Торговля Англии в эпоху Средневековья

Размещено на http://www.allbest.ru/

4

Министерство образования и науки РФ

РЕФЕРАТ

по истории средних веков

«Торговля Англии в эпоху средневековья»

Самара 2009

Содержание

Введение

Глава I. Торговля Англии в раннее средневековье

Глава II. Торговля Англии после нормандского завоевания

Заключение

Список используемой литературы

Введение

Наверное, одним из самых главных показателей развития государства является уровень развития торговли. Лишь благодаря торговым связям возможно развитие всех сфер жизни. В этом видится актуальность рассмотрения устройства, развития, характера торговли. Территориальными рамками исследования является Английское государство. Хронологически рассматривается средневековый период.

Целью данной работы видится как можно более полное раскрытие торговли Англии в эпоху средневековья.

Для решения этой проблемы необходимо выяснить:

· какой была ситуация на внутреннем и внешнем рынке; способствовала ли она торговле, или нет;

· где, как и кем осуществлялась торговля; стала ли она занятием определенного социального слоя, если да, то какой социальный статус имел человек этого слоя;

· сложились ли определенные центры торговли;

· какой характер носили меры веса и длины, монетное дело; каким было отношение государства к торговле;

· с какими странами велась торговля, какие товары являлись предметом экспорта и импорта.

рынок торговля средневековье англия

Глава I. Торговля в Англии в раннее средневековье

Время -- конец IX--начало X в. -- следует рассматривать не только как переломный период в истории английского государства, вышедшего значительно окрепшим из тяжелой борьбы с датчанами (норманнами), но и как некоторую веху в развитии торговли в раннефеодальной Англии. Когда после успешной борьбы с датчанами и проведения ряда преобразовании объединенное под властью королей Уэссекса английское государство окрепло и усилилось, а граница с датчанами временно стабилизировалась (договор короля Альфреда о мире с Гутрумом), заключенный в период между 886 и 890 гг.) в Англии сложились более благоприятные условия для развития как внешней, так, в известной степени, и внутренней торговли. Левицкий Я.А. Города и городское ремесло в Англии в X-XII вв. М-Л.,1960.С. 77.

Грамоты, пожалованные королями епископам вустерским в 857 и 889 гг., дают известное представление о Лондоне как о растущем торговом центре в Англии второй половины IX в Указ. соч., С. 78.. Хотя Лондон и занимал несколько особое место в стране, все же условия его экономического развития не могли существенно отличаться от того, что было в других более или менее значительных центрах. Торговые привилегии, дающие епископу право собирать в свою пользу торговые пошлины в пределах пожалованного ему подворья и дома в Лондоне, были тесно связаны с правом иметь собственные меры и весы, употребляемые не только внутри хозяйства, для собственных нужд, но и при покупке и продаже продуктов. Иначе говоря, привилегии были обусловлены связями данного хозяйства с рынком. Поступавшая в пользу епископа торговая пошлина, очевидно, включала и пошлину за пользование весами и различными мерами. До пожалования привилегии эта пошлина, как и другие пошлины, связанные с торговлей, вероятно, собиралась в пользу короля.

Статья 34 «Правды короля Альфреда» предписывала, чтобы купцы представляли королевскому старосте в собрании графства (фолкгемот) тех людей, которых они берут с собой в поездку по торговым делам. Указ соч. С. 80. Очевидно, купец должен был поручиться за этих людей.

Перед тем же королевским старостой в собрании графства должно было быть установлено и количество людей, которых купец брал с собой в поездку. Но это не означало наложения какого-либо ограничения на купца в отношении количества лиц, привлекаемых им к своей торговой деятельности, так как здесь же следовала оговорка: «И в случае если будет необходимо для него иметь с собой в его поездке больше людей, он всякий раз и так часто, как это понадобится, должен заявлять об этом королевскому старосте, свидетельствуя заявление в собрании графства».

Смысл этого «установления о купцах» в «Правде короля Альфреда», как нам представляется, заключался в том, чтобы, во-первых, держать под постоянным контролем всех лиц. привлекаемых купцами к их торговой деятельности, и. во-вторых, сделать купцов ответственными за всех этих людей. Очевидно, лица, сопровождавшие купцов в их поездках, рассматривались властями как потенциально подозрительные, как лица, от которых можно было заранее ожидать правонарушений.

Все это позволяет сделать заключение о довольно высоком статусе купца в англосаксонском обществе в это время. Он выступает перед нами как лицо, у которого в каком-то подчинении и, возможно, в какой-то зависимости находится определенное количество лиц, связанных с его торговой деятельностью. Он пользуется известным общественным признанием, признанием законов. Он достаточно самостоятелен, чтобы отвечать за поступки и поведение своих людей и гарантировать их явку на судебное собрание графства.

Купец «Правды короля Альфреда», конечно, не бродячий торговец типа коробейника, не торговец вразнос, а купец, отправляющийся в торговую поездку со своими людьми, со свитой помощников, обслуживающих его торговую деятельность, купец, возглавляющий собственный торговый караван. Естественно предположить у такого купца больший размах торговых операций, чем тот, который мог иметь странствующий купец, действовавший в одиночку.

Купцом, о котором идет речь в статье 34 «Правды короля Альфреда», мог быть и иноземный купец и местный, английский, имеющий местожительство и базу в Англии и отправляющийся в поездку с товарами либо по своей стране, либо в другие страны, на континент и т. д.

Как ни мал был удельный вес торговли в англосаксонском обществе в рассматриваемый период, все же она уже требовала специально занимающихся ею лиц -- купцов, которые для осуществления своих торговых операций могли нуждаться в помощи других людей, сопровождавших их в торговых поездках по стране или за ее пределами. Разумеется» это могло иметь место лишь в отношении наиболее значительных торговых операций. Основную часть сделок купли и продажи несомненно осуществляли сами производители и потребители товаров без посредничества купца или при посредничестве более мелких торговцев.

