Предотвращение и терапия депрессии как деструктивного фактора организационного климата

Наконец, заслуживает внимания и следующий пункт. "Объяснения" могут быть восприняты индивидом уже в готовом виде, а могут создаваться им самостоятельно. Если все "объясняют" какую-то вещь каким-то образом, то очевидно, что один из всех "объясняет" ее так же. Однако если кто-то один "объясняет" нечто так-то, то это не мешает другому "объяснять" это иначе. Все это создает возможность спора, однако такой спор есть не что иное, как пикирование индивидуальными "объяснениями" на базе общих "объяснений". Введение какой-то новой информации в "картину" оппонента может прекратить (исчерпать) спор, но общие "объяснения" не становятся от этого более существенными. В результате изменится поведение того, кто получил новую информацию, однако поведение это, как и прежде, будет обеспечиваться все теми же общими "объяснениями", которые, разумеется, могут быть ошибочными.

Данное положение весьма и весьма важно, поскольку человечество существует в пространстве мифов, которые созданы такого рода объяснениями; сомневаться в них затруднительно хотя бы по причине их постоянной репродукции, как в художественных формах, так и посредством фантазии (как собственной, так и чужой), которая способна выдавать желаемое за действительное. Все это приводит к представленному выше "девиантному" дезадаптивному механизму: в "картине" образуются цели, которые не могут быть достигнуты. Эти мифы о "бесконечной любви", "счастливых семьях", "исключительной преданности", "верности данному слову", "свободе", "просветлении" и т.д. и т.п. направляют поведение человека, однако, поскольку никто никогда не достигал подобных результатов, пути этими "объяснениями" же и ограничиваются (часть из них начинается со слов "не получилось, потому что…", другая - "получится, если…"). До тех пор пока этот - "девиантный" - дезадаптивный механизм не будет сведен на нет, надеяться на прекращение беспочвенных и пагубных по итогу "объяснений" не приходится.

Все сказанное выше позволяет резюмировать роль "объяснений" в поведении человека. Согласно КМ СПП, целенаправленное поведение человека определяется тенденцией выживания, преломленной в континууме поведения, то есть в содержательной среде. Как же определяется этот "путь" к цели? "Тенденция выживания" сама по себе есть цель (цель "выживания" в самых различных содержательных аспектах); эта цель, однако, есть и условие, обнаруживающее себя в совокупности других условий. Проводимая работа представляет собой выбор пути к достижению цели при данных условиях [38]. Впрочем, надо заметить, что этот "выбор" - факт скорее риторический, нежели реальный. Однако именно наличие "объяснений" и создает иллюзию "выбора", поскольку условия, в которых осуществляется, по крайней мере, "сознательная" (то есть в аберрациях "картины") часть выбора, и есть "объяснения".

"Объяснение" служит двум возможным целям: "почему что-то следует делать" (а также, "почему что-то можно делать") и "почему чего-то не следует делать" (а также, "почему что-то нельзя делать"). Таким образом, "объяснения" создают набор "за" и "против". Однако было бы ошибкой думать, что далее происходит суммация "объяснений" "за" и суммация "объяснений" "против", а дальше из одной суммы вычитается другая. Это не так, поскольку сами "объяснения" ничего не стоят, они лишь представляют и обслуживают соответствующие конфигурации элементов "схемы", поэтому даже самое логичное, самое выверенное и, как кажется, убедительное "объяснение" "за" может быть устранено абсолютно безосновательным "объяснением" "против". Иными словами, "вес" "объяснения" определяется не "объемом", а "материалом" "схемы"; с другой стороны, недостающий "объем" "объяснения" ("за" или "против") нетрудно и наверстать, аберрации "картины" вполне способны справиться с этой задачей в случае необходимости.

