Российские войска в Дагестане в контексте Кавказской политики России (1722-1735 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

ДАГЕСТАНСКИЙ НАУЧНЫЙ ЦЕНТР

ИНСТИТУТ ИСТОРИИ, АРХЕОЛОГИИ И ЭТНОГРАФИИ

Чекулаев Николай Дмитриевич

РОССИЙСКИЕ ВОЙСКА В ДАГЕСТАНЕ В КОНТЕКСТЕ КАВКАЗСКОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ (1722-1735 гг.)

Махачкала 2008.

ББК 63.2 (2Рос-Даг)

УДК 4-37

Ответственный редактор - Е.И. Иноземцева, кандидат исторических наук.

Рецензенты:

М.Р. Гасанов - доктор исторических наук, профессор;

Н.Н. Гарунова - доктор исторических наук.

Печатается по решению Ученого Совета Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН (протокол №10 от 3 октября 2008 г.)

Н.Д. Чекулаев Российские войска в Дагестане в 1722 - 1735 гг.: проблемы кавказской политики в регионе. - Махачкала: ДНЦ РАН, 2008. - 210 с.

Монография представляет собой научное исследование, посвященное истории пребывания российских войск в Дагестане в 1722 - 1735 гг. В работе освещаются проблемы кавказской политики, показывается, что из себя представлял Дагестан накануне его вхождения в состав Российской империи. Раскрываются военная политики Российского государства в регионе, система управления, права и полномочия военной администрации, а также причины, побудившие Россию заключить невыгодный для себя договор с Ираном в 1735 г. (Гянджинский договор).

Книга предназначена всем интересующимся историей Дагестана и кавказской политикой Российского государства в первой трети XVIII века.

На обложке - Знамя войска Донского, 1722 г.

© Институт ИАЭ, 2008.

© Чекулаев Н. Д., 2008.

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность поставленной проблемы с позиций современных требований диктуется, прежде всего, тем, что политика России по отношению к народам Кавказа нуждается в новом осмыслении, а ее оценка в исторической литературе - в пересмотре. В то же время следует помнить, что еще совсем недавно в отечественном кавказоведении довольно заметно просматривался очевидный крен в сторону преднамеренного искажения объективно прогрессивной роли России в исторических судьбах народов Кавказа, выпячивания только теневых аспектов взаимоотношений России с народами региона. Сегодня ситуация в корне меняется и не случайно кавказоведы вновь и вновь обращаются к проблеме политики России на Кавказе, высвечивая те или иные важные аспекты.

В результате бурных политических событий конца 10-х - начала 20-х гг. XVIII в. - антииранские восстания на Кавказе (в частности в Дагестане), в Курдистане, Афганистане, арабских странах Персидского залива и антифеодальная борьба внутри самой державы Сефевидов, а также вторжение афганских и турецких захватчиков - значительная территория Ирана оказалась оккупированной. Османская империя не замедлила воспользоваться резким ослаблением своего давнего соперника - Сефевидского Ирана для установления своего владычества на Кавказе. В условиях активизации османской экспансии на Кавказе возникла реальная опасность оккупации Дагестана турецкими войсками. Захват османами всего Кавказа и Дагестана, в частности, поставил бы под удар юго-восточную окраину Российского государства, и мог вызвать массу негативных для России последствий: 1) одновременно с удлинением русско-турецкой сухопутной границы Турция автоматически получала бы удобный плацдарм для вторжения в глубь российской территории; 2) оккупация Турцией Западного побережья Каспийского моря создала бы непосредственную угрозу захвата северного побережья Каспия, с г. Астрахани и военно-экономического усиления Османской Порты за счет оккупации территории и использования народов Северного Кавказа в своих экспансионистских планах; 3) активизации антироссийских действий со стороны протурецки настроенного населения Поволжья. Все это сделало бы неизбежным новую крупномасштабную русско-турецкую войну, к которой Россия, только что закончившая длительную войну со Швецией за Прибалтику, была не готова.

Чтобы не допустить Турцию к юго-восточным границам России и предотвратить оккупацию Дагестана османской армией Петр I был вынужден организовать «Персидский» поход 1722-1723 гг. В результате Дагестан и другие территории Кавказа оказались занятыми российскими войсками. В наиболее стратегически важных пунктах были размещены русские гарнизоны, а российское правительство начало осуществлять в данном регионе кавказскую политику. Таким образом, не только была ликвидирована опасность оккупации Дагестана османами, но и обеспечена надежная оборона юго-восточных рубежей Российского государства.

Изучаемая проблема животрепещуща, так как события политической жизни далекого XVIII в. на Северо-Восточном Кавказе, в Дагестане, в частности, так созвучны сегодняшнему дню: история вновь и вновь преподносит свои жестокие уроки. Сегодня, как и прежде, на Кавказе сфокусированы геополитические амбиции мировых держав. В связи с образованием национальных государств в Закавказье и вовлечением их в сферу, так называемых, жизненных интересов США и блока НАТО, Северо-Восточный Кавказ, Дагестан, в частности, вновь становится субъектом и объектом международных отношений. И сегодня, как никогда, важно аргументированное, широко фундированное освещение прошлого для того, чтобы правильно понимать настоящее.

Хронологические рамки монографии охватывают период с «Персидского» похода Петра I (1722-1723) до Гянджинского русско-иранского договора 10 марта 1735 г. Однако первая глава, предваряя описываемые в монографии события, представляет собой очерк социально-экономического развития и политического положения Дагестана накануне похода Петра I в Прикаспье.

Выбор этих хронологических рамок обусловлен тем обстоятельством, что период с 1722 по 1735 гг. был совершенно новым этапом в развитии русско-дагестанских отношений, когда Приморский Дагестан был включен в состав Российской империи. Кроме того, данный период интересен и тем, что в отличие от предшествующей истории русско-дагестанских отношений на территории Дагестана после «Персидского» похода Петра I появились военные гарнизоны, которые и являлись одним из главных рычагов осуществления кавказской политики России в данном регионе Северо-Восточного Кавказа.

