Согласно закону от 19 ноября 1721 г. (изданному в форме высочайших резолюций на отмеченный доклад Святейшего Синода), крестьяне и управители церковных вотчин подлежали церковному суду по всем делам -- за исключением «криминалных дел» (умышленных убийств, разбоев и татьбы с поличным). По таковым «криминалным делам» в законе от 19 ноября 1721 г. оговаривалась подсудность населения церковных земель Юстиц-коллегии и иным судам общей юрисдикции2. Тем самым, к концу 1721 г. Синод получил никак не предусмотренную Духовным регламентом преимущественную, но все же не исключительную юрисдикцию над населением церковных вотчин.

Окончательное - для первой четверти XVIII в. - разграничение светской и церковной юрисдикции по кругу дел было установлено в законе от 12 апреля 1722 г. (изданном опять-таки в форме высочайших резолюций на очередной доклад Святейшего Синода). Согласно данному закону к исключительной подсудности органов церковного правосудия были отнесены дела по богохульству, еретичеству, колдовству, принадлежности к старообрядчеству, о насильственном пострижении в монахи, а также о расторжении брака. В свою очередь, к «светскому суду» в 1722 г. законодатель отнес издревле рассматривавшиеся в нашей стране в церковных судах дела о преступлениях, совершенных на сексуальной почве (изнасилование, принуждение к сожительству феодально-зависимых женщин), нарушение супружеской верности, кровосмешение), а также дела о внебрачных детях и о вступлении в брак без согласия родителей.

Кроме того, в законе от 12 апреля 1722 г. специально оговаривалось, что светскому суду подлежали государственные служащие, повинные в неподчинении законным требованиям епархиального архиерея (те, кто «не будут в духовных делах повиноваться епископам»). Таким образом, можно видеть, что в законе от 12 апреля 1722 г. церковная юрисдикция подверглась существенному ограничению (особенно по кругу дел). Не возникает сомнений, что это сокращение объема церковной юрисдикции законодатель осуществил по образцу Швеции, где церковь вообще не обладала ни полномочиями в сфере уголовной юстиции, ни юрисдикцией по кругу лиц.

Что касается новой организации церковного суда, то в окончательном виде она была закреплена в синодском указе от 4 сентября 1722 г. об укреплении инстанционности в церковном судопроизводстве. Согласно этому закону в качестве церковного суда первого (основного) звена выступали либо низовые органы управления церковными вотчинами, либо низовые органы общего церковного управления. Судом второго звена в законе от 4 сентября 1722 г. определялись, во-первых, органы епархиального управления, а во-вторых, перешедшие в 1721 г. в подчинение Синода центральные органы церковной власти - Духовный и Монастырский приказы Цейтлин Р.С., Сергеев С.А. История государственного управления и муниципального самоуправления в России . - М.: Омега-Л, 2006. - С.57

.

Соответственно, распределение дел между перечисленными церковными судебными органами второго звена обуславливалось характером дела или подсудностью ответчика. Монастырский приказ (с 18 сентября 1724 г. Камер-контора синодального правления) рассматривал дела крестьян и управителей церковных вотчин, Духовный приказ - брачно-семейные дела, а также дела, возникавшие по челобитью представителей духовенства друг на друга. Впрочем, как явствует из фундаментального «Описания документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода», на практике, сообразно упоминавшейся выше старомосковской традиции, и органы епархиального управления, и синодальные приказы выступали также в роли суда первой инстанции -- для жителей той местности, где они располагались.

Церковным судом третьего (высшего) звена в законе от 4 сентября 1722 г. определялся Святейший Правительствующий Синод. Тем самым, в законе от 4 сентября 1722 г. оказалась зафиксирована трехзвенная система органов церковного правосудия. Нельзя не отметить также, что, в отличие от системы судов общей юрисдикции, в системе церковных судов к 1722 г. не появились органы, функционально и структурно отделенные от органов церковного управления.

Впрочем, в 1723 г. законодатель предпринял попытку учредить подчиненный Синоду особый орган правосудия, структурно отделенный от органов церковного управления. По собственноручно написанному Петром I указу от 8 февраля 1723 г., создавалась новая (правда, никак не наименованная) коллегия, к компетенции которой было отнесено рассмотрение уголовных и гражданских дел духовенства. Апелляционной инстанцией по отношению к данной коллегии определялся Святейший Синод.