Когда же необходимые "схеме" (конфигурации ее элементов) "объяснения" (то есть аберрации "картины") созданы, то возникает иллюзия, что выбор человека сознателен, что он сделан в результате осознанного "анализа" обстоятельств, причин, предполагаемых последствий ("объяснение" "прогнозов") и с соблюдением необходимых условий ("объяснение" "требований"). И тут начинается новая игра: все действующие силы закамуфлированы, то есть переоделись и перевоплотились, разыгрывается своеобразный спектакль, где артисты выступают как герои пьесы. Сцены, акты и действия, будучи плодом воображения драматурга, предстают как реальные, таковыми, впрочем, совсем не являясь. Изменить эту игру можно, но только в рамках этой же игры, чего, разумеется, оказывается недостаточно для достижения психотерапевтического эффекта. Эту игру, впрочем, можно и отменить, вызвав на сцену "автора". Данную функцию и призвана выполнить "констатация".

Суть "констатации" и принципиальное отличие ее от "объяснения" заключается в том, что если вторая - это всегда связи (аберрации) означающих (что создает возможность установления причинно-следственных связей, рационализации, оценки и т.п.), то первая - это сами конкретные означающие, которым не предоставляется возможности вступить в какие-либо отношения с другими означающими [39]. В целом, задача достаточно проста: необходимо назвать все действующие элементы "схемы", редуцировать "невозможное", а также соблюдать точность в означивании; разумеется, все это можно сделать только с участием психотерапевта. При этом данный акт называния ("констатация") должен быть "чистым", то есть лишенным каких-либо аберраций означающих. Далее решение о действии принимается в соответствии с теми "констатациями", которые были установлены. По сути дела, это решение возникает в совершенно новых условиях, где устранены искажающие влияния "объяснений", и, кроме того, здесь не могут быть приняты заведомо абсурдные решения.

Диагностические возможности в случае "объяснений"

Речевое поведение, что уже не раз отмечалось, представляет собой совокупность "прогнозов", "требований" и "объяснений". Последние поддерживают "прогнозы" и "требования", а потому должны быть устранены, чтобы обеспечить возможность их редукции. Психотерапевт регулярно сталкивается с "объяснениями" пациента, начиная с того момента, когда тот предъявляет "жалобы". Собственно говоря, сами "жалобы", как правило, есть "объяснения", а потому задача психотерапевта - сразу же переводить их в формы "констатаций". Следующий этап всплеска "объяснений" пациента касается того, "почему" он "прав", а все остальные "не правы" (в том числе и психотерапевт, конечно). Когда же, с помощью перевода "объяснений" в "констатации", и этот этап оказывается преодолен, то пациент начинает "объяснять", почему он не может (или у него не получится, или даже нельзя) делать, жить, думать иначе, относиться к тем или иным событиям по-другому и т.д. Все эти "объяснения" порождены актуализацией "элементарных эмоций", поддерживающих беззаботное существование прежних дезадаптивных динамических стереотипов. Здесь на помощь психотерапевту снова приходят "констатации".

Когда же и этот демарш "объяснений" миновал, а перед пациентом альтернатива - адаптивного и дезадаптивного поведения, психотерапевт не спрашивает его, "почему", "надо" или "не надо", он спрашивает: "Хочешь или не хочешь?" - и этим ограничивается. В противном случае у пациента возникнут "объяснения", которые способны парализовать любую его целенаправленную активность. То, что сам пациент на этом этапе создает себе какие-то "объяснения", нельзя считать недопустимым, поскольку в данном случае "объяснения" служат ему для усиления тех тенденций (намерений), которые позволяют ему сформировать новый, адаптивный динамический стереотип по тому или иному вопросу. Впрочем, и здесь психотерапевту не следует нарушать основного правила - как можно меньше "объясняться". Задача состоит в том, чтобы из плоскости представлений (аберрации "картины") перевести психотерапевтический процесс в плоскость непосредственной, фактической деятельности ("схема"): навык действия должен быть отработан и закреплен в качестве динамического стереотипа. "Лишние" "объяснения" могут вытеснить действие, так что воз не сдвинется с места.