О росте внутренней торговли в конце IX--начале X в. и формировании ремесленно-торговых центров в наиболее значительных поселениях (бургах) дает известное представление грамота эрла Этельреда, соправителя короля Альфреда по Мерсии, относящаяся к периоду между 884 и 899 или 900 гг. Указ. соч. С. 83. Этой грамотой была пожалована церкви св. Петра в Вустере половина прав, принадлежащих эрлу и его жене в силу их глафордата на рынке и на улицах Вустера как внутри бурга, так и вне его.

Пожалование прав (gerihta) означало в данном случае прежде всего пожалование доходов, в частности доходов с рынка. В грамоте перечислялся ряд податей и обычных штрафов за правонарушения, взимавшихся в соответствии с установленным порядком на рынке и на улицах Вустера, половина которых, согласно пожалованию, должна была принадлежать церкви св. Петра. Здесь мы видим такие обычные платежи, как feoh, что означало в данном случае, по-видимому, уплату подати за пользование домениальной землей в пределах бурга, burh wealles sceating -- подать (деньга), идущая на поддержание стен бурга, и, кроме того, различные судебные штрафы: fihte wite -- штраф за драку, stale -- за воровство, woh ceapung -- за нечестную торговлю, а также другие штрафы за проступки, влекущие за собой соответствующую композицию. Указ .соч. С. 84

Среди этих штрафов обращает на себя внимание штраф за рыночные правонарушения, точнее за торговый обман, неправильную, нечестную торговлю, являющийся специфически рыночным видом дохода, непосредственно связанным с торговлей. Вместе с тем в грамоте специально оговорено, что в пожалование не входят такие пошлины, несомненно связанные с рынком, торговлей (и дававшие, надо полагать, наибольший доход), как «повозный шиллинг» и «вьючный пенни», которые остаются в руках короля.

К числу торговых пошлин, уже существовавших в англосаксонский период, надо отнести в первую очередь пошлину, взимавшуюся королевскими чиновниками или светскими и церковными сеньорами -- глафордами на подвластной им (или находившейся под их юрисдикцией) территории. Это торговая пошлина, так сказать, в самой общей форме. Ее платили обычно и продавцы и покупатели. Вместе с ростом более или менее значительных административно-политических, церковных и рыночных центров, таких, как Лондон, Винчестер, Кентербери, Вустер, и другие, на периферии возникали и росли небольшие местные рыночные центры, рынки, рыночные местечки. Глафорды -- крупные землевладельцы, особенно церковные организации-- епископства, соборные (кафедральные) церкви, монастыри и другие, стремились использовать эти возникающие рынки в своих интересах, прежде всего, конечно, для получения рыночных пошлин и других видов рыночного дохода. Винчестерская епископская церковь, например, уже в X в. получает права на некоторые рынки, возникавшие как в Гемпшире, вблизи Винчестера, так и в более отдаленных местах.

В IV законе Этельреда значительное число статей посвящено взиманию различных пошлин в Лондоне и поэтому в исторической литературе его часто называют «Ордонансом о пошлинах в Лондоне». Пошлины брались натурой за провоз дерева, рыбы, сукна. При этом не уточняется какого рынка эти товары: внутреннего или внешнего. Указываются рыночные пошлины на такие продовольственные товары, как куры, яйца и молочные продукты. Очевидно торговля этими товарами не была редкой, а носила регулярный и постоянный характер.

В начале X в., как и в предшествующий период, совершение торговых сделок ограничивалось рядом условий и ставилось под определенный контроль властей. Еще строже действовало правило о заключении торговых сделок только в определенных населенных пунктах. Такими пунктами в X в. были бурги и особенно «порты». Причем слово «порт» (port) в англосаксонских памятниках IX--XI вв. отнюдь не всегда означало то, что обычно понимают под этим термином, т. е. морскую или речную гавань, пристань для кораблей, город, расположенный на берегу моря или реки. В Англии в IX, особенно в X--XI вв. и даже позже -- в XII в., слово «порт» часто применялось к населенным пунктам, очень далеко отстоящим от моря или даже от реки. Эти «сухопутные порты», если можно так выразиться, не будучи связаны с морем или рекой, имели одну важную особенность: они, как правило, были связаны с торговлей. Во «II законе Этельстана» есть статья, имеющая прямое отношение к общим условиям ведения торговли. Это статья 13.Она предписывает, «чтобы всякий рынок находился внутри порта». Здесь впервые в англосаксонском законодательном памятнике прямо упоминается рынок и определяется место, где он должен находиться: это «порт». Все исследователи обычно отмечают, что слово port, занявшее столь видное место в англосаксонских документах X--XI вв., является заимствованием с латинского и происходит либо от латинского слова portus (порт, гавань, пристань),либо от латинского же слова porta (ворота). Стороники последней точки зрения ссылаются на то, что рынки обустраивались около ворот (porta) поселения, но ведь имеется англосаксонский термин, обозначающий ворота -- geat (gat)? Мэтланд высказывает предположение, что первоначально гавани были, вероятно, едиными известными местами, где происходило большое количество торговых сдело, перенос термина на поселения, не являющиеся гаванями и пристанями, могло произойти в силу особых условий, в которых находилась Англия, как островная страна в начальный период развития ее торговли. В такой островной стране, как Англия, морские гавани с самого начала, как мы видели, играли главную роль в торговых сношениях с другими странами.

Возвращаясь к условиям, которыми ограничивалось заключение торговых сделок в X в., необходимо прежде всего сказать, что, как и раньше, ни одна торговая сделка не могла быть совершена вне определенного законом места (в X в., как мы увидим ниже, таким местом был port) и требовала, как и в предшествующем законодательстве, засвидетельствования ее официальным лицом (лицом, стоящим во главе администрации данного места) и другими, пользующимися доверием лицами. В начале X в. эти условия были сформулированы в «I законе Эдуарда Старшего» (900--925 гг.), сына и преемника короля Альфреда, допускавшем ведение торговли не иначе как в «порту». Указ . соч. С. 85-89

Королевская власть через законодательство использовала в своих интересах результаты экономического развития. Ограничивая рынок рамками «порта», закрепляя за собой монопольное право на рынки, она могла наилучшим для себя образом осуществлять через своего «портгерефу» контроль над значительной частью торговых сделок и обеспечивать более или менее регулярное взимание в свою пользу торговых пошлин.