Научная новизна работы заключается в следующем:

1. Составляющие основу монографии архивные материалы ГУ «ЦГА РД» ранее использовались в научном обороте в качестве источника по истории русско-дагестанских политических и экономических взаимоотношений, а также как источники сведений об отдельных северокавказских народах. Кроме того, их использовали как источники о Северном Кавказе в фокусе взаимоотношений России, Турции и Ирана и их борьбы за сферу влияния на Северном Кавказе.

Нами данные архивные материалы используются как военные источники об истории пребывания русских войск на территории Дагестана в 1-й трети XVIII века на примере гарнизонов крепости Святого Креста и Дербента.

2. В монографии впервые предпринята попытка на основе изучения обширного круга архивных документов, опубликованных источников и литературы показать роль российских гарнизонов в осуществлении кавказской политики императорским правительством в Дагестане.

Главной целью монографии является на основе глубокого изучения, анализа и обобщения имеющихся источников и литературы определить роль русских гарнизонов в осуществлении правительством России кавказской политики в Дагестане. В рамках поставленной цели определены следующие задачи работы:

выявить основные причины размещения на территории Дагестана российских войск;

осветить военную политику России в Дагестане;

раскрыть права и полномочия военной администрации, тем самым показать ее роль в кавказской политике России;

показать причины вынудившие Россию заключить Гянджинский договор с Ираном 10 марта 1735 г.

Методологической и теоретической основой монографии явились основные принципы исторической науки: научность, объективность и историзм, предполагающие изучение исторических фактов и событий в конкретных исторических условиях, рассмотрения их в сравнительно-историческом плане, причинно-следственной связи, развития и взаимозависимости событий истории, признающие многовариантность исторического процесса.

ГЛАВА 1. История изучения вопроса. Источники и литература

1.1 Источники

Источниковедческой базой работы послужили архивные материалы ГУ «Центрального государственного архива Республики Дагестан» (ГУ «ЦГА РД»), извлеченные как самим автором, так и опубликованные в различных сборниках документов и материалов и введенные в научный оборот предшествовавшими исследователями, а также сочинения непосредственных участников и свидетелей событий изучаемого времени, анонимных хроник и т.п.

В частности в работе использовались материалы фондов (ГУ «ЦГА РД»): «Коллекция копий документов ЦГВИА и ЦГИА СССР по истории Дагестана до образования Дагестанской области» (Ф.11); «Дербентский комендант» (Ф.18); «Бакинский комендант» (Ф.301); «Комендант крепости Терки» (Ф.335); «Канцелярия генерал-лейтенанта В.Я. Левашова (Ф.340); «Кизлярский комендант» (Ф.379); «Комендант крепости Святой Крест» (Ф.382).

В изученных архивных фондах содержатся важные для исследования материалы по истории гарнизонов Низового Корпуса: донесения, указы, рапорты и др. Большой интерес представляют собой документы, раскрывающие систему методов управления российской администрацией Дагестаном.

В работе широко привлекаются документы, хранящиеся в рукописном фонде Института истории, археологии и этнографии ДНЦ РАН, освещающие русско-дагестанские взаимоотношения 1700-1725 гг.

Эти документы показывают взаимоотношения России с кумыкскими владетелями, в частности с шамхалом Тарковским, уцмием Кайтага и др., определяют степень влияния кавказской политики на местное население, раскрывают методы воздействия российских войск на народы, населяющие регион, определяют политическую ориентацию того или иного феодального владетеля Дагестана в зависимости от политической обстановки на Северо-Восточном Кавказе.

В монографии широко использован опубликованный документальный материал, среди которого наиболее существенными являются: «Полное собрание законов Российской Империи» (ПСЗ), «Приказы и письма императора Петра Великого и императрицы Екатерины I к генералу М. А. Матюшкину, во время войны с Персией (Отечественные записки. Ч. 30, кн. 86 [б. г.]), «Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом (Т. 2. М., 1872), «Русско-дагестанские отношения XVII - первой четверти XVIII вв.» (Составитель Р.Г. Маршаев. Махачкала, 1958). Важные материалы, освещающие некоторые вопросы кавказской политики Петра I, помещены и в работе «Кабардино-русские отношения в XVI-XVIII вв.». (М., 1957, т. 2).

Особенно важной публикацией является сборник документов «Русско-дагестанские отношения в XVIII - начале XIX в.» / Под ред. В.Г. Гаджиева (М., 1988), куда вошли извлечения из РГАДА, АВПР, РГВИА и документы Кизлярского комендантского архива, хранящиеся в ЦГА РД. Некоторые материалы, хранящиеся в фондах РГАДА и АВПР, были опубликованы в сборнике ИГЭД, в частности ценные сведения А.И. Лопухина, И.-Г. Гербера, обследовавших во время подготовки похода Петра I побережье Каспийского моря.

1.2 Историография проблемы

Для правильного осмысления целей и задач кавказской политики России огромное значение имеет всестороннее ее освещение в дореволюционной историографии.

Эта проблема разрабатывалась в отечественной исторической науке в основном в связи с освещением тех или иных вопросов истории русско-кавказских, русско-дагестанских взаимоотношений, а также истории терского казачества.

В трудах дореволюционной историографии, собран и систематизирован ценнейший фактический материал. Прежде всего, следует отметить появившиеся в XVIII - начале XIX в. работы, посвященные периоду деятельности Петра Великого и, в частности, его Каспийскому или т.н. «Персидскому» походу.

Так, сочинение участника Каспийского похода И. Гербера, вышедшее в свет двумя изданиями, занимает исключительное место, как по широте спектра охватываемых вопросов, так и по достоверности сообщаемых им сведений политической и социально-экономической истории народов Дагестана и Северного Азербайджана. Он был членом комиссии по разграничению территории на Кавказе между Россией и Турцией. В его записках мы находим не только, интересующие нас сведения о кавказской политике России в регионе, но и данные об отношениях дагестанских владений, каждого в отдельности, с Россией.

В 1719 г. для обследования берегов и гаваней Каспийского моря Петром I был послан Ф.И. Соймонов, оставивший впоследствии ряд научных работ и карт Каспийского моря. В его известном труде, посвященном описанию Прикаспия, достаточно подробно освещаются «Персидский» поход Петра Великого, создание Каспийской военной флотилии и др. аспекты интересующей нас проблемы.