Все сказанное выше требует от психотерапевта адекватного различения "объяснений", "прогнозов" и "требований". При этом все "объяснения", которые могут быть скрыты, представать в самых разных формах, маскироваться, функционировать "по умолчанию", - непременно должны быть развернуты, означены как "объяснения" и редуцированы.

Под "объяснениями" Ф. Пёрлз понимал фразы, начинающиеся с "потому что", то есть "рационализации" и "оправдания", которые он относил ко "второму классу словесного продукта". Впрочем, сюда же следовало бы добавить еще и "оценку" (поскольку "оценка" не бывает "немотивированной", и даже простое: "А потому что так!" - это тоже "объяснение"), а также "обвинения" [40]. Формула любого "объяснения" - есть установление "причинно-следственных отношений" в соответствии с уже заданными параметрами (конфигурация элементов "схемы"). То есть последние уже в каком-то смысле содержат в себе "объяснение" себя, хотя это самое элементарное из возможных "объяснений", которое можно свести к формуле: "Мы есть, и вы вынуждены с этим считаться". Дальнейшая работа "картины" по созданию соответствующих "разумных" "объяснений" - есть лишь пустая формальность, которая, впрочем, таковой не осознается, в противном случае вряд ли бы кто-то тратил на нее силы.

Итак, для психотерапевтической работы наиболее существенны такие очевидные "объяснения", как "потому что", "рационализация", "оправдания", "оценки". К первым ("потому что") относятся собственно "объяснения" пациентами своих симптомов, неадекватных реакций, утверждений, взглядов, отношений, "комплексов", "проблем", "неудач", "отсутствие перспектив" (впрочем, равно как и наличие последних) и т. д. и т. п., то есть система обоснования своего дезадаптивного поведения. Необходимо признать, что чем непонятнее для пациента происходящее с ним, чем более его пугают симптомы и результаты дезадаптации, тем настойчивее он формирует "объяснительную" структуру, тем сильнее удерживает ее [41], поскольку последняя обеспечивает ощущение стабильности и понятности, предохраняет пациента от "разрывов" работы сознания ("картины") и фактических его действий, переживаний и т.п. (работа "схемы").

Здесь прослеживаются целые структуры "причинно-следственных отношений", зачастую связи между различными элементами этой структуры очевидно формальны, а в ряде случаев все вместе они представляют собой действительно жесткое образование. Так или иначе, но наличие этих "объяснений" закрепляет дезадаптивные динамические стереотипы "схемы" поддержкой соответствующих динамических стереотипов "картины", дезадаптивность которых далеко не всегда очевидна. С учетом же того, что "объяснения" (аберрации "картины") по большей части порождены под прямым давлением определенной конфигурации элементов "схемы", то очевидно, что развенчать их посредством "дискуссии" не представляется возможным; с этой целью КМ СПП и предлагает ряд "обходных" возможностей.

Понятие "рационализации" разработано в психоанализе [42] и рассматривается как "защитный механизм", обеспечивающий "блокировку осознания истинных мыслей, чувств и мотивов", как "бессознательное стремление индивида к рациональному обоснованию своих идей и поведения даже в тех случаях, когда они иррациональны" [43]. Психоаналитики утверждают, что этот процесс происходит без участия сознания пациента и продиктован необходимостью защитить себя от собственных же либидозных или деструктивных влечений. Интересно, что Б. Рассел, напротив, акцентировал внимание на том, что подобная рационализация может только внешне казаться бессознательной, тогда как на самом деле является плодом более или менее осознанных поведенческих тактик [44]. По всей видимости, и тот и другой механизм объяснения "рационализации" имеет право на существование.

