Восприятие средневековой культуры в викторианскую эпоху на примере Артуровского цикла

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Восприятие средневековой культуры в викторианскую эпоху на примере Артуровского цикла

Введение

викторианский средневековье артуровский цикл

Обращение к проблемам общественно-исторического сознания является одним из важнейших в современной российской отечественной науке. Общественно-историческое сознание по своей сути является совокупностью идей, представлений, взглядов, чувств, настроений, которые отражают оценку и восприятие исторического прошлого во всем его многообразии, присущем и характерном как обществу в целом, так и различным социальным группам, а также отдельным людям.

Специфика исторического сознания заключается в том, что оно охватывает как важные, так и случайные события, впитывая в себя как систематизированную, так и неупорядоченную информацию (через средства массовой информации, художественную литературу, произведения искусства), ориентиром в которой являются особые интересы личности или нации. Что же касается исторической памяти народа, нации, то она представляет собой сознание, сфокусированное определенным образом, в котором отражена особая важность и актуальность сведений о прошлом в тесной связи с настоящим и будущим. Историческая память - это, по сути, выражение процесса, представляющего собой организацию, сохранение и воспроизводство прошлого опыта народа, этноса, страны, государства с целью возможного его использования в деятельности людей или для возвращения его влияния на общественное сознание.

Восприятие образов прошлого или даже целых исторических эпох связано с различными символами, мифами и стереотипами, оказывающими огромное влияние на дальнейшее развитие культуры того или иного народа.

Одним из ключевых лейтмотивов культуры и, порой, символом самой английской нации, являлась Артуровская легенда. Возросший интерес к Средневековью, отмеченный в середине XVIII в. Готическим возрождением, стал почвой для Артуровского возрождения, пришедшегося на времена

царствования королевы Виктории. Однако этому предшествовал весьма длительный период неприятия средневековья и средневековой культуры.

Известно, что к истории средних веков на протяжении нескольких столетий сохранялось довольно прохладное отношение. Об этом периоде выразился итальянский писатель прошлого века Адольфо Бартоли: «Как будто разум окутался саваном, чтобы сойти в могилу, где он оставался много веков. Свет мысли погас. Мир со своими радостями, природа со своими красотами перестали говорить сердцу человека. Высочайшие устремления духа стали признаваться грехом. Небо нависло над землей и душило ее в чудовищных объятиях»2. Таким словам возразил знаменитый публицист и писатель Гилберт Кийт Честертон: «Тех, кто любит средние века, нередко обвиняют - как это ни глупо - в том, что для них средневековье совершенно. Но в том-то и дело, что оно было несовершенным - несовершенным, как незрелый плод или маленький ребенок. Несовершенство его - особое; именно такой вид несовершенства современные мыслители любят больше, чем зрелость... То было время прогресса... Люди редко двигались так быстро и сплоченно от варварства к цивилизации» («Новый Иерусалим»); «Мы помним их (средние века) по запаху последней, упадочной поры. Для нас средневековая жизнь - жуткая пляска демонов и грешников, прокаженных и еретиков. Но это не жизнь средних веков - это их смерть. Это дух Людовика XI и Ричарда III, а не Людовика IX и Эдуарда I».

Отрицательное отношение к средневековью возникло еще среди итальянских гуманистов. Для них эпоха Средних веков была периодом, который ни к чему не относилась, являла собой пустоту, некий «провал» в развитии культуры. Эстафета гуманистов была перенята просветители, которые, собственно, и могут рассматриваться в качестве первых

медиевистов в настоящем смысле этого слова, так как они внесли заметный вклад в изучение истории средних веков. Но к этой эпохе они относились еще более резко, нежели гуманисты. Именно они вынесли своеобразный

«приговор» средним векам.

Но на смену Просвещению пришла эпоха романтиков. Главная черта мировоззрения романтиков заключалась в представлении о трагическом разрыве между идеалами и реальностью. Поэтому среди них было столь популярно отрицание настоящей действительности, окружающего мира и желание скорее уйти от нее в мир фантазии. Одной из форм подобного романтического отрицания стал уход в историю, сопровождавшийся созданием образов исключительно героических, символических и фантастических.

Большинство представителей романтизма неприязненно относились к буржуазному образу жизни, протестуя против пошлости, утилитаризма, лицемерия и прозаичности, эгоизма и бездуховности капиталистических отношений. Действительность истории была неподвластна «разуму», иррациональной, полной тайн и непредвиденности, а современное мироустройство рассматривалось как враждебное самой природе человека и его личной свободе. Субъективизм, эмоционально-личностное отношение к окружающему миру, изображение его с позиций человека, который не принимает окружающую его буржуазную прозу, стали основой мировоззрения романтиков. Это стало реакцией на ужасы Французской революции и подготовившего ее Просвещения. Отсюда - характерное для романтиков обращение к фантастике, легендам, к событиям далекого прошлого, пристальный интерес к идеализируемой ими эпохе Средневековья, в которой они увидели эпоху рыцарства, доблести, чести.

В резком контрасте с современностью воспринимались средние века, которые стали в эпоху утраченных духовных ценностей и нравственных идеалов примером гармоничного единения человека и общества, настоящей

Подобными настроениями, а также стремлением возродить Средневековье, ставшее идеалом социального и политического устройства, наработполнены ы Т.Карлейля «Герои, почитание героев и героическое в истории» (1840),

«Прошлое и настоящее» (1843). Социальным противоречиям своего времени Карлейль противопоставил средневековую идеализацию патриархальной Англии XII века

Викторианская эпоха ознаменовалась новым всплеском интереса к средневековью, что было обусловлено многими факторами, в том числе и политическими, и социально-экономическими. Эта эпоха связана с новым этапом в развитии культуры, получившим название Артуровского возрождения, она создала новые образцы романтической литературы и живописи, связанные с творчеством прерафаэлитов.

