Портреты Пушкина Кипренского и Тропинина

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

А.С.Пушкин в живописи

О.А.Кипренский «Портрет А.С.Пушкина»

В.А.Тропинин «Портрет А.С. Пушкина»

А.С.Пушкин в портретах Е.Гейтмана, В.Тропинина и О.Кипренского

Заключение

Список литературы

Введение

«Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит», - сказал А.С.Пушкин об одном из своих портретов. А сколько их было всего? Сколько портретов было создано при жизни поэта, сколько после смерти?

Вопросы интересные, особенно если учесть, что работы художников помогают нам представить внешний облик поэта.

Выбор данной темы обусловлен тем, что я интересуюсь живописью, окончила художественную школу. В год двухсотдесятилетия со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина ставлю целью работы сбор и изучение материалов о портретах моего любимого автора.

Задачи:

1.Найти как можно больше сведений о портретах, изображавших Пушкина.

2.Собрать и изучить материалы о самых известных портретах Пушкина работы О.А.Кипренского и В.А.Тропинина.

Гипотеза:

Предполагается, что работы О. А.Кипренского и В.А.Тропинина являются самыми удачными изображениями поэта.

Пушкин в живописи

Портрет отличается подчеркнутой сдержанностью и поэтичностью. Пушкин на портрете Кипренского очень спокоен. У него тихий, задумчивый взгляд, грустная складка губ. Скрещенные на груди руки - любимая поза поэта -подчеркивает его замкнутость в себе, сосредоточенность. Художник избегает всяких внешних выигрышных примеров: эффектного жеста, ракурса, поворота. Он не акцентирует творческую силу, темперамент поэта, не подчеркивает в нем ганнибаловские черты. Так же сдержанны и краски - портрет написан в коричневато-зеленых тонах. Только лицо дано теплым розоватым тоном и ярко выделена подкладка наброшенного на плечо плаща.

Поэтическое начало и гармония натуры Пушкина переданы художником с большой глубиной и свободой. Портрет был написан по заказу А.А. Дельвига, друга Пушкина, детом 1827 г. в Петербурге и появился на осеней выставке Академии художеств. Он был как большое явление русского искусства, о нем написали в газетах и журналах. Предполагалось, что портрет будет показан на выставке Кипренского за границей.

Портрет, изображающий Пушкина ребенком трех - трех с половиной лет, хранился у потомков знаменитого московского врача Матвея Яковлевича Мудрова. По семейному преданию, он был подарен матерью поэта Н. О. Пушкиной единственной дочери Мудрова - Софье. М. Я. Мудров лечил Пушкиных, когда они жили в Москве. В 1831 г. он погиб во время эпидемии холеры. Его молоденькая дочь Софья вышла замуж. Вероятно, этот подарок был сделан зимой 1832/33 г., когда Пушкины - отец и мать поэта - провели несколько месяцев в Москве. В детском портрете видны характерные черты Пушкина, менее определенные, чем портретах зрелого возраста: выпуклые губы, чуть прижатый книзу кончик носа, открытый вырез ноздрей, тщательно причесали перед позированием. Кудри его приглажены, но отдельные прядки уже приподнялись, готовые опять завиться. У малыша живой взгляд серо-голубых блестящих глаз. В 1950 г. правнучка С.М. Мудровой подарил миниатюру талантливому актеру Всеволоду Якуту, создавшему живой образ поэта в спектакле «Пушкин», во время гастролей театра в Ленинграде. Народный артист СССР В.С. Якут передал миниатюру в московский музей Пушкина.

Художник Владимир Андреевич Фаворский (1886-1964), крупнейший мастер ксилографии (гравюра по дереву), талантливо иллюстрировавший произведение поэта, создал трогательный и обаятельный образ поэта Пушкина-подростка. Это мальчик-поэт. Широко раскрыты его глаза: он видит мир по-иному, чем его товарищи, которые сейчас играют и шалят где-то поодаль.

Илья Ефимович Репин (1844-1930) изобразил событие, которое описал Пушкиным: «Державин видел я только однажды в жизни, но никогда того не позабуду. Это было в 1815 году, на публичном экзамене в Лицее… Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словеснице. Тут он оживился, глаза заблестели; он преобразился весь. Разумеется, читаны были его стихи, разбирались его стихи, поминутно хвалили его стихи. Он слушал живостию необыкновенной. Наконец вызвали меня. Я прочел мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояние души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом….» (т. VIII, с. 65-66).

Художник изобразил Пушкина во время его путешествия по Крыму в 1821г., использовав для этого свою зарисовку, сделанную с натуры в 1832 г. (см. аннотацию к листу 14, И. А. Крылов, А. С. Пушкин, В. А. Жуковский и Н. И. Гнедич в Летнем саду). Поэтическое предание о памятнике, воздвигнутом крымским ханом, тоскующим по умершей жене, дало основу для сюжета поэмы «Бахчисарайский фонтан» (1821-1823). О «Фонтане слез» у Пушкина смотрите в поэме (т. III, с. 156) и в «Открытке из письма» (т. VII, с.281-281).

Это редкий в истории искусства случай, когда два больших художника создали вмести одно полотно. Фигура Пушкина написана Репиным, пейзаж - знаменитым маринистом Иваном Константиновичем Айвазовским (1817 - 1900) . Сюжет картины подсказан стихотворением Пушкина «К морю» (1824). Запечатлевшиеся памяти пейзажа создают в стихотворение многогранный, сложный образ моря, близкий к различным душевным состояниям поэта. Художник мог передать только одно из них, которое больше соответствовала его представлениям о «свободной стихии», - он изобразил море пасмурное и бурное.

Иван Иванович Пущин оставил подробные и очень живые воспоминание о своем посещение Пушкина в Михайловском 11 января 1825 г. Картина иллюстрирует следующую сцену: «Я привез Пушкину в подарок «Горе от ума»; он был очень доволен этою тогда рукописною комедией, до того ему во все почти незнакомую. После обеда, за чашкой кофе, он начал читать её в слух…».Пушкин отметил этот счастливый день в двух стихотворениях - «19 октября» (1825) и в послание к Пущину, переданном в Сибирь на каторгу (написано 13 декабря 1826 г.) Картина Николая Николаевича Ге (1831-1834) очень популярна.Она гораздо официальнее и холоднее, чем рассказ Пущина о посещение поэта. Желательно привлекать его если не полностью, то в больших отрывках.

