Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

• Введение
• Глава 1. Дендизм и гендерный перформанс: теоретические рамки исследования
• 1.1 Дендизм и гендерные нормы
• 1.2 Дендизм и перформативная теория гендера
• 1.3 Дендизм и доминантный дискурс
• Глава 2. Дендизм и категории культуры
• 2.1 Классический дендизм
• 2.2 Современный дендизм
• 2.3 Кэмп: дендизм в век массовой культуры
• 2.4 Дрэг-перформанс: критика категорий культуры
• Глава 3. Кейс: анализ шоу RuPaul's Drag Race
• 3.1 RuРaul's Drag Race: контекст
• 3.2 RuPaul's Drag Race и формат реалити-шоу
• 3.3 RuPaul's Drag Race и иллюзии телеформата
• 3.4. RuPaul's Drag Race и бинарные оппозиции
• 3.5 RuPaul's Drag Race и бородатые женщины
• Заключение
• Библиография

Введение

Феномен дендизма возникает в Англии конца XVIII-начала XIX вв. в результате типичных для эпохи Модерна процессов, изменивших западное общество. К этим процессам относятся, например, индустриализация, урбанизация, секуляризация и демократизация. В результате роста городского населения происходят изменения в иерархическом порядке, повышается социальная мобильность, формируется новый тип личности, непосредственно связанный с городской средой. Дендизм испытывает влияние эстетики Романтизма, что выражается в культе индивидуальности, стремлении противопоставить себя обществу. В результате, денди занимает критическую позицию по отношению к основным ценностям Модерна. Эта критика носит перформативный характер, т.е. выражается в различных практиках, которые в итоге и формируют образ денди. Он нарушает нормативный порядок, свойственный этой эпохе, и позволяет нам говорить о денди как о социально-критической фигуре.

Итак, дендизм как феномен Модерна, обладающий эстетическим, этическим и философским измерением и являющийся социально-критическим феноменом своей эпохи, мы будем называть классическим. Для классического дендизма характерна критика буржуазной культуры XIX века, а также свойственных ей ценностей; эта критика осуществляется, как правило, в иронической манере, что также указывает на влияние эстетики Романтизма, для которой ирония является одним из художественных приемов. Однако анализ дендизма как критической позиции по отношению к ценностям доминантной культуры позволяет строить гипотезы о существовании современного дендизма. Гипотеза нашей работы звучит следующим образом: в эпоху Позднего Модерна дендизм находит новое воплощение в дрэг-перформансе (drag performance), в рамках которого совмещаются эстетика и критика гетеронормативного дискурса (heteronormative discourse). Дрэг-перформанс представляет собой широкий спектр практик - от ношения одежды и аксессуаров до заимствования манеры поведения, жестов и гендерных речевых маркеров противоположного гендера. Тот факт, что представители одного гендера могут заимствовать практики, которые ассоциируются с другим гендером и/или считаются его неотъемлемой составляющей, указывает на социальную "природу" этих практик. В этом случае дрэг-перформанс может рассматриваться как политическое высказывание и социальная критика, направленная на доминантный дискурс, в рамках которого воспроизводится гендерный перформанс.

Категории гендера, которые воспроизводятся в рамках гетеронормативного дискурса, оказываются дискриминационными для многих индивидов. Актуальность нашего исследования заключается в том, что мы рассматриваем современный дендизм как социально-критический феномен, который участвует в процессе денатурализации этих категорий. Указание на искусственность бинарной оппозиции "мужское-женское" необходимо для социального признания людей, которые не вписываются в эту оппозицию. Разговор об эмансипаторном значении дрэг-перформанса почти не поднимается в русскоязычной литературе, что также позволяет говорить об актуальности нашего исследования. Как на русском, так и на английском языках существует большое количество литературы, посвященной дендизму вообще и, в частности, тем его аспектам, которые интересны для нашей работы. Мы хотели бы выделить три основных вида литературы, которая необходима в нашем исследовании: литература о гендере, литература о классическом и современном дендизме, а также о дрэг-перформансе и кэмпе - феномене, важном для истории дрэг-перформанса.

Впрочем, сначала мы обратимся не к текстам о дендизме, а к базовым работам, которые делают возможным наше исследование, т.е. используют необходимые нам термины и методы работы с фактическим материалом, а также проблематизируют важные для нашей работы категории культуры. Наш первый тезис заключается в том, что классический дендизм эпохи Модерна - это социально-критический феномен, который с помощью различных практик оспаривает ценности буржуазного общества. Эти ценности, кроме прочего, воспроизводятся в гетеросексуальной матрице, и практики гендерных игр, характерные для дендизма, вступают в противоречие с гетеронормативной культурой.

Перформативная теория гендера Джудит Батлер позволяет нам описать дрэг-перформанс как социально-критический феномен. Основные положения своей теории Батлер формулирует в книгах "Гендерное беспокойство: Феминизм и субверсия идентичности" (1990), "Тела, которые значат: О дискурсивных границах "пола”" (1993), "Отменяя гендер" (2004) и др. В контексте данной теории понятие "гендер" означает широкий спектр повседневных практик, которые индивид выполняет неосознанно и которые позволяют говорить об этом индивиде как о мужчине или женщине. Важно отметить, что созданные культурой категории не всегда являются комфортными и часто становятся причиной и поводом дискриминации. При этом именно существование категории "гендера" и противопоставления "мужского" и "женского", укорененного в культуре, делает это самоопределение и самовыражение возможными.

Парадигма "мужское-женское" ограничивает способы самоопределения и самовыражения и является дискриминационной для многих индивидов, она воспроизводится в борьбе за признание (struggle for recognition). Вписать концепцию борьбы за признание, основанную на ранних текстах Гегеля, в современный контекст и применить ее к анализу дрэг-перформанса помогает нам концепция Акселя Хоннета, которая наиболее подробно изложена им в книге "Борьба за признание. Моральная грамматика социальных конфликтов", впервые изданной в 1992 году. Социальный перформанс, который, согласно концепции Джудит Батлер, помогает создавать и закреплять категории гендера, становится необходимым элементом этой борьбы. В свою очередь, этот перформанс существует в логике гетеронормативного дискурса; теоретизировать этот дискурс помогают работы Мишеля Фуко.

