Образ рая в монастырских садах

Размещено на http://www.allbest.ru/

Российская академия живописи, ваяния и зодчества Ильи Глазунова

Факультет Архитектуры

Кафедра Архитектурного проектирования

Реферат

Образ рая в монастырских садах

Выполнил

Казакова С.С.

Руководитель

Большаков В.И.

Москва, 2014



Содержание

сад рай монастырь зодчество

Введение

1. Развитие и характеристика монастырских садов Средневековой Европы

2. Развитие и характеристика монастырских садов на Руси

Заключение

Список литературы



Введение

Образ сада встречается в мифах, легендах, философских трактатах, в поэзии, и, конечно, в изобразительном искусстве.

В своем первом и главном значении образ сада воплощает образ созданного богом рая, ограниченного и отделенного от окружающего, недружелюбного человеку пространства.

"Рай (от греческого парадиз - сад, парк, отовсюду огороженное место) - в христианских представлениях место вечного блаженства, обещанное праведникам в будущей жизни".

При этом возникающий в идеале, т.е. в садово-парковом идеале, эстетический объект оказывается такого рода произведением, которое намного превосходит своими масштабами любые, самые монументальные артефакты. В нем более конкретно, чем в любом ином виде пластических искусств мы имеем дело не только с бытием или только с искусством, а с "событием", представляющим собою "действительность особого, чисто эстетического порядка".

Древнейшие сады находились целиком в сфере магически-хозяйственной практики. Они, так же как и постоянно совпадавший с ними топос рая, продолжали мифологию божественного Творения, будучи ее прямым отражением.

Всякий первобытный сад был, гео- и космогностичен, заключая в себе целостную систему мироздания и будучи в этом смысле абсолютным, символически-всеохватным садом, причем и в малых, и в больших своих вариантах.

Изначально, однако же, практика преобладала над весельем, последнее же определялось ритуально-практически, в виде сезонных праздников, призванных помогать природному плодородию или опять-таки "продолжать" Творение. Обрядами ведали старейшины и шаманы, которые и имели верховное право доступа в образцовые сады, где произрастало все наиболее ценное с магической и медицинской точек зрения. Такого рода волшебные участки скрывались в труднодоступных местах и тщательно сберегались от чужаков. Границами служили камни, пещеры, особо почитаемые деревья, специально посаженные или выросшие сами собою, либо целые сооружения вроде древнейших лабиринтов, менгиров и искусственных "мировых гор", т.е. насыпных или террасированных холмов, на которых воздвигали сакральные знаки. В результате образовывались своего рода геокосмические "парки", сердцевиной которых пребывали хозяйственно-магические садики и культовые площадки.

Эпоха древних цивилизаций со своими правителями разработала для сада надежные, архитектонические типы. Одним (и, скорее всего, древнейшим) из такого рода царских ландшафтов был охотничий заказник. Тот самый заказник, что типологически и обусловил изначальный смысл древнеиранского слова "пайридеза", ставшего затем греческим "парадизом" и древнееврейским "пардесом". Цари утверждали здесь свое верховное, в прямом смысле божественное достоинство, одолевая львов и прочих зверей в огражденных зонах.

Вторым типом был дворцово-храмовый сад. Планы этих ансамблей, с прямоугольными структурами, нанизанными на единую ось, составлялись в первую очередь с ритуальным расчетом.

Совершенно особый, "небесный" статус растительности особенно четко выявился в месопотамских "висячих", архитектурно-террасных садах, верхний из которых располагался на самой вершине искусственной горы-зиккурата. Висячие сады, в том числе знаменитые сады Семирамиды, увенчивали собою, по сути, не просто насыпной холм, а "мировую гору", предметно соединяющую земное с небесным.

В Древней Греции культ первозданной природы не исчез, и распространение получили сакральные рощи. Причем эти рощи не слишком сильно отличались от рощ чисто природных. Ведь "божественными", связанными с определенным богом, постоянно считались не столько малые садовые ячейки, сколько целые ландшафтные домены.