Актуальность предпринятого исследования может быть обоснована как с общественно-политической, так и с научной точек зрения. Стоит отметить, что в последние десятилетия в гуманитарном знании усилился научный интерес к Средневековью, причем не только к историческому изучению этой эпохи, но и к проблеме культурной рецепции произведений X-XV вв. в новое и новейшее время5. Это связано и с тем, что подобная рецепция становится весьма заметной тенденцией развития современной массовой культуры. И один из наиболее востребованных образов - это именно образ короля Артура и связанных с ним легенд.

Образ Артура стал неким символом духовного единства Европы, от его имени провозглашались правила поведения для многих поколений рыцарей. Он благословлял каждую вновь восходившую к власти британскую династию королей. Он был верным христианином, который сражался за веру, и всегда

незримо присутствовал в рядах крестоносцев, направлявшихся на освобождение Гроба Господня.

Оказалось, что легенда о короле Артуре как нельзя лучше воплощает главную идею западноевропейской демократии - равенство. Даже флаг Европейского союза - звезды, кругом, расположенные по кругу, предполагающие равенство государств, которые входят в этот союз, также можно рассматривать как отсылку к Круглому столу.

Причем рецепции подвергаются не столько подлинные средневековые тексты, сколько их переработка, в том числе и в викторианскую эпоху. Небывалая популярность жанра фэнтези, многочисленные примеры западной кинопродукции, так или иначе связанной с темой артурианы, делают данную тему весьма востребованной. В этом плане актуальной представляется проблема восприятия Средневековья на примере Артуровского цикла в разные исторические эпохи и в частности, в эпоху викторианского возрождения Артуровского цикла.

Хронологические рамки работы очерчены эпохой правления английской королевы Виктории (викторианской эпохой), одной из отличительных характеристик которой стало возрождение интереса к средневековым сюжетам, т.е. вторая половина XIX века.

Объектом исследования в дипломной работе является художественная культура и литература викторианской Англии.

Предмет изучения - представление о средневековье в художественной культуре и литературе Англии викторианской эпохи на примере Артуровского возрождения.

Цель данной работы - рассмотреть специфику восприятия средневековья в викторианскую эпоху на примере рецепции Артуровского цикла.

Задачи:

рассмотреть культурные истоки Артуровского возрождения в Викторианскую эпоху: развитие и структуру самого артуровского цикла;

выделить социальные и политические предпосылки Артуровского возрождения второй половины XIX века

охарактеризовать специфику Артуровского возрождения викторианской эпохи, отразить его воплощение в литературе второй половины XIX века

рассмотреть особенности Артуровского возрождения в живописи и его влияние на восприятие средневековья.

Теоретической основой работы послужили труды отечественных и зарубежных авторов, посвященные данной эпохе в целом и теме Артуровского возрождения в частности.

Всю используемую литературу можно разделить на три группы: первая, достаточно внушительная группа, представлена исследованиями, посвященными, собственно, артуровскому циклу, его истории и содержанию;

ко второй группе относятся исследования, посвященные литературному процессу викторианской эпохи, творчеству ярчайших представителей литературы эпохи Артуровского возрождения;

третья группа представлена исследованиями, посвященными творчеству художников-прерафаэлитов, внесших заметный вклад в Артуровской возрождение9.

Методы исследования: в процессе работы использованы общенаучные методы анализа и синтеза, а также специальные методы - проблемно- хронологический, историко-литературный, сравнительно-типологический и аналитический методы исследования. Методологической основой стали принципы ималогии, изучающей законы создания, функционирования и интерпретации образов «других», «чужих», инородных для воспринимающего объектов, обобщающей и выявляющей внутри национального сознания общих представлений о внешних объектах.

Источниковой базой исследования стали источники, содержащие различные трактовки мифа о короле Артуре (сочинение Г. Монмутского10, Т. Мэлори и др), а также произведения художественной литературы (в первую очередь, произведения А. Теннисона, Г. Россетти и др.) и образцы живописного искусства викторианской эпохи, представленные в различных сборниках и альбомах.

Структура работы постоена по проблемному принципу. Дипломное исследование состоит из введения, двух глав, разделенных на параграфы, заключения, списка использованных источников и литературы, а также приложений, где представлены произведения живописи прерафаэлитов.

Глава 1. Истоки Артуровского возрождения в Викторианскую эпоху

1.1 Артуровский цикл: развитие, структура

В мировой литературе сформировался целый ряд образов (Прометея, Фауста, Дон Жуана, Дон Кихота, Гамлета и др.), к которым постоянно и неизменно обращаются из поколения в поколение писатели разных стран. Применительно к таким образам литературоведы используют разную терминологию (вечный образ, мифема, символ, архетип). Сегодня такие вечные образы часто называют «мировыми» или «транскультурными», так как они уже давно перешагнули границы национальных культур. Ярчайшим примером английского «транскультурного» образа, безусловно, является фигура легендарного средневекового короля Артура, легенда о котором не утрачивает своей привлекательности на протяжении многих веков. «Артур является хорошим примером тех героев Средних веков, которые, пребывая между реальностью и вымыслом, между историей и фантастикой, превратились в персонажей мифологических, подобно тем историческим фигурам, что, существуя в реальности, отделились от истории, чтобы присоединиться к вымышленным героям в мире имаргинального».

Легенда об Артуре - это целый цикл сказаний о короле Англии и рыцарях Круглого Стола. Двор Артура находился в Камелоте и славился отвагой, доблестью, честью, рыцарскими подвигами во имя Прекрасной Дамы и куртуазной любви. В решении государственных дел король руководствовался мудрыми советами волшебника и придворного мага Мерлина. Согласно ставшему классическим варианту легенды, жена Артура королева Гвиневра и один из рыцарей Круглого Стола Ланселот втайне любят друг друга. Измена королевы и лучшего рыцаря подрывает

могущество королевства. Но Артур гибнет от руки своего сына Мордреда, который был рожден от его единокровной сестры Морганы. Романная традиция связывает гибель Камелота с изменой Гвиневры и Ланселота , более ранняя - с предательством Мордреда. В различных вариациях легенды о благородном короле существует пророчество о пробуждении спящего в Авалоне Артура и его возвращении. Поверье гласит, что должно случиться в самый сложный период для Англии.