В работах Фуко важными для нашего исследования представляются понятия "дискурс" и "доминантный дискурс" - подчинение логике последнего в современном обществе преобладает. Именно в нем выстроены оппозиции "мужского" и "женского", а также гетеросексуальности и гомосексуальности, и от способности соответствовать заданным параметрам зависит как успешность в обществе, так и возможности самореализации и самоидентификации. Среди работ Фуко нас в первую очередь интересует "Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности" (1976), т.е. первая книга "Истории сексуальности" (1976-1984), в которой Фуко формулирует принципы изучения дискурса и дискурсивных практик: принцип переворачивания, принцип прерывности, принцип специфичности и принцип внешнего. Эти правила, во-первых, позволяют увидеть отсутствие мета-дискурса и предискурсивного состояния вещей в рамках процесса познания, подчеркивают разнообразие и прерывность дискурсов, показывают порядок взаимодействия дискурсов, а также формулируют необходимость брать дискурс за исходную точку и изучать те условия, при которых он становится возможным, и практики, которые оказываются с этим дискурсом связаны. Собственно, с тезисом о дискурсивных практиках и связана теория Батлер, которая позволяет нам описывать современный дендизм через серию действий, которые деконструируют нормативные категории реальности и культуры.

Для того, чтобы понять, как формируются категории реальности, мы обратимся к книге Теа Деноры "Создавая смысл реальности: Культура и восприятие в повседневной жизни" (2014). В ней анализируется, как чувство реальности производится с помощью различных культурных практик и как культура сама становится средой создания и медиумом интерпретации действительности. Так, основными темами главы "Реальность, сконструированная культурой" являются предустановленные категории, которые влияют на людские ожидания и восприятие повседневных ситуаций. ДеНора рассматривает категории-ярлыки - например, "безумие" и "гендер" - и принимающие участие в их создании практики, чтобы показать, как поведение индивида интерпретируется в рамках этих категорий. В этом контексте можно вспомнить непосредственно о теории практик, которой занимаются не только Фуко и Батлер, но и Дюркгейм, и Гоффман. В работе "Гендерная реклама" (1979) Гоффман формулирует понятие "гендерного дисплея", которое обозначает механизм создания гендера при взаимодействии в рамках социальной ситуации. Таким образом, основными теоретическими текстами, на которые опирается наша работа и которым мы уделим особое внимание в первой главе, являются тексты, посвященные гендерной теории и теории практик.

Объектом нашего анализа является дендизм и изменения, которые произошли с ним в XX-XXI веках, поэтому далее от теоретических текстов мы перейдем к литературе, в которой непосредственно описывается предмет нашего изучения - дендизм. Если в первом случае мы имели дело с текстами, большая часть которых написана на английском языке и не переведена на русский, то во втором случае ситуация складывается немного лучше. На русском языке мы можем найти достаточное количество материалов о классическом дендизме, которые чаще всего представляют историко-культурные описания данного феномена и часто по своему содержанию совпадают тематически и фактологически.

В этих текстах денди рассматривается как классический персонаж Модерна, чье появление вызвано произошедшими в социуме изменениями. Этот персонаж оказывается тесно связанным с различными аспектами культуры - в первую очередь, модой и литературой. В русскоязычных работах о дендизме в литературе предпринимаются попытки анализа классических зарубежных и российских произведений, связанных с дендизмом, а также попыток взаимодействия этих традиций. Так, Н. Панов пишет о невозможности свести дендизм к стилю одежды и необходимости рассматривать его в более широком контексте, философском и литературном. Литературные произведения, с одной стороны, и позволяют рассматривать дендизм как "нечто большее" (этот тезис подтверждается ссылками на зарубежных авторов, которые писали о феномене дендизма и/или сами являлись денди). С другой, показывают самих денди в качестве главных героев, связывая литературную традицию конкретной эпохи - английские "модные романы" 20-х годов XIX века - и дендизм, именно в то время приобретший популярность. Внимание литературной традиции, связанной с дендизмом, уделяет также Ю. Руднев, который в статье "Дендизм как интертекстуальное явление в русской литературе: (На материале сравнительного анализа романа в стихах "Евгений Онегин” А.С. Пушкина и повести "Шинель” Н.В. Гоголя)" рассматривает конкретных персонажей русской литературы как денди. В англоязычной исследовательской литературе примеры дендизма находятся в широком спектре художественных текстов. Примерами литературы, которая занимается этими вопросами, могут стать "Гендер на расколе: Денди в модернистской литературеFeldman J.R. Gender on the Divide: The Dandy in Modernist Literature. Cornell University Press, 1993. " (1993) Дж.Р. Фельдман, глава "Форма прежде зеркала: Автобиографическое и дендистское в Бодлере" книги "Отношение к Другому: Автотанатография в Руссо, Де Куинси, Бодлере и УайльдеBurt E.S. Regard for the Other: Autothanatography in Rousseau, De Quincey, Baudelaire, and Wilde. Fordham University, 2009. " (2009) Е.С. Берт, "От эстета к гангстеру: Фигура денди в текстах Ф.С. ФицджеральдаMintler C.R. From Aesthete to Gangster: The Dandy Figure in the Novels of F. Scott Fitzgerald// The F. Scott Fitzgerald Review, Vol. 8. Penn State University Press, 2010. Pp. 104-129. " (2010) К.Р. Минтлер.