Однако КМ СПП делает акцент на следующем феномене: очевидно, что человек нуждается в пояснении своих действий; будучи ребенком, он сопровождал свои действия словами ("эгоцентрическая речь"), теперь, в уже преображенной форме, он сопровождает их внутренней речью, причем часть этой внутренней речи он "слышит", а часть проскальзывает незамеченной ("автоматические мысли"). Таким образом, "рационализация" есть, по всей видимости, естественный механизм, создающий ощущение единства, связанности, последовательности всех своих действий у человека. Подобное ощущение связанности всех элементов своего существования необходимо человеку для своей ориентации в социальной среде, поскольку конституирует его как личность (то есть как субъекта социальных отношений). Однако же очевидно, что до уровня сознания "доходят" (представляются в нем) далеко не все подсознательные акты; более того, даже то, что "доходит", представляется в весьма искаженной форме; наконец, сама структура "картины", с одной стороны, предлагает этому "материалу" самые разнообразные варианты преломления, а с другой, весьма ограничивает его в возможности сохранить свое "лицо".

Таким образом, "рационализация" - есть "объяснение" не конкретных актов, а всего наличного поведения человека в целом. В этой связи правы и психоаналитики, которые считают, что это "объяснение" скрывает реальное положение дел (впрочем, каково реальное положение дел, остается вопросом, несмотря на заявления аналитиков). Также оправданны и суждения Б. Рассела, поскольку если какое-то действие человека противоречит его личностной идентификации, то очевидно, что он будет его рационализировать, чтобы не нарушать общей связи элементов своего существования, им установленной.

"Оправдания" и "обвинения" делают акцент на первой части "причинно-следственного отношения". Иными словами, когда "следствие" кажется очевидным, то "объяснение" используется, с тем, чтобы определить его "причину", при этом в случае "оправдания" эта причина обосновывается "объяснением" как должная, в случае же "обвинения" она обосновывается "объяснением" как недопустимая. Роль и той и другой формы при этом остается очевидной; обе они служат "объяснению" собственного поведения человека, однако при "оправдании" это "объяснение" служит защитно-оборонительной цели, при "обвинении" - защитно-наступательной.

Особого внимания из всех представленных феноменов "объяснения" заслуживает, конечно, "оценка". В целом, "оценка" есть "объяснение" "по умолчанию", и в данном случае индивидом "объясняется" правомерность его апперцептивного поведения. Собственно, результат апперцепции определяется функционированием динамического стереотипа, а не "личностью", однако допустить собственную несостоятельность в этом вопросе "личность", в свете соответствующих аберраций, не может. Потому "оценка" служит тому, чтобы "приписать" сознанию ("личности") его активную роль в апперцепции: "Это такое, потому что…". На самом же деле "это такое" благодаря соответствующим динамическим стереотипам, а что по этому поводу "думает" "личность", не играет равным счетом никакой роли. В "картине" результаты апперцепции подвергаются разработке, возникают аберрации ("объяснения"), которые усиливают и постулируют результат апперцепции в качестве "данности". "Плохое" и "хорошее", "правильное" и "неправильное", "достойное" и "недостойное" - все это и многое другое есть "оценка", то есть "объяснение", толкование факта: "Он такой, потому что…"

Психотерапевту следует уметь четко выделить "объяснение", различить его по данным формам. При этом нужно помнить, что предлагаемые пациентом "объяснения", как правило, не преследуют цели что-либо понять или хотя бы уяснить для самого себя. "Объяснения" - это речь, обращенная к другому (в данном случае к психотерапевту), оно "придумывается" для него. Как писал Л. Витгенштейн, "ты должен дать объяснение, которое будет принято. В этом вся суть объяснения" [45]. Зачастую эта тактика не осознается пациентом, но то, что пациент перед сеансом настоятельно продумывает, проигрывает, меняет и дополняет собственные "объяснения", приготавливаемые им для психотерапевта, свидетельствует об этом со всей очевидностью. Принимать "объяснения" пациента всерьез по крайней мере несерьезно. Хотя, разумеется, они должны быть внимательно выслушаны, для того чтобы, во-первых, у пациента не возникло ощущения, что он "не понят", поскольку его не дослушали, а во-вторых, чтобы четко знать все заготовленные пациентом аргументации, что крайне существенно, ведь, когда он, пытаясь сохранить свои прежние дезадаптивные динамические стереотипы, будет "тасовать" и "передергивать" факты, его всегда можно будет обратить к его же собственным "объяснениям".