Большой интерес представляет в этом отношении так называемый «II закон Этельстана» (925---939 гг). Указ. соч. С. 93 В нем прослеживается новый дифференцированный подход законодательства к торговым сделкам, разграничение их по ценностному выражению, как и допущение мелочной торговли вне официального рынка, -- несомненное свидетельство роста торговли, увеличения числа торговых сделок и вытекающей отсюда невозможности проконтролировать все акты купли-продажи. Это последнее обстоятельство несомненно имеет важное значение. Кроме старосты порта, торговые сделки могли теперь свидетельствовать и другие старосты (gerefe, prepositi) на фолкмоте. Были ли все эти другие старосты королевскими чиновниками, королевскими должностными лицами? Вряд ли.

Обращает на себя внимание также и то обстоятельство, что из статей, формулирующих общие условия заключения торговых сделок, исчезло прямое указание на скот, как на объектэтих сделок. Термин feoh уже перестал сдужить термином покупаемого и продаваемого товара. Его заменил в функции термин сеар. Указ. соч. С. 93.Конечно, скот не исчез из товарооборота. Он несомненно продолжал быть важнейшим предметом торговли, но, очевидно, уже далеко не единственным.

По самому своему существу рынок, упоминаемый в «Законах Этельстана», законах первой половины X в.» мог быть лишь рынком «порта», одной из предшествующих или начальных стадий в развитии городского рынка. Дальнейшее развитие рынка на той стадии, когда это был рынок «порта» и рынок бурга, нашло отражение позже, во второй половине X в. в «IV законе Эдгара» (962---963 гг.), установившем институт постоянных свидетелей для рынка. Ряд статей этого закона посвящен системе поручительства и свидетельства вообще. Так, статья 3 требует, чтобы каждый человек был под поручительством. Возникали новые рынки вне бургов и «портов», возникали местные сельские рынки и законодательство уже не в силах было сдерживать естественный рост рыночных отношений, обусловленный развитием производительных сил, возникновением и ростом товарного производства, хотя и медленно, но все более ощутимо пробивавшего себе дорогу.

Для X в. рано говорить о разграничении города и деревни, столь явно выраженном в документе XI в.--в латинской версии «IV закона Эдгара», составленной в 1040 г.

Важное место в законах английских королей X в. занимает монета и условия ее чеканки. «Статья 14 «II закона Этельстана» гласит: «Мы постановили, чтобы во всем нашем королевстве была одна монета и чтобы никто не чеканил монету вне порта».

В § 2 этой же статьи 14 перечисляются 12 мест, в которых могли быть монетчики. Это следующие места: Кентербери, Рочестер, Лондон, Винчестер, Льюис, Гастингс, Чичестер, Саутгемптон. Уэрем (Wareham), Дорчестер, Эксетер и Шефтсбери. Все перечисленные в параграфе пункты находились либо в Кенте, либо в различных графствахУэссекса, т. е. в Юго-Восточиой и Южной Англии. Всего в перечисленных 12 местах могло быть 37 монетчиков. Кроме того, во всех других бургах можно было иметь по одному монетчику. Здесь, в этом документе, port и burn (burg) совпадают. Но это совпадение лишь в известных пределах. Далеко не всякий бург становился «портом», но «порт» мог быть (и как правило был) в предшествующее время бургом и продолжал быть бургом, приобретая новые качества, становясь «портом». Кентербери, например, задолго до IX--X вв. был бургом. На определенном этапе развития, став «портом», он не перестал быть и бургом.

Интересно отметить, что наибольшее количество монетчиков падает на такие места, как Лондон (8 монетчиков), Кентербери (7), Винчестер (6). Всего на эти три места из 12 перечисленных падает около 60% всех монетчиков. Все три места были в то или иное время королевскими резиденциями и, кроме того, местами чеканки монеты.

Правда, эта попытка не привела к успеху, но сама по себе она показательна. И суть дела, конечно, не только в том, что королевская власть стремилась обеспечить себе контроль над монетчиками, дабы не ускользали от нее доходы от чеканки монеты (монетная пошлина), как считает Д. Тейт. Эта попытка свидетельствует о возросшей роли денежного обращения в стране и, конечно, в известной степени, товарно-денежных отношения. Указ. соч. С. 113-118.

В законах Этельреда II (978--1016 гг.), последнего англосаксонского короля перед подчинением Англии датчанам, большое место уделено монете, монетному обращению. Чеканку монеты король объявил своим исключительным правом: «...и никто, кроме короля, не может иметь монетчика», так гласит «III закон Этельреда» (978--1008 гг.).¹ В атом законе имеются статьи, предусматривающие суровые наказания для монетчиков, изготовляющих фальшивые деньги.

Очевидно, порча монеты, столь характерная для всего средневековья, уже практиковалась в Англии конца X--начале;-XI в. и представляла собой довольно распространенное явление, раз о нем говорится в законе. Фальшивомонетчики должны заплатить свой вергельд или поплатиться жизнью. Они могут очиститься н через ордалию, если только они действительно не знали, что деньги, которыми они вели свою торговлю , фальшивы. Очистившись черев ордалию, такой торговец должен был уплатить штраф и обменять свою плохую неполноценную монету на чистую и полновесную, полученную от установленных (назначенных) монетчиков. В законе упомянуты те ремесленники, занятия которых имели прямое отношение к монетному делу: изготовители монетных штампов, граверы -- резчики по металлу. В уже цитированной выше статье 5 «IV закона Этельреда», где специально указывается, что не должно быть никакого различия между фальшивомонетчиками и торговцами, дающими им заказы на изготовление фальшивых денег, отмечается еще одна категория лиц, причастных к этому делу. Это те, кто втайне изготовляют монетные печати для продажи их фальшивомонетчикам и гравируют на них имя другого монетчика, а не того, кто действительно этим занимается. Закон утверждает, что эти три рода людей должны нести ответственность. Это, очевидно -- монетчик, делающий фальшивые деньги, мастер, изготовляющий монетные штампы, и торгов Жестокое наказание должны были нести монетчики. Как уже отмечалось выше, «III закон Этельреда» предусматривал даже смертную казнь за изготовление фальшивых денег. В «IV законе Этельреда» монетчик, изготовлявший фальшивые деньги, лишался руки, и эта рука укреплялась над его монетной мастерской. Указ. соч. С. 119-125

«III закон Эдгара» предписывал, чтобы повсюду меры были такие же, как в Лондоне и Винчестере: «...и должна быть одна мера и один вес, такие как в Лондоне и Винчестере.