Что касается, анализа русскоязычной литературы, так или иначе связанной с дендизмом, этот анализ становится возможным благодаря работам Ю. Лотмана, посвященным текстам А.С. Пушкина, а также его книге "Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства (XVIII-начало XIX века)". Последняя из упомянутых книг как раз и является актуальной для нашей работы, т.к. рассматривает феномен дендизма, различные контексты употребления данного слова и сложности его перевода на русский, связанные с этими контекстами. Лотман противопоставляет "внешнее выражение дендизма", которое подвергается заимствованию и подражанию, и его "внутреннюю аристократическую сущность", которая подделанной быть не может, и использует примеры из англо - и русскоязычных литературных произведений (роман Бульвера-Литтона "Пелэм", "Евгений Онегин", "Барышня-крестьянка", "Кавказский пленник" Пушкина), чтобы показать характер русского дендизма и его полемические отношения с западным. Однако, подводя итоги, Лотман говорит, что дендизм "захватывает лишь поверхностные слои культуры своего времени", ограничивается узкой сферой быта и не смешивается с "более существенными сферами общественной жизни". Обратим внимание на два момента, заключенных в этом утверждении и важных для нашей работы. Исходя из традиций культурных исследований (cultural studies), мы, во-первых, не можем не признавать значимость "узкой сферы быта", повседневных практик, связанных с дендизмом, и, во-вторых, мы утверждаем, что отчасти именно эти практики позволяют нам рассматривать дендизм не только как эстетический, но и как социально-критический феномен.

Монография О. Вайнштейн "Денди: мода, литература, стиль жизни" (2005) представляет собой наиболее подробное исследование дендизма на русском языке. В названии работы отражены основные аспекты дендизма, которые разбирает автор. Безусловно, подробнее всего Вайнштейн разбирает классический дендизм XIX века, однако она затрагивает отношение к моде, бытовавшее во времена, предшествовавшие эпохе Модерна, рассматривает отдельных исторических личностей (например, Алкивиада) как "протоденди", а также задается вопросом о существовании современного дендизма. Современный дендизм, несмотря на попытки концептуализировать его через понятие "кэмп", автор связывает в первую очередь с модой, выделяя шесть элегантных мужских образов: джентльмен, богемный хокстонский денди, футбольный фанат Terrance Casual, знаменитость, неомодернист, новый британец. Эти образы так или иначе связаны со стилем жизни, однако их главной составляющей, которая и описывается в тексте, является внешность. Более важным для нас оказывается замечание автора, которое касается существования интеллектуального дендизма, примером которого Вайнштейн называет тексты Ж. Деррида. В целом, определение интеллектуального дендизма как того, что ценит форму настолько же, насколько и содержание, а также изобилует каламбурами, этимологическими играми и скрытыми аллюзиями, позволяет рассматривать этот феномен в контексте постмодернистской литературной традиции. Здесь, с одной стороны, сохраняется связь дендизма и литературы, с другой, она устанавливается иным образом - текст становится не просто описанием денди, но его высказыванием, его поступком. Кроме того, современный дендизм представляет собой критическую рецепцию классического дендизма, что можно увидеть на примере интернет-сообществ, посвященных денди. Здесь Вайнштейн говорит о дендизме как о феномене, который в современности актуализируется с помощью виртуального пространства, которое позволяет создать образ, соответствующий канонам классического дендизма.

Попытки ответить на вопрос о современном дендизме не оставляют ни российские, ни зарубежные ученые. Помимо уже упомянутой Вайнштейн, мы можем вспомнить статью О. Рогинской "Возвращение дендизма: модные журналы и гламурный стандарт жизнеописания" (2005), где предпринимается попытка описания феномена гламура как современного дендизма, а также работу Е. Подшиваловой "Трансформация дендизма: от Модерна к Постмодерну" (2013), в которой главный герой сериала "Доктор Хаус" рассматривается в качестве "примера сочетания классических поведенческих стратегий дендизма с принципиально новым смысловым содержаниемПодшивалова Е. Трансформация дендизма: от Модерна к Постмодерну. М.: Изд. Дом Высшей школы экономики, 2013. C. 52. ". Исследования, которые видят в конкретных явлениях современной культуры дендизм, встречаются, разумеется, не только в русскоязычном научном сообществе. В тех случаях, если исследователь пытается описать современный дендизм, описывается либо конкретный человек, либо целое сообщество, определенная субкультура. Примером первых работ могут служить статьи "Уорхол как денди и фланерLombardo P. Andy Warhol as Dandy and Flaneur // MacCabe C., Francis M., Wollen P. (Eds.) Who is Andy Warhol? London: The British Film Institute; Pittsburgh: The Andy Warhol Museum, 1997. Pp. 33-40. " (1997) П. Ломбардо, "Квентин Крисп: Последний денди? Garelick R.K. Quentin Crisp: The Last Dandy? // Fillin-Yeh S. (Ed.) Dandies: Fashion and Finesse in Art and Culture. NY & London: New York University Press, 2001. Pp. 270-280. " (2001) Р.К. Гэрлик, "Стиль квир-денди: Культурная политика асексуальности Тима ГаннаCerankowski K.J. Queer Dandy Style: The Cultural Politics of Tim Gunn's Asexuality // Women's Studies Quarterly, Vol. 41, No. 1/2, 2012. NY: The Feminist Press at the City University of New York. Pp. 226-244. " (2012) К. Дж. Серанковски, в которых в качестве денди рассматриваются Энди Уорхол, Квентин Крисп и Тим Ганн соответственно.