Картина дает так же возможность проиллюстрировать тему «Пушкин и няня в Михайловском», используя стихотворения «Зимний вечер» (1825), «Няне» («Подруга дней моих суровых…») (1826) и лирические отступления в «Евгении Онегине». Поясним некоторые детали картины: слева на полу брошен открытый чемодан Пущина, на диване - его шуба. На стене висит гравированный портрет Байрона, на камине стоит статуэтка Наполеона. Они были в комнате Пушкина и введены им в описание кабинета Онегина в сельском доме.

«Портрет Александра Сергеевич Тропинину для меня и подарил мне его на память в золоченой великолепной рамке», - вспомнил в 1868 году друг Пушкина Сергей Александрович Соболевский (1803-1870).

Зимой 1826 - 1827 гг.Пушкин, живя у Соболевского в Москве ходил позировать к знаменитому московскому портретисту Василию Андреевичу Тропинину (1776 - 1852). Портрет был закончен весной 1827 г. В майском номере журнала «Московский телеграф» Н. А. Полевой поместил отзыв.

Он писал: «Сходство портрета с подлинником поразительно, хотя нам кажется, что художник не мог совершено схватить быстроты взгляда и живого выражение лица поэта». По желанию Соболевского Пушкин был изображен в том виде, в каком обычно бывал дома: в нарядном халате красивого коричневого цвета с синей отделкой, в белой сорочке с мягким отложным воротничком, с небрежно повязанным платком, не закрывающим шеи. На большом пальце правой руки, так же по желанию Соболевского, было изображен заветный перстень-талисман, подаренные поэту Е. К. Воронцовой. Но домашний костюм и естественная поза не делают портрет обыденным, будничным.При первом же взгляде вас поражают духовное богатство и сила изображенного на портрете человека. Художник осветил почти все лицо, повернутое к нам в три четверти. Лицо Пушкина полно жизни и мысли. Большой чистый лоб не закрыт кудрями, откинутыми на зад. Ноздри как будто полные света, видят что-то, недоступное нам. Это вдохновенный образ поэта, исполненного творческих сил. Живописные складки одежды, рассыпавшиеся в беспорядке завидки волос подчеркивают артистичность образом. Все это сообщает портрету особую ликующую праздничность. Шедевр Тропинина был выставлен впервые для широкого обозрения в 1868 г. в Москве

Портрет похож на эскиз, очень лиричный и проникнутый «осенними настроениями» поэта и самого художника - Серов тоже любил осень. Образ дан не просто на фоне пейзажа, а слит с ними в одно целое. В образе Пушкина сочетаются задумчивость, легкая грусть и едва намечающаяся, только ещё не рождающаяся улыбка. Настроение этого портрета близка «Элегии», созданной Болдинской осенью 1830 года. Оба произведения В.А. Серова обычно связываются с Болдином. В.А Серов (1865-1911), один из крупнейших русских портретистов, отличался талантом особого лирического обаяния.

Художник изобразил Пушкина в Болдине осенью 1830 года. Поэт поглощен своей работой, сосредоточен, строг. Это состояние, о котором говорил он в Х и ХI строфах стихотворения «Осень». «Незримый рой гостей» в рисунке Кузьмина - образы «Маленьких трагедий». Рисунок очень «пушкинский» по стилю: художник выработал свой стиль, идя от рисунков Пушкина, от его графической манеры. Николай Васильевич Кузьмин много и плодотворно изучал Пушкина - его биографию, поэзии, рукописи. Пристальное изучение биографических материалов, особенно автопортретов, привело художника к глубокому, тонкому постижению образа поэта. Кузьмин изображает Пушкина много и всегда интересно, точно, содержательно.

Портрет, возможно, был сделан после женитьбы, как было принято в те времена. Обычно художники делали сразу портреты обоих супругов, но портрет Натальи Николаевны Пушкиной сделан Александром Брюлловым. Этим объясняется должно быть, неуверенность в датировке портрета Пушкина. Этот портрет запечатлел наиболее светского Пушкина. Художник Петр Федорович Соколов (1787-1848), знаменитый мастер камерного акварельного портрета, увидел в Пушкине элегантного аристократа. Может быть, это соответствовала желанием поэта иногда чувствовать себя просто светским человеком. Существует предположение, что портрет написан не с натуры, а по впечатлениям от встречи Пушкина с обществом. Композиция - поза. Поворот головы - сближает этот портрет с портретом Кипренского. Но Соколов не только сглаживает характерные черты лица, а предает ему миловидность, делает губы «сердечком», утончает черты.

Кипренский О.А. Портрет А.С.Пушкина

Произведения О. Кипренского, особенно его замечательные портреты, являются одной из самых больших жемчужин нашего художественного наследия.

Выходец из крепостной среды, своим трудом добившийся всеевропейской славы, О. Кипренский написал лучший портрет А.С. Пушкина. Заказ на создание портрета русского поэта последовал в 1827 году от А. Дельвига. Весной 1827 года художник возвратился из Италии, в мае этого же года в Петербург - проездом из Москвы в Михайловское - приехал и А.С. Пушкин. У них был общий круг знакомых и друзей, и, по преданию, в доме одного из них - Н.Д. Шереметева - и писался этот знаменитый портрет. То, что портрет А.С. Пушкина заказывал именно А. Дельвиг, не случайный факт: поэт называл А. Дельвига "художников друг и советник".

Сам А.С. Пушкин портретироваться не любил, хотя художник был ему хорошо знаком: несколькими годами раньше О. Кипренский писал портреты людей пушкинского окружения - В.А. Жуковского, К. Батюшкова, П.А. Вяземского, И.А. Крылова, П.П. Гнедича. Художественный стиль Ореста Кипренского, в котором сочетались пластическая выразительность формы с правдивостью, а умение показать характер с возвышенным идеалом, мог импонировать поэту.

Несомненно, что во время сеансов позирования художник и поэт беседовали. Сейчас, конечно, уже трудно точно сказать, о чем именно, но можно предположить, что беседовали они об Италии, об искусстве древнем и новом.