В Древнем Риме распространяются сады в богатых поместьях. Природно-художественная роскошь, оставаясь элитарной, обретает, тем не менее, характер общественной моды. Рай, таким образом, умножается, что вроде бы противоречит его исконной сакральности, однако древнеримский сад претендует на статус святилища особого, поэтико-философского рода.

Сад воспринимается уже как наилучшее место для интеллектуальных "занятий души". Интересно отметить, что Вилла папирусов в Геркулануме (I в. до н.э.), одна из великолепнейших римских усадеб связана с именем философа-эпикурейца Филодема Гадарского, сообщающего в одной из своих эпиграмм о том, как он любил взирать здесь на море с обрывистой высоты.

По сути дела Античность, прежде всего римская, лишь первично предварила то преображение природы, которое свершилось уже в ранненовоевропейские века.

Сугубо увеселительные ландшафты исчезли сравнительно быстро. Истоки средневековой нетерпимости к ним лежат в библейском монотеизме, крайне враждебном ко всякого рода природным культам. Священные "дубравы" безоговорочно осуждаются, в том числе в словах о сынах Израилевых, которые стали делать "дела неугодные Господу", поставив "у себя статуи и изображения Астарт на всяком высоком холме и под всяким тенистым деревом" (4Цар. 17: 9-Ю).

Иные же, благие сады из религиозных текстов выходят из круга земных, эмпирических времен, представая великим обетованием.

И чем выше становился уровень святости, тем упорнее от различных зрелищ заслонялись, уходя в пустыню и вглубь земли, как Макарий Египетский, который уединился в пустыне, а затем, ради еще большего самоограничения, в ископанной им пещере, куда из кельи вел лаз длиною полстадии (ок. 60 м). Именно пустыня осознавалась первохристианскими святыми как "духовный рай", и ее образ являлся им во всяком ландшафте, избранном для аскетического уединения.

Все же о полном уничтожении садов, - в их духовно-созерцательном, а не чисто хозяйственном (и в этом статусе вечном) качестве, - говорить не приходится. Они, по сути дела, распались на две части, одну из которых, "греховно-языческую", следовало беспощадно искоренять, а другую, незримо-прообразовательную, указывающую на начальный, еще не тронутый Грехопадением Эдем и финальное Царство Божие, сохранять или, точнее, создавать заново.



1. Развитие и характеристика монастырских садов Средневековой Европы

Средневековье видело в искусстве второе Откровение, обнаруживающее в мудрости, с которой устроен мир, ритм, гармонию. Все в мире имело в той или иной мере многозначный символический или аллегорический смысл. Если мир -- второе Откровение, то сад же -- это микромир, подобно тому, как микромиром являлись и многие книги. Поэтому сад часто в Средние века уподобляется книге, а книги (особенно сборники) часто называются "садами": "Вертоградами", "Лимонисами" или "Лимонарями", "Садами заключенными" (hortus conclusus) и пр. Сад следует читать как книгу, извлекая из него пользу и наставление.

Сад на Западе был частью дома, монастыря. Он родился из античного атриума -- "бескрышной комнаты", двора для жизни в нем.

Ортодоксально-церковный сад сперва какими-то особыми изысками не отличался. Аскетическая пустыня (или, в северных широтах, чаща) над чувственным "раем сладости" неизменно доминировала, сама будучи раем безвидным и неэмпирическим.