В мемуарах Джона Белла, непосредственного участника событий, описывается Каспийский поход Петра, имеются данные о Терках, Аграхани, Шамхальстве и др. В них подробно описывается нападение Утамышского владельца на армию Петра и дальнейшие действия русских войск в Дагестане.

Большое значение для нашей работы имеет созданное на основе богатого архивного материала, записок, бумаг Петра Великого сочинение И.И. Голикова. Автор в своей работе цитирует многочисленные указы, инструкции Петра I, подробно освещает подготовку, ход и результаты «Персидского» похода, а также дальнейшую политику России на Кавказе и военные действия русских войск в Прикаспии.

Близко к этим трудам примыкают работы, посвященные непосредственно военным действиям российских войск в Прикаспии.

Труд С.М. Броневского, написанный на основе архивных, литературных, а также лично собранных материалов, содержит в себе как общие исторические и географические сведения о народах Дагестана, так и имеющие отношения непосредственно и к теме нашего исследования.

Сочинение историка Д.П. Бутурлина описывает историю установления владычества России на Кавказе, описание военных действий непосредственно российских войск и присоединившегося к ним казачества.

Эта работа важна для нас в плане воссоздания реальной картины проведения Россией кавказской политики в регионе.

Работы крупнейшего русского историка-исследователя второй половины XIX в. С.М. Соловьева превосходят во многих отношениях произведения других дореволюционных авторов. В его исследованиях сосредоточен поистине огромный фактический материал, в том числе и по изучаемой нами проблеме. С.М. Соловьев особое внимание уделил политике России на Кавказе, чему и посвящена первая глава XVIII тома «Истории России…». Здесь мы находим описание «Персидского» похода Петра I, военных действий в регионе.

В 1834-1835 гг. была издана книга П. Зубова. Работа эта хотя и компилятивная и содержит ряд недостатков, но имеет весьма широкий охват не только тематический, но и географический. О Дагестане говорится в 3-й части работы в разделе «Кавказские горцы». Описывая их хозяйство, торговлю, автор отводит место освещению взаимоотношений народов Дагестана с Россией. Ценность работы П. Зубова в том, что при ее написании автор по его собственным словам имел «собственные местные наблюдения и сведения» и пользовался «всеми источниками при помощи здравой политики».

А.А. Неверовский в своей работе освещает социально-экономическую и политическую историю.

Особо следует выделить трехтомное сочинение П.Г. Буткова.

П.Г. Бутков широко пользовался и записками военных, дипломатических и научных экспедиций на Кавказе: Гербера, Лерха, Гмелина, Гюльденштедта и др., а также периодической печатью первой половины XVIII в.

Разумеется, не все работы указанных авторов равноценны по содержащимся в них сведениям по различным аспектам изучаемой нами проблеме. Следует заметить, что вышеприведенные нами работы скорее являются для нас не исследованиями, а источниками, так как написаны они людьми, которые непосредственно сами были в Дагестане, являясь свидетелями или участниками происходивших событий.

Огромное значение для нашей монографии имеют труды известного дореволюционного историка Кавказа В.А. Потто. В своих работах он исследует историю вхождения Кавказа в состав России, подробно освещает историю терского казачества с начала расселения на Нижнем Тереке до середины XIX в., а также русских поселений на Кавказе - Терки, Святой Крест, казачьи городки. Кроме того, рассматривает русско-дагестанские политические взаимоотношения, останавливаясь на столкновениях русских войск с дагестанскими горцами, уделяя внимание роли в военных событиях казаков.

Проблеме истории кавказских войск России в XVIII-XIX вв. посвящены следующие исторические сочинения:

В своих работах А.А. Зиссерман и Л. Богуславский одновременно с освещением истории пребывания российских войск на Кавказе описывают политические события в регионе, в которых активно участвовал Низовой Корпус.

В труде А.Г. Гизетти рассматривается вопрос о создании из оставленных в Дагестане российских войск Низового Корпуса и сообщается о судьбе его полков после 1732 и 1735 гг.

Заслуживает внимание «Хронологический указатель военных действий Русской армии и флота», в которой в хронологическом порядке освещаются события на территории Западного побережья Каспийского моря, в которых принял непосредственное участие войска Низового Корпуса.

Большой интерес для монографии представляет сочинение Е.И. Козубского, в котором наряду с описанием жизни Дербента под властью России, освещаются ее кавказская политика, непростые взаимоотношения российских властей с дагестанскими владетелями, вторжение в Дагестан крымского войска и т.д.

Рассматриваемая нами проблема частично затронута в местных дореволюционных исторических произведениях А.-К.К. Бакиханова и Г.-Э. Алкадари. Здесь мы находим ценные сведения о внутриполитической обстановке на Кавказе, в Дагестане в частности, о неустойчивости внешнеполитических симпатий местных владетелей.

Несомненный интерес для нас представляет сочинение местного автора Мирзы Хайдара Визирова. В его труде «Дербент-наме» особо привлекают страницы, посвященные пребыванию Петра I в Дербенте, взаимоотношениям горожан с российскими войсками, дислоцированными в городе.

Для освещения кавказской политики России многое сделали советские историки. Уже в 20-30-е годы в советской исторической науке эта проблема стала предметом изучения, были изданы фундаментальные исследования, раскрывающие роль России в судьбах народов Кавказа.

В.Н. Левиатов, используя опубликованные источники и работы дореволюционных и западноевропейских авторов, говорит о «Персидском» походе Петра в Дагестан и реакции на него Турции и местных правителей, затрагивает проблему кавказской политики в этом регионе.

Большое значение для нашей монографии имеет монография В.П. Лысцова, в которой подробно освещены экономические и военно-политические предпосылки Каспийского похода Петра I, описаны кампании 1722-1723 гг. В этой работе на большом фактическом материале раскрываются экономические планы Петра в отношении Кавказа. Автор достаточно подробно показывает кавказскую политику Петра, останавливается на изложении осуществленных военно-административных мероприятий России в Дагестане, направленных на противодействие османской экспансии на Кавказе.

Значительным вкладом в отечественное кавказоведение является монография Н.А. Смирнова, основанная на большом конкретно-историческом материале. В ней, главным образом, освещается внешнеполитическое положение, сложившееся на Кавказе в XVI-XIX вв., показаны основные направления кавказской политики России в регионе.

