В данном произведении И.М. Сеченов утверждает свой тезис о том, что все внешние проявления мозговой деятельности могут быть сведены на мышечное движение. (Смеется ли ребенок при виде игрушки, улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге - везде окончательным фактом является мышечное движение).

Это произведение И.М. Сеченова является вводной частью в его, так называемую, теорию. Именно в ней он делит по происхождению все мышечные движения на две группы - невольные и произвольные, именно им он посвятит свои последующие главы, где он даст им более полный и точный анализ.

НЕВОЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ

Три вида невольных движений:

1) Рефлексы (в тесном смысле) на обезглавленных животных, движения у человека во время сна и при условиях, когда его головной мозг, как говорят, не действует

2) Невольные движения, где конец акта ослаблен против начала его более или менее сильно-задержанные невольные движения

3) Невольные движения с усиленным концом - испуг, элементарные чувственные наслаждения. - Случаи, где вмешательство психического момента в рефлекс не изменяет природы последнего. - Сомнамбулизм, опьянение, горячечный бред и пр.

Основная теоретическая часть по теме невольных движений доказывается И.М. Сеченовым через примеры экспериментов на обезглавленной лягушке.

Невольные движения И. М Сеченов описывает как простейший механизм: от кожи к спинному мозгу тянутся чувствующие нервные нити, а из спинного мозга выходят к мышцам нервы движения; в самом же спинном мозгу обоего рода нервы связываются между собою при посредстве так называемых нервных клеток. Благодаря этой связи происходят отраженные движения - возбуждение чувствующего нерва отражается на движущем.

Далее раскрывается машинность спинного мозга: спинной мозг без головного всегда производит движения, если раздражается чувствующий нерв.

Но и головной мозг может действовать по принципу машины. И.М. Сеченов приводит в пример нервную даму, которая вздрагивает от ударов кулака по столу при определенной силе удара. Со временем она вздрагивать перестает. При увеличении силы удара опять вздрагивает, а при его повторении - перестает. В этом явлении проявляется детерминированность поведения, которую И.М. Сеченов формулирует в закон: если возбуждение чувствующего нерва сильнее того, какое ему когда-либо случалось выдерживать, то оно при всевозможных условиях вызывает роковым образом отраженны, т.е. невольные движения.

Но при этом если человек подготовлен к внешнему воздействию, то независимо от окончательного эффекта, в нем всегда родится противодействие этому влиянию. Это происходит благодаря функционированию головного мозга.

Кроме того головной мозг регулирует отношение между силой раздражения и его эффектом.

При внезапности действия раздражителя у человека возникает испуг. Высшая степень испуга - обморок и окаменелость. Эти явления родственны. Обморок происходит вследствие отражения с чувствующего нерва на бродящий. Возбужденный, тот ослабляет или даже приостанавливает биение сердца. Окаменелость выражается обыкновенно усиленным и продолжительным сокращением мышц лица и некоторых из других мышц туловища.

сеченов рефлекс головной мозг

Потом Сеченов плавно переходит к раскрытию сочетания деятельности отдельных отражательных элементов в сложное отраженное действие.

Он логически выводит так называемую необходимость: вне межклеточной связи нельзя было бы объяснить способа происхождения даже самого элементарного рефлекса.

Но сочетаются ли все отражательные элементы тела равномерно между собой?

Ответ: все тело животного можно разделить на 4 главных отражательных группы: головную - кожи и мышцы головы с их отражательной связью, туловищную - кожу и мышцы туловища с их нервной связью, группу верхних конечностей и такую же группу нижних. Каждая группа отделена от прочих и может действовать самостоятельно, но в то же время она связана со всеми остальными.

Механизм группирования отражательных элементов заключается:

1. Вообще в сочетании нервных клеток между собою отростками

2. В связи некоторых отражательных элементов, из общей суммы их в теле, с изолированными от прочих центральными механизмами в продолговатом мозгу (а может быть и в др. частях головного мозга).

Главнейшие характеры невольных движений:

1. Движение происходит быстро вслед за чувственным раздражением.

2. И то и другое более или менее соответствуют друг другу.

3. Невольные движения всегда целесообразны. Они направлены на выживание (в некоторых из случаев целесообразность доведена до такой степени, что движение перестает казаться наблюдателю автоматичным и начинает принимать характер разумного).