Легенда о короле Артуре имеет многовековую историю, уходя своими корнями в верования и сказания Британии дохристианских и доримских времен, в древнюю кельтскую культуру. Именно кельтский элемент в созидании артуровских легенд является древнейшим и наиболее значительным. В мифе о короле Артуре исследователи выделяют несколько слоев или пластов, возникавших вокруг главного образа один за другим. Наиболее древними легендарными источниками об Артуре являются: так называемые «триады» острова Британия, ранняя валлийская поэма «Трофеи барда Талиесина», поэтические хроники Роберта Васа и священника Лайамона.

Наиболее ранние упоминания о короле Артуре датируются концом V - началом VI веков, в них легендарный герой ассоциируется с реально существовавшим вождем кельтов, который возглавил борьбу против вторжений англов и саксов в Британию. Подлинно «валлийскими» считаются и романы IX - XI веков, которые вошли в свод волшебных легенд Уэльса «Мабиногион».

В ранних сказаниях Артур (к примеру, в поэме валлийского барда IV века Анейрина «Гододдин») выступает в качестве сильного и могущественного племенного вождя, который при всей его первобытной жестокости не лишен благородства и чести.

Исследователи литературы средневековья полагают, что на архетипическом уровне Артур может быть идентифицирован с легендарным королем Улада Конхобаром, который был героем многих ирландских саг, а также с валлийским богом Браном. По мнению известного медиевиста А.Д. Михайлова, «в основе артуровских легенд лежат кельтские эпические сказания, и их ирландская вариация известна нам лучше всего. Поэтому ирландские саги - не источник, а параллель, в известной степени даже модель легенд о короле Артуре».

С Браном его сближает и то, что оба страдают от раны. Данный мотив имеет заметные параллели в позднейших вариантах легенд об Артуре, когда король превращается в хранителя Грааля, священной чаши. Имя Arthur обычно производят от римского родового имени Artorius, но на уровне кельтской мифологии также обнаруживается несколько различных объяснений происхождения этого имени. Согласно одной из них, имя Артура происходит от словосочетания «черный ворон», а «ворон», в свою очередь, на валлийском звучит как bran, что рассматривается в качестве подтверждения связи короля Артура с богом Браном как функционально, так и этимологически.

Первый последовательный рассказ о жизни короля Артура появился в

«Истории королей Британии» в XII в. написанной Гальфридом Монмутским. Автор писал об Артуре, как о безусловно историческом лице, но достоверность самого труда вызывает сомнения у историков.

Это произведение, являющееся своеобразным источником, демонстрирует своеобразный подход к отбору и изложению материала. В сравнении с Григорием Турским Гальфрид Монмутский, скорее, предстает как писатель, автор произведения более художественного, нежели

документального. Он активно прибегает к собственной фантазии, варьируя эпизоды и придумывая детали.

В числе упоминаемых им источников стоит назвать некую "стариннейшую валлийскую книгу", которую писатель, по его словам, получил от архидьякона Вальтер. Необходимо отметить, что во времена средневековья подобные ссылки встречаются достаточно часто, и чаще всего

- это мистификация, то есть никакого источника на самом деле нет. Связано это с тем, что в то время ценность произведения, как правило, определялась тем, насколько он является достоверным, то есть основанным на каком-то старом авторитетном источнике, старой книге, которая якобы была переведена, пересказана и переработана автором. Ссылка на устные рассказы всегда была менее надежной, чем на некую книгу, которую автор даже не называл, и зачастую в реальности несуществовавшую.

Безусловно, нельзя говорить о том, что вся книга Гальфрида Монмутского является вымыслом. Многие сюжеты, события присутствуют и в работах его предшественников, что-то было им позаимствовано из сочинений, не дошедших до нашего времени (исследователи ставят под сомнение факт существования некоторых из них) многое - из устной традиции, восстановить которую еще более затруднительно. Однако, по мнению специалистов, творческая фантазия занимала в работе автора главное место.

Достаточно подробно автор останавливается на теме римского завоевания Британии. Очевидно, что по этой теме недостатка в источниках у него не было, однако, он интерпретировал события по своему, так, что ряд сообщаемых им фактов расходятся с общепринятыми сведениями, содержащимися в остальных источниках.

Так, только у Гальфрида встречается утверждение, что короли бриттов ведут свое происхождение от римлян, как, к примеру, Аврелий Амброзий или его брат Утерпендрагон, который является, по представлению Гальфрида, одним из ключевых персонажей британской истории. Супруга легендарного короля Артура Гвиневра - представительница знатного римского рода. На основании этого делается вывод, что британские правители восходят к римлянам. Вероятно, это собственное измышление Гальфрида, которое вполне объяснимо: память о могуществе Римской империи еще сохранялась в легендах и преданиях. Очевидно, что перед автором стояла главная цель: показать, что рядом с великой римской империей возникло столь же великое и могущественное Британское королевство, ставшее ее наследником.

Не вызывает сомнений, что источниками «истории» Гальфрида Монмутского были кельтские легенды и предания, в частности, легенды о короле Артуре, которого Гальфрид ставит на один уровень с такими великими правителями, какими были Александр Македонский или Карл Великий. В «Истории бриттов» Артур предстает не убеленным сединами мудрым королем, а воином, одержавшим множество побед, старательно и мудро «собиравшим земли» и создавшим обширную и могущественную империю. В истории Артура, его гибели и гибели его государства, в сюжете с предательством Гвиневры и многих других сюжетах источниками выступают весьма распространенные в мифологии и фольклоре мотивы, которые встречаются у многих народов.

C гибелью Артура страна вступает в череду нескончаемых усобиц, которые Гальфрид называет причиной падения государства бриттов и побед германцев. С этого места автор возвращается к историческому повествованию. Опираясь на сочинения Беды Достопочтенного и ряда

других своих предшественников, он весьма бегло говорит о последующей судьбе бриттов, рассказывает историю их королей. Завершая свой рассказ, он вновь дает волю фантазии, рассказывая, как англосаксы все глубже проникают на территорию бриттов, возделывают их земли, начинают строить города и возводить укрепленные замки. Бритты же сохранили за собой Уэльс и переселились в Арморику (Бретань), принеся цивилизацию на эту благодатную землю. В рассказе Гальфрида большое внимание уделяется Малой Британии - континентальной Бретани, в которой сохранились культурные и политические традиции бриттов (не случайно легендарный прекрасный лес Броселианд он помещает именно в Арморике).