По мнению Ф. Либермана, первоначально образцом служили меры Винчестера и лишь позже, ок. 1000 г., было внесено изменение в текст закона, и образцом стали меры Лондона и Винчестера. С мнением Либермана трудно согласиться. О лондонском весе, как об известном весовом стандарте, мы знаем из «Хроники Рамзейского аббатства» в Гантингдоншире. Во второй половине X в. (между 968 и 985 гг.) Рамзейское аббатство получило в дар две серебряные чаши в 12 марок серебра по весу лондонского hasting'а (ad pondus hustingiae Loridoniensis). Таким образом, лондонский фунт (pondus) был известен раньше даты, о которой говорит Либерман (ок. 1000 г.). как раз приблизительно в те годы, к которым относится «III закон Эдгара», датируемый, как уже отмечалось выше, 959-- ок. 962 г. Он несомненно уже тогда служил весовым стандартом, возможно, однако, еще не в пределах всей страны. Но, во всяком случае, на рубеже X и XI вв. Лондон и Винчестер выделяются из всех других центров Англии как важнейшие в экономическом отношении.

Особого внимания заслуживают свидетельства о торговле шерстью, относящиеся ко второй половине X и началу XI в. В уже цитированном выше «III законе Эдгара» имеется статья, устанавливающая цену, ниже которой шерсть не должна была продаваться даваться за 120 пенсов. За нарушение был предусмотрен штраф в 60 шиллингов. И продавец, и покупатель-- платят королю 120 шилл., т. е. 6 фунтов.

Это была наиболее ранняя в английской истории фиксация минимальной цены на шерсть. Регулирование цены товара, осуществляемое законодательным путем, само по себе является свидетельством важного значения этого товара в экономической жизни страны.

То обстоятельство, что из всех продаваемых товаров только шерсть стала объектом законодательства и регулирования цен, несомненно свидетельствует о важнейшем значении шерсти в английской торговле уже во второй половине X в. Видимо; шерсть уже тогда была в числе важнейших предметов сбыта на рынках Англии.

О вывозе английской шерсти на континент в конце X-- начале XI в. свидетельствует «IV закон Этельреда», в котором о выгруженной шерсти говорится как о товаре, обычно закупленном «людьми императора », т. е. купцами из Германской Империи. Указ. соч. С. 126.

О внешней торговле Англии в конце англосаксонского периода «IV закон Этельреда бесспорно дает много важных сведений. Текст закона свидетельствует, что в Англию приезжали в это время купцы из ряда стран и областей европейского континента: из Фландрии, северных областей Франции, Нормандии, герцогства Иль-де-Франс из городов Нижней Лотарингии, из Германии. Они привозили в Англию сукна разной расцветки, вино, рыбу, китовые туши , уксус, перец, перчатки, а вывозили из Англии такие товары, как шерсть, сало, скот, т. е. продукты животноводства и особенно овцеводства (шерсть). Помимо того, что есть в законе ввозились предметы роскоши (пурпур, шелк, драгоценные камни, золото, слоновая кость), во-вторых, предметы добывающей промышленности---цветные металлы (латунь, медь, олово) и сера, в-третьих, такое изделие ремесла, как стекло, и такой продукт сельского хозяйства, как оливковое масло.

Мы знаем, что в Англию приезжали также купцы из Ирландии, привозившие сюда на продажу различные товары, в том числе и шерстяные плащи -- товар, на который, по-видимому, уже в те времена существовал более или менее постоянный спрос. Вспомним, что еще в конце VIII в. шерстяные плащи ввозили во Франкское государство английские купцы.

Иноземные купцы, приезжавшие в Англию со своими товарами, платили королевские подати и пошлины деньгами, продуктами и ремесленными изделиями, Некоторые из них пользовались в Англии специальными привилегиями в правовом отношении. Так, немецкие купцы должны были судиться по таким же законам, как и сами англичане.

Факты, имеющиеся в нашем распоряжении, позволяют утверждать, что на рубеже X--XI вв. как внешняя, так и внутренняя торговля в Англии значительно расширилась по сравнению с предшествующими столетиями. Причем расширение внешней торговли имело несомненно важное значение и для расширения и углубления внутренней торговли. Однако процесс этот шел еще очень и очень медленно. И сама внешняя торговля, при всем ее несомненном росте, оставалась делом трудным и опасным. Указ. соч. С. 127-128

Купеческие корабли очень часто подвергались нападениям норманнов -- датчан, норвежцев. «II закон Этельреда» (991 г.), представлявший собой мирный договор (woroldfrid; pax mundi) с норманнами, включал специальную статью, имевшую целью защиту английских торговых кораблей и их грузов.

В мирном договоре Альфреда с Гутрумом, заключенном за сто лет до этого, не могло быть подобных статей. И не только потому, что за прошедшие сто лет значительно изменилось военное и политическое положение Англии, но прежде всего в силу существенного изменения условий ее социально-экономического развития.

О трудностях ведения заморской торговли хорошо свидетельствует известное положение о купце, трижды переплывшем море с торговыми целями и вследствие этого достойном прав тэна. Это положение вошло в юридическую компиляцию, составленную в первой половине XI в. и носящую название: «О достоинстве людей и праве». Параграф 6 этого памятника гласит: «Если купец (massere) настолько преуспеет, что трижды переплывет открытое море своими собственными силами, пусть, он тогда будет достоин прав тэна».

Обычно это положение относят к более раннему времени» к X или даже к IX в. (ко времени короля Альфреда). Некоторые исследователи видят в этом положении лишь свидетельство о рискованности заграничных торговых предприятий и полагают, что такие поездки не могли быть частыми. При этом упускается из виду другая сторона вопроса, что положение это свидетельствует о большом значении, придаваемом заморской торговле, торговле с континентом, в X и, может быть, даже уже в IX в. Указ. соч. С. 130-131.