Рассмотрим такое сложное поведение человека, как пьяное состояние и поведение лунатика. При анализе данных примеров получаем:

1. Невольные движения могут сочетаться с движениями, вытекающими из определенных психических представлений

2. Невольные движения могут представлять целый ряд актов

3. Бывают случаи невольного движения, где присутствие чувственного возбуждения, начало всякого рефлекса, хотя и понимается, но не может быть определено с ясностью.

Так у лунатика эквилибристика невольное движение может сочетаться с ходьбой, - актом, вытекающим из какого-нибудь психического представления, с движением неинстинктивным.

Все движения по механизму своего происхождения всегда невольны, если происходят без участия рассуждающей способности.

Этим и исчерпывается сфера невольных движений.

Если в статье "ВПЕЧАТЛЕНИЯ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ" Сеченов нашел сходство в впечатлении и действительности лишь для отдельных черт, выхваченных из цельного впечатления, то в данной статье Сеченов ведет этот вопрос дальше и говорит вообще о тех связях или отношениях между звеньями (или фазами) цельного впечатления, которыми определяется его внутренний смысл, о тех связях, благодаря которым цельное впечатление превращается в чувственную мысль и, будучи облачено в слово, дает общеизвестные трехчленные предложения, состоящие из подлежащего, сказуемого и связки. Но если первое и второе действительно реально, то о реальности третьего компонента говорить трудно.

Сеченов формирует ключевой вопрос: в какой мере чувствуемые нами связи и отношения между внешними предметами представляют сколок с действительности, и насколько они суть продукты чувственной организации человека и навязаны умом его внешнему миру.

Человеку присущи такие свойства, как умение обособлять предметы в пространстве, т.е. ясно различать раздельность предметов и умение обособлять явления в пространстве и времени, т.е. различать перемены в положении и состоянии тел.

Затем идет различение предметов по постоянным и характерным приметам, по которым предметы узнаются и отличаются друг от друга.

Уже в раннем детском возрасте происходит группировка предметов в одну категорию по сходству (яблоня, груша, слива, береза - все это деревья), кроме того ребенка волнуют причины происходящих явлений.

Наука повторяет эти процессы познания по аналогии с ребенком. Разница лишь в том, что ребенок пользуется только природными чувствами, а наука пускает в ход целый арсенал искусственных средств анализа.

Но обособление - это чувство предмета замкнутого в границу. Но границы тел узнаются только зрением и осязанием; значит, пространственное обособление земных предметов есть результат исключительно зрительных или осязательных (или обоих вместе) актов, и, насколько последние передают контуры предметов сходно с действительностью, настолько чувственное обособление соответствует реальному.

Получается, что чувствуемая и мыслимая нами раздельность предметов в пространстве навязана нашему уму извне. А чувствуемое нами движение всегда реально - и оба они сходны друг с другом. Значит все чувствуемые нами перемещения предметов в пространстве суть реальности, и все атрибуты движения навязаны нашему чувству извне.

Измерение пути и времени перемещения служит во всех случаях тренированное мышечное чувство, сопровождающее передвижения глаз. Но есть еще один измеритель времени - слух. Но как видно из наблюдений, слух приспособлен к улавливанию коротких колебаний. Поэтому для нашего слуха обособленное звуковое явление есть тот звуковой минимум, которым характеризуется звучание данного предмета (шипение змеи, жужжание насекомого)

Если же в опровержение предположить, что на самом деле звуки не колеблются - длятся долго, без переходов - то природа сама же отвергнет данную мысль: барабанная перепонка колеблется, передавая колебания звуков, а с тех пор, как устроен телефон и фонограф, вопрос этот разрешен вполне.

Сходство же между звуком и производящим его внешним движением хотя и касается всех сторон последнего как периодического колебания, именно продолжительность движения, силы и частоты колебаний, но не сходство в строгом смысле слова, а есть лишь параллельность или соответствие. Слышимый звук может быть сходен только со звуком же, не с движением, тогда как в зрительной области видимая форма походит на действительную.

Сеченов считает, что само различие предметов проходит в бессознательных тайниках памяти, где и происходит сравнение свойств предметов с уже имеющимся опытом индивида.

Каким же образом из разъединения признаков в предмете вытекает предметная мысль? - как, в сущности, описываются предметы ландшафта? - слева от зрителя стоит гора, под горой - река, вдалеке - мост, справа от речки - церковь. Как же это делается? В дело замешано особенное устройство глазной сетчатки, заставляющее человека двигать глазами, с целью видеть предметы не только в общих очертаниях, но и детально.