Рассказом о наследниках Артура Гальфрид неожиданно прерывает свое повествование, предлагая уже другим историкам написать ее продолжение. Автор «Истории бриттов» не случайно оканчивает рассказ событиями конца VII в.: далее уже начинается история англосаксонского королевства, а обращаться к ней Гальфрид не хотел. Свою задачу он видел в том, чтобы проследить историю кельтов Британии от образования там государства до его гибели (хотя сами бритты не погибли), таким образом, его повествование доведено до конца.

Примерно в XI в. сложился самый большой свод кельтских преданий -

«Мобиногион». В нескольких сказаниях действуют король Артур и его рыцари. В этом сборнике история окончательно превратилась в легенду и в таком виде отправилась странствовать по свету.

В раннее Средневековье, когда античность ушла в прошлое, идея создать нечто новое на развалинах ушедшей римской цивилизации оказалась нереализуемой. Каролингское и Оттоновское возрождение античности оказались очень кратковременным, и варварский мир начал создавать собственную культуру на основе христианства.

Новым династиям требовалась легитимизация. Миф о короле Артуре как нельзя лучше подходил для этого, он вводил британские правящие династии (Саксонскую, Норманнскую, Плантагенетов, Тюдоров, Стюартов и

Ганноверскую) в культурное пространство Европы в целом и Британии в частности. По легенде Артур доказал свои права на престол, когда извлек из камня меч, заколдованный Мерлином. С той поры каждая новая династия, которая претендовала на британский престол, должна была доказывать свою легитимность принадлежностью к роду короля Артура. Таким образом, каждая правящая династия включала легендарного Артура в свою родословную.

Легенда о Круглом столе, которая восходила к базовому мифу о творении, формировала новый мир Средневековья, который образовался на обломках Римской империи. Одной из моделей, в символической форме представившей творение нового мира, и стала легенда о Круглом столе короля Артура. Основой этой легенды был миф о золотом веке. Модель эта, будучи языческой по своей сути, вполне соответствовала насущным потребностям создания нового мира на христианской основе. Круглый стол стал своеобразной границей между прежним родовым строем и основанном на христианских ценностях новым идеальным миром. Эпоха Круглого стола, как и всякая другая, в конце концов, завершилась, но она осталась как воспоминание о золотом веке рыцарства и перенесла через многие столетия ключевое слово «равенство».

Всякий миф находится вне времени, вдохновляя людей в эпохи перемен, когда складывается новая картина мира. Включенный в XII веке артуровский цикл миф о Граале повествует о духовных поисках людей, поиск себя связан с поиском чаши Грааля. В христианской парадигме поиски Грааля ведутся ради благодати, которая снизойдет на людей, когда они узрят Чашу Грааля. Однако мотив поиска и связанного с ним путешествия имеет гораздо более древние корни, он имеет архетипическую природу, в нем сам процесс поиска не менее значим, чем результат. Лишь пройдя испытания, став совершеннее, герой может достичь цели или приблизиться к ней. Этот

поиск себя является процессом индивидуальным, который никто не может пройти за героя. Здесь мотив братства, команды отступает на второй план. Коллективные идеалы разбиваются об индивидуальные желания и стремления, распадается круг рыцарей Круглого стола, пал король Артур. Однако мечта о поиске святого и подлинного в своей душе осталась.

Таким образом, в структуре мифа об Артуре можно обнаружить несколько слоев:

индоевропейский, наиболее архаичный, относящийся к коллективному бессознательному и связанный с архетипичным образом Артура как воина;

кельтский, который распадается на валлийский, ирландский, галльский, он относится к родовому бессознательному; в валлийских сагах Артур наделяется магическими чертами, сюда же относятся многочисленные галльские мифы;

династический английский; воцарение новой династии (Нормандской, Плантагенетов, Тюдоров) сопровождалось «подстраиванием» мифа под себя; миф о короле Артуре превратился в нациеобразующий миф, а Эскалибур стал знаком легитимности власти;

западно-христианский: с уходом римлян из Британии, распадом старых родовых отношений, христианизацией Европы сложился один из вариантов мифа о творении, которым стал миф о Круглом столе - символе равных возможностей, либеральных и демократических ценностей;

общечеловеческий: включение в артуровский цикл легенды о Святом Граале придало ему общечеловеческий характер, Святой Грааль стал символом поиска самопознания и самосовершенствования.

Эти репрезентации представляют собой ступени лестницы, по которой движется общество в своем развитии. Переход на каждую новую ступень влечет кризис, предполагающий обращение к истокам мифа для дальнейшего его развития, выстраивания новых отношений в соответствии с идеями

эпохи. Со временем менялись представления об идеальном герое. Языческому герою полагалось быть бесстрашным воином, христианскому - быть мучеником, монахом или святым. Со временем, с введением мирского кодекса куртуазии эти качества были дополнены честью, галантностью, храбростью, любовью и щедростью. Таким образом, в английской традиции Артур стал, согласно Ж. Ле Гоффу, королем трифункциональным: «по первой функции - королем священным, по второй - королем - воином и по третьей - королем-цивилизатором».

В Средние века при дворах французских правителей расцветает культ рыцарства и куртуазной любви. В Англии в 1154 году трон получает династия Плантагенетов, которая не только востребовала образ Артура, но и широко распространила миф о нем. Генрих II Плантагенет, приходившийся правнуком Вильгельму I Завоевателю, женился на Элеоноре Аквитанской, в качестве приданого подарившей мужу обширные земли южной Франции, где она и проводила значительную часть времени. Именно при ее дворе создается культ Прекрасной Дамы, ставший не только важной страницей европейской культуры, но и следующим по времени этапом в обращении к образу Артура.