Г.Б. Абдуллаев в своей фундаментальной монографии, основанной на широком круге источников, наряду с изучением взаимосвязей Азербайджана с Россией уделяет внимание кавказской политике России в Западном Прикаспии.

Политику России на Северо-Восточном Кавказе в XVIII в. невозможно изучить и достоверно осветить без связи с другими направлениями ее восточной политики и в целом без изучения и уяснения проблемы международных отношений на Кавказе. В этом плане большое

значение для нас имеет монография О.П. Марковой, в которой мы находим освещение интересующих нас аспектов кавказской политики России в 20-60-х гг. XVIII в. и ее место в международных взаимоотношениях.

В советской историографии свою дальнейшую разработку получила история терского казачества. Монография Л.Б. Заседателевой обладает большими достоинствами в освещении историко-этнографических особенностей терского казачества. В ней содержатся важные для нас сведения о создании, функционировании и ликвидации Аграханского казачьего войска.

В труде Ц.П. Агаян, посвященном изучению политики России в отношении Закавказья, отведено место освещению истории создания и функционирования в составе Низового Корпуса армянского эскадрона.

Отдельные аспекты интересующих нас вопросов затронуты в работах П.П. Бушева, Ф.М. Алиева.

В работе Н.П. Гриценко одновременно с рассмотрением социально-экономического развития Северо-Восточного Кавказа, освещается кавказская политика России в данном регионе. Кроме того, автор уделяет внимание истории Терков, крепости Святого Креста и Дербента и их месту и роли в осуществлении планов России в регионе.

История терского казачества затрагивается наряду с исследованием русско-дагестанских отношений в рассматриваемый период в работе Д.С. Васильева.

Н.И. Павленко в своей монографии исследует не только личность Петра I, его характер, склад ума, целеустремленность и другие качества, он дает полную оценку его деятельности и уделяет большое внимание так называемому «Персидскому» походу.

Большой вклад в изучение различных аспектов кавказской политики России внесен и дагестанскими учеными.

М.М. Ихилов в своей работе описывает Каспийский поход Петра I, раскрывает его значение для народов Дагестана.

В работе И.Р. Нахшунова показывается экономическая, социальная, политическая структура Дагестана накануне присоединения к России, освещаются взаимоотношения обеих сторон до и после «Персидского» похода Петра. Раскрываются положительные стороны присоединения Дагестана к России после Каспийского похода Петра I, и показывается дальнейший ход событий в истории русско-дагестанских взаимоотношений.

Большую ценность для работы имеет целый ряд монографий Р.М. Магомедова. В них большое внимание уделяется проблемам русско-дагестанских взаимоотношений с древнейших времен, собран и обобщен большой фактический материал. В своих работах автор освещает проблемы вхождения Дагестана в состав России, говорит о колониальном характере кавказской политики России в данном регионе, об ориентации дагестанских народов на Россию.

Следует отметить труд С.Ш. Гаджиевой, в котором наряду с историко-этнографическим исследованием кумыкского народа подробно освещаются русско-кумыкские взаимоотношения. Автор уделяет большое внимание рассмотрению политики России по отношению к кумыкским феодальным владетелям.

Невозможно достаточно полно осветить проблему кавказской политики Петра I и осмыслить ее историческую перспективу без учета таких важных в дагестановедении публикаций, как работа Х.Х. Рамазанова, А.Р. Шихсаидова.

Большую ценность для нашей монографии представляют монографии В.Г. Гаджиева, в основе которых лежат разного рода источники, архивные материалы. В его работах рассматриваются взаимоотношения России с дагестанскими владетелями,

поход Петра I в Дагестан. Автор подробно освещает кавказскую политику России в Дагестане. В.Г. Гаджиевым был подготовлен и опубликован источниковедческий анализ сочинения И.Г. Гербера. Эту работу трудно переоценить в плане изучения истории взаимоотношений Дагестана с Россией и с народами Кавказа, а также внутренней социально-экономической и политической истории горских народов Кавказа. Немаловажными в плане более полного и глубокого понимания кавказской политики нам представляются и другие труды профессора В.Г. Гаджиева.

Б.Г. Алиев в своих трудах освещает социально-экономический строй Дагестана, уделяя много внимания истории союзов сельских обществ, например, Акуша-Дарго, выделяя социальный аспект данной проблемы, рассматривая положение всех социальных групп. Кроме того, им исследуются взаимоотношения даргинцев с Россией.

В монографиях М.Р. Гасанова не только исследуется социально-политическая история Табасарана, но и изучаются проблемы русско-табасаранских взаимоотношений. Автор, подчеркивая добровольность принятия подданства России табасаранскими владетелями, размышляет о политике России по отношению к Табасарану.

Необходимо отметить особую ценность монографии Н.-П.А. Сотавова, в которых подробно раскрываются вопросы противоборства в XVIII в. трех соседних держав - России, Ирана и Турции - на Северном Кавказе как единой взаимосвязанной проблемы, освещаются стратегические цели правящих кругов этих стран, методы и средства их достижения, определяется место и роль Северокавказского региона в русско-иранских и русско-турецких отношениях, выявляются факторы, определившие ориентацию горских народов в тот период на Россию.

Значительное место в дагестановедении занимают работы М.-С.К. Умаханова, в которых изучаются социально-политические проблемы истории Дагестана XVII-XVIII веков.

В монографии Н.А. Магомедова показано на примере Дербентской провинции, как осуществлялась экономическая политика Петра I по увеличению государственных доходов России за счет кавказских владений. Автор описывает функционирование дербентской таможни, перечисляя виды объектов обложения налогами. Характеризует систему налогообложения Дербентского ханства. Приводя богатый фактический материал, автор приходит к выводу, что ведущее место во внешней торговле Дербентского владения в XVIII в. отводилось России.

Небезынтересны для нашей монографии и труды Е.И. Иноземцевой. Ценность ее работ состоит в том, что при их написании использован широкий круг источников и архивных материалов. В них автор исследует проблемы кавказской политики Петра I в области экономики, уделяя большое внимание развитию русско-дагестанских торгово-экономических взаимоотношений. Кроме того, Е.И. Иноземцева в своих публикациях затрагивает и другие аспекты кавказской политики России, строительство крепости Святого Креста взамен Терков и переселение на берега Каспия христиан - армян, грузин и казаков.