Впрочем, с диагностической точки зрения важны не сами "объяснения" [46], но то, какие действия со стороны пациента они блокируют, а какие, напротив, "продюсируют". Если некое действие блокируется, следовательно, во-первых, оно есть, во-вторых, составляет для пациента "проблему", в-третьих, нуждается в реализации, или видоизменении, или интеграции в общую структуру его действий. Если некое действие "продюсируется", то следовательно, во-первых, по тем или иным причинам оно нуждается в поддержке, то есть или недостаточно выражено, или встречает на пути своей реализации некоторые сопротивления; во-вторых, данное "продюсируемое" действие имеет своего антагониста, которое, возможно, и является действительно желаемым; в-третьих, "продюсируемое" действие может оказаться и вовсе не желаемым, но возникшим по причине каких-то "третьих сил", эти "силы" должны быть выявлены и отведены в соответствующий контекст, а сами вызванные ими и "продюсируемые" "картиной" действия должны быть редуцированы.

Наконец, необходимо определить, насколько пациент способен "констатировать" фактическую данность, не включая ее в "причинно-следственные закономерности", то есть шаблоны, определяемые соответствующими динамическими стереотипами. То есть то, насколько он может дистанцироваться от собственного поведения, осуществлять поведение в отношении поведения. Здесь также следует обратить внимание на "локус контроля". "Интерналы" и "экстерналы", как известно, различаются по способам интерпретации разных социальных ситуаций, в частности по способам получения информации и по механизмам их казуального объяснения. "Интерналы" более активно ищут информацию и обычно более осведомлены о ситуации, чем "экстерналы". В одной и той же ситуации "интерналы" атрибутируют большую ответственность индивидам, участвующим в этой ситуации. "Интерналы" в большей степени избегают ситуационных объяснений поведения, чем "экстерналы" [47].

3.2 Антидепрессивная психотерапевтическая техника и ее усовершенствование

Концептуальная модель системной поведенческой психотерапии рассматривает депрессию как своего рода защитный механизм, способный снизить или маскировать проявление "элементарной эмоции" страха (или "тревоги") при нарушении динамического стереотипа. Депрессия позволяет, если так можно выразиться, сгладить остроту тревожного переживания, с одной стороны, и обеспечить функционирование психического по динамическому стереотипу пассивной реакции на тревожащие пациента условия существования, с другой. С помощью "объяснений" этот динамический стереотип обретает и форму, и вес. Данным вопросом особенно занимался А. Бек, описывая феномен "автоматических мыслей" при депрессии, которые, по сути, "объясняют" пассивную установку "схемы". Для решения этой задачи предлагается следующая последовательность действий.

1) Прежде всего психотерапевт должен убедиться в том, что предъявляемая пациентом депрессия является настоящей, а не надуманной и психотической.

2) Далее пациенту разъясняется, что во время "депрессивных эпизодов" одолевающие его мысли могут быть классифицированы на три группы: "мысли о себе", "мысли о настоящем" и "мысли о будущем".

3) После этого пациент должен усвоить: эти столь мучительные для него мысли, хотя и возникают, кажется, автоматически, на самом деле - есть процесс его мышления, которым он вполне может управлять, если сможет преодолеть сопротивление тех "элементарных эмоций", которые охраняют данный динамический стереотип. Для этой цели пациенту выдается следующий бланк.

- В графу "мысли о себе" пациент записывает те свои суждения, которые касаются его собственной "неполноценности", "несостоятельности", "неудачливости". Все эти высказывания воспринимаются как весьма серьезные аргументы.