К 1175 году Кретьен де Труа в красках пересказал своей повелительнице Марии Шампанской (дочери Элеоноры Аквитанской) и ее блестящему двору некоторые сюжеты из исторического труда Гальфрида. Тем самым де Труа заложил основу традиции рыцарских романов так называемого «бретонского цикла», содержавших кодекс рыцарской культуры, который надлежало исполнять, воспевавших куртуазную любовь рыцаря и Дамы, не связанных узами брака.

И история Артура и сподвижников становится очень популярной. Кретьеном де Труа в 1168 г. был написан роман «Ланселот, или Рыцарь телеги», затем «Тристан», «Эрик и Энида», «Ивейн, или Рыцарь со львом», главными героями которых являлись рыцари короля Артура. Кретьен де Труа был первым, кто ввел тему Грааля и дал название Двору Артура - Камелот. Несколько позднее неизвестным автором или авторами был создан цикл произведений «Вульгата». Это эпопея из пяти рыцарских романов, куда вошли «История Грааля», «Мерлин», «Книга о Ланселоте Озерном»,

«Поиски Святого Грааля», «Смерть Артура». Центральная тема «Вульгаты» - религиозная мистика и тема Грааля25. Цикл уделяет немало внимания не только расцвету королевства Артура, но и его падению. «Вульгата» стала одним из основных источников для Томаса Мелори, написавшего в дальнейшем роман «Смерть Артура». Сюжет этого романа это и есть тот самый, дошедший до наших времен вариант легенды о короле Артуре и его рыцарях.

Артуровская легенда при ранних Тюдорах приобрела широкую известность. Одно из доказательств этого - возросшая популярность самого имени Артур, причем, не только в Англии. Согласно данным, которые приводит Мишель Пастуро, изучив частоту повторений имен рыцарей Круглого стола примерно по 40 000 оттисков французских печатей, которые имели внутреннее хождение в конце XV, популярность имени Артур и других имен рыцарей Круглого стола приобрела небывалые масштабы. Во Франции первое место занимало имя рыцаря Тристана (120 примеров), потом шли такие имена, как Ланселот (79 примеров), Артур (72 упоминания), Гавейн (46 упоминаний ) и Персифаль (44 примера).

Произошла также дальнейшая мифологизация образа Артура. «Мир, в котором существует Артур и его сподвижники, - условен. Условно время,

условно пространство. Тем самым мир короля Артура существует у Кретьена вне времени и пространства. Не случайно поэтому его королевство не имеет четких границ: Артур царит там, где существует дух рыцарственности».

На закате средневековья Артур был практически забыт во всей Европе, за исключением Англии, поэтому и восхваление его, и развенчание с тех пор происходили главным образом на британской почве. И тем, и другим здесь, как и ранее, занимались не только поэты, но и историки - в основном антиквары, которые кропотливо изучали наследие прошлого. Первым из них стал ученый-гуманист Джон Лиланд, который благодаря близости ко двору получил от короля Генриха VIII Тюдора важное поручение - осуществить перепись памятников старины во всех графствах Англии и Уэльса. Это произошло в 1533 году, когда король, вводивший в стране новую англиканскую религию, занялся подготовкой к роспуску монастырей и конфискации их имущества, в том числе старинных рукописей и реликвий. Чтобы монахи ничего не утаили, потребовалась точная информация об их сокровищах, ставшая результатом многолетних трудов Лиланда. Вскоре, основываясь на его данных, королевские чиновники нагрянули в обители и стали вывозить самое ценное и беспощадно уничтожали все, что не считали таковым, антиквар пришел в ужас. Полученная от Генриха охранная грамота дала ему возможность ему спасти большое количество манускриптов и произведений искусства, однако, многое было утрачено безвозвратно. Лиланд не смог пережить сильного потрясения, после которого помешался и умер в 1552 году, так не завершив свой главный труд - многотомные

«Путевые записки» (Itinerary). Они вышли в свет только в 1709 году, обогатив артуроведение весьма ценными данными - например, он предположил тождество Камелота и Сауз-Кэдбери.

Кроме «Путевых записок», в которых Артур упоминался только вскользь, Лиланду принадлежали два небольших сочинения, которые были

специально посвящены королю. Эти работы стали ответом итальянцу Полидору Вергилию, который издал в 1534 году свою «Английскую историю», в которой подверг острой критике работу Гальфрида Монмутского и других средневековых авторов и поставил под сомнение реальное существование Артура. Он доказывал, что рассказ Гальфрида об Артуре абсолютно недостоверен, и его (Артура) предполагаемая могила в Гластонбери, вероятнее всего, подделка28. Эти вполне обоснованные сомнения вызвали гнев у патриотически настроенных ученых, к числу которых относился и Лиланд, который в одном из своих сочинений заявил:

«Я считаю долгом приумножать честь и славу моей страны, как только могу».

В 1536 году им был написан труд «Похвала и защита Гальфридова Артура против Полидора Вергилия», который вошел позже в состав трактата

«О знаменитых мужах» (De Viris Illustribus). Представленные в нем позже автор повторил в вышедшем в 1544 году трактате «Рассуждения об Артуре», в котором он собрал и осмыслил все известные на тот момент факты о короле. Там упоминались крест Артура в Гластонбери, его печать в Винчестере (с надписью «Патриций Артур, император Британии, Галлии, Германии и Дакии», то есть Дании), реликвии Ланселота и Гавейна в Дуврском замке и другие, по мнению автора, неопровержимые доказательства. Его доводы смогли убедить большинство образованных англичан, и синьору Полидору, покусившемуся на национальные святыни, пришлось вернуться в Италию.