Свой вклад в разработку данной проблемы внесли молодые ученые Дагестана. Ш.А. Магарамов освещает события, происходившие в данный период на территории Дербентского ханства.

А.О. Муртазаев в своих работах изучая историю Кайтагского уцмийства в XVIII-XIX веках, одновременно освещает его роль в политических событиях на Кавказе, уделяя внимание российско-кайтагским взаимоотношениям.

В последние годы дагестановедение обогатилось различного уровня квалификационными работами, в который в той или иной мере освещались интересующие нас аспекты изучаемой проблемы. Среди них особо следует выделить кандидатскую диссертацию Н.В. Барышниковой, посвященную непосредственно кавказскому направлению во внешней политике Петра I. В работе рассматриваются политические и экономические интересы России на Кавказе, освещается подготовка русских войск к походу на западное побережье Каспия, непосредственно сама кампания 1722-1723 гг. и ее результаты, раскрывается суть кавказской политики на территории западного побережья Каспийского моря.

Близко к этой работе примыкают и квалификационные труды: А.Г. Аскерова, М.У. Гусенова, А.Д. Осмаева, Р.М. Касумова, Х.Р. Фаталиевой, О.Г. Абакарова, А.С. Акбиева, Х.М. Джалиловой, З.З. Зинеевой, Д.С. Кидирниязов, Х.Н. Сотавова, К.И. Шамхалова, А.А. Бутаева, М.Р. Рашидов, А.О. Муртазаева, Н.М. Аллаева.

Таков основной круг источников и литературы по теме нашего исследования. Комплексное исследование всей совокупности имеющихся источников и литературы с учетом последних достижений отечественного кавказоведения позволило нам выявить основные причины размещения в Дагестане российских войск, показать их роль и значение в осуществлении кавказской политики в регионе.

ГЛАВА 2. ДАГЕСТАН НАКАНУНЕ КАСПИЙСКОГО ПОХОДА ПЕТРА I (КОНЕЦ XVII - НАЧАЛО XVIII В.)

2.1 Историко-географическое положение Дагестана

Дагестан в историко-географическом и общеполитическом понятии - это один из регионов Кавказа, расположенный на стыке между Северным Кавказом и Закавказьем. Большую часть территории его занимают северо-восточные склоны Большого Кавказа и юго-восток Прикаспийской низменности.

Дагестан по общему виду поверхности относится к числу самых гористых областей земного шара, вполне оправдывая название «Страна гор». В то же время он является страной «исключительного разнообразия рельефа. Высокие горные системы с отдельными вершинами, поднимающимися выше 400 м. и увенчанные шапками вечных снегов и льдов, сменяются обширными плоскими низменностями, опускающимися ниже уровня океана». По характеру рельефа Дагестан делился на низменную и горную части. В свою очередь, горная часть (зона) Дагестана подразделяется на три части: высокогорную, горную (или внутреннюю) и предгорную.

Дагестан разделен глубокими ущельями и плоскогорьями с недоступными горными вершинами. Здесь на 4150 метров над уровнем моря тянется Богосский массив с вечными снегами и ледниками. На юге Дагестана, у аула Куруш - самого высокого поселения в Европе, возвышается Базар-Дюзи (4484 м.), затем следуют горы Диклос-Мьа (4275 м), Шахдаг (4255 м), Шалбуздаг (4150 м).

Дагестан прорезывается реками, берущими свое начало на склонах Главного Кавказского хребта: Кази-Кумухское Койсу Кара-Койсу, Аварское и Андийское Койсу, образующие Сулак, и на юге - Самур.

На территории Дагестана издавна обитают аварцы, даргинцы, лезгины, лаки, кумыки и другие - всего здесь насчитывается до 30 народностей и этнических групп. Отсюда другое образное название Дагестана, встречающееся у древних авторов - «гора языков» (Аль-Азизи, Абульфеди и др.).

Городов в Дагестане, за исключением Дербента, не было. Что же касается резиденций дагестанских феодалов, которые в исторической литературе именуются городами (Тарки, Эндирей, Хунзах, Кумух и др.), их ни в коем случае нельзя причислить к городам. Даже в резиденции одного из крупных дагестанских владетелей - шамхала Тарковского, «посад был невелик», и внешне имел неприглядный вид.

Дагестан ко времени его присоединения к России, ни в экономическом, ни в политическом отношении не представлял единого целого. Территория страны была раздроблена на множество часто враждовавших между собой мелких феодальных владений, «вольных обществ» и их союзов. В стране господствовали феодальные отношения, которые переплетались с сохранившимися патриархально-родовыми пережитками. Народности Дагестана в течение многих веков угнетались султанской Турцией и шахской Персией.

В завершении параграфа, необходимо подчеркнуть то, что Дагестан это своеобразная и неповторимая часть Северного Кавказа, славившаяся разнообразием природно-климатических зон и многонациональным составом населения.

2.2 Экономическое развитие Дагестана на рубеже XVII - XVIII вв.

Основной тенденцией экономического положения Дагестана в XVII - начале XVIII вв. было дальнейшее развитие всех отраслей хозяйства. При этом шло укрепление и усиление хозяйственно-географических зон.

Экономическая жизнь Дагестана зиждилась на земледелии и скотоводстве, являвшихся основными занятиями населения, хотя степень развития их в разных регионах, разных природно-географических зонах была неодинаковой. Хозяйственная деятельность находилась в прямой зависимости от географической среды. Этим была предопределена большая развитость земледелия в одних регионах, в других - скотоводства, в третьих - садоводства, в четвертых - сочетание их. Сложившееся разделение труда и хозяйственной деятельности в изучаемое время получает дальнейшее развитие.

В целом естественно-климатические условия, а также историко-политические факторы предопределили зональную специализацию хозяйства в Дагестане, обусловили решающее значение в экономике земледелия или животноводства. Наиболее развито было земледелие в плоскостной зоне, охватывающей Прикаспийскую равнину и территорию Северного Дагестана (Засулакская Кумыкия) и Нижнее предгорье. Природно-климатические условия этих зон были более благоприятны для развития пахотного земледелия и разведения крупного рогатого скота.