При этом окончательно компетенция новоучрежденной коллегии в именном указе от 8 февраля 1723 г. не устанавливалась, а декларировалось лишь намерение законодателя регламентировать такую компетенцию в будущем («и каким делам тут [в коллегии] быть, поговоря, определить»). Однако, как можно видеть из «Описания документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Правительствующего Синода», эта своего рода синодальная Юстиц-коллегия так и не была создана в действительности (в чем трудно не заметить сходства с уже рассмотренной историей с основанием в 1724 г. Розыскной конторы при Сенате).

Остается добавить, что вышеописанные новации в области церковного судоустройства и судопроизводства получили отражение и в проекте Уложения Российского государства 1723-1726 гг. Вопросам юрисдикции русской церкви оказались посвящены ст. 2-10 гл. 2-й кн. 1 проекта, утвержденные Уложенной комиссией 9 сентября 1723 г. В частности, в ст. 3 «О суде Святейшаго Синода» было внесено законодательное предположение, в котором воспроизводились нормы закона от 12 апреля 1722 г. о разграничении светской и церковной юрисдикций.

В области церковного судопроизводства в центре внимания законодателя в 1721-1722 гг. находились судебные полномочия органов церковной власти. В отношении объема этих полномочий позиция Петра I отличалась двойственностью. С одной стороны, с момента издания Духовного регламента юрисдикционные полномочия русской православной церкви постоянно возрастали, хотя и не достигли к 1723 г. того уровня, которым церковь обладала в патриарший период (не говоря уже о более ранних временах). С другой стороны, согласно законам от 19 ноября 1721 г. и от 12 апреля 1722 г., сфера церковной юрисдикции подверглась значительному сокращению по кругу дел.

В свою очередь, эта непоследовательность законодателя в определении границ церковной юрисдикции явилась следствием затруднений, возникших по ходу адаптации идеальной модели Polizeistaat к российским условиям. Дело в том, что наличие у русской церкви исстари сложившихся обширных судебных полномочий никак не соответствовало принципам камерализма и не имело даже отдаленного аналога в шведских образцах. В итоге, в вопросе об организации и полномочиях церковных судов Пётр I оказался перед объективно нерешаемой задачей - совместить традиции отечественного государственного и церковного строительства с новейшими достижениями западноевропейской политико-правовой мысли.

В подобных условиях первый российский император избрал в качестве основной линии следование отечественной традиции церковного строительства. Именно в русле этой традиции за русской церковью (пусть и de jure подчиненной в 1721 г. самодержавному государству) была сохранена значительная юрисдикция, именно в русле этой традиции Святейший Синод превратился в почти «единого хозяина» в отношении населения церковных земель, именно в русле этой традиции в нашей стране так и не появились обособленные от органов управления церковные суды. Единственной значительной уступкой законодателя исходно приоритетным шведским образцам стало произведенное в 1722 г. сокращение церковной юрисдикции по кругу дел.

Заключение

Обобщим основные выводы и дадим оценку церковной реформы Петра I с позиций государственного управления.

Накануне Петровских реформ церковь имела следующие функции: культовую (богослужения и таинства), духовного оформления верующих, социальной интеграции, морально-нравственного контроля, культурной самоидентификации, политическую (патриарх мог влиять на проведение или отказ от тех или иных реформ), экономическую, культурную (развитие разных видов искусства), образовательную, воспитательную, миссионерскую, благотворительную, компенсаторную. Однако, следует заметить, что ввиду Раскола, эти функции не выполнялись для значительной части русского общества, раскольники отказывались признавать эти функции за официальной церковью.

В имперский период развития России утверждаются новый стиль взаимоотношений церкви и государства, новый взгляд на предназначение самой церкви в обществе. Именно в этот период церковь приобретает государственный характер. Отношение государственной власти к церкви было двойственным. С одной стороны, церковь, осуществляя идеологическую функцию, внедряла в массы идею, что царская власть -- от Бога и повиновение ей является неоспоримой заповедью. А потому и власть поддерживала и защищала церковь, а господствовавшая религия имела статус государственной религии. Но с другой стороны, абсолютизм не мог терпеть даже тени какой-либо власти, независимой от монарха.