Однако наибольший интерес представляют работы, в которых в качестве денди рассматриваются те, кто не мог претендовать на это звание из-за принадлежности к определенной группе и/или обладания определенной идентичностью. Так, в качестве денди XX-XXI вв. начинают рассматриваться женщины и люди цвета (people of color), что мы можем увидеть в статье ""Денди во мне”: Портреты Ромейн Брукс, сделанные в 1923 годуLucchesi J. «The Dandy in Me»: Romaine Brook's 1923 Portraits // Fillin-Yeh S. (Ed.) Dandies: Fashion and Finesse in Art and Culture. NY & London: New York University Press, 2001. Pp. 153-184" (2001) Дж. Люччези, посвященной художнице Ромейн Брукс, а также книге "Создание Нового чернокожего: Черный авторство, маскулинность и сексуальность в Гарлемском ВозрожденииPochmara A. The Making of the New Negro: Black Authorship, Masculinity, and Sexuality in the Harlem Renaissance. Amsterdam University Press, 2011. " (2011) А. Почмара, статьях "SartorAfricanusPowell R.J. Sartor Africanus // Fillin-Yeh S. (Ed.) Dandies: Fashion and Finesse in Art and Culture. NY & London: New York University Press, 2001. Pp. 243-269. " (2001) Ричарда Дж. Повелла, "У.Э.Б. Дюбуа и денди как мужчина из расовой диаспорыMiller M.L. W. E. B. Du Bois and the Dandy as Diasporic Race Man // Callaloo, Vol. 26, No. 3. The Johns Hopkins University Press, 2003. Pp. 738-765. " (2003) М.Л. Миллер, рассматривающих денди афроамериканского происхождения. Похожая тенденция прослеживается в работах, посвященных классическому дендизму: в качестве денди начинают рассматриваться не только жители Европы: примером тому служит статья ""Индийские денди”: Портняжная изысканность и самопрезентация в районе реки Колумбии, 1790-1855Moore R.E. "Indian Dandies”: Sartorial Finesse and Self-Presentation along the Columbia River, 1790-1855 // Fillin-Yeh S. (Ed.) Dandies: Fashion and Finesse in Art and Culture. NY & London: New York University Press. 2001. Pp. 59-100. " (2001) Роберта Е. Мура. Тексты, названные последними, уже не рассматривают конкретную личность, но анализируют множество примеров, иногда - сообщество, движение или субкультуру. Как мы уже писали выше, это также является распространенным подходом. Кроме того, иногда описание конкретной фигуры помогает выйти на целое сообщество. Например, в книге "Британский поп-денди: Маскулинность, популярная музыка и культураHawkins S. The British Pop Dandy: Masculinity, Popular Music and Culture. Ashgate Publishing, Ltd., 2009. " (2009) С. Хоукинса в качестве денди рассматривается когорта таких британских музыкантов как: Дэвид Боуи, Джарвис Кокер, Пит Доэрти и Робби Уильямс.

Что же касается литературы о классическом дендизме, то примечательной нам представляется "Философия дендизма" Д.С. Шиффера, впервые изданная на французском в 2008 году. Автор рассматривает дендизм не столько как социокультурное явление, сколько как философию, влияние на которую оказали А. Камю и С. Кьеркегор. Заслугой этой книги является уже то, что автор рассматривает денди с философских позиций, когда типичный подход к исследованиям дендизма носит социокультурный или культурологический характер. В работах, посвященных философии дендизма, таким образом, предпринимаются попытки не только рассказать об этой философии, но и защитить дендизм от его восприятия в качестве поверхностного, исключительно эстетического феномена. Однако книга Шиффера посвящена лишь классическому дендизму.

В отличие от Шиффера Э. Глик в своей статье "Диалектика дендизма" (2001) рассматривает переход от классического дендизма к дендизму XX в., выделяя при этом два типа дендизма: эстетический и политический; эстетика и политика здесь определяют не только виды самого дендизма, но и виды его восприятия. Похожим образом понятие "кэмп" в "Заметках о кэмпе" (1964) С. Зонтаг и дальнейшей традиции его интерпретации становится и стилем, и формой чувственности. В этой работе Зонтаг как раз пишет о первом типе дендизма, когда на первый план выходит не столько философия, сколько внешние характеристики. Второй тип дендизма является политическим или, как называем его мы, социально-критическим. В этом случае дендизм рассматривается как бунт против буржуазности и капитализма. При этом Э. Глик интересует связь дендизма и гомосексуальности/гомоэротизма: в эстетическом дендизме эта связь формируется, соответственно, через эстетические категории, в политическом - через противопоставление себя буржуазным нормам и морали. Важным моментом здесь является то, что автор сосредотачивается не только на философии или эстетике дендизма, но рассматривает фигуру денди более комплексно.

Третий пласт, используемой нами литературы касается непосредственно дрэг-перформансов и кэмпа - феномена, который тесно связан с ними. Среди этих текстов можно выделить монографию Марка В. Бута "Кэмп" (1983), сборник статей "Основы кэмпа. Стиль и гомосексуальность" (1993) под редакцией Дэвида Бергмана, а также антропологическое исследование Лейлы Дж. Рапп и Верты Тэйлор "Дрэг-королевы 801 Кабаре" (2003), посвященное сообществу дрэг-перформеров Ки-Уэста и статьи посвященные непосредственно шоу RuPaul's Drag Race - "Все прочее - дрэг. Лингвистический дрэг и гендерная пародия в RuPaul's Drag Race" Рэми Мур и "Экстраваганца! Репрезентация и артикуляция дрэга в RuPaul's Drag Race" Эйр-Энн Эдгар. В качестве визуальных материалов в этой части мы используем фильмы, посвященные дрэгу ("Париж горит"), связанные с историей дрэга и кэмпа (преимущественно режиссера Джона Уотерса), а также дополнительные материалы к самому шоу, выходящие на канале Logo TV и/или YouTube-канале WOW Presents.

Наша работа состоит из трех глав. В первой главе мы остановимся на тех понятиях и концепциях, которые позволяют описать дендизм как социально-критический феномен - в особенности, на перформативной теории гендера. Эти понятия и концепции мы используем во второй главе для описания кэмпа и дрэг-перформанса и концептуализации последнего как социально-критического феномена. В третьей главе, пользуясь методом дискурс-анализа II, который описан в книге Джиллиан Роуз (2002) по визуальной методологии, мы проанализируем 7-й сезон американского шоу RuPaul's Drag Race (2009-настоящее время) RuPaul's Drag Race. Данное шоу посвящено поиску "новой суперзвезды американского дрэга" и состоит из различных состязаний, в ходе которых дрэг-королевы (drag queens) соревнуются за звание победительницы. Мы выбрали 7-й сезон в качестве предмета анализа, потому что он, во-первых, в данное время является последним завершенным (в настоящее время выходит 8-й сезон), во-вторых, не только представляет актуальные тенденции в дрэг-перформансе вообще, но и логическое развитие самого шоу. О принадлежности данной работы к области культурных исследований (cultural studies) мы можем говорить, ссылаясь на классификацию О. Марчарта, согласно которой их основными направлениями являются гендерные, постколониальные и субкультурные исследования.