Наиболее обширной территорией, каковой была горная зона, пригодными для земледелия были долины больших и малых рек и многие склоны гор. Характерной особенностью этой зоны было наличие террасного земледелия.

Террасное земледелие в XVIII в. как и прежде играло большую роль в хозяйстве горцев Дагестана. Здесь существовали характерные для Нагорного Дагестана искусственные террасы с каменными подпорками и стенами, созданные путем переноса на каменистые склоны гор земли с целью увеличения почвенного слоя. Террасы в горном Дагестане создавались и для разведения садов. Иногда хлебные поля на террасах сочетались с садовыми насаждениями. Это делалось для защиты посевов от чрезмерно палящего солнца и сохранения влажности почвы.

Земледелие в Дагестане еще более было развито на плоскости - в Кумыкии, Нижнем Табасаране, в районе Дербента. Здесь господствовало трехполье, применялся как черный пар, так и зябь, однако достаточно часто встречалась и переложная система, сохранению которой способствовало изобилие земли. В горах Дагестана иногда также применялась трехпольная система земледелия.

Техника земледелия горцев была по-прежнему примитивной. На равнине землю пахали большим деревянным плугом с железным лемехом и резаком, в который впрягали 3-4 пары быков. Этот плуг имел приспособление для регулировки глубины и ширины борозды. В горах повсеместно был распространен легкий плуг и мотыга. Несмотря на примитивность этого пахотного орудия, оно было хорошо приспособлено для обработки именно горных почв. Неглубокие каменистые почвы в горах делали невозможным применение здесь для обработки почвы бороны. Но боронование в горах заменяла в известной мере многократная вспашка.

Население в земледелии применяло удобрения, вывозя на пахотные участки навоз, золу, ил и птичий помет.

И в горах, и на плоскости в Дагестане широко применялось орошение. Население занималось выращиванием зерновых культур: пшеницу, ячмень, просо, сорочинское пшено (рис), полбу и др.

Садоводство и виноградарство были более развиты на плоскости и в предгорье, особенно около Дербента и в резиденциях крупных феодалов.

По сведениям русских источников «овощные сады» были вокруг Карабудахкента, у Дургели, Кумторкалы, у Гимри («Кимра»); «садов много» было в Унцукуля и Чирке.

В садах росли яблоки, гранаты, груши, сливы, инжир, тутовые деревья и виноград; на огородах возделывался шафран, марена.

Определенное место в хозяйственной деятельности жителей прикаспийской части Дагестана занимали хлопководство и шелководство. Развитие шелководства и хлопководства стимулировало и расширение производства красящих веществ.

Огородничество повсеместно было развито плохо. Горцам совершено не были известны такие огородные культуры, как картофель, капуста, помидоры.

В этот период у всех народов Дагестана было развито в весьма значительных размерах скотоводство. В составе стада у горцев первое место занимали овцы и козы. У жителей равнин - преимущественно овцы. У жителей плоскости и нижнего предгорья Дагестана крупный рогатый скот и лошади составлял более значительный процент, чем в горах Дагестана. Население разводило крупный и мелкий рогатый скот - коров, быков, буйволов. Быки и буйволы использовались исключительно как тягловая сила.

Животноводство удовлетворяло потребности не только в мясомолочных продуктах, но и служило источником сырья для домашних промыслов.

В самое жаркое время года мелкий рогатый скот содержался на высокогорных пастбищах. С наступлением холодов скот с высокогорных пастбищ перегоняли на приаульные пастбища, где имелись постоянные помещения для людей и скота, а также пахотные участки. На приаульных пастбищах жители пасли рабочий и оставшийся в ауле молочный скот.

Скот перегонялся за десятки и сотни километров на арендованные в равнинной части Дагестана. Крупный рогатый скот оставался на зиму в аулах, где он находился на стойловом содержании.

На территории Грузии и Азербайджана они имели свои зимние пастбища.

Для горного Дагестана вообще были характерны две системы скотоводства: горно-стационарное и отгонное. Для высокогорья больше характерно отгонное, для горных долин и верхнего предгорья - стационарное, базирующееся на использовании пастбищ, пригревов и стернин.

Совершенно иной характер носило скотоводство на плоскости и в предгорье. Здесь оно являлось дополнением и поддержкой земледелию, т.е. носило земледельческо-скотоводческий характер.

Пчеловодство в Дагестане было известно везде. Однако им занимались только отдельные лица.

Охотничий промысел был слабо развит в Дагестане, и лишь отдельные любители занимались охотой. В горах охотились на тура, серну, дикую козу, медведя, куницу, лису (черно-бурую), барсука, горную индейку и куропатку; на плоскости - на оленя, джейрана, дикого кабана, фазана, куропатку.

Небольшая часть населения плоскостного Дагестана занималась рыболовством как подсобным промыслом. Рыболовные места по берегу Каспийского моря от устья Терека до Сулака принадлежали феодальным владетелям, которые отдавали их на откуп.

Немаловажное место в хозяйственной деятельности дагестанцев в этот период занимали домашние промыслы. Географическое разделение труда способствовало дальнейшему развитию промыслов, которые, в свою очередь, содействовали развитию обмена и закреплению разделения труда. Развитию промыслов способствовала и общая бедность горного Дагестана, недостаток земли и жизненных средств, получаемых от земледелия и животноводства, что при нарастающем увеличении внутреннего и внешнего обмена, при наличии богатых соседних областей с рынком стимулировало поиски источников новых доходов.

Из общих причин следует указать и на неблагоприятные природно-климатические условия, порождавшие вынужденное безделье крестьянина в зимние месяцы. В горном Дагестана это положение усугублялось безземельем, маломощностью хозяйства, что создавало дополнительную основу для освобождения рабочих рук. И не случайно, наибольшее развитие промыслы получили в горной части Дагестана.

На плоскости было развито производство шерстяных, хлопчатобумажных и шелковых тканей, вышивание, ковроткачество, обработка дерева и металла, но большинство этих промыслов носило потребительский характер, что объяснялось небольшим количеством продукции, так как местное население имело меньше избыточного времени, сырья и наименьшую экономическую заинтересованность в промысловой деятельности.