Античный философский сад в идеале делал человека богоподобным, даже богоравным, тем самым исполняя обещание Эпикура ("буде­те жить как боги среди людей"). Теперь же богоподобие, прообразовательно возвещенное Христом и апостолами, стало целью церковной литургии, сосредоточеннои архитектурно, в храме, где природные символы, пусть даже крайне существенные для религиозного вдохновения, играли все же второстепенную роль. Безусловное взаимодействие природы и зодчества в древности сменилось в Средние века неограниченным господством архитектуры. И прежде всего, архитектуры церковной. Даже библейские ландшафты начинали притягивать паломников лишь после того как в них возводились храмы. Поэтому всякий райский или, точнее, потенциально-райский локус обязательно вписывался не только в ограду, но и в солидные стены или, по крайней мере, сбоку к ним примыкал. Пусть огороды пустынников возникали на лоне дикой природы, как окультуренные оазисы или, в северных широтах, как сады-в-лесу, все равно классический средневековый сад неизменно развивался как органическая часть монастырского комплекса. Указывая на внутренние добродетели, он сам, в прямом и переносном, символическом смысле, находился внутри церкви.

В западноевропейских средневековых монастырях монастырский дворик стал помещением монастыря для благочестивых размышлений и молитвы. Как правило, монастырские дворы, заключенные в прямоугольник монастырских строений, примыкали к южной стороне церкви. Монастырский двор, обычно квадратный, делился узкими дорожками крестообразно на четыре квадратные части (напоминавшими о четырех райских реках и о Кресте Христовом.). В центре на пересечении дорожек сооружался колодец, фонтан, небольшой водоем для водяных растений и поливки сада, умывания или питья воды. Часто устраивался и небольшой пруд, где разводилась рыба для постных дней. Этот небольшой сад во дворе монастыря имел обычно невысокие деревья -- фруктовые или декоративные и цветы. Однако фруктовые сады, аптекарские огороды и огороды для кухни устраивались обычно за пределами монастырских стен. Фруктовый сад часто заключал в себе и монастырское кладбище. Аптекарский же огород располагался вблизи монастырской больницы или богадельни.

В аптекарском огороде выращивались и растения, которые могли дать красители для иллюминации рукописей. Насколько большое внимание уделялось в Средние века садам и цветам, свидетельствует рескрипт 812 г., которым Карл Великий рас­ порядился о тех цветах, которые необходимо сажать в его садах. В этот рескрипт было включено около 60 названий различных цветов и орнаментальных растений. Этот список Карла Великого переписывался и распространялся затем по монастырям всей Европы. Сады культивировали даже нищенствующие ордена. Францисканцы, например, до 1237 г. по своему уставу не имели права владеть землей, за исключением участка при монастыре, который нельзя было использовать иначе как под сад. Другие ордена специально занимались садоводством и огородничеством и славились этим.

Чисто декоративным монастырским садом был "вертоград", восходящий к античному "cavum aedium". "Вертоград" единственный из средневековых садов композиционно был связан с окружающими его монастырскими постройками. Вписанный в четырехугольник монастырских галерей, он был окружен дорожками (дорожки пересекали его и крестообразно -- по осям либо по диагоналям). В центре находились колодец, фонтан (символы "вечной жизни"), дерево или декоративный куст. Иногда "вертоград" носил названия "рай", "райский двор". Картезианские монастыри и монастыри камедулов были "особножительскими", в них до минимума ограничивалось общение монахов. Отсюда особое устройство монастырей этих орденов. Строения образовывали правильный четырехугольник. В середине находился большой "вертоград" с кладбищем. С одной стороны были церковь, собственно монастырь (главное здание), дом приора и хозяйственные постройки. Три оставшиеся стороны большого "вертограда" занимали "скиты" -- каждый с особым цветником, за которым ухаживал монах, проживающий в "ските". Наряду с декоративными "вертоградами" при монастырях существовали утилитарные сады, огороды и травники. Они находились вне монастырских построек, но окружались общей стеной. Планировка их такова: они делились на квадраты и прямоугольники. Со временем на этой основе возникает ренессансный декоративный парк.