- В графу "мысли о настоящем" вносятся те суждения, которыми пациент характеризует наличную ситуацию, "объясняя" таким образом, "почему" "все плохо".

- В графу "мысли о будущем" вносятся те суждения пациента, которые определяют кажущиеся ему из его состояния "перспективы".

4) Данные таблицы анализируются пациентом совместно с психотерапевтом. В строке "Итого" под "мыслями о будущем" выставляется "ноль", поскольку речь идет о "прогнозах", а будущего пациент не знает. Далее анализируются "мысли о настоящем", и поскольку каждая из них сопровождается словами "все", "абсолютно" и т.п. ("катастрофизация"), они дезактуализируются констатацией фактической реальности, где, разумеется, "абсолютно все" не может быть "плохо". Таким образом, в соответствующей строке "Итого" также выставляется "ноль". Наконец, необходимо перейти к анализу содержания графы "мысли о себе". Здесь целесообразно использовать усиленный вариант психического механизма "отречения в речи", для этого пациент должен представить себе какого-нибудь человека, от которого он бы никогда в жизни не принял подобных "обвинений". Далее эти обвинения вкладываются этому "персонажу" в уста, после чего пациент с радостью поставит "ноль" в соответствующей части строки "Итого".

Предлагается усовершенствовать эту психотерапевтическую технику для случаев, в которых пациентом психотерапевта является верующий человек. Для этого предлагаю в упомянутый бланк добавить графу "мысли о Боге". В нее пациент записывает те свои суждения, которыми он описывает свои отношения с Богом. В депрессии человек может воспринимать Бога, как карающего Судью. Он может считать себя оставленным, покинутым и забытым Богом. В таких случаях психотерапевт должен разъяснить пациенту, что Бог всегда помнит о каждом из своих чад, что Он является любящим Отцом всего рода человеческого. И что Он любит и этого человека (пациента). Таким образом, в соответствующей строке "Итого" новой графы также выставляется "ноль".

Заключение

В настоящем исследовании были получены следующие результаты:

o Описан феномен депрессии и рассмотрены теории, его описывающие (психоаналитическая, поведенческая, когнитивная, гуманистическая). Показано их недостаточно полное понимание сущности депрессии

o Проанализирована классификация депрессии, прояснена ее природа

o Показана связь депрессии с переживаемым стрессом и состоянием выученной беспомощности. Доказано, что депрессия может являться следствием хронического стресса, а состояние беспомощности является своеобразной защитной реакцией от травмирующих факторов стресса

o Обозначены возможности системного подхода для организации противодействия депрессии, а именно представлена концептуальная модель системной поведенческой психотерапии и аргументирована ее наибольшая эффективность

o Выделены и описаны "объясняющие" способы снятия депрессивного синдрома у сотрудников, а именно представлена антидепрессивная психотерапевтическая техника и обоснована ее необходимость

o Рассмотрены возможности использования названных выше подходов для особой группы сотрудников - верующих. Доказана наибольшая эффективность предложенной психотерапевтической техники, предложено ее усовершенствование для верующих сотрудников

Таким образом, сотрудники различных учреждений, используя результаты этой работы, получают инструмент понимания своего состояния и лучшие возможности для саморегуляции.

Организационные психологи, опираясь на эти же результаты, получают возможность предотвращать депрессию, как деструктивный фактор организационного климата, учитывая специфику подхода к верующим сотрудникам.

Данная проблематика является очень перспективной для дальнейших исследований. Это продиктовано как ее недостаточной разработанностью, так и ростом все большего количества интернациональных организаций, в которых есть сотрудники разных вероисповеданий, что накладывает свой специфический отпечаток на организационный климат.

Список использованных источников

1. Павлов И.П. Полное собрание трудов. Т. III. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведение) животных - условные рефлексы. - М., Л., 1949.

2. Лоренц К. Агрессия (так называемое "зло"). Пер. с нем. - М.: Издательская группа "Прогресс", "Универс", 1994.