Пушкинский портрет исполнен О. Кипренским с большим вдохновением и с полным сознанием огромной исторической ответственности. Один из современников так отозвался об этом Произведении О. Кипренского: "Гений Поэта как будто бы воодушевил художника... Пусть исследует художник движения собственной души в те минуты, когда он одушевлял полотно! Не составил ли себе сперва идеал характера Поэта, не ловил ли души его, не разглядывал ли тайн и порывов пламенной фантазии и не стремился ли потом выразить свои и его чувства в чертах видимых!" Первое впечатление от портрета - впечатление предельной завершенности. Тщательная отделка деталей, строгая гармония целого создают ощущение торжественной тишины.

На светлом желто-зеленом фоне рисуется изображение поэта, одетого в строгий сюртук с перекинутым через плечо клетчатым красно-зеленым шотландским пледом (некоторые исследователи называют его плащом). Изящная фигура написана в фас, лицо поэта обращено слегка направо, в ту сторону, где в глубине, за креслом, стоит бронзовая статуэтка Гения с кифарой в руках. В лице поэта О. Кипренский мягко передает его характерные "арапские" черты, густые каштановые волосы свободно вьются на голове, не спускаясь на высокий лоб и не выбиваясь беспорядочно.

"Портрет А.С. Пушкина" имел успех, хотя и вызывал споры. Одни отмечали удивительное сходство, другие (кто привык видеть поэта подвижным, разговаривающим, кто помнил необычайно изменчивое выражение лица А.С. Пушкина) заявляли, что никакого сходства нет. Ф. Глинка, например, отмечая безупречную выстроенность портрета, тем не менее писал А.С. Пушкину из Петрозаводска: "У меня есть Ваш портрет, только жаль, что Вы в нем представлены с некоторой пасмурностью. Нет той веселости, которую я помню в лице Вашем. Ужели это следствие печалей жизни?" (Имеется в виду снятая с него гравюра).

Карл Брюллов (по свидетельству Т.Г. Шевченко) заметил, что О. Кипренский изобразил А.С. Пушкина "каким-то денди, а не поэтом". Такое недовольство "великого Карла" происходит, может быть, оттого, что сам он при изображении художников и поэтов отмечал их свободный порыв, раскованность, мятежную силу вдохновения, любил эффектные приемы композиции и цвета.

Люди, хорошо знавшие А. Пушкина, отмечали, что и такое положение рук, как на портрете, не характерно для него. Русский писатель Н.В. Кукольник, например, высоко оценив достоинства портрета, счел нужным указать на отсутствие "пушкинской простоты" и несвойственность поэту "такого оборота тела и глаз".

Но именно такая поза придает всему образу внутреннюю собранность и говорит о большом напряжении внутренних сил. Творческое прозрение самого О. Кипренского оказалось в этом портрете исключительно глубоким. Исходя из общего замысла, художник с гениальной уверенностью пренебрег некоторыми частностями, придал А.С. Пушкину лично ему не свойственную, но для портрета единственно необходимую, абсолютно точную позу.

Образ поэта на портрете немыслим без этой позы со скрещенными на груди руками.

Незадолго до 14 декабря 1825 года К. Рылеев в письме к А.С Пушкину писал: "На тебя устремлены глаза России; тебя любят, тебе верят, тебе подражают. Будь Поэт и Гражданин!" Орест Кипренский и увидел великого русского поэта глазами лучших людей России.

Однако споры среди искусствоведов не умолкают и до сих пор. Некоторые современные исследователи видят в позе поэта, изображенного со скрещенными на груди руками, воплощение безмятежной гармонии. Они обозначают его состояние словом "прислушивается", это та самая минута, когда "стихи свободно потекут". Отмечают, что на смуглом лице поэта читается вдохновение, созревающая поэтическая мысль. Взгляд А.С. Пушкина глубок, но в то же время и слегка рассеян, как будто поэт внимает только одному ему слышимым голосам.

Однако литературовед В. Зименко находит в портрете некоторую напряженность позы поэта. Он замечает, что вся фигура поэта "натянута, как струна, лицо его сурово, глаза широко открыты и беспокойно (а не безмятежно!) всматриваются во что-то находящееся за пределами" картинной рамы. Печать нелегких размышлений, едва уловимая горечь, тень двух последних лет, мрачных для России, - вот что можно заметить на лице поэта. Если в устах А.С. Пушкина и прозвучат сейчас стихи, то это будут не изящные мадригалы, а строки глубоких раздумий. Например, такие:

Блажен в златом кругу вельмож Пиит, внимаемый царями. Владея смехом и слезами, Приправя горькой правдой ложь.

Что видел за пределами рамы поэт? Так он мог глядеть на ненавистную ему "светскую чернь", на своего противника Дантеса, хладнокровно поднявшего пистолет.

Сам поэт высоко ценил свой портрет, написанный О. Кипренским, ощущая, что именно здесь он запечатлен в своей "высшей типичности", как поэт серьезной и трагической музы. Потрясенный работой художника, А.С. Пушкин на другой день вручил О. Кипренскому листок со стихами.

Любимец моды легкокрылой,

Хоть не британец, не француз,

Ты вновь создал, волшебник милый,

Меня, питомца чистых муз.

И я смеюся над могилой,

Ушед навек от смертных уз...

В этот день между ними состоялся разговор об искусстве. Орест Кипренский признавался А.С. Пушкину, что всю жизнь не переставал искать высший идеал человеческой красоты и что в полной мере нашел его во время работы над пушкинским портретом (а также в те дни, когда создавал портрет Гете). А.С. Пушкин в свою очередь поверял художнику свои взгляды на поэта и природу творчества. Он говорил, что в повседневной жизни поэт ничем не отличается от других людей. Только в минуты творчества он преображается сам и преображает все, что видит вокруг.

Перед нами погрудное статичное изображение поэта, одетого в модный сюртук, изображение, приближенное к зрителю и, казалось бы, камерное по своему характеру.

Но взгляд Пушкина, устремленный вдаль, покоряющая духовная сила, исходящая от него, подчеркивают небудничный, вдохновенный облик поэта.

Скрещённые на груди руки поэта, складки плаща, наброшенного на плечи, -- всё это характерные признаки романтического героя, отрешённого от окружающего мира и погружённого в свои мысли. Живой взгляд пушкинских глаз выражает вдохновение и сосредоточенность. Поэт как бы прислушивается к внутреннему голосу: «...минута -- и стихи свободно потекут». Пушкин показан в самый счастливый, светлый момент -- момент творчества. Таким себя Пушкин мог и не увидеть в зеркале, это был тот ореол поэтического воодушевления («лесть», по терминологии поэта), который открылся проницательному художнику.