В сферу торговых сношений Англии в X--XI вв., кроме скандинавских стран, входили Северная Германия, Нидерланды и другие страны континента, а также северо-западные области Руси. Одним из свидетельств значительной внешней торговли между Англией и Северной Европой являются большие клады англосаксонских монет, найденные на острове Готланд.

Сведения источников доказывают, что ярмарки- это ненорманнское нововведение. Ярмарка в Стоу, близ Линкольна, игравшая в последующие столетия важную роль в торговле Англии с континентом и во внутренней английской торговле, существовала еще до нормандского завоевания, при Эдуарде Исповеднике, в 50-х годах XI в. Указ. соч. С. 135-139.

Таким образом, к концу рассматриваемого периода наблюдается рост внутренней и внешней торговли, которая осуществлялась специальными лицами-купцами. Их статус был довольно высоким. Они даже содержат свой караван, рассматриваются как подзаконное лицо. В начале IX века порт единственное узаконенное место торговли, но уже в XI веке государство не в силах сдерживать появление новых и новых торговых центров. Происходит монополизация государством чеканки монеты, борьба с фальшивомонетчиками. Установление единых мер относится к 1000 году, хотя английский фунт упоминается еще в 959 году.

Глава II. Торговля Англии после нормандского завоевания

Завоевание Англии нормандцами дало сильнейший толчок экономическому развитию областей, расположенных вдоль морского побережья. Со времени победы при Гастингсе (1066 г.) началась широкая эмиграция с материка в Великобританию. Неизбежным последствием завоевания было мирное нашествие крестьян, рабочих и купцов. Дворяне, прелаты, аббаты, сопровождавшие Вильгельма Завоевателя по другую сторону канала, привели с собой множество людей, говоривших на французском языке, и установившиеся с этого времени регулярные сношения между обоими берегами канала вызвали широкое развитие морской торговли. Этим положением воспользовалась не одна только Нормандия. Последствия были не менее благотворны и для Фландрии. Одним из самых давних торговых партнеров кельнцев была Англия. По меньшей мере с XII в. в Лондоне имелась Торговая палата кельнских купцов. Генрих II Плантагенет, как свидетельствует королевская грамота 1157 г., взял под покровительство купцов из Кёльна и их товары, запретил чиновникам препятствовать их торговле, разрешил продавать вино на рынках. В 1191 г. Ричард Львиное Сердце подтвердил, что кёльнские купцы свободны от пошлины в 2 шиллинга и от прочих поборов и имеют право свободного передвижения по всей Англии. В 1204 г. Иоанн Безземельный за помощь, оказанную его племяннику германскому императору Оттону IV, пообещал им покровительство, охрану жнзни и имущества, подтвердил опять же право свободного передвижения по стране «со всеми товарами». В большинстве королевских привилегий от XIII в. объявляется право свободной торговли кельнцев по всему государству. Ясно, что купцы из Кёльна были для англичан выгодными и надежны партнерами. Не приходится сомневаться, что и для Кельна торговля с Англией была весьма

прибыльной. Солодкова Л. И. Складывание торгово-ремесленного центра в Кельне в XI-XIII веках// Средневековый город. Саратов., 1989. С. 19-20.Среди тех Брюгге вместе с небольшими соседними портами сделался главным рынком сбыта для товаров, отправлявшихся в Нидерланды из Италии и Центральной Европы. Здесь грузились для Англии французские вина, прибывшие по Шельде, и немецкие, прибывшие по Рейну, камень, добывавшийся в каменоломнях Турнэ, привезенные ломбардцами перешитые зелотом ткани и, наконец, льняные и шерстяные ткани, изготовлявшиеся в самой Фландрии. Находясь на скрещении главных потоков экономической жизни не нуждались больше в далеких экспедициях и в устройстве загородных своих торговых отделений. Богатство само шло к ним, и им оставалось только спокойно ожидать его. Их торговая роль свелась к роли маклеров между различными народами Запада. Оторванная от Брюгге, валлонская Фландрия, ставшая французской, должна была отказаться от соперничества с городами севера. Это нетрудно понять, если принять во внимание, что море было необходимо не только, для сбыта изделий фландрской суконной промышленности, но для получения перерабатывавшегося ею сырья. Действительно» уже с ранних пор местной шерсти оказалось недостаточно для нужд промышленности и пришлось прибегнуть к ввозу ее из-за границы. Для этого обратились, конечно, к Англии. Овцы этой страны богатых пастбищ славились тонкостью и длиной своего руна, и вскоре после нормандского завоевания начался усиленный ввоз английской шерсти во Фландрию. Купцы, приезжавшие продавать свои сукна на ярмарках островного королевства, возвращались оттуда с полным грузом шерсти. Они имели в Дувре и в Лондоне склады, в которых скоплялась в период стрижки драгоценная шерсть. Английские крупные земельные собственники, уверенные в наличии постоянного рынка сбыта, стали развивать в своих поместьях во все большем масштабе овцеводство. Особенно отличались этим цистерцианские аббатства. Шерсть каждого из них была известна и котировалась на брюггском рынке. Таким образом, Фландрия и Англия стали необходимы друг другу. Первая не могла без своей соседки для своей промышленности, а вторая -- для сельского хозяйства. Анри Пирени. Средневековые города Бельгии. СПб., 2001. С145-147

Начиная со второй половины XIII века в каждом из крупнейших городов Фландрии купцы, посещавшие английские порты и стали объединяться в компании или гильдии, которые обычно назывались ганзами. Ганзы организовались сперва местные позже -- обширная ассоциация, которая охватила Англию, которую назвали Лондонской ганзой.

