений, «психология, секс и питание» - 27 сообщений, «психология, секс и диета» - 588 сообщений, «психология, родители и пища» - 331, «психология, родители и питание» - 29 сообщений, «психология, родители и диета» - 366 сообщений. Библиометрический анализ этой информации позволяет сделать вывод о том, что проблема все больше привлекает внимание исследователей.

5. Незнание некоторых важных положений современной

медицинской экологии, а также экологии питания и экологии

химических коммуникаций

Незнание некоторых важных положений современной медицинской экологии, а также экологии питания и экологии химических коммуникаций приводит к тому, что психологическое и педагогическое насилие начинается практически с момента рождения ребенка. Мы считаем нужным еще раз вернуться к ранее обсужденным фактам, связанным с естественным грудным вскармливанием.

Существующая до сих пор практика начала подлинного естественного вскармливания через несколько дней с момента рождения ребенка, а не в первые часы его жизни уже неоднократно доказывала свою порочность, в частности, за счет снижения иммунных возможностей организма ребенка. Другой формой насилия над личностью ребенка на ранних этапах его онтогенетического развития является кормление (даже естественное грудное вскармливание!), фактически, в удобное время, а не по требованию ребенка.

Вероятно, это один из первых случаев в его жизни, когда ребенок чувствует, а в дальнейшем, возможно, начинает осознавать, что он делает что - либо не в тот момент, когда он «этого» хочет, а когда «это» удобно окружающим, т.е. он несвободен. Если же реализуется ситуация не естественного (материнское молоко), а искусственного (имитаторы материнского молока) вскармливания, то ребенок не только получает пищу, качественный состав которой неадекватен каждому конкретному этапу развития организма ребенка, в том числе онтогенетическим изменениям его пищеварительной системы, но и не получает казеин грудного женского молока. Именно этот белок является предшественником «казоморфинов» - опиоидных пептидов естественного происхождения, относящихся к группе экзорфинов и определяющих важнейшие элементы поведения ребенка и, возможно, оказывающих существенное влияние на его дальнейшее физическое и психическое развитие. Однако традиционная психология и педагогика, ориентированная на выработку у ребенка социально приемлемых форм пищевого поведения, продолжает активно действовать на ребенка и после завершения этапа естественного вскармливания.

Например, приходится часто сталкиваться с активным преодолением нежелания ребенка потреблять пищу, вкус и запах которой его не удовлетворяет. В этом случае происходит не только разрушение древнейших эволюционно сформировавшихся защитных механизмов организма, но, что, на наш взгляд, не менее важно для формирования личности ребенка, у него появляется неверие в собственную интуицию. Одновременно следует отметить важность обоняния и вкуса для реализации практических приемов психологической коррекции.

Например, применение искусственных ароматизаторов, выбранных детьми в ходе предварительно проведенных вербальных и \ или пиктографических опросов, позволяет реализовать индивидуальное управление эмоциональным состоянием ребенка. Среди наиболее часто встречаемых положительно воспринимаемых детьми запахов следует упомянуть запахи хвои, апельсинов и мандаринов, а также пирогов, тортов и кексов, ассоциирующиеся у детей с праздником.

Необходимо отметить крайнюю индивидуальность запаховых предпочтений, связанную с жизненным опытом и восходящую к способности грудного младенца различать запах матери. Древнейшую сенсорную систему - обоняние, на наш взгляд, целесообразно использовать и при осуществлении процессов обучения. Например, обонятельные стимулы позволили запустить нам механизмы познавательного поведения у детей с тяжелыми формами олигофрении. Использование адекватных по составу (в частности, компенсирующих дефицит некоторых микроэлементов и полноценного белкового компонента) и, одновременно, предпочитаемых продуктов питания также позволяет управлять поведением и способностями детей к обучению.

При работе с детьми с проблемами речи мы проверяем эффективность нового приема, основанного на использовании «вкусового якоря». Суть метода заключается в том, что при успешном выполнении ребенком задания психолог или логопед подкрепляет достигнутый результат крайне малым количеством любимого продукта питания ребенка (например, варенья или леденца). В качестве примера, иллюстрирующего прямо противоположное воздействие, т. е. приемы «психологии насилия», основанные на непонимании основ психофизиологии питания, следует привести стрессирующее воздействие кардинального изменения структуры питания детей коренных народов Крайнего Севера при их переходе к жизни в условиях интерната. Это воздействие приводит к возникновению различных заболеваний пищеварительной системы, а в дальнейшем в сочетании с непривычными условиями проживания и неадекватными психологическими и педагогическими мероприятиями и к тяжелым неврозам.