Если раскрыть книгу и устремить совершенно неподвижно оба глаза на середину какого-нибудь слова, состоящего из 10 букв, то ясно мы увидим не больше 5 букв; и это потому, что образ их занимает тогда на сетчатке все пространство ясного видения форм, называемое желтым пятном. Однако рядом с этим глаза видят всю печатную страницу и только не могут различить деталей. С далеким ландшафтом та же история, только теперь предмет в несколько сажен может дать образ, умещающийся при протяжении желтого пятна. По этой причине ясно видимые детали близких предметов занимают доли вершков, а подробности далекого предмета - сажени или десятки сажен.

Благодаря этому свойству человек учится распознавать мышечным чувством глаза топографические понятия (вверху, внизу, справа, слева).

Лет сорок тому назад люди знали, что внешние предметы рисуются на сетчатке в извращенном виде, но не могли понять, отчего же мы видим предметы прямо, не головой вниз. Теперь недоумений на этот счет нет. Верхом мы называем ту часть предмета, для прикасания к которой поднимаем руку вверх и для ясного видения которой поднимаем глаза в том же направлении. Но глазные яблоки, имея шарообразную форму, двигаются в своих гнездах, как шары около центров. Поэтому в то время, как передняя поверхность глаза двигается вверх, задняя, с прикрепленной к ней сетчаткой опускается вниз.

Теперь представим себе, что перед глазом О стоит предмет АВ, образ которого ab на сетчатке не умещается на желтом пятне cd.

Чтобы ясно видеть точку А, нужно поставить глаз так, чтобы середина желтого пятна пришлась в точку а, т.е. чтобы желтое пятно встало против точки А. но для этого человек должен опустить заднюю поверхность глазного яблока с сетчаткой вниз, а переднюю поднять вверх. Опускания задней половины мы не видим, а поднимание передней чувствуем на себе и видим на других. От которого же из этих направлений заимствовать имя движению, как не от видимого передвижения передней поверхности?

Клички даются ведь обыкновенно только тому, что мы видим или чувствуем. Оттого и говорят, что, смотря на А, мы смотрим вверх, смотря на В - вниз.

Итак, насколько топографический анализ зрительных картин может быть сведен на ряд попарных сопоставлений предметов по их положению, все три элемента предметной мысли даны различным движением глаз наблюдателя, обведение контуров дает подлежащее и сказуемое, а переход глаз с одного предмета на другой - связку или отношение между ними.

Для отличия одного предмет от другого иногда достаточно одного контура, но чаще всего для этого необходима совокупность свойств. Так чтоб отличить апельсин от другой вещи нам достаточно трех свойств: форма, цвет и запах (хотя у него этих свойств гораздо больше. Этот процесс также проходит в тайниках памяти, вне сознания, т.е. без всякого участия ума и воли.

Итак, хотя все акты узнавания предметов представляют результаты очень сложной переработки повторяющихся внешних воздействий, но в них нет никаких признаков извращения реальных впечатлений. Обособление некоторых признаков в примету не есть плод намеренного умственного анализа, а результат бессознательно действующих механизмов памяти.

Итак, сравнение происходит без сознания, без воли. Оно осмыслено, если утверждаемое в трехчленном предложении сходство кажется нашему чувству таковым. Аксиома, лежащая в основе житейского и научного познания внешнего мира, гласит следующее:

Каковы бы ни были внешние предметы сами по себе, независимо от нашего сознания, - пусть наши впечатления от них будут лишь условными знаками, - во всяком случае, чувствуемому нами сходству и различию знаков соответствует сходство и различие действительное.

Последнюю категорию умственных сопоставлений представляет причинная зависимость.

Сеченов в пример приводит мальчика, бросившего камень в прохожего. Причиной он выводит - свойство родителей, эффектом ее - уличную жизнь мальчика с ее дурными эффектами, эффект тот и есть в то же время причина, почему мальчик бросил камень.

В предметном мире нет никакой причинной связи между факторами явлений, а есть лишь взаимодействие, совершающееся всегда в пространстве и времени.

Окончательным выводом Сеченова является тезис, что все элементы предметной мысли, насколько она касается чувствуемых нами предметных связей и отношений в пространстве и времени, соответствует действительность.

О предметном мышлении с физиологической точки зрения