Лондонская ганза монополизировала вывоз сукна и шерсти в течение большей части XIII века, т. е. вплоть до того момента, когда фландрская торговля перестала быть активной торговлей. Города, входившие в ее состав, получили от английских королей значительные привилегии. В 1232 г. Генрих III объявил, что он берет под свое покровительство всех ипрских горожан, и издал указ, что они могут быть арестованы лишь за долги, за которые они лично поручились. Четыре года спустя, в 1236 г., фландрские купцы получили от того же государя за подарок в 400 марок обещание, что их не будут тревожить в случае войны между Францией и Англией, если только Фландрия сама не примет непосредственного участия в военных действиях. Благодаря этим привилегиям торговые сношения между обоими берегами Северного моря очень оживились, и в Лондоне чуть было не возникла фландрская фактория. Однако этого не случилось. Исчезновение фландрского торгового флота к концу XIII века и создание в Брюгге складочного пункта для английской шерсти избавили купцов графства от необходимости ездить самим за этим товаром на его родину. Они покинули берега Темзы, и Лондонская ганза, ставшая бесполезной, отныне лишь прозябала. Филипп Красивый добился перенесения складочного пункта шерсти из Брюгге в Сент-Омер, но это не дало никаких результатов: двинский порт представлял для английских экспортеров слишком много преимуществ, чтобы они могли надолго отказаться от него. Однако Фландрия не поглощала всей шерсти, вывозившейся из Англии в Нидерланды. Значительная часть ее шла в Антверпен для нужд брабантской промышленности. Производство сукна приняло с середины XIII в. такие размеры, что для него потребовался ввоз в Нидерланды шерсти из Испании и Наварры. Уакз. соч. С. 147-149

Едва ли есть необходимость обосновывать значение внешней торговли для страны, вступившей на путь капиталистического развития. Важность ее хорошо понимали уже современники. Известный английский поэт, придворный, вдохновитель и организатор колониальных предприятий конца XVI века Уолтер Рэли четко определил ее роль для своих соотечественников: «Кто господствует на море господствует в торговле; кто господствует в мировой торговле тот распоряжается богатствами мира; кто распоряжается богатствами мира соответственно руководит самим миром». Такие честолюбивые замыслы и тем более надежды на их реализацию имели глубокие корни. Быстрое развитие товарного- хозяйства, возникновение зачатков капитализме довольно рано доставили перед Англией задачу выхода на широкое поле внешней торговли. Встает множество проблем: ее организация на различных этапах исторического развития, взаимосвязь внутренней и внешней торговли, ее место в возникновении ранне-капиталистических отношений О значительном развитии английской внешней торговли можно говорить, по-видимому, уже со второй половины XIV века. Показателем ее роста было создание компании купцов-складчиков Кале. Но уже во второй половике XV века ее значение стало падать, и связано это было с внутриэкономическими причинами, например, с конкуренцией о стороны компании купцов - авантюристов, возникшей в XV веке. Купцы-авантюристы были серьезным соперником, поскольку они не просто прочное объединение, а потому что торговали не шерстью, как купцы - складчики, а сукном, производство которого, а следовательно и необходимость вывоза возросли.

С развитием сукноделия купцы - складчики пытались переключиться на торговлю сукном, ио в острой борьбе с купцами - авантюристами они потерпели поражение. В 1504 звездная палата четко разделила функции двух компаний: купцы - складчики, желавшие заниматься экспортом сукна или торговать им где-либо, кроме Кале, должны были уплатить соответствующий вступительный взнос и войти в компанию купцов-авантюристов, то есть компания купцов-складчиков была полностью исключена из торговли сукном, а авантюристы очень скоро завоевали прочные позиции на континенте (в основном в Нидерландах) и сохранили свое господствующее положение до 60-х гг. XVI Века. Но ранняя буржуазная революция в Нидерландах заставила их несколько раз переносить свои основные базы, главней образом в Германию, где соперничество Ганзы стало весьма серьезной занозой для английских купцов. На место комиании пришли мелкие объединения купцов. Яброва М.М. Зарождение раннекапиталистических отношений в английском городе (Лондон XIV - начала XVI века). Саратов., 1983г., С.190-191.

В XVI веке вместе с ростом производства товаров растет и число торговых компаний, совершенствуется и меняется их организационная структура Традиционно во внешнеторговых компаниях выделяют два основных типа: компании регулируемые и компании паевые или объединенного капитала. В так называемых регулируемых компаниях было общее управление, общая хартия, могли быть общие складочные места. Хартия давала членам компании известную защиту от королевского обирательства, обеспечивала безопасность торговли в тех странах, где обосновывались купцы данной компании. Там они выступали как единая цельная корпорация, но торговал каждый купец сам по себе, на собственный страх и риск. иногда фиксировались продажные цены на товары, устанавливались определенные запреты. К примеру, в Восточной компании был ограничен объем экспорта неокрашенных сукон. Но в целом торговля была индивидуальной. Тревельян Дж.М. История Англии от Чесера до королевы Виктории. Смоленск.,2002. С. 93-96

Уже компании купцов-складчиков и купцов-авантюристов относились к типу регулируемых, как и многие другие в XVI веке и в более позднее время.

Но наряду с регулируемыми возникают и так называемые паевые компании. Они появляются позже регулируемых, по оптимистическим данным -- во второй половине XV века, по традиционным в середине XVI со времени возникновения и оформления Московской компании. Что является характерным, определяющим для паевых компаний? Где искать их истоки? Само название компаний этого типа -- joint-stock -- дословно точно передает основные принципы их организация. Каждый член компании вносил пай, это не был обычный вступительный взнос, обязательный для любой компании, сумма которого составляла так называемый общий капитал, идущий на непроизводительные траты. Это был именно пай. Сумма его составляла капитал, вкладывавшийся непосредственно в торговлю. На него покупали товары, фрахтовали корабли и т. д. Величина пая в различных компаниях была разной. В Московской компании средний пай составлял 25 ф. величина не малая, но она не могла идти ни в какое сравнение с затратами на индивидуальную закупку товаров, содержание личных агентов, фрахт кораблей. Прибыли от продажи товаров делились в соответствии с внесенным паем, дробление паев, перепродажа их, спекуляция ими, как это имело место в более поздних акционерных компаниях, здесь не наблюдается. Разумеется, доходы на пай значительно уступали доходам от самостоятельной торговли в пределах регулируемых компаний, но зато и потери были меньшими и риск сводился до минимума. Последнее соображение было немаловажным. Возникновение паевых компаний совпадает с выходом Англии в океанические просторы, с началом длительных и опасных путешествий. Участие в нескольких компаниях было явлением достаточно распространенным. Составители хартий понимали несостоятельность запрещений этого и допускали лазейки, которые позволяли различные постановления обойти в целом.