В средневековой символике hortus conclusus (древнерусское "сад заключенный") имеет два значения: 1. Богоматерь (непорочность); 2. Рай, символизировавший вечную весну, вечное счастье, обилие, довольство, безгреховное состояние человечества. Это последнее и позволяет отъединить образ рая с образом Богоматери. Каждая деталь в монастырских садах имела символическое значение, чтобы напоминать монахам об основах божественного домостроительства, христианских добродетелях и т.п. "Ваза керамическая, украшенная орнаментом, с "огненной" бульбоносной лилией (L'bulbiperum) и "королевскими лилиями" (ирисами) указывает на "тело" Божьего Сына, младенца мужского пола, которого Бог создал из"красной глины". Другой сосуд, стеклянный, прозрачный, с аквилегией (олицетворение Святого духа), с гвоздиками (олицетворение чистой любви), символизирует саму чистоту Девы Марии. Внутренние дворики старинных английских колледжей Оксфорда и Кембриджа, большинство которых (колледжей) были по своему происхождению "учеными монастырями". Рай как творение противопоставляется природе, праформе и хаосу.

2. Развитие и характеристика монастырских садов на Руси

Обычно природа в Средневековье -- и в Древней Руси и на Западе выступает как фон для сцен из человеческой жизни, портретов, изображений. В этом, очевидно, сказывалось представление о природе как о служанке человека, ее полезности для человека и о символическом значении отдельных явлений природы. Вместе с тем в Средние века природа выступает в литературе и фольклоре и как действующее начало: сочувствующее человеку или нечто символизирующее в его жизни и в отношении к нему Бога.

О внимании к природе, к ландшафту мы можем судить по тому, как строились города, как выбиралось для них место, в каких местах ставились церкви и основывались монастыри. В Древней Руси ценили пейзаж и подчиняли его собору, монастырю, городу.

Сады и в древнерусских представлениях были одной из самых больших ценностей Вселенной. Обращаясь к своему читателю и риторически спрашивая его, для кого созданы в свете наилучшие явления, Иоанн Экзарх в прологе к "Шестодневу" на одном из первых мест после неба с его солнцем и звездами указывает сады: "И како не хотят радоватися, възыскающии того и разумевше, кого деля есть небо солнцем и звездами украшено, кого ли ради и земля садом и дубравами и цветом утворена и горами увяста...".

Образ сада постоянен в православных хвалебных жанрах, в гимнографии -- в применении к Богоматери и святым. "Что тя именую, о преподобниче? Сад нетления, корень благочестия, древо послушания, ветвь чистоты". В Изборнике 1076 г. говорится о садах, стоящих в "славе велице". Образы сада и всего того, что саду принадлежит (цветы, благородные деревья и пр.), часто встречаются в древнерусской литературе и всегда в "высоком" значении. Эти образы принадлежали к первому ряду в иерархии эстетических и духовных ценностей Древней Руси.

Среди реальных садов Древней Руси, как и на Западе в Средневековье, особенное значение имели монастырские сады.

О существовании на Руси садов внутри монастырских стен мы отчасти можем судить по условным изображениям монастырей на иконах. Следует только принять во внимание, что изображения монастырей на иконах появились относительно поздно -- не ранее XV в. Отчасти мы можем судить о наличии монастырских садов по символическим иконам, где также встречается изображение сада как символа рая, Богоматери и т.д.

Монастырские сады были двух типов: хозяйственные, те, что помещались в ограде монастыря и служили как бы образами рая, и те, что помещались чаще всего за монастырской оградой и связывались с представлениями о священных рощах.

Монастырские сады, которые символизировали рай, отнюдь не имели утилитарного значения, но они обязательно должны были иметь "райские деревья" -- яблони, затем цветы, по преимуществу душистые, и привлекать к себе птиц. Именно таким "обильным" во всех отношениях, действующим на все человеческие чувства и представляли себе в Древней Руси рай, в котором Бог согласно книге Бытия насадил "все древеса". Он должен был услаждать зрение, вкус (образ трапезы или съедобных плодов) и слух (пение птиц). Такое представление мы встречаем и на Западе.