Именно это особенно понравилось в портрете и самому поэту. Он выразил своё восхищение мастерством живописца в стихотворении, посвящённом Кипренскому:

Вызванный из Михайловского, из ссылки в сентябре 1826 года, Пушкин явился перед Николаем I в Москве, был «прощен» и получил разрешение проживать в столицах. В первые месяцы 1827 года в Москве его портрет написал Василий Тропинин. В конце мая он приехал в Петербург, где не был семь лет, а первого сентября в Академии художеств открылась выставка, на которой можно было видеть портрет Пушкина работы Кипренского. Его заказал для себя Антон Дельвиг, ближайший лицейский друг Пушкина.

Тропинину замечательно удалось передать не столько «поэтический пыл», не то, как «мысли в голове волнуются в отваге», сколько предшествующее «лирическое забытье»:

И забываю мир - и в сладкой тишине

Я сладко усыплен моим воображеньем.

Кипренский «изобразил Пушкина каким-то денди, а не поэтом»,- заметил Тарас Шевченко в своей повести Художник. Хотя это суждение не совсем справедливо, здесь уловлен, так сказать, петербургский тон в облике и повадке Пушкина на портрете Кипренского - это не домашний, а светский облик поэта. Все построено, как обычно у Кипренского, на тончайших нюансах: по видимости простой композиционный прием - как бы «пустынное» пространство вокруг уподобленного скульптурному бюсту объема с замыкающим контуром - создает атмосферу одиночества вместе с ощущением воинственной собранности, сосредоточенности. Скульптурным ассоциациям способствует темный бронзово-оливковый колорит и мягкое золотистое мерцание фона, оттеняющее словно прочеканенный силуэт; не говоря уже о рифмовке со статуэткой музы (лира в ее руках - атрибут Эрато, музы лирической поэзии). Эти черты классицистической нормы соединены с таким внешне сугубо романтическим предметом, как ткань накидки - шотландская клетка вошла в моду в связи с увлечением романами Вальтера Скотта. Но она необходима здесь и для оживления цветовой монохромности, и для выявления, по контрасту, изгиба упругой, словно оковывающей силуэт линии. Кроме того, пестрая игра цвета требовалась, чтобы уравновесить светлеющую на черном кисть руки, восхитительно написанную, прямо отсылающую к пушкинской строке о «красе ногтей».

Тщательность письма как бы предостерегает нас от небрежности рассеянного внимания, призывая к чуткой пристальности, с которой мы, повторяя взгляд художника, должны всмотреться в черты Пушкина. Автору этих строк довелось, во время подготовки выставки Кипренского, изучать живописную фактуру портрета, разглядывая ее в микроскоп. Тонкослойная живопись с мастерски точными касаниями кисти особенно сильное впечатление производит тем, как выписаны глаза. Художник уловил неповторимый цвет глаз, светлых (современники говорили даже о голубых глазах Пушкина), но могущих быть и холодного, и золотистого теплого оттенка. Схвачен и эффект ярких белков, заставляющих не столько видеть, сколько ощущать смуглоту лица. Свидетельства о безусловном сходстве портрета вполне авторитетны. Отец поэта признавал, что «лучший портрет сына моего суть тот, который написан Кипренским».

Стоит отметить, что «веселый» Пушкин 1820-х годов, хотя и ссыльный, но увенчанный славой и популярностью, отличается от Пушкина 1830-х, подвергаемого злорадным упрекам в потере читательского интереса, уже вступившего в тот круг, где разыгралась трагедия его гибели. Этот поздний Пушкин, естественно,- за пределами даты, обозначенной на портрете Кипренского. Однако трудно отделаться от чувства, что здесь перед нами - весь Пушкин: образ этого портрета вполне адекватен тому представлению о зрелом и позднем Пушкине, каким оно возникает из воспоминаний современников, да и, собственно, из самого творчества поэта. Смесь сосредоточенной строгости с чуть заметным налетом тревожности не просто придает образу портрета психологическую глубину, но и допускает возможность странного временного сдвига при восприятии портрета, когда становится возможным отождествление запечатленного в потоке времени облика поэта с вневременным понятием «Пушкин». Уже одно то, что создание Кипренского оказалось способным выдержать натиск ревнивого любопытства потомков, есть удостоверенное временем свидетельство мудрого мастерства, одновременно с высокой человеческой отзывчивостью и полнотой художественной ответственности, каковой, судя по всему, сам себя облек Кипренский, создавая этот портрет.

Пушкину портрет очень нравился. Вослед написанию портрета поэт сочинил стихотворное послание Кипренскому. Хотя и потрясенный «ужасным известием» о смерти Дельвига (январь 1831), он через Плетнева приобрел портрет у вдовы Дельвига на деньги из гонорара за Бориса Годунова. С тех пор портрет обитал в его доме, затем в семье, пока внук поэта не передал его в 1916 году в Третьяковскую галерею.

Василий Андреевич Тропинин. Портрет А.С. Пушкина.

Пушкин не любил позировать художникам, шутливо ссылаясь на «арапское безобразие». Поэтому так мало сделанных с натуры портретов поэта. Зато в 1827 году появилось сразу два таких портрета и оба из них стали классическими, по праву войдя как лучшие изображения Пушкина в историю русской портретописи и отечественной культуры. Один из них принадлежит кисти Ореста Кипренского, а другой - Василию Тропинину.

В 1826 году Пушкин вернулся из Михайловской ссылки. Закончилось следствие по делу декабристов. По указанию Николая I Пушкина с фельдъегерем препровождают в Москву. 8 сентября 1826 года в Кремле состоялась встреча Пушкина с императором. После долгой беседы государь поступил гуманно: освободил Пушкина из ссылки, выразил желание видеть его при дворе и фактически освободил от цензуры, пообещав лично быть его цензором. Вот в это время, в начале 1827 года, поэт и заказал свой портрет московскому художнику В.А. Тропинину.