Но не только увеличивающийся риск путешествий заставлял объединять капиталы, хоть это и имело немаловажное значение. В период расширяющегося товарооборота, в эпоху так называемого первоначального накопления консолидация капиталов объективно являлась одной из самых важных задач

Паевый тип давал для этого гораздо больше возможностей. Относительно небольшой пай давал возможность более широкого участия в торговле купцов. Со второй половины XVI века в Лондоне сложилась определенная группа дельцов, которые смогли захватить ведущие места в подавляющем большинстве торговых предприятий. Едва ли можно утверждать, что мелкое и среднее купечество имело преобладающее значение во внешней торговле, ибо надо учитывать не только количественное соотношение, но и капитал членов внешнеторговых объединений, их должности и влияние. Мелкие купцы стояли как бы за кулисами, чаще всего, входили в так называемые субкомпании. Никакой скупки паев не было, как это иногда случается в акционерных компаниях. Просто мелкие пайщики стали не нужны, возобладала крупная купеческая олигархия. Имела место дискриминация мелких ремесленников. Она касалась особенно разбогатевших, была крайне болезненна как для самих розничных торговцев, так и для компании в целом, нуждавшейся в деньгах. И неудивительно, что в целом ряде городов шла ожесточенная и иногда успешная борьба против этих ограничений.

В 60-е гг. XVI века розничные торговцы Бристоля добились отмены запрещения участвовать в компании бристольских купцов-авантюристов. В 1539 г. в Честере всем горожанинам, кроме ремесленников, разрешено было участвовать во внешней торговле. Но мы не знаем ни одного случая отмены дискриминационных постановлений по отношению к ;последним. В чем все же причина таких ограничений? По всей вероятности, их несколько. Прежде всего, срабатывало идущее еще с предшествующих веков, презрительное отношение торговой верхушки к людям ручного, ремесленного труда и к мелким торговцам. Они были в массе своей беднее, пользовались меньшими правами и т. д. В период начавшейся амальгамации именно эта часть стала объектом наступления купеческой верхушки, заняв подчиненное положение в пределах сложившихся ливрейных компаний и в городе в целом. Но такое положение не следует абсолютизировать. Уже во второй половине XIV, а тем более в XV---XVI веках выделялись богатые мастера, эксплуатировавшие подмастерьев и учеников, некоторые из них становились во главе корпораций, вкладывали капиталы в капиталистическую мануфактуру. Обычный же ремесленник, действительно занимавшийся своим делом, едва ли реально мог претендовать на участие во внешней торговле. Так что всякие постановления играли роль в моральном плене. Указ. соч., С. 192-193.

По иному обстояло дело с розничными торговцами. Многие из них были богаты и владели, судя по источникам, немалым капиталом. Они стремились участвовать во внешней торговле и поэтому различные ограничения, существовавшие во внешнеторговых объединениях, воспринимались с неудовольствием и при возможности обходились. Подобные ограничения продолжали существовать даже в таких относительно «молодых» компаниях, как Восточная, и в силу традиций, и из-за желания ограничить конкуренцию внутри объединения, особенно если речь шла о регулируемой компании. Если же компания была паевой, то иногда проще было держать такого розничного купца в роли субпартнера, особенно если ранее он уже участвовал в операциях. Иногда это было выгодно обоим, и купцу, члену компании, который, пользуясь деньгами розничного торговца, мог делить доходы в неравной, пропорции, и самому розничному торговцу. Но объективно с расширением торговли для всей компании в целом, несмотря на монополистические устремления, важно было привлечь максимум капиталов, что особенно очевидно для паевых компаний.

Изучив ряд, материалов, можно с полной уверенностью утверждать, что участие лондонских ливрейных компаний в различного рода внешнеторговых компаниях, колониальных и пиратских предприятиях было крайне редким исключением.

Богатые члены ливрей рано включились во внешнюю торговлю. Многие суконщики, торговцы предметами роскоши уже в XIV веке вели значительную торговлю шерстью, вывозя ее за пределы Англии. Но в XIV и, видимо, частично в XV веке, для большинства ливрей всех лондонских компаний участие во внешней торговле определялось не самостоятельным выходом на иноземный рынок, а перекупкой товаров, которые привозили в Англию иностранные купцы, или продажей им оптом товаров английского происхождения.

Как известно, регулярные компании, как их называют английские историки, предоставляли своим членам ряд привилегий, главным образом, защиту в тех пунктах, с которыми велась торговля. Но торговали члены компании индивидуально, на свой страх и риск. И неудивительно поэтому, что далеко не все члены компании могли сами вести торговлю. Они зачастую переуступали это свое право, спекулировали им, скорее всего для самостоятельных торговых операций у них не было достаточных средств.

Появление паевых компаний в середине XVI века открывало новые возможности перед богатым, а иногда и средним купечеством ливрейных компаний. Из 198 зафиксированных в хартии членов Московской компании, 121 -- представители лондонских ливрей.

В хартии Ост-Индской компании от 1599 г. из 90 зафиксированных пайщиков 42 (включая 8 олдерменов) -- представители лондонских ливрейных компаний.

Таким образом, преобладание во внешнеторговых компаниях крупного купечества, которое составляло верхушку лондонских ливрейных компаний, не вызывает сомнений.

Среди лиц, финансировавших экспедицию Джильберта в 80-е гг. XVI века, встречаются представители лондонских ливрейных компаний. В списке от 1572 г. содержатся имена 6 торговцев предметами роскоши, 2 суконщиков, 1 купца-портного, 2 хлеботорговцев, 3 торговцев пивом. На 127 подписчиков это как будто не много. Однако из них 47 были жители Саутгемптона. Это время, когда провинциальные города активно включались во внешнюю торговлю. Кроме того, среди подписчиков было немало придворных и высших государственных сановников, которые создавали рекламу экспедиции, но отнюдь не капитал.

Определенный интерес члены ливрей проявляли к весьма прибыльной в 50--60-е гг. XVI века работорговле, вкладывая в эти предприятия немалые деньги.