Глава 1. Дендизм и гендерный перформанс: теоретические рамки исследования

1.1 Дендизм и гендерные нормы

"Провокативное поведение на публике, иронический цинизм, маниакальная сосредоточенность на стиле и фигуре, холодность, эстетские позы, деланная небрежность, легкая "скользящая" эрудиция, андрогинные игры - все эти черты удивительно современны. Вайнштейн О. Денди: мода, литература, стиль жизни, 2005. С. 22. ", - в одной из первых глав своей монографии "Денди: мода, литература, стиль жизни" Ольга Вайнштейн, еще не углубляясь в теорию, перечисляет присущие денди черты. Среди характеристик, которые, по мнению Вайнштейн, "удивительно современны", андрогинность хоть и стоит на последнем месте, но во многом определяет провокативность, заложенную в дендистском поведении. Заигрывание с гендерными нормами, которые складывались на протяжении XIX века, и экспериментирование с телесностью позволяли денди не только создавать узнаваемые образы, но и противопоставлять эти образы стандартам, принятым в буржуазном обществе. Таким образом, гендерный перформанс становится ключевым в формировании дендистской индивидуальности, и категория гендера оказывается актуальной и для классического, и для современного дендизма. Данная категория связана, во-первых, с поиском определенной идентичности, во-вторых, с особой, осознанной или нет, самопрезентацией в рамках этой идентичности. Дендизм, в свою очередь, оказывается не столько определенной моделью самопрезентации, сколько критической позицией - в данном случае, в отношении понятий "гендер" и "гендерные нормы".

До середины 50-х годов XX века термин "гендер" использовался только в качестве указания на грамматическую категорию Haig D. The Inexorable Rise of Gender and the Decline of Sex: Social Change in Academic Titles, 1945-2001 // Archives of Sexual Behavior, 33 (2), 2004. Pp. 87-96. . В качестве понятия, обозначающего социальную роль и ее обусловленные культурой характеристики, изначально противопоставлявшегося категории биологического пола, его начинают использовать сексолог Джон МаниAndermahr S., Lovell T., Wolkowitz C. (Eds.) A Glossary of Feminist Theory. London: Arnold; New York: Oxford University Press, 2000. P. 102. и психолог Роберт Столлер. Причем последний разрабатывает концепцию гендерной идентичностиMalti-Douglas F. (Ed.) Encyclopedia of Sex and Gender. Vol. 2. The Gale Group, 2007. P. 628. , т.е. ощущения принадлежности к определенному гендеру. Обе концепции активно разрабатывались и разрабатываются в рамках феминистских исследований, и в конце 80-х годов можно говорить уже не только о распространении понятия "гендер", но и многочисленных дискуссиях вокруг его определений (Там же, с.629). Тем не менее, основной идеей для концепции гендерной идентичности и дискуссий вокруг нее становится отказ от восприятия категорий мужественности и женственности как естественных, заложенных природой.

В 1987 году Кэндес Уэст и Дон Зиммерман формулируют идею "создания гендера" (doing gender). Она включает в себя "комплекс социально контролируемых действий (по восприятию, микрополитике и взаимодействию), целью которых является выражение мужской и женской "природы”Уэст К., Зиммерман Д. Создание гендера // Здравомыслова Е., Темкина А. (Ред.) Хрестоматия феминистских текстов. Переводы. СПб.: издательство «Дмитрий Буланин», 2000.С. 194. ". Созданием гендера при этом занимаются "мужчины и женщины, чья компетентность как членов общества является залогом их деятельности по созданию гендера" (Там же). В данном определении мы можем увидеть, что создание гендера напрямую связывается с вхождением в сообщество; ситуация, в которой при идентификации гендера субъекта возникают сложности, называется "гендерным затруднением" (gender trouble). К слову, это же словосочетание может быть отнесено к ситуации, когда трудности с пониманием собственной идентичности возникают у самого субъекта. Фактически, принадлежность к определенному гендеру и позволяет принадлежать к сообществу, а принадлежность к сообществу легитимирует практики по созданию гендера, которые осуществляются его участниками. Принципиальным является, что создание гендера всегда происходит в присутствии других, причем те могут быть и реальными и виртуальными, и сам гендер рассматривается не как характеристика личности, но характеристика ситуации, в которой находится индивид. В данном контексте необходимо вспомнить понятие "гендерный дисплей" (gender display), которое вводит в научный оборот Ирвинг Гоффман.

Термин "гендерный дисплей" одновременно обозначает многообразие проявлений гендера и способ его создания в рамках социального взаимодействия. В социологии Гоффмана гендерный, в числе прочих дисплеев, неразрывно связан с социальными ситуациями (social situations), к которым относятся любые места, в которых индивид вступает в контакт с другими или просто находится в их присутствии. Здесь Гоффман, во-первых, отказывается от традиционного для социологии разделения частных и публичных пространств, во-вторых, все внимание уделяет коммуникации индивидов, как вербальной, так и невербальной. В рамках социальной ситуации индивид наблюдает за другими, они - за ним. Во взаимодействии индивидов присутствует значительное количество ритуалов - действий, которые заданы для различных социальных ситуаций и помогают определить их и разграничить - так, часто разговор начинается с приветствия. Таким образом, повседневная коммуникация оказывается подчинена ритуалам, и дисплеем Гоффман называет как раз ритуализированную реакцию в различных социальных ситуациях.