Анализируя природу пищевых, запаховых и некоторых других видов предпочтений, мы пришли к целесообразности представления ощущения человеком личного комфорта и безопасности в каждый момент времени в виде «самонастраивающегося фильтра», ориентированного только на приятные и привычные стимулы. Совершенно очевидно, что такое представление, по сути, еще одно приложение фундаментальных построений В.В. Налимова. Например, при выборе пищи фильтр содержит нутритивную, регуляторную, сенсорную и когнитивную компоненты. Таким образом, психология и педагогика ненасилия представляет собой систему двух типов процессов как воздействия за счет пропускаемых («позитивно воспринимаемых») стимулов так и за счет коррекции (например, сенсорной, нутритивной и др.) собственно фильтров. Очевидно, что только изучив природу каждого индивидуального фильтра возможно его использование и сознательная коррекция при осуществлении психологических и педагогических мероприятий.

Совершенно очевидно, что обсуждаемая проблема имеет междисциплинарный характер. Чтобы перейти от аморфного конгломерата фактов к их системному анализу воспользуемся парадигмой современной междисциплинарной науки о пище и питании - «трофологии» . В рамках этой науки, интегрирующей медицинские, естественнонаучные, технологические и гуманитарные подходы к комплексной проблеме пищи и питания, были проведены успешные исследования, посвященные как важным вопросам психологии питания, так и эволюционным и историческим аспектам проблемы. Созданное и разрабатываемое нами направление конструктивной трофологии позволяет существенно продвинуться в этом направлении.

Обсуждение анонсированной проблемы именно в этом ключе является необычной для психологии, но вынужденной мерой именно вследствие междисциплинарности исходной проблемы. В частности, традиционно в литературе, в основном, рассматривается влияние на высшие психические функции только нутритивных (связанных с химическими составляющими пищевых продуктов - «нутриентами») свойств пищи. Вместе с тем в современной психофизиологии питания выделяют четыре класса свойств пищи - нутритивные, регуляторные (связанные с присутствующими в пище и \ или образующимися в процессе пищеварения биологически активными веществами), сенсорные (обусловленные вкусом, запахом, внешним видом и текстурой пищи) и когнитивные (характеризующие знания, представления, восприятие и отношение данного человека к конкретной пище). При этом в психофизиологии питания в настоящее время начали рассматривать взаимосвязь всех этих классов свойств пищи и их системное воздействие на человека.

В настоящий момент уже существуют сообщения, в которых именно с позиции трофологии описана эволюция человека. История человеческой цивилизации когда-нибудь будет написана как история питания. Отдельные попытки в этом направлении уже предприняты: существует том, описывающий развитие человечества как развитие пищевых технологий. Необычна и монография, посвященная гуманитарным аспектам гастрономической истории России. В этом контексте нельзя не упомянуть и фундаментальное исследование Вагнера, проведенное в нашей стране в двадцатые годы, в котором рассмотрены эволюционные, исторические и этнографические аспекты психологии питания. Опубликованы отдельные сообщения в области попыток исторического и этнографического анализа гуманитарных и, в первую очередь этических и эстетических аспектов проблемы питания.

Именно проведенный с позиций трофологии исторический и эволюционный подход к проблеме взаимосвязи психологии питания и психологии семьи позволяет нам в заключение данного сообщения сформулировать гипотезу, объясняющую, на наш взгляд, ряд общеизвестных фактов, связывающих в традиционной семье кулинарные способности жены и устойчивость брака. Нами были проанализированы многочисленные списки летучих органических веществ, определяющих запах пищи, с одной стороны, и списки «знаковых химических веществ» (“semiochemicals”) - сигнальных молекул, феромонов и др., обеспечивающих передачу жизненно важной химической информации от клеточного до биосферного уровней между всеми живыми существами, независимо от степени их эволюционного развития (естественно, включая и человека).

К нашему изумлению, по большинству классов веществ и даже по индивидуальным веществам эти списки совпали. Мы обнаружили, что процессы кулинарной обработки пищи у разных народов ведут в конечном счете, к формированию одних и тех же летучих органических соединений, определяющих запах еды. А эти соединения несут важную биологическую функцию, например, служат половыми аттрактантами. Полученные результаты полностью укладываются как в теорию элементарных функциональных блоков, так и в концепцию единства естественных и искусственных технологий в рамках ноосферной метатехнологии.