Во второй половине XVI века легенда об Артуре по-прежнему воодушевляла британцев, которые отважно пустились в заморские авантюры и вступили в бой с испанской «Непобедимой армадой». Складывалось

впечатление, что произошел возврат к временам рыцарства, только на этот раз не король-воитель возглавял нацию, а женщина -- Елизавета I Великая. В отличие от своего отца, Генриха VIII, она не устраивала турниров и пиров в стиле Круглого стола, но артуровскими реминисценциями была пронизана вся идеология ее царствования, что нашло отражение в двух областях -- в исторической науке и литературе. Первая была представлена придворным историографом Уильямом Кэмденом, издавшим на латыни в 1586 году внушительное по объему историко-географическое описание острова под названием «Британия» (Britannia). Это сочинение было снабжено картами и гравюрами, выдержав за непродолжительный промежуток времени срок семь изданий, а в 1610 году его перевели и на английский язык. Пафос Кэмдена заключался в том, что он прославлял британскую монархию, проводя непрерывную линию от Брута, Амброзия и Артура до «королевы- девственницы».

В том же ключе творили и другие ученые елизаветинского времени; так, известным алхимиком и адептом «тайных наук» Джоном Ди была выдвинута версия колонизации Артуром берегов Северной Америки, что должно было подтвердить исконные права англичан на североамериканский континент. В его сочинении «Границы Британской империи» (1577) присутствовало описание вымышленных путешествий британцев в Новый Свет, которые, якобы, были предприняты около 530 года по распоряжению Артура. Вероятно, Ди не сам придумал этот факт, у него были предшественники: знаменитый картограф Герард Меркатор в примечаниях к своей карте мира 1569 года указывал, что даже Северный полюс был открыт по приказу Артура. Меркатор, в свою очередь, ссылался на утраченное сочинение «Inventio Fortunata», которое пересказал в XV веке брабантский монах Якобус Кнойен. В нем, якобы, рассказывалось, что король после завоевания Норвегии повелел направить на север, во «внешние моря», четыре

тысячи человек на кораблях, чтобы найти и заселить новые земель, к числу которых относились Исландия и Гренландия30.

В литературе елизаветинского «золотого века» артуровская тема была воплощена в масштабной эпико-аллегорической поэме Эдмунда Спенсера

«Королева фей» (The Faerie Queen), которая полностью была опубликована в 1596 году. Ее главной героиней была конечно же Елизавета, которая предстала сразу в нескольких образах: как царственная Глориана, кроткая Бельфеба и воинственная амазонка Бритомартис. Артуру тоже отводилась существенная роль в первой части поэмы, в которой рассказывалось о его воспитании, пути к трону, сражениях с великанами и другими врагами Британии. Затем Артур отступает на второй план, уступив главное место королеве. Тем не менее, Артуру в поэме принадлежит роль предшественника великой героини, идеала рыцаря и властелина. Упоминаются также и его сподвижники - Мерлин, Тристан, Утер, а также сделано важное родословное «открытие»: правящая династия Тюдоров по прямой линии восходит к королю Артуру.

Примечательно, что ни в одной из дошедших до нашего времени пьес Шекспира ни разу не упоминается король Артур. При этом главным источником его познаний об английской истории были «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии» Рафаэля Холиншеда, писавшего о короле много и восторженно, черпавшего свои сведения в основном из труда Гальфрида. Есть мнение, что драматург, зная о критике Полидора Вергилия, решил не обращаться к столь сомнительному персонажу, как Артур31, но с другой стороны, одна из его знаменитейших трагедий - «Король Лир» восходит именно к истории, рассказанной Гальфридом.

Но все-таки Артур появляется на сцене - Томас Хьюз написал пьесу

«Злоключения Артура» (The Misfortunes of Arthur), вдохновленную античными образцами трагедии и рассказом о смерти короля, преданного

Мордредом. Пьеса была разыграна в Гринвичском дворце перед самой королевой, причем роли в ней исполняли не только актеры из труппы Хьюза, но и придворные, в том числе и сам Фрэнсис Бэкон.

С окончанием елизаветинской эпохи на смену идеалам рыцарства пришли новые идеалы - протестантизма и капитализма. Легенда об Артуре опустилась до фольклорного, нередко комического уровня, примером чему являлась вышедшая в 1621 году «История Тома Большого Пальца» (History of Тот Thumb) - представляющая собой обработку народной сказки о храбром мальчике-с-пальчик - рыцаре Круглого Стола. Камелот Артура в этой истории предстает сборищем веселых пьяниц и распутников, первым из которых был сам король. Когда Том был съеден коровой, принявшей его за гороховый стручок, все остальные персонажи, в том числе и король, от горя свели счеты с жизнью.

Насмешки над монархами, как это нередко случалось в истории, перешли к расправе над ними. После казни Карла I Стюарта, вожди революции стали распродавать тысячелетние регалии британской короны, в том числе и связанные с именем Артура; а фанатиками-пуританами была разграбиллена церковь в Гластонбери, и знаменитый «артуровский крест» исчез. С реставрацией монархии оживился интерес к легендарному прошлому - Генри Перселл написал оперу «Король Артур» на стихи знаменитого поэта Джона Драйдена. Однако в опере аллегорически прославлялась династия Стюартов, и после ее свержения опера оказалась в немилости - несмотря на волшебную музыку Перселла ее премьера в 1691 году прошла почти незамеченной.

Героические поэмы Ричарда Блэкмора «Принц Артур» и «Король Артур», изданные в 1695-1697 годах, также не имели большого успеха, после чего почти на полтора столетия наступил перерыв в развитии английской артурианы.

Рассудочно-холодный, расчетливый и рациональный век Просвещения рассматривал средневековье как бессмысленный хаос, недостойный

внимания. Подобное отношение сохранялось и в начале XIX столетия, когда благодаря промышленному перевороту Англия - теперь уже Великобритания

- стремительно превратилась в «мастерскую мира», в страну шахт, заводов и железных дорог. Рыцарские идеалы, а вместе с ними легенды о Круглом Столе и Святом Граале считались безнадежно устаревшими. Артур и Мерлин упоминались только изгоями официальной культуры, например, в трудах гениального поэта и художника Эдварда Блейка. Но уже в это время происходило возрождение интереса к средневековью, в том числе к Артуру, на кельтских окраинах, упрямо культивировавших свое отличие от Англии, вспомнив о героях древности. В это время появляется большое количество различных подделок, связанных с именем Артура.