Еще одна черта была характерна для этих "райских" садов -- ограда. Необходимость ограды подчеркивается в одном из названий сада -- "виноград" и другом, синонимичном, -- "огород". Изображения садов в миниатюрах XVII в. обычно представляют их с высокими оградами. В образах райского сада, встречающихся в гимнографии, часто говорится о саде "огражденном". Это объясняется тем, что ограда ассоциировалась со спасением, с изолированностью от греха. Изгнание из рая Адама и Евы представлялось обычно как выдворение их за пределы райской ограды, лишение их спасения. Впрочем, если сад располагался внутри монастыря, то монастырские стены служили одновременно и оградой сада.

Начиная с XIV в. помимо устройства садов внутри монастырей огромное значение приобрел сам выбор местности для монастыря среди дикой, девственной природы -- в лесах, на берегу рек и озер. Этот выбор диктовался развивавшимися в XIV в. на Руси представлениями, что только первозданная природа безгреховна, упорядочена самим Богом, гармонирует со стремлением к совершенствованию монахов. У Григория Нисского, особенно популярного на Руси с XIV в., есть "Слово о первозданной красоте мира". Оно объясняет нам, почему ценилась в Древней Руси дикая, безгреховная природа, устроенная самим Богом без последующего вмешательства человека. Нетронутая природа знаменует собой порядок и благообразие, гармонирующие с подвижнической жизнью отшельника, желающего себя посвятить Богу. Поэтому монастыри ставились не только в красивой, но и в безлюдной местности.

Поэтому же развивается скитническое монашество, строительство монастырей уходит все дальше и дальше в нетронутые рукой человека места на севере. Сам Троице-Сергиев монастырь, построенный первоначально в дикой местности, постепенно с ростом окружающего и своего собственного населения воспитывает церковных ревнителей, которые основывают все новые и новые монастыри. Жития русских святых -- основателей монастырей полны описаний выбора места для будущей обители среди дикой природы. Таким образом, с развитием представлений о божественной мудрости мироустройства сам монастырь переместился в природу, и главной заботой строителей и устроителей монастырей стал выбор места для построения монастыря среди нетронутых человеком, а следовательно, особенно "разумных" лесов и т.д. Поддерживались эти представления и учением исихастов, стремлением к уединенной жизни и уединенной молитве, особенно в учении Нила Сорского. С XVI в. начинается период вмешательства человека в окружающую природу: Пафнутий Боровский, Филипп Колычев на Соловках, Никон в Ферапонтовом монастыре и др.

Красивые зрелища, если они и возникали в большом масштабе, не были самоценными, обуславливаясь все тем же религиозным хозяйством, зримо наращивающим свои обороты, или опять-таки запросами благочестия. Так было, в частности, в Троице-Сергиевой лавре, где к XVII веку монастырские плодовые сады, огороды и рыбный пруд с плотиной обеспечили по внешнему периметру стен необходимую дистанцию для замечательных видовых панорам. Идеалом же русского пейзажного благоустройства стал в этом столетии Ново-Иерусалимский монастырь с целым рядом планомерно-продуманных видовых точек и уникальным трехъярусным гульбищем главного, Воскресенского храма. Но не следует забывать, что задумывались все эти "прозоры", в том числе и в келье самого Никона вверху новоиерусалимского Скита для того, чтобы можно было лучше разглядеть пейзажное подобие Святой земли. Все религиозно окрашенные виды так или иначе подчинялись Образу, притягивая все той же очевидной незримостью, обозначающей свой верховный смысл лишь пограничной прозрачностью, словно иконная прорись.