«До недавнего времени считалось, что заказчиком тропининского произведения был приятель поэта - Сергей Александрович Соболевский. Отъезжая за границу, он очень хотел иметь портрет Пушкина «как он есть, в домашнем его халате, растрепанного, с заветным мистическим перстнем на большом пальце одной руки». Но эта версия неверна, так как из письма самого Соболевского к М.М. Погодину, опубликованного лишь в 1952 году, очевидно, что «портрет Тропинину заказал сам Пушкин тайком и поднес мне его в виде сюрприза с различными фарсами (стоил он ему 350 рублей)».

Выбор художника не случаен. Василий Андреевич Тропинин был популярен в московских кругах как отличный портретист. Обычно он начинал работу с небольшого этюда маслом, сделанного по первому впечатлению. Художник весьма дорожил, как он говорил, «первым присестом». Затем следовало несколько подготовительных карандашных набросков, в которых обозначалась главная идея произведения. И, наконец, последняя стадия - собственно портрет, завершавшийся в мастерской художника на Ленивке.

Известно, что для первого знакомства с Пушкиным художник в начале 1827 года пришел в дом Соболевского на Собачьей площадке, где тогда жил поэт. Тропинин обнаружил его в кабинете, возившимся со щенками. Тогда же, вероятно, по первому впечатлению и был написан маленький этюд. В нем не было ни богатства колорита, ни изысканности мазка, ни мастерски исполненных деталей. Главным достоинством этой подготовительной вещицы были непосредственность и живость восприятия модели, дружеская доверительность, исключавшая привычный романтический пафос. Зато идея величия поэта была выражена в беглом карандашном наброске, где подчеркнута горделивая посадка головы, обрамленной распахнутым воротом рубашки.

Окончательный вариант живописного портрета удачно сочетает найденную в графическом наброске возвышенность идеи с живым ощущением натуры, схваченным в этюде. Фигура поэта развернута на зрителя, спокойное и сосредоточенное лицо дано в легком трехчетвертном повороте. Рука, украшенная любимым «мистическим» перстнем, водружена на листы рукописи. Домашняя одежда поэта, вопреки ожиданиям, не создает атмосферы доверительности между моделью и зрителем. Халат в данном случае не «товарищ неги праздной», а свободная одежда свободного человека.

В отличие от других московских портретов работы Тропинина, принадлежащих к «халатному жанру», внешняя простота пушкинского портрета - кажущаяся. Художник не столько стремится создать атмосферу домашности, сколько подчеркивает значимость частной жизни, возросшую в эпоху романтизма. Он демонстративно противопоставляет ее официальной чопорности мундира.

Мягкие складки широкого халата Пушкина напоминают свободную драпировку римской тоги. Твердо сжатая в кулак рука несет не меньше пафоса, чем «наполеоновская» поза какого-либо романтического персонажа.

Замечателен и колорит тропининского произведения. В ряду работ, выполненных художником в 1820-е годы, этот портрет отличает благородная сдержанность красочной гаммы. На сероватом фоне, слегка высветленном к правому краю холста - лицо поэта, словно прислушивающегося к неведомым звукам. Оно оттеняется белизной приподнятого шелковым шейным платком ворота рубашки.

Сдержанности красочного строя портрета соответствует и скупость включенных в изображение аксессуаров. Лишь несколько говорящих деталей - бумаги на углу стола, указывающие на поэтические труды, и любимый перстень, которому поэт придавал большое значение.

По мнению писателя, историка и журналиста Николая Полевого: «Сходство портрета с подлинником поразительно, хотя нам кажется, что художник не смог совершенно схватить быстроты взгляда и живого выражения лица поэта. Впрочем, физиономия Пушкина, столь определенная, выразительная, что всякий хороший живописец может схватить ее, вместе с тем и так изменчива, зыбка, что трудно предположить, чтобы один портрет Пушкина мог дать о ней истинное понятие...»

А сколь причудлива судьба тропининского произведения! Владелец его, С.А.Соболевский, отдал портрет для копирования Авдотье Петровне Елагиной. Уменьшенная копия портрета была закончена в конце августа 1827 года, чтобы легче было «возить оную с собой за границей». Она была выполнена на высоком профессиональном уровне, но из нее исчезла суть тропининского портрета. «Она не передает главного - той внутренней силы и движения, которое ощущается в работе Тропинина», - писала исследовательница Н. В.Барановская.

Уезжая за границу в 1828 году, Сергей Соболевский оставил на хранение Елагиной в числе многих ценностей и тропининский оригинал портрета Пушкина. Когда же через пять лет он вернулся в Россию, то обнаружил, что портрет исчез, а вместо него в великолепной раме присутствовала весьма скверная копия.

Подлинник изображения поэта «всплыл» в середине 1850-х годов, в меняльной лавке, где и был куплен за 50 рублей директором Московского архива Министерства иностранных дел археографом М.А. Оболенским. С 1909 года портрет Пушкина находился в собрании Третьяковской галереи, а в 1937 году перешел в собственность Всесоюзного музея А.С. Пушкина».

В творческом развитии В.А. Тропинина портрет Пушкина значил многое. Непосредственное восприятие натуры и ее воплощение на холсте свидетельствовали о самостоятельность творческих устремлений художника в 1820-е годы, о силе реалистических начал в его искусстве.

Пушкин в портретах Е.Гейтмана, В.Тропинина и О. Кипренского

«При имени Пушкина тотчас осеняет мысль о русском

национальном поэте. В самом деле, это право принадлежит ему… Ничья слава не распространялась так быстро… Его имя имело в себе что-то электрическое»,- писал Н. В. Гоголь в статье «Несколько о Пушкине», напечатанной в январе 1835 года. С какого же времени началась его слава? Первым общественным признанием поэтического дара Пушкина стал публичный экзамен в лицее 8 января 1815 года, когда, «стоя в двух шагах от Державина», он прочитал свои стихи «Воспоминания в Царском селе». Позже, в «Евгении Онегине»,поэт вспоминал:

Успех нас первый окрылил;

Старик Державин нас заметил

И, в гроб сходя, благословил.