Правда, большинство британских любителей старины все же не опускаясь до подделок. Благодаря им были открыты и опубликованы многие средневековые источники, так, благодаря епископу Томасу Перси в 1792 году были впервые изданы старинные английские и шотландские баллады, а благодаря антиквару Джозефу Ритсону в 1802 году вышло в свет трехтомное издание английских артуровских романов («Old English Metrical Romances»). В 1825 году уже после смерти Ритсона была издана его «Жизнь короля Артура согласно древним историкам и подлинным документам» - представлявшая собой настоящий научный труд, опиравшийся на все известные на то время артуровские источники, за исключением кельтских32. К тому времени на смену неприязненному и пренебрежительному отношению к средневековью в британском обществе пришла мода на него. Это была эпоха романтизма. Настоящими бестселлерами стали исторические романы Вальтера Скотта, первые из которых появились в годы наполеоновских войн, ожививших рыцарский дух англичан. В 1813 году, Скотт издал поэму «Трирменская невеста» (The Bridal of Triermain), одной из сюжетных линий которой стала любовная история короля Артура и

волшебницы Гвендолин.

В 1816 году благодаря усилиям Роберта Саути впервые за два столетия была переиздана «Смерть Артура» Томаса Мэлори, которая с восторгом воспринималась молодыми романтиками. В 1829 году известный писатель Томас Лав Пикок, женатый на валлийке и знакомый с кельтской традицией, издал роман «Злоключения Эльфина» (The Misfortunes of Elphiri), в котором главным чародеем Артура является не Мерлин, а Талиесин. В 1848 году известным романистом Эдвардом Булвер-Литтоном была опубликована поэма «Король Артур», имевшая большой успех. В 1858 году была издана книга «Век рыцарства» (The Age of Chivalry) Томаса Булфинча ставшая образцовым переложением артуровских легенд для детей.

А в середине XIX века на читателя хлынула настоящая волна произведений об Артуре, получившая название Артуровского возрождения.

Таким образом, ярчайшим примером английского «транскультурного» образа на протяжении нескольких столетий, безусловно, является фигура легендарного средневекового короля Артура, легенда о котором не утрачивает своей привлекательности на протяжении многих веков. В структуре мифа об Артуре можно обнаружить несколько слоев, соотвествующих этапам его эволюции: индоевропейский, наиболее архаичный, относящийся к коллективному бессознательному и связанный с архетипичнымобразом Артура как воина; кельтский, который распадается на валлийский, ирландский, галльский, он относится к родовому бессознательному; в валлийских сагах Артур наделяется магическими чертами, сюда же относятся многочисленные галльские мифы; династический английский; воцарение новой династии (Нормандской, Плантагенетов, Тюдоров) сопровождалось «подстраиванием» мифа под себя; миф о короле Артуре превратился в нациеобразующий миф, а Эскалибур стал знаком легитимности власти; западно-христианский: с уходом римлян из Британии, распадом старых родовых отношений, христианизацией Европы сложился один из вариантов мифа о творении, которым стал миф о Круглом столе - символе равных возможностей, либеральных и демократических ценностей; общечеловеческий: включение в артуровский цикл легенды о Святом Граале придало ему общечеловеческий характер, Святой Грааль стал символом поиска самопознания и самосовершенствования.

1.2 Социальные и политические предпосылки Артуровского возрождения второй половины XIX века

Годы правления королевы Виктории вовсе не случайно стали называть золотым веком в английской истории. Империя получала огромные дивиденды от своих обширных колониальных владений. «Строительство железных дорог, разветвленной линии подземного метрополитена, прокладка телеграфного кабеля по дну Ла-Манша, создание самого большого корабля в мире - все это часть славных дел времен королевы Виктории»33.

Это было время, когда Англия вступала в новую эпоху, связанную для немалой части населения с небывалым прежде уровнем достатка и комфорта. Жадно потребляя ставшие доступными блага, английский средний класс в то же время ощущал тоску по романтике, приключениям, поискам, пылкой любви. Некоторые утоляли эту тоску в колониальных авантюрах, другие -- в мистических опытах вроде теософии и спиритизма. Третьи, которых было большинство, обратились к прошлому, которое сулило захватывающие приключения без каких-либо опасностей для жизни и здоровья.

В этом заключалась своеобразная реакция общества на стремительное развитие промышленного переворота, который привел к тому, что главным направлением в философии стал позитивизм, а утилитаризм и принцип полезности стал распространяться на все виды искусства. В таких условиях в Англии формировалось новое пробуждение интереса к Средневековью, что

затрагивало почти все сферы духовной жизни, такие как философия, религия, эстетика, литература, искусство.

Устойчивый интерес к эпохе Средневековья именно в это время имеет причины как общеисторические, так и коренящиеся в самом менталитете Великобритании. С развитием научно-технического прогресса средневековье все больше стало ассоциироваться со временем стабильности и порядка. «Все больше и больше Средние Века стали рассматриваться как модель стабильности и порядка, как ностальгическая мечта».

При этом «прошлое, которое мыслилось патриархальным и привычным, обеспечивало надежный контраст настоящему, которое было непредсказуемым и угрожающим». Однако как ни велики были симпатии и любовь британцев к реальным и вымышленным героям этой эпохи, лишь один образ не вызывал ни религиозные, ни национальные, ни сословные противоречия, это образ легендарного Артура. «Артуровская легенда была лейтмотивом британской культуры и, временами, символом самой нации».

В истории Англии к нему обращались для обоснования легитимности своего правления (так делали Генрих VII и Иаков I, а Эдуард I и Эдуард III сравнивали свое правление с его), в качестве «знамени» в периоды исторического расцвета и надежды на будущее в эпохи упадка. Династия Ганноверов, к которым принадлежала королева Виктория по происхождению, не могла претендовать на образ короля Артура в качестве

легендарного предка, поэтому задачей королевы Виктории было «…не вернуть короля Артура, а перемоделировать его для своего времени и самих себя».