Некоторые дисплеи являются более формализованными, чем другие, но большинство обладает диалогическим характером, который подразумевает, что определенное действие требует определенной же формы ответа. Действие дисплея затрагивает не только непосредственных участников социальной ситуации, но и их взаимодействие с другими индивидами, которое варьируется в зависимости от того, что те считывают благодаря дисплеям тех, кто находится в непосредственном взаимодействии. В качестве примера Гоффман приводит отношения, которые у двух друзей складываются с родственниками друг друга. В качестве похожего примера мы можем привести отношения при дворе: исходя из одобрения, которое демонстрирует высокопоставленная особа по отношению к конкретному человеку, выстраиваются всеобщее отношение к нему - так, повысился статус Джорджа Браммела, представителя классического дендизма, при знакомстве и начале общения с будущим королем Георгом IV. Однако дисплеи способны передавать информацию не только о взаимоотношениях индивидов, но и полное многообразие социальных фактов. Некоторые, в том числе, гендерный, рассчитаны на то, чтобы дать представление об идентичности индивида - то, что другие способны эту идентичность распознать, гарантирует его успешное с ними взаимодействие. Гендерный дисплей, который извещает нас, находится перед нами мужчина или женщина, одновременно сообщает нам и о социокультурных значениях этих гендеров и, соответственно, об иерархических отношениях между ними.

Сопутствующие дисплею ритуалы обычно происходят в начале действия и его конце, указывая на его рамки, обычно они "раскрашивают всю сцену", выделяются на ее фоне. Уже Уэст и Зиммерман обращают внимание на то, что в концепции "гендерного дисплея" Гоффмана основное внимание уделяется межличностному взаимодействию. Если Гоффман говорит, что дисплейные практики чаще всего начинают и завершают "социальные церемонии", то Джудит Батлер снимает эти ограничения. Можно сказать, что в ее теории основное напряжение создается не между участниками социальной ситуации, а между исполнителями гендерных практик и дискурсом, который создается этими практиками и который их же воспроизводит. У Гоффмана эта позиция принадлежит обществу, социальному порядку, т.к. исполнение гендерных ролей обеспечивает включенность в него и, в свою очередь, гарантирует правильность их исполнения, узнаваемость индивида в качестве мужчины или женщины.

Теории Гоффмана и Батлер пересекаются и тогда, когда речь заходит об осознанности определенных действий. Первый подчеркивает, что человек, в отличие от других живых существ, может быть осведомлен о дисплее - наборе действий, - который собирается представлятьGoffman E. Gender Advertisements. NY: Harper&Row Publishers, 1987. P. 3. , но уточняет о невозможности выбора той иденичности, которая соответствует этому дисплею. По Батлер, осознанное осуществление практик гендерного перформанса ставит индивида в критическую позицию, что мы видим в случае дрэг-перформансов или различных индентичностей в рамках ЛГБТ+ - сообщества. Однако критическая позиция одновременно может быть крайне уязвимой, как происходит в случае с трансгендерными людьми. Они не имеют врожденных сертификатов пола, к которому хотят принадлежать, и часто оказываются перед необходимостью доказывать свою принадлежность к нему с помощью различных бытовых практик. Подобный случай описывает, в частности, Гарольд Гарфинкель на примере своей пациентки Агнес, для которой осознание собственной трансгендерности и необходимость создавать женственность привела к осознанию "механизмов создания социального порядкаЗдравомыслова Е., Темкина А. Социальное конструирование гендера // NIR.ru (http: //www.nir.ru/sj/sj/34-zdrav. htm; свободный доступ на 30. 04.2016). "

Работы Уэст, Зиммерман, Гоффмана, Гарфинкеля представляют конструктивистское понимание гендера, которое противоположно биологическому детерминизму, т.е. представлению о естественности мужской и женской природы. Так, Гоффман пишет: "Из чего мужская и женская природа действительно состоит, так это из способности учиться предоставлять и считывать проявления мужественности и женственности и желания придерживаться расписания в презентации этих изображений, и эту способность они приобретают за счет того преимущества, что являются личностями, а не женщинами и мужчинами" (Там же, с.8).

Мы уже говорили о важности категории гендера для анализа дендизма, поэтому добавим несколько слов о важности тех исследовательских работ, о которых мы писали выше. Под влиянием классического дендизма изменились многие нормы, связанные с телесностью - не только с манерой одеваться и стилем, но и гигиеной. Гендерные игры, однако, связаны не столько с телесностью, сколько с философией индивидуализма, необходимостью противопоставить себя толпе, буржуазии и ее ценностям. Соответственно, и гендер нас интересует в той степени, в какой он может предоставить средства собственной проблематизации. Понятия "гендерного дисплея" и "гендерного создания" показывают искусственность "женского" и "мужского" и подводят нас к теории гендерного перформанса (gender performance). В свою очередь, последняя позволяет описать гендерные игры, которые становятся выразительным средством современного дендизма.

1.2 Дендизм и перформативная теория гендера

Теперь обратимся к научно-исследовательской литературе, сделавшей нашу работу возможной. Перформативная теория гендера, разработанная Джудит Батлер, является ключевой для нашей работы, поскольку позволяет проблематизировать дрэг-перформанс как дендистскую практику, ставящую под вопрос гендерные нормы, которые существуют в западном обществе Позднего модерна. Посредством этой теории можно увидеть особую, социально-критическую функцию дрэг-перформанса, которая позволяет нам считать его основным способом выражения для современного дендизма, в чем и заключается главный тезис нашей работы.

Обратимся теперь к главным тезисам Батлер, которые та формулирует в своей программной работе "Гендерное беспокойствоButler J. Gender Trouble. Feminism and the Subversion of Identity, NY: Routledge, Chapman & Hall, 1990. " (1990). Согласно этой теории, гендер перформативен, т.е. является не целостной структурой, но совокупностью практик, которые субъект постоянно воспроизводит. Однако в повседневной жизни перформативность гендера не означает, что субъект осознанно исполняет те или иные действия, благодаря которым становится возможным определить его гендер, - напротив, перформативные практики осуществляются неосознанно, без возможности их произвольного выбора и воспроизведения. Кроме того, перформативность связана не только с речевыми, но с телесными актами (Butler, 2004, 198). Здесь важно различать выражения "gender is performed" и "gender is performativeButler J. Your Behavior Creates Your Gender [видеоинтервью] // Big Think, 2011 (http: //bigthink.com/videos/your-behavior-creates-your-gender; свободный доступ на 30. 04.2016). ", первое из которых отсылает к осознанным перформансам, второе - к перформативной теории гендера, автором основных положений которой и является Батлер. Результатом постоянного и бессознательного воспроизведения гендера становится то, что он начинает восприниматься как факт объективной реальности, и, кроме того, как то, что находится в непосредственной и неразрывной связи с биологическим полом субъекта.