К тому же времени относится и первый портрет Пушкина-поэта, исполненный неизвестным художником. Нежные пастельные тона, задумчивое выражение лица - весь облик юноши проникнут каким-то особым благородством и чистотой помыслов. Таким впервые увидел его и поэт старшего поколения В.А. Жуковский. 19 сентября 1815 года он писал П.А. Вяземскому: «я сделал еще приятное знакомство с нашим молодым чудотворцем Пушкиным. Я был у него на минуту в Царском Селе. Милое, живое творение! Он мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу. Это надежда нашей словесности… Нам всем надо соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастет». Сам же «гигант» в стихотворении, написанном на французском языке, дал себе такую характеристику:

Мой рост с ростом самых долговязых

Не может ровняться;

У меня свежий цвет лица, русые волосы

И кудрявая голова…

Сущий бес в проказах, Сущая обезьяна лицом,

Много, слишком много ветрености-

Да, таков Пушкин.

Среди лицейских прозвищ Пушкина было и такое, данное «по физиономии и некоторым привычкам»: «смесь обезьяны с тигром». Внешность поэта иногда и позже наталкивала на подобные сравнения, но только при первом знакомстве. Вот запись в дневнике внучки Кутузова Д.Ф. Фикельмон: «Невозможно быть более некрасивым - это смесь наружности обезьяны и тигра; он происходит от африканских предков и сохранил еще некоторую черноту в глазах и что-то дикое во взгляде». Но уже следующая запись говорит о необычайной одухотворенности поэта, как бы изменяющий

физический облик: « Когда он говорит, забываешь о том, чего ему недостает, чтобы быть красивым, его разговор так интересен, сверкающий умом, без всякого педантства… Невозможно быть менее притязательным и более умным в манере выражаться». О том, как преображалась внешность Пушкина внутренним огнем его гения, говорит А.П.Керн: « Надо сказать, что он не умел скрывать свои чувства, выражал их всегда искренне, и был неописанно хорош, когда что-нибудь приятное волновало его… Когда же он решался быть любезным, то ничто не могло сравниться с блеском, остротою и увлекательностью его речи».

Первым изображением Пушкина, которое увидели читатели, была гравюра на меди Е. Гейтмана - фронтиспис поэмы « Кавказский пленник ». Книга вышла в конце августа1822 года со следующим послесловием: «Издатели присовокупляют портрет Автора, в молодости с него рисованный. Они думают, что приятно сохранить юные черты Поэта, которого первые произведения ознаменованы даром необыкновенным ». Поскольку Пушкин находился в это время в ссылке в Кишиневе, оригиналом для гравюры послужила, по-видимому, известная нам пастель 1815 года. 23-летний поэт представлялся читателям в виде юноши с чертами арапчонка и в байроновской позе. Это изображение не соответствовало действительной внешности его, но вошло в историю и врезалось в память многих поколений. Видимо Пушкин не желал являться перед читателями в виде « русского

Байрона », а мечтал об ином образе, более соответствовавшем духу его поэзии. Четырьмя годами ранее он сам нарисовал свой портрет как прообраз гравюры для готовившегося, но не состоявшегося тогда издания стихотворений. Так поэт впервые обратился к автоизображениям, которые с этого времени сопутствуют его творчеству до конца жизни, становятся одной из форм самовыражения.

Эти изображения не только отражают реальность, но и несут в себе большое обобщение и критическое восприятие действительности. Автопортреты исполнены высокой поэзии, трагичны и одновременно не лишены самоиронии. Оставшиеся неизвестными для современников, эти изображения Пушкина оценены лишь столетие спустя. Рисунки по заключенной в них характеристике поэта столь емки и точны, а по манере исполнения столь смелы и артистичны, что не стареют, хотя и точно соотносятся с приметами пушкинской поры. Нам они кажутся нанесенными на бумагу каким-то очень современным художником. Остальные прижизненные изображения Пушкина прежде всего несут на себе печать своей эпохи.

13 мая 1823 года, отвечая на вопрос Гнедича, собиравшегося переиздавать « Кавказского пленника », Пушкин в постскриптуме приписал:

« Своего портрета у меня нет - да и на кой черт иметь его ». И все же, как всегда у Пушкина, ничто, никакой жизненный опыт - движение ли сердца или ума - не пропадали бесследно. С этого же 1823 года Пушкин быстро и с увлечением пишет « Евгения Онегина ». В декабре он приписывает последнюю заключительную строфу второй главы « Евгения Онегина »:

Быть может (лестная надежда)

Укажет будущий невежда

На мой прославленный портрет,

И молвит: то-то был Поэт!

Прими ж мои благодаренья,

Поклонник мирных Аонид,

О ты, чья память сохранит

Мои летучие творенья,

Чья благосклонная рука

Потреплет лавры старика!

Однако до возвращения Пушкина из ссылки так и не было сделано ни одного портрета. Но за несколько месяцев появилось несколько портретов и все с натуры. Первые в этом хронологическом ряду - выполненные осенью 1826 года миниатюра гуашью на пластине слоновой кости и рисунок итальянским карандашом обрусевшего француза Ж. Вивьена. Пушкин заказал ему два экземпляра, один он подарил П.А.Осиповой, второй - поэту Е.А. Баратынскому. Это небольшой камерный портрет, выполненный просто, без всяких претензий, для того чтобы запечатлеть черты поэта на память для его близких друзей - изображение исполняло роль нынешней фотографии.

Поэт еще очень молод, он открыто и благожелательно смотрит прямо на зрителя. Художник сумел передать интимные черты характера: душевную мягкость, сердечность, простодушие, детскую незащищенность натуры. На более поздних портретах выражение лица становится более замкнутым,

Пушкин сосредоточен в себе и смотрит мимо нас.

Следующим, кто изобразил Пушкина был Василий Андреевич Тропинин.

Портрет Пушкина является самым известным его творением. И мы относимся к нему с особым, обостренным чувством: его заказал сам Пушкин, он позировал художнику, портрет написан в период расцвета творческих сил их обоих. Бытует версия о том, что заказал портрет Тропинину близкий друг поэта Соболевский, который « был недоволен приглаженными и припомаженными портретами Пушкина, какие тогда появлялись. Ему хотелось сохранить изображение поэта, как он есть, как он бывал чаще, и он просил Тропинина « нарисовать ему Пушкина в домашнем его халате, растрепанного, с заветным мистическим перстнем на большом пальце одной руки ». Но эта версия, скорее всего ложная, так как из письма самого же Соболевского Погодину стало известно (опубликовано лишь в 1952 году): «Портрет Тропинину заказал сам Пушкин тайком и поднес мне его в виде сюрприза с разными фарсами (стоил он ему 350 руб.) » Неверно и с «изображением поэта…как он бывал чаще…в домашнем халате». Н.Н.