Артуровское возрождение чаще всего рассматривается как позднее проявление Готического возрождения XVIII века, своеобразную реакцию на Промышленную революцию в Англии.

Новая природа поэтического воображения вызывала популярность объектов, связанных с чувствами и относящимися к Средневековью:

«замогильных поэтов» (Т. Грей), готического романа Уолпола и А. Рэдклифф, поэзии Оссиана. Архитектурной формой в этот период были руины (аббатство Фонтхилл), их даже начали делать даже в английских садах (коттедж «Пещера Мерлина» У.Кента). Параллельно этому существовала Археологическая фаза, отразившаяся как в дискуссиях об архитектуре, так и в опубликовании неизвестных ранее источников, а позже - научной литературы.

В свою очередь, Религиозная фаза была полностью зрелой фазой Готического возрождения: с 1818 по 1833 годы было построено 240 соборов в готическом стиле, политическая фаза ярко выразилась в Новом дворце в Вестминстере, 1834 года, исполненном в готическом стиле: «Первый манифест Артуровского возрождения был в декорировании интерьера этого здания».

Таким образом, к 1840-м годам Готический стиль подготовил появление Артуровского возрождения. Вторым явлением, сыгравшим важную роль в подготовке Артуровского возрождения, стала английская историческая живопись, с середины XVIII в. превратившаяся в особую форму апофеоза, прославления нации посредством дидактической мотивации

благородных поступков. Таким образом, Артуровское возрождение являло собой завершающую, наивысшую фазу Готического возрождения и новой концепции истории: «Вера в возвышенную судьбу нации была повсеместна, как любовь к самоидентификации прошлого. Художественная выразительность следовала догме; художественные произведения должны быть поняты как эссе на тему эпических поэм и добродетели. Прежде всего, образ исторического прошлого интерпретировался как проповедь, согласно которой должно существовать настоящее и будущее».

К числу источников, которые подпитывали творческое вдохновение художников и поэтов викторианской эпохи, кроме экспонатов из личных коллекций, выставок и экспозиций в музеях, относились также литературные произведения. Именно конец XVIII - начало XIX века стали временем переиздания произведений средневековой литературы и фольклора. Важнейшим событием для Артуровского возрождения стала публикация

«Смерти Артура» Т. Мэлори (с 1816 года, а с 1817 года - по изданию Кэкстона), которая с тех пор регулярно переиздавалась.

В XIX веке, как уже отмечалось, необычайной популярностью пользовались исторические романы В. Скотта, произведения романтиков на средневековую тематику, баллады и «Королевские идиллии» А.Теннисона. В то же время все большей популярностью стали пользоваться книги об историческом прошлом Великобритании: иллюстрированные издания истории Англии стали выходить с 1723 года. Затем вышли «История англо- саксов» Sh. Turner (1807), «История рыцарства или Рыцари и их времена» Ch. Mills (1825), «Британия после римлян» A. Herbert (1836), «История рыцарства» G.P.R. James (1839), а в 1844 г. вновь увидела свет «История

правителей Британии» Гальфрида Монмутског. Бесценным источником для художников стала книга Дж.Стратта «Полный обзор костюмов и облачений людей Англии» (1796-1797), основой которой стали манускрипты и материалы Британского музея и Оксфордской библиотеки, и К. Боннара

«Исторический костюм», содержавшее иллюстрации в виде гравюр французских и итальянских костюмов XII-XV веков. Но, если Артуровское возрождение и происходило из Готического возрождения, между ними есть и отличия. В Артуровском возрождении был явный политический подтекст. Оно отличалось двумя важными особенностями: интересом к культу рыцарства, а также патронажем государства и лично принца Альберт.

Еще в эпоху романтизма рыцарство воспринималось как эталон западноевропейской цивилизации. Через литературную традицию романтизма рыцарство определялось как кульминация множества добродетелей. Персонификацией этого идеала были как легендарные рыцари (Святой Георгий, сэр Ланселот), так и реальные исторические личности (Ричард Львиное Сердце, Черный Принц). В рыцарском герое романтическое воображение находило больше, чем пример исторической доблести; оно находило символ человеческой способности к самоусовершенствованию. Поэтому король Артур стал в эту эпоху квинтэссенцией идеального рыцарства.

Интерес к культу рыцарства начался в так называемую

«костюмированную фазу» Готического возрождения: в 1820-е - 1830-е годы высшие классы выражали свои рыцарские фантазии в костюмированных

балах («Бал Айвенго» в Брюсселе в 1823 году). Художники пишут автопортреты и портреты заказчиков в полных средневековых одеждах. Кульминацией «костюмированной фазы» может считаться рыцарской турнир в Эглинтоне (1839), пример первой исторической реконструкции рыцарского турнира в XIX в45.

Хотя Эглинтонский турнир, так и не состоявшийся из-за ливня во всем планируемом масштабе, и не восстановил турнирную традицию, он привлек внимание к рыцарским идеалам и тем самым послужил одной из предпосылок новой культурной эпохи. Для английского джентльмена XIX века рыцарство стало больше, чем ностальгия или фривольная имитация прошлого: «Симпатия, с которой английский человек XIX века выбирал золотой век рыцарства, была в высшей степени расцвечена его собственной интерпретацией этого института. Культ рыцарства родился из литературного энтузиазма Готического возрождения, и рыцарь, который служил моделью для джентльмена, был комбинацией исторической традиции и нового вымышленного героя исторической литературы. Как результат современного вымысла, рыцарство стало пониматься как манифестация всего, что было по своей природе хорошего в человеке приложенного ко всему, что могло быть хорошего в обществе».

В популярном издании The Art-Journal в 1850-1880-х гг. регулярно печатались статьи и иллюстрации, в которых пропагандировалась эпоха Средневековья. Особое место в привлечении интереса к эпохе Средневековья принадлежит принцу-консорту Альберту. Муж королевы принц Альберт не только поддерживал развитие искусства (он был председателем Комиссии изящных искусств), но и пытался на собственном примере пропагандировать идеальное рыцарское поведение, в глазах современников став фактической