Точкой отсчета в теории Батлер становится тезис Симоны де Бовуар, что женщиной не рождаются, а становятся, взятый в эпиграф к первой главе "Гендерного беспокойства". Здесь для Батлер принципиально важен момент становления - гендер является не данностью и, тем более, не социальной надстройкой над биологическим полом Более того, категория биологического пола оказывается сконструированной точно так же, как и категория гендера. К ней, однако, постоянно апеллируют как, во-первых, предискурсивной, во-вторых, определяющей гендер (Butler, 1990, pp. 129). , а процессом, продолжающимся всю жизнь субъекта. Субъект своим происхождением обязан власти, и здесь Батлер обращается уже к генеалогии Фуко. Генеалогическая критика помогает обнажить тот факт, что категории пола, гендера и желания являются следствиями различных форм власти, в данном случае - обязательной гетеросексуальности и фаллогоцентризма (compulsory heterosexuality and phallogocentrism). В этом дискурсе существует тело, которое Фуко определяет как "отпечаток истории", которая, в свою очередь, является "созданием ценностей и значений с помощью практик означивания, которым необходимо подчинение телаПеревод всех цитат, после которых стоят ссылки на работы, непереведенные на русский язык, выполнен нами, если не указано обратное. " (Butler, 1990, 130).

В рамках дискурса рождаются как практики, которые потом служат его закреплению и воспроизведению, так и особые категории, связанные с гендером, - такие конструкции как "хорошая жена", "хорошая мать", "объект мужского желанияМартынов К. Гендер и политика в работах Джудит Батлер [видеолекция] // ПостНаука, от 27. 11.2015 (http: //postnauka.ru/video/54963; свободный доступ на 30. 04.2016). ". Для каждого субъекта они отводят набор ролей, через соответствие которым он может добиться признания (recognition) - так порождается стремление принадлежать к определенномугендеру, быть этим гендером. На первый взгляд, возникает противоречие: субъект входит в дискурс через гендерное маркивароние, причем это маркирование осуществляется еще до его рождения, но одновременно продолжает стремиться к воплощению гендерных норм, словно маркирован не был и стремится получить признание сейчас. Об этом противоречии Батлер пишет: "если гендер - это то, чем становятся, но никогда не могут стать, то и сам гендер является чем-то вроде становления или действия, поэтому он должен восприниматься не как существительное или существующая вещь, или статичный культурный маркер, но скорее как непрерывные и повторяющиеся действия" (Butler, 1993, 112).

Критике в "Гендерном беспокойстве" подвергаются постоянное апеллирование к категориям биологического и социального полов, их непосредственной связи - т.е. зависимости гендера от определенного строения тела, которое в бинарной системе классифицируется как женское или мужское, - и зависимости от них сексуального желания определенного типа. Подобная связь нормативна; та же нормативность предполагает обязательную гетеросексуальность и гендерную бинарность (gender binary). В свою очередь, под призмой гендерной бинарности воспринимаются и те люди, чья идентичность отличается от традиционной (нормативной, как мы говорили выше, оказывается связь женского предписанного пола и женского гендера и мужского предписанного пола и мужского гендера). Идентичности, которые включают и мужское, и женское, отрицающие и мужское, и женское, или те, что невозможно определить через классическое противопоставление мужского и женского, в результате воздействия гетеронормативного дискурса оказываются невидимыми и/или менее ценными, чем те, что укладываются в традиционные параметры. При этом необходимо учитывать, что категории гендера используются не только гетеронормативным дискурсом, но и, в частности, феминистской и квир-теорией чтобы описать, с чьей позиции совершается то или иное высказывание.

В работе "Отмена гендера" (2004) Батлер обращается к биополитике и проблематике стирания гендерных идентичностей, отличных от нормы, а также приведения интерсексуальных тел в соответствие с бинарными параметрами. Проведение операций по приведению тела новорожденного в соответствие с женским или мужским полом - один из видов насилия, направленного по отношению к людям, чьи тела, идентичности и сексуальности не совпадают с нормами. Важно отметить, что часто это насилие не опознается как дискриминация, т.к. дискриминационные практики предполагают существование субъекта в рамках общественного и правового дискурса. Мы, таким образом, подходим к моменту, в котором теория Батлер из описательной окончательно становится нормативной: из существования "невидимого" насилия следует необходимость его предотвращения, что возможно только при включении большего количества идентичностей в общественный и политический дискурс. Однако чтобы субъект с небинарной идентичностью оказался в сфере правового влияния (дискурсивная власть распространялась на него и прежде, но именно она способствовала "невидимости" субъекта), необходимо, чтобы его жизнь ценилась наравне с другими.

Позиции тех субъектов, чьи идентичности и тела отвечают гендерным нормам, и тех, кто этим нормам не соответствует, существенно отличаются. Батлер формулирует этот вопрос так: кто является человеком в границах нормативного дискурса, а кто нет? Этот вопрос можно продолжить вопросом о качестве жизни и, в случае с "невидимым насилием", самой возможностью этой жизни. Соответственно, к целям феминистского, квир Общее название различных идентичностей, которые по тем или иным параметрам выпадают из гетеронормативного дискурса. (queer) и ЛГБТ+-активизма относится борьба за то, чтобы жизни как можно большего числа людей стали ценными и достойными того, чтобы прожить их. Нас, однако, интересует не политический активизм, но культурные практики, которые также способствуют названным выше целям (часто это позволяет приравнять их к активизму, что мы позже увидим на примере дрэг-перформанса). Теория гендерной перформативности оказывается актуальной здесь, т.к. благодаря ей становится возможной критика гендерной нормативности. Соответственно, необходимо разобраться, что Батлер подразумевает под гендерной нормативностью, как строится этот дискурс, как в рамках этого дискурса обретает ценность жизнь субъекта.