3. Селье Г. Стресс без дистресса / Пер. с англ. - М.: Прогресс, 1982.

4. Выготский Л.С. Мышление и речь. Психологические исследования. - М.: "Лабиринт", 1996.

5. Лакан Ж. Функция и поле речи и языка в психоанализе. Пер. с франц. / Перевод А.К. Черноглазова. - М.: Издательство "Гнозис", 1995.

6. Курпатов А.В. Психологический механизм и психотерапевтическая техника "переозначивания" // Психическое здоровье. Санкт-Петербург-2000: Материалы конференции, 20-21 апреля 2000 г. - СПб.: Изд-во СПбГТУ, 2000. С. 97-101.

7. Ухтомский А.А. Доминанта. - М., Л., 1966.

8. Курпатов А.В., Аверьянов Г.Г., Ковпак Д.В. Психотерапевтическая диагностика депрессии // III Клинические Павловские чтения: Сборник работ. Выпуск третий. "Депрессия" / Под общей редакцией А.В. Курпатова. - СПб.: Человек, 2001.С. 12-16.

9. Abraham К. notes on the psycho-analytical investigation and treatment of manic-depressive insanity and allied conditions. - In: W. Gaylin (Ed.). The meaning of despair. New York, Science House, 1968.

10. Ratio S. psychodynamics of depression from the etiologic point of view. - In: W. Gaylin (Ed.). The meaning of despair. New York, Science House, 1968.

11. Seligman M.E.P., Maier S.F. & Greer J. the alleviation of learned helplessness in the dog. - Journal of Abnormal and Social Psychology, 1968, 73, 256--262.

12. Klinger E. consequences of commitment to and disengagement from incentives. - psychological Review, 1975, 82, 1-25.

13. Klerman G. depression and adaption. - in: r. fridman & m. katz (eds.). the psychology of depression: Contemporary theory and research. Washington, Winston and Sons, 1974.

14. Forster C.B. a functional analysis of depression. - american psychologist, 1972, 28, 857--871.

15. Beck A.T. cognitive therapy and emotional disorders. - New York: International University Press, 1976.

16. Kelly G. the psychology of personal constructs (vols. 1 and 2). new york: norton, 1955. P. 8.

17. Курпатов А.В., Ковпак Д.В. Концептуально-теоретический базис системной поведенческой психотерапии: наука о поведении в трудах И.М. Сеченова, И.П. Павлова, А.А. Ухтомского и Л.С. Выготского // Клинические Павловские чтения: Сборник работ. Выпуск первый. - СПб.: Издательство "Петрополис", 2000. С. 8--11.

18. Курпатов А.В. Концептуальная модель системной поведенческой психотерапии: поведение и его аспекты // Клинические Павловские чтения: Сборник работ. Выпуск первый. - СПб.: Издательство "Петрополис", 2000. С. 13--16.

19. Курпатов А.В., Ковпак Д.В. Системная поведенческая психотерапия в условиях стационарного лечения // Психическое здоровье. Санкт-Петербург-2000: Материалы конференции, 20-21 апреля 2000 г. - СПб.: Изд-во СПбГТУ, 2000. С. 86-89.

20. Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. / Пер. с франц. и англ.; сост., ком., ред. перевода В.А. Лукова, Вл.А. Лукова. - М.: "Педагогика-Пресс", 1999. С. 118.

21. Kelly G. The psychology of personal constructs (Vols. 1 and 2). - New York: Norton, 1955. P. 8-9.

22. Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только. / Пер. с фр. Г.А. Михалкович. - Мн.: "Современный литератор", 1999. С. 832.

23. Джеймс У. Воля к вере. / Пер. с англ. / Сост. Л.В. Блинников, А.П. Поляков. - М.: "Республика", 1997. С. 372.

24. Ланин Д.А. Витгенштейн и вопрос о реальности языка. // Метафизические исследования. Выпуск 11. Язык. - СПб.: Издательство "Алетейя", 1999. С. 57.