Предгорье характеризуется уже гораздо большим развитием промыслов. Здесь сосредоточены главные центры ковроткачества, производство льняных тканей, шерстяных чувалов, выделки овчин и кож.

Район наиболее высокого развития промыслов - это горы. Главными промыслами, имеющими общедагестанское значение, здесь являлись обработка металла и шерсти. В металлообработке - это производство орудий (Харбук, Куяда, Тлях и др.) и, особенно, оружия (Кубачи, Амузги, Харбук, Икра, В. Казанищи, Гоцатль, Араканы). Из шерсти в горах производили сукна, особенно в селениях Карата, Согратль, Ругельда, Сомода, Тлондода, Тинди, Акуша, Цудахар, Хаджалмахи, Мекеги, Муги, Кая, Вихли, Цовкра, Чукни и др.; бурки - Анди, Ансалта, Гагатль, Риквани; ковры - Микрах, Ахты, Рутул, Курах; шерстяные, узорчатые носки - Ахты, Кубачи, Дидо. Развита здесь была и обработка дерева (Гидатль, Дидо, Усиша, Унцукуль), производство кож (Корода, Салта, Гонода и др.), обуви (лакцы, даргинцы), гончарных изделий (Балхар, Испик, Джули), обработка камня (Сутбук, Ругуджа и др.). Такое развитие промыслов, производящих изделий в значительной степени и для обмена, усиливается в XVII-XVIII вв. с завершением определения границ отдельных естественно-исторических зон, что было обусловлено развивающимся обменом в условиях общей бедности края и маломощности хозяйства и наличия излишков рабочих рук.

Следует отметить, что в XVII-XVIII вв. становится довольно ощутимым начавшийся ранее процесс превращения некоторых селений с развитым промыслом в центры ремесла и торговли. Наряду с Кубачами, где этот процесс начался раньше, можно указать несколько селений, где промысел работал почти полностью на рынок, становясь основной статьей дохода, т.е. превращался в ремесленное производство. Это - Балхар, Сулевкент, Кумух, Анди, Харбук и др.

Еще больше было селений, где ремесленничество было одной из главных отраслей хозяйства (Сутбук, Амузги, Хулелая, Гоцатль, Карата, Испик, Джули и многие другие) наравне с земледелием, садоводством или скотоводством.

Торгово-экономические связи между народами Дагестана были вызваны жизненной необходимостью регулировать и решать экономические проблемы, возникающие из-за несоответствия в хозяйственно-экономическом развитии разных климатических зон Дагестана. Базировались эти связи на результатах труда жителей всех зон Дагестана в земледелии, садоводстве, животноводстве, домашних промыслах и ремеслах.

Во внутреннем обмене главным товаром плоскости и нижнего предгорья было зерно, которое шло в горную часть, а также Дербент и на север, в русские крепости и города.

Кроме зерна с плоскости и нижнего предгорья шли на продажу скот, виноград, рыба, соль, нефть, шелк-сырец, марена и другие "красильные коренья". И.Г. Гербер сообщает, что ногайцы поставляли на рынок лошадей и верблюдов, а кумыки «торгуют краденными грузинцами, армянами и черкесами».

Жители плоскости приобретали в обмен лес, орудия из металла, оружие, сукно, овчины, бурки, деревянную утварь и другие изделия ремесленного производства. Предгорье имело для обмена скот, лес и лесоматериалы, лесные ягоды и фрукты, сельскохозяйственные орудия и утварь из дерева, льняные ткани, ковры. Ввозили жители предгорья зерно, соль, нефть, рыбу, шелк-сырец, сукно, железные сельскохозяйственные орудия, оружие, украшения, гончарную посуду и пр. Главным же предметом ввоза горцев являлось зерно, обеспечению которым в основном и была подчинена их хозяйственная и промысловая деятельность.

Наиболее заинтересованной в обмене зоной была горная часть. Горцы сбывали скот, шерсть, овчины, сыр, масло, фрукты (из долин), железные сельскохозяйственные орудия, оружие, украшения, сукно, бурки, музыкальные инструменты, мелкую деревянную утварь, гончарную посуду и т.п.

Кроме обмена зонального характера существовал и внутренний обмен, как между микрозонами, так и между отдельными селениями. Так, сюргинцы сбывали скот, а акушинцы и лакцы - шерсть цудахарцам, те в свою очередь сбывали им фрукты и высококачественное сукно.

Дагестан поддерживал со своими соседями на Северном Кавказе регулярные торгово-экономические связи. Чеченцы и ингуши приезжали в Дагестан для обмена продуктов и предметов своего производства на изделия дагестанцев.

Основными торговыми центрами, где народы Дагестана и Чечено-Ингушетии осуществляли свой обмен, были Аксай, Эндери, Тарки, Татар-туп, Терки. Горцы обменивались продуктами сельского хозяйства и предметами домашнего ремесла.

Основным центром торговли между Кабардой и Дагестаном служил Терский городок. В Терском городе и Черкасской слободе бойко шла торговля между дагестанскими и кабардинскими купцами.

В этот же период все большую роль во внешней торговле народов Дагестана стала играть Россия.

Интенсивную торговлю с Россией через Терский городок в изучаемое время вели кумыкские владельцы, кайтагский уцмий, кабардинские князья и др.

Одним из центров транзитной торговли России со странами Востока в конце XVII - нач. XVIII в, как и прежде, были древние Тарки, являвшиеся торговым центром прикаспийской части Дагестана, куда поставляли свои товары со всех концов региона.

В развитии русско-дагестанских торгово-экономических взаимоотношений важное место на рубеже XVII - XVIII вв., как и прежде, занимал Дербент - крупнейший в регионе ремесленный и торговый центр.

Ввозились в Дагестан сукна иностранные и русские, холст русского производства, изделия мелкой русской промышленности.