Из монастырских садов, располагавшихся еще в XVI в. за пределами монастырских стен, сведения сохранились по преимуществу о Кедровой роще Ярославского Толгского монастыря. Вот некоторые выписки из литературы о монастыре: "К юго-восточной стене монастырской ограды примыкает кедровый сад, обнесенный с трех сторон каменною же оградой, вышиною в 5 аршин, толщиною в аршин с четвертью... Вся садовая ограда с башнями имеет в окружности 220 сажен, а именно: 83 сажени с востока, 83 с запада и 54 с юга. Вся же ограда монастыря вместе с садовою имеет 550 сажен... Могучие вековые кедры Толгского сада -- сибирской породы и в настоящее время (1913 г. -- ДЛ.) значительно устарели. Время насаждения их неизвестно; преданием же относится к последней четверти XVI в., когда здесь игуменом был Феодосии, впоследствии архиепископ астраханский. Здесь на одном из кедров в особой часовенной пристройке помещается Толгская икона Божьей матери (XIII в.). По преданию, на этом кедре найдена была чудотворная икона после бывшего в монастыре пожара... Для питания сада водою между кедрами, насажденными полуциркулем аллеею в два ряда, выкопан пруд длиною 145 и шириною 5 сажен... Запах цветущих растений и кедровой смолы наполняют воздух особенным здоровым ароматом".

Ныне роща Толгского монастыря восстанавливается. Представляло бы очень большой интерес археологическое исследование территории этой знаменитой рощи с целью установить, какую планировку имела она в конце XVI в., а может быть, и раньше. В частности, интерес представляет пруд: гидротехническими сооружениями увлекались в XVI в. игумен Соловецкого монастыря Филипп Колычев, епископ Вассиан Рыло (прозвище "Рыло" -- от "рыть, копать, строить пруды"), Пафнутий Боровский и др. Сам тип монастырских садов с большими деревьями вне монастыря восходит, по-видимому, к языческим священным рощам. Оправдывалось их существование тем, что в этих рощах являлись чудотворные иконы (обычно Божьей матери): Толгской, Тихвинской, Сосновской и прочие, находимые на стволах деревьев.

Преобразование и освоение окружающей монастырь природы особенно распространяется в монастырях, так или иначе следующих религиозным концепциям Иосифа Волоцкого. Сперва благоустройство окружающей природы носит художественно-утилитарный характер (эстетический момент, как мы уже замечали, неотделим от утилитарного: строительство плотин, садков для рыбы, каналов, устройство огородов и фруктовых садов и пр.), но при Никоне в XVII в. появляются устройства чисто эстетические и символические: в Ферапонтовом монастыре на Бородаевском озере Никон строит остров в форме креста -- как бы христианизирует природу, не удовлетворяясь теми символами и по­ учениями человеку, которые природа согласно "Физиологу" и другим древнерусским "природоведческим" сочинениям естественно содержит ему в назидание. Преобразования Никона в садовом искусстве были в значительной мере связаны с усиленными проявлениями западного влияния в XVII в.



Заключение

Сад -- утилитарно-художественное явление, неотъемлемая принадлежность монастыря, обусловленная представлениями и о монастыре, и о саде как образе рая на земле; сады рассматривались как проявление преображеннности мира, его красоты, в создании которой участвует человек. Образ монастыря-сада присутствует как на древних иконах, так и на литографиях начала XX в., отражен в воспоминаниях паломников.

Сад и монастырь представляют собой единую композиционную систему; способы достижения этого единства композиции в разных монастырях различны. Создание парковой среды шло по двум направлениям: в основном это были преобразования ландшафта, связанные с повседневной и хозяйственной деятельностью с последующей эстетизацией, и, второе (присутствующее не во всех монастырях) -- создание ландшафта, соответствующего каким-либо образцам (например, создание подобия Святой земли).

В культовом строительстве сад всегда, так или иначе, был связан с образом Рая, эта концепция зародилась в священных рощах Древности и Античности, достигла своего высшего развития в Средневековье и сохранялась в русских монастырях вплоть до начала ХХ века.



Список литературы

1. Лихачев Д.С. Поэзия садов. К семантике садово-парковых стилей. Сад как текст. -- М.: "Согласие", ОАО "Типография "Новости"", 1998. -- 356 с., с илл.

2. Соколов М.Н. Принцип рая. - М.: Прогресс-Традиция, 2011. -- 704 с., с илл.

3. Медведева А.А. Русские монастырские сады: Вопросы ландшафтной организации. 2002.

Размещено на Allbest.ru