25. Делез Ж. Различие и повторение. - СПб.: ТОО ТК "Петрополис", 1998. С. 316.

26. Рорти Р. Философия и зеркало природы. - Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1997. С. 279.

27. Рикер П. Конфликт интерпретаций. Очерки о герменевтике. - М.: "Academia-Центр", "Медиум", 1995. C. 416.

28. Выготский Л.С. Психология развития как феномен культуры. / Под ред. М.Г. Ярошевского. / Вступ. ст. М.Г. Ярошевского. - М.: Издательство "Институт практической психологии", Воронеж: НПО "МОДЭК", 1996. С. 36.

29. Райл Г. Понятие сознания. / Пер. с англ. - М.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 1999. С. 35.

30. Эйнштейн А. Творческая автобиография. // Виккерт Й. Альберт Эйнштейн сам свидетельствующий о себе и о своей жизни. / Пер. с нем. - Челябинск: "Урал LTD", 1999. С. 299.

31. Павлов И.П. Полное собрание трудов. III том. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведение) животных - условные рефлексы. - М., Л., 1949. С. 490.

32. Выготский Л.С. Психология развития как феномен культуры. / Под ред. М.Г. Ярошевского. / Вступ. ст. М.Г. Ярошевского. - М.: Издательство "Институт практической психологии", Воронеж: НПО "МОДЭК", 1996. С. 253.

33. Пёрлз Ф. Гештальт - семинары. Гештальттерапия дословно. / Пер. с англ. - М.: Институт общегуманитарных исследований, 1998. С. 46-47.

34. Дубров А.П., Пушкин В.Н. Парапсихология и современное естествознание. - М.: СП "Соваминко", 1989. C. 280.

35. Выготский Л.С. Психология развития как феномен культуры. / Под ред. М.Г. Ярошевского. / Вступ. ст. М.Г. Ярошевского. - М.: Издательство "Институт практической психологии", Воронеж: НПО "МОДЭК", 1996. С. 369-370.

36. Витгенштейн Л. Лекции и беседы об эстетике, психологии и религии. / Перев. с англ. В.П. Руднева. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. С.

37. Витгенштейн Л. Голубая книга. / Перев. с англ. В.П. Руднева. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. С. 30.

38. Гальперин П.Я. Психология как объективная наука. / Под ред. И.А. Подольского. / Вступ. ст. А.И. Подольского. - М.: Издательство "Институт практической психологии", Воронеж: НПО "МОДЭК", 1998. С. 154.

39. Айви А.Е., Айви М.Б., Саймэк-Даунинг Л. Психологические консультирование и психотерапия. Методы, теории и техники: практическое руководство. - М., 1999. С. 273.

40. Пёрлз Ф. Гештальт-семинары. Гештальттерапия до-словно. / Пер. с англ. - М.: Институт общегуманитарных исследований, 1998. С. 46.

41. Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. - М.: "Наука", 1989. С. 342.

42. Райкрофт Ч. Критический словарь психоанализа. / Пер. с англ. Л.В. Топоровой, С.В. Воронина и И.Н. Гвоздева под ред. С.М. Черкасова. - СПб.: Восточно-Европейский институт психоанализа, 1995. С. 159.

43. Овчаренко В.И. Психоаналитический глоссарий. - Мн.: Высш. шк., 1994. С. 210.

44. Рассел Б. Философский словарь разума, материи и морали. / Пер. с англ. - К.: Port-Royal, 1996. С. 235.

45. Витгенштейн Л. Лекции и беседы об эстетике, психологии и религии. / Перев. с англ. В.П. Руднева. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. С. 29.

46. Kelly G. The psychology of personal constructs (Vols. 1 and 2). - New York: Norton, 1955. P. 55.

47. Лучшие психологические тесты. / Пер. с англ., состав. Е.А. Дружининой. - Харьков, 1994. С. 87.

Размещено на Allbest.ru