Ковалевская обратила внимание на то, что Тропинин иногда писал в одном и том же халате разных людей. « Очевидно, он писал с натуры только лицо, а одежду придумывал сам »,- писала она в своем исследовании о художнике. Известно, по крайней мере, семь портретов Тропинина, на которых модели изображены в халатах. По-видимому, эта одежда была придумана художником не случайно. Своеобразие костюма определилось причудливым сочетанием внешних атрибутов байронизма (расстегнутый ворот рубашки с большим белым воротником, небрежно повязанный галстук - шарф) с типично московской принадлежностью костюма - халатом, и в целом в столь специфической форме выражало представления художника о свободной личности.Идеал свободного человека складывался на протяжении всей жизни

Тропинина: с таким трудом полученная свобода от крепостной зависимости обусловило обостренное чувство собственного достоинства. Василий Андреевич был крепостным графа Маркова. Уже мальчиком Тропинин рисовал…на стене ваксой, которой чистил барские сапоги. Все советовали вельможе послать мальчика в Петербург учиться живописи, но барин направил его туда учиться искусству кондитера. Здесь Тропинин стал убегать к соседу - художнику, за что ему доставалось от кондитерши. Только на двадцать первом году жизни Тропинин поступил в Академию художеств. Получил золотую и серебряную медали. Но тут опять стряслась беда. Его картина «Портрет мальчика, тоскующего об умершей птичке» понравилась императрице. Тропинин стал известен, и друзья барина поспешили сообщить: если он не хочет лишиться «своего человека» - нужно принять меры. Помещик вызвал Тропинина в деревню. Здесь художник красил заборы, строил церковь, писал портреты, учил живописи барских детей, а за обедом, как все лакеи, стоял за стулом своего барина. Много времени спустя Тропинин, уже будучи знаменитым художником, получил наконец свободу, но его сын остался крепостным. Тропинин не желал подчиняться кому бы то ни было, жить в чиновном Петербурге, ходить в мундире. Отсюда потребность жить в Москве, где чудаковатость и леность жителей была своеобразной формой протеста против того, что ”нужно” и “положено” официально. Приведем в подтверждение характеристику московского духа, данную таким тонким наблюдателем, как В.Г.Белинский: “Москвичи - люди нараспашку, истинные афиняне, только на русско-московский лад. Кто не слышал о московском хлебосольстве, гостеприимстве и радушии? Оттого-то там так много халатов, венгерок, штатских панталон с лампасами и таких невиданных сюртуков со шнурами, которые, появившись на Невском проспекте, заставили бы смотреть на себя с ужасом …” Эта найденная Тропининым для своих моделей одежда была столь ограничена, что, несмотря на повторяемость, она ни в какой мере не воспринимается как штамп. Художник каждый раз меняет цвет, форму халата и галстука в соответствии с характером создаваемого образа, иногда вводя в портреты значимые предметы: рукопись, статую, мольберт и так далее. Один из современников Пушкина, писатель, историк, журналист Николай Полевой в “Московском телеграфе” поместил небольшую заметку, говорящую о большом сходстве портрета с моделью и блестящем мастерстве его выполнения: «Русский живописец Тропинин недавно окончил портрет

Пушкина. Сходство портрета с подлинником поразительно, хотя нам кажется, что художник не мог совершенно схватить выражения лица поэта…»

Сам художник много лет спустя вспоминает, с каким волнением он работал над портретом великого поэта. Пушкину было трудно уделить время для позирования, и Тропинину пришлось, по всей вероятности, ловить его у друзей последнего: Баратынского, Киреевского, Погодина, Хомякова и других. В такой обстановке можно было сделать только набросок, и он сделал масляными красками небольшой этюд, как бы портретный набросок.

Слегка желтоватый общий колорит этюдного портрета, не свойственный Тропинину, писавшему обычно в серебристо-голубоватой гамме, говорит о том, что этюд писан, вечером при ламповом освещении. Художник, однако, не сразу перешел от портретного этюда к самому портрету, а сделал еще ряд подготовительных рисунков, из которых сохранились только два. Один, основной из них, является наброском общей композиции портрета. Он сделан без натуры и возник в результате композиционных поисков: художник искал, как посадить фигуру, какой дать поворот головы, как решить складки халата. Второй сделан на обороте первого. На нем автор нарисовал деталь одной партии складок халата, надетого, видимо, на манекен-куклу, на которой складки уже не меняются непрерывно, как на живом человеке.

Сеансы для большого портрета происходили в мастерской Тропинина, на Ленивке. Здесь сошлись два больших человека эпохи. Тропинин, по его словам, был взволнован близостью поэта. Но и Пушкина, который мечтал увидеть «народ неугнетенный и рабство падшее», не могла не волновать необычная судьба художника-крепостного. По заведенной привычке Тропинин после сеанса писал еще много без натуры, ища задуманный им образ, но тем самым, быть может, и отходя от подлинного облика поэта. Большой портрет, во всяком случае менее документален, чем этюд. По описанию современников, Пушкин мало занимался своей внешностью… На портрете- наброске волосы действительно несколько растрепаны, тогда как на большом портрете они приглажены. На наброске черты лица носят печать того «арапского безобразия», которое отмечал у себя сам Пушкин. На большом портрете лицо сделано значительно «благообразнее», и от «арапских» черт сохранилось только кое-что в губах. Маленький тропининский портрет - наиболее точное и наиболее верное изображение Пушкина, какое до нас сохранилось. Самое основное, что отличает выделяет образ, созданный Тропининым - это собранность всех внутренних сил в волевое движение, не замкнутость в себе, а некая открытость, доступность, потенциальная готовность к действию. В большинстве других портретов Пушкин - частное лицо (исключая портрет работы Кипренского), и только в изображении Тропинина предстает лицом общественным, деятелем, каким ощущал себя сам поэт, и это несмотря на «домашний» костюм. Именно выходец из народа - Тропинин - острее других почувствовал и сумел увековечить своей кистью народность гения русской поэзии. Судьба портрета после его создания была полна приключений. Пушкин подарил большой портрет Соболевскому, набросок же хранился в семье Тропинина. Вскоре после окончания портрета Соболевский уезжает за границу и отдает портрет на хранение своему приятелю И.В. Киреевскому.