Большое место во ввозе в Дагестан занимали различные выделки кожи, меха и изделия из них, а также пух, овчины, шубы, шапки, башмаки, сапоги и др., а также изделия из дерева: ларцы, коробки, сундуки, блюда, чашки, сита, решета, а, кроме того, сандал, белила, румяна, перец и гвоздику. Большой спрос в Дагестане существовал на металлы и металлические изделия: булавки, иглы, наперстки, котлы, тазы, блюда, сундуки, топоры, ножи, гвозди, оружие, ножницы, пуговицы и т.п.

Из Дагестана в Россию поступали шелк, бумага хлопчатая, сафьян, кумачи, платки, паласы /ковры/, кожи, овчины, епанчи, сабли, колеса, юфть, воск, марена, икра и др. рыбный товар, сорочинское пшено /рис/, орехи грецкие, чеснок, сухофрукты.

Важное место среди товаров, вывозившихся через Астрахань в Россию, занимал шелк-сырец.

Здесь же русскими купцами приобретались и восточные товары: дорогие ткани, драгоценные камни, пряности, предметы роскоши.

Однако расширению торговли препятствовали натуральное хозяйство региона, феодальная раздробленность и связанные с ней так называемые рахтарные пошлины, которые взимались за провоз товаров владельцами. Кроме того, развитию торговли препятствовали состояние дорог, а также постоянная опасность грабежа.

Хотя горцы интенсивно занимались земледелием, скотоводством, кустарными промыслами, однако из-за отсталости хозяйства они все же не могли обеспечить себя необходимым минимумом предметов первой необходимости. Трудоспособное мужское население не могло быть занято в производстве в течение всего года.

Указанные обстоятельства вызвали к жизни институт отходничества. Это был своеобразный промысел горцев.

В этот период формы отхода были прежними. Однако число отходников по сравнению с предыдущим столетием намного увеличилось. Чаще всего небольшими группами, по нескольку человек, горцы уходили не только в соседние общества, но и в города Кавказа. Формы отходничества были самые разнообразные. Некоторые из них выполняли различного рода сельскохозяйственные работы в плоскостных и предгорных районах Дагестана - нанимаясь к крупным землевладельцам плоскости, богатым скотоводам, садоводам. Отходники работали как поденные слуги, и как испольщики на запаханной ими пустоши на плоскости.

Другая часть отходников - ремесленников со всем необходимым инвентарем переходила из одного владения в другое, где выполняла различного рода работы (лудильщики, сапожники, шапочники и др.). Уходили ремесленники Дагестана и в города - Дербент, Шемаху и др. Часть горцев, уходившая в Закавказье, служила у грузинских правителей, а также у ханов Азербайджана.

Жители Западного Дагестана в свободное от полевых работ время спускались в Кахетию и Азербайджан, нанимались на работу за определенную плату (обычно платили натурой). В основном выполняли работы, связанные со строительством, а также сельским хозяйством.

В заключении считаю нужным подчеркнуть, что Хозяйственно-экономическая жизнь народов Дагестана базировалась на земледелии, животноводстве, ремесленном производстве, внутренней и внешней торговле и отходничество. Особенностью экономического развития страны гор было то, что природно-климатические условия влияли на вид хозяйственной деятельности населения.

2.3 Социальная стратификация дагестанского общества на рубеже XVII-XVIII вв.

Феодальное общество Дагестана распадалось на два антагонических класса - феодалов и крестьян. Класс феодалов составляли шамхалы, ханы (уцмий, майсум), беки, чанка-беки и сала-уздени, а также высшее мусульманское духовенство. Класс крестьянства состоял из узденей, раятов, чагаров и рабов, которые по степени зависимости также делились на ряд групп. Рассмотрим положение каждой из этих групп.

Во главе феодальных владений Дагестана стояли: шамхал Тарковский, уцмий Кайтага, майсум табасаранский, султан Цахура, хан Дербента, нуцалы или ханы Аварии, правители эндирейские, аксайские, бамматулинские, карабудахкентские, эрпелинские, мехтулинские и т.д. - составляли господствующую часть феодального общества. В своих владениях они пользовались иммунитетными правами, всей полнотой власти.

Они являлись собственниками крупных земельных угодий, как пахотных, так и пастбищ, покосов, лесов.

Свою власть они осуществляли при помощи визирей, казначеев, приказчиков, нукеров: чинили диван (суд), разбирали жалобы, наказывали своих подданных, поднимали тревогу и собирали ополчение.

Источники доходов феодальных правителей были самые разнообразные: налоги и трудовые повинности, пошлины с провозимых через владения товаров, отдача на откуп права торговли во владениях и др. Основной статьей дохода оставались наследственные имения.

Следующую ступень феодальной иерархии занимали беки, находившиеся на службе у феодальных правителей и владевшие отдельными селами, где они были полными хозяевами. Титул бека являлся наследственным, как и владения.

Беки были типичными феодалами и в принадлежащих им землях пользовались такими же правами, какие имели и нуцал, шамхал, уцмий и т.д.

Беки подразделялись на две группы - собственно беки и карачи-беки.

Будучи вассалами феодального правителя, беки по феодальному обычаю должны были подчиняться ему. Однако фактически это подчинение носило весьма условный характер.

Во внутренних делах бек сохранял полную свободу. Собственность бека была неприкосновенна, и феодальный обычай лишал хана всякого права "отбирать наследственные имения беков".

По требованию правителя беки обязаны были со своими нукерами и подвластными выходить на войну. Беки обязаны были беспрекословно исполнять приказания правителя, относящиеся до исполнения воинской повинности, являлись на службу его во время войны на коне или также вместе со своими подвластными.

Особое место в феодальной иерархии занимали чанки - дети правителей, ханов и беков от неравных браков. Смысл этого слова, по-видимому, определяется имущественным и правовым положением чанки, которое, как свидетельствуют документы, сильно отличалось от положения беков.

Чанки могли пользоваться поземельными доходами со своих наделов, но они не имели своих узденей. Только когда владельческий род прекращался, чанки могли управлять его подвластными, превратиться в настоящих феодалов - собственников, обладавших всеми правами беков. Чанка находился как бы в роли почетного слуги (нукера) у бека, несмотря на то, что они дети одного отца.

В отдельных случаях они должны были заниматься сборами ханских податей и следить за выполнением жителями аулов различных повинностей. Женщина-чанка не имела никакой доли в наследстве и могла получать только часть движимого имущества по завещанию.