В XV--XVI веках торговая буржуазия уже стремилась отказаться от различных должностей, связанных с членством в ливрейной компании (старшина, олдермен и т. д.), не считаясь при этом с весьма чувствительными материальными жертвами. Уже во второй половине XV века в ордонансе торговцев жестяными изделиями речь идет о штрафе в 10 ф. за отказ от должности казначея и в 40 ф. за отказ от должности старшины. Примерно в то же время были установлены штрафы за отказ от должностей в компании суконщиков. В ордонансе сукноделов от 1531 г. отказавшийся от должности старшины, помимо штрафа в 100 ш., лишался права носить ливрею, то есть выходил из привилегированной части корпорации. Указ. соч. С. 195

Ко второй половине XVI в. это явление становится в достаточной степени привычным.

Ни внутренние противоречия, ни поражения в борьбе с внешнеторговыми объединениями не разрушили ливрейных компаний. Напротив, и в конце XVI и в XVII веке крупные дельцы, которые наживали свои капиталы от участия во внешнеторговых объединениях, не покидали своих профессиональных компаний.

Следовательно, был определенный смысл принадлежать к ливрейной компании. Действительно, с абсолютным монархом удобней иметь дело, состоя в корпорации. Кроме того, ливрейные компании получали право владеть корпоративной земельной собственностью. Для крупного купечества причастного к внешней торговле, они являлись своеобразными профессиональными организациями, дававшими своему члену определенную защиту, общественное положение. Вывеска, каковой для многих было членство в ливрейных компаниях, тоже иной раз значила немало и, как мы видим, развивающаяся английская буржуазии не склонна была ею пренебрегать.

Таким образом, старые корпоративные формы еще сохраняются на ранних стадиях развития капитализма, и мы не можем сбрасывать их со счетов. Но важно увидеть и выделить новые, определяющие эпоху явления. Ведущая роль в оптовой торговле в XV и особенно в XVI веке принадлежала регулированным и главным образом паевым компаниям.

Эти новые формы еще взаимодействовали со старыми, постепенно разъедая их изнутри. Выход значительной группы купцов, членов лондонских ливрей, на широкую арену внешней торговли противоречил самому корпоративному духу ливрейных компаний.

И, наконец, об основных предметах ввоза и вывоза. Для XIV века основным предметом экспорта была шерсть, с XV века -- сукно и т. д. Но рассматривая развитие внешней торговли во второй половине XV--XVI веков, можно установить определенную закономерность. Прежде всего, что являлось предметом английского экспорта? В Германию и Нидерланды продавали шерсть, сукно, пиво, «товары для бакалейщиков», хмель, лен, желтую медь, латунь (brass) и медь (copper). Во Францию пшеницу, рожь, сукно, олово, свинец и шкуры. Испания, являлась рынком для сукна, льна, шкур, свинца, олова и меди. В Португалию вывозили пшеницу, масло, сыры, сукно, свинец, олово, шкуры. Для стран Средиземноморья лучшими товарами, пишет автор, были сукно, свинец, шкуры, сельдь, обработанное олово. В Прибалтийские страны шло грубое сукно, вино и соль. Россия импортировала вина низкого качества, соль, грубое сукно. На Азорские острова отправляли зерно, сукно и шкуры. На Канарские острова и Мадейру -- сельдь, грубое сукно и свинец. В Северной Африке (Barbary) имели сбыт высококачественное сукно (по тридцать фунтов за кусок), красные шляпы для моряков, оружие, артиллерийские орудия, дерево ясеня для весел. Сирия и Малая Азия покупали хорошие сукна (ценой по 50 ф. -- за кусок), олово и свинец. В испанскую Вест-Индию английские Купцы ввозили льняное сукно, зеркала, масло, вино. В Бразилию примерно то же самое плюс грубое сукно. Указ. соч. С. 198.

Предметами английского импорта были: из Франции -- вино, уголь, вайда, смола, деготь, парусина, брезент и мелочи для торговцев предметами роскоши; из Испании -- вино, мыло, соль и «железо высшего сорта»; из Португалии -- ост-индские пряности, калика, апельсины, лимоны, масло, соль, мыло; из средиземноморских стран -- шелк, хлопок, масло, квасцы, коринку (currants). Прибалтские страны поставляли в Англию большое количество пшеницы, ржи, канаты, лен, пеньку, смолу, деготь, сало для производства свечей и мыла, воск, разнообразные сорта мехов, Россия -- воск; шкуры, меха. Из Северной Африки -- сахар, селитра, финики, ковры, хлопок, мелассу. Из Сирии и Малой Азии ввозили хлопок из испанской Вест-Индий -- золото, серебро и драгоценности, из Бразилии -- грубый сахар (coarse sugar). Указ. соч. С. 202.

Подытожим. С нормандским завоеванием регулярные сношения между обоими берегами канала вызвали широкое развитие морской торговли. Риск и консолидация капиталов толкали купцов образовывать паевые кампании.

Заключение

VIII-X века время поэтапного развития торговли в Англии. Когда после успешной борьбы с датчанами и проведения ряда преобразовании объединенное под властью королей Уэссекса английское государство окрепло и усилилось, а граница с датчанами временно стабилизировалась (договор короля Альфреда о мире с Гутрумом), заключенный в период между 886 и 890 гг.) в Англии сложились более благоприятные условия для развития как внешней, так, в известной степени, и внутренней торговли. Развитие торговли было несильным, но и оно уже требовало специальных лиц для ее осуществления. Естественно сохранялись и сделки между производителем и потребителем. До нормандского завоевания мы фиксируем монополизацию государством монетного дела и мер. С нормандским завоеванием регулярные сношения между обоими берегами канала вызвали широкое развитие морской торговли. Риск и консолидация капиталов толкали купцов образовывать паевые кампании. Таким образом, старые корпоративные формы еще сохраняются на ранних стадиях развития капитализма, и мы не можем сбрасывать их со счетов. Но важно увидеть и выделить новые, определяющие эпоху явления. Ведущая роль в оптовой торговле в XV и особенно в XVI веке принадлежала регулированным и главным образом паевым компаниям.