В 1721 г. Петром I была осуществлена кардинальная реформа церковного управления, которая одновременно обозначила действительный переворот в церковно-государственных отношениях. Первоначально реформа предусматривала формирование Духовной коллегии, переименованной вскоре в Святейший Синод. Этот орган представлял собой высшую административную и судебную инстанцию Российской православной церкви. Важнейшим церковно-правовым памятником эпохи, закрепляющим правовые основы синодального строя церковного управления, является Регламент, или Устав, Духовной коллегии, составленный епископом Феофаном (Прокоповичем) в 1719 г., подписанный Священным собором и утвержденный Петром I в декабре 1720 г., а напечатанный впервые год спустя, уже по учреждении Синода. Намеченная в «Духовном регламенте» детальная программа действий Синода была в последующие годы подкреплена законодательными актами, издаваемыми от имени Синода или императорской власти. В итоге от внимания царя не укрылся ни один разряд православного духовенства. Духовенство стало походить больше на чиновников государственного аппарата, выполняющих свои обязанности с целью обеспечения авторитета монарха. При этом в круг обязанностей входили и полицейские функции: следить за прихожанами, доносить на неблагонадежных, нарушать тайну исповеди в интересах государственной безопасности.

На протяжении 1721- 1722 гг. - в рамках проведения решающего этапа церковной реформы Петра I - в нашей стране подверглись реформированию как организация церковного суда, так и церковное судопроизводство. Что касается церковного судоустройства, то наиболее значимым изменением здесь следует признать означавшее отмену патриаршества учреждение Святейшего Правительствующего Синода, который занял в системе органов церковного правосудия место суда третьего (высшего) звена. При этом во всех частях механизма церковной власти сохранилось традиционное структурное единство административных и судебных органов. Иными словами, обособленные от органов управления церковные суды не появились в России и при Петре I.

После Петра правительство России ставило перед собой вполне автономные от религиозной санкции цели, а привилегированный статус Православной церкви, ее «господствующее» в сравнении с другими религиозными общинами положение находило себе оправдание в законодательном определении православия.

В результате петровской реформы Церковь полностью утратила независимость от светской власти. Все постановления Синода вплоть до 1917 года выходили под штемпелем: «По указу Его Императорского Величества». В государственных бумагах церковная власть стала именоваться наряду с другими ведомствами, такими как военным, финансовым, судебным -«Ведомством Православного Исповедания». Учреждением Святейшего Синода открывается новая эпоха в истории Русской Церкви.

Список использованной литературы

патриаршество петр церковная реформа

1. Андерсон М.С. Петр Великий. - Ростов на Дону: Феникс, 2007. - 349 с.

2. Бояринцев К.В. Взаимоотношения Церкви и государства в досинодальный период. Калуга, 2007. - 156 с.

3. Буганов В.И. Петр Великий и его время. - М.: Наука, 2009. - 356 с.

4. Булыгин И.А. Вопрос о секуляризации духовных вотчин в правительственной политике 20 - нач. 60-х годов XVIII в. // Церковь, общество и государство в феодальной России. - М., 2008 - 400 c.

5. Бушуев С.В. История государства Российского: Историко-библиографический очерк. - М.: Книжная палата, 2007. - 416 с.

6. Бычкова М. Роль Русской Православной Церкви в формировании идеи государственной власти России (к. XV - XVII вв.) http://www.rusk.ru/st.php?idar=428

7. Живов В. Из церковной истории времен Петра Великого: Исслед. и материалы. - М. : Новое лит. обозрение, 2006. - 360 с. - Из содерж. : Предмет полемики Прокоповича и Яворского. - С. 77-84.

8. История отечественного государства и права (в 2 томах; том 1) / под редакцией О. И. Чистякова. М.: Юристъ, 2007 - 544 с.

9. История России. С древнейших времен до конца века. - М.: АСТ, 2001. - 729 с.

10. История России: В 2 т. Т. 1: С древнейших времен до конца XVIII в. /Под редакцией А. Н. Сахарова. - М.: ООО «Издательство АСТ»: ЗАО НПП «Ермак»: ООО «Издательство Астрель», 2008. - 943 с.

11. Князьков, С. Из прошлого русской земли. Время Петра . - М.: Планета, 2008. - 472 с.

12. Цейтлин Р.С., Сергеев С.А. История государственного управления и муниципального самоуправления в России. - М.: Омега-Л, 2006. - 130 с.

Размещено на Allbest.ru