Вернувшись через пять лет, Соболевский обнаружил: «…в великолепной рамке был уже не подлинный портрет, а скверная копия с оного, которую я и

бросил в окно». Все его розыски не привели ни к чему, так как живописец-копиист за это время умер, успев продать или заложить кому-то тропининский оригинал. Много лет спустя портрет был куплен одним московским собирателем картин у какого-то старьевщика. Увидев наконец найденный портрет Тропинин сказал: «Увидал его не без волнения во многих отношениях: он напоминал мне те часы, которые я провел глаз на глаз с великим нашим поэтом. Я чуть не плакал, видя, как портрет испорчен».

Соболевскому друзья подарили маленький тропининский портрет, приобретенный по случаю. Соболевский подарил его П.М.Третьякову…

После долгих мытарств и злоключений большой тропининский портрет в 1909 году попал в Третьяковскую галерею. Сейчас портреты великого поэта хранятся в собрании Всесоюзного музея А.С.Пушкина, находящегося в городе Пушкине.

Задачей другого крупнейшего живописца эпохи -Ореста Кипренского было показать в Пушкине прежде всего «гения поэзии», по выражению того времени. Отмечаемое современниками внешнее сходство портрета, созданного в том же 1827 году, обусловлено поразительным постижением внутреннего мира поэта. В 1812 - 1816 годах Кипренский жил в Петербурге, часто посещал Царское Село. Он дружил со многими из близкого окружения Пушкина, был захвачен их интересами и художественными симпатиями. Был ли в те годы знаком с самим поэтом? Возможно, но точных доказательств тому нет. Но знаем, что они встретились позднее. Проведя семь лет в Италии и вернувшись на родину, Кипренский создал по заказу А.Дельвига портрет 28-летнего Пушкина. «Художников друг и советник», как звал его Александр Сергеевич, Дельвиг предвидел, что портрет станет важным событием в русской культурной жизни, и не случайно остановил свой выбор на уже известном живописце. Хоть Пушкин позировать не любил, желанию друга подчинился беспрекословно. В июле 1827 года Кипренский писал его в доме Шереметьева на Фонтанке. На готовый портрет поэт ответил известным откликом-экспромтом.

О чем поэт и художник могли говорить во время сеансов? Вероятно, об Италии, об искусстве древнем и новом. Упоминая о Риме, Дрездене,Париже - городах, в которых побывал Кипренский и где проходили его выставки,- поэт намекает на успех творчества живописца. Под «британцем», возможно, подразумевался Джордж Доу, которому царское правительство поручило исполнять портреты для военной галереи 1812 года в Зимнем дворце, а под

«французом»- портретист Ф. Жерар. Известно, как раним был Кипренский, и можно предположить, что обсуждался горький для художника вопрос, почему патриотическую тему дали модному в свете англичанину, а не ему. Интриги и зависть Жерара тоже были частой темой рассказов Кипренского.

Пушкин изображен в сюртуке, с клетчатым пледом, накинутом на плечо. Руки покоятся на груди. Взгляд обращен вдаль. Лицо задумчиво, вдохновенно, полно затаенной грусти. Современники писали: «Гений поэта

как бы воодушевил художника; огонь его вдохновения сам изобразился на холсте в чертах его, и художник вполне выразил в его взоре светлый луч

высоких творческих дум». Чтобы подчеркнуть тему творчества, Дельвиг попросил мастера приписать бронзовую фигуру музы с лирой в руках.

Многие впоследствии судили о портрете по гравюре с него, которую Дельвиг заказал Н.И.Уткину. Отец поэта, уже после смерти Пушкина, сказал: «Лучший портрет сына моего есть тот, который написан Кипренским и гравирован Уткиным». Но сам Пушкин высоко ценил оригинал. После смерти Дельвига в 1831 году , он купил портрет у его вдовы, который хранился у сына ивнука поэта до 1916 года, когда был приобретен Третьяковской галереей. В портрете А.С.Пушкина Кипренский совершил столь высокий взлет еще и потому, что лира поэта была созвучна музе художника. Одни и те же реальные лица вдохновляли Пушкина и изображены на портретах Кипренского.

Дитя харит и вдохновенья,

В порыве пламенной души

Небрежной кистью наслажденья

Мне друга сердца напиши;

Красу невинности прелестной,

Надежды милые черты,

Улыбку радости небесной

И взоры самой красоты.

Эти строки из послания Пушкина «К живописцу» можно в полной мере отнести и к Кипренскому.

Заключение

В данной работе собрано много живописных и графических работ, изображающих А.С.Пушкина в разные годы жизни. Цель, поставленную в начале работы, считаю выполненной. Собирая материалы о художниках и портретах, узнала много нового и о самом поэте.

Мне нравятся и кажутся очень ценными все изображения А.С.Пушкина, но для подтверждения гипотезы- предположения о том, что портреты работы О.Кипренского и В.Тропинина лучше других передают глубину и многогранность таланта, особенности личности поэта- нашлись важные факты и свидетельства. Это прежде всего мнение самого поэта, его близких и друзей.

Мне лично очень нравится картина Н.П.Ульянова «Пушкин с женой перед зеркалом». Она без слов очень многое объясняет в личной жизни поэта.

Исследование было познавательным и полезным. Думаю, что материалы , собранные в ходе работы, будут интересны любителям творчества А.С.Пушкина.

Список литературы

1.Баранская, Н.В. Овчинникова, С.Т. Эткин, И.К. А.С. Пушкин объяснительный тест к альбому [Текст]/ Н.В. Баранская // просвещение,1989. - 10 - 20.

2.Головина, Л.Л. Два хрестоматийных портрета[Текст]//Л.Л. Головина// Юный художник. 1999. № 4. С.6.

3.Василий Андреевич Тропинин [Электронный ресурс]//http:// www.artclassic.edu.ru/

4. Иoнина, Н.A. Сто великих картин [Текст]/ Н.A. Иoнина, "Вече", 2002г.

5.Кудрявцева, Л.С. Себя как в зеркале я вижу [Текст]/ Л.С. Кудрявцева// малыш, 1986.

6.Пушкин в живописи [Электронный ресурс] //http://www.den-za-dnem.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/