Иными словами, точно так же как человек практически с момента своего возникновения, модифицировал окружающую среду термодинамически, создав себе комфортный температурный режим при помощи строений и одежды, точно так же он модифицировал и состав воздуха в своем жилище, обеспечив необходимый уровень хемокоммуникативного комфорта. В настоящее время уже есть количественные оценки позитивного влияния термодинамической модификации окружающей среды на продолжительность жизни человека. С нашей стороны было бы естественно предположить существование подобного влияния и в случае семиохимической (semiochemical) модификации окружающей среды и обусловленной в первую очередь процессами кулинарной обработки пищи.

Изложенная выше гипотеза имеет, на наш взгляд, не только исключительно большое теоретическое значение, объясняющее глубинные психофизиологические механизмы взаимоотношений в семье и ее устойчивость как сложной системы. Нам кажется далеко неслучайной синхронность увеличения числа разводов, с одной стороны, и развития пищевой промышленности, приведшего к так называемому «раскрепощению» женщины, ее освобождению от приготовления домашней, семейной пищи, т.е. к потере пищей уникальности в смысле вкуса и запаха, ее сенсорной и когнитивной стандартизации и унификации - с другой. Это в свою очередь приводит к утрате уникальности семиохимического паттерна дома и снижению ценности семьи. В случае своей правильности, данная гипотеза при практическом использовании разрабатываемого нами подхода также позволила бы улучшить, в частности, работу с детьми в интернатах, приютах и детских домах, направленную на правильное понимание ими основ семейной жизни. Это в свою очередь позволит, на наш взгляд, конструктивно обсуждать возможность уменьшения социального сиротства в следующем за этими детьми поколении.

Выводы

Таким образом как всякая система, семья способна воспроизводить себя только при соблюдении определенных условий, в частности, обучения всех ее членов определенным нормам поведения. Это в полной мере относится и к психологии питания в семье. Например, сироты не способны рассматривать ситуацию за столом, кроме как в контексте непосредственного потребления пищи. Общение, беседа за столом не входит в паттерн поведения сирот. Им, в частности, непонятна ситуация, изображенная на картине «Молитва за столом» А. Боссе (Музей изящных искусств, Бостон) Эта, казалось бы, незначительная деталь существенно снижает время общения детей сирот в создаваемой ими семье и вместе с неготовностью к процессу совместного приготовления пищи приводит к увеличению вероятности распада брака. В полной мере приведенный выше пример важности обучения правильным формам пищевого поведения в семье иллюстрирует эволюционно значимая трагическая ситуация возникновения многих поколений сирот обезьян, проживающих в виварии. Это модель социального сиротства демонстрирует, к сожалению, воспроизводство во времени этого явления. Для его преодоления необходимо, в частности, формирование у сирот адекватных институту семьи форм пищевого поведения.

Незнание некоторых важных положений современной медицинской экологии, а также экологии питания и экологии химических коммуникаций приводит к тому, что психологическое и педагогическое насилие начинается практически с момента рождения ребенка. Существующая до сих пор практика начала подлинно естественного вскармливания через несколько дней с момента рождения ребенка, а не в первые часы его жизни, уже неоднократно доказывала свою порочность, в частности, за счет снижения иммунных возможностей организма ребенка. Другой формой насилия на ранних этапах онтогенетического развития является кормление (даже естественное грудное вскармливание!), фактически, в удобное время, а не по требованию ребенка. Вероятно, это один из первых случаев в его жизни, когда ребенок чувствует, а в дальнейшем, возможно, начинает осознавать, что он делает что - либо не в тот момент, когда он «этого» хочет, а когда «это» удобно окружающим, т.е. он несвободен. Если же реализуется ситуация не естественного (материнское молоко), а искусственного (имитаторы материнского молока) вскармливания, то ребенок не только получает пищу, качественный состав которой неадекватен каждому конкретному этапу развития организма ребенка, в том числе, онтогенетическим изменениям его пищеварительной системы, но и не получает казеин грудного женского молока. Именно этот белок служит предшественником «казоморфинов» - опиоидных пептидов естественного происхождения, относящихся к группе экзорфинов и определяющих важнейшие элементы поведения ребенка и, возможно, оказывающих существенное влияние на его дальнейшее развитие. В частности, заслуживает интереса вопрос увеличения числа наркоманов среди детей из неблагополучных семей и детских домов, т.е. из числа детей, депривированных с точки зрения полноценного естественного вскармливания.

Размещено на Allbest.ru