Батлер следует гегелианской традиции, когда говорит, что стремление к признанию (desire for recognition) является одной из базовых потребностей: "Признание не может быть названо ни действием, которое кто-либо осуществляет, ни событием, в рамках которого мы "видим" друг друга и сами становимся "видимыми" (Butler, 2004, 132). Оно происходит через коммуникацию, в первую очередь - но не полностью - словесную, которая преобразует субъектов с помощью силы коммуникативной практики, в которой они принимают участие". Первое, что мы должны отметить: базовое желание субъекта, связанное со стремлением к признанию, невозможно осуществить без Другого, без коммуникации. Однако осуществление этого желания становится возможным для субъекта только тогда, когда он укладывается в стандарты нормативности. В иных случаях признание зачастую оказывается невозможным, и реальность субъектов не признается за пределами организованных ими сообществ. Сообщество дрэг-королев, показанное в фильме "Париж горит" (Paris Is Burning, реж. Дженни Ливингстон, 1990), можно рассматривать как примеры сообществ, в которых субъекты, невидимые прежде, обретают признание и не ощущают постоянной угрозы своей жизни (Butler, 2004, 216). В качестве конкретного примера мы можем привести сообщество дрэг-королев, описанное в исследовании Лейлы Дж. Рапп и Верты Тейлор; кроме того, можно говорить о тенденции к формированию дрэг-семей, в которые объединяются многие дрэг-перформерыМы предлагаем рассматривать это не только как иллюстрацию к тезису про сообщества, но и как, во-первых, критику одного из нормативных институтов (семья), во-вторых, стандартов женственности в принципе, т. к. в случае образования семьи дрэг-королевы становятся матерями, дочерями, сестрами друг друга, т. е. опять же участвуют в практиках, через которые закрепляется гендер. .

Эти сообщества, однако, являются "фантастическими", т.к. реальность определяется господствующим дискурсом, для которого нормами является гетеросексуальность и гендерная бинарность. Субъекты возникают как следствие определенных дискурсов, но они не определяются этими дискурсами полностью. Этим объясняется "невидимость" некоторых индивидов и их выпадение из господствующего дискурса: "…у каждой идентификации есть цена, которая заключается в потере некоторого количества прочих идентификаций, насильственное приближение к норме, которую никто не выбирает, но которая выбирает нас, и которую мы осваиваем, переворачиваем, переозначиваем до тех пор, пока норма не перестает определять нас полностью" (Butler, 1993, 385). Таким образом, субъект оказывается во власти нормы вне зависимости от своего желания, но эта норма может, во-первых, не удовлетворять его, во-вторых, изменяться благодаря его действиям с ней. Тело постоянно изменяется, становится чем-то иным относительно себя прежнего, инкорпорирует разнообразные нормы, именно через тело нормы перерабатываются и меняются.

Норма, в отличие от закона, как раз и создается через различные телесные практики, регуляцией которых она же, в свою очередь, и занимается. Она не является произведением конкретных авторов, но порождается обществом, становится результатом взаимодействия в нем. Мишель Фуко пишет об историческом значении норм, среди которых - гендерная, но для Батлер гендер - это то, что регулируется отдельно и то, что нужно, соответственно, рассматривать отдельно от других регулирующих категорий. Кроме того, регулирующие категории не являются юридическими, это властные действия, основанные на нормах, которые, как мы сказали выше, закрепляются с помощью практик. В дискурсивных рамках любая идентичность выстраивается с помощью этих практик: "…для понимания того, что идентичность представляет собой практику означивания, необходимо понимание мыслящих субъектов в качестве результирующего эффекта связанного правилами дискурса, который встраивается в всеобъемлющие, повседневные акты обозначения в лингвистической жизни (linguistic life)" (Butler, 1993, 145). В данном случае выражение "linguistic life" соотносится с пониманием языка (language) как обширной системы знаков, в которой создаются различные смыслы. Эта модель, как нам представляется, соотносится с более поздней теорией репрезентации Стюарта Холла (1997), где язык оказывается репрезентационной системой (representational system); он медиум, способствующий передаче смыслов (shared meanings), из практик по обмену которыми складывается культура.

К этим практикам как раз и относится дрэг-перформанс, на который мы обратим пристальное внимание в данной работе. Здесь, правда, стоит уточнить, что Батлер рассматривает как явление, которое расшатывает гендерные нормы, не только дрэг, но, к примеру, еще и лесбийские типы идентичностей - буч (butch) и фем (femme). Первое выражение относится к маскулинной лесбиянке, второе - к женственной. Мы, однако, остановимся на дрэге, т.к. этот феномен обладает не только потенциалом в социальной критике, но и - через феномен кэмпа - связью с историей классического дендизма. В одной из глав книги "Тела, которые значат" Батлер подробно останавливается на фильме "Париж горит", который посвящен сообществу дрэг-королев и ежегодным балам, традиционным для этого сообщества. В своем анализе Батлер предлагает, с одной стороны, рассматривать дрэг как возможность денатурализации гендера, с другой стороны, говорит, что этой возможностью пользуются не все дрэг-перформеры. Соответственно, мы можем рассматривать дрэг и как акт деконструкции гендера, и как акт идеализированного его идеализированного воспроизведения (Butler, 1993, 384). Более того, в ее анализе упоминается форма дрэга, которая воспроизводится внутри господствующего дискурса, является "безопасной", часто комедийной, и избавляется от гомоэротических коннотаций (в фильмах "Виктор-Виктория", "В джазе только девушки, или Некоторые любят погорячее" можно увидеть примеры подобного дрэга).